Лекция о culpa in contrahendo

Лекция о culpa in contrahendo

Вопрос включает в себя ситуацию, когда лицо предполагало – и, сообразно обстоятельствам, такое предположение было допустимо – что договор существует. Основываясь на этом предположении, он потратил свои деньги или не заключил другие договоры, которые мог заключить, или отверг иные возможности, и в результате потерпел ущерб. До Иеринга пандектное право в таком случае не предлагало никакого средства, и несправедливость этой ситуации констатировалсь уже пандектистом Richelmann в 1837 г. Иеринг пришел к заключению, что если заключен недействительный договор, и одна из сторон должна была знать об этом, или могла предотвратить его недействительность, противоположная сторона имеет право требовать возмещение убытков, вызванных недействительностью договора, но не более размеров негативного интереса.

Термин «негативный интерес» (negatives Vertragsinteresse) относится к интересу одной из сторон в том, чтобы не вступать в переговоры, которые приведут к потере времени и тратам; негативный договорный интерес определяется имущественными потерями, которых не было бы, если бы он не полагался на действительность договора или на переговоры (damnum emergens, реальный ущерб - положительные потери), и соответственно упущенной выгодой (lucrum cessans), возникшей в связи с тем, что при иных обстоятельствах он продал бы этот объект другому или купил бы его у других в подходящее время. Говоря о негативном интересе, ссылаются на ущерб вызванный в результате преддоговорных переговоров или недействительности договора. Противоположностью «негативного интереса» является «позитивный договорный интерес» (Erfullungsinteresse), который является интересом в исполнении договора. Это выгода, которую сторона получила бы, если бы договор был исполнен (например, покупатель мог бы перепродать с выгодой, последствия ущерба перешли бы на страховую компанию, и т.д.) В этом случае ущерб проистекает из того факта, что договор, несмотря на свою действительность, не имеет своего правового смысла.

Разница между этими двумя случаями ясная: Джон договаривается продать 100 столов Джиму за 50 000. По рыночным условиям, Джим надеется перепродать столы за 75 000. На основе обещания продавца покупатель Джим арендует товарный склад для хранения в течение месяца купленных столов. Он платит за аренду 2000. Если бы Джон был обязан возместить позитивный интерес, он должен был бы заплатить Джиму 23 000 (75 000 – 50 000 – 2 000). Если он обязан возместить негативный интерес, он должен 2000 – стоимость ненужной аренды. Обычно под негативным интересом понимают только реальный ущерб, хотя некоторые и упущенную выгоду.

Однако само различие реального ущерба и упущенной выгоды было подвергнуто строгой критике проф. Tedeschi (1933). Он отметил, что когда на лицо, уничтожившее еще не созревший урожай, возлагают обязанность заплатить его стоимость, то речь идет не о возмещении реального ущерба и упущенной выгоды, а об оценке уничтоженной пшеницы. Оценка должна производиться согласно возможности извлечения выгоды из товара. Т.О. единственное отличие между причиненным вредом и предотвращенным доходом касается большей или меньшей вероятности ущерба. В случае с упущенной выгодой ущерб всегда гипотетический, зависит от того, как и в какой степени пострадавшая сторона использовала или могла использовать эти блага.

Эволюция culpa in contrahendo

В ГГУ эта теория прямо не закреплена, однако ее влияние заметно в некоторых его статьях. Вначале ГГУ не приняло теорию вины при заключении договора для случая когда одна из сторон неуправомочена на вступление в договор, поскольку ГГУ предпочитало защищать любое неуправомоченное лицо. В отношении отказа от оферты ст.145 ГГУ установил что оферта не может быть отозвана если стороны явно не установят это. Таким образом доктрина culpa in contrahendo в этом отношении кажется бесполезной для ГГУ.

Однако в Уложении два параграфа имеют отношение к проблеме недействительности договора ввиду ошибки или недоразумения со стороны одной из сторон. Уложение устанавливает, что сторона которая ошиблась или которая вызвала недоразумение обязана возместить ущерб другой стороне и осуществить возвращение в состояние, существовавшее до начала переговоров (restitutio in integrum). Но это обязательство не появляется, если вторая сторона знала или должна была знать о недоразумении другой стороны.

§ 122. Если волеизъявление считается недействительным..либо оспорено…то лицо, изъявившее волю, должно, при условии, что волеизъявление следовало сделать определенному лицу, возместить этому лицу, - или в противном случае любому третьему лицу – убытки, понесенные другой стороной или третьим лицом вследствие их уверенности в действительности волеизъявления, однако не свыше размера выгоды, которую другая сторона или третье лицо извлекли бы в случае действительности волеизъявления. (2) Обязанность возместить убытки исключается, если потерпевший знал об основаниях недействительности или оспоримости волеизъявления или не знал об этом вследствие неосторожности (должен был знать).

§ 306. (старая редакция). Невозможность исполнения. Договор, исполнение которого невозможно, недействителен.

§ 307. (старая редакция).Лицо, заключившее договор, исполнение которого невозможно, обязано возместить любой ущерб, который другая сторона претерпела из-за уверенности в действительности договора; однако, не свыше размера интереса который другая сторона имеет в действительности договора. Обязанность возместить ущерб не возникает, если другая сторона знала или должна была знать о невозможности.

Параграф 309 расширяет применение параграфа 307 на случаи договора, противоречащего закону:

§ 309 (старая редакция). Если договор противоречит законодательному запрету, mutatis mutandis применяются положения пп. 307, 308.

2. Развитие этого принципа.

Включение принципа culpa in contrahendo является плодом как доктрины, так и судебной практики. До 1910 г. Верховный Суд Германии (Reichsgericht) не доверял принципу ответственности за culpa in contrahendo, поскольку § 276 ГГУ считалась относящейся только к обязанной стороне (должнику – Schuldner) как к лицу несущему ответственность. Этот параграф предполагает, что обязательство уже существует (§276. Ответственность должника. (1) Должник отвечает за умысел и неосторожность, если более строгая или более мягкая ответственность прямо не установлена либо не вытекает из иного содержания обязательства, в особенности из предоставления гарантии или из риска приобретения определенного предмета…(2) Лицо, которое пренебрегает необходимой в обороте заботливостью, действует неосторожно….)

Однако давление практики привело к тому, что принцип culpa in contrahendo был воспринят в версии Леонарда (Leonhard – его книга напечатана – 1896; 1910,), то есть для тех случаев, когда мы в конце концов приходим к заключению действительного договора.

Следующая фаза во внедрении этой теории в практику была достигнута благодаря влиянию таких ученых как Von Tuhr, Siebert, Hartmann. Вслед за ними судебная интерпретация также признала ответственность в отношении преддоговорных переговоров, даже если они не привели к заключению действительного договора. Вначале эти ученые пытались проводить различия в природе недействительности договора и в ее основаниях, и таким образом расширить сферу применения п.276. Однако в конце концов в 1920 г. общая ответственность любой виновной стороны преддоговорных переговоров была признана «господствующей доктриной». Последней фазой развития доктрины стало признание того, что даже не важно, была ли попытка создать договор (которая провалилась), но скорее эту ответственность оправдывает само по себе «легальное подготовительное отношение». Вопросы о природе этой ответственности и ее догматической природе остаются открытыми. Начали с признания «псевдодоговорной связи базирующейся на доверии» (что было обусловлено прагматически, но не догматически), и в финале попытались создать особый третий (помимо договорной и деликтной) вид полностью независимой ответственности, которую попытались объяснить на базе «Социального Контакта» (Sozialer Kontakt), имея в виду, что вступление в переговоры о заключении договора уже само по себе рождает обязательства вытекающие из принципа добросовестности, в частности по раскрытию контрагенту полной информации. Принцип прямого обоснования ответственности принципом добросовестности (Treu und Glauben – bona fides) утверждается уже в 5-ом издании Пандект Виндшейда. Догматическое обоснование этого тезиса было предложено также в виде фикции «договора об ответственности», подразумеваемого добросовестными сторонами при вступлении в переговоры, предшествующие заключению договора (Garantievertrages).

Однако такая революция в догматике не имела успеха, и сегодня большинством признается договорный характер этого вида ответственности. Например: Kessler-Fine (1964). P.405: “Ответственность за culpa in contrahendo в соответствии с общепринятым принципом регулирующим договорную ответственность по немецкому праву, предполагает вину, по крайней мере небрежность. Поскольку стандарты небрежности объективны, достаточно, чтобы сторона, для признания за ней ответственности, уклонялась от стандартов заботливости и справедливости ожидаемых при данных обстоятельствах. Тем не менее, классификация ответственности за culpa in contrahendo как договорной, которая постоянно подчеркивается, имеет огромное практическое значение ввиду неадекватности деликтного права. Немецкое деликтное право, в контрасте с другими цивилистическими системами, не восприняло общий принцип ответственности в любом случае виновного вреда. Напротив, оно состоит из некоторого числа отдельных деликтов, и небрежность причиняющая только денежный ущерб, как отличная от вреда лицу или имуществу, не является одним из них. Более того, в то время как договаривающаяся сторона равно несет ответственность из договора независимо от того, действует ли она лично или через агента, в деликте принципал ответственен за своего агента только если он виновен в небрежном выборе или надзоре”.

3. Главные современные случаи culpa in contrahendo в Германии.

А. Восстановление баланса когда заявление о намерениях в юридически значимых деловых отношениях вызвало недоразумения и убытки, когда договор или вовсе не был заключен, или не был заключен на условиях отвечающих оправданным ожиданиям другой стороны.

1. Стороны начали переговоры, и одна из них несет расходы в предвидении ожидаемого заключения договора. Эти расходы оказываются лишними после того, как договор не заключен. Даже если в принципе каждой стороне позволено – даже в случае продолжительных переговоров – отказаться в любой момент от заключения договора (и это даже в том случае если она знает о всех таких произведенных расходах), сторона которая отказалась будет нести ответственность, когда она создала у другой стороны уверенность в том, что договор несомненно будет заключен. В тех случаях, когда действительность договора зависела от получения санкции определенных властей, каждая сторона должна исполнить все потестативные условия (то есть сделать все от нее зависящее), чтобы получить это разрешение, и чтобы позволить договору вступить в силу.

2. Договор заключен только в первом приближении (prima facie), но на самом деле все еще существуют разногласия (dissensus). Сторона, которая вызвала недоразумение, должна компенсировать другой стороны ее расходы. Помимо прочего, отступившаяся сторона должна уплатить разницу между ценой вынужденной продажи и «согласованной» ценой, когда, например, сорвалась продажа именно из-за dissensus, и продавец, чтобы не увеличивать убытки, вынужден был использовать товар по другому назначению (то есть продать другому).

3. По вине продавца договор продажи земли был аннулирован из-за формального дефекта. Если бы при отсутствии этого поведения, был бы заключен действительный договор, покупатель может требовать возмещения в таком размере, чтобы он мог приобрести другую землю сопоставимой ценности.

4. Договор страхования, будучи действительным, не включает в себя риски, в страховании которых застрахованная сторона имела явный интерес. Страховщик несет ответственность за действия страхового агента, если тот – ввиду своей небрежности – не объяснил застрахованному объем страховки.

5. Еще один случай предоставлен договором купли-продажи, который действителен, но который убыточен для покупателя из-за недостоверности или нехватки информации по вине продавца (например, отсутствия необходимых инструкций о размещении станка в особом месте с использованием особых средств). Покупатель вправе требовать возврата к ситуации, которая существовала до вредоносного события. В результате, покупатель также имеет притязание на освобождение его от обязанностей, вытекающих из купли-продажи: Если бы не ошибка, он бы не взял на себя эти расходы. (другой пример – клиент банка, который вступает в договор с банком, не получив необходимых объяснений).

В. Общим для второй группы казусов является наличие телесного вреда или имущественного ущерба вызванного в процессе подготовки первого контакта. Немецкое право рассматривает эти случаи как примеры договорной ответственности, даже если здесь можно видеть случаи деликтной ответственности. Здесь речь идет о случаях вредоносных актов случившихся в магазине, гостинице и подобных местах. Немецкие юристы сознают тот факт, что здесь – боле чем в любом другом случае – можно создать базис для ответственности, в двух контекстах:

1. Нарушение общего обязательства безопасноcти в обороте.

2. Вина при заключении договора.

Концепция общей деликтной ответственности понятна с самого начала. С другой стороны, идея о том, что ответственность по culpa in contrahendo здесь имеет место, была воспринята прецедентным правом, во все еще знаменитом казусе Linoleumrollfall 1911 г. Клиент, заинтересованный в покупке рулона линолеума, попросил показать ему несколько разных рулонов. Один из рулонов, небрежно передвинутый продавцом, упал и нанес повреждения ребенку покупателя. Понятно, что после этого стороны не заключили договор. Тем не менее, заслуживает обсуждения природа ответственности продавца. В любом случае очевидно, что стороны находились в преддоговорной стадии, в стадии подготовки потенциального договора. Имперский суд признал, что здесь уместно возложить на собственника магазина преддоговорную ответственность, с тем, что поиск товара уже относится к преддоговорной фазе, квазидоговорному отношению, которое требует от продавца защищать здоровье и имущество другой стороны. В случае ответственности на стороне работодателя магазина, собственник магазина должен нести ответственность согласно §.278 ГГУ: «Должник отвечает за вину своего законного представителя и лиц нанятых им для исполнения его обязательств, в том же объеме как и за свою вину». Не так давно Немецкий суд (Bundesgerichtshof) развил эту норму, и признал преддоговорную ответственность собственника магазина в случае, когда покупатель получил телесные повреждения, поскользнувшись на корке банана, когда он пришел в отдел магазина, еще до начала каких-то договорных отношений» (Другой случай: 14-летняя девочка пришла с мамой в маленький магазин самообслуживания. Пока мама стояла у кассы, дочь подошла чтобы помочь ей упаковать товар, но поскользнувшись на лежавшей на полу ботве от овощей упала и сломала ногу. Был пропущен срок исковой давности по деликтной ответственности. Однако по договорной – срок больше. И вот суд признал, что в сопряжении с теорией «договора с защитным эффектом для третьего лица» (Vertrag mit Schutzwirkung fur Dritte) требование девочки о возмещении вреда имеет договорный характер».)

Случаи подобного рода оправдывались теорией «социального контакта», который отличается от случайной встречи тем, что это контакт, которого сторона ответственная за ущерб ожидает, и который другая сторона принимает в особенности ввиду этого «приглашения». Таким образом создана возросшая возможность влияния на тех, кто входит на чужую территорию, таким образом оправдывая – в исключительной манере – отношение как к договорному к случаю, уже защищенному деликтной ответственностью. По этой причине невозможно применять договорную ответственность к любому случаю этого типа, но только тогда, когда стороны пришли на это место ради законного бизнеса.

С. Более легитимное внедрение culpa in contrahendo можно видеть на примере представительства (агентирования). Представитель (агент) – по определению “помощь в заключении” для лица представляемого при совершении сделки. Естественно отнести все случаи нарушения обязательств по заключению договора к представляемому, а не представителю, кроме случаев когда агент имеет самостоятельный экономический интерес в сделке. Когда агент имеет полномочия, и нет возможности предъявить иск против него – из-за доктрины falsus procurator согласно ст. 179 – истец часто пытается взыскать возмещение с доверителя. Ответственность может возникнуть даже когда доверитель не знает о том, что некто появился от его имени, без полномочий, если представляемый мог изобличить falsus procurator, если бы действовал с большей осторожностью. Согласно доктрине falsus procurator представляемый несет ответственность за действия неуполномоченного представителя в том случае, если от него требовалось изобличить мошенника-агента и положить конец его действиям. Правильно, что это правило относится к “необходимому надзору”, но не демонстрирует характерных признаков culpa in contrahendo. Все же это правило в основном вопрошает о том, может ли пострадавшая сторона ссылаться на заслуживающие внимания фактическое состояние доверия.

3. Запрет venire contra factum proprium.

§ 242 BGB устанавливает правило: «Должник обязан осуществлять исполнение добросовестно, принимая во внимание обычаи оборота».

Эта знаменитая статья позволила развиваться немецкой доктрине и практике и настаивать на требовании добросовестности как на общем требовании. В частности на этой статье базируется запрет venire contra factum proprium (“устраняться от своих собственных действий”) – когда одна из сторон действует в манере, противоречащей ее более раннему поведению, она должна нести последствия созданные действиями второй стороны, которая действовала основываясь на более раннем поведении первой стороны. Из этого происходит требование касающееся поведения сторон в ожидании заключения договора, и, помимо прочего, было установлено, что сторона не может прервать переговоры в неоправданной манере, когда можно ожидать благоприятного результата. E.J. Cohn (1968): “Сторона не может осуществить какое либо принадлежащеее ей право, если в прошлом она вела себя таким образом, что другая сторона основываясь на таком поведении могла ожидать и на самом деле определенно ожидала, что она не использует свое право, и когда вследствие этого такое осуществление права становится несправедливым, так называемым venire contra factum proprium”. В англо-американском праве была выработана аналогичная теория “лишения права ввиду предшествующего поведения” (Estoppel by conduct или «Equitable estoppel”.) Именно под влиянием этой англо-американской теории проф. Riezler в 1912 г. написал монографию, открывшую путь для признания доктрины venire contra factum proprium немецкими судами.

Пример: А убедил В предоставить кредит С, с тем намерением, чтобы С смог оказаться в состоянии вступить в сделку, выгодную для А. В то же время, А устно уверял В в надежности С как делового партнера и заемщика. Позднее А подтвердил опять же устно надежность С. Впоследствии его ссылка на положение § 766 BGB («Для действительности договора поручительства требуется письменная форма») не была принята судом во внимание.

Дата добавления: 2015-10-21