Мне пришлось ее успокаивать, объяснять, что бабушка Вадика – это не одно и то же с ее «бабушкой», что первая, в отличие от второй, вполне реальна… Крис твердила про женскую интуицию, которая ей говорит о неверности любимого… После сорокаминутного сеанса психоанализа я не выдержала и тоже сослалась на бабушку, которой якобы срочно понадобился телефон. Бросив трубку на рычажки, выругалась. Наверняка Сергей звонил, пока я утешала Крис, конечно, ему осточертело безрезультатно набирать мой номер, он послал меня подальше и больше не позвонит… Почему я не попросила у него номер телефона? Да, прежде я никогда не звонила первой: девушке – неприлично, захочет – разыщет. Он – охотник, самец, рыцарь и бла-бла, мужчина, в конце концов… Дурацкие средневековые предрассудки!
И тут зазвонил телефон. Этот голос я узнала бы из миллиона – голос, от которого мне становилось жарко.
– Привет, – ответила с наигранным равнодушием. – Да, мне буквально сейчас передали, что ты звонил… Но у меня нет твоего номера…
– Может, запишешь? – отозвался Сергей. – Мне как-то неловко было тебе диктовать его в первый же вечер. Вроде мужчина должен дозвониться первым…
Оказалось, у нас одинаковые предрассудки. Какое счастье!
– Встретимся в субботу? – предложил Сергей. – В ЦДХ любопытная выставка. Французские импрессионисты, если тебе интересно…
– С удовольствием! – ответила я и осознала, что это чистая правда. Артем приглашал меня в бары, на тусовки, на концерты эстрадных звезд разной величины, но на выставки – ни разу. Конечно, я ходила с Крис и Зайкой, но это другое. Мне вдруг ужасно захотелось прогуляться по залитым светом тихим залам, вдохнуть особый, пахнущий солнечным деревом, лаком, сухой акварелью воздух галереи. Поговорить и помолчать о прекрасном, неуловимом, иногда непонятном, загадочном и оттого непостижимо-волшебном мире таланта и грез, мире искусства. В котором я ни черта не понимала, но это было совсем не важно.
В субботнее утро я говорила себе, что это обычная встреча, каких было не счесть, но собиралась с особой тщательностью. До меня вдруг дошло, что добытые в люксе остромодные бордовые туфли с малиновыми бантами на мысках отлично гармонируют с малиновым плащом, но совсем не подходят к остальному наряду. Когда я в гардеробе сниму плащ, останусь полной дурой в потрясающем черно-белом джемпере, черной с металлическим отливом юбчонке, с черно-белой сумочкой… и в малиновых башмаках. Я едва не зарыдала от обиды, поскольку другие туфли были сношены в тапки и вовсе не годились для первого свидания. А натянуть сапоги в мае, пускай самые актуальные, было бы верхом дурости. В итоге я проявила смекалку, выкрасила ногти и губы в малиновый и намотала на запястье платок а-ля браслет примерно того же оттенка. По десятому разу перекрутила волосы и только тогда, критично осмотрев себя в зеркало, решила, что в принципе – неплохо.
С Сергеем мы встречались около входа. Как любая нормальная девушка, я очень старалась немного опоздать, но транспорт, как назло, вел себя безупречно, и я явилась вовремя. Пришлось пять минут гулять возле метро, заодно собираться с мыслями и превозмогать нарастающее волнение.
Сергей прохаживался возле входа, поглядывал на часы. Одет был просто и неброско – джинсы, серый блейзер, – в нем не было щеголеватого лоска Артема, но странное дело, мне это понравилось. В его облике была та сдержанность, за которой угадывалась настоящая сила, не требующая фальшивого глянца. Я извинилась за опоздание, ради приличия сослалась на ненадежный транспорт, Сергей с улыбкой ответил, мол, случается, зато он успел приобрести билеты. Впрямь черед в кассу был немалый. В гардеробе я скинула плащ, подошла к зеркалу, поправила волосы, обернулась, перехватила взгляд моего спутника и снова почувствовала, как пол уплывает из-под ног. Сколько их было, мужских взглядов – жадных, оценивающих, восторженных, придирчивых, заинтересованных, вожделеющих… Они давно перестали меня смущать. Но не этот. Сергей смотрел так, как не смотрел на меня никто, даже Артем – так, словно никого на свете, кроме меня, не существовало для него ни в то мгновение, ни до, ни после… Я вдруг испугалась, что он разрушит этот хрупкий чудесный миг какой-нибудь банальностью типа: «Ты очень красивая», – но он не проронил ни слова, и я тоже. Просто взял мою руку, и мы пошли вверх по лестнице, ведущей в галереи.
Бродили по лабиринту выставочных залов, говорили обо всем на свете, о картинах, книгах, фильмах, о себе, своих желаниях, целях, увлечениях, о прошлом и будущем, и казалось, мы понимаем друг друга с полуслова, с полужеста – удивительное, непередаваемое чувство – родства душ. Почему мне раньше казалось, что такое невозможно?
Обойдя выставку, посидели в баре и отправились в парк Горького. На островке посреди небольшого пруда жила пара белых лебедей. Мы купили булку, взяли напрокат катамаран, доплыли до островка, поманили птиц хлебом. Лебеди вначале покосились и зашипели, но потом тот, который был посмелее, подплыл совсем близко и взял кусочек прямо с ладони, так что прохладный розовый клюв коснулся моего пальца.
– Надо же, – умилилась я, – такие доверчивые! И такие красивые! Хоть бы их никто не напугал…
– Ты удивительная, – вдруг сказал Сергей, и я смутилась. – Умная, талантливая, чувствительная… И с тобой очень интересно. Я ни разу не встречал девушку, с которой так легко и интересно разговаривать обо всем…
У меня вдруг защипало в носу и слезы прихлынули к глазам. Ни от кого из своих многочисленных знакомых мужского пола я прежде не слышала таких слов… Лишь банальные до тошноты комплименты глазкам, ножкам, волосам… Некоторые отмечали мое своеобразное чувство юмора, манеру шутить с абсолютно невозмутимым выражением лица, так, что не все понимали, шучу я или говорю серьезно. Но никому не приходило в голову поискать во мне какие-либо таланты, кроме умения танцевать и стильно одеваться. А я так этого ждала… Как я смогла поверить, что потрясающий вид из окна способен заменить родство душ?
– У тебя есть мечта? – неожиданно спросил Сергей. – Только говори первое, что придет в голову.
– Зачем?
– Такая игра. Чтобы лучше узнать друг друга.
– Давай начнем с твоей мечты, – предложила я.
– Хорошо. Стать известным ученым, – улыбнулся Сергей и тоже слегка покраснел. – Кстати, у меня неплохие шансы.
– Прямо-таки ярмарка тщеславия, – рассмеялась я. – У нас много общего.
– Я сразу это понял, – сказал Сергей то ли в шутку, то ли всерьез. – Теперь твоя заветная мечта?
– Жить в небоскребе. – Я выдержала паузу и рассмеялась.
– А настоящая? – уточнил Сергей.
Он мне не поверил. Он действительно понимал меня, не блондинку-пустышку в завлекательном мини – меня настоящую… Сумасбродную, странную, мятежную…
– Ты будешь смеяться.
– Не буду. Обещаю.
– Ладно. Я мечтаю стать известным писателем. Вот. – Я почувствовала, что краснею, потому что выдала то, что таила глубоко внутри, свою большую тайну.
– Почитаешь мне что-нибудь? – спросил Сергей.
Я подумала, что он шутит, но он был серьезен.
– Тебе правда интересно?
– Конечно, – ответил он, и в его голосе, взгляде, легком движении пальцев, коснувшихся моей руки, не было ничего, что могло бы заставить усомниться в искренности этих слов. Внезапно у меня перехватило горло. Всем, включая маму и папу, было наплевать на мое увлечение, все считали его глупостью, пустой тратой времени, чем-то вроде коллекционирования фантиков от жвачек… Даже Георгий разуверился во мне, когда я отказалась от штурма МГУ… А уж про Артема нечего и говорить… И вдруг приходит кто-то, кому небезразличны мои странности, сомнения и противоречия, выплеснутые на бумажные листы…
– Не надо, не говори так… – Я отчаянно кусала губы, чтобы не разреветься. – Не будь таким… понимающим…
– Почему?
– Не знаю… Мне почему-то страшно.
– Это из-за твоего парня? – тихо спросил Сергей.
Внутренне я ожидала и боялась этого вопроса. Холодный ветер внезапно подул со всех сторон одновременно, стало зябко и неуютно. И тоскливо, оттого что сейчас все может закончиться.
– Да, у меня есть друг… – призналась я, глядя на воду. – Думаешь, я не должна была встречаться с тобой?
– Я думаю, ты никому ничего не должна. – Сергей взял мою ладонь в свои ладони, и сразу стало теплее. – Раз пришла, значит, сама этого захотела, верно? Если кто-то тебе по-настоящему дорог, то не станешь встречаться с другим.
Я, наконец, осмелилась посмотреть ему в глаза и вновь встретила тот самый взгляд, и на миг стало трудно дышать…
«Если он меня сейчас поцелует, мы упадем в воду», – вдруг подумалось мне, и неожиданно для себя я расхохоталась до слез. Даже лебеди, потерявшие было к нам интерес, бросили нырять и вытаращили черные глазки-бусинки.
– Что такое? – удивился Сергей.
– Давай сойдем на берег, тогда скажу…
– Идет.
Мы подрулили к берегу, сдали катамаран.
– Говори, – с улыбкой потребовал Сергей, но слова застряли на языке.
– Отойдем с дороги, – пробормотала я.
Мы поколесили по парку, пока не оказались на относительно безлюдной тенистой аллее.
– Ну? – почему-то полушепотом спросил Сергей.
Я смотрела на его шевельнувшиеся губы и чувствовала, как в груди зарождается жидкий огонь и постепенно разливается по всему телу, проникая в каждую его клеточку. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного.
– Я подумала, что, если ты меня поцелуешь, мы свалимся в воду, – прошептала я в ответ.
– Ради такого можно и искупаться…
Сергей обнял меня и поцеловал так, как никто и никогда прежде. Закружилась голова, подкосились колени, и, наверное, я бы все-таки упала, не держи он меня так крепко. «Значит, этовсе-таки бывает…» – промелькнуло где-то в затуманенном сознании и пропало. Не представляю, сколько это длилось, но, когда мы оторвались друг от друга, я поняла, что еще чуть-чуть, и, если он захочет, я позволю ему абсолютно все, отдамся прямо здесь, в центре города, в людном парке, на пыльной траве – где угодно, и плевать на всех и все, и будь что будет… Потому что я сама хочу этого до безумия… Мне стало страшно. Я отпрянула, спрятала пылающее лицо в ладони. Так вот что такое страсть… И что мне теперь делать с этим открытием? Мне вдруг стало страшно, как в том сне, словно я вновь услыхала за спиной тяжелое дыхание черного человека…
– Саня… – горячо прошептал Сергей, касаясь моих волос, – я хочу, чтобы ты знала… Я никогда не испытывал ничего подобного…
– Я тоже… – призналась я, – только все слишком быстро…
– Саня, – он бережно отнял мои ладони от лица, прижал к губам, – ты мне очень нравишься. Я никогда не сделаю ничего против твоего желания… Я никогда не причиню тебе боль.
Почему он это сказал? Будто что-то знал о моих ночных кошмарах, знал обо мне то, чего я сама не знала о себе… И мне, никогда не верившей красивым словам, в этот раз отчаянно захотелось поверить.
Домой я вернулась поздно. Из комнаты доносился кашель бабушки. После майских праздников, невзирая на ночные заморозки, отрубили горячую воду, и в нашем полуподвале поселилась промозглая сырость. На потолке в ванной треснула побелка, из рваной раны поползла омерзительная черная плесень. Постиранное белье отказывалось высыхать в кухне на натянутых веревках, и его просушивали горячим утюгом. Влагу впитали постели, ложась спать, я надевала страшноватую байковую пижаму и шерстяные носки, наутро ломило колени, словно провела ночь на болоте. Бабушка простыла, но терпеть не могла больниц, поликлиник и всего, что связано с медициной, предпочитала таблеткам и уколам народные средства, а вызывать врача категорически отказывалась.
Я мельком глянула в зеркало. Румянец на щеках, блеск в глазах, губы припухли от бесчисленных поцелуев… При одном воспоминании о нежных и настойчивых прикосновениях его рук и губ сладко затомилось в груди и внизу живота…
Вышла мама. Вид у нее был усталый, под глазами мешки. Мама зябко куталась в шерстяной платок.
– Взгляни на часы, уже двенадцать, – укоризненно посмотрела на меня. – Неужели нельзя позвонить?
– Извини, – потупилась я.
– Может, все-таки скажешь правду: где и с кем ты была?
– На выставке. С моим новым знакомым Сергеем. После мы гуляли по Москве.
– Что за знакомый? – насторожилась мама.
Я выдала краткую информацию, но мама не успокоилась.
– А как же Артем?
– Артем мне не муж…
– Вот как? – резко возразила мама. – Однако ты спишь с ним. Артем считает тебя своей девушкой. Для его родителей ты – невеста. Саня, нельзя играть чувствами людей…
– Я не играю, – прошептала я, почувствовав запоздалую вину.
– Стоило Артему уехать на две недели, как ты завела интрижку с каким-то непонятным парнем. – Лицо мамы сделалось каменным. – Сколько ему лет?
– Какое это имеет значение?
– Имеет. Он старше тебя? Намного?
– Ему всего лишь двадцать пять.
– Всего лишь… – горько усмехнулась мама. – Он – опытный мужчина, а ты – глупая девчонка. Ты же совсем его не знаешь. Возможно, он заурядный бабник. Задурит тебе голову, натешится и бросит… Или ему нужна московская прописка?
– Перестань! – прошипела я. – Как ты можешь думать плохое о человеке, которого совсем не знаешь?
– А ты его знаешь? К сожалению, у меня несколько больше жизненного опыта. Ты спала с ним?
– Нет. Но я хочу этого. Очень хочу. – Я вызывающе вздернула подбородок, посмотрела маме в глаза. – Я никогда не чувствовала такого желания с Артемом. По правде говоря, с Артемом я вообще ничего не чувствовала.
– Это всего лишь страсть, – тихо и тревожно произнесла мама. – На страсти отношений не построишь. Она вспыхнет и погаснет, останется разочарование. Разрушить легче, чем создать. Ты сломаешь ваши с Артемом отношения, а потом будешь горько жалеть. Не делай глупостей, Саня. Поверь мне: бразильские страсти хороши только в любовных романах и сериалах. Ты так молода, у тебя совсем нет опыта…
– Вот я и хочу иметь собственный опыт.
– Порой опыт достается дорогой ценой, – покачала головой мама. – Я не хочу, чтобы тебе было больно.
– Я тоже этого не хочу, – сказала я. – Мама, иногда мне кажется, что ты что-то скрываешь. Почему у меня такое ощущение, будто ты хочешь что-то сказать, но молчишь? Пожалуйста, расскажи мне!
Лицо мамы стало по цвету неотличимым от серого шерстяного платка на ее плечах, в глазах мелькнул глубоко запрятанный страх. Она судорожно закусила нижнюю губу, подошла к окну, вгляделась в темноту. Я затаилась в ожидании. Мое сердце стучало так громко, что могло разбудить соседей.
– Что ты хочешь знать? – Голос сбился на хриплый полушепот.
Тресь! Дверь распахнулась, вышел заспанный папа, громко зевнул, почесал волосатую грудь, мимоходом чмокнул меня в щеку, поинтересовался, почему мы не спим, и прошествовал в туалет.
Мама повернулась. Ее лицо снова приобрело естественный оттенок и выражение спокойной уверенности.
– Тебе мерещится, Саня, – проговорила она ровным голосом. – Я просто хотела предостеречь тебя от возможных ошибок. Но ты всегда была упертой. Тебе проще расшибить лоб, чем последовать чужому совету. Но ты уже взрослая и вольна поступать, как считаешь нужным. Это твоя жизнь.
Мама ушла, я снова осталась наедине с собой. На самом деле мне отчаянно хотелось с кем-нибудь поделиться, получить ответ на извечный вопрос: «что делать?», эдакую инструкцию к применению: поступай так, и будет тебе счастье. Но я прекрасно знала, что даже если бы таковая существовала в природе, я бы все равно не воспользовалась ею. Это моя жизнь, мой выбор, мои ошибки…
В растрепанных чувствах я легла в постель, зарылась в подушку пылающим лицом, завертелась с боку на бок, не находя себе места. Мне вспоминался прошедший день. Я видела снова и снова разные эпизоды, словно просматривала запись. Смешные лебеди лопают хлеб. Сергей обнимает меня за плечи, целует… Мое тело охватывает жар… И вдруг откуда-то из недр сознания всплывал Артем… И угрызения совести начинали терзать со страшной силой. Что же делать?
Подушка превратилась в потный ком, одеяло сбилось в бесформенную кучу. И тут из удушливой темноты появилась Алекса. Присела рядом, положила невесомую руку на мое плечо:
– Алекса, ты вернулась? Куда ты пропала?
– Я не пропадала. Ты просто меня не замечала. Я не была тебе нужна.
– Ты сейчас мне нужна. Я запуталась, помоги.
– Бедная девочка. – Алекса прилегла рядом со мной, обняла, ласково погладила по голове. – Наконец ты по-настоящему влюбилась.
– Мне страшно, – призналась я.
– Почему? Любовь – это самое прекрасное, что бывает в жизни.
– А если будет больно?
– Тебе будет больно, если ты не позволишь себе полюбить.
– Ты думаешь?
– Я в этом уверена. Не бойся, я с тобой.
– Ты – это я. Моя слабая глупая романтичная половинка.
– Ты уже пыталась обойтись без меня. Но разве ты была счастлива? Подумай хорошенько.
– Мне хорошо с Артемом.
– Тебе с ним комфортно.
– Я думала, что это – любовь.
– Ты же прочла столько умных книг. И до сих пор не поняла, что любовь – это не шмотки, рестораны и подарки? Любовь – это огонь, посланный нам свыше, безумный и необъяснимый…
– А что, если мои чувства к Сергею – не любовь, а всего лишь страсть, которая пройдет как сон?
– Ничего нельзя знать наверняка. Ты можешь только проверить.
– Ты права… – прошептала я, проваливаясь в дрему, – ты права…
Неделя прошла как в тумане. Кстати подоспела сессия, пришлось включить мозги и отрешиться от любовных перипетий. Зайка паковала вещи, ее глаза были на мокром месте. Крис тоже пребывала не в духе. Она предложила Вадику поселиться вместе, но тот не разделил ее энтузиазма и отговорился привычкой к холостяцкому быту. Крис же казалось, что у Вадика есть женщины помимо нее, и эта мысль приводила подругу в бешенство.
– С чего ты взяла, что есть другие? – увещевала подругу Зайка. – Возможно, он еще не созрел для совместного проживания, но это вовсе не значит, что он тебе врет. Просто ему нужно время.
– Я чувствую, девчонки, я это чувствую, – трагично причитала Крис. – Вот нагряну к нему внезапно, и, если застану какую-нибудь сучку, я им обоим разукрашу физиономии!
На фоне переживаний подруг мои проблемы не стоили выеденного яйца.
В субботу я должна была встретиться с Сергеем. Он снимал квартиру без телефона и урывками звонил с работы, с общего аппарата. Естественно, наше общение ограничивалось несколькими фразами под фоновое сопровождение треска на линии и гул посторонних голосов. К выходным я поняла, что нестерпимо соскучилась по нормальному общению с обжигающими взглядами и прикосновениями. В ночь на субботу мне снились сумбурные летящие сны, даже сквозь сон я слышала, как отчаянно колотится мое глупое сердце.
Мы договорились пойти в кино, встретились на традиционном месте – у подножия задумчивого памятника на Пушкинской. Я плохо понимала содержание фильма. Как только погасили свет, Сергей взял меня за руку, поцеловал запястье, потом в темноте нашел мои губы, я вновь ощутила сладкую горячую истому и поняла: сопротивляться бесполезно, да и не нужно, напротив, надо броситься в этот пожар, даже если суждено сгореть дотла.
– Может, сбежим? – словно прочитав мои мысли, шепнул Сергей.
– Давай…
– Поедем ко мне?
– Да.
Мы выбрались из душного зала, поймали такси и всю долгую дорогу целовались на заднем сиденье, не стесняясь водителя, который, изредка поглядывая в зеркало, добродушно усмехался в пшеничные усы.
Машина остановилась возле неказистой панельной пятиэтажки в трещинах и подтеках, с рассохшимися черными швами. С правого бока подступала ТЭЦ, выплевывая в небо черные клубы дыма из гигантских закопченных труб. Невдалеке шумела МКАД, за ней мрачнел лес. В соседних кустах мужички в грязных майках, разложив на газетке нехитрую снедь, соображали на троих. Рабочая окраина Москвы.
В любой другой момент этого унылого пейзажа хватило бы, чтобы отрезвить задурманенную голову, заставить запрыгнуть обратно в такси и умчаться как можно дальше от этого места, более гиблого, чем то, откуда я так стремилась вырваться. Но в то мгновение мне было на все плевать.
Второй этаж, темный коридор, крохотная комнатка, его горячие губы и жаркие руки, исступленные объятия, страстный сбивчивый полушепот:
– Хочешь чего-нибудь? У меня есть хорошее вино.
Я покачала головой. Я хотела опьянеть от другого.
– А кофе? Я варю отличный кофе.
– Кофе? Да, хочу…
Мы сидели на маленькой аккуратной кухне, терпкий кофейный аромат разносился по квартире. Мои пальцы, сжимавшие чашку, чуть подрагивали от волнения. Кофе был великолепен. Мы смотрели друг на друга, зная, что сейчас произойдет, и, безумно желая этого, почему-то оттягивали наступление долгожданного момента. Я вдруг подумала о том, что все происходит слишком скоро, и испугалась показаться легкодоступной. Поставила чашку на стол.
– Послушай, – он положил руку на мои пальцы, – если ты не захочешь, ничего не будет…
– Если бы я не хотела, меня бы здесь не было, – выдохнула я, глядя в его потемневшие глаза.
Остальное было как в самом головокружительном из снов. Одежда, наспех сброшенная по пути к кровати, ласки, жадные и нежные, поцелуи без счета, бессвязные сбивчивые слова, сумасшедший полет между сном и явью… Мое тело, как податливый воск, таяло и плавилось в его руках. Разум отключился. Я вся состояла из ощущений. Я то взмывала в небеса, то падала в бездну, и небывалый безумный восторг охватывал каждую клеточку моего существа.
Я не стеснялась своей наготы. Мне нравилось, как он смотрел на меня – с нежностью и обожанием. Мне нравилось смотреть на его сильное крепкое тело, перебирать курчавые темные волосы на груди, касаться пальцами и губами самых сокровенных мест, чувствовать возбуждение и видеть, что он хочет меня снова и снова…
Потом мы, расслабленные и опустошенные, лежали рядом, и мне не хотелось вспоминать об огромном суетном мире, оставшемся за стенами крохотной комнатки. Было ощущение невиданной легкости и радости и легкой грусти, оттого что пора возвращаться с небес на грешную землю.
– Значит, это правда… – подумала я вслух.
– Что?
– То, как это бывает по-настоящему. Невероятный кайф… Со мной такое впервые…
– Я люблю тебя, – отозвался Сергей. – Никогда не верил, что так бывает. А когда увидел, сразу понял: все, пропал.
– Я тоже… Но что, если это не любовь, а только страсть? Ведь мы едва знакомы…
– Это больше, чем страсть. Это судьба.
– Откуда ты знаешь?
– Я чувствую. Внутренний голос… – Он коснулся губами моего плеча, и внутри меня что-то запело пронзительно и нежно.
– Мне пора, – прошептала я.
– Останься, – попросил Сергей.
– Я не могу… Хочу, но не могу… Позволь мне уйти, пока у меня есть на это силы…
– Потому что у тебя есть другой?
– И это тоже… Еще вчера все было просто и понятно, а теперь я не знаю, что делать. Я не могу спать с двумя мужчинами одновременно, для меня это неприемлемо.
Мне было неприятно вспоминать об Артеме. Но он был частью моей жизни, и я не могла его зачеркнуть вот так, походя, натягивая колготки.
– Брось его и останься со мной, – предложил Сергей. – Ведь ты его не любишь.
– Думаешь, все так просто?
– Да.
И в этом «да» было столько спокойной уверенности и силы, что мне, вечно во всем сомневавшейся, впервые в жизни захотелось безоговорочно довериться другому человеку, еще недавно чужому, незнакомому, но ставшему вдруг бесконечно близким и необходимым, прислониться к его плечу, стать маленькой, беспомощной, уязвимой… Но я не была готова обнажить вместе с телом еще и душу.
– Пожалуйста, – проговорила умоляюще, – позволь мне самой разобраться во всем. Я должна все обдумать. Не звони мне и не ищи встреч, прошу тебя. Мне надо побыть одной.
Ни разу в жизни мне не было так тяжело. Я даже не предполагала, что так бывает, когда душевная боль становится физически осязаемой, становится трудно дышать, ноет под левой лопаткой, будто забили горячий гвоздь. Но я должна была сделать этот шаг, чтобы возвратиться или уйти навсегда…
– Ты вернешься? – с тревогой спросил Сергей.
– Я не знаю… – призналась я, отчаянно кусая губы, чтобы не разреветься в голос.
– Пожалуйста, не надо так. – В его голосе слышалась боль. – Я не хочу тебя терять. Я никогда никому не говорил этих слов. Если тебе нужно время, я буду ждать, сколько потребуется.
Я посмотрела в его молящие глаза и поняла: еще минута, и я не смогу сопротивляться этому наваждению. Я замотала головой и, глотая слезы, выскочила в темный коридор.
– Уже поздно. Я провожу тебя до дома, – дрогнувшим голосом сказал Сергей, выходя следом.
– Не надо. Просто поймай мне такси.
– Я уважаю твое решение. Но верю, что мы созданы друг для друга. Рано или поздно ты сама это поймешь. Я буду ждать.
Зайка собрала отходную. Мы с Крис, соседская девчонка и несколько школьных приятелей. Все шутили и смеялись, и Зайка смеялась вместе со всеми, но в душном воздухе повисла горечь расставания, и веселье было горьким, как анальгин.
Мы с Крис вручили Зайке коллаж из наших фоток и кассету с прощальным письмом и песней, которые мы для нее сочинили: слова мои, музыка Крис. Взяли обещание, что Зайка будет слушать песню в далеком Израиле всякий раз, когда ее одолеет печаль.
Сердце терзает безмолвная грусть…
Все улетают, меня покидают,
Все уезжают, а я остаюсь…
Сердце сжимает безмолвная грусть…
Знаю, не ждет меня дальняя даль,
Ветры шальные, вихри морские,
Там, где не страшен суровый февраль…
Знаю, не ждет меня дальняя даль…
Жду с нетерпеньем, грущу и молюсь:
«Не забывайте, не забывайте…
Не забывайте», – грущу и молюсь…
Вы уезжайте, а я остаюсь…
Я остаюсь с тобой, матушка-Русь,
Мгла беспросветная, тьма предрассветная,
Все уезжают, а я остаюсь…
Сердце сжимает безмолвная грусть…
Зайка не выдержала, заревела белугой, мы с Крис принялись утешать.
– Расскажите мне что-нибудь хорошее… – привычно хныкала Зайка.
Я обвела невидящим взглядом притихших подруг. Даже сейчас, в миг прощания с лучшей подругой, мои мысли уносились далеко, к обшарпанной панельной пятиэтажке на окраине города с видом на трубы. Я оставила там частичку себя, хотелось мне того или нет. Я взяла тайм-аут, но мой мозг, моя кровь, мое тело бунтовали. Я боролась с непреходящим желанием поймать такси, поехать к Сергею и остаться там. Без него я проваливалась в депрессию. Мир вокруг стал безобразно серым. Каждое утро я заставляла себя подняться с кровати, произвести ряд необходимых механических действий… Я думала о нем постоянно: по дороге в институт, на лекциях, даже во сне… Но что-то не давало мне проехать несколько остановок метро до своего искушения…
– Я влюбилась, – решилась произнести я вслух то, что носила в себе последние несколько дней как величайший дар и проклятие одновременно. – В Сергея. Мы встречаемся…
Зайка перестала шмыгать носом, слезы просохли на округлившихся глазах.
– Да ну?!
– Ни фига себе! – возмущенно выпалила Крис. – И ты нам ничего не рассказывала! Подруга называется!
– Подожди, – остановила ее Зайка, – не говорила, значит, на то были причины, верно, Сань?
Я горестно кивнула и, запинаясь и сбиваясь, рассказала все, что было, от начала до конца, только финал оказался с жирным знаком вопроса.
– Я тебя не понимаю, – тихо проговорила Зайка. – Ты влюбилась, он тоже, все прекрасно. Зачем ты бежишь от него и от себя?
– Мне страшно, – призналась я. – Не знаю почему… Сейчас я поняла, что Артема не любила, лишь позволяла ему любить себя. С ним просто, предсказуемо, комфортно, удобно… Я контролирую ситуацию. А с Сережкой… фейерверк. Помутнение рассудка. Нам хорошо не только в постели, нам нравятся одни книги, фильмы, мы одинаково смотрим на мир. Он словно читает мои мысли… И я совершенно не думаю о будущем, не знаю, что нас ждет за поворотом.
– Это не так уж плохо – не знать, что тебя ждет, – отозвалась Зайка. – Скучно, когда в девятнадцать твоя жизнь расписана как по нотам на сто лет вперед. Знаешь, с этим дурацким переездом я научилась быть оптимисткой. Чего же ты боишься?
– Я не знаю, не знаю! – вскрикнула я. – Со мной что-то не так, и я сама не могу понять, что именно!
– Между прочим, Вадик говорит, что Сергей очень талантливый молодой ученый и многого добьется, – заметила Крис. – Уж если Вадик хвалит кого-нибудь, кроме себя, ему можно верить.
– Кстати, как у вас? – уточнила я.
– Пока по-прежнему. В августе собираемся в Сочи! – Крис расцвела в мечтательной улыбке, даже серые глаза приобрели небесно-голубой оттенок. – Как вы думаете, он на мне женится?
– Ты этого хочешь? – изумились мы. – Ты же не веришь в брак!
– Ой, девчонки… – смущенно потупилась Крис. – Не верила, пока сама не попалась… С ним как на американских горках, то ругаемся страшно, то обожаем друг друга… Но кажется, именно это мне и нужно.
– Ну вот, – захлюпала носом Зайка, – я пропущу самое интересное… Вдруг я больше вас никогда не увижу…
И я вдруг тоже заревела белугой от безумной тоски по ускользающей Зайке, Сергею и осознания жестокой дисгармонии существования.
– Девчонки, вы чего-о? – всхлипнула Крис и с воем бросилась в наши объятия.
Кто-то отворил дверь, обозрел картину трех безудержно рыдающих девчонок и деликатно прикрыл. Потом, наревевшись, встрепанные, с лиловыми носами и набрякшими веками, мы забренчали что-то бравуарное. Постепенно грусть улеглась, уступила место надежде. Ведь мы так молоды, перед нами целый мир, шарик круглый, а значит, мы непременно встретимся.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |