Http://ficbook. Net/readfic/2028927

По ту сторону кровати

http://ficbook.net/readfic/2028927

Автор: appleness (http://ficbook.net/authors/470735)

Фэндом: EXO - K/M

Персонажи: Кенсу~Бэкхён; Кенсу~Чонин

Рейтинг: R

Жанры: Слэш (яой), Ангст, AU, ER (Established Relationship), Омегаверс

Предупреждения: OOC, Изнасилование, Нецензурная лексика

Размер: Мини, 7 страниц

Кол-во частей: 1

Статус: закончен

Описание:

Пять лет, думает Кенсу, пять долгих лет и ничего не изменилось – всё те же спагетти на ужин по пятницам, всё та же кровать, всё тот же Бэкхён. И от этой мысли почему-то становится грустно.

Посвящение:

Авторам, которые пишут фанфы по Бэксу. Их так мало... А Бэксу такие замечательные... Но только не у меня. Эх.

Публикация на других ресурсах:

А оно Вам надо?)

Примечания автора:

Я упоролась вконец. Это пиздец, товарищи.

Я сама в шоке, что написала это.

Я не могу точно сказать, что за рейтинг здесь. Пусть будет эрка.

Не совсем уверена в ангсте.

И да, автор очень любит мальчиков на самом деле. Не подумайте плохого.

Бэкхён радуется, как пятилетний мальчуган, весне, которая наступила так рано. Он шлёпает по всем попавшимся на пути лужам в новых резиновых сапожках, что так терпеть не может Кенсу из-за их яркой расцветки, и смеётся. Смех Бэкхёна, по мнению его альфы, самый звонкий из всех, что он слышал. Но он никогда не скажет ему об этом. Он никогда не скажет ему и о том, что уже как второй месяц спит с другим.

Они идут по тротуару, держась за руки, и никто из двоих не смеет нарушать безмолвную тишину. Бэкхён слишком занят тем, что слушает щебетание птиц, а затем пытается мысленно повторить несложную мелодию природы. Все мысли Кенсу отданы же одному конкретному человеку, и это, к сожалению, не Бэкхён. Чонин — самый нетипичный омега, который занимает довольно значимое место в голове Кенсу. Он не похож ни на одного его знакомого, и уж тем более, на Бэкхёна со всеми его странностями.

Чонин — тот, кто уверен, как никогда, что Кенсу прожигает свою жизнь не с тем омегой. Он пару раз осмелился сказать Кенсу об этом, но последний каждый раз пропускал все эти слова мимо ушей и затыкал парня поцелуем, напористым и глубоким. Так проще, так меньше болит.

Чонин сам увязался за Кенсу, его никто не соблазнял, тем более принуждал. Кенсу не тот, кто интересуется чужими омегами. По крайней мере, он был таким два месяца назад. А сейчас он и сам не сможет сказать, какой он. Возможно, самый последний ублюдок на всём белом свете, а может, тот, кто чертовски устал от привычного быта.

В тот, ещё февральский вечер снегопад обрушился на город так не вовремя, и Кенсу сквозь белую стену из снежинок спешил домой, к Бэкхёну. Он заработался до такой степени, что успел, на удивление самому себе, соскучиться по тому, с кем делил кровать уже более пяти лет. Пять лет, подумал Кенсу, пять долгих лет и ничего не изменилось – всё те же спагетти на ужин по пятницам, всё та же кровать, всё тот же Бэкхён. И от этой мысли почему-то стало грустно. Кака-то яркая вывеска попалась на глаза молодого человека очень кстати, и Кенсу поспешил на этот заманчивый свет. Как жаль, что он не осознал, что эти огоньки были искусственными.

Ничего нового внутри — самая обычная атмосфера для бара: туманная завеса из дыма, щекочущий ноздри запах табака, чьи-то пьяные споры, чьи-то нелепые попытки соблазнить кого-то. Однако для Кенсу это не было чем-то отталкивающим, он пожал плечами и двинулся в сторону барной стойки. Там он закажет пару бутылок тёмного пива и тарелочку фисташек, опустошая стакан за стаканом, будет слушать песни, раздающиеся из старого проигрывателя, и чужие разговоры по душам, а затем вернётся домой — план, который в голове прокрутил альфа, пробираясь сквозь толпу. Когда всё идёт по плану, то жизнь вполне можно назвать идеальной. Жизнь До Кенсу никогда не была идеальной, он знал это, а потому, когда его строго выстроенный алгоритм действий отошёл от первоначального, парень с лёгкостью принял это. Вместо пары бутылок — пять, вместо предполагаемого одиночества — очень даже хорошенький собеседник в виде одного молодого омежки, чьи глаза не один раз за вечер задерживались на Кенсу.

Кенсу до сих пор не может понять, почему же Чонин, имея такую привлекательную внешность, выбрал тогда его, ничем не выделяющегося на фоне остальных мужчину, разменявшего уже третий десяток, а не какого-нибудь более подходящего партнёра для траха на одну ночь. Он ведь обычный: обычное место работы, как ведущий инженер в обычной компании; обычная одежда, как рубашка в крупную клетку и мешковатые брюки не по фигуре; обычная внешность с тёмными отросшими волосами и неприметным лицом; даже запах обычный — немного резкий, отдающий мускусом и немного шалфеем. Вдобавок ко всему ещё и отсутствие всей этой груды мышц и высоченного роста, характерных для самцов. Но Чонин говорит, что ему всегда было плевать на эти пунктики, он создал свой список, по которому определял лучших. И согласно этому списку, Кенсу был самым лучшим.

Естественно, дело одной ночью не ограничилось. Они встречались два раза в неделю, сейчас же количество раз заметно увеличилось. Кенсу трахает Чонина пять ночей из семи, и пять ночей из семи он ненавидит себя. Но отказать ни себе, ни Чонину, этому горячему парню, глаза которого так нездорово блестят, когда он смотрит на Кенсу, не может. Слишком дорога цена искушению, устоять перед которым невозможно. Слишком высока оценка секса, которого так не хватало в обыденной жизни.

Бэкхён всегда был беспечным и наивным, и это лишь на́ руку Кенсу. Он говорит, что работа не может подождать, а вот Бэкхён — может. И последний кивает, соглашаясь, а затем улыбается. Так по-доброму и без единого намёка на обиду, что в грудной клетке Кенсу всё сжимается до боли, но он привык к ней, к этому мерзкому чувству внутри, а потому оставляет кроткий поцелуй на щеке когда-то любимого человека и уходит в ночь. Чонин не любит ждать. Чонин и его не любит, как думает Кенсу, но всё равно идёт к нему, зная, что Чонин любит секс. И с ним он действительно незабываемый. Нет, этот омега не шлюха, не подстилка со смазливым личиком, как посчитал в их первую встречу Кенсу, а обычный парень девятнадцати лет со своими проблемами и заморочками. О них он упорно молчит, говоря, что времени на нелепые разговоры и так нет. Да Кенсу, честно говоря, и не хочет вдаваться в подробности личной жизни Чонина. Нельзя сказать, что ему плевать на омегу, просто, если они вместе, то, как будто находятся в своём мире, где нет никого, где нет этих грёбаных проблем и вымученной рутины, лишнего не нужно. Да, может быть, слишком эгоистично с его стороны, но Кенсу не хочет об этом думать, когда рядом с ним на кровати лежит изнывающее от желания насадиться именно на его член тело. Ведь Кенсу у Чонина первый.

Кенсу обожает секс с Чонином. Он — как наркотик, попробуешь единожды, и больше не захочется расставаться с ним. Чонин разрешает делать с ним всё, что угодно душе Кенсу. Связать? Пожалуйста. Быть грубо оттраханным в рот? Без проблем! Подставлять зад на протяжении суток, останавливаясь лишь на получасовой сон? И это можно. Кенсу не нужно его уламывать, как Бэкхёна, на что-нибудь новое и выходящее за рамки классического секса. Его же омега всегда канючит, стесняется собственного тела в процессе, оттого и движения все скованные, и после акта сразу же бежит в душ, потому что чересчур чистюля. Даже во время течки он ведёт себя спокойно, и Кенсу это раздражает до такой степени, что зубы сводит и хочется кричать. Однако и тут есть загвоздка: повышаешь голос на Бэкхёна — терпишь слёзы и обиды. Нет, омега не жалуется родителям, которые далеко не последние люди в городе, не закатывает истерики, как сосед по лестничной площадке, он лишь закрывается в комнате для гостей и не выходит оттуда сутки, а может, и дольше. Кенсу терпеть не может эти всхлипы и скулёж за стенкой, но он терпит. Ему хочется сорваться снова, орать, брызгая слюной и до лопнувших капилляров в глазах, но так, чтобы, наконец, донести до своего парня, что хочет разнообразия, хочет внести что-то яркое в их серую приевшуюся жизнь. Но если Кенсу кричит, то Бэкхён плачет. Поэтому Кенсу старается не делать этого вообще, что получается, откровенно говоря, с пребольшим трудом.

Он вспоминает, как всё начиналось. И эти времена, по мнению Кенсу, одни из самых лучших за все его двадцать семь лет, несомненно. Кенсу и не надеялся встретить свою истинную пару, а потому жил обычной жизнью, уделяя особое внимание лишь росту по карьерной лестнице. Он — инженер, и ему приходится бывать на различных объектах, встречаться с множеством людей. Бэкхён чисто случайно вошёл в это множество, когда вместе с отцом, чей земельный участок использовали для возведения нового торгового центра, который, к слову, тоже принадлежал ему, появился на осмотре объекта. Кенсу сразу почувствовал запах, и этот запах значительно отличался от всех, которые встречались на его пути. Слишком приторный, но притягательный до того, что все два часа, что они провели рядом, альфа не сводил глаз с совсем юного паренька со светлыми волосами. Господин Бён, отец Бэкхёна, заметил, каким взглядом смотрели на его сына, и следующим днём Кенсу был вызван на разговор. Тогда этот солидный мужчина дал шанс своему подчинённому завоевать омежье сердце, предупреждая, что Бэкки — единственный сын и наследник, а потому, в случае малейшей оплошности со стороны До, ему придётся несладко. Кенсу, не раздумывая, принял эти условия. Ведь Бэкхён заставил его, извечного скептика, поверить в любовь с первого взгляда.

Естественно, ведомый тёплым чувством, зарождающимся в груди, и сладким запахом Бэкхёна, Кенсу сделал всё возможное, чтобы этот омега остался с ним. Честно говоря, и не нужно было прилагать особых усилий, потому что Бён-младший с их самой первой встречи знал, что принадлежит Кенсу. Изначально, первые года два совместной жизни, альфа только и делал, что умилялся поведению своего парня. Нерешительный, хрупкий, требующий защиты и заботы, нежный, пахнущий до одури вкусно, красивый — вот таким видел Бэкхёна Кенсу. И продолжал видеть его таким ещё от силы год. А затем Кенсу стал замечать за собой, что в зеркальном отражении на него смотрит не парень со счастливой улыбкой на лице, а унылый, замученный и с огромными болезненными кругами под глазами. И виной этому был не кто иной, как Бэкхён.

Нет, он не делал ничего такого. В этом-то и была причина: не делал. Ничего. Каким был с момента первой встречи, таким и остался. Единственное, что изменилось, так это одно учебное заведение на другое: школа на университет. Кенсу не позволил своему омеге утруждать себя работой, ссылаясь на то, что и сам может заработать приличные деньги. И Бэкхён не спорил. Кенсу запретил Бэкхёну наносить макияж, дабы не привлекать чужое внимание. И с этим омега легко согласился. Да, блядь, запрети Кенсу ему видеться с родителями или же спать в пижаме, он бы, казалось, и не сопротивлялся даже. Никакой, скучный, пресный — теперь эти мысли посещали Кенсу всё чаще с каждым днём. Его напрягали покорность Бэкхёна, его податливость и неизменная добродушная улыбка на лице. Просто бесило. Жуть как бесило.

Чонин — тот, кто вдохнул в Кенсу новую жизнь. Он — как спасительный круг, который вытащил его из всего этого дерьма. Целует, как в последний раз, трахается, как бог. А бо́льшего и не надо. Пусть он не умеет готовить так, как Бэкхён, пусть не трясётся над ним, как Бэкхён. Он — не Бэкхён, и это уже хорошо.

Кенсу снова встречается с Чонином, накануне втирая в наивные уши своего мужа очередную нелепицу, которую тот проглатывает, даже не поморщившись. Лишь улыбается, снова, мягко и нежно касается лба альфы, впрочем, как и всегда, и бормочет что-то про зонт, ведь на улице дождь. Кенсу хочется выть или биться головой об стену от собственного бессилия — он никак не может растормошить Бэкхёна. По этой причине он и идёт в однокомнатную квартирку Чонина. Там ему удастся забыться хотя бы на пару часов.

Рука Кенсу придерживает голову Чонина, пока тот отсасывает ему. Этот парень берёт так глубоко, умело расслабляя глотку, что альфа готов молиться на этот грешный рот и чересчур пухлые губы своего любовника, что смыкаются на его плоти. Чонин не давится, как Бэкхён, который соглашался на минет всего-то раз десять за всю совместную жизнь с альфой. Чонин лишь улыбается уголками глаз и по-блядски облизывает красноватую головку на члене Кенсу.

Сегодня Чонин сам попросил трахнуть его без предварительной подготовки. Поэтому альфа, плюнув на руку, смазывает свой член слюной и резко входит. Омеге нравится, он мычит сквозь плотно сжатые губы, и за это его волосы больно тянут вверх — Кенсу хочет, чтобы тот кричал. Чонин сегодня играет по правилам Кенсу, а потому больше не сдерживает себя, выдавливая стоны из грудной клетки и ругаясь матом, когда Кенсу проезжается по простате.

Они долго лежат после третьего захода, и Чонин просит поговорить с ним. Эта просьба выбивает из Кенсу нервный смешок — омега впервые просит о чём-то подобном. Чонин болтает без умолку, скидывая на парня, лежащего рядом, тонны ненужных имён и фактов. Делится, как прошёл день. Описывает, в чём ходил в университет, что ел на обед и как добирался до дому. А потом плачет. Так горько и громко, что Кенсу теряется на пару минут, а после, когда приходит в себя, сгребает дрожащее тельце в охапку и покрывает мокрые от слёз щёки кроткими поцелуями.

— Что такое, сладкий? Что случилось? — Кенсу вроде бы интересно, а вроде бы и нет. Он надеется, что этот внезапный приступ истерии закончится совсем скоро. И что не он был тому виной.

Через пару десятков минут омега, наконец-то, успокаивается. Он просит прощения за эту слабость и, умывшись холодной водой, снова льнёт к Кенсу под бок. Кенсу впервые чувствует себя неуютно в одной постели с Чонином.

— Знаешь, ты никогда не говорил, что любишь меня. Никогда не говорил, что тебе хорошо со мной. Просто трахаешь, как последнюю блядь. Скажи, Кенсу, ты сможешь когда-нибудь полюбить меня так же, как своего истинного? — тихо спрашивает он, спустя несколько минут молчания. Кенсу делает вид, что спит. Так проще, так меньше болит. Чонин, тяжело вздохнув, целует альфу так, что у Кенсу всё внутри сжимается. Точно так же его целует Бэкхён, когда Кенсу говорит, что уходит на работу, а сам бежит к Чонину. Он хочет сказать, что будет рядом с Чонином всегда, что никуда от него не денется, но лишь крепче жмурит глаза. Он не уверен, что этого не случится. Он вообще больше ни в чём не уверен.

Всё возвращается в прежнее русло: утро — работа, вечер — дом. Бэкхён со своей извечной улыбочкой на милом лице. Спагетти в тарелках на кухонном столе, потому что сегодня пятница. Течка, что Бэкхён так упорно, но безуспешно пытается скрыть за таблетками и своим спокойствием. Заебало.

Кенсу утробно рычит и поднимается с места, опрокидывая к чёрту стол и подхватывая на руки омегу, чьи глаза расширились в ужасе. Он несёт его в спальню, грубо кидает на кровать. Рвёт чужую футболку, стягивает через верх свою. Целует часто вздымающуюся грудь, не так, как всегда, а так, как хочет: до боли засасывает нежную кожу, кусает до крови, оставляя метки. Бэкхён захлёбывается слезами, просит остановиться. Однако всё бесполезно, это ещё больше раззадоривает Кенсу. Домашние штаны омеги откидывают в сторону, а бельё ожидает та же участь, что и футболку несколькими минутами ранее. Его вялый член массирует чуть шершавая рука, но реакции никакой. Эрекция Кенсу красноречиво говорит о неимоверном возбуждении. Альфа, не ведая, что творит, перекидывает колено через грудь Бэкхёна, вставая так близко к омежьему лицу, что его головка упирается прямо в красивые губки, влажные от слёз и слюны. Бёдра Кенсу дёргаются, подаваясь вперёд, но Бэкхён не собирается делать то, что задумал его парень. Он стискивает зубы, не впуская чужой орган в рот, его ноздри судорожно расширяются с каждым выдохом. Он мотает головой в разные стороны, беспомощно мычит, а из глаз с бо́льшим напором текут мокрые дорожки. Кенсу толкается до того момента, пока позволяет терпение, но всему приходит конец, и он хватает Бэкхёна за всё те же светлые волосы, как и тогда, пять лет назад, и тычет его лицо в свой пах. «Грёбаное бревно, ты когда-нибудь перестанешь себя вести, словно целка?» И Бэкхён сдаётся. Его рот открывается, и солоноватая головка упирается то в одну щёку, то в другую, то в горло, чем вызывает рвотные позывы у омеги, но он приспосабливается к тому, что его рот насилуют. Кулак Кенсу до сих пор сжат на волосах мужа, что позволяет управлять его головой. Безучастность Бэкхёна надоедает альфе, и его, освободив ненадолго от унизительных пыток, переворачивают на живот, чтобы унизить снова. Из зада омеги обильно течёт смазка, и Кенсу решает, что может войти без подготовки, что собственно и делает. Бэкхён, сорвавший голос, больше не кричит, не вырывается, а безвольной куклой лежит на кровати, закусив уголок подушки, и смотрит куда-то вперёд стеклянным взглядом. Ему всё равно, лишь бы это скорее кончилось, потому что мерзко и больно. И больнее где-то в груди, нежели в анусе, который беспощадно дерут твёрдым членом. Кенсу кончает быстро, потому что и так был на пределе долгое время, пачкая чужой зад и спину вязкой спермой. Бэкхён не в силах подняться с кровати даже тогда, когда дверь их спальни громко хлопает, говоря о том, что Кенсу покинул комнату и, наконец-то, он в безопасности.

Мысли Кенсу снова собираются в одну кучу только через час, а то и больше. Он всё это время лежит в ванне, наполненной ледяной водой, и беззвучно плачет. Осознавая, что натворил, он думает: вспороть себе вены сейчас или же подождать, пока Бэкхён уйдёт. Кенсу знает, что последний теперь точно сбежит от него в любой удачный момент. Он не выходит из ванной до самого утра, предоставляя возможность своему омеге совершить побег. Или же он просто не хочет смотреть в глаза Бэкхёну. Так ведь проще, так меньше болит. Когда Кенсу открывает дверь собственной спальни, где несколько часов назад насиловал паренька, что в разы слабее, и, к тому же, любит его, он видит пустую кровать с алыми разводами на смятых простынях. Мужчина застывает на мгновение, липкий ужас окутывает его тело, но спустя пару минут он вздрагивает, часто хлопая ресницами. Одна единственная мысль проносится ураганом в голове: так правильно, так и должно быть. Кенсу заслужил.

Кенсу уверен, что его омега у родителей. Кенсу уверен, что его скоро закатают в бетон заживо, стоит только Бэкхёну рассказать о том, что с ним сделали. Кенсу уверен, что Бэкхён уже рассказал об этом. Кенсу уверен, что ждать собственной смерти осталось недолго. И он покорно ждёт её, игнорируя звонки с работы, а потом и вовсе разбивая телефон об стену. День, второй, третий... счёт дням сбивается.

Веки Кенсу открываются, как только он слышит звонок в дверь. Он облегчённо выдыхает. Наконец-то! Ждать так мучительно, а приблизить свою кончину самостоятельно, прибегнув к суициду, Кенсу не может, потому что трус. Быстрыми шагами альфа преодолевает расстояние от спальни до входной двери. Замок щёлкает, и Кенсу расстраивается из-за того, что видит совсем не того, кого ожидал.

Чонин толкает альфу внутрь, сразу же впиваясь в его губы нетерпеливым поцелуем.

— Где, — поцелуй, — ты, — поцелуй, — был? — поцелуй.

Кенсу не спешит отвечать. Его глаза готовы просверлить дыру в лице напротив. — Откуда ты узнал мой адрес? Я ведь не говорил.

Чонин давится воздухом от такого нескрываемого пренебрежения, но вскоре, виновато опустив голову, отвечает. — Я однажды приходил сюда. К Бэкхёну.

— Не смей произносить его имя, мразь! — Громкий звук пощёчины раздаётся по коридору, а затем и судорожный всхлип омеги, которого через мгновение затащат в гостиную и не совсем учтиво кинут на диван.

Чонин ожидает чего угодно: жёсткого траха, избиения, даже смерти, потому что, перед тем, как уйти в сторону кухни, Кенсу смотрит на него таким взглядом, будто лишился разума. И каково же его удивление, когда он видит в руках альфы кружку воды, а не нож.

— Пей, а потом рассказывай всё, — кидает Кенсу, а затем отходит назад и опускается на пол, спиной опираясь о стену. Он ждёт, когда Чонин, трясущимися ладонями придерживая кружку за дно, допьёт всё до последней капли и начнёт свой рассказ.

— Я был у вас, — колеблется омега с минуту, закусив губу, и в него летит горшок с цветком, за которым ухаживал Бэкхён в течение пяти лет. Чонин снова всхлипывает, но продолжает. — Я всё ему рассказал. Он знал, Кенсу, о наших с тобой встречах ещё с первого месяца, как мы вместе. Он всё знал.

Слёзы текут из покрасневших глаз Кенсу, которые даже не моргают. Пустой взгляд устремился куда-то мимо омеги. — Пошёл вон.

— Кенсу, любимый, пожалуйста. Я так соскучился. Мы не виделись месяц, а для меня это целая вечность, — шепчет Чонин, оказавшись рядом с альфой, которого, кажется, полюбил всем сердцем, как только увидел. И плевать, что не его. Его! Просто судьба сыграла злую шутку. Какой нормальный доверяет обонянию, когда сердце бешено колотится при одном его виде и мелкая дрожь пробивает всё тело? Нужно доверять сердцу в первую очередь.

— Пошёл вон, я сказал! — Кенсу отдирает от себя чужие, до сих пор трясущиеся руки. — Вон!

Чонин не верит, что перед ним сидит его Кенсу, тот, чьи большие глаза излучали тепло когда-то, а руки были ласковыми и нежными. Чонин слушается Кенсу, а потому уходит. Он так привык — слушаться, даже если больно невыносимо.

Кенсу сидит, взмокшей спиной облокачиваясь о стенку, долго. Кажется, два часа, а может, и три. Он не знает, он не считал. Он знает лишь одно — что является ублюдком. А ублюдки не должны ждать своей смерти. Кенсу жалеет, что не вспорол себе вены ещё в ту самую ночь, когда дал слабину своим нервам. Кенсу спешит исправиться. А затем автомобиль скорой помощи, которую предусмотрительно вызвал Чонин, спешит доставить его в операционную, чтобы вернуть к жизни. Кенсу отчаянно не хочет возвращаться.

✦✦✦

Бэкхён идёт, держась за руки со своим парнем. Второй ладошкой он придерживает округлый живот, который в последнее время невозможно тяжело носить. На него смотрят глазами, полными обожания, а он просто смотрит вперёд, обходя лужи и сетуя на весну, которую больше не любит. Зато его любит Чанёль. Он добрый и смешной, и ему не приходится принуждать Бэкхёна к сексу, потому что тот теперь знает, что этот пунктик очень важен в отношениях. Кенсу научил. А ещё Кенсу научил его тому, что альфа не всегда, когда говорит в одиннадцать часов вечера, что идёт на работу, направляется именно туда. И спагетти по пятницам были плохой идеей. А так хотелось какой-то маленькой, семейной традиции... Теперь не Бэкхён, а для Бэкхёна готовят ужин, потому что он не умеет готовить. Бэкхён знает, каково это, когда тебя обманывают, прекрасно знает, но теперь и сам не всегда говорит правду, потому что так легче, так меньше болит. Чанёль принял его, дал крышу над головой и любовь, которой так не хватало, а бо́льшего и не надо. Бэкхён благодарен Кенсу за это.

✦✦✦

Белые стены давят на Кенсу. Он орёт во всё горло, но никто не приходит, будто во всём мире он один. Он пытается хоть как-то скрасить своё одиночество яркими красками, а потому кусает до крови руку и мажет ей по белой извёстке. Так, несомненно, ярче, так меньше болит.

— Эй, этот псих опять себя калечит, — кричит кто-то по ту сторону двери. Через некоторое время она отворяется и на пороге палаты, закреплённой за Кенсу, появляются люди в белых халатах. Они держат вновь разбушевавшегося парня, чтобы ввести очередную инъекцию снотворного. Так легче, так меньше болит. Когда тело альфы обмякает в чужих руках, и он бормочет чьё-то имя сквозь полудрёму, его укладывают на пожелтевший матрас, который находится под небольшим окошком, единственным в крохотном помещении.

Новый доктор откровенно шокирован, хотя видел за свою историю врачебной практики многое.

— Почему в палате пациента нет койки? — спрашивает он у санитара-омеги, чьи губы невероятно пухлые, а глаза до невозможности грустные.

— Так проще, так меньше болит, — отвечает ему Чонин, вынужденно приподнимая уголки губ в печальной улыбке. Доктор медленно кивает головой, не понимая до конца, о чём идёт речь. И если бы он не ушёл на осмотр к следующему душевнобольному, то увидел бы, как слезинки скатываются по чужим щекам.

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/2028927

Дата добавления: 2015-10-21