21. Каково учение о бытии Аристотеля? Поскольку бытие не есть "чистые идеи" ("эйдосы") и их материальное отражение ("вещи"), возникает вопрос: что такое бытие? Дать ответ на этот вопрос Аристотель пытается через высказывания о бытие, то есть через категории (в переводе с древнегреческого — высказывания). Аристотель выделяет 10 категорий, которые отвечают на поставленный вопрос, причем одна из категорий говорит о том, что такое бытие, а 9 остальных дают его характеристики. Данными категориями являются: •сущность(субстанция);количество;качество;отношение;место;время;положение;состояние;действие;страдание. По Аристотелю, бытие — это сущность (субстанция), обладающая свойствами количества, качества, места, времени, отношения, положения, состояния, действия, страдания Человек, как правило, способен воспринимать лишь свойства бытия, но не его сущность. Также согласно Аристотелю категории — это высшее отражение и обобщение окружающей действительности, без которых немыслимо само бытие. Метафизика Аристотеля. Основные понятия: Аристотель – великий ученик Платона, учившийся у него 20 лет. Накопив огромный потенциал, Аристотель развил собственное философское учение. Он перенес акцент с идеи на форму. Аристотель рассматривает отдельные вещи: камень, растение, животное, человека. Всякий раз он выделяет в вещи материю (субстрат) и форму. В бронзовой статуе материя–это бронза, а форма–очертания статуи. Сложнее обстоит дело с отдельным человеком, его материя–это кости и мясо, а форма–душа. Что важнее–материя или форма? На первый взгляд, кажется, что материя важнее формы, но Аристотель не согласен с этим. Ведь только благодаря форме индивид становится тем, чем он является. Значит, форма есть главная причина бытия. Всего причин четыре: формальная–сущность вещи; материальная–субстрат вещи; действующая – то, что приводит в движение и обуславливает изменения; целевая–во имя чего совершается действие. Итак, по Аристотелю, единичное бытие есть синтез материи и формы. Материя–это возможность бытия, а форма есть осуществление этой возможности, акт. Из меди можно сделать шар, статую, т.е. как материя медь есть возможность шара и статуи. Применительно к отдельному предмету сущностью оказывается форма. Форма выражается понятием. Понятие справедливо и без материи. Так, понятие шара справедливо и тогда, когда из меди еще не сделали шар. Понятие принадлежит уму человека. Выходит, что форма–это сущность и отдельного единичного предмета, и понятия об этом предмете. Аристотель как первооткрыватель динамизма и телеологии. В своих суждениях о материальных причинах Аристотель во многом повторял Фалеса, Анаксимена, Анаксимандра, Гераклита, учивших, что в основе всего находятся материальные субстанции. В учении о форме Аристотель существенно переработал концепцию идей Платона. Еще более оригинален был Аристотель в развитых им концепциях динамизма и цели. Динамизм Аристотеля состоит в том, что он не забывает уделять первостепенное внимание динамике процессов, движению изменению и тому, что за этим стоит, а именно переходу возможности в действительность. Динамизм Аристотеля знаменует собой появление нового образца понимания. Во всех случаях требуют уразумения механизмы происходящих изменений и причины, обусловившие эти изменения. Надо определить источим движения, его энергетическое начало, те силы, которые обеспечили движение. Аристотель по праву гордился тем, что им была развита, причем содержательнейшим образом, проблема цели. Цель–по-гречески телеос. Исходя из этого, учение о цели называют телеологией. Цель есть, по Аристотелю, наилучшее во всей природе. Главенствующая наука та, «которая познает цель, ради которой надлежит действовать в каждом отдельном случае...». Конечной инстанцией поступков людей оказываются их цели, целевые приоритеты. Телеология, развитая Аристотелем, оказывается мощным инструментарием в деле понимания человека, его деяний и общества. Последняя реальность–бог. Для Аристотеля форма в своей динамике выражает иерархичность бытия. Из меди можно изготовить много вещей, но медь остается медью. Намного более иерархично ведет себя форма. Сравним: форма неживых предметов–растительная форма–животная форма–форма (душа) человека. Это сравнение поднимает нас по лестнице форм, причем значение материи ослабевает, а формы–возрастает. А если сделать еще шаг и заявить, что есть чистая форма, освобожденная от материи? Аристотель твердо убежден, что этот шаг, предельный переход, вполне состоятелен и необходим. Почему? Потому что тем самым мы обнаружили перводвигатель всего, а значит, принципиально объяснили все многообразие фактов движения. Бог, как и все доброе и красивое, притягивает, влечет к себе, это не физическая, а целевая, финальная причина. Бог Аристотеля–это перводвигатель. Это еще и ум. Почему ум? Аристотель рассуждает по аналогии: что главнее всего в душе человека? Ум. Бог же есть сплошное совершенство, потому он тоже есть ум, но более развитой, чем человеческий. Бог неподвижен. Как источник движения он не имеет причину движения, ибо нам пришлось бы за одной причиной движения открывать другую и так далее, без конца. Бог–конечная причина движения; само это утверждение имеет смысл, если считать бога неподвижным. Итак, бог умственно совершенен, он источник всякого движения, неподвижен, не имеет истории, значит, вечен. Бог Аристотеля бесстрастен, он не принимает участия в делах людей. Бог–великолепный ум. Если человек по-настоящему возжелает быть похожим на бога, то ему в первую очередь надлежит развивать свой ум. | 62. Немецкая идеология. кратко произведение К. Маркса и Ф. Энгельса, в котором они впервые разработали как целостную концепциюматериалистического понимание истории, т. е. Исторический материализм. Замысел «Н. и.» относится квесне 1845, когда Энгельс приехал в Брюссель. Маркс изложил ему материалистическое понимание историив почти сложившемся виде и они решили сообща разработать своё новое мировоззрение в форме критикинемецкой послегегелевской философии. С этим замыслом связано написание «Тезисов о Фейербахе» какнаброска идей для «Н. и.». Дошедшая до нас рукопись «Н. и.» была написана в ноябре 1845 — августе 1846,дополнение ко 2-му т. (работа Энгельса «Истинные социалисты») — в январе— апреле 1847. Работа надрукописью не была завершена. «Н. и.» состоит из 2 томов: 1-й посвящен критике идеализмамладогегельянцев, 2-й — критике немецкого мелкобуржуазного «истинного социализма». Основноетеоретическое содержание сконцентрировано в 1-й главе 1-го т. («Фейербах. Противоположностьматериалистического и идеалистического воззрений»), в остальных частях преобладает полемика, 2-я и 3-яглава 2-го т. в рукописи отсутствуют. Изложение материалистического понимания истории строится по такому общему плану: 1)предпосылки. 2) основная концепция: производство — общение — политическая надстройка — формыобщественного сознания, 3) выводы. В «Н. и.» Маркс и Энгельс впервые формулируют предпосылки, из которых исходит их историческаяконцепция, — это люди, их деятельность и её материальные условия. Деятельность людей имеет двестороны: производство (отношение людей к природе) и общение (отношение людей друг к другу).Производство и общение взаимно обусловливают друг друга, но определяющей стороной являетсяпроизводство. В «Н. и.» всесторонне развито важнейшее положение исторического материализма обопределяющей роли материального производства в жизни общества. В «Н. и.» Маркс и Энгельс впервые по существу выяснили диалектику взаимодействия и развитияпроизводительных сил и производственных отношений. Это важнейшее открытие было сформулированоздесь как диалектика производительных сил и формы общения (общественных отношений). Оно дало ключ кпониманию общей структуры человеческого общества (производительные силы — производственныеотношения — политическая надстройка — формы общественного сознания) и общей закономерности егоисторического развития (начало учения об общественных формациях) и позволило научно доказатьнеизбежность пролетарской, коммунистической революции как результата развития противоречий междупроизводительными силами и производственными отношениями буржуазного общества. Это открытиепозволило разработать материалистическое понимание истории как целостную концепцию и какнепосредственную философскую основу теории научного коммунизма),осуществить исторически первое обоснование научного коммунизма. В «Н. и.» закладываются основы марксистской теории Классов и классовой борьбы,раскрывается сущность государства вообще и буржуазного государства вособенности, появляется основная формула исторического материализма о соотношении общественногобытия и общественного сознания: «Сознание... никогда не может быть чем-либо иным, как осознаннымбытием..., а бытие людей есть реальный процесс их жизни... Не сознание определяет жизнь, а жизньопределяет сознание» (Маркс К. и Энгельс Ф., Фейербах. Противоположность материалистического иидеалистического воззрений, 1966, с. 29, 30). В «Н. и.» впервые были выяснены две основные материальные предпосылки коммунистическогопреобразования общества: развитие производительных сил и формирование революционного класса,пролетариата. Конкретизируя первую предпосылку, авторы «Н. и.» определяют её как достаточно высокийуровень развития крупного машинного производства: «... только с развитием крупной промышленностистановится возможным и уничтожение частной собственности» (там же, с. 65). Маркс и Энгельсхарактеризуют пролетарскую революцию как двуединый процесс — изменение условий жизни общества ивместе с тем изменение самих людей, совершающих революцию: «... революция необходима не толькопотому, что никаким иным способом невозможно свергнуть господствующий класс, но и потому, чтосвергающий класс только в революции может сбросить с себя всю старую мерзость и стать способнымсоздать новую основу общества» (там же, с. 50). В «Н. и.» Маркс и Энгельс впервые формулируютнеобходимость завоевания пролетариатом политической власти, в общей форме высказывают идеюдиктатуры пролетариата (см. там же, с. 43). Опираясь на диалектико-материалистическое понимание истории, авторы «Н. и.» в общих чертах разрабатывают теорию будущего,коммунистического общества. Сущность концепции, развитой в «Н. и.», авторы резюмируют следующим образом: «Итак, этопонимание истории заключается в том, чтобы, исходя именно из материального производстванепосредственной жизни, рассмотреть действительный процесс производства и понять связанную с даннымспособом производства и порожденную им форму общения — т. е. гражданское общество на его различныхступенях — как основу всей истории; затем необходимо изобразить деятельность гражданского общества всфере государственной жизни, а также объяснить из него все различные теоретические порождения иформы сознания, религию, философию, мораль и т.д. и т.д., и проследить процесс их возникновения на этойоснове, благодаря чему, конечно, можно будет изобразить весь процесс в целом (а потому также ивзаимодействие между его различными сторонами). Это понимание истории, в отличие отидеалистического... объясняет не практику из идей, а идейные образования из материальной практики и всилу этого приходит также к тому выводу... — что не критика, а революция является движущей силойистории...» (там же, с. 51—52). К критике политической экономии Предисловие Я рассматриваю систему буржуазной экономики в следующем порядке: капитал, земельная собственность, наёмный труд, государство, внешняя торговля, мировой рынок. Под первыми тремя рубриками я исследую экономические условия жизни трёх больших классов, на которые распадается современное буржуазное общество; взаимная связь трёх других рубрик очевидна. Первый отдел первой книги, трактующей о капитале, состоит из следующих глав: 1) товар, 2) деньги, или простое обращение, 3) капитал вообще. Первые две главы составляют содержание настоящего выпуска. Весь материал лежит предо мной в форме монографий, которые были написаны с большими перерывами в различные периоды не для печати, а для уяснения вопросов самому себе; последовательная обработка этих монографий по указанному плану будет зависеть от внешних обстоятельств. Общее введение 2, которое я было набросал, я опускаю, так как по более основательном размышлении решил, что всякое предвосхищение выводов, которые ещё только должны быть доказаны, может помешать, а читатель, который вообще захочет следовать за мной, должен решиться восходить от частного к общему. Однако некоторые замечания о ходе моих собственных политико-экономических занятий представляются мне здесь уместными. Моим специальным предметом была юриспруденция, которую, однако, я изучал лишь как подчинённую дисциплину наряду с философией и историей. В 1842–1843 гг. мне как редактору «Rheinische Zeitung» 3 пришлось впервые высказываться о так называемых материальных интересах, и это поставило меня в затруднительное положение. Обсуждение в рейнском ландтаге вопросов о краже леса и дроблении земельной собственности, официальная полемика, в которую г-н фон Шапер, тогдашний обер-президент Рейнской провинции, вступил с «Rheinische Zeitung» относительно положения мозельских крестьян, наконец, дебаты о свободе торговли и покровительственных пошлинах дали первые толчки моим занятиям экономическими вопросами 4. С другой стороны, в это время, когда благое желание «идти вперёд» во много раз превышало знание предмета, в «Rheinische Zeitung» послышались отзвуки французского социализма и коммунизма со слабой философской окраской. Я высказался против этого дилетантства, но вместе с тем в полемике с аугсбургской «Allgemeine Zeitung» 5 откровенно признался, что мои тогдашние знания не позволяли мне отважиться на какое-либо суждение о само́м содержании французских направлений. Тем с большей охотой я воспользовался иллюзией руководителей «Rheinische Zeitung», которые надеялись более умеренной позицией добиться отмены вынесенного ей смертного приговора, чтобы удалиться с общественной арены в учебную комнату. Первая работа, которую я предпринял для разрешения обуревавших меня сомнений, был критический разбор гегелевской философии права; введение к этой работе появилось в 1844 г. в издававшемся в Париже «Deutsch-Französische Jahrbücher» 6. Мои исследования привели меня к тому результату, что правовые отношения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что, наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру английских и французских писателей XVIII века, называет «гражданским обществом», и что анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии. Начатое мною в Париже изучение этой последней я продолжал в Брюсселе, куда я переселился вследствие приказа г-на Гизо о моей высылке из Парижа. Общий результат, к которому я пришёл и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформулирован следующим образом. В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определённые формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. He сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что́ является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства — от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что́ сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по её сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она даёт достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого́ старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия её решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления. В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства, антагонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества. Фридрих Энгельс, с которым я со времени появления его гениальных набросков к критике экономических категорий 7 (в «Deutsch-Französische Jahrbücher») поддерживал постоянный письменный обмен мнениями, пришёл другим путём к тому же результату, что и я (ср. его «Положение рабочего класса в Англии» 8); и когда весной 1845 г. он также поселился в Брюсселе, мы решили сообща разработать наши взгляды в противоположность идеологическим взглядам немецкой философии, в сущности свести счёты с нашей прежней философской совестью. Это намерение было осуществлено в форме критики послегегелевской философии. Рукопись — в объёме двух толстых томов в восьмую долю листа 9 — давно уже прибыла на место издания в Вестфалию, когда нас известили, что изменившиеся обстоятельства делают её напечатание невозможным. Мы тем охотнее предоставили рукопись грызущей критике мышей, что наша главная цель — уяснение дела самим себе — была достигнута. Из отдельных работ, в которых мы в то время с той или иной стороны изложили наши взгляды публике, я упомяну лишь написанный совместно Энгельсом и мной «Манифест Коммунистической партии» и опубликованную мной «Речь о свободе торговли» 10. Решающие пункты наших воззрений были впервые научно изложены, хотя только в полемической форме, в моей работе «Нищета философии» 11, выпущенной в 1847 г. и направленной против Прудона. Февральская революция и последовавшее в связи с ней насильственное удаление меня из Бельгии прервали печатание написанной на немецком языке работы о «Наёмном труде» 12, в которой я собрал лекции, читанные мною в Немецком рабочем обществе 13 в Брюсселе. Издание «Neue Rheinische Zeitung» 14 в 1848 и 1849 гг. и последовавшие затем события прервали мои экономические занятия, которые я смог возобновить только в 1850 г. в Лондоне. Огромный материал по истории политической экономии, собранный в Британском музее, то обстоятельство, что Лондон представляет собой удобный наблюдательный пункт для изучения буржуазного общества, наконец, новая стадия развития, в которую последнее, казалось, вступило с открытием калифорнийского и австралийского золота, — всё это побудило меня приняться за изучение предмета с начала и критически переработать новый материал. Эти занятия приводили, отчасти сами собой, к вопросам на первый взгляд совершенно не относящимся к предмету, но на которых я должен был останавливаться более или менее продолжительное время. Но особенно сокращалось имевшееся в моём распоряжении время вследствие настоятельной необходимости работать ради хлеба насущного. Моё теперь уже восьмилетнее сотрудничество в «New-York Daily Tribune» 15, первой англо-американской газете (собственно газетные корреспонденции я пишу только в виде исключения), делало необходимым чрезвычайно частые перерывы в моих научных занятиях. Однако статьи о выдающихся экономических событиях в Англии и на континенте составляли настолько значительную часть моей работы для газеты, что я принуждён был познакомиться с практическими деталями, лежащими за пределами собственно науки политической экономии. Эти заметки о ходе моих занятий в области политической экономии должны лишь показать, что мои взгляды, как бы о них ни судили и как бы мало они ни согласовались с эгоистическими предрассудками господствующих классов, составляют результат добросовестных и долголетних исследований. А у входа в науку, как и у входа в ад, должно быть выставлено требование: «Qui si convien lasciare ogni sospetto; Ogni viltà convien che qui sia morta» *. |
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
| | |