Сергей вновь взял меня за руку и прошептал:
– Я добьюсь того, чтобы неприступная крепость пала окончательно.
– Ты собрался испробовать на мне все способы охмурения?
– А у меня их нет, – рассмеялся Сергей. – Обычно девушки сами меня охмуряют.
– Не смешно. У меня нет никакого желания быть твоей случайной секс-попутчицей. Ты, наверно, забыл, что говорил мне о том, что я не в твоем вкусе.
– Я смотрю, тебя это сильно задело. Ты хочешь, чтобы я сделал тебе комплимент?
– А ты на это способен? Мне показалось, что для тебя все девушки-охотницы – волчицы, примерившие для знакомства с тобой овечью шкуру.
Сергей тут же отпустил мою руку и отвернулся к окну. А я подумала о том, что желаю, чтобы мужчины меня любили, а не просто использовали для секса. Вон как Пашка использовал каждую знакомую девушку. Никогда не мечтала стать для мужчины обычной постельной принадлежно–стью. Секс – это восхитительно, только вот хотелось, чтобы между мужчиной и женщиной было еще что-то, кроме него. Каждая из нас, отдавая себя мужчине, тешит себя надеждой на то, что сможет стать для него единственной. В принципе я никогда не была против спонтанного секса, но это только в том случае, если в отношениях есть определенность.
А еще я почему-то подумала о том, что такие мужчины, как Сергей, не женятся. По крайней мере долгое время. Зачем? У них и так все есть. Деньги, роскошь, самые красивые девушки… Не зря же поется в песне: «Жениться по любви не может ни один, ни один король…»
Увидев, что мы приехали, Сергей помог мне выйти из машины, и мы сразу, прямо в дверях, столкнулись с Ладой.
– А ты почему не спишь? – заметно удивился Сергей.
– Я переживала, что ты приедешь без Светки.
– Я же тебе пообещал.
– Я подумала, что ты не слишком трезв для того, чтобы держать свои обещания.
Не ожидая от самих себя, мы с Ладой бросились друг другу на шею и крепко обнялись.
– Я рада, что ты вернулась, – похлопала меня по плечу Лада.
– И когда вы только успели снюхаться? – удивленно спросил Сергей и вошел в дом.
Мы с Ладой взялись за руки и пошли следом. Лада взахлеб рассказала мне о том, что нашла в одном каталоге классную сумку и решила ее себе заказать. Когда мы вошли в дом, она тут же вручила мне пару красивых коробок и торжественно произнесла:
– Примерь.
– Что здесь?
– В одной коробке – потрясающей красоты платье. В другой – обалденные туфли. Я успела подглядеть, какой у тебя размер. Это мой подарок. Ты даже представить себе не можешь, как я рада, что ты вернулась.
– Я не могу принять такой дорогой подарок. – Я попыталась вернуть Ладе коробки.
– Да куда ты денешься! Давай примерь.
Через несколько минут я уже прохаживалась по комнате модельной походкой в красивом, элегант–ном платье и туфлях-лодочках. Лада восторженно хлопала в ладоши, а Сергей осматривал меня с ног до головы крайне заинтересованным взглядом. Когда все пожелали друг другу спокойной ночи и стали расходиться по своим комнатам, Сергей бесцеремонно направился следом за мной в надежде провести эту ночь вместе, но я громко хлопнула дверью прямо перед его носом и четко дала понять, что сегодня ночью между нами ничего не будет.
Глава 12
Той ночью мне снилось свидание с мужем. Я сидела в застекленной кабинке и разговаривала с Пашкой по телефону. Пашка смотрел на меня каким-то несчастным, затравленным взглядом и просил у меня прощения. В его глазах читались страх и нер–возность. Он был какой-то страшный, остриженный, чересчур нервный и даже немного агрессивный. Я сразу отметила, что Паша похудел. Я смотрела на расчесанное тело и чувствовала свою вину, ведь мотает срок он, а не я. Мне показалось, что у мужа началась чесотка: он со мной разговаривал и постоянно чесался. Я плакала и спрашивала о его язве. Он просил побольше сигарет и чая. А я жаловалась на женщин, которые принимали передачи. Они не хотели передавать таблетки от язвы, а договориться с ними было практически невозможно. Еще он попросил, чтобы я обязательно передала ему салфетки и туалетную бумагу. Он пожаловался, что с этим страшная напряженка. В ход идут газеты и журналы. Пашка сказал, что от того, что камеры не проветривают, у него на ногах появились какие-то болячки.
Во всех кабинках было безумно шумно. Кто-то кричал, а кто-то плакал. Когда Павел уходил, я схватилась за сердце и зарыдала. Он обернулся, и я не могла забыть этого взгляда… Он попытался мне улыбнуться, но эта улыбка была такой неестественной и вымученной, словно он возвращался не в камеру, а шел прямо на эшафот.
Я проснулась от звонка мобильного телефона, потерла глаза и дотянулась до трубки. На экране высветился незнакомый мне номер. Первые секунды я не могла поверить в происходящее: на том конце провода послышался голос Пашки.
– Паша, ты???
– Я, любимая!
– Как же так…
– Света, жена моя, я не пойму, что случилось. Жорж пропал, – взволнованно заговорил Пашка. – Следователь предлагает мне своего адвоката, но зачем мне ментовской адвокат? Все, чем он может мне помочь, так это засадить меня по полной программе. Ты же понимаешь, что без толкового и грамотного адвоката мне не выкарабкаться. Срочно найди Жоржа. На счету не просто каждый день, а каждая минута. Его телефон недоступен. Он обещал освободить меня как можно быстрее. Куда он подевался, черт бы его побрал?! Когда выйду на волю, я с ним разберусь и покажу кузькину мать! Я ему, лоботрясу, устрою. Я лишу его адвокатской деятельности!
– Паша, откуда у тебя телефон? – На минуту я потеряла дар речи.
– У ребят взял позвонить.
– А что, у вас там есть телефоны?
– Кое у кого есть.
– И с них можно звонить?
– Света, здесь вообще не существует слова «можно». Здесь есть только слово «нельзя». Телефоны запрещены, но кое для кого тут нет ничего невозможного. Я воспользовался чужим телефоном по той причине, что у меня нет другого выхода. Мне начинает казаться, что меня никто не собирается отсюда вытаскивать. Светлана, срочно найди Жоржа или нового адвоката. Ты уже дала деньги жене сбитого мужика? Ты должна ее подкупить. Тебе уже давно следовало это сделать. От денег никто не отказывается. Если она не берет деньги, значит, нужно увеличить сумму. Светуль, ну не мне же тебя учить.
– Я ее уже подкупила, – ледяным голосом ответила я. – Она на моей стороне.
– Хоть на этом спасибо. Если она на твоей стороне, значит, и на моей тоже. Света, срочно вытащи меня отсюда. Сними все деньги со счета и дай следакам сколько потребуется. Конечно, этим должен заниматься адвокат. Это его прямая обязанность. Поэтому ищи Жоржа или другого адвоката. Деньги – дело наживное. И собери мне передачу. Передай побольше «чифа».
– Чего?
– Чая.
– Ты же не любишь чай!
– Здесь меняются все привычки. Пойми, «чиф» ценится среди заключенных. От него ловишь кайф. Я уже подсел на «чиф». Тут не пьет его только тот, у кого слабое сердце. Многие отсюда возвращаются на волю и по-прежнему пьют «чиф». Это же заменитель алкоголя. Конечно, на свободе можно купить водки или виски, но многие после тюрьмы все равно пьют «чиф». Так что, Светуля, «чифа» положи побольше. Без него у меня начинаются сильные головные боли. «Чиф» тут готовят по-особенному. Он должен настояться и загустеть, как кисель. От него хоть мозги немного мутнеют и окружающая тебя действительность кажется не такой удручающей. Некоторые для усиления эффекта предварительно глотают таблетки димедрола. Ты даже представить себе не можешь, как они от этого счастливы.
– Это же такая гадость…
– Светуля, но ведь чем-то надо разнообразить тюремную жизнь.
– Что ж, ты теперь всю жизнь «чиф» пить будешь?
– Когда выйду на свободу, буду соскакивать с него постепенно.
– От него зубы черные, как смола. Ты же зубы все потеряешь.
– Тут есть свои способы отбеливания. Ребята берут таблетки активированного угля, дробят и полученным порошком чистят зубы. Это не за–прещено.
– И что, помогает?
– Еще как!
– Так зубы не только чернеют, они же крошатся и разваливаются.
– Светуля, это уже мелочи жизни и издержки отсидки. Положи еще майки, трусы и носки. Только купи новые. Ношеные могут не принять. Тетки, принимающие пакеты, слишком ушлые. Вес передачи не должен превышать восьми килограммов.
– Как твоя язва? – задала я вопрос дрогнувшим голосом. – У вас там есть врач?
– На больничку посылают только в очень тяжелом состоянии. Тут не приходится ждать сочувствия от тюремного персонала. Тут есть фельд–шер, или, как его здесь называют, лепила. Знаешь, в СИЗО даже желудок начинает воспринимать омерзительную пищу, от одного вида которой уже может стошнить. Получается, что человеческий организм ко всему привыкает. Даже к тому, к чему на первый взгляд привыкнуть просто невозможно. Тут нет такого понятия, как «вкусно» или «невкусно». Тут есть такое понятие, как «надо», чтобы организм не съел сам себя. Когда я в первый раз увидел тюремную пищу, у меня появилось сильнейшее желание отдать ее на экспертизу и узнать, из чего она состоит и можно ли ее допускать к употреблению. Крайне неприятно видеть, как мои сокамерники находят в баланде осколки стекла, мусор или крысиный хвост.
– О боже, – поморщилась я.
– А что ты думала – тут и такое встречается. Да и вода здесь практически непригодна для питья. Страшно представить, по каким трубам она протекала, прежде чем сюда попасть. Она мутная, окрашена в рыжий цвет. Прямо не вода, а какая-то непонятная слизь. Основным развлечением в камере являются шашки и кости, сделанные из хлебного мякиша. – Пашка тяжело вздохнул и добавил: – Света, ты должна сделать все возможное и меня отсюда вытащить. Ты слышишь?
– Слышу, – глухо ответила я.
– Вся надежда только на тебя. В тот день, когда ты сидела за рулем, была плохая видимость и шел сильный дождь, ты сказала мне о том, что нуждаешься в моей помощи. Я бросился тебе на помощь, не раздумывая ни минуты, я сел за тебя. Теперь в твоей помощи нуждаюсь я. – Паша напомнил мне, что же произошло на самом деле, в надежде, что у меня проснется совесть и я приступлю к решительным действиям. – Пойми, сидя здесь, я ничего не могу изменить. Я знаю, что тебе сейчас тоже несладко, но мы ведь любим друг друга. Это главное. Ты же моя жена, единственная и неповторимая на всю жизнь. Женам других заключенных сейчас тоже очень сложно. Они крутятся как могут, работают на трех работах, чтобы были деньги на передачи, стоят в диких очередях, приезжают издалека, унижаются перед администрацией, выслушивают различные оскорбления. Любимая, потерпи. Скоро этот кошмар закончится. Мне здесь тоже нелегко. Я и представить себе не мог, что буду запертым в четырех стенах. Я здесь целыми днями нахожусь под психологическим и физическим давлением. Следак постоянно путает показания, и, как назло, Жорж куда-то пропал. Но меня бережет твоя любовь. Она мне помогает. Мы же с тобой близкие люди. Срочно разыщи Жоржа или найди другого хорошего адвоката. Заплати кому надо, но вытащи меня отсюда как можно быстрее. – В Пашкином голосе слышалось отчаяние.
Я не могла не отметить, что Пашкин голос стал каким-то чужим и не таким, как раньше. В его речи появился блатной жаргон, которого раньше никогда не было. Он говорил на одной ноте, без повышения или понижения интонации.
– Ну а как тебе там вообще? – только и смогла сказать я.
Я понимала, что это глупый вопрос: не может же Пашка ответить, что ему все очень нравится и он с удовольствием проведет здесь время еще.
– Свет, мне здесь нелегко, – признался Пашка. – Я стараюсь поменьше говорить и побольше слушать. Когда меньше говоришь, то не попадешь впросак. Тут я научился быть сдержанным в общении и следить за своим базаром. Тут я всегда начеку и стараюсь избегать любой враждебности и конфликтов. Не лезу никому в душу и не открываю свою. Я сразу дал себе установку не бояться своих сокамерников. Страх не дает ничего хорошего и вызывает нервное напряжение. Я сразу просек, что ничего нельзя поднимать с пола, особенно если что-то упало рядом с «дальняком». Я научился спать и видеть. Излишняя осторожность тут никогда не помешает. Главное, сохранить свою психику в порядке. Тут всё и все испытывают меня на прочность. Я знаю, что кто оступился в местах лишения свободы, уже не сможет подняться на воле. Знаешь, тут мы все гораздо сильнее, чем о себе думаем. Главное, прислушиваться к голосу здравого смысла и не поддаваться эмоциям. – Пашка сделал паузу и грустно добавил: – Свет, я вынужден отдать телефон. Сама понимаешь, время – деньги. Я только хочу сказать тебе о том, что я очень сильно тебя люблю. Знаешь, я тут о многом думал. Многое переосмыслил. Когда я вернусь, давай подумаем о ребенке.
– О ком? – Я стала жадно глотать ртом воздух.
– О ребенке, любимая. Я хочу, чтобы ты родила мне очаровательную девочку. Такую же очаровательную, как ты сама. Люблю тебя. Все, родная, больше не могу говорить. Ты самое дорогое, что у меня есть. Отныне моя жизнь в твоих руках, и мое возвращение напрямую зависит от тебя.
Когда Паша повесил трубку, я уткнулась в подушку и прослезилась. Я хотела сказать своему мужу, что между нами все кончено. Очень хотела… Но у меня не хватило силы духа. Мне так хотелось ему сказать, чтобы он обратился за помощью к какой-нибудь Кристине, а может быть, к Тане, Лене, Веронике. Что у меня нет никаких сил и, самое главное, желания вытаскивать его из тюрьмы. Как же мне хотелось ему сказать, что все, что я сейчас к нему испытываю, – это ненависть, что тюремная камера послана ему свыше хотя бы для того, чтобы он хорошенько подумал, что больше так продолжаться не может и нужно остановиться.
Про таких, как Пашка, говорят: «Горбатого могила исправит». Не знаю, как там насчет могилы, но, может быть, его все же исправит тюрьма. По крайней мере сейчас его голова занята не мыслями о том, какую трахнуть сегодня бабу, а тем, как выжить в таких условиях. Пройдет время, и надежда на возвращение в Пашкином сердце будет все слабее и слабее, а со временем и вовсе угаснет. Мне бы очень хотелось, чтобы изоляция от мира перевернула его представления о семейных ценностях.
Я тысячу раз слышала о том, что измену можно простить, надо закрыть на нее глаза и жить с любимым человеком дальше, делая вид, что ничего не произошло и ничего страшного не случилось. Но это не про меня. Я считаю, что измена не может возникнуть из-за каких-то обстоятельств и ей не может быть оправданий. Когда в личной жизни полный порядок, то в изменах нет необходимости. Я считаю, что отношения между мужчиной и женщиной должны быть такими, чтобы чувствовалась твердая почва под ногами, а если твердая почва превратилась в болото, то грош цена таким отношениям. Я не хочу рассуждать о том, что все мужчины полигамны, и ругать мужскую физиологию, потому что я твердо уверена в том, что любой человек в состоянии контролировать свои инстинкты. Если мужчина хоть раз изменил, то он на этом не остановится. Измена обязательно повторится. Да и рассуждать об изменах в отношении моего мужа крайне неуместно. Это не единичный случай. Это даже не измены. Это настоящая патология, а мой муж – сексуальный маньяк, и этим все сказано. Я даже не знаю, лечатся ли подобные отклонения. Скорее всего нет.
Возможно, в глубине души он считает, что он меня любит, ведь сел же он за меня, но такая любовь мне не нужна. Конечно, где он найдет еще такую дуру, которая ничего не видит, ничего не слышит и думает, что все хорошо. К ней можно приходить пьяным, уставшим, измотанным после очередного секса, а она будет мерить давление, переживать и говорить о том, что нужно меньше работать…
Я испытываю к себе чувство жалости. Это унизительное и крайне неприятное чувство. Я чувствую себя обманутой, несчастной и даже глупой. Как мой муж такое долгое время мог водить меня за нос? Почему я ни о чем не догадывалась и ничего не подозревала? Как такое возможно???
Я знаю, что пройдет время и я смогу спрятать эти воспоминания в самый дальний угол своей души. Нужно просто набраться сил, терпения и все пережить. Это очередное жизненное испытание, и я должна выйти из него с высоко поднятой головой. Я знаю, что душа развивается и крепнет в испытаниях и страданиях. Все плохое пройдет. Я смогу держаться достойно! У меня все получится. И это будет еще один повод для самоуважения. Я за чистоту отношений. Мне не нужна ложь. Каждый из нас волен поступать так, как ему вздумается. Паша сделал свой выбор. Каждый решает сам за себя и сам для себя. Я верю, что у меня еще есть возможность стать женщиной, от которой никогда не уйдет мужчина.
Теперь все будет совсем по-другому. Я буду больше уделять времени себе, потому что я слишком много времени уделяла любимому мужчине и в результате осталась ни с чем. Оказалось, что это просто потерянное время, хотя теперь я приобрела житейский опыт, который сделал меня сильнее. Многие женщины прощают измены, но я не могла себя отнести к их числу. Да и можно ли простить тот факт, что твой муж болен и он сексуальный маньяк?! Я решила сознательно отказаться от любимого мужчины ради его же блага, потому что я понимала, что если мы останемся вместе, то я буду постоянно вспоминать все его многочисленные измены, ждать новых, в каждом его слове искать подвох и чувствовать неуважение по отношению к себе, словно я наступила на свое собственное достоинство.
Судьба сама оградила меня от этого человека и отвела его в сторону. Я сильная! Я переболею, перестрадаю и приду к выводу, что это был не мой человек, потому что мой никогда бы не поступил подобным образом. Все пройдет само собой. Время лечит, и чем больше времени будет проходить, тем лучше я буду себя чувствовать и мои воспоминания уже не будут приносить такой боли. Пройдет время, и останется только легкая грусть. Пусть Пашка идет своей дорогой, а я должна пойти своей, и желательно – с высоко поднятой головой. Жизнь – это улица с односторонним движением, и я должна ехать только вперед, не тормозить и не оборачиваться назад. Одной любви совсем недостаточно для того, чтобы изменить хронически неверного мужчину. Его уже вряд ли что-то изменит. Если только тюрьма…
Глава 13
Буквально минут через пять вновь раздался звонок, и на том конце провода послышался взволнованный голос Пашкиного брата:
– Привет! Тебе Пашка звонил?
– Звонил.
– И мне тоже только что позвонил. Я когда его голос услышал, своим ушам не поверил. Он у кого-то из ребят трубку взял. Я слышал, что там кое у кого телефоны есть, только звонят в основном после отбоя. Так намного безопаснее, но Пашка не выдержал и изловчился прямо с утра позвонить. Если ему даже кто-то из авторитетных сокамерников телефон дал, чтобы позвонить своим близким, значит, он сам в авторитете. Не каждому дадут. Уважуха!
Я слушала Макара и уже заранее знала все, о чем он скажет. Сейчас он начнет выяснять, где Жорж, и говорить мне о том, что моего мужа нужно срочно вытаскивать. Опять та же самая песня, которую только что проникновенно исполнил мой супруг, делая ставку на жалость, сочувствие, совесть и чувство долга.
– Света, я к тебе сейчас приеду, – неожиданно сказал мне Макар и заставил мое сердце биться с такой учащенной скоростью, что мне показалось, что оно в любой момент может вырваться наружу.
– Зачем? – только и смогла сказать я.
– Как это зачем? Пашку срочно вытаскивать надо. Я по голосу слышу, что ему совсем тяжко. Кому там легко… Твой муж держится на последнем дыхании.
– А где мы его вытаскивать будем? У меня на квартире?
– Как это? – не понял меня Макар.
– Зачем ты хочешь приехать?
– Как это зачем? Хватит сидеть сложа руки. Пора действовать. Нужно срочно искать Жоржа. У него мобильный отключен, к домашнему он не подходит. Я звонил ему на рабочий в контору…
При этих словах у меня почему-то потемнело в глазах.
– И что сказали на работе? – ледяным голосом задала я вопрос.
– На работе сказали, что он уже пару дней там вообще не появляется. Не звонил, никого ни о чем не предупреждал. Слушай, что мы с тобой все по телефону да по телефону… Я к тебе сейчас приеду, и мы подумаем, как действовать дальше. Если мы не найдем Жоржа, то наймем нового адвоката. Затем поедем к вдове сбитого мужика и попытаемся договориться с ней.
– О чем?
– Свет, ну как о чем?! Деньгами ее задобрим. Тут только один разговор. Второго варианта не дано. Мы должны с тобой общими усилиями как можно быстрее Пашку вытащить. Вся надежда была на Жоржа, но совершенно непонятно, куда он пропал. В общем, что мы с тобой по телефону говорим, я уже к тебе выезжаю.
– Я не дома.
– Как не дома? – Макар не мог скрыть своего удивления.
– А что ты так удивляешься? Я, по-твоему, долж–на безвылазно сидеть дома и чувствовать себя точно так же, как Пашка в камере?
– Сегодня же воскресенье. Время – одинна–дцать утра. Я же знаю, что вы всегда с Пашкой в выходные поспать любили чуть ли не до двенадцати.
– Макар, я не дома, – повторила я все так же холодно. – Если ты ко мне приедешь, ты меня не застанешь. Поэтому лучше не экспериментируй.
– Ты дома не ночевала, что ли?
– Нет.
– А где же ты ночевала? – учинил мне допрос Макар.
– Я заночевала за городом у подруги.
– Что-то я не знаю у тебя никакой подруги за городом, да еще настолько близкой, чтобы ты могла у нее заночевать.
– Ты не можешь знать обо мне все.
– Свет, а ты, случайно, Пашку не бросила?
Я промолчала.
– Я понял твой ответ. – Макар тяжело задышал в трубку. – Сука ты после этого.
– Меня не интересует твое мнение обо мне и никогда не интересовало. И вообще, моя жизнь не нуждается в чьем-то одобрении. Заруби себе это на носу.
– Послушай, давай его из тюрьмы вытащим, а затем хоть трава не расти. Хотите – расходитесь, хотите – сходитесь. Надеюсь, ты ему об этом не сказала? Ему сейчас и так тяжело. Я не знаю, что там между вами произошло, но это твоя прямая обязанность – носить Пашке передачи и вытаскивать его оттуда.
– Кто ж меня так обязал-то?
– Чувство долга, ты ведь законная жена. Пойми, тяжело выжить тому, кому не приходит подогрев с воли. Если ты собралась своим отношением проучить своего супруга, то ты должна четко понять, что колония – это место не для перевоспитания, а для наказания. А наказывать твоего Пашку не за что. Тогда произошел просто несчастный случай. Ну невозможно перевоспитать Павла в местах лишения свободы! Еще немного – и он начнет постоянно употреблять «чиф», глотать колеса, закрутит пальцы и заговорит по-блатному. Они же ведь там все говорят на жаргоне. – Макар немного помолчал и продолжил: – Свет, я понимаю, что тебе сейчас тоже нелегко. Я не скажу Пашке о том, что в его отсутствие ты ночевала за городом у какой-то мифической подруги. Это ваши отношения, и я не хочу в них лезть.
– Можешь рассказать.
– Для нас важно собраться с силами и вытащить близкого нам обоим человека, – не обратил внимания на мои слова брат мужа. – Мы не должны дать ему пропасть. Я же чувствую своего брата. У меня с ним незримая связь. Он не спит сутками, ходит по камере, много думает и психует. Да и менты еще любят попугать и покричать: «Расстреляем!!!» Это же все так пагубно действует на психику. Пашка старается не сломаться, не поддаваться на провокации и не допустить каких-либо действий, которые могут повредить ему в дальнейшем. Он знает, что любое сказанное им слово может быть направлено против него самого. Там же все так построено, чтобы человек сник и сломался. Ты же сама переживала за его язву. Да Пашка в тюрьме просто сгниет с этой проклятой язвой. Ему на воле с ней было несладко, а там она не может не обостриться. В тюрьме же баланду готовят из залежалых, давно просроченных и полусгнивших продуктов, а Пашке нужна диета. Такую еду дай собакам, они и то есть не будут. А ведь собаки ничем не брезгуют. Там не только желудок, но и печень и другие органы из строя выходят достаточно быстро. Единственное, что его согревает, так это твоя любовь. По крайней мере он так думает, и не нужно убеждать его в обратном. Это сразу окончательно его сломает. Многие говорят о том, что тюрьма учит жизни и правильным понятиям. Некоторые слишком громко называют ее школой жизни. Мол, арестованный ее проходит и возвращается на волю уже совсем другим человеком. Но мы с тобой оба не хотим, чтобы возвращался другой человек. Нам нужен наш прежний Пашка, любящий муж и самый классный на свете брат. Пойми, он сейчас не в состоянии не только защитить свои интересы, но и свое достоинство. Мы же знаем, как ему там сейчас на самом деле. Быть может, его бьют и временами держат в холодной камере. Возможно, он плачет и мучается по ночам. В тюрьме все только и норовят друг друга подставить. Особенно новеньких. Людям там нечем заняться, вот они и развлекаются. Мы должны вытащить Пашку любой ценой. Если ты сейчас, в самый трудный и тяжелый момент, откажешься от своего мужа, ты его уничтожишь и физически, и морально. Ты просто похоронишь его заживо. Тобой руководят исключительно эмоции. Ты должна их откинуть и научиться правильно оценивать ситуацию. Свет, я уверен, что у тебя сейчас просто депрессивное состояние. Оно пройдет, – пытался хоть как-то достучаться до меня Макар. – Не погружайся в свои страдания. Я хочу, чтобы к тебе вернулся разум.
– Я оставила разум в той жизни, где мы были счастливы с Пашкой, – устало ответила я.
– Это неправда. Я всегда ценил тебя за твой разум и твою силу воли. Это самые ценные в тебе качества. Ты никогда не была жертвой страстей и обстоятельств. Света, ты должна опомниться, взять себя в руки и вытащить Пашку. Он же тебя любит.
– Любит ли?
– А ты сомневаешься?
– Уж больно жестокая у него любовь. Я не хочу думать о Паше.
– Но почему?!
– Потому что я хочу подать на развод. У него есть куча баб. Вот пусть они о нем и думают. Ты можешь взять его мобильный, выписать оттуда все телефоны его многочисленных баб и собрать с них со всех деньги на Пашкино освобождение. Вот увидишь, получится приличная сумма.
– Даже если предположить, что у Пашки кто-то и был и, возможно, ты что-то узнала не совсем приятное, сейчас не время выяснять отношения. Не тот момент! Я хорошо знаю своего брата. Он отличный семьянин, и я уверен, что его просто оговорили. Света, сейчас у тебя может появиться масса недоброжелателей и злых языков. Ты не должна никого слушать. Нам необходимо вытащить Павла, а уж потом вы можете выяснять свои отношения столько, сколько посчитаете нужным. Все, что от нас требуется, так это подкупить сотрудников правоохранительных органов и доказать абсурдность обвинения. Вместе мы сила, и мы сможем сделать так, чтобы все обвинения рассыпались как карточный домик. Пойми, Паша не из тех, кто может смириться со своей судьбой. И пусть он сейчас в таком состоянии мало кому нужен, но он необходим тем, с кем связан кровными узами. Другие жены способны пожертвовать собой ради благополучия тех, кто сидит за решеткой. Они не задумываются даже о цене собственной жизни. Любому осужденному важно знать, что на воле за него борются, его любят и ждут. Они ждут возвращения тех, кто думал о них каждую минуту и чей организм нуждается в капитальном ремонте.
– Макар, я не хочу больше это слушать. – Я попыталась прервать этот бессмысленный разговор.
– Как же так, Света?! – В голосе Макара послышалось отчаяние.
– Я подаю на развод и больше ничего не желаю знать об этом человеке. Он мне больше не муж. – Мой голос стал достаточно резким, и в нем послышался вызов. – Но он по-прежнему твой брат. Если у тебя есть желание, то вытаскивай его сам. Хочешь – подключай его баб. Хочешь – делай это в одиночку.
– Сука, – прохрипел в трубку Макар. – Какая же ты сука. Ты никогда мне не нравилась. Как только ты познакомилась с моим братом, я отговаривал его на тебе жениться. Уж больно ты мутная.
– Я же ясно сказала тебе о том, что меня не интересует твое мнение. Оставь его при себе и при всей вашей семейке.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |