Хроноп и книги
Хроноп любит необычные книги. Но необычных книг на свете не так уж много. Никому в голову не придет написать «Гарри Поттера» на живой волшебной палочке, оставленной в секретном лесу. Никому в голову не придет написать «Трех мушкетеров» на шелковых усах мертвого гвардейца кардинала. Никому в голову не придет написать «Евгения Онегина» на шершавом боку Царь-Пушки. Никому в голову не придет напечатать «Темные аллеи» безлунной ночью прямо на земле. Никто не додумается набрать стихотворения Ахматовой на соре, вынесенном из избы.
Поэтому хронопу остается довольствоваться инструкцией к спичкам, написанной на сере. Кстати, буквы проявляются, когда серу уже исчиркали. Хроноп довольствуется каракулями, которые с помощью шариковой ручки оставила случайная надейка на тыльной стороне его ладони. Хроноп довольствуется тем, что написал все это на песке в зоне активного прибоя, а вода все стерпит...
Хроноп и зима
Хроноп не любит зиму. Зимой снежинки норовят забраться ему за ворот и растаять там диареей. Угрюмый ветер если не сшибет с ног, то надает ледяных пощечин. Дверь в подъезд вызывает на дуэль и присылает в качестве секундантов свои петли. В цейлонском чае полно осколков стекла, а, может, льда, зимой их не отличишь. Морозная надейка приходит зимой в капустной одежде, и пока ее разденешь, уже не хочется. К тому же ей уже пора.
Хуже всего, что зимой фамы звонят хронопу и требуют от него поделиться смыслом жизни. Хроноп подходит к окну, долго дышит на него, чтобы чуть-чуть растопить иней, потом говорит в трубку: «Хроноп – это веревка, натянутая от червя до фама. Фам – это веревка, натянутая между хронопом и надейкой. Надейка - это веревка, натянутая между фамом и богом».
И фамы нажимают на отбой, довольные уже тем, что в пищевой цепочке стоят выше хронопов.
Болезнь хронопа
Хроноп заболел драгоценным камнем. Как не отмывался в душе, все равно так блестит, что глазам больно. Хоть в зеркало не смотрись. Идет по улице и от него солнечные зайчики во все стороны разлетаются. Их и ловили, и отстреливали, но меньше их все равно не становилось.
Фамы первые заметили, что хроноп заболел драгоценным камнем. Они пожаловались в префектуру города, и к хронопу нагрянули доктора-чистильщики. Вооружившись чистящим средством и жесткими губками, они принялись лечить хронопа. Но сколько чистящего средства они ни использовали, сколько ни пытались вытащить хронопа из объятий болезни, та не уходила, и количество солнечных зайчиков меньше не становилось.
При этом хронопа болезнь совсем не мучила. Выпустит он сотню-другую солнечных зайчиков, и на душе легче, будто груз сняли. Да и зайчики побегают на воле, и принесут хронопу - кто морковку, кто капустку. А капуста, что ни говорите, самый полезный овощ во время кризиса.
Хроноп и чайные пакетики
Хроноп любит чай, и поэтому два раза в неделю отправляется покупать чайные пакетики. В чайных пакетиках ему нравится две вещи, то, что если мешочки опустить в кипяток, они забавно раздуваются и то, у них есть разноцветные ниточки. Есть и еще одна хорошая вещь - надейки, которые продают чайные пакетики, они не лишены бедер и умных глаз.
Итак, хроноп подходит к лотку, где разложены чайные пакетики. Есть пакетики со слоном – это индийские, есть с усами и лезгинкой – это грузинские, у них ретро-вкус, есть узкоглазые – это китайские, самые дрянные, на них у хронопа аллергия.
Хроноп осторожно берет индийский пакетик и, поднеся к уху, шуршит им. Если при этом можно расслышать звук, с которым утром просыпается саванна – это хороший чай. Если при этом можно расслышать дыхание стада молодых слонов – это хороший чай. Его хроноп и покупает.
Дома хроноп опускает чайный пакетик в чашку свежего кипятка и ждет, когда поднимется ароматный пар и самый юный слон сквозь дымку подмигнет хронопу. Ради этого момента хроноп и продолжает жить…
Отеческие чувства
Известно, что фамы и надейки произошли от мартышек. Чуть меньше известно другое – далекими предками хронопов являются мишки панды. И свои отцовские чувства они никогда не скрывают. С великой осторожностью панды берут хронопов на руки и, бормоча на непонятном наречии, укачивают их. Хронопы мгновенно засыпают и им снятся сны, похожие на фильмы Акиры Куросавы. Мимо проходят фамы, которые тоже хотят, чтобы их покачали, но панды отпихивают их своими мохнатыми задними лапами.
А когда хронопы просыпаются, панды забрасывают их за теплые спины и поднимаются с ними на верхушки вековых деревьев. Оттуда прекрасный вид – вот Венеция, вот Барселона, вот египетские пирамиды. Все достопримечательности мира расположились кружком перед эвкалиптом и хвалятся красотой и здоровьем.
Панды показывают хронопам весь мир, вот Арктика, вот Антарктика. И насладившись прекрасным видом, спускаются вниз и требуют от хронопов новых песен, новых стихов. Не все знают, что мишки панды – стихоеды. Без новых стихов у них животы сводит, кровяное давление скачет, как бешеное. Без новых песен к ним лучше не подходить. И хронопам, закованным в кандалы, ничего не остается делать, как мучить гитарный хребет и ломать головы новыми рифмами. Такая вот пищевая цепочка…
На собрании «анонимных министров»
Хроноп случайно побывал на собрании «анонимных министров». Они собирались на явочной квартире, а она расположена на той же лестничной клетке, что и жилище хронопа.
Министры сидели кружком и по очереди брали слово. Первым встал министр растраченных финансов.
- Я плохой министр. Но я уже целых пять дней продержался без отката фиников. Три дня - без увода лимонов в оффшорную зону, два дня без крышевания финансовых сухофруктов. А взятки сельдереем я свел к нулю еще в прошлом месяце...
Каждое слово выступающего сопровождалось одобрением других министров. Гремели аплодисменты и реплики «вот бы мне так».
Между тем министр растраченных финансов продолжал:
- Я плохой министр. Я все еще не могу отказаться от нефтегазовых кольраби федеральной брюквы в пользу своего кармана. Чтобы не оказаться на бобах, я собираю по два эстрагона с аудиторской спаржи и ни с кем не делюсь. Но вот уже неделю отворачиваюсь от комиссионных с конверсионных операций между спаржей и базиликом.
Опять аплодисменты. Министр растраченных финансов присаживается. Он доволен выступлением. Ему вручили жетон, которым отмечают вставших на путь исправления.
Затем слово взял министр внутренних делянок.
- Я плохой министр. В зонах вооруженных корнеплодов и политической нестабильности отдельной моркови я насаждаю репей, полынь и крапиву. Использую провокации с помощью кавказских специй. Земляная груша огрызается, но белокочанный напалм еще никто не отменял. Зато я уже три дня не воюю с чабером на континентальном шельфе. И уже целую неделю продержался без стрельбы ревенем по остаткам бандформирований брокколи…
Другие министры одобрительно переглядывались и кивали. Вручили жетон и ему.
А хронопу нечем и похвастаться. Его министерский портфель забит коррупцией белых стихов и диверсиями опасных для здоровья песен. Возможно, он - плохой хроноп.
Жизни хронопа
Хроноп купил проигрыватель для пластинок. Но не для того, чтобы слушать банальные пластинки. Это умеет каждый дурак.
Хроноп берет пилу и идет в лес, где растут самые древние деревья. Он срубает долгожителя почти под корень и срезает с пня тонкую пластинку.
Дома он ставит алмазную иглу на годовые кольца и ждет, когда на стене появится картинка.
Это 61 год, в кадре возникает хроноп-космонавт, он направляется к представителю власти скорым шагом, его шнурок развязан. Хроноп улыбается.
Это 37 год, хроноп-писатель, посасывая деревянную трубку, описывает вываливающихся старух.
Это 37 год, века более давнего, хронопа-камергера убивают на дуэли у Черной речки.
А это век вообще, какой-нибудь двенадцатый, и в нем восточный хроноп-доктор пишет стихи:
Жизнь пронесется, как одно мгновенье,
Ее цени, в ней черпай наслажденье.
Как проведешь ее - так и пройдет,
Не забывай: она - твое творенье...
А это год нынешний – хроноп смотрит на стену, осуществляя ревизию всех своих жизней.
Квартира хронопа
Хроноп живет в чудо-квартире, это малогабаритная хрущевка, но в каждой комнате – штаб политической партии.
Туалет заняли красные рыбки зюги. Они размножаются в ванне. Когда их становится слишком много, они устраивают концлагерь в унитазе и сливают туда своих бывших товарищей.
Мишки пути – животные коварные. Они заняли гостиную. Тут стоит телевизор, в который они залезают всем скопом и жирным слоем распределяются по каналам. Самое большое наказание для мишек пути – быть отлученным от телевизора. В этот период они обычно сосут мохнатую лапу. Отлучку более пяти дней они пережить не могут. Даже сидя на нефтяной трубе…
На кухне заправляет вечный мальчик непоседичка. Он из кетчупа и майонеза готовит бомбочки. А иногда балуется тем, что наливает воды в презервативы - и фигак из окна на прохожих. Визги, проклятия, мало кому такой душ нравится…
В спальне лежит на тахте гламурный лось. У него одно яичко (правое), что, конечно, явный перекос, поэтому он его прячет под бриони. Раньше к нему заходила симпатичная японачга, но вот уж год минул, как она куда-то запропастилась.
В коридоре на насесте восседает птица жирин. У нее шутовской прикид – красный клюв, напудренный парик, ботинки с длинными носами. Мясо у этой птицы горькое - ни на суп, ни на жаркое не годится. Это, кстати, единственная причина, почему жирин еще жив.
Голос каркающий, неприятный. На то, чтобы отпугнуть непрошенных гостей, его хватает.
Хроноп в консерватории
Хроноп пришел в консерваторию слушать музыку. Занимает свое место, шелестит программкой. Наконец свет меркнет, и на сцену выкатываются музыканты.
Горох-барабанщик садится дальше всех от зрителей. Объясняется это техникой безопасности – горох отскакивает от натянутой кожи и может попасть в глаза зазевавшимся слушателям. У раков-скрипок часто лопаются струны и это не удивительно – ведь у музыкантов острые клешни. Острые струны летят в зрительный зал, цепляются к одежде.
Медная секция состоит из одних слонов. Им даже труб не надо, дуют в хоботы. Воздушный поток такой силы, что первые ряды, как языком смывает - в дальние.
Медведь-дирижер заранее всем музыкантам наступил на ухо, чтобы повеселее играли.
Зрители тоже хороши. Хлопают своими огромными ластами и плавниками, да так мощно, что ноты музыкантов разлетаются по залу белыми крыльями.
Джон Кейдж у музыкантов хоть и скверно, но получается, но Бетховен – нет, нет и еще раз нет.
Эвтаназия
В среде хронопов довольно высок процент эвтаназии.
Они даже изобрели прибор для безболезненной эвтаназии, он называется микроволновка и представляет собой прямоугольный ящик размером как раз с хронопа. В ящике гуляет эхо и под днищем бегают тараканы.
Порядок эвтаназии в микроволновке разработан досконально. Механизм приводит в исполнение подруга хронопа. Она же напевает одну из его мелодий, когда он по красной дорожке проходит в микроволновку. Она же запирает дверцу микроволновки на замок, чтобы он, войдя в камеру, уже не смог передумать. Она же собирает друзей хронопа на церемонию прощания.
Она же на свой вкус придумывает, чем в следующей жизни будет хроноп. Ну, воображение у нее не такое уж и богатое. В микроволновке хроноп превращается либо в горячий бутерброд с сыром, либо в небольшую порцию диетических пельменей (с соей). На крайняк – в гречку. И в космос.
В лифте
Многие уверены, что лифт выше девятого этажа не летает. И напрасно.
Когда хронопу хочется полетать, он нажимает в лифте три раза кнопку «связь», и через три минуты из грязной решетки заспанный голос спрашивает «чё звонишь?». Так как голос произносит «звонишь» с ударением на первый слог, хочется его поправить, но тогда на любых полетах можно поставить крест, такие вещи боги никому не прощают. Поэтому надо подавить в себе умника и ответить на пароль правильно: «дяденька, полетать хоцца». Там покашляют для значимости и запустят двигатели.
Может, где-то с минуту будет болтанка, а потом отойдут стопоры, откроются люки и ракета пойдет верным курсом. Из-за решетки донесется «поехали!», или это всего лишь померещится.
Пять минут – полет нормальный. Пятнадцать минут – полет нормальный. Но тут как на грех какой-нибудь тете Вале из 53-й захочется подняться с сумками на седьмой и она вызовет лифт. Вызовет, совершенно не отдавая отчета, что это ракета и что она уже на околоземной. А оттуда за минуту не вернешься.
Конечно, если включить форсаж – тогда да, вернешься и за полминуты. Чего не сделаешь для такой тети Вали с авоськой полной хлеба и картошки. Боги включают свой божественный форсаж, и спустя мгновение хроноп вываливается из кабины звездолета прямо в объятия тети Вали из 53-й.
«Пьяный хроноп», - возможно подумает она, но его этим не обидишь. Он только что побывал в стратосфере или чертзнаеткакойсфере, и полон впечатлений.
Конечно, частить не надо. И следующий выход на околоземную хроноп совершит, может, через полгода. Хотите с ним?
Смешные сигареты
Хроноп вообще-то не курит, но иногда отправляется в киоск за смешными сигаретами. Смешные сигареты похожи на обычные, только они смешные. За смешными сигаретами всегда очередь. Дают по малу.
Перед хронопом стоит дядя без рта, и курить не может, и смеяться не может. Жестами показывает, что берет для друга. У друга рот есть. И то хорошо.
Перед хронопом стоит тетя со ртом, но без рук. Ей дают смешную сигарету уже раскуренной. Она тут же начинает смеяться – сигарета падает. Кто-то поднимает, вставляет ей в рот. Она начинает смеяться – сигарета снова на земле. Бесконечная история. Может, ей для разнообразия купить грустных сигарет. Только за ними надо идти в другой киоск.
Еще впереди стоит баба-баклажан. Она еще со вчерашнего синяя-синяя. И постоянно булькает – это она так посмеивается. У нее нет денег, она стреляет на одну затяжку. Никто не ведется.
Еще впереди стоит пацан-Rolling Stone. Он уже каменный и слегка покатывается. Пацан-Rolling Stone смешные сигареты жует. Красный язык вываливается изо рта.
Когда доходит очередь до хронопа, смешные сигареты заканчиваются. Последние урвал мужик-осьминог, у него в каждой ноге по смешной сигарете.
Мужик-осьминог выкуривает смешные сигареты и ныряет в ближайшую лужу. Растревоженная гладь воды моментально расходится кругами – и в каждой аккуратненький смайлик.
Хроноп зачерпывает воду ладонями и несколько смайликов приносит к себе домой. С ними дома веселее…
Прогнозы
Телевизионные дивы, читающие прогноз погоды, теперь живут под кожей хронопа. Хорошо ли им там, плохо ли – хронопу неведомо, однако они не стоят на месте, все время в пути.
Вот телевизионная дива, в мини-юбке и декольте, забирается хронопу в нос и изнутри гладит ноздри. Хроноп чихает – это к дождю. И правда – на следующий день идет дождь.
Когда дождь уже на исходе, та же дива в мини-юбке (или это другая?) находит у хронопа тоннель внутри уха и приятно щекочет мочку. Так она делает редко. Это к сухой солнечной погоде. И назавтра действительно выходит солнце.
Затем она покидает голову хронопа и по тайным внутренним каналам пробирается к его ладоням. Ладони начинают зверски чесаться – это к выпивке. И вправду к хронопу заваливается компания с высокоградусным зельем, и хроноп напивается.
Когда похмелье хронопа достигает жесточайшего накала, телевизионная дива начинает щекотать его живот. По всем народным приметам – это к хорошему сексу. Но проходит час, проходит день, другой – ни секса, ни даже фантома секса. Только погода испортилась, тучи заволокли небо, того гляди, пойдет град с голубиное яйцо.
Эта же дива, поняв, что облажалась, второпях щекочет крылья носа хронопа, и он несколько раз с удовольствием чихает. И этот прогноз моментально сбывается - град падает зверский, с яйцо орла.
Но все же лучше бы сбылся предыдущий прогноз…
«Я уколов не боюсь»
Прививочную комиссию хроноп ждал целый день. Об изобретении антикризисной вакцины стало известно накануне, и теперь по домам ездила особая бригада и делала уколы.
Они приехали в сумерках. Их было трое. У одного был наготове шприц, второй колдовал с ампулой, третий обрабатывал ягодицы йодом.
Укол был болезненным. Из глаз выстрелил зеленый фейерверк. Первое, что среди вспышек увидел хроноп, был берег турецкий, в тот же момент он догадался, что видит его в последний раз, и воспоминание о солнце и безоблачном небе изъялось из памяти навсегда. Затем стерлись мечты о новой гитаре, о новом альбоме, о рок-клубе на берегу реки, о той, с кем он страстно желал знакомства, но пока успел узнать лишь имя. Также исчезли болезненные стихи и скромные обещания.
Когда бригада уехала, у хронопа осталась только вечная зима, страшные тени, отбрасываемые деревьями, и мертвые окна дома напротив. А еще ему сказали, что завтра приедет новая бригада делать прививки против писательских соблазнов. Или она уже здесь?
Хроноп и марсиане
Хронопа разбудил звук разбившей тарелки. Пришлось встать. Оказалось - марсиане неудачно приземлились в кухне хронопа.
Глянул на пол – тот весь в осколках. Некоторые осколки даже дымились. А марсиане уже вовсю на кухне командовали. Забрали с сушилки все тарелки и новый космический аппарат собирали.
Хроноп попытался отобрать у них одну тарелку кузнецовского фарфора, что от бабушки осталась – но куда там. Пугают шокером, бранятся ультразвуковыми словами. И запах ужасный, они себе какую-то зеленую еду сварганили, а съесть еще не успели.
Хроноп взял сковородку, сготовил яичницу, поел. За это время марсиане доделали летательный аппарат и уже пытались взлететь. Но одна неудача следовала за другой. Кузнецовская тарелка подниматься в небо не хотела. Только прыгала по столу в опасном соседстве с краем.
Наконец хроноп сходил в кладовку и притащил несколько одноразовых тарелочек. Увидев пластмассу, марсиане радостно возопили, и принялись собирать летательный аппарат на более привычной базе. Дело у них пошло быстрее. И получаса не прошло, как они счастливо слетели с кухни.
А продукты их жизнедеятельности с кузнецовского фарфора хроноп целый день отскабливал. Въелось, однако…
Фейс-контроль
Дожили – в метро фейс-контроль.
Хроноп покупает карточку, но стоящая у турникета свекла в красном беретике показывает ему: СТОП. Мол, недостаточно бордовый, иди – гуляй. В общем, не пускает.
Хроноп вышел на улицу, пробежался до следующей станции. Вновь поспешил к турникету, но там стоял престарелый сельдерей уже в зеленом беретике. Посмотрел придирчиво на хронопа и тоже опустил перед ним шлагбаум. Почему? – заволновался хроноп. Ему в ответ - недостаточно кудрявый.
Хроноп добежал до следующей станции. Там его останавливает лук-порей. Рядом с пореем прокрустово ложе. Он кладет хронопа на него – коротковат. Пендаля под зад – не пущу!
Между тем хроноп замечает, что стопят в метро не его одного, вокруг полно народу толпится. И есть возмущающиеся. Пока лук-порей мерил какого толстого дядьку, хроноп прошмыгнул мимо. И бегом по эскалатору.
Глядь, а метро занято исключительно правительственными кортежами. Полно знакомых лиц – всех видел в телике. Едут, естественно, с тонированными стеклами и с мигалками...
Хроноп и финансовый кризис-2
Что-то случилось со свиньей-копилкой. Свинья отказывается возвращать деньги. Совершенно по-свински подключила к своей поверхности электрический ток - хоть стой, хоть падай. Хроноп изумился. Не то, что внутри свиньи было много денег, но все-таки обидно – трудился, копил…
Попытался палочкой с прорезь пролезть, а свинья там уже паролей наставила и хвостиком средний палец показывает. Да еще пятачком зло скалится.
Хроноп тогда сделал веревочное лассо, накинул его на копилку и постарался подвинуть ее к краю стола, но свинья уже вырастила крылья и легко перелетела на безопасное место.
А тут уже по квартирам стали ходить секретные банковские агенты и реквизировать копилки. Зашли и к хронопу. Он показывает на свинью, мол, сами как хотите, так и забирайте. Так его же еще и обвинили в саботаже.
Один агент хотел было копилку в руки взять, так она его куснула электричеством. Он взвыл. Копилку оставили, забрали хронопа.
Отсидел он за свинские дела в каталажке двое суток. Вернулся - свинья разбитая валяется на полу, и ни копеечки. Воры!
А тут еще Земля решила взимать пошлину за вращение вокруг солнца. Кто не заплатил, отключается от тепла и лета. Среди должников, как назло, и хроноп оказался. По календарю уже июль, а за окном хронопа снега немеряно, и еще пурга.
Невыносимо эту пургу описывать…
Пьяная вишня
Хроноп купил пьяную вишню. Та так надралась, что косточку уже где-то посеяла и с ног до головы покрылась чем-то коричневым и очень подозрительным.
Хроноп берет ее двумя пальцами и пытается бережно положить на язык. Но она, конечно, спьяну скатывается с языка и всей пьяной массой шмякается на пол. Хорошо, что косточку она уже потеряла – а то бы теперь разбила.
И вот уже в коричневом и весьма подозрительном не только пальцы хронопа, но и пол. Нет бы пьяной вишне на месте постоять, так она вообще куда-то закатилась.
Впрочем, хроноп ее все же отыскал. Под кроватью. У нее не слишком товарный вид, вся в седоватой пыли. Кстати, и косточка нашлась, тоже в пыли. Возможно, не ее.
Хроноп включает в ванной воду и опускает пьяную вишню под струю. Странно, но коричневое с нее не смывается. И трезвее она от холодного душа не становится. Перекатывается на ладони, смеется. Какой-то анекдот начала рассказывать, но хроноп знаком заставил ее замолчать. Та пьяно икнула.
От воды она только еще больше раскисла. О том, чтобы совать ее в рот, и речи нет. Противно.
Может, подложить ее гостям-фамам, которые хотели зайти?
Иголки
У хронопа не так много комнатных растений. Вот кактус стоит на подоконнике. Но что-то в последнее время он стал загибаться. Сколько его ни поливай, чахнет, желтеет. Уж как его только хроноп не спасал – и удобрял почву, и пел для него, и просто гладил пальчиком (у этого кактуса довольно мягкие иголки). Загибается…
Тогда хроноп пошел в лес и принес ему ёжку. Ёжка - вроде самка. А с идентичностью кактуса вроде нет проблем: кактус – мужик.
Оставил их двоих. Спустя некоторое время глядит в щелочку – ёжка свернулась и спит. А где кактус? Горшок пуст.
Она его съела?
Пластырь отвечает на вопросы телезрителей
Сегодня пластырь отвечает на вопросы телезрителей. Понятное дело – его налепили на рану черт-те когда, и, конечно, к нему накопились вопросы.
Во времена его молодости, рана кровоточила, и потому пластырь явно был на месте. Шли годы, и с раной, видимо, что-то произошло – то ли она затянулась, то ли пошла метастазами. Что делается под пластырем – известно лишь ему самому.
А вопросы ходят круг да около. Кризис, бла-бла-бла… Пенсии, бла-бла-бла… Коррупция, бла-бла-бла…
Нет бы его в лоб спросить – а не пришла ли пора отодрать его к бесу? И дать молодой коже наконец хлебнуть чистого воздуха. Не вечно же ей преть под гнетом.
Еще раз про деньги
Профсоюз денег ночью обзвонил всех своих, те недолго собирались и ушли в андеграунд. Хроноп проснулся – а денег нет. Испарились даже гнутые копейки и рваные десятки. В гостиной за картиной находилась старая заначка, исчезла и она.
Хроноп отправился на поиски. Долго ли он шел, коротко ли – уже неважно, но только на исходе второго дня осознал, что он в лесу и заблудился. Однако, заметив сквозь ветви деревьев просвет, вышел на полянку, где сидели деньги и пели романсы.
У каждой валюты была своя туса. Еврики держались подальше от баксов, юани с презрением косились в сторону рублей. А фунты вообще курили трубки и щегольски сплевывали сквозь зубы.
Свою мелочь хроноп нашел довольно скоро, но та, несмотря на все уговоры, возвращаться домой наотрез отказалась. Хроноп попытался рассовать деньги по карманам, но те вылезали обратно и вольно разлетались по полянке.
Только одна ленивая мятая сотня пожелала остаться в кармане, и то лишь тогда, когда хроноп пообещал ей, что если в город пожалует какой-нибудь импортный рок-стар, то он возьмет у него автограф именно на ней.
Пообещал – а потом пожалел об этом. Теперь эту мятую сотку и не потратишь...
Друг хронопа
Друг хронопа – транссексуал. Раньше он был грушей.
Хирурги сделали все возможное. Они вынули косточки, и в паховую область вшили протез. Протез деревянный, что неизменно является поводом для приколов. Неприятели дразнят моего друга, утверждая, что он точь-в-точь буратино. Мой друг в такие моменты куксится, и его протез ведет себя непредсказуемо.
Хроноп жалеет друга. Несмотря на то, что друг весь-весь обкусанный и немного ржавый, следов от зубов хронопа на нем нет. Хроноп дает бывшей груше свои книги и пластинки. Угощает вином и чаем. Разговаривает с ним, утоляя жажду груши на жалобы и ламентации.
После очередных посиделок хроноп провожает друга до остановки. По дороге друг сетует, что быть мужчиной, к сожалению, ему меньше нравится.
- А что так? – интересуется хроноп.
- Фрейдистские комплексы, культ мачизма, много сигарет. И еще никогда никто тобой не бывает удовлетворен. Вечные насмешки, постоянный сплин.
- Ну, а чего хорошего быть грушей? – спрашивает хроноп, – ведь тоже все время в подвешенном состоянии…
Друг пожимает плечами – есть возможность после окончания института попасть в какой-нибудь закрытый компот. Хорошая компания, приличная зарплата, страховка.
- А то, что съедят, - добавляет он после паузы, – так это везде…
Обувной переезд
Ночью обувь задумала переезд. Сапоги поехали на болота, чтобы проверить себя на непромокаемость. И там оказалось глубже, чем им думалось. Хлебнули водички.
Ботинки потопали в офис. Залезли под стол. Потом побрели в курилку. Перетерли носы свежими новостями. К концу рабочего дня их вызвали на ковер. С ковра вернулись стоптанными.
Кеды побежали на стадион. Там выяснилось, что у них комплекс проигравших. Родителями кед были стоптанные чешки, и если верить Фрейду, кеды до сих пор на них в обиде.
Белые тапочки поперлись на кладбище, чтобы спросить у коллег, как там лежится. Выслушали. Вроде бы все неплохо устроились.
Утром хроноп встал с кровати и поплелся в ванную босиком. Обувь мало того, что убежала, но и ноги всю неделю подговаривала к побегу. Удивительно, что ноги остались.
Хроноп смотрит на них сверху вниз – синие, тощие, с вялой растительностью…
Лучше бы убежали.
Возвращение пыли
Хроноп не знал, что с ней делать…
Все началось с того, что он обнаружил ее под кроватью. Ничего себе нашла укрытие. Дотронулся до нее – воздушная, мягкая. Консистенция – в самый раз.
Не вставая с кровати, хроноп попытался вытащить ее. Но не тут-то было. Тянешь к ней руку, а она чувствует это и отлетает в сторону. Мимикрирует под тополиный пух.
Пришлось слезть с кровати, встать на колени и загнать ее в угол. Поняв, что попала в ловушку, пыль сдалась. Хроноп не проявил мягкосердечия – как она с ним, так и он с ней. Спустил в унитаз.
Через три дня, заглянул под кровать (просто проверить), а она уже там. Возвратилась. Причем ее стало больше.
Но хроноп ушлый – загнал ее в угол, и в ведро.
Потом хроноп заболел и неделю не вставал с постели. Почуяв слабину, пыль забралась прямо на подушку. Лежит и хоть бы что ей.
Хроноп дождался, пока силы его восстановились, и лишь тогда смахнул ее на пол. Затем ладонью сграбастал. И опять без сантиментов – в ведро. Развод и девичья фамилия.
Она вернулась спустя неделю. Хроноп обнаружил ее под столом, где она спала в обнимку с шариковой ручкой, оброненной накануне.
Он не стал ее трогать. Главное – она от него отстала. А уж с кем спать – это ее дело.
Муравьи на рейве
Как муравьи попали под кожу хронопа не ясно, факт в том, что они попали. Раньше их там не было, а теперь тьма тьмущая. Там – это на локтях и на ляжках.
Когда хроноп боится чего-нибудь или ему зябко – муравьи начинают шевелиться. Хроноп их называет мурашками. Мурашки забегают и на грудь, и даже на щеки. И чтобы успокоить муравьев, приходится тереть места их дислокации ладонями.
А тут муравьи совсем обнаглели – взялись строить муравейник. Причем на животе. И двух месяцев не прошло, а живот уже не обхватишь, вырос, как на дрожжах. И каждый день все увеличивается.
Из какого строительного материала они воздвигают муравейник не видно, кожа-то непрозрачная. Но муравьи – строители знатные, дело у них спорится.
А последняя их фишка – рейвы внутри муравейника. Ну, правильно: славно поработали и теперь отрываются! Хроноп называет эти рейвы танцем живота. И вправду живот во время этих мероприятий ходит ходуном, туда - сюда.
Как остановить рейвы? Уж хроноп и хлопал себя по пузу, и спиртное внутрь употреблял, но муравьям хоть бы хны. Даже пугал муравьев липосакцией – те только посмеялись, и давай дальше строить.
Но муравейник отвалился сам, стоило хронопу зайти в ближайший лесок. Он теперь высится около раскидистой березы. Муравьи подле снуют, как заведенные. И если встать на колени и прислушаться – музыка из муравейника еще слышна.
Теперь приходится его навещать – все-таки он хронопу не чужой…
Хроноп теряющий
Когда хроноп теряет вещи, он никогда не расстраивается. Он знает, что потерянная вещь войдет в землю, как семя, и даст плоды.
Потерянный мобильник превратился в дерево-телефон-автомат, те же кнопки, только больше и глубже, и трубка всегда холодная. Потерянный зонт стал деревом-навесом, и когда идет дождь, под ним все укрываются. Потерянный чемодан превратился в дерево-секонд-хэнд, вещи не свежие, но таких ни у кого нет.
А потерянный кошелек стал деревом-банком. Суешь руку в дупло, а тамошняя сова спрашивает пароль и какие-то коды. Ни пароля, ни кодов хроноп не знает и поэтому расстается с деревом-банком легко. Ему доподлинно известно, что дерево-банк выросло из его семени, из его потерянного кошелька с тремя медными монетами. И значит, еще придет время рассчитаться.
С потерянными надеждами дело обстоит хуже – из них образуется глубокая яма, дна не видно, лестницы нет. Короткий полет штопором и шмяк мешком о мерзлую землю. Ори не ори, никто не услышит. А кто услышит – так еще и прикроет яму железным люком. С другой стороны, если не попадешь в эту яму, разве сочинишь такой веселый рассказец…
Подарки на день рождения
Хроноп накануне отмечал день рождения. Грустный праздник – как пелось в одной песенке. Фамы принесли подарки, перевязанные разноцветными ленточками – именно так, как любит хроноп. Когда гости ушли, хроноп осторожно развязал ленточки – все они скрывали потрепанные прошлогодние календари.
Теперь в жизни хронопа все смешалось. По воскресеньям он отправлялся на работу и натыкался на спящую вахтершу-дверь. И приходилось будить ее кулаками в грудь, а она лишь недовольно скрипела.
А когда вся работа работала, хроноп отсыпался и днем шел на блошиный рынок. На блошином рынке хроноп встречал тех, кому тоже подарили прошлогодние календари. Они вместе выбирали дешевые безделушки и торговались с блохами. Блохи казались неуступчивыми, но, в конце концов, отдавали товар за бесценок. И получив кэш, прыгали от радости прямо за прилавком.
Зарплата хронопа всегда запаздывала, зато и кредиторы приходили на несколько дней позже. В кинотеатре всегда шло другое кино, а метеопрогнозы врали с большим остервенением. Свидания же вообще хоть не назначай – вьюга, мороз, а ты стоишь, как последний хроноп, и никто не приходит, зато через несколько дней по телефону претензии – ты где?
А где я? Бужу кулаками в грудь вахтершу-дверь. А ее ухо-звонок перегорело, ее дерматиновое платье выгорело, но абсолютно точно - ей на день рождения прошлогодних календарей не дарили …
МакДональдс
Хроноп никогда не ходит в МакДональдс. Просто он кое-что знает про МакДональдс.
Все эти бигмаки – не что иное как НЛО. Причем НЛО, совершившее аварийную посадку.
Обшивка сгорела в плотных слоях атмосферы, обнажив поджаристую корочку хлебного уплотнителя. Тельце водителя пришло в негодность после неласковой встречи с землей. Его сплющило. Это уже не водитель, а котлета. Однако съедобнее от этого он не стал.
То, что кто-то называет листьями салата – лохмотья, оставшиеся от комбинезона инопланетянина. При падении, его еще и чем-то желтым вырвало. А вы говорите: сыр!
Где-то за городом есть службы, которые эти разбитые НЛО собирает и свеженькими доставляет к столу.
И вы полагаете, бакс за мертвого марсианина, это нормально?
Хроноп и смерть
Смерть к хронопу всегда приходит рано утром. У него еще уши распластаны по подушке и нерезкие глаза, а в комнате уже стоит смерть и когтистой рукой сжимает дизайнерскую окровавленную косу.
Хроноп встает и, как ни в чем ни бывало, берет смерть под руку (не ту, в которой коса) и ведет ее из дому. Они идут по городу и встречают фамов, которые идут на работу. Встречают надеек, которые в коротких платьях и ждут, что фамы возьмут их за деньги. Встречают ласковых зверей и танцующие деревья. Встречают смешные натюрморты и печальные пейзажи. Мимо них проносятся ветры на колесиках и поэты без шариков.
Когда они наконец остаются со смертью одни, хроноп отталкивает свою попутчицу и бежит вперед, но та уже наготове и делает ему подножку.
Падая, хроноп хватает ком земли и бросает в смерть, но земля проходит насквозь. Лежа на земле, хроноп бьется в судорогах, пускает киношную пену изо рта и на последнем издыхании произносит фразу, услышанную в каком-то голливудском блокбастере: И ЭТО ВСЕ ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ?
Ноябрь-декабрь 2008 г.
..
|
