Держась обеими руками за отвесную скалу, она изо всех сил пыталась вскарабкаться наверх, но тщетно: свирепая буря со всей яростью обрушилась на хрупкую девушку, словно желая столкнуть её в пропасть.

Дейнерис

Держась обеими руками за отвесную скалу, она изо всех сил пыталась вскарабкаться наверх, но тщетно: свирепая буря со всей яростью обрушилась на хрупкую девушку, словно желая столкнуть её в пропасть. Осторожно протянув вперед руку, она пожелала покрепче ухватиться за выступающий камень и так залезть наверх, но сильный порыв едва не скинул её в бездну. Девушка, немного погодя, предприняла еще одну попытку уцепиться за камень, но и эта попытка не удалась. И так каждый раз.

Она, все еще вися над пропастью, уткнулась лицом в холодный камень и начала, сквозь слезы, шептать молитву Семерым. Видят боги, сил уже не осталось, ей не выбраться оттуда. Но умирать не хочется – слишком юна для этого. За всю свою недолгую жизнь не сделала ничего ужасного и непристойного, посему и не заслужила такой участи. Не совершила никакого греха. Она чиста в своих помыслах. Она невинна.

- Лжешь, негодница, лжешь, - послышался голос из пропасти, - есть за тобой грешок.

- Это не грех – любить!

- Только не тому сердце отдала…

«Не тому сердце отдала». Девушка знала ту, что сказала эти слова. Упрекала её вдовствующая королева. Презирает за своеволие, уж не она когда-то по воле своего сердца нарушила клятвы, что давала перед богами в день свадьбы.

- Это не грех – любить! – раздался пронзительный голос, принадлежавший темноволосой еретичке, что поклонялась деревянным богам, - Вот как заговорила! Не грешно ей, видите ли, любить, но меня ты осудила! Ты совсем не знала меня, но смела осуждать!

- Да ты ничего не знаешь! Не знаешь и не умеешь! – тут девушка вздрогнула. Этот дребезжащий голос принадлежал отцу, которого не видела, но боялась. – Ты всегда подводила! С самого рождения! Почему появилась так поздно?! Из-за тебя, бесполезной дряни, драконам пришлось смешаться с полевым зверьем! С этими проклятыми дорнийцами, с этими вероломными змеями!

- Какой же она дракон? Обыкновенная блудливая кошка, а не огнедышащий зверь!

И опять они, две сестры-лошадницы, старшая, дородная и пышногрудая, и младшая, стройная и гибкая. У обеих честь отродясь не была, по причине чего одна лишилась жизни, а другая влачила унылое существование. Зато сейчас злоба так и лезет из них!

- Правильно сказано. Кошка гулящая, но не дракон. Ни на что не годна, семью только позорит – вторила сестрам лиссейника, шипя сквозь зубы.

- Смерть ей! В адском огне ей гореть! – услышала девушка звонкий голосок, несомненно, принадлежащий рыжей девке, - Только гибель она заслужила!

В который раз её осуждают, в который раз обливают грязью и обвиняют во всех прегрешениях, уже сколько раз ей сулят смерть. И ведь за что? За то, что хочет следовать своему сердцу. Но она не может поступить иначе! Она любит лишь его, и только ему будет верна! И не никто их не разлучит! Никому не удастся порушить это родство душ!

- Ничего вы не понимаете, – тихо шептала несчастная жертва, - не вам перечислять мои грехи, коль сами в своих погрязли.

- Но чем ты их лучше? Скажи, дитя мое.

Девушка вздрогнула. Неужели она снизошла? С трудом поднимая отяжелевшую голову, трепещущим голосом спросила:

- Матушка?

- Но кто еще может быть? – вопрошал звучный голос, - Посмотри на нас, Дейнерис.

И она посмотрела. Прямо над ней, на скале, стояли двое – королева и белый рыцарь. Девушка, выбившись из сил и устав слушать оскорбления, подумала было, что мать и её защитник пришли на помощь; но едва увидев их суровые взгляды, поняла, что надежды на спасение нет.

- Так чем ты лучше всех тех грешников, что находятся сейчас в этой бездне? Ответь, дочь моя.

Но Дейнерис молчала, с неким изумлением глядя на мать, прекрасную и одновременно величественную в своих сияющих светлых одеждах. Не могла она помыслить, что почившая матушка способна была смотреть на кого-либо сурово. Ей всегда казалось, что у матери был лишь печально-нежный взгляд. И её рыцарь, конечно, он как положено доблестному воину, бывал и грозным, и свирепым; но он никогда бы не обратился к ней так.

- Дейнерис, почему не отвечаешь на вопрос матушки? Говори же! – рыцарь зычно и сурово её спросил.

- Я…, я не…

- Говори же, не мямли!

- Я не… я не грешила… клянусь… клянусь Семерыми богами…клянусь честью нашего дома…

- Хватить юлить. Не уходи от ответа, – резко матушка перебила, - Я спросила, чем ты сейчас лучше тех, кто погряз в разврате, если сама мечтаешь о том же, что и все нечестивцы.

- Я ничего такого не делала! Я невинна! Я уже говорила! – Дейнерис начинала срываться на крик, - Пожалуйста, не надо меня судить!

- Но ты желаешь совершить подобное! – рыцарь твердил свое.

- Я говорю правду! Я не погрязла в грехах!

- И вот, ты, наплевав на долг, честь семьи, собираешься пойти на поводу своих себялюбивых желаний!

- Прошу, выслушайте меня!

- А поэтому, ты ничем не лучше своего отца и этих распутниц, сидящих в пропасти!

- Нет! Не кидайте меня туда! – девушка уже охрипла от постоянных воплей, - Только не туда! Не туда!

В тот момент, когда белый рыцарь перечислил Дейнерис все прегрешения, её руки, не способные дальше держаться за скалу, соскользнули, и девушка провалилась в пропасть. Она уже не слышала ни упреков королевы-матери и белого рыцаря, ни улюлюканий развратниц, ни злорадного хохота отца. Она лишь летела навстречу погибели, не способная более что-то увидеть или услышать. Широко распахнув глаза, Дейнерис сумела только сказать: «Спаси, любимый» и …проснуться.

Принцесса, припав к земле, шумно дышала, словно ей не хватало воздуха. Это был сон! Всего-навсего сон! Обычный кошмар, и только! Она не падает в бездну! Она не погибнет! Потому сейчас находится в саду Красного замка в, так называемой, «богороще».

Дейнерис постепенно перевела дух. Поняв, что жива и жуткая участь её не настигнет, принцесса полностью успокоилась и даже повеселела. Чего, собственно говоря, испугалась? Какого-то ночного сновидения? Кошмары ей и раньше снились, но она разве просыпалась с таким страхом, словно действительно умирает? Она – принцесса из дома Таргариенов, ей нечего бояться, ведь ни одно создание не посмеет ей навредить. Она находится под охраной Королевской гвардии, и любой, кто вздумает кинуть Дейнерис в пропасть, будет же волей короля…

Но вспомнив о короле, Дейнерис как и немного ранее внезапно повеселела, так же внезапно приуныла. Вот почему она забыла о короле! Ни приснившаяся пропасть, ни призраки почивших, увиденных во сне, не причиняли такого вреда, какого мог всего один человек. Ведь этот человек восседал на Железном Троне Завоевателя и обладал безграничной властью, потому и распоряжался жизнями и судьбами подданных по собственному усмотрению. К которым также относились родичи.

В легендах, что она слушала в детсве, короли всегда представлялись доблестными, мудрыми и благородными, но Дейнерис перестала верить сказаниям, когда близко узнала натуру монархов. Лично она знала лишь двоих венценосных родичей. Первым был отец, одиннадцатый король Семи королевств, Эйгон Четвертого этого имени, прозванный народом Недостойным. Нелюбимый и нелюбящий, неласковый и раздражительный, вечно крикливый и вечно пьяный развратник. Для него Дейнерис словно не существовала – отец никогда не проявлял к девочке любви и заботы, порой даже казалось, что он не знает о существовании дочери. Дейнерис видела отца крайне редко, лишь на торжественных приемах, наблюдала за ним с высоты балкона, не осмеливаясь подойти ближе. Будучи принцессой, Дейнерис никогда не чувствовала себя в безопасности, пока отец царствовал. Он всегда был во власти своих страстей, его вечно окружали многочисленные прихлебатели и любовницы, каждая из которых была наглее своей предшественницы. Все те двенадцать лет, что она знала отца, Дейнерис жила в постоянном страхе, так как не знала чего ожидать от коронованного родителя.

Но отец уже два года как покоится в септе Бейлора, и на троне восседает старший брат, Дейрон Второй этого имени. Если от родителя Дейнерис не могла ожидать внимания, то братец напротив вмешивался в её судьбу. Принцесса не могла больше сдерживать в себе негодование: из-за Дейрона она в Час Летучей Мыши вместо того, чтобы спокойно спать, вынуждена находиться в «богороще» и ждать, когда её друзья соизволят прийти. Где они? Почему их так долго не приходят?

- Дени? Ты здесь?

Принцесса вздрогнула. Её от мыслей и воспоминаний отвлек окрик. Девушка не на шутку испугалась. Неужели её отсутствие обнаружили?

- Дени! Где же ты?

Девушка узнала голос и успокоилась. Это точно не венценосный брат. В такой поздний час Дейрон не встанет с теплой постели и не отправиться искать непослушную сестру, тем более его змееподобная супруга не разрешит ему, слабому здоровьем, совершать прогулки в осеннюю ночь. И её не звала гвардия – белым рыцарям не приходило в голову сестру короля называть по имени.

- Дени! Вот ты где!

- Эйгор? – Дейнерис поднялась с земли, усыпанной листьями, - Деймон? Вы где пропадали? Я так долго вас ждала. Даже уснула.

- Дени…прости, - Деймон, мгновениями ранее стремительно бежавший к любимой сестре, приостановился, - мы.. в общем, не смогли прийти раньше.

- Деймон, не юли. Говори уже, - нетерпеливо Эйгор перебил брата, - Не робей. Не перед женой стоишь.

- Эйгор! – Деймон возмущенно глядел на него, - Не надо напоминать о ней! Не перед Дени!

- Как будто она не знает о Роанне!

- Эйгор, хватит! – перебила Дейнерис, - не сейчас, прошу. У нас мало времени, скоро рассвет.

- Разве? – Эйгор призадумался, - Небо еще темное.

- Она права, уже Час Летучей Мыши, еще немного и будет светать. Дени, как давно ты тут?

Девушка, перед тем как ответить, растёрла ладонями лицо. Из-за усталости и холода она сильно промерзла и чувствовала оцепенение по всему телу.

- Да, еще с сумерек. Я сказала септе, что хочу для успокоения души исповедаться. В септе Бейлора у Великого септона. И я там буду, говорю ей, на всю ночь.

- Она поверила? – Эйгор недоверчиво глядел на принцессу, - Ничего не заподозрила?

- Конечно, даже умилилась, сказала, что возможно Семеро исцелять меня от непослушания и спасут от греха. Как же так стыдно перед ней. – Дейнерис закрыла лицо руками, - О, боги, мне не приходилось столько врать.

- Дени, перестань, - Деймон приобнял сестру за плечи, - не кори себя, твоей вины здесь нет.

- Ты, правда, так думаешь? – Дейнерис с нежностью посмотрела на любимого.

- Боги милосердные! – Их единокровный брат закатил глаза. – Если вздумали лизаться, то…

- Эйгор, хватит уже. У нас важное дело, а ты девицу капризную строишь из себя.

- Раз дело неотложное, то обговаривай, а не милуйся, голубок.

- Братья мои, перестаньте. – Дейнерис меньше всего хотелось слушать споры – их могли услышать недалеко проходящие стражники, - Нас обнаружат.

Юноши переглянулись и на мгновенье замолчали. Первый голос подал Деймон:

- Наша сестра права, Эйгор. Мы теряем время, а у нас его мало. Другого шанса собраться наедине уже не будет.

Эйгору пришлось лишь согласиться с ним:

- Так еще этот чернявый змей прибудет со дня на день. А корабли из Эссоса скоро отплывут.

- Но наш побег удастся? – принцесса с мольбой смотрела на братьев. – Прошу, скажите, что да.

- Дени, успокойся. Скоро все случится. – Деймон снова обнял возлюбленную. – Мы сбежим, и никто нам не помешает. Обещаю.

Однако Дейнерис не желала успокаиваться.

- Но как же мой брат? Если он раскроит наш замысел, если…

- Ничего он раскроит, – вмешался Эйгор. – ему будет не до нас.

- Он узнает, он на это способен.

Деймон с улыбкой посмотрел на принцессу.

- О, любовь моя, тебе не известно, что мы задумали? Что ж я исправлю это недоразумение. Брат мой, выкладывай.

Эйгор, ухмыляясь, снял с пояса висевший небольшой мешочек и, развязав его, показал содержимое.

- Видишь ли, Дени, это особое снадобье. Мы раздобыли его с большим трудом у одной старой суки, которая за чарку дешевого эля мать родную отравит.

- Эйгор, не перестань. Говори уже наш замысел. – торопливо перебил его Деймон.

- Разве я не прав? Эта морщинистая дрянь из нас все деньги вытянула, Иные её забери. Порубил бы на месте.

- Хватит, Эйгор. Я всю дорогу тебя выслушивал. Расскажи, наконец, наш план.

- А что за снадобье? – Принцесса протянула палец к содержимому мешочка.

Но Деймон схватил её за руку.

- Не пробуй! Это отрава!

- Яд? – Дейнерис с ужасом посмотрела сначала на мешочек, потом на братьев, - вы хотите Дейрона убить?

Эйгор отрицательно закивал

- Разумеется, нет. У нас не помойное ведро вместо чести.

- Яд, что мы купили, не смертельный, - торопливо стал объяснять Деймон, - Он всего лишь вызывает расстройство желудка. Мы вовсе не собираемся твоего брата убивать. Он только заболеет.

Дейнерис недоверчиво глядела на любимого.

- Ты уверен? Эта…приправа, если можно так сказать, не повредит Дейрону?

- Нет, не повредит, - Деймону приходилось все растолковать, - Мы постарались найти не убийственную отраву. Дейрон не умрет, он лишь захворает…

- Деймон, почему ты так уверен? Ты доверился этой торговке?

- Любимая, прошу, позволь мне рассказать все.

Принцесса по-прежнему пристально смотрела на братьев, не желая верить ни единому слову.

- Хорошо, – произносила она медленно каждое слово, - Рассказывай

- Благодарю, что разрешила, любовь моя. – Деймон, облегченно вздохнув, продолжил, - Как я уже заверил, раздобытое снадобье не смертельно, ты сможешь в этом убедиться. Но оно может вызвать у принявшего его расстройство пищеварения. И в чем заключается наш замысел? Первым делом, необходимо добавить снадобье в трапезу твоего брата, лучше всего будет подсыпать шепотку в пирожное или какую-нибудь другую сладость. Знахарка, у которой снадобье купили, заверила…

- Ведьма она, а не знахарка! – встрял Эйгор – ей бы и оленя хватало за такую пустяковину. Но нет, подавай ей дракона!

- Брат мой, прекрати! – Деймон снова прервав свой рассказ, - Перестань переживать из-за какой-то монетки! Я всю дорогу в сад только и слышу твои причитания!

Эйгор не ответил, лишь закатил глаза.

- Милый, не обращай внимания, лучше продолжай – хотя Дейнерис обратился с нежностью, однако продолжала пристально глядеть на единокровных братьев.

- Благодарствую, Дени. Как заверила эта женщина, неважно кто она – ведьма или знахарка, её снадобье не имеет вкуса и запаха, и когда Дейрон попробует отраву, он ничего не заподозрит. Если твой брат отведает снадобье за обедом, то к вечеру он почувствует недомогание и сляжет в постель на две недели, а то и на целую луну с его-то здоровьем. Представляешь, на целую луну! Когда твой брат заболеет, мы под покровом ночи, переодевшись в простую одежду, скроемся из Красного замка в порт, оттуда скоро отплывут два корабля в Вольные города, один направляется в Лисс, а другой в Тирош. На одном из этих кораблей мы и сбежим. Лучше всего поплыть в Лисс, где мы можем слиться с местными жителями, но и Тирош сойдет. Эйгор слышал от одного купца, что Спорные земли снова начнут делить, поэтому наше с братом владение мечом пригодится.

- Вы хотите стать наемниками? – Дейнерис изумилась. Ей было известно, как любимый думал о всяком рубаке, что продавал свое умение за деньги. Говорил, что нет позора хуже, чем воевать за золото

- Дени, я бы никогда по собственной воле не присоединился к этому сброду, который по недоразумению называет себя воинами, но нам придется, на что жить. Я предлагал продать какие-нибудь драгоценности, но Эйгор настоял на своем.

- Деймон, мы не можем всю жизнь разбрасываться безделушками, а эти торговцы еще мелочней, чем та ведьма.

- Стойте, подождите, - Дейнерис, собираясь с мыслями, выдавила, - а о нашем нахождении в Вольных городах Дейрон не узнает?

Эйгор поспешил успокоить сестру:

- Когда этот жалкий король обнаружит наше отсутствие, то он уже ничего не сможет поделать – мы будем далеко, а твой братец не такой могущественный, каким он себя мнит. А если мы его отравим, то всю луну он проведет в агонии.

- Агонии? Деймон, ты уверял, что яд не смертельный! – с возмущением Дейнерис обратилась к любимому.

Деймон, сначала укоризненно посмотрел на Эйгора, ответил:

- Наш брат сгущает краски, никаких агоний не будет, Дейрон всего лишь сляжет в постель с расстройством желудка. Несмотря на все оказываемое ко мне презрение, я не желаю смерти твоему брату. Я не буду ему уподобляться, у меня есть и честь, и совесть.

- Говоришь, что у тебя честь, но хочешь отравить своего брата? – принцесса, отстранившись от брата, спрашивала со всей строгостью.

Эйгор, не дав ответить Деймону, возразил сестре:

- Дейнерис, но как мы сможем сбежать? Если мы на время не уберем твоего брата-короля, то у нас не будет шанса ускользнуть!

- Но вы совершите преступление!

- Деймон, объясни ей, она упирается.

Деймон устало провел рукой по лицу и посмотрел на ночное небо. Запели жаворонки – скоро будет светать, времени с каждым мигом все меньше и меньше, а из-за уговаривания Дени его не останется вовсе.

- Дейнерис, милая, прошу, доверься нам. Я знаю, Дейрон твой брат, твой единственный полнородный брат, септоны учат нас быть покорными старшим. Однако Дени, не тебе ли лучше всего известна натура нашего короля. Народ по странному недоразумению величает его Добрым…

- Добрый? – перебил Эйгор, - Дейрон-то? Я добрее отношусь к меченому мерзавцу, чем это коронованное ничтожество к нам, своим единокровным братьям.

- Однако его подданным о таком неизвестно. Перед народом и лордами твой брат само благородство и великодушие в плоти, но в кругу родичей он показывает свое истинное лицо. Стоит ли рассказывать каков он, ты сама все видишь. Он не считает тебя за человека, ты лишь для него средство достижения своих корыстных целей.

- И поэтому он продаст тебя дорнийцам, брату своей змеюки. Если не она предложила этот брак, то тогда я невинная девица – добавил Эйгор.

- Дени, ты не должна идти у своего брата на поводу, и для этого нужно тебе решиться на небольшое отравление. Подло, я знаю, но с ним по-другому не справится…

- Что? Что значит «тебе нужно решиться на отравление»? Вы собирались доверить мне подсыпать отраву?

Братья торопливо переглянулись. Дейнерис поняла, свершить отравление по их усмотрению должна была именно она.

- Деймон, Эйгор, скажите на милость, почему я? Вы настолько трусливы, что додумались вынудить меня свершить черное дело? – но братья не решались отвечать, Дейнерис повысила голос, побег с каждым новым открытием нравился ей все меньше и меньше, - Не молчите! Говорите же!

Первым подал голос Деймон, он старался девушку успокоить:

- Любовь моя, я бы не помыслил, так подло с тобой поступать, но обстоятельства вынуждают…

- Какие еще обстоятельства? Или ты так свое малодушие называешь? – Дейнерис чувствовала, что не может справиться с охватившим её возмущением.

- Значит так, сестрица, - вмешался набравшийся смелости Эйгор, - позволь, я объясню, - не дав сказать Дейнерис, он затараторил. - Нас из-за незаконного происхождения твой дрянной братец не желает видеть на его трапезах, видите ли, мы - бастарды, плоды греха и похоти, мы с самого появления на свет склоны к измене и предательству, в отличие от него, зачатого на брачном ложе, хотя это маловероятно…

- Эйгор! Перестань повторять ту гнусную ложь! Хочешь опорочить доброе имя моей покойной матери?

Принцесса не любила эту на удивление живучую сплетню, утверждающую, что Нейрис грешила с Эймоном, своим братом-рыцарем, и что Дейрон – результат этого греха. Она лучше всех тех шепчущих кумушек знала характер матушки и дяди. Усопшая королева была настоящим воплощением смирения и покорности, её набожность могла сравниться лишь с верой Бейлора. Дядя Эймон отличался от сестры лишь наличием меча - ему приходилось по долгу службы кого-то лишать жизни, однако также не любил ни плотских удовольствий, ни бренного тела.

- О, да, - Эйгор уже начал спорить, - скажи, что твоя матушка такая набожная была, что она не могла…

- Перестаньте, - Деймон пресек едва начавшийся спор, - Дени, вот в чем наша трудность, если я или Эйгор появится на королевской трапезе, и Дейрону почувствует себя плохо, то нас незамедлительно обвинят в отравлении и покушении, и тогда наши замыслы лопнут, как мыльные пузыри. Но тебя не будут подозревать, никому не придет в голову, что родная сестра короля вздумала подсыпать отраву. Посему, прошу, тебя любимая, решайся! – Дейнерис хотела было возразить, но Деймон говорил без умолку, сжав её ладони и глядя ей в лицо, - Ты сейчас скажешь, что это непоправимый грех, и наши души будут обречены на гореть в преисподней, что негоже травить родного брата и короля. Но если ты не исполнишь наш замысел, то мы навечно обречены стать лишь безвольными игрушками в руках твоего брата-короля. Ему все равно на нашу любовь, наши чувства для него лишь помеха. Он вынудил меня вступить брак только из-за мира с Тирошем. Я не буду лгать и говорить, что Роанна ужасна и омерзительна, но мне тяжко с нелюбимой женщиной, я не хочу осознавать, что обречен жить с ней вечно и притворяться, что мне есть дело до большой любви ко мне. Но Дейрон посчитал меня неблагодарным, ведь он так старался устроить мое супружество, дал землю и замок для содержания, но я не хочу говорить ему, что так счастлив по его приказу ввязаться в кабалу хуже долговой ямы…

- Если меня привели к алтарю жениться на этой образине Роанне, то предпочел бы утопиться – как-то непривычно тихо произнес Эйгор.

- И тебя ждет такая участь. Он хочет продать тебя, родную сестру, человеку, чьи предки когда-то убили Рейнис, прекрасную и добрую супругу Завоевателю, чьи родители подло лишили жизни Юного Дракона. Этот принц, которого он прочит тебе в мужья, как и все его поганое племя, вероломен и развратен. Говорят, в Солнечном Копье не осталось ни юноши, ни девы, которая не побывала на его ложе. Дорниец никогда не будет тебя любить, так как я, он не сохранит тебе верность, тебя он вынудит терпеть всех его любовников и любовниц, от тебя потребует рожать ему наследников, которых отберет и не даст воспитать, потому ты не достойна растить истинных Мартеллов. Так что решайся! Сейчас или никогда!

Принцесса, слушая речь своего возлюбленного, все пыталась спросить, откуда ему известно об её женихе, но когда он закончил, то впервые не нашлось слов для ответа. Деймон высказал все то, чего она с опаской ожидала познать в предстоящем замужестве с правителем страны, годами ненавидевшем Таргариенов. Она хотела уже возразить, что Дейрон не позволит дорнийскому принцу так обращаться с женой, но неожиданно для себя поняла, что брат во имя своей корысти принесет её в жертву и заявит, что она должна с радостью выполнить свой долг. Дейнерис, немного подумав, выдавила:

- Согласна.

- Что ты сказала? – переспросил Деймон

- Братья мои, я согласна. – Дейнерис каждое слово давалось с трудом, - Я все сделаю. Я отравлю Дейрона.

Не скрывая облегченных вздохов, Деймон и Эйгор бросились обнимать сестру.

- Дени. Наконец-то

- Все получится.

- А ты боялась!

Дейнерис не почувствовала, как от волнения подкосились ноги, и её подхватили заботливые руки братьев. Она после стольких споров и сомнений была такой опустошенной. Ей не верилось, что она способна совершить такое гнусное деяние, но другого выбора нет. Ей придется пожертвовать своей честью, но иначе её уготована участь вечной рабы развратного брата королевы.

- Братья, подождите, а как же королева? – внезапно вспомнила Дейнерис, - что делать с Мирие й? Её тоже отравить? Ну же, не молчите.

Братья испуганно переглянулись, как они могли забыть о королеве. Ни Королевская гвардия, ни Золотые плащи, ни сам король не представляли такой опасности, какую в себе воплощала всего одна женщина.

- Деймон? Эйгор? – продолжала вопрошать принцесса, - Мирии тоже подсыпать отраву? Вы не знаете, что с ней делать?

Первым подал голос Деймон:

- Нет, не стоит её отравлять. Она из Дорна, она все яды и снадобья учует за милю.

- Но что с ней делать? Братья, а если она догадается, что мы отравили?

Деймон вновь поспешил успокоить:

- Не узнает, приправа белого цвета, если посыпаешь на пирожное, то не отличишь от сахарной пудры. Даже эта дорнийская змея не опознает.

Но Дейнерис все же сомневалась:

- А если Мирия узнает, что мы сделали с её супругом? Она же отправит погоню. Её кровожадный нрав известен.

Неожиданно расхохотался Эйгор, из-за чего Дейнерис на него строго взглянула. Она решительно не понимала, над чем смеется брат. Если Мирия их поймает, то о снисхождении можно и не молить.

- Дени, сестрица, - Эйгор говорил, смеясь, - неужели ты так плохо знаешь характер песчаной сучки? Не спорю, её за все грехи ждет жаркая преисподняя, но своего хилого муженька она обожает. Поверь мне, когда у Дейрона заболит живот, то его черномазая шлюха начнет хлопать вокруг него, как наседка. А о нашем побеге даже и не вспомнит.

- Уверен?

- Любимая, если ты так боишься, - встрял в разговор Деймон, - то позволь мне взять Мирию на себя. Я сделаю все, что в моих силах, но отвлеку её, пока ты не подсыплешь приправу.

Дейнерис все же равно беспокоилась, но внешне успокоилась и предложила разойтись по покоям – уже рассветало, их отсутствие нежелательно. Принцесса пожелала дойти до опочивальни сама, но Деймон настоял на провожании. Она хотела бы, как прежде отпираться, но усталость и ночной холод вынудили согласиться. В конце концов, что плохого в том, что любимый проявляет заботу, как истинный рыцарь. Жаль лишь, что им не позволяют быть вместе. Но, когда они сбегут, никто не помешает им сочетаться узами брака. Да, у Деймона есть жена, но она ему навязана по воле венценосного брата, и он её не любит. Ничто не убудет, если, она возлюбленная сестра, станет второй женой. Еще в Валирии Таргариенам позволяли многоженство, а сам Эйгон Драконовластный был женат двойным браком. И они, его потомки происходят от любимой Рейнис, связанная лишь долгом Висенья и её сын род не продолжили.

- Деймон! Ты что здесь делаешь? – от радостных мыслей отвлек чье-то обращение. Принцесса обернулась и обмерла: любимого подозвал Бейлор, облаченный в кожаные доспехи для учебных поединков, а рядом с ним стоял Мейкар, державший к тому же в руках деревянный меч. Только не это. Если был бы лишь Бейлор, то Деймон мог бы заверить его, что хотел подняться раньше, дабы потренироваться с мечом. Но увы, с Бейлором был его младший раздражительный брат, а он Деймона не выносит на дух.

- Эй, Блекфаер, - подозвал племянник, - Чего не спишь? Бессонница замучила?

- Я? – любимый был застигнут врасплох, - ничего особенного, просто собираюсь к сиру Квентину. Хотелось бы хорошо оточить навыки владения мечом. Может скоро какой-нибудь турнир. Вы желаете присоединиться? – указал на деревянный меч в руках Мейкара.

- В такую рань? Так не терпится покрасоваться украденным мечом? – младший из принцев покосился на Черное пламя, висевшее на поясе Деймона.

- Меч мне достался по воли отца – поспешил Деймон осадить племянника, - и не тебе, неумелому мальчишке, это решение оспаривать.

- Неумелый?! Сейчас по башке получишь!

Но Бейлор удержал брата.

- Деймон! Мейкар! Перестаньте! Мы не драться пришли, а передать приказ

У Дейнерис упало сердце – приказ?

- Чей? – спрашивала, боялась ответа.

- Отца, он требует, чтобы вы оба подошли к нему в кабинет – хотя голос Бейлора звучал спокойно, но глаза так и сверкали сердитым блеском.

- Но, Бейлор, пожалуйста, - Дейнерис вышла вперед, - умоляю, не надо нас вести. Мы ничего не совершили, Деймон всего лишь идет к мастеру над оружием. А я мучаюсь от бессонницы, клянусь, наша встреча случайна…

- Я разве спрашивал, почему ты с ним шла? – Бейлор, подойдя ближе, взглянул ей в лицо. Дейнерис заметила, что принц опоясался мечом, не деревянным, настоящим. – Я только передал приказ отца. Вам лучше подчиниться.

- А то что? – Деймон загородил принцессу собой, - Ты и твой брат нас порубите? – он снова присмотрелся к ним, - вы и вооружились для боя? Что же, я посмотрю, чего вы стоите, как воины.

- Давай, - Мейкар угрожающи приблизился, - я тебя этой деревяшкой так изобью, ты свой хваленный клинок вытащить не успеешь.

- Перестань, - осадил брата Бейлор, - и ты, Деймон не начинай. Мы одной крови, грех её проливать.

- Неужели, - принцесса внезапно осмелела, - а ваш отец почему-то так не считает.

- Да ты… - но старший из принцев, не дав младшему выругаться, встрял:

- Деймон, Дейнерис, повинуйтесь. Вас вызывает король, и не стоит заставлять его ждать. И еще, Деймон, - сказал, положив руку на эфес меча, - не спеши вытаскивать клинок. Черное Пламя ковалось не для пролития крови родича. Будь достоин стали Завоевателя.

- Хоть мы родились от не сильного телом родителя, но мечом владеть умеем – добавил Мейкар, - И не смей ты, бастард, называть нашу мать черномазой шлюхой! Не тебе судить!

Деймон, потемнев в лице, уже готовился вытащить меч, но Бейлор с обнаженной сталью встал между братом и дядей.

- Угомонитесь, ради всех богов! Перестаньте пререкаться! Деймон, иди по доброй воле, отец будет в гневе, если опоздаете – понизив голос, продолжил, - мы кое-что о вас знаем.

- Давай, милый, пойдем, - принцесса испуганно шептала, - мы попались.

Деймон неохотно убрал руку с эфеса меча, но последовал за принцами. Его возлюбленная шла рядом, держась за руку. Всю дорогу она была на грани обморока, её только мучил вопрос – как? Как король узнал? Кто доложил? Септа? Или кто-то за ними следил? Или та ведьма донесла? Голова шла кругом, она не представляла, какой прием окажет им её брат. Что он сделает? Дейнерис никто так не боялась. О, боги, молила она, пусть он выслушает. Она все же ему родная сестра, не какой-нибудь очередной бастард. Не может быть у него кремня вместо сердца.

- Заходите, вы первые.

Дейнерис, войдя в кабинет, увидела, что брат-король присутствует не один. В комнате также сидели королева Мирия, которую немного раньше её братья честили как могли, её септа, урожденная Рейна Таргариен, родная тетка Деймона, и Роанна Тирошийская, беременная жена того же Деймона, а между ними стоял Бринден Риверс, один из многочисленных единокровных братьев. Его злобно буравил взглядом стоящий рядом с дверью Эйгор, на чьем лице красовался свежий шрам. Принцесса, стараясь не смотреть ни обманутую ей септу, ни на округлое чрево своей соперницы, подошла в центр комнаты и решилась взглянуть на брата. В другой обстановке она бы посмеялась над попыткой Дейрона внушить почтенный страх, будучи в потертом халате и мягких туфлях, одетых на босую ногу, но его спокойно-суровое и даже жесткое выражение лица сейчас пугало больше, чем любая вспышка гнева покойного отца.

- Дейнерис, потрудись объяснить, что ты замышляла в саду, находясь вместе с нашими единокровными братьями.

Принцесса немного вздрогнула, когда тихий, но требовательный голоса короля нарушил неловкую тишину. Она не должна бояться, внушала себе Дейнерис, она тоже от крови дракона.

- Ничего такого, что могло бы означать измену против твоего царствования, - она изо всех сил старалась, чтобы её голос не звучал испуганно.

- Неужели? – спросила королева, - То есть, если тебе верить, то ты и твои братья, преисполненные верностью к своему королю, решили в столь поздний час в столь безлюдном месте воспеть ему хвалу? Странно, что вы не выказываете такой любви в дневное время и ему лично.

Засуетившись, вмешалась септа:

- Принцесса, разве вы не заверяли меня, что хотите помолиться? – она говорила то изумленно, то сердито, - Вы обманули меня? Зачем? Чтобы в саду грешить? Ответьте же, право, не молчите!

- Конечно, она вас обманула, - певучий голос дорнийки звучал немного весело, - если юная неразумная дева любить не того, кого следует, то она не побежит в храм каяться.

Роанна, обычно молчаливая и угрюмая, внезапно заговорила:

- Грешить? Вы, принцесса, настолько бесстыдны, чтобы решили совратить чужого мужа? Неужели в вас нет совести, ведь…

Роанну, готовую заплакать, беспардонно перебила Мирия:

- Не переживайте, любезная моя. Для таких дел присутствие третьего желательно, но не обязательно. Раз с ними был Эйгор, то они, отнюдь, не любви предавались, хотя нравы столицы мне до конца неизвестны.

Тут в разговор вмешался покрасневший Деймон:

- Ваша милость, не стоит судить о столице, зная лишь … неприемлемые обычаи своего родного края.

Мирия, хотя продолжавшая говорить на веселой ноте, но, тем не менее, посуровела:

- Как ты заговорил, однако! Только непонятно, почему ты, так чтивший свою честь, встречаешься с незамужней девушкой ночью, пока твоя супруга ожидает дитя.

- Мирия – к ней обратился её супруг, - не о том разговор.

Королева довольно резко повернулась к нему.

- Как не о том? Я и пытаюсь выяснить, что эти юные дуралеи забыли в саде. Просто немного выводить из себя, когда всякие, которые не без греха, бросают на меня тень.

- Перестаньте! – сердито встряла Дейнерис. Она в этот миг даже не знал, кто из царственных супругов раздражает больше: король, строивший из себя строгого старшего брата, или эта змеюка, так и плюющаяся ядом. Побагровевший Эйгор, похоже, разделял её мнение.

- Не надо нас называть дуралеями! Вы оскорбляете нашу честь! – юноша готовился вскипеть.

- Так ответьте же на вопрос и расскажите, что вы делали этой ночью. – Дейнерис заметила, что Дейрон начал барабанить пальцами по ручкам кресла – опасный знак. – Ну же, почему молчите? Языки проглотили?

Деймон, подойдя чуть ближе, заговорил:

- Брат, поверь мне, мы не замышляли измену, клянусь своей честью.

Но короля такой ответ не убедил.

- Тогда зачем тебе и твоим друзьям понадобилась прятаться в «богороще»?

Дейнерис все ломала голову, кто же донес. Соглядатаи могли увидеть их выходящими из дворцового сада, но как они узнали, где именно они были. Неужели незаметно шли рядом? Но тогда, братья могли бы их приметить.

- И почему вы скрывались там? Что вам, не верующим в Старых богов, понадобилось в их, если можно так сказать, обители? Переменили веру?

Дейнерис размышляла над словами короля. Обитель Старых богов. Что это значит?

- А если так поразмыслить, то в «богороще» удобней всего составлять заговоры. Почему нет? Во дворе северян не водится, никакой случайный верующий не потревожит, к тому место тихое, нет стен - никто не подслушает. Удобно, не правда ли?

Принцесса заметила, что Деймон и Эйгор переглянулись. Она их понимала – нужно что-то ответить, а то тишина становится неловкой. Она все-таки решилась.

- Да, Дейрон, мы помышляли, - стараясь смотреть брату прямо в глаза, она продолжала, - но не измену, у моих братьев нет тяги к предательству, как бы не утверждали. Они желали спасти меня.

Она не случайно упомянула о стремлении к предательству. Девушка понадеялась, что так она сможет отвлечь Дейрона от разговоров о заговоре, и он начнет рассуждать, действительно ли бастарды порочны с самого своего начала. Но уловку испортила, к удивлению, Рейна.

- От чего вас спасать, принцесса? Разве вам кто-то угрожает? Не разумно было обратиться к вашему брату-королю? От него вы получите больше помощи, нежели от моего племянника.

Неожиданно голос подала Роанна. С всхлипыванием она стала тараторить:

- Не спасения она искала, а мужа хочет моего увести! Неужели не ясно, что она нагло лжет?!

- Роанна, - любимому теперь приходилось успокаивать жену, - ты не так все поняла. Пожалуйста, выслушай меня.

- Тогда зачем тебе якшаться с ней? Скажи зачем?! – рыдания его супруги становились слышны все отчётливей, и король обратился к септе:

- Рейна, уведи её, а то, чего доброго, разрешится раньше срока.

Септа, мягко взяв за руку плачущую Роанну, вывела её из кабинета. Принцесса слышала вой жены своего возлюбленного, и ей становилась на душе немного гадко. Конечно, ей не нравилась эта женщина, которую всучили Деймону, но от осознания того, что из-за неё возможно не рождённое дитя, которого Роанна вынашивала, может появиться раньше срока и, вероятно, погибнуть от слабости, было не по себе.

- Ты доволен, Деймон? – король на сей раз принялся расспрашивать любимого, - Твоей жене необходим в её положении покой, но из-за тебя она может скинуть плод. Все забываю спросить, почему ты, воплощение чести рыцарства (каким ты себя считаешь), так дурно с ней обращаешься? Неужели тому причина, что она ничуть не похожа и не приходится моей сестрой? – не дав ответить Деймону и Эйгору, которые, судя по всему, хотели сказать что-то дерзкое, продолжил расспрос, - И от какой же опасности вы так рвались защитить принцессу? Неужели для этого понадобилось совещаться в «богороще»?

Деймон все-таки осмелилась дерзнуть:

- От брака, что вы ей навязываете.

- От противоестественного союза с Дорном, - добавил Эйгор.

Тут возмущенно привстала Мирия.

- Что противоестественного в дорнийцах? Или ты, маленький ублюдок, не считаешь нас людьми?

И Эйгор ей нахально ответил:

- Вы, вместо того сражаться, либо надаете со спины, либо отравляете. Так только змеи поступают.

Какой он неосторожный, подумала Дейнерис. Королева сейчас будет в ярости. И не ошиблась.

- А ты, Эйгор, такое воплощение праведности! И ты, Деймон, так и сияешь от святости! Лучше расскажите про снадобье, что вы приобрели! Чего рты разинули, скажите, чем вы сейчас отличаетесь от змей.

Снадобье! Как она узнала? Кто же выдал? Неужели та торговка?

- Не стоит на нас клеветать – выпалил Деймон, обращаясь к королеве, - Ничего мы не приобретали.

- Не приобретали, говоришь? – Дейрон по-прежнему говорил тихо, но его напряжение выдавали руки, плотно сжавшие ручки кресла. – Хорошо, пусть тогда ответит Бринден.

Бринден? И Дейнерис, и её братья повернулись к доселе молчавшему альбиносу. Её осенило: вот кто выдал. Он и в правду мог спрятаться в «богороще». Никто кроме него по богоугодным делам её не посещал. Эйгор, также догадывавшись, рассвирепел.

- Ах ты, меченый ублюдок! Доносчик, чтоб Иные твою мать поимели! Я тебя башку откручу! Иди сюда, сученыш! Что боишься? В штаны нагадил, трусливая душонка?! Я тебе твой язык вырву и в зад затолкаю! Отпустите, меня!

Эйгора, желавшего расправиться, удерживали со всех сторон Деймон, Бейлор и Мейкар. Но он все равно упрямо вырвался из крепких объятий брата и племенников, изрыгая площадные ругательства, в которых уже грозил Бриндена порубить на несколько кусков и заставить его родичей, Блеквудов, все это сожрать. Если Деймон и Бейлор, удерживая, пытались словами его вразумить, то Мейкар, особо не церемонясь, деревянным мечом ударил буйного дядюшку по коленям. Эйгор, подкосившись, уже обратил свой гнев на принца.

- Слышь, ты, дорнийское отродье! Я тебе эту деревяшку в глаз воткну!

Королева встала со своего стула и, открыв дверь, подозвала белого гвардейца:

- Сир Гвейн! Уведите Эйгора, он особо не понадобится.

И дюжий рыцарь с большим трудом вывел упирающегося юношу, который продолжал честить Мейкара и Бриндена, обещая им в будущем жуткую расправу.

Дейрон, к удивлению Дейнерис, невозмутимо продолжил неприятный разговор, как будто этой безобразной сцены не было.

- Бринден, расскажи, что слышал. Может Деймон что-нибудь вспомнит.

Принцесса заметила, что мальчик начинал неуверенно, словно боясь новой вспышки гнева, но уже от Деймона. Его удержать будет трудно, и деревянным мечом не обезвредишь.

- Они… Деймон и Эйгор…

- Не страшись – его бодро перебила Мирия – Деймон же образец рыцарства и чести. Он ведь не запятнает свой меч в крови безоружного мальчишки, даже в гневе.

У принцессы даже сперло дыханье. Как она смеет призвать к благородству, когда её отец подло напал на Юного Дракона со спины. А Дейрон, словно забыв, что в его назвали в честь храброго принца, затем короля, эту фразу пропустил мимо ушей. Воистину предатель памяти своего рода!

- Они купили у кого-то, я не видел, снадобье. Утверждали принцессе, что оно не ядовито, что оно лишь болезнь вызывает. Если его принять, то просто случится расстройство желудка, но принявший не умрет.

- И где же это снадобье?

Бринден испуганно шмыгнул носом.

- У Эйгора.

- Возвращать его? – недовольно спросил отца Мейкар.

- В этом нужды нет. Деймон, Дейнерис, теперь ответьте честно, это отрава предназначалась мне?

Деймон хотел возразить, но Дейнерис вмешалась раньше. Пусть она расскажет все, что она думает о нем. Если известно ему об их планах, то зачем разыгрывать этот фарс с допросом.

- Да, ты не ошибся, тебе! Тебя должны были отравить. Мне поручили подсыпать тебе в сладости, которые ты поедаешь в больших количествах, отраву. И знаешь зачем? Чтобы ты слег, желательно на целую луну, что немудрено с твоим-то здоровьем! И пока все твои лизоблюды будут любоваться, как ты не царственно выглядишь, когда блюешь в тазик и ноешь, что живот болит, мы втроем успели бы сбежать в Лисс или Тирош, без разницы, но туда где воинская доблесть ценится больше, нежели все твои никому не нужные знания. А почему я вздумала бежать? Чтобы не стать твоей фигурой для достижения своих корыстных целей. Потому ты хочешь продать меня как вещь в этот трижды проклятый Дорн, этому развратнику, братцу твоей женушки. Я все знаю о нем, он мерзкий и похотливый, я уже слышала, что он в своем вонючем Солнечном Копье всех слуг без разбора пола и возраста в постель уложил. И за него я по доброй воле не пойду! Пусть себе среди своих девок ищет жену!

Принцесса злилась, она не ощущала, что вскипает с каждым произнесенным словом. Мирия, встав и прищурив свои темные и змеиные, как у всех Мартеллов, глаза, сейчас напомнила девушку кобру, готовящуюся к броску.

- Сколько нового я узнала о своем брате! И почему я всего этого не знаю! Он нецеломудренный, не отрицаю, но было бы странно, если Марон в свои двадцать пять лет ни с кем-то не спал. Да, на моей родине могут иметь любовников своего пола, но не стоит считать всех без исключения дорнийцев мужеложцами. В вонючем, как ты выразилась, Солнечном Копье я еще ребенком слышала басни, что Таргариены готовы возлечь с родной матерью, лишь бы не мешать свою драгоценную кровь с кем-то, кто не от рода дракона. Но ведь это не так! И ты, неразумная дура, смеешь обвинять моего брата в распутстве, когда сама готова была убежать с мужчиной, у которого между прочим беременная жена и двое маленьких сыновей. Или у андалов и валирийцев бросать ради своей похоти семью не считается грехом? Ты думаешь, ты одна такая, которая не любви замуж выходит? Я сначала тоже не горела желанием войти в семью, которая не первый раз разорила мою страну, чуть не превратив её в безлюдную пустыню. Но хоть иногда свой долг нужно исполнять!

- Дейрон, ты слышал, как твоя драгоценная супруга поливала грязью наших предков? – Дейнерис уже не помнила себя от внезапно появившейся дерзости. – И чего ты молчишь? Согласен с ней?

- Замолкни, дрянь, если дорога жизнь… - но разгневанную Мирию перебил король.

- Не прерывай её, милая, пусть говорит. Когда еще выпадет такой шанс узнать обо всех её мыслях.

Королева неохотно замолчала. А принцесса продолжила высказывать.

- Что же еще хочешь послушать, мой коронованный брат? Так слушай! Знаешь, я никогда не могла не понять, за что тебя так обожают? За доброту? Которой нет? Ты злее всех зверей, только и сидишь на троне и завидуешь тем, кто в чем-то тебя превосходит. Особенно тем, кто хорошо сражается, как так ты Черное Пламя даже из ножен своими тонкими ручками не вытащишь! И тем, кто крепок телом и хорош собой, потому ты можешь похвастаться только своим дряблым пузом! За твою любовь к семье тебя обожают? Не смеши! Я помню, как ты быстро появился после смерти нашего отца в столице. Его тело не успело остыть, а ты его корону уже примерил. Не знаю, не ты помог ему к предкам отправиться? Серения тоже быстро померла, стоило ей с тобой поссориться, от родов, якобы! И как ты выгнал меня из матушкиной спальни, когда она умирала. Она всегда тебя любила больше, вечно твердила, что я должна брать с тебя пример. Хотя ты её любви недостоин!

- Погоди, сестрица, - его вкрадчивый голос выводил из себя, - ты жалеешь нашего отца и эту злобную Серению? Покойному батюшке всегда было наплевать на нас, он хотел по своей прихоти объявить нас бастардами. А Серения всех отпрысков своего любовника извести желала, чтобы её будущему, как она мечтала, сыну никто не мешал получить трон. Только не учла, что она не в Лиссе, в Вестеросу свои порядки.

- Не отрицаешь, значит!

- Конечно, отрицаю, я в их смертях не повинен. Они много врагов нажили, исключая меня.

- Только не оправдывайся, как это ненавижу. Знаешь, о мой мудрейший брат, я ошиблась, сказав, что тебя обожают! Многие, в том числе и я тебя считают ничтожным королем. И потому что, ты не сын нашего отца, нет. Ты не можешь быть сыном Эймона, он был благородным, истинным рыцарем, он отдал жизнь за не любившего его брата. А ты не такой! Ты завистливый и двоедушный, ты весь свой могучий ум используешь только, тогда когда нужно от кого-то избавиться. И никакой ты дракон, ты змей! Потому ты спокойно слушаешь, когда эта дорнийка поносит наших предков. Ты им, проклятым дорнийцам простил гибель твоего кузена-короля, простил гибель Рейнис, от которой ведем род, простил все те зло, что они совершили! Ты позор всего нашего дома! От тебя…, - она не знала, чтобы еще такое ему сказать, - Да! Ты не должен был жить! Лучше ты помер в детстве, и горел бы в семи преисподних. Всем было бы хорошо!

Дейнерис даже не знала, как она так заговорила. Она прежде не решалась так говорить с Дейроном, со старшим братом, с королем. Она, почему-то торжественно, повернулась сначала к изумлённым племянникам и единокровным братьям, стоявшими с разинутыми ртами, затем к королеве, с ненавистью смотревшей на неё. Она не поверила, что могла все, что накопилось в ней за четырнадцать лет жизни, высказать брату прям в лицо. Её всю охватила непонятная радость. Однако это чувство продлилось недолго: Дейнерис неожиданно ощутила сильный удар и горячую, как пламя, боль в щеке.

Чуть не упав на колени и схватившись за щеку, Дейнерис обернулась и увидела, что Дейрон, вставший со своего кресла и закатавший рукава, теперь занес над ней руку для новой пощечины. Образовавшуюся тишину нарушил Деймон, возмутившийся сверх меры этим поступком, но и его тут же схватили Бейлор, Мейкар и Бринден.

- Это бесчестно бить деву! – закричал он. На что ему ответил король:

- Но твоя любимая сестра заявила, что я бессчетный, завистливый змей, которой кроме как мучать добрых людей, больше ничего не умеет. У меня такие тонкие ручки, только дам ими и бить. Что тут такого? Раз меня вы таким представляете, то, наверно, надо соответствовать. Кстати, чуть не забыл, - Дейрон перестал говорить тихо и спокойно, его голос неожиданно посуровел, - что мне с вами делать? Дейнерис чуть ранее выдала весь твой с Эйгор хитрый план. Не спорю, что вы не хотели меня убивать, но так или иначе вы покушались на мое здоровье. Хотели совершить преступление. И я могу при всей своей воле тебя и Эйгора казнить за государственную измену.

- Но, - Деймон все-таки испугался, - изменой считается попытка захвата власти и свержения.

- Брат мой, ты надеешься, что судьи будут такие разборчивые. Если верить Дейнерис, то во дворе одни мои лизоблюды.

Принцесса, все еще держась за горящую щеку, решила вымолить у брата прощение. Пусть делает все, что угодно, но не казнит Деймона и Эйгора. Они не должны из-за неё страдать!

- Дейрон, прошу не надо, - начала она жалобно, - умоляю, не надо их казнить. Весь замысел от начала до конца придумала я, и только, а они лишь бегали за отравой, даже деньги я им дала. Это моя вина! Накажи меня, но не их!

Брат взглянул с нескрываемым презрением.

- Как ты заговорила! А кто обвинял меня во всех грехах, утверждал, что я – позор рода драконьего, что мне следовало еще в детстве помереть.

Дейнерис даже упала на колени.

- Брат, пожалуйста, прости! Я не знаю, что на меня нашло, я словно голову потеряла. Но умоляю, не надо Деймона наказывать, он не при чем, не надо его казнить. Его и Эйгора. Прошу, нижайше прошу! Я выйду замуж за Марона, выйду, как ты хочешь, я все сделаю. Я не увижусь больше с Деймоном! Я не буду с ним даже разговаривать! Я буду вечно верна жениху, я исполню свой долг! Я отрекаюсь от всех слов, что по глупости сказала тебе! Это я позор семьи! Пожалуйста, не надо никакого суда! Умоляю!!

Она, не выдержав, дала волю слезам и разрыдалась. Все что угодно, но смерть любимого, пусть лучше никогда не видеть и уехать в песчаный Дорн. Она откажется от своей воли и любви, но он должен жить!

Мирия подойдя к мужу, неожиданно заявила, что лучше никакого суда не устраивать. Завтра прибудет её брат, а он, узнав о таком позоре своей невесты, чего доброго, откажется и от союза, и от присоединения к Семи королевствам. Дейрон,еще немного поразмыслив, обратился к Деймону:

- Благодари Дейнерис, она вас спасла от суда и казни, которой ты и Эйгор несомненно заслуживайте. Ступай, и чтобы твоего духу своего в столице не видел. Из своего замка, никуда не выходишь, пока по моей воле снимут запрет. А Эйгор отправится под такой же арест в Стоунхендж, к своей родне по матери. Дейнерис, - обратился он наконец к ней, - вставай и ступай за Мирией. Приведи себя в порядок. Завтра будешь исполнять свой долг.

На ватных ногах Дейнерис поплела вслед за королевой, не веря тому, что случилось. Ей снова вспомнился недавний кошмар. Если она могла выбирать, то предпочла бы упасть в ту сияющую пропасть к давно почившим грешникам. Уж лучше быть там.

Дата добавления: 2015-10-21