Кража со взломом Автор: Andrew_Clean Фандом: Камеди клаб Пейринг: Кашдог (Тимур Каштан/Гарик Бульдог) Жанр: экшн/PWP Рейтинг: NC-17 Предупреждение: АУ!!! Дисклеймер: «Камеди клаб» принадлежит самому

Кража со взломом
Автор: Andrew_Clean
Фандом: Камеди клаб
Пейринг: Кашдог (Тимур Каштан/Гарик Бульдог)
Жанр: экшн/PWP
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: АУ!!!
Дисклеймер: «Камеди клаб» принадлежит самому себе.
Примечание: в тексте использованы тексты миниатюр «В редакции детского журнала» и «Случай в зоопарке».

- Я, собственно говоря, не понял, почему мы должны сидеть здесь в духоте и ждать какую-то журналисточку из полуприебнутого журнальчика? – Тимур «Каштан» Батрутдинов кипел праведным негодованием. Мартиросян зарядил его вместе с Иваном «Кабаном» Козловым, партнером по дуэту, на обязательное интервью. Прошло уже 10 минут после назначенного времени, а бумагомарака так и не появилась. Батрутдинов считал ниже своего достоинства ждать «акулу»… хотя, какую акулу – «мойву пера», ведь они с Кабаном, как-никак, резиденты известного телешоу «Comedy Club». Хотя в последнее время с рейтингами у «Камеди» было не ахти, чересчур уж привередливый зритель непонятно чего требовал, все равно их «гей-дуэт» пользовался стабильным успехом. Во всяком случае, на вечеринки КК приходила масса экзальтированных девушек, а от корпоративов и вовсе отбоя не было.
- Батрутдинов, я, конечно, могу повторить в десятый раз, - черные очи Гарика Мартиросяна недобро сверкнули. – Но ты рискуешь заработать опухоль филейной части своего туловища. Этот журнал сейчас у молодежи на пике популярности, а уж личность корреспонденточки, которая подписывается «Бульдожка», не пытается разгадать только ленивый. Вот возьмет она у нас интервью, а потом до нас пойдет домогаться народ из других изданий: кто такая Бульдожка, правда ли она страшная, как смертный грех, правда ли, что на самом деле это Кушанашвили?.. Ну что, повторять не надо, дарагой?
- А может она того… привидение? – Кабан хрюкнул над собственной шуткой. Батрутдинов поморщился. С чувством юмора у Кабана было ох как уныло. Как исполнитель он был ничего, добросовестный. Но как только пытался самостоятельно пошутить, у Каштана возникало непреодолимое желание вычеркнуть партнера из списка живущих. Тимур прикусил губу и начал сверлить пристальным взглядом носы ботинок так, словно те готовились признаться в убийстве Кеннеди и Троцкого одновременно.
- Да успокойтесь вы, - Мартиросян вздохнул. – Пиар-директор этого журнала… да, «НГ»… просил только полчаса. Через полчаса вы можете хоть даосизм на Красной площади проповедовать. А пока – сидеть! Батруха, включи самую широкую улыбку, понял?
- Понял, - безрадостно ответил Батрутдинов. И в этот же момент в комнату ворвался вихрь. Он пронесся по всему помещению, заставив занавески на окне судорожно затрястись, и распался на две части. Одна оказалась фотографом гламурного вида, вторая – высоким молодым человеком с взъерошенными волосами, который тут же начал распоряжаться:
- Так, снимай с этого ракурса и от углов, диван не снимай, он раздолбанный, или нет, можно кинуть туда какую-нибудь веселенькую тряпочку, объекты снимаем вместе, бери их в кадр вдвоем…
Каштан хотел было воспылать праведным негодованием в защиту дивана, повидавшего многое в своей жизни и ставшего дополнительным участником «КК». Но слово «объекты» его потрясло настолько, что челюсти отказались ему повиноваться и мирно упокоились где-то в районе ключиц. Зато Кабан не преминул взбычнуть:
- А ты, собсна, кто такой?
- Кто я такой… - задумчиво протянул оригинальный юноша. Затем его лицо просияло, он шагнул по направлению к резидентам и протянул им сразу обе руки.
- Харламов, - пожал он левой рукой лапу Кабана.
- Игорь Юрьевич, - Каштану досталась правая.
- Впрочем, можно наоборот, - и господин Харламов улыбнулся так широко, что даже упитанный Козлов ему позавидовал. – Я по договоренности от журнала «НГ» на интервью.
Он оглянулся, подтянул к себе стул и с комфортом уселся, закинув одну длинную ногу на другую.
- А как же эта… Бульдожка? – оторопело спросил Козлов. Батрутдинов мысленно поаплодировал ему, потому что до сих пор не мог произнести ни слова.
Лицо пришельца немедленно стало скучным:
- Вы что, серьезно? Это сборный персонаж, у нас все журналисты по очереди подписываются этой самой Бульдожкой. Ну, типа образ такой. Символ. Как бы журналист, который вцепляется челюстями в свою жертву и не отпускает ее, пока не выпытает всю правду, - и он для убедительности клацнул несколько раз зубами.
Кабан сделал вид, что понял. Каштан что-то неубедительно пробормотал. Харламов снова расцвел.
- Так, приступим! – скомандовал И.Ю.Х. (можно – наоборот). – Снимай. Наш первый вопрос… Начнем, конечно, с истоков. Кто из вас придумывает такие несмешные шутки?..
Батрутдинов снова потерял дар речи.

… Через полчаса Каштан чувствовал себя так, словно его заставили сожрать ежа, а затем попрыгали на животе и вывернули наизнанку. Кабан же выглядел так, словно его повесили, застрелили и сожгли одновременно. Мартиросян вообще вышел через пять минут после начала интервью…
- Ну что, - бодро сказал экзекутор, он же корреспондент журнала «НГ», - все с вами ясно, интервью читайте в следующем номере нашего журнала, а я побежал дальше…
Очнувшийся Батрутдинов обалдело спросил:
- И все? А как же… - обычно их с Кабаном представители СМИ пытали исключительно насчет репутации «голубых». - … ну, вопросы про гей-дуэт?
Харламов расхохотался во все горло, демонстрируя великолепные зубы. Затем потянулся к Тимуру и потрепал его рукой по щеке:
- Ах ты мой слаааткий! Я тебя в следующий раз об этом порасспрашиваю. Ну ладно, пока-пока, - с этими словами нахал исчез из гримерки.
Кабан тяжело посмотрел на своего партнера:
- Ну и что это было?

…- Ну и что это было? – Мартиросян шлепнул глянцевым журналом о столик так, что задрожали стекла в гримерке. – Вы в самом деле говорили эту херню?
Батрутдинов посмотрел на Мартиросяна фирменным взглядом: я-маленький-котеночек-я-не-понимаю-за-что-вы-меня-ругаете. Затем взял журнал и сразу же увидел надпись на обложке: «Comedy Club: не смешно и очень дорого». Их совместный с Кабаном снимок можно было выставлять на конкурс самых идиотских рож, запечатленных на фотопленке. И то, скорее всего, на этом конкурсе они бы сразу попали в члены жюри.
Текст самой статьи был гораздо круче, чем первополосный анонс. Их шоу припомнили все – и уход одного из основателей, и падение рейтингов, и обложки «желтых» газет, на которых были запечатлены пьяные выходки резидентов (особенно старался, естественно, Кабан). А уж жалкие ответы на каверзные вопросы были «выше всех похвал».
- Э…. – глубокомысленно произнес Батрутдинов. Он смутно помнил, о чем они разговаривали с тем журналистом… как бишь его… Харламовым. Игорем Юрьевичем. Зашибись, он запомнил с одного раза все личные данные. Тогда Каштан реально выдавал все ответы на автомате, слушая только низкий хрипловатый голос и бездумно пялясь то в серые глаза интервьюера, то на его округлую коленку, обтянутую джинсовой тканью. «Вот дьявол, - подумал Каштан, - и когда же я начну думать своей первой головой?» Чего скрывать, парень ему реально понравился. Главное – это был не Кабан, который сейчас стоял за спиной Мартиросяна и усиленно кабанел.
- Мы это… - Козлов усиленно жестикулировал, пытаясь с помощью рук высказать то, для чего не хватало слов, - пойдем в этот журнальчик… и начистим репу этой Бульдожке… он себя по частям полгода собирать будет…
- А толку? – мрачно спросил его Мартиросян. – То, что мы ему морду набьем, проблемы не решит. Пусть опровержение печатает. Вы же не могли реально нагнать эту пургу, которая здесь напечатана?
Батрутдинов сделал вид, что ответ на этот вопрос написан где-то на потолке…

Редакция пафосного журнальчика оказалась совсем не пафосной. Она занимала всего четыре маленьких комнатушки в офисном здании, под которое был переделан старый дом постройки этак девятнадцатого века. Правда, как выяснили резиденты «Comedy», одна из комнатушек была отведена под личный кабинет господина Харламова. На его двери красовалась распечатанная с компьютера оскаленная бульдожья пасть, из чего Каштан сделал вывод, что И.Ю. попросту соврал про «сборный образ».
Харламов был на месте. При виде мрачной троицы резидентов его лицо расцвело в улыбке на 32 зуба:
- Какая честь для меня! Жаль, что вы не предупредили звонком о своем визите! – неискренне пожалел он и впился взглядом в девственно чистую страницу перекидного календаря. – Дело в том, что мне необходимо срочно бежать на интервью…
Харламов схватил с невероятно захламленного стола пачку сигарет и быстро направился к двери. Но Батрутдинов оказался еще быстрее – он перехватил вознамерившегося сбежать журналиста за талию у выхода:
- Стоять! – его руки почувствовали сильное напрягшееся тело под тканью толстовки. Каштан на мгновение подумал, что был бы не прочь ощутить то же самое снова, но по другому поводу. Он толкнул незадачливого «бульдожку» обратно за стол. – Успеешь по-любому.
- Ну и что ты скажешь по этому поводу? – Мартиросян швырнул тот самый номер журнала на стол, попутно сбив с него груду каких-то бумаг. Харламов взял журнал двумя пальцами, осмотрел его, поправляя очки на носу.
- Отвратительно! – изрек он. Большие глаза Мартиросяна стали еще больше:
- В смысле?
- Я говорю: от-вра-ти-тель-но! – продекламировал наглый журналист. – В вашем шоу явно есть бывший житель Нижнего Тагила, который захватал всю обложку липкими пальцами.
- Нет у нас никого из Нижнего Тагила! – простодушно возмутился Кабан. Батрутдинов закатил глаза: оскорбительный каламбур Харламова был слишком очевиден для всех, кроме, конечно, его напарника.
- Мне насрать на эту обложку, на твой журнал и на тебя самого! – обычно вежливый и корректный армянин решил неожиданно подтвердить стереотип о южном темпераменте. – Ты в своей гнилой статейке нагнал на моих ребят и переврал все их слова. Или ты в следующем номере раскланиваешься перед нами в монплезирах, пишешь, что эта твоя статья – пьяный бред, а затем приползаешь ко мне на четвереньках, держа свой журнальчик в зубах. Или…
- Стоп! – улыбаясь, Харламов выставил вперед ладони. Похоже, армянская истерика на него не произвела особого впечатления. – Я все понял. Только сначала разберемся, что я такого переврал. Запись у меня сохранилась, давайте ее и послушаем, а чтобы не было скучно, у меня есть отличное сопровождение, - с этими словами он молниеносно водрузил на стол бутылку коньяка и четыре стопки. Батрутдинов только волшебству мог приписать то, как на заваленном бумагами столе нашлось место для выпивки.
После того, как коньяк был разлит, Мартиросян первым протянул руку к своей порции с видом великомученика, которого пытали все утро, чтобы заставить его пить. Каштан же специально потянулся к стопке, стоявшей ближе к хозяину кабинета, и их руки соприкоснулись. Однако Харламов словно не заметил инцидента: его рука быстро схватила соседнюю рюмку.
… Через пять минут у Мартиросяна и Харламова нашлись общие родственники где-то под Рязанью, причем Каштан не мог припомнить, чтобы Гарик хоть раз упоминал о таковых.
… Через десять минут ярый «динамовский» фанат Кабан согласился, что в этом году чемпионат России обязательно выиграет «Спартак».
… Через пятнадцать минут Каштан поймал себя на том, что доверительно рассказывает довольно тесно прижавшейся к нему «бульдожке» всю правду о «гей-дуэте», который в реале никаким гей-дуэтом не являлся, за одно такое предположение Кабан бы устроил любому показательное четвертование, что, впрочем, не мешало ему изображать «голубого» на сцене.
… Через полчаса все участники «Камеди клаб» согласились, что Харламов в свой статье написал все правильно, только чересчур мягко, а за это «бульдожке» полагается штрафная.
Резиденты покинули кабинет корреспондента журнала «НГ» только через три часа, поскольку у Харламова обнаружился неиссякаемый источник спиртного. Мартиросян успел провозгласить ненавидимого еще утром журналиста своим братом, Кабан договорился пойти с ним на матч почему-то «Зенита», а Каштан… Каштан три раза выпил с Харламовым на брудершафт, выпил бы и больше, но Кабан как-то странно начал на него посматривать. В качестве компенсации он отобрал у хозяина кабинета визитку.
- Звоните, пишите, - радостно орал им вслед жизнерадостный Харламов, - а будете проходить мимо – проходите мимо!
Троица вышла на крыльцо и посмотрела друг на друга осоловелыми глазами.
- Ну и что это было? – теперь этот вопрос задал Тимур Батрутдинов.

Каштан выдержал трехдневную паузу для приличия, а затем, придумав какой-то предлог, решил позвонить господину Харламову. Он быстро выяснил, что все три телефона, указанные на визитке, – рабочий, домашний и мобильный – были выдуманными. Два раза Тимуру ответили «левые» люди, а в третий раз механический голос любезно сообщил, что «набранный вами номер не существует». Каштану это крайне не понравилось, но он все же совершил последнюю попытку связаться с наглой собакой: просто позвонил по телефону редакции, указанному в выходных данных журнала.
Вежливая секретарша осведомилась, кто желает беспокоить Игоря Юрьевича. Затем, видимо, зажав трубку рукой, заорала: «Гарик, тебя тут какое-то дерево спрашивает! Каштан какой-то!» И легко узнаваемый хриплый голос прокричал в ответ: «На хрен посылай, нет меня!»
Тимур не стал ждать вежливого «посыла» от секретарши и повесил трубку. Сказать, что он был зол – значит, ничего не сказать. От него летели искры так, что можно было аккумуляторы подзаряжать. «Ну, бл*, псина шелудивая, - подумал он, - ну и проваливай ко всем своим чертям собачьим». Но где-то в глубине души все-таки оставалось сожаление, что, по всей видимости, ему показалось, будто губы Игоря, будь он неладен, Харламова слишком долго задержались на его губах во время последнего брудершафтного поцелуя.

Однако провалиться к своим чертям журналист не пожелал. В этом Тимур Батрутдинов удостоверился через неделю, когда, выйдя из «Атриума» после очередной репетиции, увидел у своей машины удобно расположившегося Игоря Юрьевича Харламова. Хам, нахал и подлец, плюс ко всему офигительно привлекательный парень, сидел на капоте каштановского автомобиля, захлебывавшегося воплями сигнализации. Изобразив на лице пуленепробиваемое выражение, Батрутдинов прошел к своей машине и спихнул с нее зарвавшуюся собаку. Харламов приземлился на пятую точку, но вскочил, как ни в чем не бывало, отряхнул зад светлых джинсов и вцепился Тимуру в рукав:
- Каштан, слушай, у меня тут проблемы, только ты можешь помочь…
Батрутдинов злорадно отпихнул руки вредной журналюги:
- С чего ты решил, что я буду тебе помогать?
- Ну ты чего, - заныл Харламов, - мы же друзья, ты же сам сказал…
Он еще что-то говорил, пока Тимур садился в машину и заводил ее. Батрутдинов вытащил из кармана ту самую визитку Игоря Юрьевича Харламова и сказал, с наслаждением глядя в его вытянувшееся лицо:
- Я соглашусь выслушать тебя, только если получу на свой мобильник звонок с какого-нибудь из этих трех номеров.
После этого он сразу же дал по газам, оставляя позади онемевшего журналиста. Естественно, через минуту Тимур начал жалеть о своей выходке. Он испугался, что, получив невыполнимое задание, Харламов с его чертовыми неотразимыми серыми глазами навсегда исчезнет с горизонта. Однако он плохо представлял себе, почему тот взял свой псевдоним. Собака вовсе не собиралась отступать от намеченной цели.

В течение недели Батрутдинов натыкался на Харламова везде, где только было можно и нельзя – даже перед стоматологическим кабинетом, о визите в который сам чуть было не забыл. Тимур видел собачье-преданные глаза в супермаркете, перед своим подъездом, у любимого журнального киоска, а однажды настырный журналист пробрался даже на репетицию в «Атриум», откуда был со скандалом выставлен Мартиросяном, отказавшимся вспомнить «брата Гарика».
Через неделю Каштан сдался – к вящей радости «бульдожки» и своему тайному удовольствию. Словно нехотя, он снял блокировку и распахнул перед Харламовым переднюю дверь машины. Тот немедленно радостно плюхнулся на соседнее с ним место, по-хозяйски, пошуровав по частотам, настроил радио на «Максимум» и только потом нагло-жалобным тоном поведал Батрутдинову суть своей просьбы.
Игорь Юрьевич, который предпочитал, чтобы его называли просто Гариком, влип по самое «не балуй». Пару недель назад он сделал интервью с владельцем закрытого ночного клуба для популярного таблоида. Во время беседы интервьюируемый был весьма пьян и сдал своему новому другу Гарику всех высокопоставленных клиентов и их интимные тайны. Для одного из клиентов, очень известного банкира, статья стала причиной больших проблем в семейной жизни. Жена, узнав, что ее муж периодически развлекается с девицами на стороне, пригрозила разводом. Развод был крайне нежелателен для банкира в финансовом плане. Спас его только обещанный жене двухнедельный круиз по океану. Отправляясь в поездку, банкир пообещал невоздержанному на язык приятелю, что вскорости этот самый язык вместе с головой будет отделен от его тела. Перепуганный владелец клуба поспешил откреститься от собственных слов и свалить всю вину на журналиста. Мол, тот все придумал. К счастью Харламова, он не успел стереть диктофонную запись интервью, о чем он и сообщил банкиру. Сбитый с толку банкир пообещал назначить жертву после своего возвращения. Но пока обиженный банкир в круизе, владелец клуба организовал похищение диктофонной записи. Теперь Харламову было жизненно необходимо вернуть ее, для чего ему и нужен был Тимур – он был вхож в тот самый закрытый ночной клуб.
- А почему ты думаешь, что этот твой Воронов просто не взял и не уничтожил запись? – спросил Тимур. Проблема у Гарика действительно оказалась серьезной, а Каштан совершенно не хотел, чтобы тот из-за этого пострадал. У Тимура вообще необъяснимую злость стала вызывать одна только мысль, что кто-то может причинить вред этой невыносимой собаке.
- Не, - помотал вихрастой головой Харламов. – Он решил поступить по-другому – смонтировать запись так, чтобы казаться белым и пушистым. Обратился для этого к одному моему знакомому звукорежиссеру. Через три дня он поедет монтировать запись. За три дня мне надо суметь пробраться в клуб, причем, когда Воронова там не будет.
Каштан откинулся на спинку кресла и слегка помедитировал. Он вспомнил клуб, где на каждом углу торчали «гориллы» с деревянными мордами, и где все двери отпирались электронными картами. У него возникло горячее желание немедленно изобрести машину времени, слетать на месяц назад и там навсегда отбить у одного слишком самонадеянного мальчишки охоту писать скандальные статьи.
- Мне надо подумать, - сообщил Каштан через пару минут.
- Хорошо, - неожиданно покладисто согласился Харламов. – Только думай, пожалуйста, побыстрее. А то через неделю тебе придется думать, какого размера венок покупать на мои похороны.
Он завозился, выбираясь из машины. Батрутдинов спросил вдогонку:
- Эй, а по какому номеру мне звонить?..
- А, да! – непонятно почему сияющая псиная морда возникла уже со стороны водительского кресла. – Там в телефоне на визитке поменяй две последние цифры…
Тимур произвел эту операцию уже через два часа.

Гарик Харламов удобно расположился в любимом кресле Каштана, нагло взгромоздив ноги на журнальный столик. Он бесцеремонно рассматривал Тимура, который в задумчивости изгрыз уже половину ручки.
- Не понимаю, что ты паришься, - зевнул он. – По-моему, все просто. Ты проводишь меня в клуб в качестве своего гостя, я как Джеймс Бонд, мастерски проникаю в кабинет Воронова, изымаю флешку, и мы таинственно исчезаем под покровом ночи.
- Мы таинственно исчезаем навсегда, и менты безрезультатно ищут нас в течение полугода, а затем кладут на это дело с большой колокольни, - мрачно ответил Батрутдинов.
- Не манди, - возразил Харламов, - мне главное – первоначальный фейс-контроль пройти. А потом все будет шоколадно.
- И как ты собираешься пройти в кабинет к Воронову? – сарказм в голосе Батрутдинова можно было нарезать ножом. Порционно. – Он же заперт. Или ты думаешь, что «сезам, откройся» сработает?
- Тьфу на вас еще раз, - весело отозвался Гарик. – Я же сказал, что это не проблема. Ну, прикарманил я во время интервью их электронную карту. Так, на всякий случай. Никто не заметил.
Это было великолепно. Тимуру даже захотелось дать Харламову по морде – хрен ли он молчал, заставляя его нервничать.
- Ну, тогда без проблем, - с каменным лицом ответствовал Батрутдинов. – Осталось организовать круглосуточное наблюдение за клубом, чтобы узнать, когда Воронов испарится из клуба – и все. Ничего сложного, да?
- Конечно, - кивнул неунывающий Гарик. – У этого придурка на почве мании преследования развилась шизофрения. В острой стадии. По крайней мере, это я ему такой диагноз поставил. А психоаналитик, которого он в срочном порядке посещает каждый день, тормозит, типа, понять не может, что с его пациентом. Хотя это и так ясно – хроническое дохренищеденежье. Короче, с четырех до пяти его в офисе не бывает.
До Тимура дошло, что Харламов только создает видимость абсолютной безбашенности, а на самом деле все давно уже четко распланировал. У него оставался только один пункт плана, который он не мог осуществить. И Батрутдинов собирался помочь Гарику в его выполнении.
- Хорошо, Гарик, тогда давай подумаем над легендой…
За час они обсудили все до мельчайших подробностей: внешний вид, поведение, «отмазы» на случай, если их вдруг реально застукают. Через час Харламов засобирался домой.
Каштан встал в коридоре, чтобы запереть дверь за уходящим гостем. Но на пороге тот неожиданно встал:
- Слуш, Каштан, - показушно-небрежно спросил Харламов, - а твой Кабан меня не прибьет за общение с тобой?
- Мой? – включил «непонятуху» Батрутдинов.
- Ну, вы же, типа, гей-дуэт…
- Дурная собака, - усмехнулся Каштан. – Скажи об этом Кабану, и он из тебя сделает пленку для упаковки. Знаешь, такую, где «пузырики» прикольно лопаются.
- Ааааа, - глубокомысленно протянул Гарик. – Я просто хотел сказать, что у вас дурацкие миниатюры на голубую тематику. «Карла? А где Карл? – Ой, его сегодня дома не будет! – Значит, я вас перепутал! Какой позор! Я переспал с женщиной!» Хреновая шутка, точно говорю.
Тимур был с ним согласен, особо учитывая то, что придумал ее Кабан.
- И вообще, с гей-дуэтом – это глупая фишка, - безмятежно продолжил Гарик.
А вот с этим Тимур был в корне не согласен, потому что эту идею подал как раз он. Фишка прокатила, точно. А то, что в этом гей-дуэте реальных геев не было – кого волновало? Натуральнее Кабана было только поискать, а что касается самого Каштана… Ну, пробовал он пару раз с парнями, ну, готов был завалить Гарика Харламова на спину – так это больше из области чистой теории. Однако Тимур вовсе не собирался рассказывать об этом Харламову. Поэтому он лучезарно улыбнулся и сказал:
- Ну что, завтра в полчетвертого у клуба?
Харламов усмехнулся:
- Да, конечно, - и вышел.

Тимур Батрутдинов подъехал к клубу «Визави» за полчаса до назначенной встречи. Он припарковался у дома напротив и из-за тонированных стекол наблюдал за входом. Каштан так упорно сверлил взглядом бронированную дверь с маленьким окошком, что не замечал ничего вокруг. Поэтому он дернулся всем телом, когда в дверь машины заколотили. Тимур стряхнул оцепенение и открыл дверцу. На соседнее сидение резво плюхнулся Харламов, который тут же начал ворчать:
- И чего ты встал здесь, как на выставке? Тебе только надписи на лобовом стекле не хватает: «Гарик Харламов и Тимур Батрутдинов ждут, когда господин Воронов уйдет из своего клуба».
- Заткнись, - беззлобно огрызнулся Тимур, - а то я передумаю заниматься альтруизмом.
Гарик для наглядности зажал руками рот.
Через некоторое время к входу в клуб подогнали блестящий «Хаммер», в который, зачем-то озираясь по сторонам, сел Воронов. Когда тачка отъехала, пара заговорщиков выбралась наружу. Тимур только сейчас обратил внимание, во что одет Гарик – темно-синий бархатный пиджак, желтая футболка, темные джинсы. Простенько, но со вкусом. Каштан одобрительно кивнул. Для клуба было в самый раз. На такой прикид внимания не обратят – ни в положительном плане, ни в отрицательном. Тимур очень надеялся, что их не запомнят. Хотя… дело было не только в незапоминаемости. Пиджак так облегал тело Гарика… Игоря… что Каштану кое-чего хотелось. Он даже встряхнул головой, чтобы наваждение пропало.
Тимур позвонил в дверь, и через несколько секунд за ней послышалась возня, а в окошке возникло круглое лицо охранника. Он некоторое время изучал Тимура, затем исчез. Еще через несколько секунд дверь открылась:
- Здравствуйте, господин Батрутдинов. Вы сегодня рановато. Молодой человек с вами?
Тимур только кивнул, опасаясь, что голос ему изменит. Он торопливо прошел внутрь, Гарик тенью проследовал за ним, низко опустив голову.
В клубе народа почти не было – рановато для тусовки. Только пара столов была занята. Батрутдинов решил обосноваться поближе к выходу – чтобы побыстрее сделать ноги, если что. Хотя в случае «если что» шансов у них все равно практически не было.
- Ну ладно, пошел я, - жизнерадостно заявила собака, как только они сели за столик. Тимур испуганно схватил своего сообщника за руку:
- Ты спятил? Да за тобой сейчас все охранники гуськом пойдут! Мы же только что пришли сюда!
- А что надо сделать? – Гарик остолбенело смотрел на Тимура.
- Сначала нам надо заказать что-нибудь пожрать-выпить. И девочку желательно для приватного танца, - твердо ответил Батрутдинов.
- Для приватного… - растерянно протянул Харламов. – И часто ты ее заказываешь?

Тимур заказывал приватный танец каждый раз, когда приходил в этот клуб, но с девочкой разбирались исключительно его гости. Он решил в этом не признаваться, поэтому вальяжно ответил:
- Это просто полагается, дорогой. Если ты не закажешь девушку, через пару минут сюда начнут подсаживаться томного вида юноши. А потом уже и не томного. Так что лучше выбрать меньшее зло. Двести баксов для тебя проблема?
- Никакой проблемы, - замотал патлатой головой «Бульдожка». – Просто мне это неинтересно.
Тимур возликовал в душе.

Через десять минут заказ – бутылка текилы, закуска и приватный танец – были доставлены. Девушка извивалась на столе, выпивка с едой были разложены на креслах, Гарик и Тимур вполголоса обсуждали дальнейший план действий.
- А че долго париться? – недоумевал Харламов. – Я сейчас пройду в кабинет Воронова, заберу флешку – и все.
- Ты уверен, что все так просто будет? – язвительно спросил Батрутдинов. – Для тебя там специально расчистят проходы, и не будет никого из охранников?
- А что, нет? – Гарик был искренне удивлен. – Зачем они будут толпиться у запертого кабинета хозяина?
- А ты не подумал, - ядовито продолжил Тимур, - что Воронов положил эту флешку в свой сейф, а ключ носит с собой?
- Неа, - довольно ответила непонятливая псина. – Я, ссука, везучий. У меня все получится. Вот тебя же я сюда притащил.
Каштан заткнулся. Контраргументов у него не было. Гарик с заговорщической улыбкой подмигнул ему и вдруг резко согнулся, держась руками за живот:
- Ой, бляяяя…
Батрутдинов в ужасе подскочил к нему:
- Что случилось?
- Тихо, - прошептал Гарик, - не бэзай, все получится. Хватай меня под руки и волоки в туалет. Типа, мне плохо.
Только один охранник проводил их слегка обеспокоенным взглядом, когда парочка направилась в уборную – Гарик, издававший артистические стоны, и Тимур, изображавший заботливую мамашу, у дитятка которой внезапно прихватило живот. В сортире у несчастного всю «боль» как рукой сняло. Он выпрямился и сказал: «А теперь запрись в кабинке и блюй за меня. Да, и за себя говори всякую утешительную хрень. Я скоро вернусь», - и выскользнул из туалета. Батрутдинову особо не понадобился артистический талант. От волнения за нахала его реально начало мутить… Пять минут, проведенных в запертой кабинке, показались ему вечностью. Он прислушивался к любым звукам снаружи, и каждый из них дергал его нервы, словно раскаленный паяльник. Батрутдинову казалось, что даже мухи топали слишком громко. Когда через пять минут в дверь кабинки постучали, он подпрыгнул так, что чуть не врезался головой в потолок.
- Это я, - раздался радостный голос, немедленно идентифицированный Тимуром как голос сумасшедшего пса. Каштан распахнул дверь. За ней обнаружился Гарик с улыбкой, не умещавшейся на лице. Он помахивал перед собой флеш-картой:
- Ну, я же говорил! Этот придурок не удосужился даже вынуть ее из юэсби-порта.
Батрутдинов так свирепо посмотрел на новоявленного сообщника по краже со взломом, что тот сразу схлопнул челюсть. И взвыл, прикусив язык.
- Заткнись, - приказал ему Батрутдинов, схватив за руку и вытаскивая из туалета. – Сейчас мы идем за стол, расплачиваемся и валим!
Гарик, продолжая подвывать, закивал головой. Тимур подошел к столику и подозвал официанта.
- Вы уже уходите? – изобразил сожаление на лице молодой человек.
- Да, моему товарищу плохо, - сквозь зубы процедил Батрутдинов. Харламов сразу же согнулся пополам и издал весьма убедительный стон. Сожаление с лица официанта сразу смело: не хватало ему еще стирать блевотину со стола. – Счет принесите.
Кожаное портмоне появилось на столе через десять секунд. Тимур посмотрел на счет и сунул официанту крупную купюру: «Без сдачи». Затем он начал двигаться по пути к выходу, подталкивая перед собой Гарика. Заветная дверь была в двух шагах, когда перед Батрутдиновым возникла до боли знакомая круглощекая физиономия. Один из бандитских авторитетов, первоначально помогавших «Камеди» деньгами. Впоследствии Арсен Чиликбаев сдулся с пути «кАмедиантов», но почему-то до сих пор считал, что ребята ему сильно обязаны.
- О, здравия желаю! – толстяк расплылся в улыбке, обнимая Батрутдинова. – Тимурчик, какими судьбами?
Сердце у Батрутдинова бухало так, словно готово было выпрыгнуть из груди.
- Здравствуй, дорогой Арсен! Да вот, съемок у нас сегодня нет, поэтому я решил сам кого-нибудь снять! – натужно пошутил он.
- А-ха-ха-ха-ха! Юморист! – Толстяк добродушно потрепал Каштана по щеке. И тут же обратил внимательный взгляд на оцепеневшего рядом Гарика. – А это твой… друг?
Пауза перед словом «друг» была достаточно многозначительной. Совершенно машинально Тимур сделал шаг в сторону, закрывая своим телом Гарика. «Как партизан своего командира», - мелькнула мысль. А вслух он почти весело произнес:
- Это мой новый коллега, вместе выступать будем. Вот, знакомлю его со злачными местами.
Харламов закивал головой, как китайский болванчик.
Внезапно Арсен расплылся в приторной улыбке:
- Так это замечательно! Тимурчик, а изобразите что-нибудь для моих гостей? Это очень уважаемые люди… Я в долгу не останусь, ты же знаешь.
Паника подступила к горлу Тимура, словно он находился в запертой каюте тонущего корабля, а темная холодная вода неотвратимо поднималась. Он знал, что существуют просьбы, в которых не отказывают. Это как раз была одна из них. Он попытался вылепить жалкие отмазы, типа отсутствия разрешения от хозяина клуба, отлично зная, что Воронов сам бы спел любую арию Монсеррат Кабалье и сплясал голышом летку-енку, если бы его попросил об этом Арсен. Но тут Харламов взял его за запястье и кивнул на маленькое возвышение для стриптиза:
- Да ладно, Каштан, пошли уже.
Батрутдинов обреченно взглянул на лохматого самоубийцу и медленно двинул к импровизированной сцене. Харламов же бодро вскочил на возвышение и с ходу начал:
- Дорогие друзья! Мы рады вас приветствовать в клубе «Визави»! Как вы знаете, у древних римлян были боги войны, боги любви, но не было богов юмора! Потому что они сегодня здесь! Знакомьтесь – резиденты «Камеди клаб» - Тимур «Каштан» Батрутдинов и…
Он умолк. Ошеломленный напористостью Гарика, Тимур на автомате продолжил:
- И Гарик «Буль…
Глаза Харламова увеличились в два раза. Батрутдинов поперхнулся, пытаясь хоть как-то спасти положение:
- …дог» Харламов.
Немногочисленные гости с энтузиазмом захлопали так, словно их было как минимум человек двести.
Каштан спросил Гарика, стараясь не шевелить губами:
- Ты хоть одну нашу миниатюру помнишь?
- Нет, - также не разжимая губ, застывших в широкой улыбке, ответил Гарик. – Ладно, плевать. Сейчас нагоним такого же бреда, не думаю, что это будет трудно.
Он на секунду задумался, потом резко развернулся к Батрутдинову и сказал:
- Здравствуйте. Вы, значит, редактор детского журнала?
«Палит он себя», - опять запаниковал Тимур, но ответил:
- Здравствуйте. Ну, я.
Гарик радостно оповестил его:
- А я новый хозяин этого журнала.
- А, это вы! Здравствуйте! – Тимур не нашел для ответа ничего лучшего и полностью отдал инициативу в руки Гарику.
Тот задумался на пару секунд:
- У меня к вам несколько вопросов, причем очень интересных для меня лично…. Значит, первый вопрос: почему наш журнал не продается в ста восьмидесяти странах мира?
- Нууу… - мыслительный процесс в мозгу Тимура застопорился окончательно. Харламов сам прервал затянувшееся молчание:
- А я вам подскажу. Мне кажется, есть две причины. Первая: семьсот рублей – это немного дороговато для детей от двух до трех лет, вам не кажется?
Зал грохнул. «А ведь смешно», - подумал Тимур и взмолился про себя, чтобы Гарик так и продолжал гнать свою пургу, позволив ему самому отделываться невнятным мычанием.
- Ну и вторая… Как наш журнал называется?
«Вот и все, жопа», - прикрыл глаза Каштан. Ничего умного в голову не приходило. И он пискнул сдавленным голосом, сообщая Гарику, что вся затея накрывается:
- Зопа.
- «Зопа»? Что это такое? – нахмурился Харламов. И тут Каштана осенило:
- Ну, дети это так называют…
Сообща они грузили зрителей выдуманным журналом с дыркой посередине и объемом более тысячи страниц еще минут десять. Но Каштан взмок так, словно всю ночь разгружал вагоны. Под бурные аплодисменты артисты раскланялись, причем самозваный «резидент» кланялся куда усерднее своего партнера.
- Спасибо за внимание, приходите к нам на концерты!
Но их и не думали отпускать со сцены. Гости Арсена хлопали так громко, что отбивали себе ладони. И толстяк моментально нарисовался рядом:
- Ну, давайте еще одну штуковину… ну, как это у вас там называется? Миниатюру? Одну и все.
Маячивший сзади шкафообразный парень своим выражением лица обещал, что если ни одной – то точно будет все. Каштан обернулся к Гарику как к спасителю. Харламов пожал плечами: «Теперь давай ты «веди».
Батрутдинов опять обернулся к зрителю:
- А теперь перед вами – сотрудник милиции и…
Он кстати вспомнил, что проезжал мимо зоопарка:
- и директор зоопарка!
Тимур умоляюще сложил руки, обращаясь к Харламову-«менту»:
- Представьте себе, исчезло животное!
- Ну? – не сообразил, что сказать Гарик.
- Что «ну»? – в ответ затупил Каштан.
- Кто это был? – развел руками Бульдог.
«Бля… Кто же это был?» - заметался Тимур и промямлил:
- Животное это было!
Харламов начал сердиться:
- Я понимаю, что животное! Какое животное?
«Мама родная», - опять ничего умного в голову Тимуру не пришло:
- Ну… видимо, какое-то животное было… У меня здесь двадцать тысяч животных! Что я, каждого помнить, что ли, должен?
- Хорошо, - Гарик нахмурился. – Табличка где?
- Он унес, - испуганно ответил Каштан.
- Кто – ОН? – вытянулось лицо у Бульдога.
- Животный, - убито сообщил несчастный Батрутдинов.
И тут Гарика понесло:
- Слушайте, я не понимаю, как мне вообще его искать? Вы знаете, сколько животных сейчас в Москве в три часа ночи? Одних свиней около клуба – представляете сколько!…
Тимур понял, что его находчивый партнер опять попал «в струю» и стал радостно подстраиваться под его гонево. Вдвоем они за пять минут «вычислили», что из зоопарка сбежала элитная трехногая рыба-пила. Зрители от хохота валялись под столами. В какую-то секунду Тимур уловил движение у двери и, приглядевшись, увидел одного из телохранителей Воронова – хозяин возвращался после копания в мозгу.

Каштан схватил разошедшегося Харламова за руку и кивнул в направлении двери. Умный Бульдог сразу все понял. Он споткнулся на словах «Так, все, отбой» и продолжил:
- А? Что? Поймали уже?! Понял, конец связи.
Гарик потянул Каштана за руку:
- В Москве-реке, говорят, поймали. Пойдемте, посмотрим.
И они практически бегом направились к выходу. Зрители загибались от смеха и явно воспринимали поспешное бегство резидентов как часть задумки. Воронов стоял у выхода и пытался понять, почему в его клубе звучат громовые раскаты хохота, от которого дрожат стены. Он даже не обратил внимание на двух промелькнувших рядом словно тени людей.

Каштан вскочил в свою машину и дрожащими руками начал ее заводить. Ключ зажигания тупо не попадал, куда ему нужно. Усевшийся рядом Гарик сползал на пол так, чтобы его как можно меньше было заметно снаружи. Слышно было только тяжелое дыхание. Наконец, автомобиль завелся и тронулся с места. Батрутдинов молниеносно вырулил на свою полосу движения. И сразу же попал в пробку. Харламов нервно закусил кулак. Сзади, у клуба, ему почудилось суматошное движение. Гарик вцепился руками в кресло и начал молиться всем известным ему богам – от Кецалькоатля до Вишну с Кришной. Помогла ли молитва или мрачный ГАИшник разрулил движение, но стоящие машины медленно сдвинулись с места. Гарик, перевесясь через кресло, смотрел, не отрядили ли за ними погоню… Через полчаса Каштан въехал во двор своего дома, припарковался и с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла.
И только тогда их отпустило. Парни переглянулись и… Каштан начал нервно хихикать. Бульдог громко заржал. Через минуту в машине разразилась настоящая истерика. Тимур уткнулся лицом в руль и начал задыхаться. Он краем глаза посмотрел на хохочущего Харламова и ощутил внезапное умиление, а также желание немедленно сказать, какой Гарик хороший друг и как Тимур счастлив, что их пути пересеклись. И тут же он ощутил несколько другое желание, только усилившееся, когда Гарик саданул его по ноге ладонью. У Тимура была эйфория, ему казалось, что он все может, он победитель! Поэтому, недолго думая, Каштан взял Бульдога за воротник рубашки, притянул к себе и запечатлел поцелуй на слегка небритой собачьей щеке. Тот, продолжая мелко подхихикивать, поцеловал его в щеку в ответ. Вдохновившись невысказанным согласием Гарика, Тимур накрыл его губы своими.
- Что ты делаешь? – тихо прошептал ему Гарик в рот.
- Молчи, - ответил, задыхаясь, Тимур, расстегивая пиджак Бульдога. Как ни странно, тот повиновался, заговорив только раз.
- Ни хуя себе сервис, - уважительно протянул он, когда владелец автомобиля разложил переднее сидение. И опять замолк, потому что Каштан мягко, но настойчиво надавил ему рукой между ног. Тимур забрался на полулежавшего Гарика. Он задрал ему футболку на шею. Дотянуться до напрягшихся сосков было сложно, поэтому Тимур просто облизал свои пальцы и начал поглаживать Гарикову грудь мокрыми подушечками. Тот застонал. Действовать в ответ он не решался, просто лежал, закрыв глаза и предоставив «верхнему» полную свободу действий. Впрочем, Тимур чувствовал, что равнодушным его партнер не остался. Сердце Харламова колотилось как бешеное.
Батрутдинов чертыхнулся, расстегивая ремень на джинсах Гарика, - тот был туго затянут. Потянувшиеся было оттолкнуть его руки он отбросил безжалостно, и они безвольно упали вдоль тела. А через минуту пальцы Харламова судорожно вцепились в сиденье, когда Тимур начал стаскивать с него джинсы вместе с трусами. Каштан замер на секунду, любуясь зрелищем: широкая резинка не смогла удержать напрягшийся член, и розовая большая головка выглядывала наружу. «Ты хочешь этого, Гарик… Игорь… Игоречек… - подумал он. – Только попробуй разубедить меня в этом». Гарик смотрел на него замутненным, расфокусированным взглядом и явно не собирался возражать. Рывком Тимур стащил джинсы Гарика к щиколоткам и почувствовал, как его самого освобождают от штанов. Он помог Харламову справиться с трудной в условиях замкнутого пространства задачей и замер. Его завораживало представшее перед ним зрелище. Гарик лежал перед ним, полностью доступный. Глаза полузакрыты, футболка болтается под мышками, обнажая судорожно вздымающуюся грудь, бедра раздвинуты, напряженный член прижат к лобку, небольшие яички подобраны так, что видно ложбинку между ягодицами… Все еще влажными пальцами Тимур взял Гарика за мошонку и покатал яички в ладони. Харламов прикусил губу. Тогда Тимур переместил руку выше, обняв член по всей длине. И стал совершать движения, которые обычно делал в душе, чтобы получить удовольствие. Собственной эрекцией он терся о гладкое бедро парня. Гарику много времени не понадобилось – меньше чем через минуту Тимур почувствовал, что тот на подходе. Он посмотрел на Харламова: Гарик запрокинул голову, лицо было искажено в беззвучном крике. Испугавшись, как бы тот не заголосил, Батрутдинов потянулся к нему и снова поцеловал его, принимая своим ртом стоны. Гарик не отвечал на поцелуй, но Тимур понимал: сейчас все его ощущения сосредоточены между ног. Тело Гарика напряглось, и рука Каштана стала скользкой. Харламов выдохнул и расслабился. А вот у Тимура осталась одна проблема, причем весьма существенная. Он прижался к голой груди и бедрам Гарика и начал удовлетворять сам себя. Внезапно его кулак накрыли чужие пальцы.
- Дай я, - прошептал Гарик, и Тимур охотно отодвинул свою руку. Но тот начал так резко и быстро, что Каштан взвыл:
- Ты мне щас хрен отор…
И губы Гарика заглушили его. От этой ситуации – он лежит в машине, прижимаясь к обнаженному телу парня, который ему обалдеть как нравится, и который дрочит ему и целует – сам! – у Тимура совсем снесло крышу. Он толкнулся пару раз в теплую ладонь Харламова и кончил, дернувшись под навалившимся на него Игорем. Затем отодвинулся на свое сидение, чтобы отдышаться.
- Эй, - прошептал Гарик ему на ухо, - у тебя тут есть чем вытереться?
- Неа, - тоже шепотом ответил Тимур, - пошли ко мне поднимемся, там найдем. К тому же, на кровати удобнее…
Гариков лоб собрался в складки:
- Ээээ… а может, не надо?.. Ну, я про то, что… у меня такого никогда раньше не было…
- У меня почти тоже, - «успокоил» его Батрутдинов. – Будем учиться друг на друге.

Почувствовав себя в каштановой квартире в безопасности, Харламов усиленно начал трындеть. Что-то там про классическое «один раз не…», про то, что никогда даже не думал и не гадал. Тимур пропускал болтовню явно испуганного Гарика мимо ушей, занимаясь важным делом – откапывая в шкафу из груды постельного белья заныканный флакон со смазкой. Увидев, что у Батрутдинова в руках, Харламов произнес только «О» и свез улыбку куда-то к левому уху.
Тимур легко стащил футболку со своего растерянного гостя. Тот сначала постоял в некотором ошеломлении, затем решительно начал стаскивать с себя джинсы. Сам Батрутдинов разделся молниеносно. Несмотря на то, что буквально пятнадцать минут назад он кончил, у него снова стояло. И тут же он с сожалением убедился, что с Гариком подобного не произошло. Но это было дело поправимое. Он опустился перед тем на колени и взял в рот целиком еще мягкий член, сразу начав облизывать головку.
- Мама дорогая, - прошипел Гарик. Тимур возразил бы ему, что он вовсе не мама, но рот у него был занят сразу начавшим обретать былую уверенность органом. Он довел Гарика до кондиции за минуту, не больше. Затем встал и сказал ему на ухо низким голосом:
- Встань на колени и обопрись руками о кровать.
- Вот еще, - обиженно возразил Гарик. – Если я Бульдог, это еще не значит, что меня надо драть в собачьей позе.
- Хорошо, - согласился Тимур, - тогда ложись на спину. Я надеюсь, что ты стойку на лопатках умеешь делать?
- Че? – не понял тот. Тимур не ответил, у него дыхание перехватило от зрелища вытянувшегося на кровати обнаженного Гарика, который расслабленно раскинул руки. «Интересно, - подумал Тимур, - почему «раком» - для него оскорбительно, а то, что он снизу – даже вопросов не вызывает?» Он встал на колени между раздвинутых ног Гарика и нетерпеливо приступил к делу – свертыванию крышки с флакона и нанесению смазки на руку. Его партнер с любопытством следил за ним, лениво поглаживая двумя пальцами свой торчащий член. Затем Тимур положил ноги Гарика себе на плечи, нашарил скользкими пальцами вход в его тело, чертыхнувшись про себя: «Он же совсем узкий!», и запустил туда сразу два. Харламов слегка дернулся, но ничего не предпринял. Только между бровями пролегла глубокая складка. Пока Тимур растягивал его, он упорно прислушивался к собственным ощущениям.
- Странно так, - задумчиво произнес он, - но, ссука, приятно… Ладно уже, не тормози, я тебе не девочка.
Батрутдинов, изогнувшись, вытащил из-под матраса презерватив и начал разрывать упаковку. Гарик дернул ногой, чуть не заехав ему коленкой по лицу:
- Выкинь эту резинку и иди же уже в жопу, - потребовал он. – Ты че там обо мне думаешь? Я никакой херней не болел.
- А может, я… - возразил было Тимур, но по выражению упрямого собакиного лица понял, что разговорчики в строю могут быть чреваты. Он подхватил поудобнее Гарика под задницу, приставил член к его анусу и… Медленно войти не получилось. Тимур со страху сделать любовнику слишком больно так постарался со смазкой, что сразу въехал тому в зад по самые яйца.
- Аааа… - пронзительно заорал Гарик. – Ты что, с ума сошел, в живого человека хуем тыкать?
Тимур ошарашенно остановился и попытался вынуть свой член из тесного отверстия. Но тут же был остановлен вцепившимися в него руками.
- Ты куда? – возмущенно спросил Харламов. Тяжелое дыхание сделало этот вопрос невероятно похабным. – А ну… сейчас же… назад…
Тимур с радостью исполнил этот приказ. Гарик изо всей силы вцепился в его предплечья. Глядя на его зажмуренные глаза, прикушенную пухлую нижнюю губу, Каштан постарался двигаться как можно нежнее и медленнее. Но это плохо получалось. У него так давно не было анального секса… А с таким парнем – не манерничающим, умным, веселым и чертовски сексуальным – так и вообще никогда. Поэтому Каштан быстро почувствовал, что долго не продержится. Он попытался еще замедлить темп, представить себе что-то совершенно несексуальное – например, сестер Зайцевых.

Однако Харламов это сразу почувствовал. Он двинул задом навстречу движению Тимура:
- Эй, ты опять тормозишь!
- Ты просто хочешь, чтобы я быстрее кончил и отвалил от тебя? – Тимур «типа пошутил».
- Молчи, урод, - пропыхтел Гарик. Он протискивал руку между ног к отверстию ануса, занятому сейчас Каштановым инструментом. Просунув ладонь еще дальше, он сделал так, чтобы член скользил между средним и безымянным пальцами. Он стал сдвигать и раздвигать их, прибавляя партнеру новых ощущений. Тимур поздно сообразил, что никакая медитация уже не поможет. Он резко двинулся было назад, чтобы успеть вытащить член, но Гарик цепко держал его одной рукой. Поэтому Каштан, вскрикнув, начал изливаться прямо в анус. Уже после сокрушительного оргазма, покинув тело партнера, Тимур почувствовал раскаяние. Он не хотел кончать в Гарика, он знал, что многие мужчины не любят этого.
Но, взглянув на Харламова, он понял, что того эта проблема совсем не заботит. Его волновало другое: собственный слегка обмякший во время акта член, который он принялся ласкать. Тимур вздохнул, сполз вниз и снова взял его в рот. Он начал сосать томительно медленно, отталкивая руки пытавшегося ускорить процесс Гарика.
- Садист, - пораженно произнес Гарик, хватая своего любовника за вихры. И тут же забился, словно в конвульсиях: «Ах-ох-уй-уй-уй»…
Харламов оказался тем еще крикуном.
Кончив, он откинулся на подушку с довольным «Ух ты!» Затем, потянувшись, опять начал трындеть:
- Ну и денек сегодня! А-фи-геть! Столько всего произошло – на месяц можно событий растянуть…
Тимур заметил, что из тела Гарика на простыню вытекает его сперма. Он виновато пробормотал:
- Я сейчас принесу вытереться, - и бросился в ванную. Он отыскал полотенце и наскоро привел себя в порядок, а вернувшись, обнаружил, что его гость уже спит, уткнувшись носом в подушку. Тимур постоял, смотря на крепкое загорелое плечо, щеку, на которой все еще горел румянец, слегка приоткрытые губы. Затем, осторожно раздвинув ягодицы Гарика, вытер его (тот все равно так и не проснулся). И устроился рядом, закинув руку на Гариков бок и уткнувшись носом в его взъерошенный затылок…

По привычке Тимур проснулся в девять утра – в последнее время он даже будильник себе не заводил. Он моментально вспомнил все события вчерашнего сумасшедшего дня и не менее сумасшедшей ночи. Каштан открыл глаза, но никого в своей постели не обнаружил. «Пистон, - подумал он, - собака слиняла». Но непонятные шорохи, доносившиеся из района кухни, дали ему понять, что в квартире он не один. Вспомнив армейский навык, Каштан оделся за несколько секунд и рванул на кухню.
Гарик был там. Он соорудил себе пепельницу из пустой кофейной банки и медленно пускал дым в потолок. Тимур про себя отметил, что Харламов был полностью одет, словно уже собирался с вещами на выход.
- Это чего за самодеятельность с курением? – весело спросил он, шагнув к столу. – А у хозяина квартиры разрешение спросить?
Харламов даже не повернулся к нему. Он тщательно начал бычковать сигарету, как будто пытался спрессовать ее до размера булавочной головки.
Харламов был странно задумчив. Батрутдинову показалось даже, что кончик его вздернутого носа заострился. Тимур подался было к нему, чтобы облапить чем-то загруженную псину. Но отшатнулся: взгляд, который на него бросил Игорь Юрьевич, словно возвел между ними стену.
Каштан сел на стул рядом с Бульдогом. Ох, не нравилось ему, когда Харламов начинал думать. Это было чревато очередными измышлениями в духе Гарика. Тот повернул к нему мрачную морду:
- Слушай… - сказал он медленно. – Мы же понимаем оба, что все это получилось спонтанно… Ну, выделение адреналина…
Каштан нервно хихикнул, вспомнив анекдот про место, откуда выделяется адреналин. Но Харламов скучно продолжил:
- Необходимость почувствовать рядом другого человека, перейти с ним на иной уровень отношений… В экстремальных ситуациях люди часто сходятся, а потом, по прошествии времени, понимают, что они слишком разные. И что они не смогут быть вместе.
Он замолчал. Каштан посмотрел на него с подозрением:
- Где-то я это уже слышал.
- «Скорость», часть вторая, - убито ответил его вчерашний любовник.
- Это что тебе, долбаный Голливуд? – разозлился Батрутдинов, которому слова Гарика резанули сердце. – Я не какой-нибудь жалкий пожиратель попкорна, которому можно впарить тупые штампы насчет адреналина и «разных людей»! Я, между прочим, живой человек! Я просто так, с кем попало, не трахаюсь! Если я был с тобой, значит, мне хочется, чтобы так было и дальше!
- Это не долбаный Голливуд, это долбаная Москва! – заорал в ответ Харламов. – Здесь не будут радостно прыгать вокруг нас и петь «аллилуйя, счастливые молодожены»! Здесь нас отпиздят в ближайшем переулке, чтобы мы всю оставшуюся жизнь работали на лекарства! А мои коллеги все газеты прополощут нашими постельными подробностями!
- Вот оно что, - процедил Тимур, сузив глаза. – Тебе понравилось, но ты, сука, сдрейфил, что тебя будут считать пидором!
- А может и так! – зло ответил Харламов. – Это тебе там с твоим гей-дуэтом весело живется, а мне деньги зарабатывать нужно!
- Тогда уебывай! – жестко сказал Батрутдинов. – Найди себе девицу и демонстрируй ее всем. Пусть она трахает тебя кулаком, чтобы ты так же причитал: «Еще, еще, да, так хорошо…»
Видимо, Тимур очень удачно передразнил Игоря Юрьевича, потому что через секунду он словил нехилый удар в челюсть. Харламов выскочил из комнаты, а через полминуты Батрутдинов услышал звук захлопнутой с силой двери. Он посидел еще немного, потирая болевший подбородок, затем подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом, думая, переживет ли он потерю этой наглой, надоедливой и ставшей родной за неделю собаки…

Весь следующий день Батрутдинов тупо бухал в одиночку. Бухал и каждые пятнадцать минут проверял, нет ли на мобильнике пропущенных вызовов. Затем его задолбало мучиться, и он вырубил телефон..
На очередную репетицию «Камеди» Тимур пришел, мучимый жестоким похмельем. Остальные резиденты опознали его состояние, но пребывали в глубочайшем шоке: Каштана они видели с похмела первый раз. Поэтому все вели себя так, словно в помещении находился смертельно больной человек – ходили на цыпочках и разговаривали шепотом. И на фоне этой тишины для свернувшегося калачиком на диване Тимура громом прозвучал вопль Кабана:
- Ты! – в несчастную больную башку Батрутдинова полетела какая-то газета. – Ты мне объяснишь, что это такое?
Тимур, прижав руки к вискам, непонимающе посмотрел на Козлова. Если его голос гремел, как гром, то глаза метали молнии. Тимур перевел взгляд на газету. Первая полоса «Экспресски» была занята огромным анонсом: «Каштан из «Камеди клаб» меняет партнера!» Ниже, более мелким шрифтом, было подписано: «В московском частном клубе состоялось выступление гей-дуэта в новом составе». Их фото с Гариком было нечетким, видимо, снимали на камеру мобильного телефона. «Вот йопт, - ошеломленно подумал Тимур. – Вроде там и зрителей особо не было…»
- Кхм… - пробормотал он, - понимаешь, это очень долгая история… и я не знаю, могу ли я ее тебе рассказать, в принципе, это не моя тайна…
- Тайна, да? – продолжал бесноваться Кабан, вбивая новые гвозди в мозг Тимура. – Просто охуительно! Развел тут, бля, тайны! А я как последний лох сижу и думаю, что все ништяк, а ты мне уже и замену нашел!
- Послушай, это не то, что ты думаешь… - Тимур замер, сообразив, как прозвучала эта фраза.
- Да ладно мне лапшу на уши вешать! – казалось, Кабан, наконец, получил возможность выговориться. – Я давно просек, что меня тут за дурака держат! Типа Каштан – самый крутой, а я только фон ему создаю! Безмозглая дубина с фактурной внешностью, да? То, что я пишу, это хреново и несмешно! И вы втихаря мне замену готовили? И когда я, бля, должен был узнать об этом? Уже по факту, перед записью? Знаете что? Пошли вы все на хуй! И ты, и Мартирос, и все ваше гребаное шоу! Мне родичи уже сто раз предлагали свой бизнес открыть! Уж лучше тряпками из Турции торговать, чем тут пидорасить себя на всю страну! Пошли вы, поняли?
Когда Кабан вышел, еще несколько секунд стояла гробовая тишина, которую прервал Мартиросян:
- Отвратительно! – произнес он. Каштану это выражение показалось знакомым, но он был не в том состоянии, чтобы вспоминать, где он его слышал. – Каштанчик, деревце ты наше недозрелое, может, ты нам все-таки объяснишь, что этот ушлый писака делает рядом с тобой на фотографии?
Но Каштан в шоке молчал. Он только что заметил на первой полосе еще один анонс: «Банкир Соломатин: У меня есть доказательства, что журналист наврал про мою измену жене!» Для Тимура это значило только одно – Гарик не выкрутился. Что может последовать дальше, он боялся даже думать. Ему нужно было срочно увидеть Харламова. Даже если тот еще десяток раз скажет ему, что не хочет с ним больше встречаться. Он схватил газету и опрометью бросился из клуба. Следом донесся насмешливый возглас Мартиросяна:
- И «Алка-зельтцер» купи, алкаш хренов!

Каштан растерянно обернулся к Бульдогу. Тот пожал плечами:
- А что, можно и попробовать. Если еще за дверью поставить пару ребят с пушками, которые могут войти в любой момент, - так точно получится.
- Ладно, пошли, - Тимур взял его за манжету рубашки и потянул за собой на сцену. Гарик легко вспрыгнул за ним, повернулся к залу и улыбнулся так, словно всегда стоял на этом месте.
- Встречайте! – торжественно провозгласил он. – Перед вами выступают резиденты «Камеди клаб» - Тимур «Каштан» Батрутдинов…
- … и Гарик «Бульдог» Харламов! – закончил Тимур.

Однако ни увидеть, ни услышать Гарика Тимуру не удалось. Его мобильник сообщал, что абонент не абонент. В редакции «НГ», куда Батрутдинов завалился лично (дабы ему опять не наврали про отсутствие Гарика), ему сообщили, что тот поспешно уволился день назад. После долгих заигрываний с секретаршей, узнавшей популярного шоумэна, Тимуру удалось узнать домашний адрес Харламова. Но мама Гарика призналась незваному гостю, что сама очень волнуется за сына: «Еще позавчера как ушел куда-то, так и не ночевал дома. Бывает, что он у друзей остается, но он обычно предупреждает…» Мама снабдила Тимура объемным списком адресов и телефонов друзей Харламова. Батрутдинов методично обзвонил и объехал их всех. Гарик словно сквозь землю провалился. Больше всего Батрутдинов боялся, что это произошло на самом деле, и что Гарик действительно оказался под землей – на глубине пары метров. Три дня Каштан прочесывал Москву, время от времени названивая паникующей матери Гарика. Тимур понимал, что своими вопросами заставляет ее еще больше нервничать, но ничего поделать с собой не мог. На истерические вопли Мартиросяна по поводу пропусков репетиций он не реагировал, вообще списав его номер телефона в полный игнор. Однако настырный армянин прорывался с каких-то левых номеров и требовал от Тимура нарисоваться в «Атриуме». Тот неискренне обещал ему и сразу же забывал о своем обещании.
Но любая целеустремленность при отсутствии результатов пропадает. На четвертый день, выкурив последнюю сигарету, остававшуюся в пачке, Тимур понял, что это – все. Искать он больше не может. Оставалось надеяться только на чудо.

Батрутдинов не ушел в запой и не попытался наглотаться таблеток. Наоборот, он появился на репетиции, выслушал поток брани от Мартиросяна и сарказма от остальных резидентов. С отстраненным удивлением он узнал, что Кабан действительно официально заявил о своем уходе из «Камеди» - он считал, что тому очень нравится популярность у девочек-фанаток, а также немаленькие деньги, которые с недавних пор начали зарабатывать ребята. Батрутдинов с невольным уважением подумал о том, что Козлов оказался таки принципиальным человеком.
Обмозговав создавшуюся ситуацию, резиденты сообща решили, что пока Батрутдинову стоит повыступать сольно. А потом можно будет рекрутировать из КВНа какого-нибудь талантливого парнишку, который не побоится разгневать великого и ужасного Александра Васильевича. С таким раскладом Тимур согласился спокойно и даже начал пробовать писать себе сольную миниатюру. И даже что-то написал, но, прочитав ее, Мартиросян предложил ее продать фирме похоронных услуг, чтобы выбивать слезу из клиентов. Вторую сценку Батрутдиновского производства он предложил читать на утренниках в детских садах. Третью – включить в хрестоматии для чтения второго класса. И так далее, и тому подобное. Каштан даже не протестовал. Ему тупо было не до смеха.
Из-за каштановского торможения репетиция закончилась уже за полночь. Сонные и злые ребята поехали по домам. Каштан тоже намеревался исчезнуть, но его остановил Вадик Галыгин. С Вадимом у Каштана сложились самые дружеские отношения в «Камеди».
- Раскурим трубку мира? – подмигивая, белорус протянул Тимуру «беломорину». Тот послушно взял и затянулся. Под потолком гримерки повис сладковатый дымок. Вадик взял из руки Батрутдинова папиросину, дунул и только потом спросил:
- Ну что, поведаешь мне, почему невесел, почто голову повесил?
- Да так, херня всякая в жизни творится, - замогильным голосом ответил Тимур. Помолчали. Сделали еще по затяжке. А потом еще по одной. А после третьей в голове у Каштана стало как-то легко и пусто. «Дальше Вадика эта история все равно не уйдет», - подумал он и все рассказал. Вообще все, даже про «ту самую» ночь, только без подробностей. Правда, Галыгин все равно небрежно осведомился:
- А вы чего, так, пообжимались, или…
- Или, - отрезал Тимур. Он не собирался обсуждать «эту» тему даже с лучшим другом.
- И ты думаешь, что его… ну… того? – сочувственно спросил Галыгин.
- Нет! – резко сказал Тимур, но тут же сбавил тон. – Надеюсь, что нет… Он же, ссука, везучий…
- Как ты сказал? – прищурился Вадим.
- Что? – непонимающе спросил Каштан.
- Ладно, проехали, - махнул рукой Галыгин. – И ты собираешься сидеть на попе ровно и ждать у моря погоды?
- Да я уже сделал все, что мог! – взвился Батрутдинов. – Ты думаешь, что я делал все эти дни? Да я пол-Москвы на уши поднял!
- Понятно, - примирительно поднял руки Галыгин. – Тогда действительно тебе остается только ждать… Но ты не хандри. Я уверен, что все будет охренительно. Такие истории плохо не кончаются…
Поглядев на растрепанного, тощего, похожего на уличную птичку Галыгина, Каштан усмехнулся: «Да уж, хорош вестник богов».

Творческий запор продолжался у Каштана два следующих дня. Мартиросян зверел и нехарактерно для себя ругался матом. Воля хихикал и предлагал сходить в гей-бар на поиски партнера для дуэта. Сердобольный Галыгин втихаря предложил написать для него миниатюрку. Гордый Батрутдинов отказался. Во-первых, не хотел никакой помощи, во-вторых, видел, что у Галыгина на себя-то времени катастрофически не хватает. На Вадика в последнее время нахлынуло вдохновение. Он придумал себе новый образ: «Суслик, ссука, прикольный» - и ваял монологи со страшной силой.

Дата добавления: 2015-10-21