Насколько чрезмерное значение стали придавать у нас фактору экономики и насколько въелся этот предрассудок в сознание немецкого народа, можно судить хотя бы потому, что и по окончании мировой войны господин Стиннес, один из самых выдающихся представителей немецкой промышленности и торговли, смог выступить с открытым заявлением, что спасти Германию может-де только одна экономика как таковая. Этот вздор проповедовался как раз в такой момент, когда Франция например видела главнейшую задачу в том, чтобы перестроить дело преподавания в своих школах в гуманитарном духе и решительно бороться против той ошибочной мысли, будто судьбы народа и государства зависят не от вечных идеальных ценностей, а от факторов экономики. Изречение Стиннеса принесло огромный вред. Оно было подхвачено с изумительной быстротой и использовано было самым бессовестным образом теми шарлатанами и невежественными знахарями, которых германская революция выдвинула на посты вершителей судеб нашей родины.
* * *
Одним из худших симптомов распада в довоенной Германии была та половинчатость, которая охватывала тогда все и вся. Половинчатость всегда является результатом собственной неуверенности в том или другом деле, а также вытекающей отсюда или из каких-либо других причин трусости. Эту болезнь мы питали всей нашей постановкой дела воспитания.
Дело воспитания в Германии отличалось и до войны рядом крупнейших слабостей. Воспитание было поставлено у нас чрезвычайно односторонне и подготовляло человека только к тому, чтобы он многое "знал", а не к тому, чтобы он "умел". Еще меньше внимания у нас обращалось на выработку характера человека, поскольку вообще характер можно вырабатывать. Совсем мало заботились у нас о выработке чувства ответственности и уж вовсе не заботились о воспитании воли и решимости. В результате у нас получались не сильные натуры, а чрезмерно разносторонние "всезнайки" каковыми нас, немцев, больше всего и привыкли считать в довоенную эпоху. Немца любили за то, что его можно употребить на всякое дело, но его очень мало уважали именно за слабоволие. Ведь недаром немец легче всех других растворялся среди иных народов, теряя связь со своей нацией и со своим отечеством. Наша замечательная поговорка "с одной шапочкой в руке ты пройдешь по всей стране" достаточно говорит сама за себя.
Эта наша покорность была особенно вредна, поскольку предопределяла и взаимоотношения между подданными и их монархом. Форма требовала, чтобы немец беспрекословно одобрял все, что соизволит вымолвить его Величество, и решительно никогда и ни в чем не мог ему возразить. Но именно тут всего больше не хватало нам чувства гражданского достоинства. Именно в результате недостатка этого чувства впоследствии и погибла монархия как институт.
Ни к чему хорошему сервилизм привести не мог. Только для льстецов и блюдолизов, только для всех этих вырождающихся субъектов такое сервильное отношение к своему монарху могло быть приятно. Честным и стойким душам это не могло нравиться и не нравилось. Вся эта "всеподданнейшая" мелкота в любую минуту готовая ползать на коленях перед своим монархом и расточителем благ, проявляла невероятную наглость и развязность в отношении всего остального мира, особенно когда эти субъекты могли изображать из себя монополистов монархических чувств, а всех остальных грешников и мытарей изображать противниками монархии. Такие черви ползучие - будь то выходцы из дворянского сословия или из каких-либо других сословий - внушали только отвращение и на деле причиняли большой ущерб самой монархии. Ясно как божий день, что такие люди в действительности являются только могильщиками монархии и причиняют глубочайший вред особенно самой идее монархии. Да иначе и быть не может. Человек, действительно способный бороться за свое дело, никогда не будет льстецом и пресмыкающимся. Если кто является искренним сторонником монархического режима, он будет ему предан всей душой и готов будет принести любую жертву этому режиму. Но такой человек не станет на всех перекрестках кричать о своей преданности монархии, как это любят делать господа демократические "друзья" монархического строя. Такой человек, если понадобится, будет считать своим долгом открыто предупредить своего монарха о той или другой опасности и вообще не сочтет недопустимым оказать то или другое воздействие на решение монарха. Искренний монархист ни в коем случае не может стать на ту точку зрения, что его величеству монарху можно делать просто все, что ему заблагорассудится даже в тех случаях, когда от этого проистекут явно худые последствия. Искренний монархист сочтет своим долгом в таком случае взять под свою защиту монархию против самого монарха. Если бы институт монархии всецело зависел только от личности монарха, тогда монархический режим пришлось бы считать худшим из мыслимых режимов. Ибо надо открыто признать, что лишь в очень редких случаях монархи являются действительно выдающимися мудрецами и образцами сильных характеров. Сколько бы ни пытались представлять дело так, что все до единого монархи являются выдающимися личностями, этому поверить невозможно. Этому поверят быть может только профессиональные льстецы, но люди честные, т. е. люди наиболее ценные для государства, с негодованием отвергнут такую версию. Для людей честных история остается историей, а правда - правдой, даже и в тех случаях, когда дело идет о монархах. Нет, сочетание в одном лице великого монарха и великого человека бывает в истории настолько редко, что народы должны считать себя уже счастливыми, если снисходительная судьба посылает им монарха хотя бы только средних личных качеств. Таким образом ясно, что великое значение монархической идеи вовсе не заложено в самой личности монарха - кроме тех исключительных случаев, когда небеса посылают человечеству такого гениального героя, каким был Фридрих Великий, или такого мудрого вождя, каким был Вильгельм I. Но это бывает не чаще, чем раз в столетие. Во всех же остальных случаях приходится констатировать, что сила монархического режима заключается не в личности монарха, а в идее монархии. Тем самым и роль самого монарха становится только служебной. Сам монарх является в этих случаях только колесиком общего механизма и всей своей ролью обязан самому механизму. И сам монарх в этих случаях обязан подчинить свои действия высшим целям. Действительным "монархистом" явится не тот, кто станет молча смотреть, как тот или другой монарх действует в ущерб этим высшим целям, но тот, кто сочтет своим долгом сделать все возможное, чтобы это было избегнуто. Если бы в самом деле согласиться, что идея монархизма целиком исчерпывается "священной" личностью монарха, тогда мы попали бы в такое положение, что даже сумасшедшего монарха никогда нельзя было бы сместить.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |