Http://ficbook. Net/readfic/3157795

what binds them

http://ficbook.net/readfic/3157795

Автор: h8m4ch1ne (http://ficbook.net/authors/889569)

Фэндом: EXO - K/M

Персонажи: Лухань/Чонин

Рейтинг: PG-13

Жанры: Слэш (яой), Повседневность, Hurt/comfort, AU

Предупреждения: OOC

Размер: Мини, 5 страниц

Кол-во частей: 1

Статус: закончен

Описание:

Их связывает только темно-серая толстовка, за капюшоном которой можно спрятаться от внешнего мира.

Посвящение:

в свое время это было посвящено варе, ей и останется

Публикация на других ресурсах:

где угодно, только спросите

Примечания автора:

работа выкладывалась ранее на профиле mellkai

У каждого человека есть признаки, которые выдают его удручающее душевное состояние. У кого-то это статусы в фейсбуке или наполненные отчаянием сообщения в твиттере; у кого-то - количество выкуренных за ночь сигарет; у кого-то - замотанные бинтами, за которыми кроются сбитые о стену в кровь костяшки пальцев, ладони или исполосованные лезвием предплечья; у кого-то - тщательно замазанные тональным кремом подглазины от бессонной ночи или же скрытые за темными стеклами очков красные и опухшие от слез глаза; кто-то просто напивается, а может и ищет спасение в новом трипе. Сколько людей, столько и этих признаков, которые, если не знаешь человека, можно и не заметить.

Состояние Ким Чонина же в такие моменты, когда хочется крушить и топить себя, выдавала темно-серая толстовка, капюшон которой он натягивал на лицо, которая была маловата в плечах, и рукава которой были бы коротки, не будь столь растянуты, потому что она не его.

***

Когда Чонин оканчивает школу, поступает в университет и разводит родителей на «съехать от них», он чувствует просто безграничное счастье. Первый раз оно утихает, когда ему снимают не квартиру, а комнату в двушке, ладно хоть недалеко от универа, и он видит вышедшего из второй комнаты излишне милого парня в растянутой серой толстовке и с нелепыми тапочками в виде оленей на ногах. Парень говорит "здрасьте", представляется и скрывается в своей части квартиры. Чонин же почти бьется головой об стену, что ему придется жить с каким-то левым чуваком, но быстро приходит к пониманию, что это в целом не так уж важно, потому что он все равно чувствует себя взрослым и самостоятельным. Единственное, что узнает Чонин о своем соседе, что его зовут Лухань, что он приехал из Китая, учится на какой-то языковой специальности, и что он почти не бывает дома, а когда бывает, то почти не выползает из своей комнаты. С этим смириться можно, и чувство счастья снова расцветает в Чонине.

Он легко находит компанию в университете и быстро забывает обо всех школьных друзьях, которые как-то пытались поддерживать с ним отношения. Они у него ассоциируются с детством, а Чонину очень хочется поскорее избавиться от всего этого. Первый месяц он исправно ходит на пары и пытается быть прилежным студентом, все это ровно до первой вечеринки, на которую его приглашают. Потом все как-то плывет в табачном дыме, алкоголе и легких наркотиках. Чонин начинает прогуливать, предпочитая отоспаться дома, чем ехать к первой паре, а если и приезжает, то все равно точно так же спит. Поэтому нет ничего удивительного, что первую же сессию он позорно заваливает, и у него нет денег, чтоб по примеру своих одногруппников дать взятку преподавателю за жалкую троечку в зачетной книжке. Счастье трещит по швам.

Дома случается грандиозный скандал, когда родители узнают, что Чонина отчислили. Мать пьет успокоительное, отец кричит и бьет кулаком по столу, даже приехавшие домой сестры смотрят осуждающе, потому что Чонин клялся и божился, что будет нормально учиться, ибо это было единственным условием его отдельной жизни.

Родители, естественно, отказываются дальше оплачивать комнату и жизнь Чонина, а возвращаться домой не собирается уже он сам. Устроившись на несколько подработок начиная официантом, заканчивая чуть ли не грузчиком, Чонин полностью ощущает на себе прелесть взрослой жизни, в которую он так стремился. Счастье окончательно дохнет.

Он пытается поддерживать отношения с однокурсниками, не теряться с ними, но зачем он им теперь, да и времени/сил совсем нет. Номера школьных друзей, с которыми можно было просто встретиться пообщаться, а не кутить с ночи до утра, собственноручно стерты из телефона. Чонин остается один. Целей нет, друзей нет от слова совсем, и все как-то очень плохо. Трупик счастья начинает разлагаться в углу и неприятно попахивать.

И совсем не удивительно, что в один день его просто накрывает чувство никчемности и ненужности. Он покупает в магазине бутылку не самого хорошего виски и пару пачек сигарет на всякий пожарный.

Чонин скидывает с себя все вещи прямо в коридоре, оставаясь в джинсах и типа дизайнерской майке с каким-то ультрамодным принтом, которая неприятно напоминает об университетских пьянках, и проходит на кухню, потому что курить в своей комнате ему неприятно - потом слишком сильно воняет - а делать это он сегодня будет точно очень много. Он распахивает окно, падает на пол, устраиваясь где-то под подоконником, и открывает бутылку, сразу делая пару больших глотков. Виски жжет горло, и было бы гораздо приятнее пить его нормально, из стакана, со льдом и содовой. Но Чонин же не преследует цель насладиться напитком, ведь тогда следовало бы изначально потратить на несколько тысяч вон больше – ему нужно просто нажраться. Он зубами вытягивает из пачки сигарету и подкуривается, ожидая, когда же полегчает.

Когда Лухань возвращается с работы, он видит раскиданные в коридоре вещи и чувствует промозглый ветер со стороны кухни. Там он застает Чонина с полупустой бутылкой виски, полной пепельницей и очень мило поджатыми пальцами ног. Чонин держит зажженную сигарету прямо над косточкой на запястье, то ли примеряясь, то ли не в силах решить стоит ли делать то, что он собрался. Когда горящий кончик почти уже касается кожи, Лухань подходит и забирает сигарету из рук соседа по квартире.

- Причинять себе боль и оставлять шрамы конечно приятно, но это не выход, - произносит он.

- А что тогда выход? - Чонин поднимает свой затуманенный взор на Луханя.

Чонин хмыкает, когда не слышит ответа, и снова прикладывается к бутылке, прикрывая глаза. Хань в это время стягивает с себя темно-серую толстовку на молнии, тут же чувствуя, как мурашки бегут по рукам, и накидывает ее на спину Чонина. Тот, так и не отрывая губ от горлышка, приоткрывает один глаз и смотрит с каким-то подозрением. Лухань вытаскивает бутыль из его рук и отставляет в сторону, как-то слишком заботливо продевая его руки в рукава, и в довершение натягивает капюшон на голову Чонина до самого носа.

- Да ничто не выход, - запоздало отвечает Хань на вопрос и покидает кухню.

Ким не пытается понять мотивов и смысла действий китайца, просто снова тянется за виски, мимоходом отмечая, что легко наконец-таки стало.

Чонин просыпается утром с адской головной болью, сушняком и прочими радостями похмелья и, что удивительно, в своей комнате. Попытки восстановить какую-то цепочку событий прошлого вечера-ночи не представляется возможным, как и заставить себя подняться с кровати, чтобы пойти хотя бы почистить зубы и избавиться от этого мерзкого ощущения во рту. На то, чтобы соскребсти себя с постели, уходит час, и слава богу, что у Кима сегодня только вечерняя смена, время оклематься еще есть.

Чонин долго вглядывается в свою опухшую рожу в зеркале, думая, как же он докатился до того, чтоб напиться в одиночку как какой-то престарелый алкоголик. Он плетется на кухню в поиске таблеток от головы - его китайский сосед просто обязан иметь на полке коробочку со всеми самыми необходимыми лекарствами. Одна единственная мысль о Лухане заставляет шестеренки в голове шевелиться, восстанавливая вчерашний вечер. Да, это же Хань оттащил его в комнату, когда тот напился уже в хлам, а до этого зачем-то напялил на него свою толстовку, которая, к слову, все еще была на Чонине. Ким быстро закидывает в себя пару таблеток анальгина, запивая их водой прямо из-под крана, и впервые идет в комнату соседа, чтобы вернуть его вещь, надеясь, что китайца там сейчас нет и благодарить за вчерашнее не придется. Но по закону подлости Лухань сидит за столом, обложившись учебниками, и распахивает глаза, поворачиваясь, когда Чонин без стука заходит с толстовкой в руках.

- Ты что-то хотел? - вежливо интересуется Хань.

Чонин морщится, потому что этот парень все еще кажется ему слишком смазливым, каким-то правильным, и это бесит, наверное, именно поэтому он старается как можно меньше с ним пересекаться. Поэтому он просто швыряет толстовку Луханю прямо в лицо, но все же, уже уходя, бросает искреннее:

- Спасибо.

Хань улыбается закрывшейся двери, но потом сразу морщится, когда до носа доходит омерзительный запах табака, которым провоняла вся кофта, и ставит в голове галочку, что нужно бросить ее в стирку.

Новый приступ не заставляет себя долго ждать, и Ким снова сидит на кухне в компании крепкого алкоголя, сигарет и ожидания, когда ж степень опьянения перешагнет через "все плохо" и доведет его до состояния безразличия. Но с каждым глотком он чувствует себя все хуже, поэтому на этот раз ром возвращается в холодильник до лучших времен. Чонин пытается забыться в сигаретном дыме, но к середине пачки ему уже просто хочется выблевать свои легкие. Он пытается вспомнить, после чего же ему в тот раз так хорошо полегчало, и в голове всплывает расплывчатое видение луханевских рук, натягивающих на него темно-серую толстовку. Ким доползает до своей комнаты и хватает из шкафа первую попавшуюся толстовку, думая, что это как-то ему поможет. Наивно. Поэтому он ловит мельтешащую мысль, что все дело было в том, что в том день на нем была не его толстовка, а Луханя. Попытка не пытка, если от этого ему действительно станет легче, то на остальное плевать.

Чонин ни на секунду не задумывается о том, что вламываться в комнату к человеку в начале третьего ночи, да и все равно в щель из-под двери виднеется свет. Лухань привычно сидит за учебниками, а Ким замирает в проходе, не зная, как выразить свою просьбу.

- Ты что-то хотел? - снова те же слова и вежливая интонация, на которую Чонин просто тихо рычит.

- Твоя толстовка..., - выдавливает он из себя сквозь зубы.

В глаза Луханя понимание, и он даже не уточняет, о какой именно вещи идет речь, просто открывает шкаф и вытаскивает ту самую кофту, с улыбкой вручая ее Киму. Тот кивает головой в знак благодарности, но надевает ее на себя уже только в своей комнате, тут же чувствуя, как становится легче.

Затем это входит в привычку. Теперь каждый раз, когда Чонин чувствует тянущиеся из пустоты призрачные руки, которые сначала впиваются в горло, потом лезут в сердце и душу, вороша и вытаскивая нарушу все с таким трудом запрятанные страхи и проблемы, он уже сразу идет к Луханю, не обращая внимания на время суток, дома ли китаец и чем он занят в этот момент, и просто берет ту самую темно-серую толстовку, стараясь не смотреть на приподнятые уголки губ китайца, который будто видит повешенную на шею Кима табличку "мне херово". Чонину кажется, что сосед смеется над ним, а на самом деле Лухань улыбается своим мыслям о том, чего Ким пока еще не понимает. Потому что Хань как минимум старше и умнее, чтоб понять это, а еще потому, что он много дольше варится в этом одиночестве и знает, что человеческое тепло можно прекрасно почувствовать через его вещь. И ему даже льстит, что Чонин так цепляется за его толстовку, а еще кажется, что между ними протягивается тонкая ниточка связи.

Сам Лухань первое время сразу же стирает толстовку, после того как ее потаскал Ким, а потом как-то смиряется с этим запахом табака и совсем пропускает момент, когда он начинает не то чтобы нравиться, но становится таким привычным. В один из дней, когда Чонин с по идее высокомерным и безразличным видом возвращает ему толстовку, Хань просто сразу же надевает ее на себя. Она еще теплая от тела Кима, стандартно пахнет сигаретами и немного парфюмом Чонина, и Лухань зарывается носом в ее воротник, обхватывает себя руками, создавая для себя иллюзию, что его обнимают. Таким образом, и ему удается хотя бы ненадолго поверить, что он не так одинок.

Кажется таким забавным, что они живут вдвоем в квартире, такие одинокие и потерянные в этом мире, но совсем не общаются друг с другом, даже не пытаются сделать и шага навстречу. Их связывает только темно-серая толстовка, за капюшоном которой можно спрятаться от внешнего мира.

Одним утром Чонин находит в коридоре сложенную кофту и прикрепленную к стеклу записку: "уехал в Китай, когда вернусь - не знаю". За квартиру за это месяц заплачено, и у Чонина нет ни одного повода думать об отъезде соседа и придавать ему значение.

Очередной приступ не кажется страшным, потому что Ким привычно хватает толстовку с полки в коридоре и, натянув капюшон на глаза, отправляется на работу. На сердце снова легко, а Чонин все еще не задумывается над причинами.

Только когда его через пару дней снова накрывает, толстовка не приносит привычного облегчения. Чонин носит ее, не снимая, и не понимает, почему же все так, как ему теперь спасаться. Он обхватывает себя руками, сжимая ткань кофты на спине, но не чувствует ничего.

Лухань возвращается из Китая через почти две недели, в приподнятом настроении, потому что там он не чувствует себя чужим, там есть близкие ему люди и там тепло. Но почему-то ему все равно хочется поскорее прийти домой, захапать обратно себе свою толстовочку, которая наверняка уже пропахла Ким Чонином насквозь, и закутаться в нее, потому что в ней тоже тепло, и Хань признается себе, что скучал по соседу. Пока он добирается до дома, то думает, что им пора уже начать налаживать общение, и надеется, что Чонин за время его отсутствия хоть что-то понял, осознал, что правильнее искать успокоение в человеке, чем в вещи.

Квартира встречает Луханя ветром из кухни и ощущением дежа вю. Да, Чонин точно также сидит на полу под распахнутым окном с бутылкой виски, пытаясь прижечь себе косточку на запястье, только сейчас уже в луханевской толстовке. Он поднимает глаза, когда слышит тихие шаги китайца, и в них появляется какая-то радость, надежда, черт знает, что еще. Хань присаживается напротив и пытается найти в Чонине ответ, понял ли тот, что толстовка лишь тонкая ниточка между ними и на самом деле ее можно прямо сейчас взять и выкинуть. Ответ не находится, но Лухань решает, что плевать на все, и пусть Ким Чонин разбирается во всем прямо в процессе, и придвигается к нему ближе, обнимает, чувствуя как постепенно расслабляется чужая спина под его руками. Чонин утыкается ему в макушку, и, быть может, Луханю только кажется, но он чувствует его улыбку, а потом и руки, обхватившие его за шею и прижавшие ближе к себе.

Возможно, с этого дня их будет связывать что-то большее, чем просто толстовка, за капюшоном которой можно спрятаться от внешнего мира.

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/3157795

Дата добавления: 2015-09-30