Каждый день жители России теряют в однокопеечных монетах около двух тысяч рублей.

Александр Киденко

Вступление. Байконур

www.skazkinet.h14.ru

Каждый день жители России теряют в однокопеечных монетах около двух тысяч рублей.

Хроники-2000

Эта история, как и все остальные, которые вы услышите от меня, произошла десять лет тому назад, в преддверии нового тысячелетия. Может быть, кто-то помнит, по радио в то время гоняли так называемые «Хроники-2000» - коротенькие сюжеты, посвященные интересным фактам, связанным с новым 2000-м годом. Такой хроникой-послесловием являются и мои рассказы, с одним лишь но: об этих историях на Земле мало кто знает, и по радио их вряд ли передадут…

1 июля 1999 года, 9 часов утра,

деревня Алиенка, Омская область

Старенький советский телефонный аппарат тревожной трелью разорвал мое утро. Шлепая босыми ступнями по нагретым солнечными лучами доскам половиц, я вышел в коридор и поднял трубку.

-Какие новости? –сквозь треск помех донесся до меня голос сестры.

-Представь себе… -я усмехнулся. –Дима все-таки привез сюда компьютер с новой видюхой.

-И что? –переспросила Настя. Я усмехнулся, подбрасывая вышеупомянутую плату в руке.

-Она сгорела.

-Сгорела? Почему?!

-В местной электрической сети очень неустойчивое напряжение, и не мудрено – отсюда до города уйма километров. Говорил я ему – в этой чёртовой дыре столь мощные комплектующие работать не будут.

-Сколько же рублей он выбросил на ветер? –кашлянула трубка.

-Много. –подтвердил я. –И даже не рублей, а баксов. Впрочем, кто их, новых русских, поймет?

И правда, Диму и его отца я не очень понимал, да и как понять людей, покупающих за городом вторую по счету дачу? Зачем им дача, если они все равно собираются работать в своем домике на компьютерах, ездить по проселкам на своем джипе и строить огромные заборы? В прошлом году один из их соседей, тоже новый русский, повесил на изгородь колючую проволоку под напряжением, так пол года в деревне жили за его счет, очень удачно приспособившись воровать с проволоки электричество. Я не понимал этого превращения дачи в дом-крепость. Впрочем, я мало понимал и то, как можно приезжать на дачу для того, чтобы с ночи и до утра вкалывать на ней. Так же, по-видимому, думали мой отец и даже дед, поскольку на нашем садовом участке давно уже перевелись полезные насаждения.

Многие сейчас удивились – а зачем тогда держать дачу, если ее существование никак не окупается, тем более в то время, когда мы сами слабо сводим концы с концами? Не знаю, что и ответить… Эта дача была для нас некой привычкой, чем-то столь же очевидным и обязательным, как вечернее чаепитие для англичан. Когда-то давно, полвека тому назад, эта дача была домиком, в котором жила одна деревенская красавица. Затем к ней посватался важный начальник и увез ее в город, а в дом стали приезжать только летом. Эта красавица была моей бабушкой, а начальник – моим дедушкой. Оба они умерли еще до моего рождения…

Каждое лето мы всей семьей выезжали на эту дачу на старенькой дедовской «Волге-2106», и не меньше месяца проводили вместе. С той поры многое изменилось – сестра защищает диплом, отец снова работает без отпуска на севере, на прокладке нефтепровода, и поэтому на даче теперь нахожусь один только я – Вадим Никитин, студент СибАДИ.

Солнечный зайчик медленно полз по полу в направлении моей босой ноги. Я поднял глаза и окинул дом изучающим взглядом: в окно на кухне был виден запущенный сад, ветки одичавших деревьев которого почти полностью закрывали свет. Темные от времени бревна сруба хранили весеннюю прохладу. Нет, что ни говори, я люблю этот домик и эту деревеньку с красивым именем Алиенка, даже не смотря на то, что она лишила меня любимого развлечения - компьютера. Черт с ним, с компьютером, нужно же сделать перерыв, дать отдых глазам, а то зрение у меня уже упало на пол диоптрии – так я скоро перестану видеть доску в лекционных аудиториях!

Я бросил сгоревшую карту на полку и, взяв телефонную трубку другой рукой, спросил:

-А у тебя как дела?

-Пока никак – до тестирования еще три дня.

-Да я знаю… -обиженно заметил я. –Что, у тебя больше ничего не может произойти, кроме этой сдачи?

-Нет, ничего! Погоди, пройдет четыре года, сам окажешься на моем месте.

-Спасибо, обрадовала! –я усмехнулся. –Как там с новостями?

-А ты что, телевизор не смотришь?

-Да не работает он! Толи антенна совсем сломалась, толи блок приема с катушек полетел – ничего не ловится, даже вторая программа. Вот и сижу тут, как Робинзон на необитаемом острове. Так что там происходит?

-Ничего. –Настя вздохнула. –Как всегда: учителям зарплату не платят, в Чечне колонну расстреляли, Ельцин погрозил Америке, сказал что-то вроде: «Клинтон, очевидно, на минуту, на полминуты забыл, что Россия – тоже ядерная держава». Нашел время, когда напоминать! Да, кстати, кузен Коля звонил, тебя спрашивал… Как я сказала, что ты в Алиенке, даже перезванивать не стал: сказал, что лучше письмо напишет, быстрее получится.

-Вот как? Ну, ладно, пусть пишет!

* * *

Что-то я понадобился двоюродному брату… странно. Впрочем, несколько спокойных дней у меня осталось: пока письмо из Казахстана до меня дойдет, я еще успею отдохнуть. Все-таки, я люблю этот домик, в нем ты словно отрезан от всего остального мира – и от радио, (потому что приемник сгорел после случайного включения в 220 вольт), от телевизора, от Интернета и мобильной сети… И не догадаешься, что южнее Алиенки, за российско-казахской границей, в степях Казахстана находится знаменитый космодром Байконур.

Штат сотрудников, состоящий при космодроме и живущий в посёлке Ленинск – более двух тысяч научных сотрудников, среди которых младшим инженером-конструктором работает мой двоюродный брат Николай Николаевич Никитин, известный также как Н³. «Приезжай ко мне, обещаю подшаманить с пропуском. Проведешь лето под звездами». –написал мне брат, и я помчался в Казахстан со скоростью сто с лишним километров в час под мерный стук колес.

14 июля 1999 года, 19 часов 44 минуты,

Поселок ученых при Байконуре, Казахстан

Сообщу сразу: ничего интересного в Ленинске нет. В главные здания не пускают, на космодром, откуда производят пуски, не пускают тем более. Брат появляется в своей комнате в общежитии только вечером, и уходит рано утром. Большую часть времени я провожу один в своей комнате, иногда встречаясь в столовой с женами инженеров, не один десяток лет живущих здесь, в городке космонавтов.

-Скучновато живем. –пожаловался я брату как-то вечером за поздним ужином.

-А чего ты хочешь, Вадим? –переспросил Коля в перерыве между пережевыванием еды и отправлением в рот очередной ее порции. –Космос – это не романтика, а тяжелая работа.

-Я мог бы спросить тебя, почему ты до сих пор работаешь тут, но я знаю, что ты ответишь.

-Я отвечу, что здесь платят регулярно. –подтвердил Николай и улыбнулся. –Хотя это в любой момент может измениться: говорят, станцию «Мир» могут законсервировать, а тогда число полетов резко упадет и нам всем придется закатать рукава.

За соседними столами дружно закивали. Я поморщился:

-Зачем закрывать «Мир»? Неужели наши действительно боятся, что станция рухнет на Париж? Предсказанный срок – 12 мая 2000 года – еще не подходит.

Коля попрехнулся борщом.

-Это кто предсказал такую чушь?!

-Какой-то арабский миллионер. Толи шейх, толи султан…

-Не перепились еще на Земле идиоты. –философски заключил Коля. –Да нет, брат, дело не в этом предсказании, о котором из космонавтов никто и не слышал… Просто скоро десятый год, как «Мир» на орбите, а это очень и очень много.

-Пожалуй, ты прав. –вяло согласился я.

-Тем более, что станции нужен ремонт, а денег на это нет… -добавил сидевший по правую руку от меня главный инженер Яшин, пожилой полненький мужчина лет шестидесяти на вид.

-Да это по всему космодрому видно. –согласился я. –А когда намечается запуск какого-нибудь спутника? Поскорее бы!

-Тише едешь – меньше должен. –возразил Яшин. –Где-то к сентябрю приготовим.

-К сентябрю? Так это что, при мне ни одного пуска не произведут? –пораженно переспросил я.

-Скажите спасибо, что мы хотя бы четыре пуска уже провели. –ответил главный инженер. –Могло выйти и так, что мы за весь год всего три ракеты запустили бы.

-Спасибо. –согласился я. –А почему так мало?

-Потому что ровно столько раз должен смениться экипаж на станции. Ни одного спутника в этом году наши запустить не планируют, так что без работы на сторону у нас карманы были бы пустыми.

-Как это – «без работы на сторону»? Вы что, запускаете иностранные спутники?

-Не просто иностранные, а американские. –пояснил Коля.

-Да… -Яшин вздохнул. –Знал бы об этом человек, в честь которого посёлок назван, он бы, наверное, в мавзолее перевернулся при всем честном народе.

-Вот тебе и «поддержи отечественного производителя»! –произнес я ошарашено. –Неужели мы теперь обязаны работать на Америку?

-Обязаны. –согласился Коля. –Но, пока мы запускаем их спутники, мы испытываем и совершенствуем свои ракетоносители. Их спутник без наших «Союзов» - просто такая же железяка, как тот лом, что лежит на наших задворках.

-Кстати, почему вы его не сдадите? Хоть какой-то заработок. Или его нельзя сдавать? Он радиоактивный?

Яшин с удивлением покосился на меня.

-Это еще почему – радиоактивный? Он в космосе ни разу не был, это не обломки ракет, они в горы падают. Это – просто отходы производства, но отходы нужные.

-А почему нужные? Вы его перерабатываете?

-Ага. –включился в разговор Коля. –Наши выделяют со склада нужное количество этого лома, вывозят его на завод и выплавляют из него полую чугунную чушку примерно того же веса и форматов, что и спутник. Сначала просто примеряют, не перевесит ли он центр тяжести ракеты. А в случае успеха его и в космос запустить могут, для теста – называется «пробный пуск».

-Вот это я называю «выкинуть мусор по-русски»! –рассмеялся я и меня поддержали практически все посетители столовой. –Было бы неплохо приспособить к ракетам мусорные ведра.

-Да, подобные шутки мы иногда откалываем… -согласился брат.

-Это в каком смысле? –переспросил я, но Коля только подмигнул мне и заговорщески поднес палец к губам. Все объяснилось только вечером…

* * *

Брат откинулся на койку, от чего ветхое сооружение заходило ходуном – он, хотя и был относительно тощ, имел рост в метр девяносто шесть.

-Знаешь, в столовой я чуть было на проговорился… -Коля рассмеялся. –Если бы Сергей Платонович услышал, как мы с младшими инженерами шутим, он бы уволил большую часть проэктантского состава.

-Это еще почему?

-Почему? А ты сам подумай! Те модели, что запускают в космос, после возвращения с завода проходят первым делом через наши руки, понимаешь? Мы должны все вымерить – проверить, совпадает ли масса с нужной, не велика ли болванка, не смещен ли центр тяжести. И, если что, исправляем ошибки, устанавливая противовесы. А у моделей есть одна особенность – они полые, так что, что именно за противовесы мы используем – знаем только мы.

-И… и… и что это?!

-Много чего. –брат начал загибать пальцы: -Мы уже отправили в космос валенок, письмо от одной нашей практикантки к Элвису Пресли… Тихо, не смейся так громко, стены картонные, если кто-то услышит, нам придется плохо! Письмо Элвису, черствую баранку и фотографию Гагарина… Да не смейся ты, кому говорят!

-И как это вас еще ни разу не засекли с такими штуковинами?

-А мы их к дну модели приклеиваем. На эпоксидный клей – нипочем не отдерешь.

* * *

Следующий день начался необычно…

С самого утра, как только на тумбочке брата зазвонил старый будильник «Заря», в дверь настойчиво постучали.

-Входите, Сергей Платонович. Чего так рано?! –удивленно спросил Коля, открывая дверь. Главный инженер Яшин, стоявший на пороге, улыбался.

-Ты уж прости, Николай, что так рано, но вечером привезли новую модель спутника для пробного пуска. Придется поторопиться – японцы хотят, чтобы сам спутник был на орбите уже к сентябрю, стало быть, нужно провести пробный пуск уже на этой неделе. Скорее всего, в качестве пробы пойдёт «детская» схема, если вес сойдётся. Вся проверка модели на тебе.

-А можно мне посмотреть на старт? – спросил я сквозь зевок. Глаза мои закрывались: за лето я отучился вставать рано.

-Хорошо. –кивнул Сергей Платонович. Николай, ты за него отвечаешь. Понял? Запуск секретный и вы можете загреметь в тюрьму за разглашение военной тайны!

Когда инженер удалился, Коля шумно вздохнул и утер пот рукавом.

-Ну напугал… -произнес он. –Я уж подумал, что он слышал, о чём мы вчера говорили.

-А что такое «детская схема»? –спросил я, скидывая с себя одеяло. Кузен уже вскочил с постели и поспешно начал одеваться. –Если не секрет, конечно.

-Не секрет. –ответил Коля, борясь с молнией в китайских джинсах. -Время от времени мы при тестовых пусках запускаем действительно полезные вещи, а не баранки для Элвиса – например, спутники, собранные студентами с моей специальности, как с Политеха, так и из других городов. Для них это большая честь, а нам – проверка на вшивость как разработчикам по-настоящему полезных спутников. Конечно, внутри «детских» спутников сплошное радиолюбительство, но какое-то время такие спутники работают, и их сигналы можно принимать.

Сон мой как рукой сняло.

-А я могу принять в этом участие? –спросил я, выбираясь из-под одеяла.

Коля пожал плечами.

-Может быть. Я знаю, что у нового спутника, который мы собрали по схемам студентов, не все слоты заполнены, и по весу недобор. Но что ты сможешь сделать со своим первым курсом СибАДИ, да за неделю? Банальную пищалку типа «бип-бип, я работаю, Hello, World», как первый искусственный спутник?

-Э нет. –я улыбнулся. –У меня схема получше есть: прибор, который сканирует соседние частоты, и, если найдёт полезный сигнал – передаёт его копию на своей частоте.

-А, это та штука, которую Вася с кружка программирования собирал? –переспросил Коля. Я кивнул. -И как, ловит таксистов?

-И, как оказалось, не только их: и ментов, и скорую, и может даже радиотелефоны прослушивать. Только диапазон у неё узкий, даже полкилометра нет, чтобы не запалили. С орбиты до Земли всяко не достанет.

-Ну, любой сигнал можно усилить. –возразил Коля. –Усилители у нас есть, они во всей подобной аппаратуре имеются, так что принять твой сигнал на Земле мы сможем. Даже интересно, что там соседние спутники передают… Главное, чтобы нас не спалили с этим, и чтобы ты и правда смог это собрать. Радиодетали я тебе обеспечу, причём не абы-какие, а экстра-класса, советские, которые в эпицентре ядерного взрыва работают.

-Хм. Спасибо, но зачем мне такие крутые?

-Чтобы не сгорели сразу же. В космосе же полно радиации. –сообщил мне Коля. -Солнечный ветер, который до нас не доходит благодаря атмосфере, например. Простые микросхемы в нём долго не живут, выгорают – это и есть главная проблема, с которой сталкиваются производители спутников. Есть ещё вторая проблема, охлаждение, но с этим я тебе помогу, я спец.

-Спасибо. –кивнул я. –Кстати, припоминаю, во время уроков астрономии в одиннадцатом классе нам что-то про солнечную радиацию говорили. Она с пятнами на солнце как-то связана, да?

-Именно.

-А нельзя потом такие радиодетали и усилители в Омск привести? Было бы круто из них что-то собрать. –заметил я. Сергей покачал головой.

-Нет. Даже и не думай. Всё это с космодрома вывести никто не даст – на выезде адский контроль, даже монету пронести не дадут. Увидишь, когда будешь отсюда уезжать.

-А зачем вывозить с космодрома монеты?

-Есть такая традиция – когда ракетоноситель везут по рельсам к месту пуска, класть под колеса платформы монеты на счастье. Только это строжайше запрещено.

-Понятно… -я не удивился: у космонавтов куча традиций и примет. Например, перед полетом они всегда смотрят в кино «Белое Солнце Пустыни». –Ну и интересно же у вас!

-Ну вот, а ты говорил – «скучно»… -кузен улыбнулся. –Все будет хорошо. Надеюсь… -рассмеялся брат.

* * *

Следующие четыре дня я торчал в цехе, постоянно переделывая схему, которая на незнакомых деталях работала чёрти-как. Уки мои были обожжены паяльником, а сам я пропах канифолью так, словно меня только что выколупали из куска янтаря, где я проспал полмиллиона лет. Коля с напарником исследовали отлитую на заводе железку, заменявшую спутник при пробном пуске, после чего Коля заявил:

-Эти гении опять стащили часть нашего металла. Модель легче заданного веса килограммов на тридцать.

-И что теперь делать? –спросил я.

-Ничего. –Колин напарник хлопнул меня по плечу. –Это значит, что все идет по нашему плану и мы поставим внутрь модели спутник!

Я тогда только посмеялся…

-Мы так сможем ловить даже кодированные спутниковые телеканалы. –задумался Коля, когда у меня, наконец, что-то заработало, и выдало непонятную трель, издаваемую, очевидно, вышками слежения по периметру космодрома.–Ну, и если какие-нибудь лунатики пошлют нам приветствие, об этом первыми узнаем мы.

При должной настройке передатчика, этот сигнал могло поймать любое устройство в радиусе километров тридцати. Конечно, это расстояние было ничтожным в масштабе космоса, но, как сказал мне Коля, при помощи усилителя из других частей спутника его можно будет ловить и на Байконуре, и в Омске.

* * *

А через три недели мы наблюдали взлет «Союза» со второй пусковой площадки, откуда когда-то стартовал «Восток-1». Видно было плохо, следили мы издалека, но яркая «свечка» ракеты, взмывшая над казахстанской степью, никогда не исчезнет из моей памяти. Я был там, я видел взлет самой настоящей ракеты с самодельным, мною собранным спутником на борту! Подумать только, я стал на шаг ближе к звездам! Пусть только на шаг, не более, но все-таки!

-Ну, как, понравилось? – спросил меня Коля, положив руку мне на плечо.

Я обернулся и кивнул, а затем снова уставился в серое небо, которое пересекала белая линия, оставленная двигателями ракеты. В моих глазах все еще рябило от яркого света пламени, вырывавшегося из ее дюз.

-Ты готов услышать свой собственный спутник? –спросил Коля, доставая из кармана миниатюрный приемник и протягивая его мне. Я улыбнулся, принимая приемник из его рук.

-Ага. Только скажи, какую радиостанцию слушать.

-Ха! Это же разглашение инопланетной тайны! 54 AM.

Я повернул регулятор громкости, включая приемник и настраивая его на нужную волну. Некоторое время в динамиках не было слышно ничего, но потом из-за шума помех послышался тихий-тихий гудок. Затем я услышал еще один гудок. Сигналы следовали в той самой очередности, которую я задал управляющему контроллеру.

-Неужели это – передатчик, который я собрал? –недоверчиво переспросил я. –Частота другая.

-Это – эффект Доплера. –пояснил Коля. –У движущегося объекта другая частота излучения сигнала. С удалением ракеты от земли она будет уменьшаться, пока, наконец, спутник не выйдет на орбиту и не уйдёт за горизонт.

-И это всё? – я был разочарован.

-Нет, конечно. -обиженно ответил кузен. –Земля круглая, глупый. Вскоре спутник выйдет с другой стороны, и мы снова его услышим – и так он и будет крутиться, пока солнечным ветром его не сдует куда-нибудь – и там он либо упадёт и сгорит, или улетит к лунатикам. Но это будет ещё не скоро.–ответил Коля. –Если получится поймать с его помощью какой-то сигнал от других спутников, мы это узнаем через пару часов. И тогда я пришлю тебе нужные параметры для приема, и ты сможешь ловить сигнал в Омске.

-Хорошо. –я невольно повел плечами, вспомнив о том, что мне придется возвращаться в город. Но пока я стоял посреди казахстанской степи, сжимая в руках приемник, передававший мне затихавший сигнал от улетавшей ракеты…

* * *

-А хочешь байку из жизни Байконурцев? –спросил Сергей Платонович следующим вечером. Я кивнул. –Это случилось году где-то в 1983-м, когда я возвращался в Казахстан с первого отпуска… В поезде я разговорился с ехавшими вместе со мной молодыми казахами - как я узнал, зовут их Ринат и Рашид, и они родные братья, старший и младший, сироты. Всю свою жизнь они прожили где-то в Омске, но, когда старший закончил институт, а младший отслужил в армии, они решили вернуться на историческую родину, к корням. Корни эти оказались мне знакомы - их дядя работает у нас, и вместе со всей семьей, живет в Ленинске. Я даже рискнул показать им место жительство их родственников. С этого-то и началась моя история...

Дом, где жил их дядя, представлял собою типичную советскую коммуналку - узкие коридоры, обилие дверей, выходящих на лестничную клетку, и полная неразбериха, потому что ни на одной двери не было номера комнаты. Конечно, по верху двери мелом были написаны какие-то цифры, но действительности они явно не соответствовали: если верить им, получалось, что на лестничной клетке было три квартиры №18, одна квартира №20 и две квартиры №19.

Ринат и Рашид стояли перед этими дверьми и не решались постучать в дверь хотя бы одной из 19-х квартир. Наконец, все решилось само: одна из дверей зашевелилась, приоткрывшись, максимум, сантиметров на десять, и сквозь нее проскользнула стайка девочек 3-5 лет в ярких платьицах, которые с удивлением уставились на нас, трех верзил, торчавших в тамбуре. Впрочем, это было даже и не удивление, а, скорее так, снисходительное любопытство. Кроме того, девочки едва сдерживали смех, и, если бы рост самой высокой из них не доходил мне до пояса, я бы подумал, что это именно они исправили надписи на дверях.

Ринат, заглянув внутрь квартиры через щель, уверенно придержал дверь и, дождавшись, пока ватага пробежит мимо, чуть сильнее приоткрыл ее и вошел внутрь. Рашид последовал за ним.

Дверь осталась незакрытой, поэтому я остался стоять в коридоре, внутренне споря с самим собой: дело в том, что у меня в кармане лежала пачка сигарет, но я уже месяц, как бросил курить, и теперь боролся с искушением. Именно поэтому я и задержался у тех дверей и услышал тихий голос, доносившийся из квартиры.

-Значит, будущие космонавты? -с укором спрашивал кто-то. -А вы знаете, чем это для вас может обернуться? Не знаете? Тогда смотрите!

Я осторожно заглянул внутрь через дверь, и вот, что я через нее увидел: комната была практически пуста, в ней из мебели стояли только шкаф, несколько кроватей и детская люлька, стоявшая чуть в стороне. Мои новые знакомые столпились у стоявшей в дальнем углу комнаты койки, и с кем-то там тихо разговаривали. Затем они подошли к люльке и осторожно склонились над ней.

-Ну, что скажете про наше чадо? -послышался со стороны койки тихий старушечий голос. Я невольно повернулся туда и увидел сидящую на постели бабушку. Возраст ее я определить не берусь, на взгляд дал бы от семидесяти до всех ста двадцати. Ростом она была не больше тех девочек, и я сомневался, что за жизнь кости могут настолько усохнуть. На бабушке были надеты очень теплый свитер и вязанная юбка, а голова была покрыта шерстяным платком, завязанным по-мусульмански, закрывая лоб – и это посреди лета.

-Чего испугались? -спросила старушка, усмехнувшись. -Это дочка вашего дяди. Ну, что скажете?

Мои друзья молчали, уставившись глазами в пол.

-Дурачье. -заключила старушка после почти минутной паузы. -Ладно, что вас взять - вы же мужчины! -закончила долгожительница тоном настоящего матриарха. -Будете помогать нам со всем этим справиться. А ты что скажешь?

Я вздрогнул - старушка повернулась к двери, и обращалась именно ко мне, хотя я до последней секунды предполагал, что о моем присутствии никто и не догадывается.

-Проходи, проходи, не стесняйся. -тихо увещевала меня бабушка. Я осторожно открыл дверь и вошел в коридор. -Ты ведь Сережа Яшин, да? С моим внуком работаешь, ведь так? Он мне твои фотографии показывал.

Я вошел, поражаясь ясности ума этого старого человека.

-Заходи, заходи. Посмотри в люльку на эту девочку. -старушка указала узловатым пальцем на кроватку. Браться отпрянули от нее, словно между пеленок лежала граната, а не маленькая девочка.

-Это все мой внук постарался. От него на наш дом такое проклятье пошло. -продолжала старушка меж тем.

Гладя, что я остановился, она поднялась и, подойдя к люльке, достала из нее ребенка. Повернувшись ко мне, она уверенно протянула мне свою правнучку. Я скривился, ожидая увидеть уродство, но...

Из пеленок на меня смотрела персидская кошка. По крайней мере, так я подумал в первый момент, а затем увидел, что у этого существа совсем нет шерсти, а большую часть лица занимают огромные глаза, в которых читается разум. Лицо мое невольно расплылось в улыбке, и я, не удержавшись, произнес:

-Господи, какое прелестное создание... Инопланетянка!

-Думаю, тебе оно не меньше понравилось бы, если бы глаза у него были на затылке, а рот находился на лбу. -бросила старушка совершенно беззлобно. -Насколько все-таки нынче пошла ненормальная молодежь - на все готова. Даже положить свои головы на алтарь, лишь бы спасти и выходить существо из другого мира, которому не положено прожить здесь и дня!

Старая казашка вздохнула и не спеша отправилась назад на койку. Скрипнули пружины, а затем она вздохнула:

-Дело ваше, живите так, как считаете нужным. От моего внука ушла жена, когда он подобрал это чудовище и начал воспитывать его. Теперь сыновей он, видимо, не дождется, и я едва не потеряла своего шанса увидеть того, кто продлит мой род. Впрочем... -тут старушка немного смягчилась. -С появлением Рината и Рашида, я думаю, я еще успею увидеть правнука. Если, конечно, они не станут делать столь же необдуманные шаги, как их дядя.

-Дождешься, дождешься, бабушка Сания. -улыбаясь, ответил Ринат, и поклонился своей родственнице-долгожительнице.

Со стороны занавешенного тюлем окна послышался громкий шелест, и мы с ужасом повернулись туда. К счастью, источником шума оказался огромный пион, стоявший на подоконнике в двухлитровой банке: ни с того ни с сего с цветка начали осыпаться и падать на пол огромные лепестки.

-Ну, вот... -бабушка снова вздохнула. -Умирает наш цветок. Скоро и по мне осыпется цвет - давно пора. Надеюсь, что усыновленной моим внуком дочке погибших пилотов НЛО повезет еще больше чем мне.

Я осторожно положил инопланетное дитя назад в его кроватку, стоявшую посреди полупустой квартиры на далекой-далекой от ее родины планете.

* * *

-Неужели все это было? –спросил я у шефа моего брата. Тот пожал плечами и подмигнул мне:

-Не знаю. Может, я это все придумал. А сам-то ты как думаешь? –спросил он. Я так и не ответил – но, когда в общежитии погас свет, я еще долго лежал на кровати и думал о космических кораблях, бороздящих просторы Большого Театра.

В раскрытые объятия

К космическим гостям

Мы очень рады встретить Вас

В день прилёта к нам…

Мумий Тролль,

из альбома 1985-го года.

11 марта 2007 года.

Оптимизировано 21 мая в 2009-го года,

немного дополнено 25 декабря 2012-го года.

Дата добавления: 2015-10-21