— Снова при дворе принцесса из папистского лагеря, — задумчиво промолвил лорд Хью. — Все меняется, и каждый тянет одеяло на себя.
Элис позвонила и распорядилась принести свечи, а для милорда — подогретого вина с пряностями.
— Я устал, — откровенно признался он. — Время тянется так долго, никак не дождусь, когда Кэтрин родит. А у тебя когда будет?
— В конце ноября, — сообщила Элис. — Как раз когда начнется подготовка к рождественским праздникам.
Старый лорд кивнул и закрыл глаза.
— Весело будет, — заметил он. — Во всяком случае, нам. А что ты думаешь про Кэтрин? Скоро она родит следующего?
— У нее в семье все больные, — пренебрежительно обронила Элис. — Это не значит, конечно, что у нее не будет больше детей. Но она не сразу забеременеет, она не очень плодовита, сами видите. Ведь ей понадобилось девять лет!
Его светлость беспокойно шевельнулся и проворчал:
— Надо было женить Хьюго на другой. Но этот путь казался легким и правильным, я был ее опекуном и все такое. Эх, если б я знал, что она так медленно запрягает, я бы ее и близко к сыну не подпустил.
Элис встала за спинку кресла и погладила старику лоб. Он в блаженстве откинулся назад.
— Не волнуйтесь, — успокоила она его. — Через год у вас уже будет двое внуков — один у миледи, а другой у меня. А потом я снова забеременею от Хьюго.
— Собираешься рожать каждый год? — усмехнулся лорд.
— Я хочу остаться с вами, — открыто призналась Элис. — Хочу, чтобы Хьюго был со мной. И еще хочу быть под вашей опекой. Разве есть для этого лучший способ?
— Лучшего способа нет, — подтвердил его светлость, покачав головой. — Пока ты носишь моего внука, я выполню любые твои желания. Тебе известно, что значит для меня этот ребенок.
— Да, известно, — кивнула Элис.
Лорд глубоко вздохнул и некоторое время сидел тихо. Медленно и легко Элис массировала его лоб, кончиками пальцев ощущая мягкие борозды его морщин.
— Я дам тебе землю, Элис, — пообещал он, наслаждаясь работой ее уверенных рук. — Когда у тебя родится сын, я подарю тебе землю. Такая женщина, как ты, должна иметь собственность и власть.
Элис улыбнулась, не прекращая поглаживать его лоб.
— Я бы хотела ферму неподалеку от хижины старой Моры, — заявила она, ни секунды не колеблясь. — Это чудесное место, Мора говорила, что поля там когда-то принадлежали ей, а потом их отобрали. Приятно будет вернуть ферму. Отплатить тем, кто ограбил Мору. — Девушка тихо рассмеялась. — Так восстановится справедливость.
— Может быть, — согласился лорд. — Попрошу Хьюго или Дэвида разобраться в этом.
Плавные движения пальцев Элис замедлились в такт его дыханию, теперь оно стало глубоким и ровным. Через несколько секунд он уснул, а она подвинула к креслу скамеечку, села, опершись спиной о его ноги, и взглянула на огонь.
Не просыпаясь, он протянул руку и коснулся ее головы. Элис развязала чепец и сдвинула набок; ладонь его светлости легла на ее растрепанные волосы. Так они провели довольно много времени. Элис смотрела на огонь, ощущая приятное тепло руки на своей голове, как благословение. Она закрыла глаза. Чувство безопасности, приятный запах в комнате и тяжесть ладони лорда Хью — все это было почти как в аббатстве, когда она сидела вот так с матушкой Хильдебрандой. Элис погрузилась в себя и чего-то ждала.
Ждать пришлось недолго. В комнату широкими шагами влетел Хьюго, его плащ от быстрой езды откинулся на спину, открывая плечи, шляпа съехала набекрень. Прямо на пороге молодой лорд споткнулся, увидев живописную картину: знакомый профиль отца, черты которого смягчились во сне, и Элис, цветущая юной красотой, осененная его покровительственной рукой.
— Тише, — прошептала девушка, поднимаясь на ноги и уводя Хьюго из комнаты. — Твой отец устал. Весь день он диктовал письма.
— А я весь день провел в седле. После обеда Кэтрин почувствовала недомогание.
— Ну, значит, не спим сейчас лишь мы с тобой и… — Элис замолчала, глаза ее обещали Хьюго все, что только можно вообразить. — Одни мы не спим и… никак не утихомиримся.
Хьюго бросил на нее быстрый оценивающий взгляд из-под черных бровей и нетерпеливо спросил:
— А где остальные дамы? Когда я ушел, Рут и Марджери оставались в спальне Кэтрин. Где они?
— Отправились в Каслтон, — успокоила Элис. — Ты можешь пройти в мою комнату, и никто тебя не увидит.
— Иди ты первая, — велел Хьюго. — Посмотри, спит ли Кэтрин и закрыта ли к ней дверь.
Элис кивнула и стала спускаться по винтовой лестнице. Она прошла вестибюль перед большим залом и поднялась в дамскую галерею. Огонь в камине едва горел. Дверь в спальню Кэтрин была закрыта. Элис и Хьюго неслышно, как два привидения, пробрались в комнату Элис, затворили за собой дверь и задвинули засов.
— Что это с тобой, Элис? — удивился он. — После того раза я решил, что не в твоем вкусе.
Девушка помотала головой; ее волосы разметались по лицу и пролились золотым и медным дождем на плечи. Она отбросила их и откровенно заглянула Хьюго в глаза, как бы оценивая его растущее желание.
— Ты взял меня девственницей, девушкой-простушкой, — ответила она. — Теперь все иначе. Я избегала тебя, пока кое-чему училась. Мне пришлось искать учителей и познать глубочайшее искусство, зато теперь я могу разделить с тобой ложе.
— Что за искусство такое? — полюбопытствовал Хьюго; его голос слегка задрожал.
— Ты знаешь о нем, — мягко промолвила Элис. — Ты мечтал о нем, но почти не верил, что такое возможно между мужчиной и женщиной.
— Да, слышал кое-что. — Милорд облизал губы. — Это когда опытная, умелая женщина проделывает с мужчиной такое, что он начинает сходить по ней с ума. И еще я слышал, что если лечь в постель с ведьмой, она делает такие штучки, от которых ощущаешь райское блаженство, даже больше, чем райское. Такое неземное наслаждение от простой женщины не получишь. — Он возбужденно рассмеялся. — Обман и вранье, наверное…
Элис медленно покачала головой, и волосы почти закрыли ее лицо. Хьюго потянулся к ней и сказал:
— От тебя пахнет медом.
— Я умею делать все, о чем ты говоришь. — Она помолчала, как бы взвешивая слова, и добавила: — Если ты готов рискнуть.
— Готов, — быстро согласился Хьюго. — Я очень хочу этого.
Улыбнувшись, она отошла в угол комнаты. Милорд не отрывал от нее взгляда. Она открыла сундук с травами, вынула бутыль с вином, сдобренным специями, и две чаши. На его глазах она наполнила обе чаши, на секунду отвернулась — даже на полсекунды — и всыпала в его чашу добрую щепотку измельченного в порошок земляного корня.
— Я пью за силу твоего желания, — провозгласила она. — Пусть оно принесет тебе все, о чем ты мечтаешь.
Он поднял чашу и в три нетерпеливых глотка осушил ее до дна. Затем посмотрел на Элис и задал вопрос:
— А твое желание? В тот раз в постели у тебя его не было.
— Я была девушкой-простушкой, — снова напомнила Элис. — Ты просил меня отказаться от своей силы, и я послушалась ради любви к тебе. Но потом ты вдруг обнаружил, что девушек-простушек в замке много. А ведьма только одна.
— Ведьма только одна, — как эхо повторил Хьюго и неуверенно засмеялся. — Со всем своим колдовским опытом и хитростями. — Он снова облизал губы. — Но я не верю в колдовство, Элис. Тебе придется иметь дело с современным человеком, неверующим скептиком.
Она улыбнулась, поскольку была совершенно убеждена в том, что Мора разбиралась в снадобьях и не обманывала ее.
— Эх, Хьюго! — Элис едва сдерживала смех. — Люди верят или не верят по своей воле. Но когда ты идешь по холодной пустоши, а кругом клубится густой туман и вода в реке прибывает, ты своими глазами видишь действие таинственных сил, и тебе становится страшно. И здесь со мной, в этой комнате, ты не устоишь перед колдовством и познаешь свои глубочайшие желания.
— Ты сегодня какая-то другая, — пробормотал Хьюго.
Элис кивнула.
— Я отыскала свою хозяйку, тайную повелительницу всех знахарок и колдуний, и она меня всему обучила. Мне пришлось повенчаться с ней, слиться в одно целое, словно мы любовницы. И теперь я знаю и умею все, что знает и умеет она.
— А что она умеет, эта твоя повелительница? — заинтересовался Хьюго.
Отведя руки за спину, Элис не торопясь, как бы между прочим стала распускать шнуровку платья. Хьюго молча наблюдал. Она повела плечами, и платье поползло вниз. Затем спустила наряд с бедер на пол и перешагнула через него. На ней не было ни сорочки, ни другого нижнего белья. Милорд так и ахнул, увидев ее нагое тело; он догадался, что она заранее готовилась к этому обольщению. Приняв ванну, нарочно оделась так, чтобы сразу предстать перед ним обнаженной. Он протянул к ней руку, но она жестом указала ему на стул со словами:
— Предлагаю тебе сесть, Хьюго!
Торжественность в тоне этой обнаженной красавицы завораживала. Он послушно направился к стулу и по пути несколько раз запнулся. Девушка внимательно за ним наблюдала.
— Тебе трудно ходить? — спросила она.
Он открыл рот, собираясь ответить, но и язык плохо слушался.
— Тебе трудно ходить, — продолжала Элис, — трудно говорить, трудно поднять руку и коснуться меня. Ты можешь только смотреть.
Под действием снадобья мышцы Хьюго размякли, он лениво опустился на стул, зрачки его потемнели и расширились, он не отрывал взгляда от белого тела Элис, осененного шапкой золотых волос.
— Я расскажу, чему меня научила моя повелительница. — Голос Элис звучал усыпляюще тихо, как гипнотическое песнопение. — Она научила меня танцевать. Увидев этот танец, мужчина наполняется желанием.
Волосы девушки светлой завесой упали ей на плечи и грудь, она вращала бедрами то в одну сторону, то в другую. Хьюго не мог глаз отвести от ее гибкого тела.
— Мне не пошевелиться, — хрипло выдавил он.
— Повелительница научила меня созывать сестер моих, они скоро придут и станут ласкать меня, — пообещала Элис.
Ладони ее закрыли лицо, спустились к шее, провели по трепещущей груди. Твердые розовые соски таинственно мерцали сквозь завесу волос. Элис отбросила назад голову, обнажив шею, накрыла ладонями груди и направилась к Хьюго.
— Я всегда могу получить наслаждение, — шептала она. — Всегда, стоит мне только захотеть. Сестры мои явятся ко мне в любое время по первому зову. Они станут гладить меня, лизать мое тело, целовать меня. Ты уже видишь их, а, Хьюго? Они идут к нам обоим. Они ублажат меня и доставят удовольствие тебе.
Рот его жадно раскрылся. Элис встала перед ним, расставив в стороны ноги, и провела ему по губам сначала одним, потом другим соском. Хьюго тянулся к ним, поворачивал голову, как ребенок. Он вцепился пальцами себе в бедра, но не мог поднять руки и обнять ее.
— А вот и моя повелительница, — благоговейно произнесла Элис. — Она здесь, в этой комнате, с нами. О боже! Ты видишь ее, Хьюго? Она нагая, как и я, у нее густые черные волосы. Ее прикосновения жгут мою кожу, словно огонь, ее поцелуи заставляют меня просить еще и еще. И с ней мои сестры, десять, нет, двадцать юных обнаженных див. Они пришли танцевать для тебя, Хьюго!
Милорд неотрывно смотрел на нее, но ему казалось, что вся комната заполнена женщинами. Он ощущал на себе их взгляды, трепетал от жара нагих тел. Не отрывая от него глаз, Элис провела ладонями от груди до безукоризненной ямочки пупка.
— Чувствуешь ли ты меня, Хьюго? Чувствуешь ли меня, всех моих сестер, мою прелестную повелительницу? Видишь ли ты нас, обнажившихся для тебя, видишь, как сверкают звезды у нас в волосах, видишь ли наши улыбки?
Крупная дрожь прошла по его телу.
— О Элис…
Рука девушки скользнула дальше к золотистому треугольнику волос между ног.
— Ответь мне, Хьюго, — говорила она. — В ваших отвратительных играх с Кэтрин она когда-нибудь стояла перед тобой величественно и гордо, чтобы ты мог любоваться ею?
Не издав ни звука, Хьюго покачал головой.
— Тогда погляди на меня, — промолвила Элис. — Мне нисколько не стыдно. Я ничего не боюсь. Ни один мужчина не принесет мне боли и страдания. Мои сестры и я, мы дарим друг другу наслаждение, которого не может подарить ни один мужчина. Но мы позволяем тебе быть с нами, Хьюго. Мы позволяем тебе забавляться с нами, играть с нами, возбуждать наши желания.
Обеими руками она раздвинула волосы и пальчиком нежно провела по раскрывшейся розовой плоти.
— Дай, — выдохнул Хьюго. — Дай мне, Элис.
Она снова подняла голову и пожурила дразнящей улыбкой.
— А-а! Погоди, не торопись. Жди, пока не увидишь нас всех. Ты должен всех нас попробовать, все сестры желают вкусить твоей плоти. Мы жаждем тебя, хотим твоих ласк, Хьюго. Мои сестры и я вместе с ними. Ты видишь нас? Теперь ты нас видишь?
— Я вижу тебя, — отозвался Хьюго, — и их тоже чувствую, меня касаются их пальцы.
Элис прижалась к нему плотней.
— Они ласкают твои волосы, гладят твое лицо, Хьюго. Чувствуешь их губы на лице своем и на шее? Чувствуешь их аромат, Хьюго? Запах их волос, их пота и влаги? Они готовы принять тебя, Хьюго. Они умирают от страсти к тебе. Ты сможешь угодить нам? Сможешь ли нас всех ублажить?
Откинув назад голову, милорд застонал. Элис подразнила его открытые губы сначала одним соском, потом другим, затем провела по его губам своими влажными пальчиками.
— Такова она на вкус. Такова на вкус сестра моя, Небесная богиня. Тебе нравится?
Хьюго, как безумный, сосал ее пальцы, на его лбу выступил пот, к щекам прилипли темные кудри — неудовлетворенная похоть доводила его до отчаяния.
— Да! — воскликнул он. — Теперь я вижу ее. Вижу белое тело и волосы.
Элис снова нагнулась и потерла грудями по его лицу, слегка постанывая, когда его щетина царапала по соскам.
— А это моя сестра, Солнечная колдунья. Ощущаешь тепло ее кожи? Она не имеет стыда, Хьюго. И ей ни до чего нет дела, кроме страсти и удовольствия.
Лорд громко стонал, тычась лицом в подвижные груди Элис.
— Поделись со мной страстью, Солнечная колдунья, — взмолился он. — Я хочу понять, как ты бесстыдна.
Девушка слегка присела, коснувшись его ног стройными бедрами.
— Вот еще одна, сейчас она сядет к тебе на колени. Это Звездная богиня, она желает чувствовать твою плоть у себя между ног.
Под действием земляного корня Хьюго был покорным и только изгибался дугой, когда Элис приседала, и снова поднималась, и снова приседала и потом, уступая собственному влечению, сжала его бедрами и потерлась о его штаны, о его раздувшийся гульфик.
— Хочу… хочу… — стонал Хьюго.
Из его рта сочилась слюна, глаза закатились, сверкали только белки.
— Ты хочешь всех нас, — шептала Элис. — Каждую из нас, любыми способами, как тебе только пригрезится.
— Да, — стонал Хьюго. — О Элис, прошу тебя!
Она развязала ему гульфик и откинула клапан, под которым была голая плоть. Он дернулся бедрами вверх, и она резко присела, встречая его. Когда они соединились, она ощутила мощный прилив удовольствия, охвативший все тело, и вцепилась в широкие, подбитые плечи его куртки. Волны острого наслаждения омывали ее снова и снова.
— Она здесь, — торжествующе сказала Элис. — Наша повелительница сумела пленить тебя. Открой глаза и взгляни на нее. Ты бросаешь в нее свое семя, открой глаза и смотри на свою повелительницу, которую ты ни с кем не сравнишь, никем не заменишь, никогда не отвергнешь.
Хьюго, чуть не ослепший от страсти, заставил себя открыть глаза.
— Повелительница… госпожа моя… Элис! — удивился он.
— Я сама себе госпожа, — ответила девушка, счастливая своей силой. — Наконец-то я сама себе госпожа.
Она упала вперед, вцепилась пальцами ему в спину и услышала его резкий вздох, тело его напряглось, затрепетало внутри ее и затем затихло.
Когда оба успокоились, Элис сошла с него, накинула на плечи плащ и бросила в огонь горсть сосновых шишек. Потом отправила обратно в сундук бутыль с вином и обе чаши. Она не отрывала взгляда от Хьюго, который погрузился в глубокий сон, подобный гипнотическому трансу. Веки его подрагивали, ему снились все новые и новые бурные, безудержные оргии.
Положив в огонь еще одно полено, Элис посыпала его сосновыми иголками, и по комнате распространился приятный смолистый запах. Потом подвинула табуретку и опустилась на нее, обняв колени и дожидаясь, когда Хьюго очнется. Он видел сны столь яркие и красочные, исполненные таких возбуждающе-пикантных ароматов, таких интимных касаний, что они казались живее и ярче самой реальности. Элис рассматривала человека, которого любила, а он, сидя на стуле, упершись ногами в пол и приподняв зад, в экстазе, вызванном зельем, стонал и дергал бедрами вверх, в пустоту… вот он пробормотал ее имя, потом еще раз… Она же была далека от него, представляла, будто бредет по берегу замерзшей реки, вересковая пустошь вся занесена снегом, а он лежит в могиле, мертв и недвижим.
Постепенно Хьюго приходил в себя. Открыл глаза, заморгал, удивленно огляделся, в замешательстве помотал головой и пристально посмотрел на Элис, которая молча сидела перед камином: по нагим плечам рассыпались волосы, плащ откинут назад, на коже тысячами оттенков оранжевого играют блики пламени.
— Элис, — подал он голос, — который час? Я долго спал? Какой сон я только что видел!
Она улыбнулась и одарила его загадочным взором.
— Скоро пора идти на ужин. Ты не спал, это не сон. Я была здесь, ты тоже был здесь, и они были с нами все это время.
Хьюго наклонился и схватил девушку за руки.
— Они были здесь? И это был не сон? Здесь были твои сестры?
Элис с удовольствием засмеялась, голос ее журчал как ручеек.
— Конечно, — нежно проворковала она. — Мы все были здесь с тобой, и ты наслаждался каждой из нас. Признайся, Хьюго, тебе было очень приятно.
— Да, — изумленно согласился он. — О да. Боже мой, Элис. Я слышал про такое, но не думал, что это бывает на самом деле. Но я же видел их! И трогал собственными руками!
— Да, трогал, — подтвердила Элис. — Еще как трогал, всех нас по очереди. Я ведь обещала тебе, что ты получишь неземное блаженство. А чего же ты ждал, Хьюго? Каких-нибудь фокусов, на которые способна всякая шлюха? Или этих твоих мерзких жестокостей, как у тебя с Кэтрин? Я могу дать тебе все, о чем ты мечтаешь, лучшее из того, что только можешь пожелать.
Откинувшись на спинку стула, он опять закрыл глаза и сообщил:
— Я сейчас как пьяный. У меня такое чувство, будто я неделю пил, а потом целый год видел чудесные сны.
— Когда ты с нами, время стоит на месте, — промолвила Элис. — Мои поцелуи и поцелуи моих сестер — как крепкое вино для мужчины.
Хьюго распахнул глаза и вдруг посмотрел на нее пронзительным взором.
— А не обман ли все это? — резко произнес он. — Не сыграла ли ты со мной какую-то шутку? Своими травками, зельями или еще какой-нибудь дрянью? Открой мне правду, Элис. О подобном наслаждении я и думать не смел, но теперь все закончилось, и я хочу знать правду. Я тебе не балаганный шут на деревенской ярмарке, и не надо меня дурачить. И моя любовь к тебе здесь ни при чем, так что давай выкладывай начистоту. Это все твое вино? Или другой обман?
— Это ты давай выкладывай, Хьюго, — сказала Элис со смехом. — Сколько раз ты бывал под хмелем! Разве ты ощущал в себе такую мужскую силу? А сестер моих разве видел прежде, когда бывал пьян или трезв? А просыпался ли ты с ясной головой, чувствуя себя бодрым после того, как напивался? — Элис была уверена в действии земляного корня и говорила смело. — Ты помнишь, что происходило. Помнишь, что ты делал. Одна женщина была с тобой или двадцать? От одной женщины ты получал удовольствие или от всех двадцати? Это была я? Или, может, я была повелительницей твоих видений и всех моих порочных и соблазнительных сестер?
Кивнув, Хьюго снова откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
— Настоящее волшебство, магия, — заключил он. — Вас действительно было много, очень много. И ты, Элис, была повелительницей.
Девушка поднялась с табуретки и встала перед ним.
— Да. Я их повелительница. И власть моя огромна. Наслаждение, которое ты получил с нами, я могу подарить тебе в любой момент. Только стоит захотеть и добиться моего желания.
Глаза Хьюго потемнели от страсти — еще продолжали действовать остатки зелья.
— И они снова придут? — спросил он.
— Если я позову их, — ответила Элис. — Нам с сестрами нравится играть с тобой, Хьюго.
— О Элис, — улыбнулся он. — Любовь моя.
ГЛАВА 21
Следующие две недели Кэтрин была вялой и быстро уставала. По утрам ее подушка была вся мокрая от пота и слез. Спала она плохо, ей постоянно снились давно умершая мать и отец, о котором ходила молва, что он говорил мятежные речи против короля и умер в холодных темницах Йоркской тюрьмы, ожидая суда. А днем миледи оплакивала Мору, единственную, с кем по-настоящему подружилась за все годы, проведенные под опекой лорда Хью и в качестве жены Хьюго. Потеря Моры как будто усилила горечь всех потерь, которые были в ее жизни, горечь эта переполняла ее, сочилась из глаз, между ног и из пор ее кожи непрерывной холодной влагой.
Кэтрин, которая прежде тиранила своих дам и была грозой для слуг, уже не требовала поминутно то одного, то другого. Элис сидела при ней с утра и до обеда, а потом и днем, когда Хьюго вскакивал на лошадь и куда-то уезжал. Миледи пила много «клари» — французского красного вина, которое, по уверениям Элис, восстанавливает кровь, и ела за обедом и ужином, как опоросившаяся свинья, объедаясь до неприличия. Кэтрин была уже на пятом месяце. После обеда, осоловевшая и полусонная из-за вина, утомленная, то и дело рыгая от жирной пищи, она уходила в спальню и дремала, а вечером после ужина засыпала уже до утра. Пока она клевала носом, Хьюго, если хотел, проводил с Элис весь день, а после того как Кэтрин погружалась в пьяный сон, и всю ночь.
А он очень даже хотел. Земляной корень с его мощным магическим действием шел в ход почти ежедневно, и Элис скоро обнаружила, что для снов наяву ему требуются все меньшие дозы зелья. Пробуждаясь с затуманенным взором и вялыми мышцами, он неизменно уверял Элис, что любит ее, только ее одну. Прошел месяц любовных игр с упоительными видениями, и Хьюго, казалось, уже не мог жить без знахарки и ее земляного корня. Теперь ей не нужно было шептать ему, навевая видения, хватало лишь запаха, легкого прикосновения — одно это вызывало в нем лихорадочную похоть. Элис увлекала его в неизведанные бездны желаний, и Хьюго покорно следовал за ней.
— Что, выходит, подцепила его на крючок? — спросил ее однажды утром старый лорд, из окна круглой башни наблюдая, как Хьюго пересекает двор.
— Что вы сказали, милорд? — отозвалась Элис, даже не обернувшись.
Стоило ей увидеть Хьюго или услышать его имя, как у нее теплело на душе. Молодой лорд теперь полностью принадлежал ей, другие женщины его больше не интересовали. Время, когда он удовлетворял свою похоть быстро, беспечно, впопыхах где-нибудь в темном углу, кануло в прошлое, и дамы в замке сразу почувствовали это. Хьюго совершенно потерял голову, госпожа Элис свела его с ума. И только леди Кэтрин ничего не знала.
— На крючок подцепила, — повторил его светлость. — Заманила в сети. Ну и как, сильно он трепыхается, милая Элис? Или присмирел и ведет себя хорошо — пару раз дернулся и весь выдохся?
— Ах, замолчите, — улыбнулась она. — Нельзя так о собственном сыне.
— Он все еще грезит Лондоном? — поинтересовался лорд Хью. — Все еще собирается бросить меня и отправиться ко двору? Или в это свое чертово путешествие?
— Вовсе нет, — гордо произнесла Элис. — Про путешествие еще мечтает, и о тысяче фунтов тоже. Но на корабле поплывут другие, он теперь не уедет. Я смогу удержать его.
— Так держи, пока корабль не покинет порт, — проворчал лорд Хью, — и заработаешь мою благодарность. Сможешь удержать его до весны?
— Пока я ношу его ребенка, он меня не оставит, — заверила Элис. — А когда увидит сына, которого я подарю ему, не сможет от нас оторваться, уж я Хьюго знаю. Сохраню его для вас в целости и сохранности, милорд.
— Ну смотри же, — погрозил пальцем его светлость. — Только не отрывай моего сына от работы по хозяйству. Он должен быть в курсе всего, общаться с людьми, объезжать рынки и собирать налоги. Заглядывать на фермы, которые месяцами задерживают выплаты; арендаторы женятся, рожают детей, умирают, меняются условия их контрактов, а они не выплачивают нам штрафы. В каждой деревне есть староста, который собирает пошлины и имеет с этого свою долю, а остальное должен отдавать нам. Или вот Хьюго строит новый дом, и рабочих надо контролировать, а я слишком слаб; он должен там присутствовать для своей же пользы, а не ловить блох у тебя в рубашке.
— Весь день он сидит не со мной, а с миледи, — возразила Элис. — А я могу ездить с ним, две пары глаз всегда лучше, чем одна. Но леди Кэтрин держит его дома. Если вы жалуетесь, что он забросил свои обязанности, виноват не он, а его жена.
Старый лорд нахмурился.
— Все еще плохо себя чувствует, так, что ли? Что ее беспокоит?
— Ей скучно, она устала, — пожала плечами Элис. — Испытывает недомогание. Для поддержания сил много ест, но чем больше ест, тем больше полнеет и меньше двигается. Энергия куда-то делась. Может, с приходом тепла ей станет лучше. Миледи нужно больше солнца. И еще она очень скучает по Море.
Лорд Хью раздраженно сутулился и напоминал рассерженную хищную птицу.
— Скучает, ишь ты, по этой старой ведьме! Постыдилась бы.
Элис едва заметно улыбнулась.
— Странно все это, правда? Можно подумать, что она скорбит по умершей матери. Я и то меньше печалюсь, а ведь Мора меня растила, и я знаю о ней все. — Элис помолчала и тихо промолвила: — Словно не она леди, а я.
— Что-о? — удивился его светлость, вскинув густые брови.
Девушка выдержала его взгляд.
— И не мечтай, — добавил он. — Будь довольна тем, что уже получила. К тебе теперь обращаются «госпожа Элис», выше этого в замке ты не поднимешься. Мне нравится, когда ты рядом, Хьюго по тебе сходит с ума, даже Кэтрин сейчас любит тебя и нуждается в тебе, к тому же ты носишь в животе моего внука. Но если попытаешься перевернуть естественный порядок, попробуешь выскочить в благородные, я выброшу тебя обратно в мусорную кучу. У нас тут не королевский двор. Передком карьеры не сделаешь.
Синие глаза Элис потемнели от гнева, но она промолчала.
— Ты меня слышишь?
— Слышу, — спокойно отозвалась она.
— Так что попридержи амбиции, сохрани их для своего сына!
— Слушаюсь, милорд, — весело прощебетала Элис. — Ах, какой же это будет ребенок!
— Да, — все еще раздраженно проворчал старый лорд. — Позвони, пусть позовут отца Стефана, хочу, чтобы он почитал мне. Он долго был в отъезде, я соскучился по нему.
— Хотите, я почитаю, — предложила Элис, направляясь к столу, где лежали книги.
— Позови отца Стефана, — настаивал его светлость. — Хочу слышать мужской голос. Женщины хороши на своем месте, Элис. От них быстро устаешь.
— О да, — с готовностью согласилась девушка. — Я так устаю от болтовни в галерее — одни сплетни и всякий вздор! Эти глупые женщины только болтают, едят и толстеют и становятся еще неповоротливее. Сейчас же пришлю к вам отца Стефана, и Хьюго тоже, когда он вернется. Он расскажет вам про новый дом, сегодня он должен был съездить туда и проверить, как идет строительство.
Старый лорд криво усмехнулся, заметив, как ловко Элис повернула его слова, и мягко произнес:
— А ты умненькая шлюшка.
Улыбнувшись, она сделала глубокий реверанс и упорхнула из комнаты.
В дамской галерее Элис выяснила, что Кэтрин еще не вставала, хотя было уже почти двенадцать, время обеда. С миледи находились Рут и Элиза, Рут разворачивала перед госпожой одно платье за другим, а Кэтрин раздраженно махала ручкой, отвергая все подряд.
— Они уже малы мне! — воскликнула она. — Ребенок ведь растет. Надо было давно их перешить, Рут, распороть и перешить. Сколько раз я говорила вам, а вы все ленитесь, совсем обо мне не думаете.
— Я перешивала, миледи, — испуганно прошептала Рут. — Как вы велели, так я и сделала. Но это было на прошлой неделе. С тех пор вы сильно раздались в талии.
Кэтрин вздохнула и откинулась назад.
— Я распухаю как на дрожжах, — печально заключила она. — Этот ребенок меня совсем доконает.
В этот момент на пороге возникла Элис, и миледи обратилась к ней:
— Помоги мне, пожалуйста. Я так устала.
— Вы хорошо питаетесь, у вас хороший аппетит? — поинтересовалась Элис.
Она подошла к Кэтрин и положила руку ей на лоб; тот был влажен и маслянист на ощупь. С любопытством посмотрев на знахарку, миледи заметила:
— Ты такая спокойная. Руки такие прохладные и так хорошо пахнут. Хотелось бы и мне быть такой же спокойной.
— Вы пили глинтвейн? — продолжала расспросы Элис. — А печенье кушали?
— Да, — подтвердила Кэтрин. — Но я совсем не голодна. Я не хочу идти обедать.
— Вы должны кушать, — вмешалась Элиза Херринг. — Вам надо поддерживать силы, миледи.
— Она права, — кивнула Элис. — Вам нужно думать о ребенке. И о своем здоровье не забывать. Вы обязаны кушать.
— У меня болят ноги, — пожаловалась Кэтрин.
Элис откинула одеяло. Лодыжки госпожи распухли и покраснели, икры, коленки и даже бедра были рыхлые от излишнего жира, кожа белая и одутловатая.
— Вам нужно больше ходить, — порекомендовала Элис. — Вы должны каждый день вставать с постели и ходить, миледи. Гулять на свежем воздухе или даже кататься верхом. На смирной лошади вы вполне могли бы выезжать.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |