Чтобы познать пространство и время, нет нужды далеко искать, будучи априорными, они внутри нас. Пространство - форма внешнего чувства, условие чувственного представления событий и внешних предметов.
Время - другая форма (или способ функционирования) внутреннего чувства, обнимающая все, что так или иначе внутренне проявлено. Абсолютной реальностью, по Канту, пространство и время быть не могут, ибо все зависит от качества наших чувственных интуиций. Другие разумные существа с иной организацией чувств, возможно, постигали бы мир иначе, вне времени и пространства.
Теперь понятно, что Кант имел в виду, говоря об эмпирической реальности и трансцендентальной идеальности. Пространство и время эмпирически реальны, ибо любой предмет дан внутри них. Они трансцендентально идеальны, ибо, не будучи вещными, суть не что иное, как формы наших чувственных интуиций (формы, принадлежащие не объекту, а субъекту). Вещи в себе могут быть открыты только Божественному существу, и то лишь в момент их творения. Наша интуиция, будучи чувственной, своего содержания не создает. Следовательно, форма чувственного познания зависит от нас, а содержание - не зависит, ибо оно задано извне.
Каковы же основания геометрии и математики? Их следует искать не в содержании, а в форме знания, то есть в чистой интуиции пространства и времени. Именно поэтому математико-геометрические положения обладают абсолютной и всеобщей необходимостью, ведь время и пространство - априорные структуры субъекта, а не объекта. Когда мы говорим: "три линии образуют треугольник", то мысленно конструируем треугольник, т.е. ограничиваем пространство, используя свою интуицию. Математика основана на интуитивном чувстве времени: сложить, вычесть, умножить - все эти операции разворачиваются во времени. Как возможны синтетические априорные суждения? Эту проблему трансцендентальной философии Кант эффективно решает именно в связи с проблемой пространства и времени. Используя априорные синтетические суждения, нам не дано уйти от чувственной интуиции, хотя мы и продолжаем говорить об объектах. И даже математика с геометрией со всей их универсальностью и необходимостью замкнуты в феноменальной сфере.
Трансцендентальная аналитика
и теория априорных форм рассудочного познания
Помимо чувственных интуиции, у человека есть еще и способность анализировать. Сначала предметы действуют на чувства, затем мы обдумываем результат. Интуиции и понятия образуют элементы любого нашего познания. Без чувственности нет никакого объекта, а без рассудка ничто не может быть понято. Мысли без чувств пусты, интуиции без понятий слепы. Эти две способности функционально не взаимозаменяемы. Рассудок не постигает суть, а чувственная интуиция не анализирует; истина рождается в их союзе. Союз не означает смешения, напротив, следует всячески подчеркивать их специфику и сохранять дистанцию. Именно поэтому мы выделяем особо эстетику как науку о законах чувственности. Правила работы интеллекта изучает логика. Логика делится на общую и трансцендентальную.
Общая, или традиционная логика уходит от содержания проблем, ее интересуют законы и принципы мышления, способы употребления понятий. Аристотелевская логика, по выражению Канта, родилась почти совершенной, ее можно уточнять лишь в деталях. Автора "Критики чистого разума" больше интересует логика, не абстрагирующаяся от содержания, и такова трансцендентальная логика. Кант различает эмпирические и чистые понятия: эмпирические содержат чувственные элементы, чистые же избавлены от всего чувственного. Аналогичное деление мы уже видели в эстетике. Формы пространства и времени чисто интуитивны, к нашим эмпирическим представлениям, как правила, примешаны ощущения. Рассудок, содержательно выделяя чистые интуиции пространства и времени, создает трансцендентальную логику. Элиминация эмпирических элементов показывает устойчивость пространственно-временных связей. Кроме того, в отличие от формальной, трансцендентальная логика занята происхождением понятий - особенным образом - априорных, нерассудочных, недискурсивных.
Трансцендентальная логика делится на аналитику и диалектику. Что касается аналитики, напомним, что это аристотелевский термин, означающий разложение (analysis) на составные части. В новой логике аналитическое исследование рассудочных форм приводит к обнаружению в них априорных интуиций и понятий, механизм их употребления. "Часть трансцендентальной логики, - говорит Кант, - излагающая начало чистого рассудочного знания и принципы, без которых нельзя мыслить ни один предмет, есть трансцендентальная аналитика и вместе с тем логика истины".
Категории и их дедукция
Чувственность интуитивна, напротив, рассудок дискурсивен. Следовательно, понятия не сами интуиции, а только их функции. Собственно функция любого понятия заключается в упорядочении некоего множества элементов и объединении их под знаком общего представления. Интеллект предполагает способность рассуждать. В трансцендентальной логике унификации подлежит очищенное от примесей множество, представленное чистыми интуициями (пространство и время). Унифицирующую активность рассудка Кант называет "синтезом". Различными модусами синтезирующей активности рассудка становятся "чистые понятия", или "категории". Аристотель называл категории leges entis - законами сущего, для Канта они стали leges mentis - законами рассудка. Из модусов бытия категории превратились в функциональные формы мышления. Итак, категории, безразличные к содержанию, становятся синтезирующими формами. Будь категории связаны с реальностью, знание о них было бы апостериорным, эмпирическим, что исключило бы их всеобщий и необходимый характер. Но если категории - закономерные функции интеллекта, то возможна их инвентаризация. Аристотель, говорит Кант, был рапсодом категорий, это помешало придать им совершенный порядок. По мнению Канта, форм чистого мышления, сколько форм суждения, формальная логика давала двенадцать форм суждения, значит, и категорий должно быть ровно двенадцать, их параллелизм демонстрирует следующая таблица.
После того, как установлено количество категорий, следует дать им оценку, и это самый деликатный момент кантовской "Критики". Используя юридическую терминологию, Кант говорит, что трансцендентальная дедукция узаконивает познавательную ценность самих категорий. Затруднительность положения хорошо понятна, ведь следовало бы показать, как из чистых понятий необходимым образом следуют сами предметы. За образец было взято решение проблемы пространства и времени. Чтобы быть чувственно воспринимаемыми, они должны быть признаны формами чувственности. Однако, для удержания потенциальной мыслимости их следовало подчинить законам рассудка. Так субъект, улавливая в вещах пространственность и временную последовательность, концептуально упорядочивает их по законам своей мысли.
Таблица суждений / Таблица категорий
I. Количество
1. Общие / 1. Единство
2. Частные / 2. Множественность
3. Единичные / 3. Целокупность
II. Качество
1. Утвердительные / 1. Реальность
2. Отрицательные / 2. Отрицание
3. Бесконечные / 3. Ограничение
III. Отношение
1. Категорические / 1. Присущность и самостоятельное существование (субстанция и акциденция)
2. Гипотетические / 2. Причинность и зависимость
3. Разделительные / 3. Общение (взаимодействие активного и пассивного)
IV. Модальность
1. Проблематические / 1. Возможность-невозможность
2. Ассерторические / 2. Существование-несуществование
3. Аподиктические/ 3. Необходимость-случайность
Категории, или чистые понятия становятся условиями мыслимости данных в опыте предметов, явлений и событий также, как пространство и время - условиями чувственной воспринимаемости предметов интуиций. По Канту, есть два пути согласованной мыслимости опыта и работы понятий - либо опыт делает возможными понятия, либо, наоборот, понятия делают возможным опыт. Опыт не может породить категории (даже чистые интуиции, несмотря на чувственную природу, априорны, независимы от опыта). Остается, стало быть, второй путь самопорождения чистого разума (а опыта - из категорий). Рассудок с его категориями воплощает собой предельные основания любого опыта вообще. Кульминацией коперниканской революции стало понятие самосознания, к чему мы, наконец, подошли.
Cogito, или трансцендентальная апперцепция
Все предметное обязано своим происхождением субъекту. Сама эта необходимая связь, образующая единство всего предметного в опыте, названа синтетическим единством субъекта. Понятие объекта традиционно понималось как то, что противоположно субъекту, структурно его предполагает. Порядок и регулярность природных объектов в качестве источника предполагает мыслящий субъект. Понятно поэтому, что трансцендентальная апперцепция (знаменитое Cogito - Я мыслю) стала кульминационным пунктом категориальной аналитики Канта. Поскольку категорий двенадцать (значит, двенадцать форм синтеза, как и способов унификации многообразного), очевиден факт их изначального единства. Высшее единство самосознания выражено от первого лица - Я мыслю.
Фокус сплетения всех множеств - вовсе не индивидуальное Я эмпирического субъекта, а сама структура мышления, общая для всех эмпирических субъектов, входящих в сферу мысли. В противном случае, отсутствие подобного фокуса привело бы к рассеянию разношерстных образов, с изменением предметов менялся бы и субъект. Теоретическое значение этой спекулятивной фигуры вполне оценил Фихте. Это представление, уточняет Кант, предпослано любой мысли и интуиции, каждая из которых имеет необходимую связь с мыслящим Я, местом встречи многообразного и субъективного.
Самосознание есть также и акт спонтанности, принадлежащий не только чувственности, преимущественно пассивной. Кант называет его чистой апперцепцией, чтобы отделить от эмпирической апперцепции, производящей представление "Я мыслю", сопровождающее все прочие представления. Само оно, будучи в каждом сознании одним и тем же, не нуждается ни в каком ином представлении. Апперцепцию Кант называет трансцендентальным единством самосознания в качестве условия возможности априорного познания. Множество представлений, данных определенной интуицией, не были бы моими представлениями, если бы не принадлежали моему самосознанию как целостности. Поэтому синтетическое единство апперцепции - наивысший момент, с которым связано употребление рассудка, сама логика и трансцендентальная философия. Синтетическое единство множества интуиции, поскольку оно априорно, является основанием тождества самой апперцепции, априорно предшествующей любой мысли. Унифицируются не объекты и не ощущения - это функция рассудка, подчиняющегося единству апперцепции в качестве высшего принципа человеческого познания. Последняя проблема: как возможны синтетические априорные суждения? - Наше мышление обладает унифицирующей и синтезирующей активностью, производящей категории, кульминацией которых можно считать изначальную апперцепцию. Принцип синтетического единства отвечает самой форме рассудка. Как видим, говоря об активности трансцендентального субъекта, подчеркивая его функциональность, Кант оставался, таким образом, в горизонте критики. Ясно, что соскальзывание в субъективную метафизику у романтиков было почти предрешено, хоть это и произошло вопреки намерениям Канта.
Трансцендентальный схематизм и трансцендентальное обоснование ньютоновской физики
Мы говорили, что интуиция, по Канту, чувственна, рассудок не способен интуировать, непосредственно видеть суть вещей. Значит, интуиции и понятия неоднородны. Возникает проблема опосредования: есть между ними переход или нет? Возможно ли сведение интуиций к понятиям, категорий - к явлениям? Должен быть, следовательно, третий термин, сродный категориям, с одной стороны, и явлениям, с другой. Промежуточное представление должно быть рассудочным и чувственным одновременно. Такова задача трансцендентальной схемы.
Что же это за схема? Пространство - форма интуитивного постижения внешних явлений, время - интуитивная форма освоения внутренних событий. Внешние явления, однажды помысленные, становятся внутренними, поэтому время можно считать формой интуиции, связывающей все чувственные представления. Поскольку время - свойство всех явлений, будучи формой и правилом чувственности, априорной чистой интуицией, оно сродни и категориям. Время есть также общее условие применимости категории к предмету. Трансцендентальная схема становится априорной детер-минантой времени, к которой любая категория применима.
Схема, по Канту, сходна с образом и одновременно отлична от него. Пять точек в ряд, например, дадут образ пяти. Но если мы представим пять точек в качестве множества (из любого числа), то получим не просто образ, а образ с указанием на метод с определенным пониманием числа, а значит, некую схему. Аналогично, рисуя треугольник, я имею образ, но стоит мне помыслить треугольник по правилам рассудка, я получу понятие треугольника вообще, а значит, и схему. Схема категории субстанции - это "пребывание во времени". Схема категории причины и следствия (дано А, значит, следует В) есть последовательность во времени. Схема взаимодействия - одновременность существования. Схема категории действительности дает факт существования в определенное время. Схема категории необходимости - существование объекта во всякое время. В отличие от трансцендентальных схем как продукта неэмпирического воображения, эмпирический образ - продукт вполне эмпирического воображения.
По Канту, схематизм нашего рассудка по отношению к явлениям и их простой форме скрыт в глубинах человеческой души, его не так просто раскрыть. Сложности не помешали предпринять такую попытку. Следует заметить, что Канта подвинули на это некоторые элементы физической динамики, как верно подметил неокантианец Коген. Понятия материи, силы, взаимодействия в физической динамике того времени были тесно связаны с понятием времени. Так что загадочную "любовь к метафизике" Кант успешно сочетал с восхищением и владением научными методами в целом. В трактовке синтетических принципов чистого рассудка Кант постоянно искал естественнонаучные основания (ньютонианского типа, разумеется), необходимую связь явлений, ведь только тогда природу можно понять априорно и всеобщим образом, в совокупности ее основоположений. Ограничимся тремя такими основоположениями.
Аналогия опыта остается общим принципом. "Опыт возможен только посредством представления о необходимой связи восприятий". Первая аналогия соотносится с категорией субстанции. "При любой смене явлений субстанция постоянна, количество ее в природе не увеличивается и не уменьшается". Вторая аналогия соотносится с категорией причинности: "все изменения происходят по закону связи причины и действия". Третья гласит: "все субстанции, поскольку они могут быть восприняты в пространстве как одновременно существующие, находятся во взаимодействии". Очевидно, здесь кантианская метафизика природы становится эпистемологией галилеевской науки. Она сознательно ограничивает себя горизонтом феноменов, ноумены остаются за скобками.
Различие между феноменом и ноуменом (вещью в себе)
Аналитика подводит нас к выводу о том, что научное познание универсально и необходимо, но оно занимается лишь явлениями. Именно в таком качестве оно и необходимо, и всеобще, ведь эти качества вытекают из природы субъекта и его априорных структур. Феномен является частью чего-то большего: если нечто явлено для меня, значит, есть нечто само по себе, то есть метафеноменальная реальность.
Понятие ноумена - одна из опор кантианства. Территорию чистого рассудка Кант сравнивает с островом с неподвижными границами, вокруг - бушующий океан разных страстей, иллюзий и туман абстракций. Льды, готовые вот-вот растаять, кажутся новыми странами, они постоянно обманывают мореплавателей. Прежде чем пуститься в путь, бросим взгляд на карту местности, которую хотим покинуть и ту, куда хотим прибыть, возможно, там и дома-то не построить... Мираж - метафора вещи в себе, а океан - образ метафизики, которой Кант посвящает свою диалектику. Мы должны ограничиться островом, где обитаем, ведь за его пределами вряд ли есть материк, где можно возвести дом на прочном фундаменте.
Территория феноменов - единственно надежная почва для роста знаний. Наш рассудок, как вытекает из анализа, не может переступить границ чувственности, ибо от чувств он получает содержание. Рассудок только предвосхищает форму возможного опыта. Сам себя он не определяет и познавать объекты априори не может. Интеллект и чувственность могут понять и определить объекты лишь в единстве. Разделив их, мы получим интуиции без понятий
или понятия без интуиций, к объектам относиться они уже не будут. Поэтому выход за пределы феноменов структурно невозможен. Тем не менее, когда мы отделяем наш способ постижения объектов и наши интуиции, то остаются вещи в себе как нечто мыслимое. Кант называет их ноуменами. Ноумен можно понимать негативно, как то, что мыслимо вне чувственного способа постижения. В позитивном смысле ноумен - это предмет интеллектуальной интуиции.
Кант говорит о своей теории чувственности и ноуменах в негативном смысле. Мы не можем позитивно знать ноумены, поскольку полная интеллектуальная интуиция - вне нашей компетенции и доступна разве что сверхчеловеческому разуму. Понятие ноумена проблематично: не будучи противоречивым, оно в принципе мыслимо, но малоэффективно. Ноумен - предельное понятие, ограничивающее претензии чувственного познания. Понятие ноумена необходимо, подчеркивает Кант, чтобы чувственная интуиция не нарушала границ вещи в себе и ограничивалась бы объективной ценностью чувственного. Все же следует иметь в виду, что область за пределами феноменов пуста: разум лишь догадывается о ней. Ноумен проблематичен, он неизбежен как понимание предела чувственности. Посмотрим, что может случиться в ноуменальном мире, если надежный остров феноменов все же покинут.
Трансцендентальная диалектика
Слово диалектика со множеством позитивных и негативных оттенков пришло из античной философии. Гегель, как мы увидим, освоит диалектику в позитивном смысле. Заметим мимоходом, что задолго до Канта началось злоупотребление этим термином. Диалектика, отмечает он, превратилась в логику видимости. Старые и новые софисты поднаторели в искусстве маскировать собственное невежество или дорогие сердцу иллюзии под истину, искусно имитируя логическую основательность и скрывая отсутствие мысли многословием. Трансцендентальная диалектика Канта связана с упомянутой "коперниканской революцией".
У рассудка есть априорные формы. Как предшествующие опыту они имеют ценность лишь в качестве условий возможного или реального опыта, а сами по себе пусты. Как только разум пытается выйти за пределы возможного опыта, он попадает в ловушку иллюзий, и эти ошибки не случайны. Чтобы подчеркнуть их невольный характер, Кант называет эти иллюзии структурными. Поэтому нужна
критика разума относительно его неуместного употребления, чтобы снять обоснованные претензии. Даже раз обнаруженная, иллюзия сохраняется именно в силу своей естественности. Можно защищаться от иллюзий, но нельзя отсечь их насовсем. Разоблаченные софизмы безопасны и легко элиминируются, трансцендентальные иллюзии - нет. Неизбежность иллюзии - в ее укорененности в субъект-объектной природе познания. Следовательно, нужна естественная и необходимая диалектика чистого разума. Не софистика с нечистой совестью для надувательства легковерных, а диалектика, нераздельно связанная с человеческим разумом, поскольку ему свойственно ошибаться.
Суммируем выводы Канта. Человеческое познание ограничено горизонтом опыта. Его попытки выйти за пределы опыта естественны и неотвратимы, ибо отвечают духовным запросам человека, поскольку он человек. Оказавшись за горизонтом опыта, человеческий дух неизбежно впадает в ошибки (случай голубя, вздумавшего улететь за пределы атмосферы и забывшего, что сопротивление воздуха не препятствие, а условие полета). У ошибок, возникающих за горизонтом опыта, есть своя точная логика (из области того, чего не может не быть). Последняя часть "Критики чистого разума" перечисляет, сколько и какие именно иллюзии характерны для человеческого духа, пока он не войдет в пространство порядка. Критическое изучение таких ошибок и есть, по Канту, диалектика.
Способность разума в специфическом смысле и идеи разума в кантианском смысле
Трансцендентальная эстетика изучает чувственность и ее законы; трансцендентальная аналитика - рассудок и его законы; трансцендентальная диалектика дает критику разума и его структуры. Разум, в широком смысле слова, есть способность к познанию вообще, в техническом смысле, он есть объект изучения диалектики. Так что же такое разум в специфическом смысле? Рассудок может применять категории к чувственным данным, в рамках возможного опыта, а может и за их пределами. Разум, по Канту, это рассудок, выходящий за горизонт возможного опыта. Это далекое от простого любопытства свойство разума Кант называет тягой, или способностью к безусловному. Именно она толкает за пределы конечного, заставляет искать последние основания. Итак, разум - это способность к метафизике, которая, впрочем, остается тоской по абсолюту, непознаваемому и запредельному.
После распада идеологии Просвещения романтики возьмут на вооружение это кантианское деление познавательной способности на рассудок (Verstand) и разум (Vernunft). Кант первым показал, заметит позднее Гегель, что предмет рассудка - конечное и условное, разум же интересуется бесконечным и безусловным, жаль только, что он не сумел использовать это завоевание. Мы уже видели, что у рассудка есть способность суждения. Мыслить значит, по Канту, прежде всего рассуждать. Именно поэтому важно вывести из таблицы суждений таблицу чистых понятий, или категорий.
У разума есть силлогизмы, способность умозаключать. Если синтетическое суждение всегда содержит элемент интуиции, умозаключение имеет дело с чистыми понятиями, дедуцируя высшие принципы и безусловные выводы. Как из таблицы суждений были получены чистые понятия рассудка, так из таблицы умозаключений Кант строит таблицу чистых понятий разума, или идей в техническом смысле слова, заимствуя этот термин у Платона, основоположника метафизики. Из трех видов умозаключений Кант указывает: а) категорическое, б) гипотетическое и в) разделительное. Отсюда три идеи: а) душа (психологическая идея), б) мировая душа как метафизическое единство (космологическая идея) и в) Бог (теологическая идея).
Мы видим, что эти идеи не столько вытекают из умозаключений, сколько из трех традиционных частей метафизики, точнее, вольфианской. Кант не знал подлинных текстов платоновских диалогов: они были опубликованы Шлейермахером в начале XIX в. У Платона идеи запредельны разуму, Кант называет их эманациями высшего Разума. Все же Кант верно понял, что идеи выражают метафизическую трансценденцию. Поскольку для Канта метафизика не наука, а чистая потребность разума, то идеи становятся высшими понятиями разума, структурными его формами. У чувственности есть две формы, или априорные структуры - пространство и время. У рассудка их двенадцать, и это категории. У разума - три идеи. В необходимом понятии разума можно не искать предмет, адекватный чувствам, например идею красного цвета. Экспериментальное знание, выходит, детерминировано абсолютной всеобщностью условий, данных не волей, а природой самого разума. Поэтому, когда говорят об идее, то говорят, скорее, об объекте чистого разума, чем о субъекте как эмпирическом условии. Скрытые идеи служат рассудку каноном, своего рода мостом от понятий о природе к моральным категориям, а также связью и опорой спекулятивного разума.
Рациональная психология и паралогизмы разума
Первая из трех идей разума - душа как первое безусловное. Рациональная психология обычно ищет безусловное (метаэмпирическое и трансцендентное) в абсолютном субъекте, чтобы вывести из него прочие внутренние феномены. Но тут возникает "трансцендентальная иллюзия", и претенциозная теория впадает в паралогизмы, т.е. порочные умозаключения. Речь идет об ошибке, которую традиционная логика называет quaternio terminorum (учетверение терминов). Умозаключение включает в себя три термина, но если один из них - средний, обманно употреблен в двух посылках по-разному, то вместо трех образуются четыре термина. В традиционной психологии, по Канту, этот паралогизм случается, когда отталкиваются от самосознания, то есть синтетического единства апперцепции, а затем трансформируют его в субстанциональное онтологическое единство.
Очевидно, тем не менее, что субстанцию как категорию можно применить к данным интуиции, никак не к самосознанию. "Я мыслю" - форма и чистая активность, от которой зависят сами категории, она - субъект, а не объект категорий. Итак, рациональная психология родилась из недоразумения. Единство сознания в качестве основы категорий принято за интуицию субъекта, взятого как объект, а затем к нему неверно применена категория субстанции. Но ведь интуиция характеризует единство мыслящего субъекта, и категория субстанции здесь неприменима. Субъект категорий не связан напрямую с предметом: чтобы их помыслить, следует принять в качестве основания чистое самосознание, которое еще предстоит объяснить. Короче, мы думаем о себе как о мыслящих существах, но о ноуменальном нам ничего не известно. Мы осознаем себя феноменами, детерминированными в пространстве и во времени, но онтологический субстрат каждого из нас - душа как метафизическое "Я" - ускользает. Попытки вырваться за пределы феноменального мира почти всегда заканчиваются паралогизмами.
Рациональная космология и антиномии разума
Вторая идея разума - второе безусловное - это мировая душа, понятая не просто как феноменальные законы в целом, а как онтологическая всеобщность, ноуменальное метафизическое целое. Трансцендентальные иллюзии, структурные ошибки, возникающие при
переходе от феноменального к ноуменальному, ведут к серии антиномий, в которых тезис и антитезис взаимно уничтожают друг друга, но ни тот, ни другой опыт не может ни подтвердить, ни опровергнуть их. Антиномия буквально означает конфликт законов. "Неразрешимым структурным противоречием" Кант называет антиномию, относя ее не к объекту как таковому, а только к разуму, лишенному должного инструментария.
Рациональная космология разделена на четыре группы категорий: количество, качество, отношение и модальность. Отсюда четыре проблемы. 1) Следует ли мыслить мир метафизически как конечный или бесконечный? 2) Делим ли он до бесконечности? 3) Все ли связи необходимы, или есть место свободе? 4) Есть ли у мира последняя, абсолютно необходимая безусловная причина? Четыре утвердительных ответа - тезисы - и четыре отрицательных ответа - антитезисы - образуют антиномии (см. таблицу).
Эти структурные антиномии запредельны опыту и потому неразрешимы. Первые две Кант называет математическими, ибо они относятся к космологической всеобщности количественно и качественно; вторая и третья названы динамическими, ибо указывают вектор восхождения от условного к безусловному. Кант замечает, что позиция четырех тезисов характерна для догматического рационализма, в антитезисах, скорее, проявлены позиции скептицизма и эмпиризм.
Дух тезисов имеет практическое преимущество, ибо удовлетворяет религию и мнение большинства. Антитезисы, напротив, больше соответствуют критическому духу науки. Антиномия чистого разума, говорит Кант, преодолевается как чисто диалектическая, сам конфликт рождается из приложения к явлениям идеи абсолютной всеобщности, имеющей ценность только как условие вещей в себе. Тезисы и антитезисы математических антиномий, как только их относят к феноменальному миру, становятся ложными (мир не конечен и не бесконечен, серия феноменов нарастает неопределенным образом). А вот в динамических антиномиях и тезисы, и антитезисы могут быть верными: если говорить о ноуменальной сфере, то уместнее тезисы, антитезисы, напротив, имеют место в феноменальной сфере. Впрочем, смысл ситуации прояснится позднее.
Тезис / Антитезис
Первая антиномия
Мир имеет начало во времени и ограничен также в пространстве / Мир не имеет начала во времени и границ в пространстве; он бесконечен и во времени и в пространстве
Вторая антиномия
Всякая сложная субстанция в мире состоит из простых частей, и вообще существует только простое / Ни одна сложная вещь не состоит из простых частей, вообще в мире нет ничего простого или сложенного из простого
Третья антиномия
Все совершается в силу природной необходимости. Законы природы есть единственная причинность, из которой все выводимо / Для объяснения явлений необходимо еще допустить свободную причинность
Четвертая антиномия
В мире всему есть причина и безусловно необходимая сущность / Нет никакой абсолютно необходимой сущности ни в мире, ни вне его
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |