— Луиза, иди домой, замерзнешь.
На Рождество она поехала в Ливингстон. Элисон Нидлер выставила дом в Тринити на продажу и искала другой.
— Наверняка уйдет за гроши, — сказала она. — Кто захочет жить в доме, где убили троих?
— Ну, не знаю, — ответила Луиза. — В Эдинбурге рынок недвижимости довольно жесткий.
Она приволокла елку неделю назад: было понятно, что Элисон для такого не в настроении. И притащила подарков, игрушек детям, пластиковых, шумных и ярких, — никакого вкуса, никакой образовательной пользы, она сама когда-то была ребенком, она знала, что им нравится.
Сегодня она привезла то, что полагается на Рождество, — орехи, японские мандарины, финики, всякие штуки, которые никто никогда не ест. Бутылку виски, бутылку водки.
— Водка, — сказала Элисон. — О мой возлюбленный напиток. — Временами из нее проглядывала другая Элисон, та, что была до Дэвида Нидлера. Она принесла из кухни два стакана и сказала: — Вы-то, наверное, виски пьете?
Луиза накрыла стакан ладонью:
— Нет-нет, не беспокойтесь, я какой-нибудь апельсиновый сок выпью.
Элисон вопросительно воздела бровь и спросила:
— Потому что вы беременны? — А Луиза расхохоталась и ответила:
— Господи, вы кто — ведьма? Нет, потому что я за рулем. Что? Что вы так смотрите? Честное-пречестное, Богом клянусь и могилой своей матери, я не беременна. — Но елки-палки.
Дверь в сердце приотворилась, и ее не запрешь, как ни толкай. А она толкала как могла, даже в клинику записалась, но порой, когда что-нибудь открывается, больше не закроешь. Не все ящики остаются на замке.
Она уйдет от Патрика в канун Нового года — тогда они оба начнут год с чистого листа. Новая метла, новый рассвет. Давай, Луиза, выкатывай свои клише. Не в Рождество — это будет жестоко, его предыдущая жена ушла в Рождество, хоть и не по своей воле. Каждое его Рождество будет замарано воспоминанием о другой жене, которая его бросила. Он найдет себе новую. Он хорош в браке (она прямо видела, как он будет смеяться, говоря следующей: «Богатый опыт»). Он хороший человек — жаль, что она такая дурная.
Важнее всего любовь. Так сказала ей на прощанье Джоанна Траппер — после третьего, и последнего допроса. Третьей, и последней попытки ее допросить. Эта женщина неколебима, как мраморная статуя.
— И вы где-то бродили три ночи? Вы утверждаете, что не помните ничего? Где спали, что ели? Ни машины, ни денег. Я не понимаю, доктор Траппер.
— Я тоже не понимаю, старший инспектор. Зовите меня Джо.
Наверное, можно было надавить, поискать улики. Например, одежда, в которой доктор Траппер ушла из дому, черный костюм — где он? А «приус», стоявший на улице, свежевымытый, ни малейших следов улик? На любой вопрос Джоанна Траппер пожимала плечами и говорила, что не помнит. Ее не сломаешь. И Нила Траппера тоже. От истории про Андерсона и вымогательства он отрекся.
Наверное, если по-настоящему захотеть, ее можно сломать. Ткнуть носом в два трупа, найденные в сгоревшем доме в Пеникуке, — две недели прошло, а личности до сих пор под вопросом. Одного в конце концов опознали по зубам — морпех, ушел на гражданку десять лет назад, чем занимался — никто не знает. Второй вообще загадка. Ни следа ножа, который прикончил мужика с раздавленным горлом, ни следа того предмета, что вонзился другому мужику в мозг через глазницу. Пожар уничтожил все отпечатки пальцев.
— Похоже, профессионалы работали, — сказал детектив-инспектор, курирующий дело, на совещании Группы управления и координации.
Ни тени подозрения, что это как-то связано с Джоанной Траппер. Исчезла — появилась. Все, точка. Андерсон весь в белом, а мистер Траппер, напротив, обвиняется в умышленном разжигании огня с целью предъявить ложную страховую претензию.
Несколько дней все только и говорили о смерти Маркуса. «Героический полицейский» и так далее. Его мать отключила систему жизнеобеспечения через неделю, и похороны были как раз перед Рождеством.
— Да мне все равно, — сказала она. — Как ни крути, Рождества больше не будет.
Назавтра после похорон в три часа ночи она прыгнула с Северного моста. Дайте и ей медаль.
А вот историю с Декером Луиза никак не могла переварить.
— Вы ездили к Декеру в тюрьму, — сказала она Джоанне Траппер. — Зачем? Что вы ему говорили?
— Да толком ничего, — ответила та. — Всякое разное, сами понимаете.
— Нет, не понимаю, — сказала Луиза.
Джоанна Траппер украшала елку, развешивала дешевые стеклянные игрушки, точно драгоценности.
— Он очень раскаивался. Он в тюрьме обратился к религии, — сказала она, вертя в руке белого ангела, уготованного на верхушку.
— Он перешел в католичество, — сказала Луиза. — И покончил с собой. Он же должен был знать, что для католика это вечное проклятие.
— Может, он решил, что это уместное для него наказание, — сказала Джоанна Траппер, взбираясь на стремянку, чтобы приладить ангела.
— Вы умеете стрелять, — заметила Луиза, придерживая стремянку.
— Умею. Но я не стреляла.
Не стреляла, подумала Луиза, но как-то убедила его выстрелить.
— Я хотела, чтобы он понял, что́ сделал, — потому и поехала к нему, — сказала Джоанна Траппер, сажая ангела на елочную маковку. — Чтобы он знал: он беспричинно украл у людей их жизнь. Может, он увидел меня, взрослую, с ребенком, и до него дошло, и он представил, какими были бы Джессика и Джозеф.
Разумное объяснение, подумала Луиза. Очень рационально. Достойно врача. Но кто знает, что еще нашептала она ему через стол для посетителей?
Она взяла с собой детку. Добро и зло ее жизни — в одной комнате, и зло побеждено. Если Луизе придется туго, если темной ночью ее загонят в темный тупик и некуда будет бежать, пусть на ее стороне сражается Джоанна Траппер. Уж лучше пусть сражается за Луизу, чем против.
Обрадовалась доктор Траппер, когда Декер вышиб себе мозги? Луиза не обрадовалась, когда застрелился Дэвид Нидлер. Слишком простой выход — Шипмен,[162] Уэст, Томас Гамильтон[163] — до последней минуты они контролировали все, даже свою смерть. Лучше бы Нидлер встал перед расстрельным взводом и познал тот миг, когда уже совершенно ясно, что он тоже побежден.
Джоанна Траппер слезла со стремянки и включила гирлянду.
— Ну вот, — сказала она. — Красота, правда, старший инспектор?
— Зовите меня Луиза.
— Будем здоровы, — сказала Луиза, поднимая стакан апельсинового сока, и Элисон ответила:
— Будем здоровы.
— Мне на Рождество подарили щеночка, — сказала она детям Элисон Нидлер. — Когда чуточку подрастет, я его в гости привезу.
— А как вы его назовете? — спросил Камерон.
— Джексон, — сказала Луиза.
— Странное какое-то имя, не собачье, — сказала Симона.
— Да уж, — ответила Луиза. — Я понимаю.
Ах, солнечный восход, олений бег по лесу
— Веселого Рождества, — сказала доктор Траппер, подняв кружку.
Рождественское утро они встретили кофе, мясными пирогами и коньячным маслом («Да боже мой, почему нет?» — сказала доктор Траппер). Детка ел овсянку и вареное яйцо. Потом они открыли подарки под елкой. Детке досталась собака на колесиках, которая немного походила на лабрадора, — впрочем, оберточная бумага детку заинтересовала больше. Сейди, настоящая собака, получила красивый ошейник и новый мячик, который прыгал до потолка. Реджи расплакалась, потому что доктор Траппер подарила ей «Пауэрбук», совсем новый, который никто не отнимет, а Реджи ей купила только бархатный шарф. Правда, красивый, из «Дженнерса», — Реджи выскребла на него остатки денег.
Джексон Броуди всучил ей чек на сумму гораздо большую, чем одолжил, хоть она и твердила: «Нет-нет, это совершенно лишнее», но когда она пошла в банк перевести эти деньги себе на счет, в банке сказали, что надо «обратиться к чекодателю», а это значит, объяснил мистер Хуссейн, что запрос вернулся и у Джексона Броуди нету никаких денег, хоть он и говорил, что богат. Это доказывает, что даже если тебе кажется, будто знаешь человека, он может оказаться кем-то совсем другим. Джексон Броуди все равно принадлежал Реджи, только Реджи уже не знала, нужен ли он ей.
Она сейчас жила здесь, «пока не найдешь другого жилья, — сказала доктор Траппер, — но ты, конечно, можешь остаться насовсем, если хочешь. Хорошо ведь будет?»
О том, что случилось, они особо не говорили. Есть вещи, о которых лучше не вспоминать. Не говорили, например, о том, в чьей крови были доктор Траппер и детка. Джексон не пустил Реджи в дом (И думать не смей), и Реджи не знала, что там было и что с ними случилось. Явно что-то плохое. Необратимое.
Потом Реджи, конечно, прочла в «Ивнинг ньюс», что в сгоревшем доме нашли двух неопознанных мужчин и что все это большая загадка, и ей пришло в голову, что человека, который готов на все, только бы защитить своего ребенка, полиция наверняка заподозрит в убийствах, но полиция ничего не заподозрила. И сколько бы раз доктора Траппер ни допрашивали, она неизменно отвечала, что пошла прогуляться и с ней приключилась какая-то амнезия. Чокнутый бред, но им пришлось поверить — деваться-то некуда.
— А ты как думаешь, Реджи, что произошло? — спросила старший инспектор Монро, и Реджи ответила:
— Я, честное слово, не знаю. — Что было правдой, только правдой и ничем, кроме правды.
Доктор Траппер не снимала шарф все Рождество — сказала, что красивее шарфа у нее в жизни не бывало. Они пили шампанское, ели жареного гуся и рождественский пудинг, а детке дали розовое мороженое, и он уснул у Реджи на коленях, когда они смотрели «Рождественский гимн Маппетов», и в целом это было лучшее Рождество в жизни Реджи, а если б с ними была мамуля, оно было бы идеально.
Мисс Макдональд похоронили перед самым праздником. На похороны пришли сержант Уайзмен и полицейский-азиат, хотя, вообще-то, они вовсе не обязаны. Служба была обычная, христианская, потому что ненормальная религия мисс Макдональд не учитывала похороны. Большинство (пять из восьми) прихожан ее церкви говорили про вознесение, скорби и так далее, а Реджи встала и сказала: «Мисс Макдональд всегда была ко мне добра» — и еще что-то такое, лестнее, конечно, чем мисс Макдональд заслуживала, потому что нельзя говорить плохо о мертвых, если это не Гитлер и не тот человек, который убил семью доктора Траппер. Никто не упомянул, что мисс Макдональд стала причиной железнодорожной катастрофы в Масселбурге. Видимо, смерть отпускает многие грехи.
Реджи все устроила через «Похоронный кооператив», потому что они хоронили мамулю. И гимн выбрала тот же — «Пребудь со мной». Пошла посмотреть, как мисс Макдональд лежит в гробу. Гроб был обит белым полиэфирным атласом, так что мисс Макдональд и после смерти не изменила своему пристрастию к синтетике. Гробовщик спросил:
— Оставить вас наедине с покойной?
И Реджи печально кивнула: «Да», а когда он вышел, запихала в гроб пакетики героина, найденные в тайных сердцевинах «Лёбов». Кому-кому, а мисс Макдональд наркотики точно не навредят. Забрав героин из «Лёбов», Реджи спрятала его на полке в гараже у доктора Траппер, за банками с краской, потому что, как говорила доктор Траппер, там никто не будет искать.
Не во всех «Лёбах», но во многих. Реджи взвесила все пакетики на древних весах мисс Макдональд — получился почти килограмм, куча денег. Небось Билли отсыпал по чуть-чуть с того, чем торговал, и прятал, но Реджи его не спрашивала, потому что она с ним не виделась, а теперь мисс Макдональд сожгли вместе с пакетиками, и Рыжий с Блондином уже не получат свою наркоту. Они знали, что Билли хранит ее в «Лёбах», но не подозревали, что в гостиной мисс Макдональд этих «Лёбов» целая библиотека.
Мисс Макдональд оставила завещание, по которому ее дом нужно продать, а деньги поделить между Церковью и Реджи, и у Реджи вот так запросто появились средства на колледж.
— А где будет твой брат на Рождество? — спросила доктор Траппер.
— Не знаю. С друзьями небось. — Одна правда, одна ложь, с какими друзьями, если у тебя нету друзей? Реджи понятия не имела, где он. Но он явится снова — гостем незваным, гнилым яблоком.
Штука-то в чем. Откуда доктор Траппер знает про Билли? Реджи поклясться готова, что никогда не говорила ей о брате. Еще одна загадка в груде загадок, окружавших доктора Траппер, — хватит, чтоб забить мусоросборник до отказа.
Мистера Траппера на праздник дома не было. Доктор Траппер сказала, он может прийти на День подарков и пожелать детке счастливого Рождества. Мистера Траппера обвинили в том, что он поджег свой зал игровых автоматов, и отпустили под залог, он жил в убогом полупансионе в Полуорте, а доктор Траппер «раздумывала», хочет ли она, чтоб он возвратился в ее жизнь, но было видно, что она уже все придумала. Его, скорее всего, объявят банкротом, — хорошо, что дом записан на доктора Траппер.
— По-моему, он старался, — сказала Реджи и сама удивилась, что защищает мистера Траппера, который ничего хорошего ей не сделал, но доктор Траппер ответила:
— Недостаточно. — Она сказала, что, окажись мистер Траппер на ее месте, она бы сделала что угодно, чтобы его вернуть. — Все что угодно, — сказала она так яростно, что Реджи поняла: доктор Траппер землю перевернула бы ради того, кого любит, и ей, маленькой Реджи Дич, приходской сиротке, спасительнице Джексона Броуди, помощнице доктора Траппер, дочери Джеки, тоже даруется это тепло. К лучшему ли, к худшему — ей теперь открыт весь мир. Vivat Regina!
Да осенит нас всех Господь Бог своею милостью[164]
Билли волочился по улице мимо освещенных окон. На балконе дома по соседству болтался огромный надувной Санта — делал вид, будто лезет в окно. На Рождество в Инче тоска смертная. И в Эдинбурге на Рождество тоска. И в Шотландии, и на Земле, и во Вселенной. На Рождество тоска везде. Он купил курева в пакистанской лавке — хоть они открыты. Он убьет свою сестрицу, он ее чуть не убил.
Можно уехать из города, туда, где его никто не знает. Начать заново. В Данди, например. «Ты такой предприимчивый мальчик», — говорила ему старая святоша, корова эта, когда он приходил чинить ей свет, засорившиеся трубы пробивать или еще что. Взять книжку, сунуть заначку, поставить книжку на полку. Реджи эти книжки брать не дозволялось, а старая святая корова ослепла и читать не могла — Билли думал, он в шоколаде.
Хорошо, что есть хотя бы деньги, которые драгоценная врачиха Реджи дала ему за «Макаров». Хрен знает, нахера ей сдался «Макаров». Странный у нас мирок.
Мимо проковылял старый алкаш, сказал:
— Веселого Рождества, сынок. — А Билли ответил:
— Нахуй пошел, пиздадуй престарелый. — И оба они засмеялись.
Все под кровом собрались[165]
Вестминстерский мост на заре. Было какое-то стихотворение, — слава богу, он ни слова не помнит. Холод собачий. Город почти вымер — редкое явление. Не так он рассчитывал встретить Рождество. Один, на ногах, в Лондоне, этом Исполинском Наросте. Они планировали в последний момент купить билеты куда-нибудь, где жарко и не слишком чувствуется Рождество.
— Я Рождество не очень люблю, — сказала ему Тесса. — А ты?
— Да я как-то не задумывался, — ответил Джексон.
— Северная Африка, — предложила она, пальцем ведя по его позвоночнику, отчего он задрожал, точно кот. — Самолетом в Египет. Я, может, тебя образую. Древности и все такое.
— С тебя станется, — ответил он. — Древности и все такое.
Двое молодых парней, еще пьяных после чрезмерных возлияний сочельника, прошли мимо и покосились странно — может, потому, что он созерцал Темзу так пристально, будто подумывал кинуться в ее ледяные объятья. Нет, ничего такого он не подумывал. Так поступил с ним брат — он не поступит так со своей дочерью. Вероятно, парни решили, что он бедный охламон — ни дома, ни родных, некому припасть на грудь в сии праздничные дни. Тут они угадали.
У него в руке. Я это нашла у вас в кармане куртки, сказала она. Пакетик с волосом Натана. Открытку Реджи тоже вернула — открытку Марли из Брюгге. Скучаю! Люблю! Открытка будто всю войну прошла.
Смешно: он больше скучал по Реджи, чем по Марли. О Марли есть кому позаботиться, а вот у Реджи таких — раз-два и обчелся. Мы все одни, мистер Б., потому нам и надо заботиться друг о друге. Видимо, ее осенил рождественский дух. Джексон не спас ей жизнь («Пока», — сказала она) — не уплатил долг, записанный его кровью.
И любительницу прогулок он вспоминал. Как она там — проснулась в постели, в доме, где рождественские гимны по радио и запах индейки в духовке, или так и шагает по пустынным дорогам, по высоким холмам, среди снега, и ветра, и дождя?
Куда ни глянь — неоконченные дела и вопросы без ответов. Прежде ему казалось, что перед смертью наступит последний миг, когда все прояснится, — все дела закончены, на все вопросы нашелся ответ, найдено все потерянное, — и ты подумаешь: «Ах вот оно что, теперь понятно» — и тогда ты свободен и можешь идти во тьму или к свету. Но когда он умер (Ненадолго, раздался голос доктора Фостер), ничего такого не случилось — может, и не случится. Все останется тайной. А значит, если вдуматься, надо попытаться все прояснить, пока жив. Найти ответы, раскрыть тайны, быть хорошим детективом. Крестоносцем.
Изначально он собирался отнести волос Натана на анализ ДНК. Натана, который проснется нынче утром и проведет Рождество в деревне с Джулией и мистером Футы-Нуты. Джексон пощупал замызганный пакетик. Вероятно, благороднее выкинуть его в реку, отпустить — отпустить Натана. Но в это серое и холодное английское Рождество он ощущал недостачу благородства. Он все потерял. Новую жену, старую жену, деньги, дом. Он сунул пакетик в карман.
Тесса забрала не все. Продажа дома во Франции застопорилась, и деньги пришли на счет перед самым Рождеством. Сумма нехилая, так что «ты снова приземлился на ноги», сказала Джози.
Пора двигаться вперед, начинать сначала. Как-то поздновато для нового рассвета. Быть может, слишком состарился пес — новым трюкам уже не научится.
Ему было на редкость худо, и тут он вспомнил, как нашлась Джоанна, а эта мысль способна теплым солнечным лучом согреть в чернейший из дней.
Не во второй раз, кровавый, а в первый, теплой ночью в Девоне. Он вспомнил, как широкой дугой водил фонариком по пшенице и заметил Джоанну как раз вовремя — чуть не споткнулся о ее неподвижное тельце. Решил, что она мертва. В двенадцать лет он за год увидел, как мать умерла в больнице, как тело сестры бесцеремонно выудили из канала, нашел брата в петле. Ему было всего девятнадцать, и он знал, что, если девочка мертва, он не вынесет, остатки сердца его сорвутся с якоря, и он перестанет быть младшим капралом Броуди Собственного Йоркширского полка Принца Уэльского, сам обернется маленьким мальчиком, что навечно заблудился в темноте.
Но тут она заворочалась во сне, и на миг у него перехватило дыхание — он лишился голоса. А потом голос вернулся, и Джексон поднял руку и закричал, как не кричал никогда в жизни и больше не закричит:
— Сюда, я нашел, она здесь!
И он взял ее на руки и обнял так, будто она вот-вот сломается, будто она драгоценнейшее, чудеснейшее, поразительнейшее дитя, что только ступало по земле, и сказал первому, кто прибежал, — полицейскому констеблю:
— Вы поглядите — ни царапинки.
Скаут, вот как
…звали их собаку.
— Я так долго не могла вспомнить, — сказала она. Прижала ладони к сердцу, словно птичьи крылья, как будто пыталась что-то удержать внутри. — Скаут, — сказала она Реджи. — Такая хорошая была собака.
— Ну знамо дело, доктор Т., — ответила Реджи. — Знамо дело.
— Гава-гава-бака, чья же ты собака? — сказала она Сейди, а детке сказала: — Ворон однажды сидел на дубу, пой хей-хо, ворон, ля-ля-тра-ля-ля и ля-ля-трам-пам-пам, — а Реджи:
Воробышек бедный
На ветке сидел,
Довольный, счастливый,
И песенку и пел.
Мальчишка пришел,
Увидал воробья,
Сказал: «Застрелю-ка
Воробышка я.
Сварю я похлебку
Из тушки его,
А из потрохов
Пирожки ничего».
А Реджи ответила:
«Останусь — беда мне», —
Сказал воробей,
Вспорхнул он и прочь
Улетел поскорей.
И они обе захлопали в ладоши, а детка засмеялся и тоже захлопал.
Примечания
Хэмптон-Корт — королевский дворец в лондонском предместье Ричмонд-на-Темзе, загородная резиденция английских королей в 1529–1760 гг., с 1838 г. открыт для публики. Лабиринт в Хэмптон-Корт был создан в 1690-х гг. по заказу Вильгельма III, принца Оранского. — Здесь и далее прим. перев. Переводчик благодарит за поддержку Бориса Грызунова.
«Чудо-женщина» (Wonder Woman, с 1941 г.) — серия комиксов компании «DC Comics»; создатель персонажа и автор первых выпусков — психолог и изобретатель феминист Чарлз Моултон (Уильям Моултон Марстон, 1893–1947).
«Потеха» (The Beano, с 1938 г.) — журнал детских комиксов компании «D. С. Thomson & Со».
Аллюзия на «Оду соловью» (1819) английского поэта Джона Китса (1795–1821). Пер. Е. Витковского.
«Эммердейл» (Emmerdale) — долгоиграющая (с 1972 г. по сей день) британская мыльная опера о жизни одноименной деревни в Западном Йоркшире.
«Девушки с календаря» (Calendar Girls, 2003) — фильм британского режиссера Найджела Коула, основанный на подлинной истории нескольких жительниц йоркширского городка: чтобы собрать деньги на исследования лейкемии, дамы не первой молодости выпустили календарь, для которого снимались обнаженными в домашней обстановке.
У названия торгового центра «Бычье кольцо» (Bull Ring) в Бирмингеме та же этимология: оно происходит от железного кольца на рыночной площади — к нему привязывали быков, которых травили собаками перед забоем.
В традиционной практике кельтских язычников большую плетеную клетку в виде человека сжигали в качестве жертвоприношения богам (древние друиды запирали внутри человеческую жертву; современные неоязычники от жертв воздерживаются). В 1973 г. британский режиссер Робин Харди снял фильм ужасов «Плетеный человек» (The Wicker Man) с Эдвардом Вудвардом в главной роли, а в 2006 г. американский режиссер Нил Лабьют поставил римейк, в котором главную роль сыграл Николас Кейдж.
Речь идет об английском пейзажисте-романтике Джозефе Мэллорде Уильяме Тернере (1775–1851), который много времени проводил в Йоркшире и писал его на протяжении всей жизни.
«Девство» (Virgin Group) — конгломерат компаний (авиаперевозчик, студия звукозаписи, оператор сотовой связи и т. д.), созданный британским бизнесменом сэром Ричардом Брэнсоном (р. 1950) и названный так потому, что на момент основания все сотрудники были новичками в бизнесе.
Дэниэл Фрэнсис Ноэл О'Доннелл (р. 1961) — ирландский фолк- и кантри-певец, популярная фигура ирландской эстрады.
«Братья по крови» (Blood Brothers, 1983) — мюзикл британского композитора и драматурга Уилли Расселла о двух близнецах, разлученных сразу после рождения; регулярно ставится в разных британских театрах, в том числе в эдинбургском «Плейхаусе».
Уильям Шекспир. «Буря», акт IV, сц. 1. Пер. О. Сороки.
& Evelyn (1973–2009) — американский производитель парфюмерии и предметов для дома из растительных ингредиентов.
«Баламори» (Balamory, 2002–2005, создатель — Брайан Джеймсон) — британская музыкальная мыльная опера для дошкольников о жителях вымышленного шотландского острова Баламори, которые в каждой серии решают какую-нибудь проблему, в поисках решения заходя к соседям.
Здравствуй, королева (лат).
«Там, где чисто, светло» (A Clean, Well-Lighted Place) — рассказ американского писателя Эрнеста Хемингуэя 1926 г., в 1933 г. вошедший в сборник «Победитель не получает ничего». Здесь и далее — пер. Е. Романовой.
Собрание сочинений (фр.).
Виола, героиня комедии Уильяма Шекспира «Двенадцатая ночь», после кораблекрушения оказывается в стране Иллирии, где ищет своего брата-близнеца, пропавшего в том же шторме. Кроме того, «Осиротевшие в шторм» (Orphans of the Storm, 1921, в русской традиции также — «Сиротки бури») — немой фильм американского режиссера Д. У. Гриффита о судьбе двух сестер во времена Французской революции с Лиллиан и Дороти Гиш в главных ролях.
«Классическая библиотека Лёба» — книжная серия, основанная американским филантропом Джеймсом Лёбом (1867–1933) в 1911 г. и выходящая с 1912-го (с 1989-го — в издательстве Гарвардского университета; в серии публикуются двуязычные издания классических греческих и латинских текстов с подстрочным переводом на английский).
Привет и прости (лат.), финальная фраза римского похоронного обряда и цитата из стихотворения 101 («К брату, над его могилою», 57–56 До н. э.) Гая Валерия Катулла (ок. 87 — ок. 54 до н. э.). Пер. С. Шервинского.
Цитата из рассказа Эрнеста Хемингуэя «Там, где чисто, светло» (1926).
Ничто и снова ничто (исп.).
Пер. И. Родина.
Доктор Траппер здесь и далее обильно цитирует английские детские стихи и песенки («Рифмы Матушки Гусыни» и т. д.). Реджи выросла на шотландских народных песнях.
Какой ужас! (фр.).
Боюсь данайцев и дары приносящих (лат.). — Вергилий. «Энеида», II, 49. Пер. В. Брюсова.
Уильям Моррис (1834–1896) — английский художник, писатель, дизайнер и теоретик декоративного искусства.
«Джо Джинглз» (Jo Jingles) — британская программа группового дошкольного обучения для детей от 3 месяцев до 5 лет.
Согласно теории английского психоаналитика, педиатра и детского психиатра Дональда Винникотта (1896–1971), переходный объект (игрушка, палец и т. д.) утешает ребенка в период, когда ребенок переходит из состояния полной зависимости от матери и восприятия ее и себя как единого организма к зависимости относительной, при которой он начинает воспринимать себя как отдельного человека.
Тимми — дворняга, персонаж серии детских детективных романов «Великолепная пятерка» (The Famous Five, с 1942 г.) английской писательницы Энид Блайтон. Мелок (Milou) — белый фокстерьер, друг главного героя комиксов «Приключения Тинтина» (Les Aventures de Tintin, 1929–1986) бельгийского художника Эрже; по-русски Тинтина называли также Тентен и Тантан. Джамбл — собака Уильяма Брауна, главного героя серии книг английской писательницы Ричмал Кромптон; история знакомства Уильяма с Джамблом описана в рассказе «Джамбл», вошедшем в первый сборник рассказов об Уильяме «Просто Уильям» (Just William, 1922). Лесси — колли, персонаж кинофильмов, сериалов и книг, впервые появившийся в рассказе английского писателя Эрика Найта «Лесси возвращается домой» в 1938 г. (в рассказе собаку увозят из Йоркшира в Шотландию). Серый брат Бобби (Greyfriars Bobby) — скайтерьер эдинбуржца Джона Грея, после смерти хозяина 14 лет дежурил на его могиле на Кладбище францисканских «серых братьев»; когда Бобби в 1872 г. умер, ему поставили памятник на мосту Короля Георга IV.
Бет Нильсен Чэпмен (р. 1956) — американская кантри-поп-певица и автор песен.
Пер. И. Родина.
Ричард Уэлли Энтони Кёртис (р. 1958) — британский сценарист, продюсер и кинорежиссер; по его сценариям поставлены романтические комедии «Четыре свадьбы и одни похороны» (Four Weddings and a Funeral, 1994), «Ноттинг Хилл» (Notting Hill, 1999) и «Дневник Бриджит Джонс» (Bridget Jones's Diary, 2001), а сам он по своему же сценарию поставил фильм «Реальная любовь» (Love Actually, 2003).
Имеется в виду роман английской писательницы Вирджинии Вулф (1882–1941) «Флаш; биография» (Flush: A Biography, 1933) — модернистская псевдобиография кокер-спаниеля английской поэтессы Элизабет Барретт Браунинг (1806–1861), написанная на основе переписки Браунинг с мужем, поэтом Робертом Браунингом, и ее стихотворений, одно из которых, «Флашу, моей собаке» (То Flush, My Dog, 1844), датируется выше.
Зд.: через теснины к вершинам (лат.).
«Дикси Чикс» (Dixie Chicks, с 1989 г.) — американская женская кантри-группа, в которую на момент описываемых событий входили Марта Эрвин Магуайр (р. 1969), Эмили Эрвин Робинсон (р. 1972) и Натали Мейнз (р. 1974). Цитируется их песня «Кружным путем» (The Long Way Around) с альбома «Поеду кружным путем» (Taking the Long Way, 2006).
Эния (Энья Патриша Ни Бреннан, р. 1961) — ирландская нью-эйджевая певица и композитор.
«Hallo darkness my old friend» — цитата из песни «Звук тишины» (Sound of Silence, 1965) американского фолк-рок-дуэта Пола Саймона и Арта Гарфанкела, написанной после убийства президента США Дж. Ф. Кеннеди.
Пс. 22: 4.
Цитата из вестерна Клинта Иствуда «Джози Уэйлз — человек вне закона» (The Outlaw Josie Wales, 1976); Джози Уэйлз (Клинт Иствуд), воевавший за армию Конфедерации, произносит ее, случайно столкнувшись с преследующими его бывшими солдатами-северянами. «Дикси» (Dixie's Land), американская песня не вполне определенного авторства (вероятнее всего — Дэниэла Декатура Эмметта), во время Гражданской войны в США была неофициальным гимном Конфедерации.
Выше и ниже цитируется народная английская «Поминальная песнь» (Lyke-Wake Dirge) — подробный рассказ о странствии души умершего.
Фрагмент первой фразы романа Вирджинии Вулф «Миссис Даллоуэй» (Mrs Dalloway, 1925): «Миссис Дэллоуэй сказала, что сама купит цветы». Пер. Е. Суриц.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |