Рассказ Мой рассказ, тоже не очень новый. Написан года два назад. Если у вас хорошее настроение, вы не хотите его портить - не читайте. Взрослые тетеньки, которые читали этот рассказ, в конце

Рассказ
Мой рассказ, тоже не очень новый. Написан года два назад.
Если у вас хорошее настроение, вы не хотите его портить - не читайте. Взрослые тетеньки, которые читали этот рассказ, в конце плакали.
Нет, чернухи там нет. Но "Пионер" и "Семья и школа" отказались его печатать со словами: "Рассказ хороший, написано профессионально. Но слишком жесткая точка в конце".
А еще по этому рассказу в школе, где я работала, проводили классные часы...
Вот такая реклама:)
Но рассказ и правда... Того. Сама плачу, когда читаю его вслух.
Называется он "Силовой прием".

Ольга Златогорская
СИЛОВОЙ ПРИЕМ
Книжки бывают интересными и не очень. Наверное, совсем неинтересных книг не бывает. Может быть, кто-то добровольно читает даже классику. Хоть в это и трудно поверить.
Так рассуждал Егор, сидя в уютном кресле и задумчиво пролистывая «Героя нашего времени». Взгляд соскальзывал со страницы, начинал блуждать по комнате. На полке лежали по-настоящему интересные книги. Их яркие корешки притягивали взгляд. На столе аккуратно возвышалась стопка кассет с фильмами, которые скоро отдавать.
Ни на то, ни на другое не было времени. Фразу, что времени всегда достаточно, придумали взрослые. Им уроки учить не надо.
Хотелось побыстрее разделаться со скучной книжкой. Егор настроился дочитать главу, но часы на руке коротко пискнули. Это значило, что до тренировки осталось полчаса. Егор отложил книгу и встал. Быстро сложил спортивную одежду в пакет и позвал:
- Лешка!
Ему никто не ответил. В соседней комнате бормотал телевизор.
Егор поморщился и вышел в коридор.
Лешка сидел с ногами в кресле и ничего вокруг не замечал. Яркий экран отбрасывал на него разноцветные блики. У него было какое-то застывшее, чужое лицо. Увидев остановившийся взгляд брата, Егор схватил пульт и выключил проклятый ящик.
Лешка встрепенулся, его лицо разгладилось. Оно снова стало хитрым и капризным. Лешкиным.
- Ну, чего ты, - он жалобно захлопал глазами. – Дай, досмотрю!
Егор положил пульт на место и стальным тоном произнес:
- Это что, детская передача?
Он совершенно не представлял себе, что смотрел Лешка. Но он знал, что в это время ничего для детей в программе нет. А младший брат может смотреть все подряд. Новости, телеигры, любое кино и даже рекламу.
Врать Лешка не стал. Он опустил голову и загудел:
- Ну, лаа-а-дно… Ну, тебе что, жа-а-алко…
Как можно холоднее Егор ответил:
- Давай, заплачь.
- Вот еще, - буркнул Лешка и отвернулся.
Егор увесисто произнес:
- Только попробуй, включи.
И неторопливо отправился одеваться.
Лешка вышел в коридор:
- А ты куда?
- На тренировку.
- А не рано?
Егор натянул шапку и ответил:
- Настоящий мужчина никогда не торопится. И не ждет.
- Почему?
- Потому что приходит вовремя. Закрой дверь, я пошел.
На улице было холодно, лицо быстро онемело. Темно-синее небо нависало над головой стеклянным потолком. Снег под ногами громко скрипел. Борясь с желанием втянуть голову в плечи, Егор пошел быстрее. Очень хотелось оказаться в тепле.
Вместе с холодом одолевали заботы. Еще нужно решить алгебру, разобраться с химией и сделать перевод по английскому. И спать лечь не позже одиннадцати.
Спортшкола встретила его ярким светом, шумом и привычным запахом. Егор знал, что многие морщили нос. Мол, воняет потом, пылью и размокшей кожей перчаток. Но для Егора это запах был приятным. Родным. Здесь ему всегда было хорошо.
Быстро переодевшись, Егор вошел в зал. Остановился на пороге. Медленно и спокойно поклонился залу. Нашел глазами тренера, поклонился ему. Совершенно неважно, что тренер стоял спиной и поклона не видел. Приветствие нужно тому, кто здоровается… Шагнув в зал, Егор поклонился третий раз – всем тем, кто занимается сегодня, и почувствовал, как вдруг стало легко. Все заботы и тревоги остались там, за порогом зала.
Тренер кивнул Егору, вышел на середину.
- Становись!
Егор быстро занял свое место в строю. В нем звенело нетерпение.
Тренировка всегда начиналась с бега и упражнений. После такой «разминки» многие новички без сил падали на пол. Когда-то и Егор так же валился на мат и мог только смотреть, как старшие ребята отрабатывают приемы и удары. А потом он заставил себя встать. И, шатаясь от усталости, шел к мешку и бил в него до полного изнеможения. За ним встали еще два парня. А остальные просто однажды не пришли.
Егор бегал, прыгал, подтягивался и отжимался. Как сумасшедший носился по полосе препятствий. Футболка давно прилипла к спине, пот заливал глаза. После кувырка на матах оставался влажный след. Егор часто ловил на себе одобрительный взгляд тренера.
Когда началась отработка ударов, размеренный ход тренировки сбился. В пары вставали по росту, и партнером Егора оказался незнакомый парень. Новичком он явно не был, похоже, он перешел из другой подгуппы. Егор подержал ему «лапу», заметил, что бьет он средне. Они поменялись, Егор ударил всего три раза, и парень взвыл:
- Владимир Иванович! Я с ним не буду!
Егор растерялся, опустил руки. Тренер работал в паре с Мишкой – самым младшим бойцом. Владимир Иванович мгновенно оказался рядом:
- В чем дело?
- Я не могу ему лапу держать!
- Почему? – доброжелательно поинтересовался тренер.
- Он так бьет, что у меня рука вывихивается!
Егор презрительно ухмыльнулся. Он чувствовал, что все смотрят на него. Трудно оставаться невозмутимым, когда на тебя смотрят три десятка человек. Смотрят по-разному. Кто с интересом, кто с ухмылкой. А кто-то откровенно рад, что оказался в другой паре.
Очень хотелось сказать что-нибудь, но Егор давно запретил себе оправдываться. Будет нужно – его спросят. Тогда он ответит. Коротко и точно. Лишняя болтовня не красит мужчину.
Тренер ничего не спросил. Он невозмутимо кивнул:
- Да, проблема. У тебя слабые руки. Будем укреплять.
Парень непонимающе смотрел на него.
- Двести отжиманий. Миша, считай. Егор, работаем.
На этой тренировке Егор выложился полностью. Он и так не давал себе поблажки. А, работая в паре с тренером, очень боялся снисходительной усмешки, которой Владимир Иванович одаривал слабаков. Но тренер смотрел на него спокойно и внимательно. Как всегда последние два года.
Тренировка закончилась, и проблемы навалились с новой силой. Время поджимало. Егор выскочил на улицу. Ветер бросил в лицо ледяную крошку. Холод коварно полез в рукава, сунул щупальца за воротник. Егор зашагал быстрее, и, не снимая перчатки, выдернул из кармана мобильник:
- Серый? Химия готова? Я иду к тебе. Все, отбой.
И, сунув пакет под мышку, утопил руки в карманах. Через пять минут он уже звонил в знакомую дверь. Сергей торопливо сказал:
- Заходи быстрее, дует.
Егор захлопнул за собой дверь, в два движения разделся, аккуратно поставил под вешалку ботинки. Прошел в комнату Сергея и незаметно поморщился.
Постель не заправлена, вещи разбросаны. На столе беспорядок. Да и проветривали здесь последний раз, наверное, летом. В комнате стоит запах несвежих носков.
- Давай свою химию, - сказал Егор. Ему не терпелось убраться отсюда.
Сергей открыл тетрадь.
Егор молча сел за стол. Сдвинул кучу учебников, тетрадок, лазерных дисков и прочего барахла на край стола. Вынул из папки тетрадь и начал аккуратно списывать домашнее задание. Сергей сопел над ухом, но не сказал ни слова. Он достаточно хорошо изучил привычки своего приятеля. Только когда Егор со вздохом облегчения захлопнул тетрадь, Сергей напомнил:
- А как с алгеброй?
- Завтра принесу. Перед первым уроком спишешь.
- Я тебе химию сегодня… - заныл Сергей.
- А я тебе – завтра, - отрубил Егор и встал. – Все, пока.
Он вышел в коридор и быстро оделся. Сергей вдруг сказал:
- Слушай, а что ты химию сам не делаешь?
- У меня нет времени на глупости.
- А ты у нас самый умный? – обиделся Сергей.
- Нет, - спокойно ответил Егор. – Не самый.
- А в десятый класс ты собираешься?
- Допустим.
- И там тоже будешь списывать?
Егор прищурился:
- Я что, тебе должен докладывать?
Сергей быстро побормотал:
- Ну, я просто так спросил…
- Не надо ничего делать просто так.
Егор с трудом удержался, чтобы не щелкнуть Серегу по носу. Ссориться не хотелось. Точнее, не хотелось самому делать химию. Поэтому Егор просто кивнул, захлопнул за собой дверь и побежал вниз по лестнице, улыбаясь своим мыслям. В военное училище химию не сдают. Так зачем тратить на нее время? Его и так немного.
Повернув к своему дому, Егор поднял голову и привычно отыскал свои окна. Свет горел на кухне и в зале. Окно на кухне было ярким и желтым, а в зале еле светилось. Все понятно. Мама готовит ужин, а Лешка снова пялится в ящик. И отец, наверное, с ним… Дома вкусно пахло жареной картошкой. Егор сглотнул слюну и понял, что сейчас готов съесть что угодно. Повесив куртку, он увидел, что отцовской дубленки на вешалке нет. Странно, обычно в это время он уже дома.
Это было не очень хорошо. В этом доме ужинать без отца не садились.
Егор шагнул на кухню. Мама сидела за кухонным столом и проверяла тетради.
- Мам, папа скоро придет?
- Не знаю, - раздраженно отозвалась мама, не поднимая головы.
- Он что, не звонил?
- Нет.
Это уже вообще не лезло ни в какие ворота. Обычно отец приходил с работы как поезд – по расписанию. Если он по каким-то причинам задерживался, звонил домой или маме на мобильник.
Егор постоял, собираясь с мыслями, и задал еще один вопрос:
- А у тебя телефон включен?
- Включен, включен! Оставь меня, пожалуйста, в покое! – взорвалась мама. Лицо у нее перекосилось, стало старым и некрасивым. Егор молча развернулся и ушел к себе в комнату.
Прижавшись затылком к косяку, он закрыл глаза и приказал себе успокоиться. У мамы тяжелая работа. Она устает в своем техникуме. А сегодня еще и волнуется за папу. Все нормально, жизнь продолжается. Егор глубоко вздохнул, открыл глаза и включил свет.
На Лешкином диване валялись скомканные джинсы. Егор подумал, не привести ли Лешку в комнату за ухо, но представил, какой поднимется вой. И, аккуратно свернув, положил джинсы на шкаф. Подальше, к стенке. Пусть братец поищет. Глядишь, и отучится разбрасывать вещи.
Егор вытащил учебник и погрузился в алгебру. Тригонометрия требует внимания и сосредоточенности. На бумагу медленно ложились ровные строчки. Егор давно отучил себя царапать как попало. Даже на черновике.
Есть хотелось невыносимо, но Егор заставлял себя думать только про алгебру.
Громыхнул длинный, уверенный звонок. Егор услышал, как мама торопливо прошла по коридору, шаркая тапочками. Щелкнул замок, и мама вдруг охнула. Егор вскинул голову и услышал, как мама странным, незнакомым голосом спрашивает:
- Толя… Что с тобой?..
Егор бросил ручку и выскочил в коридор.
Отец, без куртки, без шапки, криво улыбнулся разбитыми губами:
- Успокойся, Анна. Все нормально. Дай мне телефон.
Мама все еще растерянно стояла посреди коридора. Егор метнулся в комнату, схватил трубку радиотелефона, подал отцу. Тот, не глядя, кивнул и набрал короткий номер.
- Але, милиция? На меня напали малолетние хулиганы. Нет, не скажу, что били, но взяли, что только можно… Мобильник и дубленка, денег у меня при себе почти не было…Конечно, я могу сам прийти, я не инвалид. Завтра с утра? Хорошо, спасибо.
Отец закончил разговор и протянул трубку Егору. Кряхтя, стянул ботинки. И спокойно сказал:
- Ну, пойдемте ужинать, что ли?
Мама молча ушла на кухню и загремела тарелками. Из комнаты вышел Лешка, захлопал глазами:
- Папа, что случилось?
- Дайте мне умыться, - отозвался отец. Егор поразился его выдержке.
Отец сел за стол, все смотрели на него. Егор заметил, что у мамы дрожат руки. Отец ровным тоном проговорил:
- Не надо делать такие похоронные лица. Случилась банальная вещь. Трое малолеток сняли с меня дубленку и разгрузили карманы. Мобильник, конечно, жаль. А в куртке пока старой похожу.
- А с лицом что? – дрожащим голосом спросила мама. – И почему ты говоришь – тебя не били?
- Да разве ж так бьют, - неприятно ухмыльнулся отец. - Можно сказать, дали разок.
- А ты? – не сдержался Лешка и съежился. Он знал, что отец не любит, когда дети встревают в разговоры взрослых.
Отец не рассердился. Все тем же тоном – неправдоподобно ровным и каким-то ненастоящим – он произнес:
- Я драться не стал.
Егор слушал этот разговор с нарастающим удивлением. Он даже есть не мог. И, наконец, не выдержал:
- Почему?! Троих пацанов ты мог раскидать запросто! А ты дал им обобрать себя, как…
Егор осекся и замолчал. Мама испуганно посмотрела на него. Егор видел, какое бледное у нее лицо, какие мешки под глазами. Его накрыло смешанным чувством жалости и вины. Он уткнулся в тарелку. Если отец разорется, мама точно заплачет.
Отец ответил по-прежнему спокойно:
- У одного из них был нож.
Егор молча смотрел в тарелку. Разные мысли крутились у него в голове.
- Ты думаешь, я испугался?
Егор вздрогнул и глянул на отца. Всегда неприятно, когда кто-то угадывает твои мысли.
Отец снова усмехнулся неприятной ухмылкой. Глаза у него оставались холодными.
- Дуралей. Трус за себя боится. За свою шкуру.
Отец замолчал, и на кухне повисла тяжелая тишина. Глядя на Егора в упор, отец спросил:
- Думаешь, я о себе думал? Я о вас с матерью думал. О простой такой вещи: вот налечу я пузом на нож, и подохну в сугробе. А у меня семья, детей двое. Кто их кормить будет? Э? Соображаешь?
Егор кивнул.
- Врешь, - вздохнул отец. – Ничего ты не соображаешь. Потому что не отвечаешь пока ни за кого. А настоящий мужик – это как раз тот, на ком ответственность. Кто о других думает. И последствиях своих поступков. Ешь, остынет.
…Весь вечер эта история не выходила у Егора из головы. Мешала делать алгебру, переводить английский. Егор сжимал зубы, мотал головой и даже двинул себе кулаком по лбу. Помогло, но не надолго. А тут еще Лешка шатался по комнате, хлопал дверью, гремел чем-то в своем столе. Потом остановился сбоку – у себя за спиной Егор не позволял стоять никому – и тихо спросил, оглядываясь на закрытую дверь:
- А ты на папином месте что бы сделал?
Егор ответил, не поднимая головы. Негромко, но твердо:
- Я бы дрался.
- А нож?
- Плевать.
- А если бы тебя зарезали?
Егор презрительно прищурился:
- Зато я знал бы, что не слабак.
- А сейчас не знаешь?
Егор резко развернулся к брату. Лешка испуганно отскочил и захлопал глазами. В руке у Егора хрустнул карандаш.
- Так, - сквозь зубы процедил Егор. – Ты мешаешь мне заниматься. Исчезни.
Лешка послушно исчез. А Егор снова попытался сосредоточиться. В голове крутились две фразы. Отцовский голос, усталый и презрительный, говорил: «Ничего ты не соображаешь». И тонкий Лешкин, со скрытой насмешкой: «А сейчас не знаешь?». Английские слова ускользали, перевод получался совершенно бессмысленным. Егор злился, но сделать ничего не мог. Эта беспомощность раздражала его еще больше.
Когда Лешка лег спать, отец зашел пожелать ему спокойной ночи. Егор машинально посмотрел на часы. На них можно было и не смотреть – отбой для младшего брата наступал в двадцать два ноль-ноль. Егор развернулся к отцу:
- Можно, я сегодня лягу попозже?
- С какой это стати?
- Я уроки не успел выучить.
Отец сделал удивленное лицо:
- И чем же ты был занят?
Егор опустил голову. Сказать было нечего. Произнести «за тебя беспокоился» у него просто не поворачивался язык.
- Может быть, тебе кто-то мешал?
Краем глаза Егор увидел, как Лешка испуганно сжался под одеялом. И ответил:
- Нет.
- Тогда я не понимаю, о чем мы говорим, - усмехнулся отец и вышел.
Это значило, что лечь придется ровно в одиннадцать. Егор глубоко вдохнул и закрыл глаза. Представил себе спортзал. Сейчас предстоит бой, противник – текст на английском языке. Его нужно сделать любой ценой.
Егор резко выдохнул, открыл глаза и решительно придвинул к себе учебник. И закончил в сорок минут одиннадцатого. Он уложился в график. Осталось ополоснуться, постирать спортивную одежду и белье. Можно было бросить одежду в машинку, но Егор не хотел расслабляться. Будущий офицер должен все уметь делать сам.
***
На двух незнакомых пацанов своем дворе Егор наткнулся, когда возвращался из школы. Светило солнце, ярко искрился снег. Стало по-настоящему холодно.
Мальчишки были маленькие – класса из пятого. Мороз им совершенно не мешал. Они пинали бутылку. Егор прошел бы мимо – мало ли на улице играющих пацанов? Тем более, играющих в футбол? И зимой, и летом, на любой улице полно таких футболистов. Радостно орущих и пасующих друг другу что попало – камень, ледышку, старый ботинок, консервную банку… Футбол – национальная детская игра. Только что-то чемпионат мира мы никак не выиграем.
Егор усмехнулся этим мыслям. Он не собирался вмешиваться. Еще не хватало лезть в малышовые игры. Но звук, с которым бутылка прыгала по дороге, ему не понравился. А еще она ярко блестела, разбрасывая солнечные блики. Раздумывать Егор не стал.
- Эй, вы. Ну-ка, идите сюда.
Мальчишки опасливо отскочили. Один из них, в низко натянутой вязаной шапке и купленном «на вырост» пуховике, хрипловато спросил:
- Чего надо?
- Бутылку на помойку отнесите.
Мальчишки одинаково приоткрыли рты и переглянулись. Второй, на вид более домашний – в меховой шапке, дорогой куртке по размеру – звонко засмеялся и спросил:
- Ты «с приветом»?
Егор почувствовал, что начинает заводиться. Сжал кулаки и заставил себя успокоиться. Мальчишки были не старше Лешки. Значит, объяснять им что-то бесполезно. Но попробовать все равно было нужно. И Егор сказал:
- Бутылка стеклянная. Вы ее здесь разобьете, останутся осколки. Примерзнут. А потом кто-нибудь выйдет, поскользнется и на них упадет. Знаете, как бутылочное стекло режет?
Мальчишки молчали, и Егор миролюбиво добавил:
- А если вы сами порежетесь? Или ваши родители?
- А мы не в этом дворе живем! – выпалил первый, хрипловатый и более нахальный.
Вот и поговорили. Егор вздохнул и приказал:
- Взяли бутылку, быстро. Считаю до трех.
В то, что они послушаются, он не верил. Скорее всего – скажут какую-нибудь гадость и побегут. Наивно думая, что он не догонит…
Тот, которого Егор посчитал более воспитанным, крикнул:
- Да пошел ты!.. Тебе надо, сам и неси!
И, не оглядываясь, рванул по дороге. Приятель тут же припустил за ним.
Егор, не двигаясь, молча смотрел им вслед. Еще год назад он обязательно догнал бы нахальных короедов, надавал бы им пинков и отвалял в снегу. Но теперь он понимал, что гоняться за малышами просто несолидно. Поэтому Егор пробормотал:
- Да, похоже, мне больше всех надо…
И поднял бутылку.
Мусорный контейнер был набит почти доверху. Егор аккуратно положил бутылку. И увидел на куче старых тряпок маленького желтого щенка. Он был чуть больше ладони. Щенок сжался в комочек, пытаясь сохранить тепло. Его трясло.
Егор беспомощно оглянулся. Было ясно, что щенка оставили здесь недавно. Никак не больше получаса – дольше он не выдержал бы на таком морозе. Егор машинально оглянулся снова и выругался. Искать некого. Даже если найдется хозяин собаки, он вряд ли заберет ее назад. Егор застыл, не зная, что делать. Развернуться и уйти он почему-то не мог. Щенок тихонько поскуливал. Егор даже дышать перестал. Взять собаку домой ни за что не разрешит отец.
- Эх, ты, бедняга, - тихо сказал Егор. – Если бы можно было, у меня уже давно овчарка была…
Услышав голос, щенок поднял голову и посмотрел Егору в глаза. Взгляд его был полным совершенно человеческой тоски. Так смотрит маленький ребенок, когда знает, что его обманут. Знает и все равно надеется на чудо.
Егор подавился вздохом. Он не плакал с пятого класса, а сейчас вдруг намокли глаза.
Сердито мотнув головой, Егор сгреб щенка с контейнера и прижал к груди. В конце концов, отец придет только вечером. До этого времени можно что-нибудь придумать.
Лешка был дома, но из комнаты не вышел. Егор усмехнулся. Братишка все еще дулся за фокус с джинсами. Ничего, в следующий раз будет аккуратнее.
Егор опустил щенка на пол. Беднягу все еще трясло. У него смешно разъехались лапы. Шерсть была чистой, только на ней намерзли сосульки. Щенок переступил мохнатыми лапами и чихнул. Егор засмеялся, скинул куртку и ласково спросил:
- Трескать, наверное, хочешь?
Щенок лег, подобрав лапы, и преданно уставился снизу вверх. Замер. Только хвост быстро-быстро подметал паркет.
Егор вздохнул. Нужно было срочно искать, кому отдать собаку. Но сначала ее нужно накормить и вымыть.
Мама пришла в четыре часа. И удивилась так, что уронила сумку с тетрадями.
- Егор, что это?
- Щенок, - спокойно ответил Егор. Он не хотел ссориться.
- Отец разрешил?
- Я еще не спрашивал.
Мама вскинула голову, хотела что-то сказать, и Егор торопливо добавил:
- Мам, я ищу, куда его деть. Я найду, правда.
Мама пожала плечами и отвернулась. И медленно, словно через силу, начала стягивать пальто. Егор молча ушел в комнату. Взял трубку и продолжил набирать телефонные номера.
Все разговоры были похожи друг на друга:
- Але, Сашка? Слушай, тебе собака не нужна? Ну, может в деревню… Нормальная. Нет, не породистая… А кому нужна, не знаешь? Ладно, пока…
- Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Наташу… Наташка? Тебе собака не нужна?..
К приходу отца Егор совершенно не представлял, что теперь делать. Он был готов к тяжелому разговору. Но разговора не получилось.
Отец увидел щенка, удивленно поднял брови и поинтересовался:
- Я разрешал?
- Нет. Папа, я объясню…
- Слушаю.
Егор вскинул глаза:
- Папа, он замерзал на помойке!
- Ну, так пойдем, соберем всех выброшенных собак. И котов заодно. Раз ты такой жалостливый.
- Всех не надо, - пробормотал Егор.
- Почему? – ненатурально удивился отец. – Будь последовательным. Этого щенка тебе, значит, жалко. А других – нет?
- Я других не видел.
- А увидишь – притащишь?
Егор опустил голову. Как что-то объяснить тому, кто заранее уверен в своей правоте?
Отец ждал ответа, Егор молчал. В тишине было слышно, как щенок бегает по коридору, стуча коготками по паркету.
Егор посопел и попросил:
- Папа, ну, пожалуйста. Пусть он останется хотя бы до завтра. Ну, куда я его сейчас дену?
- Отнесешь, где взял.
- Там минус двадцать семь градусов!
- Ничем не могу помочь.
Щенок подбежал, тявкнул и сделал лужу. Отец холодно произнес:
- Убирайтесь оба. С собакой домой можешь не возвращаться.
- Тогда я тоже не вернусь, - поражаясь собственной смелости, ответил Егор.
- Я тебе дам – не вернусь, - с ленивой угрозой отозвался отец. – Чтоб в десять дома был.
Егор глянул на отца, и тот вдруг усмехнулся:
- Вы сейчас смотрите совершенно одинаково. Что ты, что это чучело.
Егор перевел взгляд на щенка. Посмотрел ему в глаза. Щенок смотрел доверчиво и заискивающе. Как и положено щенку. Такой взгляд называют собачьим.
Отец молчал. Егор почувствовал, как у него горят щеки, и закрыл глаза.
- Лучше бы ты меня ударил, - тихо сказал он.
Набросил куртку, сунул щенка за пазуху. Тот доверчиво прижался к груди. Егор стиснул зубы. Слезы еще не текли, но были уже близко. Чтобы не разреветься перед отцом, Егор вбил ноги в ботинки и выскочил за дверь.
На улице было совсем темно. Ветер продувал куртку насквозь. Щенок завозился, уткнулся носом подмышку и затих.
Сначала Егор надеялся. Сходил к знакомым, полузнакомым и почти совсем незнакомым людям. Потом просто ходил по квартирам. Звонил в каждую дверь и спрашивал:
- Извините, вам не нужен щенок?
Он видел удивленные взгляды. Видел досаду: наверное, вместо него ждали кого-то другого. Но больше всего было равнодушно-усталых глаз. И одинаковые ответы:
- Нет.
- Не нужен.
- Своих хватает.
- Спасибо, у нас – кот.
Так много людей, столько светящихся окон, и никому, совершенно никому не нужен маленький желтый щенок.
А потом Егор вдруг как-то устал. Сел на ступеньку, привалился к стене и замер. Над головой светила тусклая лампочка, после уличного мороза здесь было почти тепло. Щенок тихо сопел под курткой. Иногда он высовывал черный блестящий нос, но тут же нырял обратно. Егор сидел, мысли остановились. Ощущение чего-то огромного и непоправимого сдавило его, как холод, мешая двигаться и дышать.
Хлопнула входная дверь, на лестнице затопали. Тут же над ухом раздался скрипучий голос:
- Ты чего тут? Наркотиками накололся?
Егор вздрогнул и открыл глаза. Рядом с ним стоял типичный пенсионер. В старой куртке, потрепанной шапке, обвислых штанах и обязательных валенках. Егор который раз неприятно удивился - где они берут эти бомжовые наряды? Вместе с пенсионным удостоверением их выдают, что ли?
- Чего кривишься? – по-своему понял его пенсионер. – Плохо тебе?
Егор машинально кивнул. Что-то шевельнулось у него в душе. Ну, должен же найтись хоть один человек, который сумеет понять и сможет помочь! Не бывает безвыходных положений!
Егор порывисто вдохнул. С чего начать? Просто предложить собаку? Или сперва объяснить, что ее некуда девать?
А пенсионер с неожиданной силой дернул его за воротник:
- А ну, иди-ка на улицу! А то сейчас милицию вызову, они тебя быстро куда надо определят!
Ничего не понимая, Егор поднялся и прислонился к стене. Уставился на деда.
- Иди отсюда, говорю! Ходят тут, гадят, потом убирай за ними.
Егор качнулся и закрыл глаза. Второй раз за один вечер его незаслуженно оскорбили. Правая рука дернулась, но Егор сдержался. Он накрепко усвоил бойцовскую этику: нельзя бить того, кто в три раза старше. Так же, как нельзя говорить «ты» тому, кто старше вдвое.
Дед словно почувствовал что-то. Отодвинулся и боком засеменил вверх по лестнице. Пробурчал с расстояния, которое посчитал безопасным:
- Куда только родители смотрят…
От этих простых слов Егор словно включился. Родители. Отец… О, блин, сколько времени-то?
Часы на мобильнике показывали без двадцати десять. Егор знал, что опоздать домой можно только на пять минут. Иначе снова начнется воспитательная процедура. Отец начнет говорить всякие гадости, на которые нельзя отвечать. Мама будет сидеть с бледным и некрасивым лицом…
Егор снова закрыл глаза и глубоко вдохнул. Оставить собаку замерзать он не мог.
Так что же делать? Прийти домой и сказать: «Не нужна моя собака – значит, и я не нужен»? Но отец никогда не меняет своих решений. Значит, после этих слов придется уходить.
Куда? В ночь, в мороз, без денег? Егор застонал и прижался головой к холодной стене.
Ладно, можно найти, где переночевать. А потом что? Как жить? Уйти из дома совсем? А как же мама?
Егор прислушался к себе. Где-то внутри он ощущал черту, до которой находилось то, что можно, а за ней – то, что нельзя. И сейчас он подошел к этой черте вплотную. Перешагнуть ее – значит, сломать что-то важное и настолько незыблемое, что непонятно, как жить потом.
Значит, оставалось одно-единственное решение.
…Мусора на помойке прибавилось. Егор аккуратно посадил щенка на край контейнера. Тот сразу затрясся, потянулся мордочкой к ладони. Глянул в глаза, словно спросил: «Хозяин, ты же меня не бросишь здесь одного?»
- Не брошу, - прошептал Егор.
Погладил шелковистую шерстку. Отвел ладонь к плечу. Стиснул зубы. И точным ударом перерубил щенку шейные позвонки.
Щенок дернулся и затих.
Егор стоял и смотрел, как ветер засыпает снежной крупой маленькое тельце. Горячие слезы катились по замерзшим щекам. А над ним, в звенящей от холода темноте, беспощадным ровным светом горело желтое окно.

Дата добавления: 2015-10-21