Эти процессы, в частности, привели к тому, что в школьных классах (подростковой среде) реально сформировалось нечто вроде субкультуры продвинутых в образовательном смысле ребят, серьезно и без всякого давления со стороны взрослых занимавшихся самообразованием (главным образом путем чтения литературы, нередко довольно сложной). Двенадцатилетний подросток, относящийся к этому типу, легко мог по памяти нарисовать на доске схему транзисторного радиоприемника, цепи ядерных превращений в реакциях синтеза и деления, перечислить специфических представителей животного и растительного мира в разных регионах мира. 3 Наряду с «технократической», или «естественнонаучной» субкультурой во взрослой и в подростковой среде возникли в те годы также субкультуры с гуманитарной направленностью, но менее влиятельные и менее многочисленные. Обе эти субкультуры не были антагонистами друг по отношению к другу, тесно взаимодействовали и вместе образовывали своего рода «интеллигентскую» субкультуру.
Возникновение интеллигентской субкультуры в подростковой среде было крупным и многообещающим событием в социальной истории страны. Первая ее важная роль заключалась в том, что она служила (или, точнее, потенциально могла служить) своего рода школой и поставщиком научных и технологических кадров самой высокой квалификации, прививая подросткам даже не столько знания, сколько мотивацию бескорыстного служения науке. Вторая роль этой субкультуры, прямо относящаяся к теме данного исследования, заключалась в том, что в тех местах, где она набрала силу, она существенно потеснила, а местами (в отдельных школах, классах или микрорайонах) полностью вытеснила противостоящую ей агрессивную субкультуру, опираясь при этом на высокий престиж культуры, образования и профессиональной карьеры в сфере интеллектуального труда.
Сказанное не означает, что интеллигентская субкультура полностью вобрала в свой состав всех попавших в ее «силовое поле» подростков. Описанный выше тип «ученого подростка» был и в те годы относительно редким явлением. Однако влияние даже небольшой группы таких подростков на весь школьный коллектив могло быть очень большим. В частности, они в большой степени поднимали среди одноклассников престиж высшего образования и соответствующего ему типа карьеры. С другой стороны, присущее этим подросткам отвращение к агрессии и насилию, противопоставление «культуры» и «бескультурья» способствовало значительному очищению моральной атмосферы в подростковой среде.
Таким образом, в 60-е годы в ведущих культурных центрах страны сформировался контингент интеллигентных подростков (выходцев из интеллигентных семей, либо нацеленных на то, чтобы стать интеллигенцией), который имел черты «позитивной» молодежной субкультуры с присущим ей сильным воздействием на личность. Этот контингент подростков составил конкуренцию агрессивной субкультуре и на протяжении десятилетия очень сильно ее потеснил, сбив ее престиж. В качестве примера победы в такой конкуренции можно упомянуть деятельность возникшего в те годы Клуба самодеятельной песни, который вытеснил блатной и матерный репертуар агрессивных молодежных субкультур своими песнями, основанными на идеалах высокой романтики.
Наряду с появлением интеллигентской субкультуры, 60-е годы стали годами возникновения субкультур гедонистического типа, из которых мы назовем две основные: хиппи и «балдежники». Хиппи - это субкультура, имеющая свое название, мировоззрение и сама себя осознающая. В нашей терминологии это субкультура гедонистически-идеологического типа. «Балдежники» - это совокупность разрозненных молодежных групп, для которых было характерно увлечение поп-музыкой, умеренное потребление спиртных напитков (реже - пьянство), интерес к атрибутике молодежной моды, пришедшей с Запада, активный поиск сексуального общения. Следует подчеркнуть, что речь идет в данном случае не о самой половой вседозволенности, которая была свойственна шпане даже больше, чем балдежникам, а о культивации эротических переживаний. Показателем различий отношения субкультур к этому вопросу может служить язык описания. Агрессивные субкультуры используют язык грубый, «грязный», с матерными выражениями, в которых высказывается презрение к женщине. В гедонистических субкультурах язык описания половых отношений концентрируется в основном на характеристике различных видов сексуального удовлетворения. Возникновение гедонистических субкультур можно рассматривать как аналог проходившей в те годы на Западе сексуальной революции, который протекал более латентно из-за наличия идеологического барьера и большего контроля со стороны властей.
Характер взаимодействия гедонистических субкультур с другими вышеназванными субкультурами был неодинаков. Гедонистическую и интеллигентскую субкультуры объединяла общая неприязнь к насилию и агрессии. Вследствие этого они выступили «единым фронтом» против агрессивной субкультуры, противопоставив ее физической силе свою идеологию ненасилия. Гедонистические субкультуры очень сильно поддержали интеллигентскую в ее противостоянии субкультуре шпаны и оказали значительное содействие описанному выше процессу ее вытеснения и снижение престижа.
Что же касается взаимодействия гедонистической и интеллигентской молодежных субкультур, то в те годы они не осознали себя как противостоящие друг другу социальные силы. Думается, что это послужило одной из причин последующего упадка интеллигентской субкультуры. Граница между обеими субкультурами была размыта, что объяснялось в основном действием двух факторов. С одной стороны, гедонистическая субкультура в те годы еще не тяготела к таким крайностям, как наркомания, сексуальные излишества и т.д. С другой стороны, моральные устои интеллигентской субкультуры оказались недостаточно прочными (причины этого частично будут рассмотрены ниже). Оказав содействие в вытеснении агрессивной субкультуры, гедонистическая субкультура в то же самое время начала исподволь подтачивать интеллигентскую. Эта тенденция набрала силу в последующие 70-е годы.
Шестидесятые годы были годами больших, но несбывшихся надежд. Экономический рост страны и рост народного благосостояния позволяли надеяться, что в ближайшие десятилетия Советский Союз достигнет уровня экономического развития, сопоставимого со странами Запада. Наряду с экономикой в 60-е годы в стране происходил явственный культурный подъем. Рост престижа образования, снижение подростковой преступности, значительное повышение культуры поведения в быту и другие сопутствующие им процессы порождали надежды, что при дальнейшем развитии этих тенденций страна также и в области культуры займет достойное место среди цивилизованных стран. Общеизвестно, что этим надеждам не суждено было сбыться. Уже во второй половине 60-х годов во всех указанных тенденциях начал обозначаться все более явственный перегиб, в результате которого реальный облик 70-х годов резко контрастировал с их мысленным обликом, рисовавшимся в 60-х годах.
2.3. Семидесятые и восьмидесятые годы.
Основным фактором формирования динамики молодежных субкультур в 70-е годы стал кризис взрослой и подростковой интеллигентских субкультур. Истоки этого кризиса находились не в подростковой, а во взрослой среде.
Одним из основных факторов упадка взрослой интеллигентской субкультуры стала депрофессионализация интеллигенции. На протяжении 60-х годов сфера интеллигентского труда резко расширилась, но система организации стала давать очевидные сбои. Неумение плановой системы организовывать высококвалифицированный труд привело к тому, что выпускники престижных ВУЗов, среди которых было немало энтузиастов своих профессий, определившись на работу, сталкивались с некомпетентностью начальства, неуважением к интересам дела и мафиозной средой научных институтов. Вместо продолжения трудовой социализации, система организации способствовала разложению трудовой морали. Тех, у кого трудовая мораль и квалификация были высокими, эта система зачастую ломала. В целом о выпускниках технических ВУЗов 60-х годов можно говорить как о «потерянном поколении». Энтузиаст интеллектуального труда 60-х годов был сломлен и уничтожен бюрократической системой управления.
Наряду с процессами депрофессионализации на протяжении 70-х годов резко упала относительная величина заработной платы работников интеллигентских профессий, что значительно подорвало в обществе социальные мотивации избирать этот тип карьеры. В этом процессе большую роль сыграло растущее отставание технического уровня и рост дефицита рабочей силы в отраслях материального производства. Оба этих фактора привели к быстрому росту заработной платы промышленных, строительных и транспортных рабочих. В результате к концу семидесятых годов неквалифицированный ручной труд, осуществлявшийся в непривлекательных производственных условиях, оплачивался примерно вдвое выше интеллигентского труда.
Упадок трудовых мотиваций и снижение престижа профессий интеллигентского труда не привели к исчезновению данного типа карьеры, но существенно изменили мотивации ее выбора. В число ведущих выдвинулись не «позитивные» мотивы, связанные со стремлением работать в сфере науки или культуры, а «негативные» стимулы, связанные с нежеланием работать в грязных условиях на производстве и (у мужской части подростков) - с нежеланием служить в армии. Другая часть мотивов была связана со стремлением родителей не допустить падения уровня культуры у своих детей. В этой группе мотивов присутствовал также вполне осознанный страх родителей перед набиравшими силу делинкветными субкультурами, которые могли легко втянуть в свой состав подростка, не имеющего четких социальных устремлений. Описанная выше смена мотивов была, кстати, одним из факторов быстрой феминизации демографического состава учащихся ВУЗов, работников науки, культуры и других сфер интеллигентского труда.
Второй важный фактор упадка интеллигентской субкультуры в 70 - е годы связан с состоянием другого важнейшего социального института общества, а именно семьи. Технократическая интеллигентская субкультура 60-х годов в наиболее чистом своем варианте, как бы вообще не замечала того факта, что, после вступления во взрослый возраст, подрастающему поколению придется жить не только на работе, но и в семье. Создается впечатление, что в образованных слоях российского общества вообще не сложилась традиция семейной социализации, под которой мы в данном случае понимаем подготовку подростков к жизни в своей будущей взрослой семье. 4 Массовыми явлениями в среде интеллигентской молодежи (особенно мужской ее части) 60-х и в особенности 70-х годов стали неумение вести домашнее хозяйство и организовывать быт, инфантилизм, эгоцентризм, снижение чувства социальной ответственности. Результатом этого стали многочисленные семейные конфликты, начинавшиеся практически сразу после создания молодой семьи, и связанный с этим резкий рост числа разводов.
Распад профессиональных мотиваций и упадок семьи породили в интеллигентской среде глубокий моральный кризис, следствием которого стали утрата социальных устремлений, разочарование в жизни, пьянство, вовлечение в теневую экономику, чрезмерная озабоченность сексом и другие последствия морального распада. Эти процессы немедленно сказались и на подростковой части интеллигентской субкультуры, которая опиралась на моральную поддержку взрослых и которая сама по себе была чрезвычайно хрупким социальным образованием. Поначалу возникшей ситуацией «воспользовалась» гедонистическая субкультура, по отношению к которой интеллигентская субкультура оказалась менее стойка. В 70-е годы произошел резкий сдвиг молодежных ориентаций в сторону гедонизма. Хотя жизненные планы значительной части молодежи по-прежнему были связаны с получением высшего образования, интерес к знаниям и к учебе резко ослаб, уступив место гедонистическому времяпровождению.
На протяжении 70-х годов гедонистические субкультуры не только возросли численно, но и внутренне переродились. В 60-х и начале 70-х годов многие субкультуры и подростковые группы этого типа были не чисто гедонистическими, а скорее интеллигентско-гедонистическими. Занимаясь гедонистическим времяпровождением, они в то же время сохраняли приверженность ко многим интеллигентским идеалам и ценностям, что облегчало возможность их ресоциализации в будущем. Распад интеллигентских технократических идеалов в 70е годы создал своего рода «ценностный вакуум», который заполнился уже «чистым» гедонизмом и сопутствующими ему делинквентными ориентациями.
Одним из механизмов усиления делинквентных ориентаций гедонистических субкультур является возросшее на этой почве стремление подростков к деньгам. Интересно отметить, что вплоть до конца 80-х годов у подростков практически отсутствовала возможность легального заработка. Это обстоятельство усилило тенденцию к зарабатыванию денег незаконными средствами. Таким средством первоначально стала мелкая спекуляция («фарцовка»), а несколько позднее - проституция, сопровождавшаяся «встраиванием» в теневую экономику и организованную преступность.
Отступая, интеллигентская подростковая субкультура освобождала и социальное пространство для усиления субкультур агрессивного типа. Этому способствовало также и постепенное перерождение гедонистических субкультур, которые все больше сращивались с преступным миром, вследствие чего размывалась граница, разделявшая гедонистические и агрессивные субкультуры. Появились смешанные агрессивно-гедонистические субкультуры, существование которых до конца 70-х годов было нехарактерным.
Во второй половине 80-х годов сильное влияние на социальную динамику подростковых и молодежных субкультур оказала политика перестройки, причем характер этого влияния был неоднородным. С 1985 по 1987 год перестройка оказывала растущее идеологизирующее влияние на общество. На этой волне возникло много неформальных идеологических и политических движений. Важно отметить, однако, что эти процессы очень мало затронули подростковую среду, хотя некоторые признаки идеологизации подростковых субкультур в 1986-1987 годах все же имели место.
Начиная с 1988 года перестройка начала оказывать иного рода влияния на подростковые субкультуры, способствуя их деидеологизации, а также усилению преступных и агрессивных ориентаций. Существует, по-видимому, два основных фактора такого влияния. Во-первых, разоблачение идеалов, пропагандировавшихся в эпоху застоя, привело к дискредитации идеалов вообще, причем именно в подростковой и молодежной среде влияние этого фактора сказалось особенно сильно. Во-вторых, непродуманность экономических преобразований привела к резкому росту теневой экономики, увеличению числа ее «вакансий» и громадному росту доходов причастных к ней людей. Теневая экономика, организованная преступность и мафия создали, по существу, новый тип социальной карьеры, сулящий (пусть не без риска) не только высокие доходы с полноценным их «отовариванием», но и быстрое «продвижение по службе». При этом подростковые и молодежные субкультуры являются для названных преступных структур как школой и поставщиком кадров, так и своего рода подразделениями, которые нередко за мизерную плату оказывают им весьма важные услуги.
Таким образом, после приблизительно тридцатипятилетнего перерыва агрессивные, молодежные субкультуры взяли «реванш» и вновь стали доминирующими, сильно потеснив и во многом подчинив своему влиянию все остальные виды молодежных субкультур. О силе этой тенденции можно судить хотя бы по тому, что с середины 80-х годов среди подростков повсеместно распространилась мода, основанная на атрибутике уголовного мира: телогрейка, кирзовые сапоги, солдатский ремень и ряд других атрибутов. Причем этой моде или ее элементам следовали также многие подростки, не входящие в состав агрессивных групп, а порой даже представители конкурирующих с агрессивными субкультур.
Исходя из рассмотрения факторов, формирующих социальную динамику молодежных субкультур, можно с уверенностью прогнозировать, что тенденция доминирования агрессивных и агрессивно-гедонистических их типов будет действовать до тех пор, пока в обществе не завершатся переходные процессы, и не установится новый социальный порядок и не появятся силы, способные эффективно противостоять этим субкультурам. Вопрос о социальных силах, которые смогут противостоять действию агрессивных субкультур, будет рассмотрен в V главе данной работы.
3. Люберецкая субкультура и ее социальная динамика.
В предыдущей главе была охарактеризована общая динамика влияния агрессивных субкультур в подростково-молодежной среде и субкультур им противостоящих на протяжении длительного исторического периода. Данная глава посвящена описанию одного специфичного явления, возникшего на базе агрессивных подростковых субкультур в некоторых местах страны на рубеже 70-х и 80-х годов. Это явление можно охарактеризовать, как процесс идеологизации агрессивных подростковых субкультур на основе определенных разновидностей правоэкстремистских идеологий. Люберецкая субкультура в период своей кульминации явилась, пожалуй, наиболее ярким примером явлений такого рода.
Предварительно необходимо оговорить, что в 60-е и 70-е годы в Люберцах не наблюдалось сильного снижения влияния агрессивной субкультуры, как например, в Москве. Это объясняется тем, что описанные в предыдущей главе процессы были характерны для наиболее крупных городов и культурных центров, в то время как в малых и средних городах они протекали со значительным отставанием по времени и в заметно более сглаженной форме, в результате чего изначально существовавшие в них агрессивные субкультуры не подверглись столь сильному конкурирующему воздействию со стороны других субкультур.
Изучение люберецкой субкультуры и ее социальной динамики начнем с краткого описания города Люберцы.
3.1. Краткая характеристика города Люберцы.
Возникновение Люберец как промышленного поселка можно датировать 1899 годом, когда в нем был построен первый машиностроительный завод, специализирующийся на выпуске паровых машин. Промышленное строительство продолжалось в Люберцах и в последующие десятилетия. Особенно быстро город Люберцы стал расти в пятидесятые годы, в результате чего в 1962 году он выделился в самостоятельную административную единицу. Близлежащие поселки (Томилино, Ухтомское и др.) в этот период также интенсивно застраивались и в 1964 году были присоединены к городу, образовав Люберецкий район.
К настоящему времени город Люберцы и Люберецкий район - это один из крупнейших индустриальных районов Подмосковья. В городе имеется около 60 крупных предприятий, относящихся к отраслям тяжелой (в том числе оборонной) промышленности. Всего в городе и районе действует более 600 промышленных предприятий. К концу 80-х годов численность Люберецкого района составила около 400 тысяч человек. Основной социальный состав - промышленные рабочие.
Культурные учреждения города состоят из трех кинотеатров, нескольких Домов культуры и девяти библиотек. Имеется свой спортивный центр «Спартак». Помимо спорткомплекса в городе имеется три - четыре зала, что считается довольно сильной спортивной базой.
На протяжении всего периода промышленного развития Люберец, население города и района росло главным образом за счет миграции, в результате чего проживавшее на этой территории коренное население было практически «смыто». Основными источниками миграции служили сельские районы Московской области и прилегающих к ней других областей. Особенно интенсивно приток мигрантов осуществлялся в 50-е и 60-е годы.
Как уже было отмечено выше, интенсивное создание промышленных центров, сопровождающееся массовым ввозом рабочей силы, быстрый рост численности и концентрации населения определенного демографического состава (возраст от 20 до 40 лет, образование среднее, выходцы из села) создает предпосылки для возникновения агрессивной подростковой субкультуры.
3.2. Люберецкая подростковая субкультура в 60-е годы.
Истоки возникновения агрессивной подростковой субкультуры в г. Люберцы восходят к довоенным, а возможно и дореволюционным временам. В задачу проведенного исследования не входило прослеживание процессов формирования этой субкультуры в столь отдаленные исторические периоды. В качестве начальной точки отсчета изучения социальной динамики субкультуры исследователями взята вторая половина шестидесятых годов, когда интенсивность миграционного притока населения уже начала снижаться, но в подростковый возраст стали входить наиболее многочисленные когорты детей первого поколения мигрантов.
По воспоминаниям очевидцев тех лет, основным занятием мужской части подростков были массовые драки: поселок на поселок, улица на улицу, а в новостройках и дом на дом. Насколько можно понять, эти драки воспроизводили традиционные для сельской местности кулачные бои и потасовки «деревня на деревню», нередко очень жестокие и сопровождавшиеся смертельными исходами. В новых условиях эти конфликты стали исключительной прерогативой относительно узкой в возрастном отношении подростковой субкультуры, но одновременно «сконцентрировались» в ней, то есть приобрели чрезвычайно высокую частоту и интенсивность. Степень вовлечения мужской части подростков в субкультуру была, насколько можно понять, очень велика, неучаствующих было мало. Буквально все подростки и значительная часть взрослого населения считали этот стиль жизни нормальным явлением, потому что, цитируя высказывание респондентов, «мальчишки должны драться» и «это было всегда, я сам дрался, и отец мой говорил, что дрался». Мировоззрение такого типа в значительной мере распространено в Люберцах и сегодня.
По воспоминаниям взрослого населения, в шестидесятых годах Люберецкая молодежь, помимо массовых драк, сильно пила, «чистила» сады, пела под гитару блатные песни и мелко хулиганила.
Перед участниками субкультуры открывалось в те годы три типа жизненного пути. Определенный процент (точную цифру назвать трудно) попадал в детскую исправительную колонию, а после возвращения в подавляющем большинстве интегрировался в преступный мир. Их дальнейшая судьба складывалась из постепенно возрастающих сроков заключения и преступлений, совершаемых в промежутках. Противоположный тип - это подростки, осознанно стремившиеся к разрыву связей с преступной субкультурой и порождающей ее социальной средой. В 60-е годы возможность перехода в другой социальный слой давало поступление в ВУЗ и получение высшего образования. Находящаяся в промежутке между этими двумя крайними типами часть подростков продолжала оставаться «шпаной» до призыва в армию. Призывной возраст образовывал естественную возрастную границу участия в субкультуре. После армии, по словам респондентов, бывшие подростки возвращались как бы притихшими, быстро женились, поступали на работу и во многих случаях начинали пить, постепенно (в зависимости от индивидуальных особенностей) спиваясь к 35, 40 или 50 годам. Непьющая часть мужского населения устраивалась на работу и работала на оборонных предприятиях с высокой для тех лет заработной платой. Подрастающее поколение автоматически повторяло их путь и это считалось естественным явлением.
Следует говорить, что все сказанное выше о подростках и о взрослых относится главным образом к мужской части населения города. Для женской части подростков участие в субкультуре в целом не было характерным. Взрослые женщины с осуждением относились к дракам и жестокости подростков, но вынуждены были смиряться с этим как с неизбежным злом. Однако умение мальчика «постоять за себя» считалось необходимым, и в этом смысле находило также поддержку и со стороны женщин.
3.3. Трансформация субкультуры: первый этап
В начале 70-х годов в городе Люберцы появились новые явления, которые в итоге радикально изменили облик традиционной люберецкой «шпаны». К этому времени во многих регионах страны, включая Москву и Подмосковье, возник бум на некоторые западные виды спорта (каратэ, культуризм и др.). Через спортивный комплекс мода на эти виды спорта проникла и в Люберцы. Проводниками данной моды первоначально стали спортсмены, которые привозили с Запада специальные журналы для самообучения. Эти журналы стали быстро расходиться по знакомым или перепродаваться. Из всех видов спорта наибольшее распространение получил культуризм. Сначала им в основном занимались сами спортсмены, у которых было для этого больше возможностей, и их близкие знакомые. Затем уже имеющие навыки молодые люди делились опытом со своими товарищами по двору и по школе. Это автоматически делало их лидерами дворовых команд и давало безоговорочный авторитет. Заниматься культуризмом стало не только модно, но и выгодно: это давало авторитет, красивую фигуру и физическое превосходство над другими. Дворовые команды, занимавшиеся этим видом спорта, резко повышали свой статус в подростковой среде, подчиняли себе более слабые группировки, занимали выгодные позиции. Всем остальным, чтобы сохранить свое «лицо» и остаться независимыми, тоже необходимо было заняться силовыми видами спорта.
Для этого необходимо было найти помещение и инвентарь. Помещениями стали пустующие подвалы, которые оборудовали под спортзалы, а инвентарь изготовлялся на заводах работающими членами команд, или же воровался. Получилось так, что культуризм примирил между собой многие люберецкие команды: во-первых, они серьезно занялись тренировками и им было уже не до драк, так как спорт отнимал много времени и сил, а, во-вторых, стало выгоднее помогать друг другу, а не мешать, обмениваться, например, журналами и опытом.
Как известно, культуризм в 70-е годы в нашей стране по не вполне понятным причинам был запрещен и во многих городах преследовался. Однако в Люберцах власти смотрели на это явление «сквозь пальцы», очевидно решив, что увлечение спортом отвлечет подростков от хулиганства и преступности. Что же касается родителей, то они по тем же причинам поощряли это новое увлечение и даже обращались к своим знакомым с просьбой устроить их ребенка в подвал. Вот что примерно говорили родители: «Раньше он (ребенок) неизвестно где шлялся, вечно пьяный или избитый приходил. А теперь всегда знаешь где он. Стал собранный и почти не пьет...».
К середине 70-х годов увлечение силовыми видами спорта сделалось массовым явлением. Сам город Люберцы и прилегающие к нему более мелкие города и поселки стали охвачены сетью оборудованных для спортивных занятий подвалов.
Переход к массовому занятию культуризмом составил первый этап трансформации субкультуры люберецкой «шпаны» в некоторое принципиально новое социальное явление. Для этого этапа характерно, что первоначальное увлечение спортом мотивировалось прежней «блатной» идеологией, в которой физическая сила ценилась очень высоко. Силовые виды спорта выступали поначалу как техническое средство для увлечения физической силы мускулов. Парадоксальным итогом этого увлечения стало резкое снижение уровня подростковой преступности в городе. Поначалу основной причиной этого снижения явился, по-видимому, сам факт появления нового увлечения. Однако, вслед за этим вступил в действие новый фактор, следствием которого стала идеологическая трансформация субкультуры. В последующих двух параграфах будет рассмотрены общий механизм идеологической трансформации подростковых субкультур, а затем конкретный процесс этой трансформации в г. Люберцы.
3.4. Столкновение с группой «Ждань».
Приблизительно во второй половине семидесятых годов в период кульминации увлечения культуризмом неожиданно возник еще один фактор, который во многом способствовал объединению люберецких команд в единое целое. Мы имеем в виду территориальную войну с московской подростковой группировкой «Ждань» (по названию станции метро «Ждановская», ныне «Выхино»).
«Ждань» - это бывшая шпана, которая попав под влияние уголовного мира, превратилась в хорошо организованную агрессивно-преступную субкультуру. Война с люберами началась как раз в момент социального размежевания этих субкультур (люберы пошли по идеологическому, а «Ждань» - по преступному пути).
Первоначально конфликты происходили из-за территории, что довольно типично для отношений между двумя соседствующими агрессивными субкультурами. По имеющимся у нас сведениям, первые победы были на стороне московской группировки. Это ей удавалось во многом благодаря тому, что к концу семидесятых годов группа «Ждань» была лучше организованна и между командами внутри группировки практически не было серьезных конфликтов.
Расчлененным не до конца угасшей междуусобицей, люберам очень досаждал серьезный московский противник, с которым командам по отдельности справиться было невозможно. Вследствие этого люберецкие команды были вынуждены прекратить прежнюю вражду между собой. Можно сказать, что причиной окончательного объединения люберецких команд в одно целое послужила общая ненависть к врагу.
Мы не располагаем точными сведениями о том, сколько времени длилась война. Известно лишь то, что последнее крупное столкновение между двумя субкультурами (несколько сот человек с каждой стороны) произошло в 1986 году на территории группировки «Ждань». Победа тогда была на стороне люберов.
После этого сражения «Ждань» признала в люберах достойного соперника. По непонятным причинам поражение не озлило московскую группировку, а, наоборот, внушило уважение к соседу. Между отдельными командами стали заключаться перемирия. Очень скоро люберам было дозволено беспрепятственно появляться на территории группы «Ждань» (никаким другим группам «Ждань» этого не позволяла).
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |