При моем появлении разговор тут же оборвался – то ли по причине живого примера меня как баб, то ли как оборотней. Несколько секунд мы молча таращились друг на друга, потом полуэльф бросил в костер палочку, которой рассеянно ковырялся в углях, и придвинулся ближе к гному, освобождая край скатанного в трубку одеяла. Карст, в свою очередь, потеснился к другому краю.
– Присаживайся, Шелена. Грог будешь?
Я так оторопела, что не сразу сообразила, чего от меня хотят, оставшись стоять по ту сторону костра.
– Вы-то здесь как очутились?!
– А что же мне, в лавке отсиживаться, когда, почитай, весь мой клан нынче под этими стенами окопался? – насупился гном. – Я, как только от свояка весточку с голубем получил, мигом вещички собрал, на секиру подвесил – и к знакомому телепортисту, одного-то гнома до Ясневого Града перебросить ему раз плюнуть. За десять золотых, правда. А там уж к дриадам присоседился, упросил с собой взять.
Я перевела недоумевающий взгляд на полуэльфа, одной рукой подкручивающего колок лютни, а второй вдумчиво пощипывающего струну.
– Вчера я давал концерт во дворце Ллиотарэля и подумал, что неплохо бы прогуляться вместе с эльфийским войском. Что оным только приветствовалось, ибо от менестрелей, как и от маркитанток, бравые воины никогда не отказываются.
– Но зачем?!
– Шелена, – напевно, в тон тренькающей лютне, ответствовал Храйк, – менестрель, слагающий песню о великой битве по рассказам очевидцев, подобен живописцу, рисующему море с утиного пруда за окном. Для тех, кто только пруд и видел, оно, может, и сойдет. Но те, кто завтра будут штурмовать стены, высекать искры из мечей, натягивать луки и подставлять щиты стрелам, проливая свою и чужую кровь, выставят меня на посмешище. И будут совершенно правы.
– Сумасшедший дом какой-то, палата для самоубийц! – охнула я. – Только не говорите мне, что где-то поблизости ошивается еще и Шалиска!
Гном с полуэльфом как-то странно переглянулись, но тактично промолчали.
– Так как насчет грога, Шелена? – напомнил Карст, окуная кружку в дымящийся котелок.
– Ну… – замялась я. Погреться и взбодриться, разумеется, хотелось, но… – Карст, а ты уверен? Я ведь всё-таки, сам знаешь…
– Что? – невинно перебил гном. – Не, ну кружку я потом, конечно, на всякий случай ополосну, хотя грог – он и без того ядреный, любую заразу одним своим духом валит…
Я рассмеялась и взяла кружку. Молва уверяет, что гномы способны сварить первоклассный грог из чего угодно – главное, не интересоваться, из чего именно. Как ни странно, в этом случае ей можно верить. Ох, и впрямь ядреней некуда… Я судорожно поискала ртом чуть не вылетевшую из него душу, вдохнула ее на место и почувствовала, что готова голыми руками разобрать замок по камушку.
– Спасибо. – Я протянула Карсту пустую посудину.
– Тебе спасибо! – эхом откликнулся гном и, безо всяких ополаскиваний наполнив кружку уже для себя, отсалютовал ею за мое здоровье.
Про даркан он даже не упомянул, хотя наверняка сразу же его заметил…
– Куда?! – осадил дракона Верес. – А ну давай обратно в человека! Что они, дураки – за тобой крылатым, как собакам за вороной, гоняться?
– Лучшего друга на верную смерть выпроваживает! – попытался пустить слезу Мрак, но, глянув на наши угрюмо сосредоточенные лицо и морду, устыдился и приготовился принять геройскую кончину, тьфу, начать отвлекающий маневр. – Хоть бы лошадку позволили взять…
– Какая тебе лошадка – слышал, что эльфы доложили? – раздраженно прорычала я. – Из-за этого проклятого Круга на том краю поля вскрылась речка, колотый лед разбросало по берегам и снесло вниз по течению, так что там теперь полынья саженей тридцать в длину. Целый отряд за раз утопить можно.
– А может, замерзло уже… – робко предположил Мрак.
– Хочешь проверить?
Дракон помотал головой и поглубже надвинул треух. Уж слишком выразительно разносилось по лесу сердитое ржание моего жеребца, нервно истоптавшего снег на всю длину привязи.
– Ну, с богами. По одному нам, и два, так уж и быть, тебе, – великодушно поделила я белорский пантеон.
Мы разошлись в стороны вдоль опушки – я с Вересом до одного края леса, наиболее близкого к замку, Мрак до другого.
– Ты его видишь? – шепотом поинтересовался колдун.
– Вижу. Выходит из леса и идет к реке. Скользит, точнее…
– Хорошо.
Магические зарницы не только разбудили реку, но и подтопили снег на поле, превратив его в сплошной каток. Корку льда успело запорошить по щиколотку, однако это было куда лучше вчерашней аршинной трясины.
– Загрызням не хуже. Кстати, легки на помине!
– Где?!
– Понятия не имею. Но ради простой разминки так драпать не будут.
Мне очень хотелось досмотреть, чем же это закончится, но пришла наша очередь ставить рекорды скорости. Строго говоря, под простыней куда удобнее лежать, чем бежать, особенно когда один ее край на манер старушечьего платка завязан у тебя под мордой, а второй волочится сзади по земле. Под стеной я поскорее сорвала с себя эту пакость. На фоне снега стражники, может, и сумели бы нас углядеть, но рядом с каменным подножием – нипочем. Кстати, камень ли это? Больше на застывшую смолу похоже…
– Стой, не прикасайся к ней! Что-то тут нечисто… – Верес пару минут разводил возле стены руками, потом тихо выругался и, подышав на озябшие кисти, запихнул их обратно в рукавицы.
– Плохо дело?
– Не то слово. Во-первых, замок укрыт от поисковых заклятий, то есть смотрители в магических фортах понятия не имеют о его появлении. Во-вторых, засевшим там чародеям немедленно станет известно о направленном на замок колдовстве. То есть открыть ворота заклинанием я не смогу, как и левитировать через стену. Чтоб их! Такой хороший план испоганили…
– А потрогать ее уже можно?
– Трогай, – недоуменно пожав плечами, разрешил Beрес. – Только что это нам даст? Без помощи магии по этой стене всё равно не взобраться, даже крюк на гребень не закинуть – слишком высоко.
Что-нибудь да даст. Стена-то монолитная, но шероховатая. И довольно мягкая, будто свежая древесина. Небось эльфы руку приложили, они ж у нас специалисты по оградам. Ничего, на ту управу нашли, найдем и на эту!
– Попробовать-то можно.
– Как? Допустим, крюк я из сука вырежу, а веревку где взять? В лагерь возвращаться? И вон те движущиеся огонечки видишь? Полагаю, стража живо заинтересуется брякнувшим о стену крюком.
– Я имею в виду – взобраться.
Ой, ду-у-ура! Ну что мне стоило с самого начала сделать вид, что в этой ипостаси я умею только рычать?!
Да-а-а, не так я представляла романтическую прогулку под звездным небом… И кавалеру вообще-то полагалось вести меня под руку… ну, в крайнем случае обнимать за талию, а не…
– Не цепляйся за шерсть, я уже слышу, как она трещит! И за шею тоже не хватай, кхе-кхе!
– А есть еще какие-то варианты? – сердито пропыхтел колдун.
– Ну, вокруг груди обхвати!
– Тогда я сползу до задних лап, и ты начнешь орать, чтобы я не давил тебе на живот!
– Давай ты вообще сорвешься, а?!
Верес прикинул расстояние до земли и стиснул мои ребра с пылкостью рыцаря, у которого только что окончился пятилетний обет воздержания.
– Если бы ты согласилась крест-накрест обвязать грудь простыней, нам обоим было бы намного удобнее!
– Ага, а к ней для маскировки сани прицепить, чтобы, если стража нас заметит, прикинуться Батькой Морозом на заячьей упряжке? Надеюсь, у тебя найдется для них подарочек за хорошее поведение?
– Что-то крупновата ты для заек.
– Зайки внутри. Ох!
– Если ты будешь меня смешить, мы упадем вместе!
– Ха! Да меня отсюда и двое таких, как ты, не скинут!
– Вместе с твоим хвостом, когда я сползу еще ниже!!!
К нашему счастью и вражьему горю, до верха стены осталось всего ничего. Колдун убрал наконец свою задницу с моей спины и, воровато оглядевшись, перебежал простенок, спрятавшись за башенку. Из которой, как на грех, тут же выскочил караульный, не столько заметивший, сколько интуитивно почуявший неладное.
– Кто там?! – рявкнул он, двумя руками перехватывая и выставляя вперед копье.
– Я, – кокетливо ответил ему милый, хоть и несколько хрипловатый девичий голосок. А когда страж озадаченно сощурился во тьму, появилась и обладательница оного.
Караульный, бледным ликом засияв в ночи ярче луны, выронил копье и попятился – прямо на Вереса, упырем вынырнувшего из темноты.
– Добрый Батюшка Мороз нам подарочки принес, – прокомментировала я, провожая взглядом оседающее к моим лапам тело. – Как спускаться будем? Чур, теперь я сверху!
– Не надейся, оборотень ко мне на шею не сядет. Там, за башней, каменная лесенка. Что ты делаешь? – спохватился колдун.
Я приостановилась, разжала зубы и нетерпеливо пояснила:
– Спихиваю его вниз, разумеется, пока не очнулся.
– Шел, это бесчеловечно!
– Еще аргументы есть? Не такие дурацкие.
– И его коллеги слева и справа заметят его отсутствие и поднимут тревогу!
– Годится. – Я придержала лапой уже готовое перевалиться за край тело. – Воспользуемся чучельным методом выселокской стражи?
– Именно, – Верес вытащил из кармана обрывок тряпки, подумал, напоследок высморкался и, скомкав и до того весьма неприглядный кляп, запихнул его бедолаге в рот.
– И кто из нас более бесчеловечен? – ехидно уточнила я. – Мне-то, по крайней мере, положено…
Колдун только сердито запыхтел, оттаскивая свою жертву обратно к башенке, и еще минут пять возился с безвольным телом, связывая и как можно естественнее пристраивая у стены.
– Ну чего ты там копошишься?! – нервничала я, нетерпеливо мечась из стороны в сторону. Верес, конечно, старался не соваться в факельный ореол, но караульные могли в любую минуту обратить внимание на подозрительно вихляющуюся фигуру напарника.
– Пытаюсь копьем подпереть, а он сползает…
– Насадить попробуй.
– Шелена!
– Дурак, под кольчугой пропусти и воткни острием в землю, или что там у нас под ногами.
Колдун мотнул головой с досады, что сам до такого простого решения не додумался, но брезговать дельным советом не стал.
– Странно. – Я, дойдя до середины лесенки, замерла с поднятой лапой. – Во дворе никого нет.
Верес легонько подтолкнул меня коленом. Стоять на открытом месте было и впрямь не слишком умно, но спускаться хотелось еще меньше.
– Может, в замке пока что не так много воинов – хватило только на охрану стены?
– Парочку для патруля всяко могли выделить. И где остальные загрызни? – Я сделала несколько неуверенных шагов и снова остановилась.
– По пустоши бегают.
– Ага, в замок только на минутку заскочили, все углы пометили и снова убежали?! Да ими здесь разит, как на псарне!
– На псарне собаки тоже по двору не разгуливают – заперты в вольерах, чтобы на своих не кидались. Хорошо, что ты предлагаешь? Вернуться назад и сказать: мол, извините, мы никого не встретили и так испугались, что поскорее удрали?
– Нет, но надо всё хорошенько обдумать!
– Шел, у нас есть время либо думать, либо действовать – смена караула может произойти в любую минуту. Решили – значит, идем!
Верес обогнул меня, чуть не спихнув с лестницы. Я с огромной неохотой поплелась за ним, шкурой чувствуя на себе чужой выжидательный взгляд, но, хоть ты тресни, будучи не в силах определить его источник.
– Смотри, ворота!
Не любуйся я десять минут назад на стену с той стороны – не поверила бы, что она монолитная. Отсюда ворота выглядели совершенно нормально: две створки и заходящий на косяк брус на крючьях. Поднимался он с помощью намотанной на лебедку цепи, возле которой опять-таки никого не было.
У меня с удвоенной силой засвербело под лопатками. Особенно там, куда уже клевала стрела. Сообщать об этом колдуну я постыдилась – еще почесаться предложит, к тому же обратного пути действительно нет.
– Собираешься просто подойти и покрутить за ручку?
– Если бы… – Верес присел на корточки у стены, изучая стратегический объект типа «вход». Я примостилась рядышком. – Во-вторых, надо снять маскировку, чтобы наше войско их увидело.
– Колдовать же нельзя.
– Это во-первых. Но сейчас мы находимся «внутри» окружающего замок заклинания, откуда его можно попытаться распутать.
– А сил у тебя хватит?
– Должно хватить, – с какой-то мрачной решимостью отрезал Верес. – Вот что, Шел, лезь-ка ты обратно на стену. Когда увидишь проявляющиеся ворота – бросай факел и удирай!
– А ты? – Теперь у меня зудело не только вдоль хребта, но и за ушами. Неужели я просто нахваталась блох в тролльих пещерах?!
– Какая разница – принять бой минутой раньше или позже? – криво усмехнулся Верес, не отрывая взгляда от ворот. – Должен же кто-то охладить пыл стражи, которая сбежится на скрип петель…
Я не выдержала и яростно поскреблась. Колдун удивленно обернулся, присмотрелся и со вскриком потянулся ко мне:
– Шел, живо сойди с места!!!
Его тычка я уже не почувствовала.
Когда я очнулась на земле, еще хрипя и корчась от боли, они успели скрутить мне не только запястья, но и спутать щиколотки, оставив веревки едва на полшага. Шею сдавливал, припекал ошейник – двойник найденной у Ассариэля сворки. За него-то меня и вздернули на ноги, потащив к замку и не особо интересуясь, иду я или волочусь.
…каменные плиты, потом показавшаяся бесконечной лестница и снова голый пол. Ни ковров, ни картин, ни даже факелов – только плавающие в воздухе шары-светляки разных цветов и размеров, подобострастно разлетающиеся перед идущими. Прямо-таки подземные катакомбы, пропитанные запахом дыма. Порожденного не костром или печью а смрадным чумным пожарищем…
Окончательно я пришла в себя посреди помещения, размерами напоминающего парадный эльфийский зал, а обстановкой – рабочий кабинет аскетичного отшельника, вместе с мебелью переехавшего сюда из скита площадью две на три сажени. Десятирядные книжные полки и те казались прислоненной к стене стремянкой. В камине мирно, уютно потрескивало пламя, любопытно заглядывая в зал по бокам кресла с высокой спинкой. Я долго не могла понять, что же в нем не так, потом всё-таки сообразила: ножки. Не четыре, а две, и те в сапогах – кресло парило в воздухе, не нуждаясь в подпорках.
Справа от меня незнакомый верзила за шиворот удерживал Вереса. Колдуну связали только руки, и не сзади, а спереди. Словно издеваясь – мол, без магии проку с тебя против десятка вооруженных людей. Именно столько их вокруг нас и стояло, отбивая всякую охоту дергаться.
Свесившаяся с подлокотника кресла рука рассеянно двигалась вверх-вниз, словно поглаживая по голове преданного пса. Золотой перстень казался слишком тяжелым для тонких пальцев; он даже не давал толком их сомкнуть, вынуждая слегка отставлять обремененный им безымянный.
От кресла донеслось глухое ворчание, а мгновением позже я уловила печально знакомый запах. Рука с перстнем сжалась в кулак, без труда удерживая вскочившего зверя. Алмаз в оправе прокатил по граням блик от камина, отразившийся на пустоте в аршине над полом. В пятнышке света мелькнула короткая встопорщенная шерсть, острие шипа на пластине ошейника.
– Спокойно, Верная. Спокойно. Еще успеешь.
Верес вздрогнул, хотя в бархатистом женском голосе не было ничего пугающего. Разве что смысл.
Загрызень потоптался на месте, стуча когтями, и нехотя лег. Продолжая изредка порыкивать, дабы я о нем, бдительном, не забыла. Пламя сквозь него казалось сероватым, а когда тварь поводила мордой, по воздуху пробегала прозрачная рябь.
В зале появились еще двое. Именно появились, материализовавшись между камином и креслом. Тут же преклонили колени, поочередно пробормотали положенные любезности. Пожилой чародей удостоился чести поцеловать изящные пальчики и поднялся. Молодой продолжал гнуть спину уже перед ними обоими.
Если бы за возможность убить эту парочку мне предложили продать душу мракобесам, я согласилась бы не раздумывая.
– Знакомы? – поинтересовалась женщина, заметив, что взгляд собеседника уходит поверх ее плеча.
Чародей медленно кивнул:
– Я тренировал ученика на ней и ее выродке, показывал уязвимые точки. Закончив, бросили подыхать на полу и обрушили крышу хибарки… Ума не приложу, как ей удалось выбраться и выжить.
– А она у нас вообще везучая. Была. – Женщина легонько оттолкнулась ногой от пола, и кресло развернулось. Ну и ничего особенного: мужской костюм скрадывает фигуру, если та вообще есть, личико кругленькое, ухоженное, нос курносый, глаза не то черные, не то карие. Волосы, правда, шикарные: настоящий водопад блестящих каштановых прядей до пояса. Впрочем, если я свои завью и репейным маслом намажу, не хуже будут…
Так какого гхыра Верес так на нее пялится?!
Чародейка улыбнулась – неожиданно лукаво и виновато, как нашкодившая девчонка любящему, всепрощающему папочке. Вскочила и, ничуть не стесняясь ни меня, ни своей охраны, подбежала и повисла у Вереса на шее.
– Любимый, как же я по тебе соскучилась! – Верзила отпустил колдуна, еще и в спину пихнул, чтобы не увернулся. Да тот и не собирался. По залу похоронным звоном раскатилось одно-единственное слово:
– Тайринн?!
И я поняла, что вот теперь действительно влипла…
– Как же я рада тебя видеть! – Чародейка, чуть отстранившись, обвила лицо Вереса ладонями, восторженно разглядывая его с близкого расстояния, – Как и то, что ты не снимая носишь мой подарок…
Верес машинально опустил глаза. Кольцо. Узкая платиновая полоска, на которую даже я в свое время не обратила внимания – перевязкам оно не мешало. С таким маяком глупее было только окликнуть стражника, попросить его проводить нас к воротам и подержать Вересу рукавицы, пока тот будет колдовать.
Надо было всё-таки стряхнуть его со спины и стены. Гхыр с ним, с хвостом…
– Но… ты же…
Женщина капризно надула губки:
– Да, мне пришлось прикинуться погибшей в той схватке… но как иначе я смогла бы отделаться от Ксандра? Он мне даже после твоего изгнания проходу не давал, подозрительный старый хрыч. – Тайринн болтала, словно не замечая, что Верес выполняет роль даже не пассивного слушателя, а каменной статуи. – Из дому без его ведома не удавалось выйти, лабораторию пришлось совсем забросить, а ведь y меня вот-вот должно было получиться…
– Что?
Хм, всё-таки слушал.
Небрежный щелчок пальцами. Частый цокот когтей.
– Нравится? – нахально поинтересовалась чародейка – Чудный, славный песик… (Загрызень заворчал от удовольствия, позволяя хозяйской руке довольно жестоко трепать его за уши.) А вот предыдущий вариант оказался слишком неуправляемым, пришлось его пристрелить. Но и этот всего лишь предпоследний – осталось добавить заключительный штрих, чтобы получить идеального стража новой власти.
– А с этим что? – поинтересовался пожилой убийца, с большим подозрением поглядывая на загрызня – вернее, место, где тот стоял. В отличие от молодого. Тот, кажется, уже предвкушал, как будет выгуливать подобного «песика», а встречный народ – в ужасе валиться перед ним на колени и тыкаться лицом в пыль.
– Уничтожим, конечно, – равнодушно отозвалась Тайринн, не прекращая ласкать тварь. – Абсолютная покорность – хорошая штука, верно, детка?
Загрызень преданно лизнул ей ладонь, оставив мокрый след.
– Не жалко? – не утерпела я.
– Жалеть нежить? – презрительно отмахнулась чародейка.
– «Жить» вы тоже не слишком жалуете, – саркастически напомнила я. – Зачем вы напускали этих тварей на деревеньки? Испытывали?
– И это тоже. Но в основном для размножения. Двадцать трупов – и тварь раздваивается. Очень удобно, правда? – так легко призналась чародейка, словно речь шла о разведении кроликов, для которых скосили клеверную полянку. – А вообще заткни ей пасть, Лин. Я не с ней разговариваю.
«Носовой платок» Вереса был еще не худшим вариантом. Выпачканная в дегте тряпка оказалась куда противнее.
– Мне так тебя не хватало, милый! – Пальцы Тайринн глубоко зарылись в черные пряди, чародейка покаянно спрятала лицо на груди колдуна. – Извини, что я так долго не давала о себе весточки, но мне хотелось сначала осуществить задуманное, а уж потом сделать тебе подарок – новый, свободный от прихотей владык и трусливого старичья Совета Ковена. Ты ведь не откажешься его возглавить, правда?
Я смотрела Вересу в спину – гордо выпрямленную, с расправленными плечами. Саму по себе бывшую ответом. И могла только догадываться о выражении лица, с которым он…
– Конечно, любимая. Я буду с тобой до конца.
А вот ее лицо я видела. Да так хорошо, что, несмотря на душащую сворку, подалась вперед, ощущая дикое желание размазать в кровь самодовольную улыбку, с которой она ухватила его за ворот и притянула к своим губам.
…Они целовались посреди огромного темного зала, в отблесках пламени, бесовски скачущих по слившимся воедино силуэтам. Под беззвучный, отчаянный крик бьющегося в витражи снега. Под бесстыжими взглядами ухмыляющихся наемников.
Он – неловко наклонившись, со связанными, прижатыми к животу руками. Она – с картинно заброшенной ему на бедро ногой, запрокинутой головой, полузакрытыми глазами.
Они не лгали.
Ни она ему – жадно, требовательно, похотливо, словно выпивая его дыхание. Ни он ей – нежно, осторожно пробуя ее губы на вкус, не до конца еще поверив в оживший сон.
А перед моими глазами снова горел вереск…
В каменном застенке было темновато даже для меня. И холодно. Зато просторно – мрачно отыскала я светлую сторону. Тут бы еще узников сорок поместилось, если так же стоймя вдоль стен приковать.
Хоть бы рубашку позволили накинуть, сволочи. Окочурюсь же до утра в этом леднике.
Я переступила с ноги на ногу, звякнув цепями. Прочные, можно даже не пытаться. И браслеты заклепаны на совесть, ребята очень старались. Но не спешили. Хорошо хоть дальше похабных шуточек и наглых лап дело не зашло. Интересно, кстати, почему? Обычно это святое право тюремщиков.
За дверью, где-то в дальнем конце подземелья, тихонько скулила от боли и ужаса волчица.
Я стиснула зубы. Не дождетесь! Нарочито бодро посмотрела влево. Потом вправо. Разницы не заметила. Вздохнула и уставилась вниз.
Нет, ну что он нашел в этой насквозь фальшивой бабе?! Сюрприз она ему хотела сделать, как же! Небось сам бы в замок не влез – и не вспомнила бы… И уж не по ее ли приказу его приласкали оглоблей?
Мои унылые размышления перебил капризный цокот сапожных каблучков по каменным ступеням, которому аккомпанировали тяжелые, но мягкие шлепки подошв. Тайринн. И…
Я вслушалась – и не поверила своим ушам. Потому что рядом с чародейкой шел мужчина, к которому она ластилась урчащей от обожания кошкой.
И Вересом он не был.
– А она ничего, Тай.
– Этвор!
– Я имею в виду – ничего особенного, моя киска.
– Не дразни меня!
– Извини, но ты так очаровательно шипишь, что мне хочется делать это постоянно!
Его можно было принять за ее брата – такие же волнистые, длинные волосы, только более сочного, почти рыжего цвета, черные пронзительные глаза, темный костюм схожего покроя.
Но братские поцелуи куда целомудреннее.
Ладно, что там у нас еще? Квадратный волевой подбородок с короткой бородкой, по последней моде отпущенной только снизу и узкими полосками к ушам. Тщательно подровненная щетинка усов, крупный аристократический нос с горбинкой. И фигура под стать – высокий, широкоплечий, но движется плавно, как кот.
Красивый мужчина.
И красивый зверь. Не меньше полутора аршин в холке, с пышным воротником-гривой, бронзовыми переливами жесткой шерсти и белоснежными клыками длиной с палец.
Я видела это так ясно, словно он стоял передо мной в своей второй ипостаси.
А он видел меня.
Оборотень придвинулся так близко, что я почувствовала его дыхание у своего виска. Жадное, прерывистое. И сердито вздернула губу, зная, что оно означает.
– Прекрасно, – проворчал он, облизываясь, – здоровая крепкая самка. Не слишком молодая, зато, полагаю, опытная?
– Да пошел ты в задницу, – скучающе бросила я. Ох, плохо… неубедительно.
Мерзавец. Он, разумеется, безошибочно учуял то, что я знала за неделю. Увидел, как от его резко изменившегося, властного запаха по моему телу пробежала непроизвольная дрожь.
– Завтра она придет в охоту, Тай. – Он наклонился и лизнул меня в шею, неспешно протянув нечеловечески шершавым языком от ключицы до мочки уха. – Весьма кстати. Как там селяне обозвали наших малышек? Загрызнями? Уверен, для ваших – и наших! – общих деток они придумают что-нибудь позвучнее.
Кажется, я побледнела, ибо он продолжил разговор исключительно ради своего удовольствия. Я и так всё прекрасно поняла… и представила.
– Угадала. Ты посидишь здесь несколько месяцев, вынашивая мне маленького зубастого волчонка. Желательно самца, а, впрочем, на твой выбор. Главное – нужный набор свойств. Кстати, Тай, твой бывший любовничек нам так уж нужен? Может, подкормим наших крошек?
– Нужен, дорогой. Потерпи еще недельку. Я взяла за основу экспериментов его теорию о магическом происхождении нежити, но не хватает еще нескольких выкладок, а у меня нет времени в этом разбираться.
– Как-то уж больно легко он согласился. – Оборотню, как и мне, придраться было не к чему: Верес вел себя безупречно-идиотски – с точки зрения того, кто никогда не любил.
– Ты еще не видел, как я над ним в Стармине измывалась, а он только блаженные слюни пускал. Не волнуйся, я на всякий случай за ним пригляжу. Хотя он и колдовать-то сейчас толком не может, одно слово, что маг.
Успокоенный зверь снова обратился ко мне.
– Завтра я вернусь, детка. – Он с нажимом, на грани боли провел когтем по моей щеке. – Надеюсь, ты будешь ждать меня с нетерпением?
Я не сочла нужным отвечать. Не ему, по крайней мере.
– Ты нужна ему не больше, чем Верес – тебе, – с брезгливой жалостью прошептала я, глядя на Тайринн. – Игрушка, которой натешатся в свое удовольствие и выкинут на помойку… перед этим безжалостно сломав о колено.
Оборотень только оскалился, покровительственно гладя Тай по спине, как прежде она загрызня.
Чародейка хрипловато рассмеялась, потерлась щекой о его плечо:
– Верить в вечную любовь могут только романтичные дурачки вроде нашего общего знакомого. А мы с Этвором держимся друг друга, пока нам это выгодно и… приятно.
Но я, словно не слыша ее, всё сильнее кривила губы в торжествующей усмешке:
– А ведь я задела тебя, ведьма. Ты цепляешься за него, как репей за собачий хвост. Ревнуешь даже к волчицам, которые породили ему вурдалаков, хоть это и было частью твоего же плана. А ко мне – тем более. И знаешь, в чем твоя главная беда? Он это тоже чует. Что может крутить тобой во все стороны… и не только в постели.
– Пойдем, дорогая. – Мужчина тронул чародейку за рукав, втайне от нее посылая мне улыбчивый оскал. Умница, Шелена, угадала. Только лучше бы сначала вспомнила, как «любят» подобных пророков. – Ты же знаешь, сколь благотворно влияет на фантазию и разговорчивость здешняя обстановка.
«Ненавижу оборотней!» – подумала я и, осознав комизм этой мысли, начала безудержно хихикать. Пусть думают, что нервное, плевать. Тем более не так уж далеко от правды.
– Иди, я догоню. – Тайринн подождала, пока он, беззаботно насвистывая, поднимется по лестнице. – Ты права, тварь, – прошипела она, уже не сдерживая ни искажающей лицо злобы, ни дрожащего голоса. – Ты меня задела. Но не больнее, чем я тебя. И это – только начало!
И, прощально всадив мне кулак в живот – предусмотрительная девочка, а то я бы ей еще чего-нибудь приятного сказала! – вышла вслед за оборотнем.
Отдышавшись, я устало обвисла на цепях, уставившись в потолок. Бывало и больнее. Но. так унизительно – ни разу.
Они не сказали, отпустят меня после этого, убьют или просто забудут в темнице.
Я и так знала.
Если оборотни ненавидели друг друга, о спаривании не шло и речи. Если любили – тем более. Созревший плод убивал свою мать, выбираясь наружу при помощи когтей и клыков.
Он медленно спускался по гулким ступеням, словно задумываясь над каждым шагом. Я бы не удивилась, если бы, надолго замерев, шаги стали удаляться – гораздо быстрее.
Но он всё-таки открыл дверь.
– Не стой на пороге, – равнодушно сказала я, – счастье из дома выпустишь.
Он всё так же нога за ногу, приблизился. Долго, внимательно разглядывал, словно проверяя, выдержат ли цепи мое к нему отношение. Потом криво усмехнулся:
– В конце концов, мы же враги, и я не давал тебе повода в этом усомниться. На что ты надеялась, Шел? Что благородный колдун увидит, какая ты хорошая и добрая, и забудет о клятве, а то и поведется на твои тощие… ребра, если демонстрировать их при каждом удобном случае?
– Что ж ты и сейчас на них таращишься?
– Тебе ведь тоже нравилось разглядывать меня, верно? Упиваться властью над беспомощным мужчиной, которого ты не могла заполучить иным путем и втайне рассчитывала на извращенную привязанность жертвы к своему мучителю?
– Чушь. Ты совсем рехнулся, колдун.
– У тебя есть другое объяснение своим поступкам? Странно, ведь ты не способна ни на дружбу, ни на жалость. У тебя вообще нет истинных чувств, только волчьи инстинкты. Один, материнский, заставлял подбирать всё писклявое и беспомощное, второй – примыкать к стае в трудные времена. Они сыграли с тобой дурную шутку, волчица.
– Ты ищешь себе оправдание, Верес. Но слепить его из высокопарных слов не получится, увы. Как бы убедительно они ни звучали. Иди, развлекайся со своей ведьмой. Она охотно убедит тебя в правильности выбора.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 15 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |