Тольятти, город химзаводов, и без всяких переходов,

Тольятти, город химзаводов, и без всяких переходов,

Боялась ночью, не проснуться. От боли головной загнуться.

И мы решили, все уехать, в город Сочи переехать.

Воздух чистый поискать, жизнь дальше продолжать.

Неделю в Сочи мы прожив, про все таблетки позабыв.

Судьбу решили искусить, мне жизнь этим сохранить.

И выбирая город в спешке, решили мы теперь не мешкать.

На аренду встать скорее, рекламу дать бы побыстрее.

--------------------------------------------------------

Мы коврами торговали, аренду в Сочи мы искали.

На аренду в "Северлесе", отношения, на подвесе. (1)

Гонористости хозяйки... равной не было, зазнайки.

Компромисса, ни какого, лишь понты даны ей богом.

Три хозяина на месте, каждый месит своё тесто,

Сыну Дмитрию бразды, отдают когда они,

То, потом и отбирают, говорят, что мал, гоняют.

И так, лебедь, рак и щука, к себе тянут, одна мука.

Зашли мы, как то, так в тупик, в отношениях разум сник.

А продажи не случались. За полгода рассчитались...

Платить дальше, не могли. На землю деньги берегли.(2)

Что б домик маленький построить,и скромный быт, себе устроить.

Квартиру продали свою, лишили дома, всю семью,

И мы знали, денег мало, мы построим дом, едва ли.

Жили лето мы на пляже, как курортники, так скажем.

Денег не было, сорить, а в сараях, в хламе жить?...

В Сочи, год, искали землю, и, говорю вам откровенно.

Земель много мы прошли, Большой Сочи обошли.

Что б землю чистую найти, нужно шарик обойти.

Все мы ноги истоптали, много времени теряли.

В грудь себя стучит один, говорит нам господин,

Верить, можно честный я, "Я люблю своя страна!"

Прокурор землей владел, продавая так голдел.

Ему верить не хотелось, понимая, в чем тут смелость.

Архитектор, как проректор, говорил, что он прожектор,

Землю эту оформлял, и продажи насчитал.

То есть вы теперь в законе, третьи вы, вы как на троне,

Но, там следственный отдел, зацепил, и передел.

Ждет того, кто начинал, того, кто землю своровал.

Ну, а вы вообще не бойтесь, и вообще не беспокойтесь.

Вас, не касается, платите, на следаков вы не глядите.

Как деньги только поимею, оформить землю вам с умею.

В администрации был чин, он так уверенно твердил.

"В чем проблема мне скажите, любую землю покажите,

2,500 ее оформишь, только лишь, когда подкормишь".

Мы конечно не спешили, аферистов пропустили.

И отдать, последни гроши, надо быть совсем "хорошим".

---------------------------------------------------

Но все же, землю мы купили, землю все же застолбили.

Грузин землю нам продал, деньги сразу же, все взял.

Одну вторую мы купили, и так долго мы делили.

Мы год потратили на это, и дошли мы, до вендетты.

Ведь казалось, все в порядке, но, не все, так было гладко,

Раздел земли не подписали, лишь на листке нарисовали.

Твердил, что беженец, семья, что нахлебались горя, зря.

Что, не обидит ни кого, что, слывёт честность от него.

Оказалось алкоголик, ну ни как не трудоголик.

Деньги все он промотал, и от этого устал.

И так год мы с ним рядились, пока в суде не просудились.

Пьяный с беленькой горячкой, на сына кинулся он с драчкой...

Нам машину поджигали,и соседи все кричали,

Вот бы гада задавить, кто сумел так дым пустить.

Нам пришлось питбуля взять, и теперь, он как наш зять.

Он пушистый, он клыкастый, на охране он зубастый,

Много нам соседей мстило, много козней нам творило,

Злобы, зависти вокруг, вокруг замкнут просто круг.

Все соседи за него, не понимая ни чего.

Мы на новенького были, а он был за сторожила.

Были деньги у него все соседи за него,

Деньги кончились и враз, всех соседей смыло с глаз.

И не стало тут подлиз, появился компрамисс,

Стала лучшая соседка, и закончилась вендетта.

Когда раздел земли решали, всей деревней обсуждали.

Объясняли мы соседям, что мы точно ведь не бредим,

Деньги отдали свои, а строить дом мы не могли.

Коврам хотели дом построить, и без аренды жизнь устроить.

Что бы долги не собирать, и ни кого не обижать.

Но затянулось то решение, и здесь конечно без сомнения,

Мы нервы тратили в пустую, и славу мы несли плохую.

Договорились мы с одним, что он достроив магазин,

Запустит нас к себе с коврами, и рассчитаемся-коврами.

Он согласился...мы смирились, но все надежды растворились.

В последний миг, он передумал, сказал, что все он сам обдумал.

Не запустил он нас с коврами, он думал к нему встанут бани,

Но, у вы, никто не встал, и магазин тот пустовал.

И до сих пор стоит пустой, в себе уверенный такой.

------------------------------------------------------

Но вот и землю разделили, мы год на это положили.

И, казалось все решилось, но горе новое случилось.

Пока с землею разбиралось, миром всем то обсуждалось.

На «Северлесе» долг собрался, вопрос тот просто не решался.

И сколько раз не поясняли, что убегать не будем. С вами,

Мы рассчитаемся с долгами...отблагодарим еще коврами.

Но хозяйка Маргарита, твердила, как бы так, сердито,

Мы по миру пустим вас, обанкротим без прикрас.

Отберем мы всё за долг, выть ты будешь словно волк.

МЫ КОМАНДА И МЫ СИЛА, ты поверь, будет красиво.

Она сама ведь просудилась, и скулила, что не милость,

Краснодар к ней проявил, триста рубликов срубил.

На аренде в Краснодаре, где то долг насобирали,

А теперь решили мстить, просто по миру пустить.

Пристав нам звонил на трубку, и орал он словно в рубку,

Матом крыл, грозился адом, обанкротитесь вы разом.

Государственный он чин, оказался не один.

Это был Устинов Рома, и взращен он был, ведь дома.

Армянин, чернявый, статный, ростом правда не богатый,

Огнем дышит он из пасти, от злости рвет он всё на части...

Ведь родители ростили, в мир людей его впустили.

Оказалось, что шакал, всех по злобе обскакал.

И вот звонит, нам пристав младший, он вел себя, как словно падший.

Угрозы сыпались из уст, и словно мозг его был пуст.

И поменяв вдруг монолог, спросил, как будто занемог,-

«Вы расчитаться не хотите, вы подождите не шумите».

И разговор наш очевидно, он записал так миловидно,

И то, как плакала, ревела, и на коленях я сидела,

И как пыталась передать, товар свой, просто посчитать.

И постараться отдать столько, что насчитал нам суд, вот столько.

Потом ходил, он с этим фильмом, и говорил о себе сильно,

Что он волшебник, он тактичный, он человек вообще приличный,

Вот апонент, вот это дура, определенно не фигура,

Ни кто, ни что, завут никак, и запустил он в ход пресак.

И хам, искусно владел матом, ему родиться бы приматов.

Он сунул мне бумаги все, и подписать велел он мне.

Он в разговоре поменялся, на оппонентов он ругался,

Достали все, они его, лишь не понять, из-за чего.

Вы мне бумаги подпишите, я научу вас приходите,

Как отстоять проблемы ваши, не потерять, ковры ведь ваши?

Стелился ласково, игрево, и говорил он так учтиво,

Он проклинал его доставших, он говорил про них, как павших...

Бумаги только подписала, Роман опять начал сначала.

Он сново взялся мне хамить, угрозы стал мне говорить.

Он так, с издевкой, коль хотите, вы на арест к нам приходите.

Но вы имейте так, ввиду, я на уступки не пойду.

И тут в руках совсем случайно, я разглядела, о печально,

Свои ковры, и всю картину, я представляла, вот это тина...

ОН ПЕРЕПИСЬ ПРОВЕЛ БЕЗ НАС, и ВЫВОЗИТЬ СОБРАЛСЯ В РАЗ.

Шеста у той двери уж нет, о сколько нас тут ждало бед...(3)

Был перевернут весь товар, и был такой там болаган,

Все сейфы были просто вскрыты, и вещи просто перерыты.

И видно было в их глазах, горела жадность, и был страх,

Боялись сильно упустить, свою удачу пропустить.

Они хватали, меня за руки, и это были для них муки,

Пыталась вынести я вещи, свои носимые, поверте,

Я басаножки потеряла, я долго долго их искала,

И вот нашла их в магазине, и оказалось, не выносимым.

Кричит, и службу он завет, Устинов матом сам орет.

Потом на камеру снимает, из моих рук все отнимает.

Твердит он голосом уставшим, что все, что здесь, считай пропавшим,

И это трогать ведь нельзя, за это будет и статья.

Идет судебный исполнитель, судьбы моей он повелитель.

Распорядиться, так и будет, про честь и совесть, он забудет.

И что закон есть, он не изменен, как депутат, не прикосновенен.

Ты потеряла все мадам, и ни чего я не отдам.

Он и курил и матерился, и службой нанятой он крылся.

И я малила не хамить, и сигарету погасить.

Мужа выгнал он бестактно, чувствовал себя приватно.

Он в погонах, он на службе, муж на пенсии, заслужено.

Курил одну, он за одной, и дым стоял сплошной стеной.

Он «засветил» мне лист начальный, и ДАТЫ НЕ БЫЛО, случайно?

ОН ДАТУ ВСТАВИЛ ЛИШЬ ТОГДА, ОН ПОДПИСЬ ВЗЯЛ С МЕНЯ КОГДА.

Не понимаю, как его, земля ведь носит, для чего?...

Арест товара, наш Установ, за один день, он так активен,

Опомниться не дал совсем, охрана помагала всем.

ОН ВЫВЕЗ ВСЕ, НУ В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, И ЭТО НЕВИДАЛЬ, БАРДЕЛЬ.

ОТ НИХ УГРОЗА ШЛА СПЛОШНАЯ, и СЛОВНО МЕЧЬ У САМУРАЯ.

Вот тут пристав поглумился, он ко мне, так относился,

Словно раб ему была, всю семью он выгнал на...

И охрана, и с дубинкой, подойдет, и как тростинкой

По руке себе стучит, этим самым говорит.

Что, коль вникать совсем не будешь, и про товар, ты позабудешь.

То дубинку, я оставлю, целью это, я не ставлю.

И Установ добавляет, что закон его спасает.

Что вся власть ведь у него, и охрана за него.

А ты тетка, замолчи, и не плачь и не кричи,

Не звони ментам, напрасно, это им совсем не ясно.

Всех откроет, отчехлит, что закон здесь! Говорит.

Он в погонах, он при власти, практик он по этой части.

Коль, что не так, он звал охрану, и соли сыпал он на рану.

Кичился тем,что он всесильный, а я была пред ним бессильной.

Есть начальник, Томин, старший. А Установ, чином младший.

Но команда ого го. Не понимаешь ни чего?

Друг Романа, Маковецкий, в системе приставов служил. (4)

С позором выдворенный был. Торговый дом себе открыл.

Раскинув сеть, не долго ждал, наживкой в сети завлекал.

Он предлагал, пока у вас, проблема с площадью сейчас.

Я сохраню товар весь даром, вы не волнуйтесь, нет пожара.

Опишем всё мы, за копейки, вы не мешайте, без издевки.

И не наживка, не приманка, и ни какая не обманка.

Он силу в ход свою пустил, на человечность он, забил.

На каждой вещи, до единой, цена была, и ценник стильный,

Мы всё конечно берегли,товар был девственный, смотри.

Когда описывал товар, он ставил, НОВЫЙ экземпляр.

И вряд ли б врал он, и крутился и на меня он бы молился.

И понятые были в деле, но все же как они сумели,

Что б понятыми до конца, были просто как с ларьца,

«Северлес» дал понятых, продавцов своих простых.

Ни прописки, ни работы, не указано, ну что ты...

Мы работали ведь с ними, и ведь не были чужими,

Руслан за помощью ходил, от Маргариты сильно выл.

Виталик, сын мой, помогал, ему рекламу создавал.

Руслан работу Маргарите, сдавал рекламу по наитию.

А Маргарита за стеной, орала словно шла на бой.

Итак реклама и рождалась, а Маргарита не вникалась,

(папа за Васю решал математику...)

А Саша бывший их «бандит», и он спиртным всегда набит.

И нет контакта, нет сомненья, он был пивоха, всегда с похмелья.

И был он злой всегда с утра, пока похмелье, не до сна.

И лишь хозява уйдут, и пиво с водкой, тут как тут.

И видно Рома не подумал, что не придумана цена,

Что конкурентам скажем, ровна она всегда.

И при оценки, экспертизе, приводили где-то ниже.

«Ами ковров» расценки взяли, и это были лишь детали.

Все цены были, как одна, куда смотрел инспектор, а? (4)

И я полицию звала, и Маковецкого гнала,

А он крутился, как шакал, и взятку приставам искал.

И нас просил, вы не мешайте, вы приставу грехи спускайте,

Пусть опишет все дешевле, ведь все для вас, ведь в том решенье.

Вы подождите не ревите, вы эту сумму заплатите,

И получили бы ковры, остаток долга б, отмели.

Потом заплатите долги, когда сторгуете ковры.

И вы остаток заберёте, и так вы будете на взлёте.

Найти мы денег не смогли. Кредит мы в банке взять могли.

Банкир, та приставов искала, и денешки в руках держала,(5)

И звонила, все звонила, информацию добыла.

Пристав банку приказал, денег-не давать, аврал...

700 000 тысяч нам давали, так кредит нам подписали,

И что б деньги получить, пристав не хотел спешить,

Понимая, что угроза, расчитаться есть серьезно.

И вмешались они сразу, проронив лиш одну фразу...

Маковецкий, был "хозяин", и великий, был он барин.

Фирмой этой он владел, на на бумагах, есть раздел.

САМ КАК БУДТО НЕ УДЕЛ.

Генеральным был пан Минин, подставной фигурой мнимой.

Все запреты, Маковецкий,оглашал, как отказ светский.

Маковецкий нам звонил, и стонал, что он вложил,

Денег в это безобразие, не называйте его мразью.

Он товар наш весь купил, и теперь он командир.

Он управляет всем товаром, и не отдаст он его даром.

"Поверте мне он "добродетель", он в этой жизни, словно вертел.

Чужой товар он отжимал, и за него потом он драл.

Он не непреклонен, к чужим судьбам, он как полач, душой обуглен.

Святого нету ни чего, попробуйте понять его.

Красиво жить ему хотелось, "Титаник", дом его, «за смелость»?

А ты покойник, ну и ладно, перешагнет тебя, прохладно.

Нет человека нет проблем, и так и ждал он перемен.

Он делал все, и для того, что б получилось у него.

Но волей жизни, так случилось, надежда в жизни появилась.

В Москву, к Титову напрямую, я не попала, но вам скажу я,

Что свет в окошке зародился, опыт жизни пригодился.

Хватит нюни распускать, надо правду добывать.

Титов, защита бизнесменов, и представляешь, сколько менов,

Он защитил, просто играя, и судьбы им он поправляя.

Как то летом, в том году, с приставами не в ладу,

В Краснодаре, к Белошапке, попасть пыталась, отдать папки,

Свои дела им осветить, и правду всю им известить.

Меня к нему ведь не пустили, Гаенко принимала, в стиле.

Она, меня, так чуть послушав, звонит Роману, его грузит.

«Как такое могло выйти, вы раскажите, поясните.

Как могли вы допустить, и человеку, так хамить,

Как могли забрать товар, и устроить там базар?».

Тут Устинов вдруг проснулся, на Гаенко огрызнулся.

Ты не видишь, там ведь дура, ты не ной, ее натура,

Адеквата нет у бабы, пошли вон ее, и матом,

Он закончил разговор, телефон послал он вон.

Тут Гаенко растворилась, краской вся она покрылась,

Перезванивает Роме, и так шопотом, в истоме,

Ты как можешь при клиентах, ты на матах, она в летах.

Я ведь это... не могу... у тебя на поводу...

А Роман ей отвечает, ты не бойся, пусть таскает,

Свои ноги в зад в перед, вряд ли ей там повезет.

Всё, я сделал очень чисто, но не будь же ты капризна,

Приезжай,мы все обсудим, за столом мы все забудем.

Гаенко в Сочи приезжала, видно, я ее достала, (6)

Отписалася бумажкой, будто чистой промокашкой,

И сказала, что в порядке. Изменилась без оглядки.

Рома видно убедил, иль начальник пригрозил?

Я тогда не понимала, и начальника искала,

На приемах не бывает, заместителей сажает.

Заместитель был каректный, парень статный и заметный.

Он так выслушал нас всех, и сказал нам, как на грех.

Что помочь, он нам не может, что начальник, он вельможе.

Он заместитель других дел, это не его удел.

И с Сережей попращались, больше долго не встречались.

Он в других делах крутился, на Меретинке он зашился.

--------------------------------------------------

И тут к Томину попала, раскажу вам все сначала.

Томин в нашем понимание, в СССР, он теотральный.

Это статус, это чин, это честный господин.

Он за правду, за людей, не боится он страстей.

Он с бандитами боролся, он на вшивость не кололся,

Он иконой нашей был, своим статусом он слыл.

И хотелось им гордиться, и вообще о нем делиться.

Но тут зашла я в кабинет, и где же Томин? Его нет?

За столом сидит фигура, и одна абривиатура.

Он ссутуленый сидит, и в кулак он говорит.

«Что хотели? Что имели? Потеряли? А украли?

Ну вообще то, не ко мне, в суд идите, слыште, не???

«Я помочь вам не могу, я с Устиновым в ладу.

Его на пост поставил Путин, пусть и снимает коль беспутен.

И другого, я не дам, вот выйдет Рома, пусть он сам,

Разбирается во всем. -«Ну как же сроки? Вы о чем?»

«Десять дней сказали сроки, ну какие тут уроки,

Поздно говорят потом, жизнь будет за бортом.

Это все, что у нас есть, и за что такая честь?

Помогите ради бога, все исходит ведь от бога».

Тут стояли сразу вместе, заместители, и чести,

Томин им ни как не сделал, матом он прием уделал.

Ты не слушаешь меня, пошла на... вон пошла.

Я тебе тут обьясняю, ты не слушаешь, внушаю...

Тут все замы разбежались, стыдно стало, может внялись.

Может поняли, нельзя так, ведь на службе, не друзья?

На защите, не пираты- одноглазые, косые, ни какие не храмые,

Почему такой жестокий, может просто лежебокий,

И движенье для него, равно смерти для кого.

.

Покраснела Нарине, И Сережа в стороне, вышли вон...

И мне вдвойне, стало стыдно, и за хама, и за бедного Харлама-ова.

Может он и есть мужик, и к такому не привык, или это норма жизни?

И у судей в афаризме, это правила им Путин, выдает, он воду мутит?

«Я тебе не помогу, за тебя я не пойду,

В подчинение мое, он не входит, ё маё.

Обращайся к президенту, у него на него рента.

Он на работу принимает, меня старшим назначает».

«Как же, так, зачем скажите, вы здесь старшим ведь сидите,

Куклавод, что существует, и вам правила диктует?»

Я 13.02.12г, в город въехали с Ростова,

И пришла я на прием, пристав мне звонил в Ростов.

Не смотря на все угрозы, предстоящие мне грозы,

Я поверила ему, подписала иски, ну?

Он воспользовавшись этим, в час арест он мне наметил,

Что товар ведь не описан, будет он весь переписан.

«Подскажите, что там суд, сколько он назначил пут».

Он ответил 1 249 000.тысяч рублей. «Но товара на полтинник»

И тут увидела в руках, всю перепись о всех коврах,

Пачка толстая была, я ее не добыла,

Он ее не дал смотреть, сказал, что надобно лететь.

Но я все же настояла, и два листа мне показал он.

Я убедилась, что ковры, но что за цифры, обвели?

Удивилась, разрыдалась, на арест, пагибель мчалась.

Я сказала, что товара, для него не будет мало.

Там товара на полтинник, он не будет, как насильник?

Он ответил, что тавар, заберет он, весь и сам.

Что с торговым сговорили, площадь всю освободили.

Специально под ковры, понимаешь, всё прошли.

Хочешь ты товар забрать, заплати аренду мать.

А аренда прозвучала, ну ни так, и не сначала,

Он аценку произвел, миллион назначил он.

Макавецкий, как дворецкий оглашал приказ он свецкий.

И так конечно мы растались, по разным берегам остались.

--------------------------------------------------------

И тут случилось еще чудо, ни когда я не забуду.

Мы пришли еще в надежде, не получить ответ как прежде.

Хотели с ним поговорить, а стало чушь ему лепить.

Я заикалась, спотыкалась, и речь не ладилась, усталость...

Волненье чувсвовала я. И не свое, а то чужое, от пристава, оно другое.

Он волнавался он бухтел, на сына косо он смотрел.

Он привязался как репей, и сына гнал почти в зашей,

Причиной гона, сдесь была, камера снимала, да...

Он твердил, что б сын мой вышел, он его конечно слышал,

Камеру убрать просил, -«Кто ты есть?» его спросил.

Сын ответил, «Я есть сын, с сабой доверенность носил».

Ну, а Томин не унялся, он за службой обращался.

Служба вся, вошла охрана, «прилетела телеграмма».

Сыну руки заломали, из кабинета провожали.

Завели в каморку к страже, и попытались сделать кражу.

Попытались обыскать, его на драку натаскать.

Закрыли в комнату без окон, и там бугай, и злой, широкий.

Он на сына, как мигера, а я визжала как сирена.

И, привлекала я народ, не понимала, за что зброд?

Забрал мальчишку, и пытал, на драку, он его толкал.

Пришлось ментов мне вызывать, проблему им рассказывать.

Уезжать нас не пускали, приказа сверху поджидали.

Второй опер в низ ушел, и там он лекцию прошел.

Как нас вести, как оформлять, и как вообще не отпускать.

Как завести на нас статью, и как оформить.

За что? Конечно не понять, и не кому не предать.

Прошло два месяца, опять, нас вызывают оправдать.

Себя и наше поведенье, как будто это сновиденье.

Следственный отдел позвал, и статью он оглашал.

319, статья, оскарбление при исполнении,

За что, когда ведь это было, у нас и камеру спросили.

И предложили показать, и стали фильм расматривать.

И с удивленьем, ну скажите, как без разрыва, обьясните.

Нас отпустили, и тогда, совсем закон не поняла,

Ведь притсав старший, не мальчишка, и это пост,

И чин, не мышка, как почему скажите мне, не завели статью в двойне.

Там целый приставский отдел, пошел в свидетели, беспредел?

И следаки крутили дело и полицейские умело,

Отправить дело то смогли, не понимаю? Обьясни?

Так получаеться, ребята, что мы содержим трудноватых,

Они не могут возбудить, закон на место водрузить.

Нарушив приставы закон, не принесли они поклон,

Их безнаказанность, повсюду, страдают люди, отовсюду.

Ведь пристав был придуман властью, а получилось все к несчастью.

Людей сгубили они горем, и касой косят их под корень.

В кого теперь верить, кого уважать, с кем дальше по жизни теперь нам шагать,

Где правда где ложь, заблудилась совсем, и в это прилюдье, о ком же теперь.

Где делись мужчины, куда делась власть, где совесть и честность, и

Чему учить деток, что им говрить, иль в правду по жизни их просто вонзить.

-------------------------------------------------------------

Я вас прошу ну помалитесь, я вас прошу не отвернитесь.

И коль, кто может нам помочь, с поста прогнать нечистых прочь,

Спасти другие души, счастье, примите в этом вы участье.

И помогите мне вернуть, веру в небо, заглянуть, далеко за облака.

И верить в доброе пока. Хочу я жить, хочу творить, хочу плохое я забыть.

Хочу любить я всех людей, хочу гордиться властью всей,

(«Северлес» ИП Селеверстова Маргарита Гаральдовна, Транспортная 15)

1) Продали квартиру всего за 2 300 000 тыс./руб. В кризис. И спустить эти деньги я не имела права. Это святое, это жилье, единственное.

2) Когда арендодатель, Маргарита, перекрыла нам вход в отдел, то установила, перед открыванием двери, шест металический, что бы нельзя было зайти, и подписали бумагу, что без нас, туда никто не войдет, обещали не нарушать договора. И нас просили без них не входить, да нам из-за разборок по земле, и попытками, что нибудь, на земле соорудить, и некогда было. Нас каждый день терзали соседи, испытавали на прочность.

3) (Маковецкий не проходил ни где, ни по каким бумагам, но участвовал во всем, в том числе имнно он, просил взятку, вместе с Мининым, крупным мужчиной, подходили к нам во время ареста, и вывоза товара, все было с таким огромным обьемом все в один день. Они в наглую при всех, просили взятку, в 1 020 000т/р, именно от Маковецкого зависело, нас не запускать посмотреть товар, который был не законно отобран, и хранился, получается у Маковецкого, не официального директора. Официальным был Минин.) Понимать что происходит, я начала очень поздно, я была в какой то коме, не верила в то что государственные служители, могут так безнаказанно проворачивать, свои гнусные делишки.

4) (Оля, банкир сбербанка, фамилию не помню,или уволили или перевели, больше ее не видела.)

5) Крупнейшая Питерская ковровая компаний.

6) Гаенко- контралирующий орган в приставском отделе, в Краснодаре.

(Титульный лист переписи товара, не было на первом листе даты, она появилась задним числом.)

Пристав описал товар в (1 020 000 тыс /руб.) а продали за 2100 000,

«Гагра» Резо)

Дата добавления: 2015-10-21