— Какими уникальными талантами? – Алек явно был заинтересован. Я тоже.
— Алек, — взгляд вампира упал на брата, — вы обладаете умением лишать чувств. Тот, кто попал под действие вашего дара, не ощущает ничего: не видит, не слышит, не страдает. Вы, Джейн, — мужчина заговорил чуть ли не с благоговением, — можете создавать иллюзию сильнейшей боли.
— Значит, я обладаю талантом?
— Да, ещё каким!
— Я могу причинить боль каждому, кто мне не угоден. Я сильна!
Неужели моя мечта правда сбылась?
И у Алека дивный дар. Легко победить кого угодно, если он ничего не видит, не слышит, не чувствует запахов!
— Власть будет в наших руках!
Алек, казалось, думал о том же, но вдруг задал неожиданный вопрос:
— А откуда вы знаете?
— Меня зовут Феликс, и я состою в клане Вольтури. Один из наших воинов, Елеазар, умеет видеть дары, то есть особые таланты, у всех вампиров и смутно – у людей. Когда он понял, что будете уметь вы, господа решили непременно пригласить вас к нам.
— Я согласна, — не долго думая, произнесла я: что мне терять-то? Я постаралась произнести эту фразу как можно более величественно. Не пристало мне теперь бормотать, как дочь лавочника; пора свыкаться с новой ролью.
Алек чуть заметно кивнул. Да, пожалуй, у него получилось лучше: царственно и в то же время не столь высокопарно.
Пришлось целый день сидеть в запертой лавке: Феликс не очень-то хотел, чтобы по пути мы перерезали полгорода. Дорога была коротка; к моему удивлению, посреди ночи я видела ничуть не хуже, чем днём! На улицах никого не было, так что обошлось без происшествий. Хотя я всё равно втайне мечтала поохотиться: хоть в городе, хоть в лесу, да где угодно, лишь бы как следует утолить жажду! Мне катастрофически не хватало утреннего запаса, ведь я выпила не так уж много крови.
Господа приняли нас с распростёртыми объятиями; видно было, что наши таланты им могут очень пригодиться. Добыча подоспела уже очень скоро, и мне показалось, что я никогда ещё не чувствовала себя такой довольной!
Жизнь – необыкновенная штука: ещё вчера, казалось бы, моё жалкое существование было совершенно бессмысленно, а тут вдруг жизнь заиграла новыми красками, стала яркой и интересной! Никто в мире, кроме треклятых Калленов, не смог противиться моему дару!
Все мои мечты сбылись в одночасье, и теперь я сильна и очень опасна.
Наверное, когда я только-только родилась, было тут же решено, что я стану вампиром; я словно бы появилась на Земле специально для службы в клане Вольтури!
Раньше я думала, что, несмотря на все свои желания, не совершу ничего великого. Мечтала, надеялась, но в глубине души знала: я не могу. Не могу, и всё.
А сейчас я могу смело опровергнуть это скучное, заурядное утверждение»
«Апрель, 2009
Я не верю, я не верю, Я НЕ ВЕРЮ!!!
Как это может быть? КАК ЭТО ВООБЩЕ ВОЗМОЖНО?
Хотя меня всю трясёт, я напишу, в чём дело.
Совсем недавно, в марте, к нам, в Вольтеру, приехал младший Каллен – его зовут Эдвард. У этого противного юноши необычный дар – читать мысли с огромного расстояния. Он приехал в Италию и сразу направился сюда, а затем попросил странную вещь – он захотел умереть. Сначала Аро растерялся, но затем попросил Эдварда попросил прикоснуться его руки, чтобы прочитать мысли. Спустя две минуты Аро выпустил его руку, и сказал, что подумает. Когда Эдвард ушёл, я, Алек, Деметрий, Феликс, Кай, Марк сразу бросились его расспрашивать, и он рассказал нам, в чём тут дело. Дело было так: этот Эдвард влюбился в человеческую девушку, но не мог быть рядом с ней из-за опасности, которую представлял. К тому же, не было никого опаснее Эдварда для неё – кровь человеческой девушки пела для него песню.
Спустя некоторое время младший Каллен опять наведал нас, и Аро сказал, что отказывает ему в просьбе, но предложил вступить в ряды Вольтури, хотя лично я была против этого. Эдвард отказался, и ушёл – на его же счастье, иначе ему бы не жить. Но на этом день не закончился – этот недостойный вампир решил показать сияние своего тела людям. Узнав об этом, Аро жутко разозлился, и послал мальчиков за Эдвардом. Через минуту я сама решила сходить за ними, и, одев плащ, пошла к центру Вольтеру. И какую сцену я увидела – Эдвард, ребята из Вольтерры и эта жалкая человеческая девушка – и что он в ней нашёл? Ни красоты, ни элегантности – ничего.
— Достаточно, — воскликнула я. – Почему вы так долго? Аро ждёт вас!
Но тут в здание вошла Элис – сестра Эдварда, у которой был дар видеть будущее, и сказала: — Может, попробуете обойтись без сцен? Вы же все-таки при дамах!
После этого мы направились в зал, где решали, что же нам делать. Аро взял руку Беллы – так зовут эту человеческую девчонку – но тут изумлённо отстранился – он не мог читать мысли жалкого человека! Он, всё ещё удивлённый, повернулся ко мне, и сказал мне: — Джейн.
Я сразу поняла, чего он хотел – а что тут понимать? – и ответила: — Да, господин.
Но тут этот нахальный Каллен зарычал, и бросился ко мне вовсе не с мирными намерениями. Я улыбнулась, и внимательно посмотрела на него. Спустя секунду Эдвард уже лежал на полу и корчился от боли, но не издавал ни звука – удивительная выносливость!
Поле этого Аро попросил меня сделать то же самое с Беллой, и я, всё с той же мирной улыбкой, воззрилась на неё, но она даже не пикнула! Я прождала пять секунд, но ничего не случилось. Не в силах сдерживать накопившиеся эмоции, я зарычала, а Аро лишь засмеялся.
Вобщем, Аро решил отпустить их, но только если Каллены превратят жалкую девчонку в вампира, ведь она слишком много знала. Вначале никто из Калленов не мог решить, как же уйти, но всё-таки превратить Беллу в вампира – лишь капельку позже. Но тут влезла Элис – он подошла к Аро, и дала ему руку. Тот на пару секунд застыл, а потом засмеялся во всё горло. Я – да и не только я – не понимающе уставилась на него. Он потихоньку успокоился, а затем сказал, что видеть будущее очень удобно, и что мы можем отпустить наших «гостей» — они исполнят своё обещание. Я, скрипя зубами, промолчала, и Аро отпустил Калленов и человеческую девочку домой. Когда они вышли из дверей Вольтерры, к нам как раз зашла Хайди – как всегда с обедом. М-м-м, я давно так не наедалась, как тогда – и это немного облегчил мой тяжёлый день.
Вечером, когда я проходила мимо Джинны, я заметила, что девушка внимательно смотрит на меня. Я раздражённо посмотрел на Джинну, и сказала «Что?». Джинна лихорадочно начала тараторить: «Извините, Джейн Вольтури, вы сделали свой выбор?». Я сначала нахмурилась, вспоминая о чём она говорит, и наконец вспомнила – она просила меня сделать её вампиром. «Да, я подумала, и побеседовала с Аро – не сейчас, возможно позже – у нас и так много охранников». Джинна побледнела, и опустила глаза: «Извините, госпожа». Я нетерпеливо кивнула, и побрела в свою комнату. С этого момента Белла Свон стала моим худшим врагом»
«Май, 2009
За апрель много чего произошло, и много что изменилось – у меня появился человек родных мне кровей, и его я любила, как Алека.
Около двух недель назад Алек начал куда-то ходить – куда-то в Италии. Сначала я не волновалась, но это повторялось каждый день, так что уже на четвёртый день я последовала за ним – тихо и незаметно. Он всё время поворачивал, постепенно заходя всё глубже в город – запомнить было сложно. Но вот наконец мы пришли – маленький старый домик. Алек не стал звонить, а просто зашёл. Я тихо притаилась, не решаясь дышать, но всё же заглянула в дом и внимательно слушала. Мой брат прошёл дальше – в небольшую комнату – и бесшумно сел на край кровати. Мне не было видно самой комнаты, поэтому я просто обошла дом, и посмотрела в комнату. Возле стены стоял небольшой стул, а на нём сидела человеческая девушка и играла на скрипке. К тому же, она была слепа – я определила это по её глазам и движениям – они были медлительны. Девушка играла, играла красиво и неторопливо. Это было одно из человеческих качеств – упорство. Девушка была слепа, но это не помешало ей развить идеальный слух.
— Алек, это ты? – тихо спросила девушка.
— Да, — так же тихо ответил мой брат. – Пожалуйста, не останавливайся.
— Хорошо, — согласилась девушка, и продолжила играть.
Когда песня закончилась, Алек сказал:
— Эту песню ты придумала ночью?
— Да, — сказал девушка, а затем аккуратно встала и направилась в сторону кровати. Мой брат встал, и помог человеческой девочке сесть.
— Ну что, принёс какие-нибудь новости?
Алек весело улыбнулся и сказал: — Да, наконец-то принёс. Причём сразу девять.
— Девять? – удивлённо воскликнула девушка.
— Да. Помнишь, однажды я записывал все твои песни? Я решил не писать им о тебе, а отправить твою музыку – и, как видишь, это сработало лучше!
— Ничего себе – целых девять колледжей мира хотят принять меня!
— Э-э-э… Не мира, а Италии.
— Все приглашения пришли из Италии? – недоумевала девушка.
— Да нет же, — засмеялся Алек. – Девять из Италии, а остальные из других стран.
— А сколько же их всего? – нахмурилась девочка.
— Ну, ровно двадцать девять, — пожав плечами, спокойно сказал Алек.
— Братишка, я тебя обожаю! – засмеялась обитательница дома. Я остолбенела – как это может быть? Какой он ей брат? От шока я неосторожно наступила на ветку, и та громко хрустнула. Алек и девочка удивились, а мой брат посмотрел в окно. Заметив меня, его глаза широко распахнулись, а потом он прищурился.
— Кто это? – испуганно спросила девушка.
— Это просто дети играют на улице, — успокоил её мой брат.
— А вдруг они попадут в окно? – так же растерянно спросила она.
— Я сейчас выйду, и объясню им, что здесь лучше не играть, — мягко сказал Алек и вышел на улицу. Через секунду он уже был возле меня, и прямо горел от злости:
— Что ты здесь делаешь? Я не просил тебя не следить за мной!
— А что ты делаешь здесь? – холодно спросила я.
— Это – моя родственница.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знала, что у нас была младшая сестра? – начал мой брат, смотря на рядом растущее дерево.
Я остолбенела: — Ты что, бредишь? У нас никогда не было младшей сестры!
— Нет, была, — покачал головой Алек. – Её звали Лилиан, но наш отец чщательно скрывал это от нас – скрывал всю нашу жизнь, но однажды, когда ты ушла, я услышал, как кто-то поёт. Я пошёл по звуку, и наткнулся на девочку лет четырёх – пяти. Она была такой беззаботнойи мирной… В тот момент ко мне сзади подошёл мой отец, и резко повернул к себе лицом.
«Сын мой, ты расскажешь об этом твоей сестре?» — спросил тогда он.
«Нет, отец, если это важно» — ответил я.
Он кивнул, и, сказав «Спасибо» ушёл.
Я нахмурилась: — Но как же он кормил её? Где прятал? Кто за ней присматривал? И почему, в конце концов, он скрывал это от нас?
Алек пожал плечами: — В тот раз я не спросил, да и больше к этому разговору не возвращался. Знаю только, что она жила у наших соседей.
Я обессилено села на землю: — Но это разве и есть она?
Мой брат ухмыльнулся: — Нет, конечно – она же не вампир! То была её прапра в каком-то поколении.
— Но почему ты не рассказал мне об этом, когда нашёл эту слепую девушку?
— Я думал, что ты не поймёшь, — пожал плечами Алек. – Ты могла взбеситься, и прикончить её.
Я мрачно засмеялась: — Ну, не такая я уж и тиранша.
— Я вижу, — улыбнулся мой брат, а затем погрустнел. – Но меня кое-что волнует.
— Что же? – настороженно спросила я.
— Ты расскажешь об этом Аро?
Тут я действительно разозлилась – я что же, кукла? Разве я не имею свою волю? Но вслух я ответила лишь: — Нет, не расскажу.
Алек облегчённо вздохнул: — Спасибо огромное.
Я засмеялась: — Да незачто, братишка. Кстати, а мне можно с ней познакомиться?
— Только если ты будешь очень вежливой и аккуратной, — серьёзно ответил мой брат.
— Почему ты так печёшься о ней? – удивилась я. – Она же всего лишь человек! Пусть даже и потомок той маленькой девчушки.
— Ей очень тяжело, — нахмурился Алек, а затем помрачнел. – Она слепа, и очень бедна, — тут он пристально посмотрел на меня. – Почему бы не сделать её вампиром?
Я отшатнулась, а затем прищурилась: — Сделать вампиром можно на раз-два, а вот исправить это будет невозможно.
— Но ведь Лилиан сможет видеть! Она сможет жить с нами в Вольтерре!
— А вот это не факт, — отрезвила я его. – Ладно, допустим, что Аро, Кай и Марк приймут её – и то это вряд ли – но ведь я даже на пятьдесят процентов не могу быть уверена, что она сможет видеть! При человеческой жизни это ещё терпимо – ей помогут – но вот как Лилиан будет охотиться? Ты ведь не хуже меня знаешь, что вампир не может пить кровь из человека, которого убил другой вампир.
Алек сделал такое выражение лица, как будто я сошла сума, но я никогда не обращала внимания на его гримасы, и сейчас не стала.
— Алек, — произнесла я грозно. Тема закрыта, забита гвоздями и завинчена шурупами – она не станет вампиром, как бы сильно ты меня не просил. А если сам её обратишь, Вольтури обо всём узнают, и тебе не поздоровиться.
— Значит, теперь моя сестра за одно с Аро? – сжав челюсть, прорычал Алек, и, круто развернувшись, направился обратно в дом. Я, не в силах здержаться, заверещала, а потом быстрой походкой направилась в Вольтерру.
Как я уже говорила, это произошло около двух недель назад, так что всё это время я не разговаривала с Алеком. Но это не помешало мне на следующий же день пойти в гости к Лилиан.
Когда на следующее утро я решила наведать свою двоюродную прапра в каком-то поколении внучку, я легко нашла дом Лилиан, хотя считала, что будет сложно.
И вот я уже стояла перед её дверью. Из дома моей далёкой родственницы веял лёгкий аромат роз, филок, лилий и нарциссов. Я бесшумно вошла в дом и тихо позвала: — Извините, есть кто дома?
— Кто это? – ответил мне знакомый голос – голос Лилиан.
— Здравствуйте, меня зовут Джейн, — ответила я. Затем я вошла в комнату и села возле девушки. – И я сестра Алека.
— А почему Алек не рассказывал мне о моей двоюродной сестре? – нахмурилась Лилиан, а я задумалась – значит, Алек представился ей двоюродным братом? Просто и гениально.
— Я лишь недавно узнала о тебе, Лилиан. Причём узнала я о тебе через Интернет.
— Как и твой брат, — засмеялась девушка. Но у меня был вопрос, котрый интересовал меня намного больше.
— А какая у тебя фамилия?
— Эрнтайн. Моё полное имя – Лилианна Ван жан Ионезз ком ман Эрнатайн.
— Красиваое имя, — подавив дрожь в голосе, сказала я. – Но почему твоя фамилия Эрнтайн? Когда я нашла своё семейное древо, я читала, что ещё у наших предков 200 лет назад была фамилия Эрнтайн.
— Перед смертью моя мама требовала с меня клятву, чтобы я никогда не меняла свою фамилию – даже когда женюсь. Я хотела спросить, почему, но не успела – моя мать умерла. Позже – когда я ещё могла видеть — я не раз приставала к знакомым с вопросом «Почему моя мать так дорожила своей фамилией», но ни разу не получила внятного ответа. Лишь спустя три года – в мои десять лет – я узнала от библиотекарши, что моя история уходит глубоко в прошлое. Мой прапра в каком-то колене был убит зверем, сестра и брат моей прапра бесследно исчезли сразу в ту же ночь, а говорят, что моя родная прапра пять лет своей жизни прожила не в доме, а у соседей, хотя я лично в это не верю. Ну как можно родного ребёнка отправить жить к соседям? А почему брат и сестра не заступились за свою младшую сестру?
— А может они не знали о существовании сестры? Может, их отец это умело скрывал? – предположила я.
— Зачем ему скрывать существование собственной дочери от других своих детей? – сказала Лилиан, а весь её вид говорил, что «это полный бред и бессмыслица».
«Я с тобой согласна – мне и самой не понятно решение моего отца» — ответила я ей мысленно, но вслух сказала только: — Согласна, это бредовая мысль. Давай переменим тему.
— Давай, — сразу оживилась девушка. – А о чём ты хочешь поговорить.
— Мой брат говорил мне, что ты отлично играешь на скрипке. Это правда?
— Да, я неплохо играю на скрипке, но твой брат всё преувеличивает, — пробормотала Лилиан, и залилась румянцем – эти слова льстили ей. Я хмыкнула:
— Наоборот – мой брат всегда всё преуменьшает.
— А вот и не правда, — засмеялась моя племянница.
— Давай поспорим, — предложила я.
— Давай, — кивнула Лилиан, а затем добавила: — А на что мы будем спорить?
— Ну, что бы ты хотела, что бы я сделала? – задумчиво спросила я.
— Я бы хотела, чтобы ты приходила ко мне в гости каждый день, — жизнерадостно сказала девушка, и я в очередной раз удивилась её оптимизму.
— Хорошо, но ели выиграю я, мы пойдём гулять в парк.
— Ладно, — согласилась Лилиан, и, сев на стул, начала играть. Её музыка была не сравнима ни с чем, что я слышала раньше. Мелодия текла, как ручеёк – то замедлялась, то её темпы нарастали. Мне казалось, что я попала в рай, а там меня приветствует всё добро, превращённое в музыку. Я так насладилась мелодией, что заметила её конец лишь тогда, когда рука Лилиан дёрнула меня за рукав. Я очнулась, и, усмехнувшись, сказала: — Я всё-таки была права – ты играешь просто божественно!
Лилиан вздохнула, вроде как немного удовлетворённо, и, встав, сказала: — Хорошо, мы пойдём на улицу, только, пожалуйста – помоги мне одеться. Я с радостью, что могу быть полезна, ринулась к шкафу, но как только я открыла дверцы, мой восторг пропал – мог ла бы и раньше догадаться… В её шкафу был лишь один костюм – ведь она была бедна, слепа, и у неё не было родственников – да и тот был явно мал. Внезапно во мне родилось какое-то странное чувство — и вряд ли это был материнский инстинкт – мне хотелось помочь, защитить эту девочку. Тут в моей голове созрел план.
— Лилиан, дорогая, ты не могла бы минуту подождать?
— Да, конечно, — без тени удивления ответила моя племянница, и я, сорвавшись с места, бросилась к ближайшему модному магазину. Хотя я почти никогда не бегала в своём вампирском обличии, но что есть, то не отнять – я могла молниеносно двигаться, поэтому решила не покупать вещи, а просто схватить с прилавка. И хотя остальные называют это воровством, я называю это нуждаемостью.
Через минуту я, как и обещала, уже была возле кровати Лилиан, и положила три самых понравившихся мне платья на стул.
— Лилиан, я тут достала из своей сумки обноки – не хочешь ли примерять?
— О, конечно! – восторг девочки я видела даже в еёслепых глазах.
— Тогда давай я помогу тебе одеться, — предложила я, и, услышав согласие, ловко сняла с неё её старую потёртую одежду, и решала, какое платье ей лучше надеть.
— Слушай, Лилиан…
— Да?
— А какой твой любимый цвет? – сказала я, всё ещё растерянно.
— Хм… Наверное, красный – цвет любви и моих любимых цветов – роз.
Для себя я сразу отметила её любимый цвет, а затем так же ловко надела на неё понравившееся мне ярко-красное платье.
— Всё, сестрёнка, готово, — торжественно объявила я, и мы отправились на улицу.
Всего лишь за два часа, проведённый вместе с Лилиан на природе, я поняла, что это самая добра и весёлая девочка, которую я знала. Она была очень умной, и, хотя и увлекалась музыкой, с животными играть любила не меньше.
Позже, уже вечером, когда мы возвращались домой, нам преградили дорогу пару пьяниц – обычное дело, только вот присутствие Лилиан являлось накоторым ограничением действий. Я легко могла их убить – и никто не услышит даже испуганного вскрика, но Лилиан была здесь, и крепко держала меня за руку.
— Эй, цыпочки, плывите сюда, — пробасил самый габаритный из банды. Лилиан сразу сжалась при звуке незнакомого голоса, а я нахмурилась, и коротко ответила «Нет, спасибо».
— Ну не будь такой букой, — продолжал забавляться уже другой парень.
Я уже хотела было сорваться с места, и разорвать их на мелкие клочки, но тут рядом появился Алек. Его лицо было встревоженным, но он молчал – и всё из-за обиды? Я хотела было сказать ему всё, что думаю о нём, но тут запнулась – он молчал ради Лилиан. Алек не хотел, чтобы она узнала о его присутствии – и он сделал правильно. Я воззрилась на него, пытаясь телепатически передать ему свой план, и Алек всё понял – по моим глазам – а затем кивнул.
— Лилиан, а не пора ли нам домой? – как можно оптимистичнее сказала я, и, незаметно подмигнув своему брату, развернулась и пошла в сторону дома Лилиан. Девушка, ничего не понимая, шла рядом со мной и думала. Я капельку повернула голову, и посмотрела на Алека – тот уже бесшумно перегрыз всем горло, а теперь наслаждался кровью. «Увидимся у девушки дома» — сказала я ему лишь одними губами, и получила утвердительный кивок.
Когда мы неспешно зашли в дом, Лилиан с ходу начала задавать вопросы – она не знала, что кроме нас двоих в доме находиться и Алек.
— Чьи были те голоса?
— Какие голоса? – как можно беззаботнее спросила я.
— Ну, те голоса пьяных ребят на улице, — немного нахмурившись, ответила мне она.
— Ах, эти. Эти ребята не были пьяными, — заверила я её.
— Разве? – ещё больше нахмурилась Лилиан. – Но их голоса звучали так нестойко.
— Да нет же, — фальшиво засмеялась я. – Это они играли в игру со своими девчонками.
— Правда? – жалобно спросила девушка. Боже, если бы он только знала, как мне трудно врать ей…
— Да, правда.
— А почему тогда я не слышала, как они удаляются? Почему они моментально замолчали? – продолжала упорствовать Лилиан.
— Я приложила палец к губам, чтобы они поняли, что слишком громко разговаривают, — пояснила я ей. — Ребятя кивнул, и замолчали, а я решила пойти домой, так как было очень темно.
— Оу, ясно, — кивнула моя племянница, и немного порозовела – видно, ей стало стыдно за свою недогадливость.
— Ну а теперь давай я помогу тебе снять твоё платье, и пойду домой – меня наверняка уже заждались.
— А, хорошо, — соласилась Лилиан и помрачнела, а я прикусила губу, и почувствовала укол боли – зачем я сказала ей о родных? Чтобы ещё что-то не испортить, я жестом прогнала Алека – и тот, поняв, в чём дело, ушёл – и быстро переодела девочку в её начальный наряд. А все позаимствованные платья я повесила в её шкаф – вдруг пригодиться?
Я подошла к девушке, и крепко обняла её: — Увидимся завтра, — а затем умчалась в Вольтерру. По дороге домой Алек пригрозил мне, чтобы я больше не появлялась в доме у Лилиан, но я его совсем не слушала – я просто знала, что буду наведывать эту девушку каждый раз, когда Алек будет уходить, и это будет моим маленьким секретом.
Так и получилось – уговорив Лилиан ничего не рассказывать Алеку о моих визитах, мы сидели с ней часами на пролёт, и уже спустя два дня мы стали лучшими подружками. И я была уверена, что даже если бы у меня было миллион подруг, Лилиан была бы лучшей»
«Июнь, 2009
За май много чего произошло, но всего два существа волновали меня больше всего на свете – Лилиан и Алек.
Май в этом году был очень теплым, и дождь шёл только два раза. За май мы с Алеком снова помирились, и договорились ходить к Лилиан всегда вместе – независимо от настроения. У нас уже выработалась привычка – вставать в семь, быстро собираться и идти к Лилиан в гости – девушка всегда просыпалась рано, и очень обрадовалась, когда узнала, что и мы с Алеком готовы рано вставать – лишь бы видеть её дольше. А вот возвращались домой мы только в шесть вечера – мы всегда находили, чем заняться, и у каждого из нас были свои обязанности. Обычно я читала стихи поэтов и свои собственные, а ещё готовила еду, ну а Алек водил нас в разные парки Италии и рассказывал их историю. Я обожала, когда солнце светило во всю, и всегда приглашала своего брата и Лилиан на пикник. И не разу не получила отказов.
А вот готовить еду в первые дни нашего с Алеком примирения мне удавалось с трудом – я уже больше двух сотен лет не пользовалась посудой, поэтому если бы хотя бы один повар увидел мои «умения», он бы просто забрал у меня посуду, или того хуже – потерял сознание. Но, как бы там ни было, мне было очень весело управляться с посудой – прямо как в раннем детстве ребёнок пытается построить какое-то сооружение. Вначале у него это получается не очень, но со временем он учится, и строит даже более сложные фигуры. Так и я – через неделю пратики я блестяще могла готовить, да так, что все лучшие повара мира опять-таки потеряли бы сознание – но в этот раз из-за зависти. Я заново вспоминала человеческие вкусы, и меня это тоже очень веселило. Однажды – уже после недели практики — я даже попробовала приготовить имбирное печенье, кокосовый пирог и трёхслойный лимонный торт (все рецепты я нашла в Интернете), и дала всё это попробовать Лилиан. А она… взвизгнула от восторга!
Когда я поняла, что умею отлично готовить и безошибочно отличаю всю человеческую еду, я попробовала приготовить блюдо, которое ещё никто никогда не готовил (по крайне мере, та казалось мне). И каково же было моё разочарование, когда Лилиан сказала, что такое блюдо готовят в Индии, и называется оно «рахат-лукум». Когда она спросила меня, пробовала ли я его, я отрицательно покачала головой, и сказала, что не люблю сладостей (а что мне оставалось делать – не могла же я сказать ей, что в 18 веке и других сладостей-то не было). Но всё равно девушка поблагодарила меня за приготовленное ей блюдо, и сказала, что придумывать новые рецепты очень тяжело, потому что человечество придумало почти все рецепты вкусной еды, которые существуют. Тогда я решила действовать по-другому – каждую сладость, которую находила в Интернете, и о которой хорошо отзывались, списывала на листок бумаги. Спустя два часа я обычно выключала компьютер, и, с помощью считалок, выбирала десять блюд. Которые затем готовила и давала Лилиан попробовать. Обычно я искала иностранные и очень редко приготовляющиеся блюда – чтобы быть на сто процентов уверенной, что это блюдо Лилиан уж точно не пробовала.
Вобщем, мне было очень хорошо, не смотря на постоянные расспросы остальных Вольтури, на которые мы с Алеком отвечали простыми походами, но и раю пришёл конец. Примерно через месяц со дня знакомства с Лилиан Хайди донесла на нас Аро и остальным. После этого я тысячу раз ломала себе голову, как Хайди узнала об этом, ведь я нигде – нигде, кроме тебя – не упоминала о своей привязанности к человеку. Так вот, когда Аро призвал нас к себе, объяснил суть вызова и спросил «Что вы скажете в своё оправдание?», я просто рассказала ему, о том, что Лилиан слепая, она ни о чём не догадывается, и ничего не видела. Аро согласно кивнул, и отпустил нас с Алеком, но предупредил, что если Лилиан всё-таки узнает о вампирах, он собственноручно убьёт её. Хотя эта угроза и пугала меня до дрожи, я не решалась отвезти Лилиан куда-то за границу Италии – слишком привязалась к ней. После этого события наши и до того натянутые отношения с Хайди рисковали порваться навечно, и дать волю настоящим чувствам, проще говоря – убить её. Но самое странное, что когда я встречала Хайди на улице или в тёмном переулке, вся моя злость куда-то исчезала, и я разговаривала с ней, как с лучшей подругой, и думала о ней хорошо. Но стоило мне не видеть Хайди больше двух часов, как я снова начинала люто ненавидеть её. И это моё спокойствие меня жутко пугало… Что это – привычка или нечто большее? То же самое я чувствовала, когда видела остальных Вольтури – нерушимое спокойствие»
«Июль, 2009
Июнь выдался богатым на события – мы снова встретли Калленов!
Я всё продолжала ходить к Лилиан вместе с Алеком, но однажды в двери моей подруги постучали, и я безошибочно узнала – это кто-то из Вольтури (наверняка это Хайди сообщила им местонахождение дома моей племянницы).
— Кто это? – спросила Лилиан немного обиженным голосом – стук пррвал её игру на скрипке.
— Это, наверное, мой знакомый пекарь, — первым нашёлся Алек. – Я попросил его привезти Джейн муки, а то наши запасы заканчиваются – осталось всего лишь лет на десять!
Я сгримасничала, и ехидно сказала: — А не пойти ли моему брату открыть двери, а?
— Пойти, пойти, — закивал Алек, а я засмеялась. Мой брат быстро вскочил с кровати, и побежал открывать двери. Затем я услышала скрип открывающихся дверей, и тихий шёпот – слишком тихий для человеческих ушей.
— Что ты здесь делаешь, Феликс?
— Я пришёл сообщить тебе и Джейн, что Аро вас вызывает.
— Вызывает? Аро? Почему? Мы ничего недозволенного не сделали!
— Вы – нет, а вот в новорождённые – да.
— Новорождённые? Откуда они взялись?
— Думаешь, я знаю? Даже Аро не знает!
— И что они уже натворили?
— «В Сиэтле орудует неизвестный убийца» как выражается газета, ну а проще говоря – новорождённые убивают людей в Сиэтле.
— И мы отправляемся туда?
— Да. И быстро. Через минуту жду вас.
— Хорошо. Мы сейчас.
Тут Алек вошёл в комнату, и сказал:
— Джейн, нам пора идти – надо показать пекарю, где находиться наш дом.
— А почему ты не можешь пойти один? – грустно спросила Лилиан, и сжала мою руку.
— Я действительно должен идти, а Джейн покажет пекарю дом. Ты согласна, Джейн?
— Да, — кивнула я, а затем обратилась к Лилиан: — Не беспокойся, завтра мы снова прийдём к тебе. Ну, пока милая.
— Пока, — вздохнула Лилиан, и, улыбаясь, легла на кровать. Я поцеловала её в лоб, и выбежала вслед за Алеком на улицу. Там нас ждал Феликс, и мы молниеносно помчались в Вольтерру. По дороге Феликс не удержался от колкоти: — Боже, ну и домик у вашей родственницы – ему случайно не 2000 лет?
— Замолчи, — прорычала я, и побежала скорее.
Когда мы оказались в Вольтерре, я увидела жутко обеспокоенное лицо Аро, но не решалась прервать его размышления. Я сразу бросилась к Марку – Кай был менее разговорчив – и тот, поняв, чего я хочу, рассказал мне, что внезапно в Сиэтле резко увеличился список умерших, а виной тому, как поняли в Вольтерре – новорождённые. К тому же, все новорождённые почему-то двинулись
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |