Холод. Страх. Боль. Холод. Чертова проклятая сучка! Сволочь! Сволочь! Сволочь! Скоты! Эти скоты нанесли мегатонный удар по лагерю. А я так и не успел взять полный контроль над этим телом. А как все хорошо было задумано. Как великолепно построена схема отхода. А теперь я даже не помню, где спрятаны вещи. И где деньги? О! Это проклятое женское тело! Оно же постоянно хочет есть! И еще эти сволочные Ромеи. Они же у меня на хвосте! О нет! Что я говорю! У меня же нет хвоста! А должен быть? Бред! Бред! Что там она говорила! Что там говорила эта девчонка? «В неведомой крови потомков?» О! Как же мне больно. Проклятая генная карта А0! Я так и не смог. Нет. Это звучало по-другому! «Не ведаю крови потомков!» А… Нет. Не сработало. Во мне было восемьсот кило чистого мозгу! А сейчас! Сейчас я комок слизи в матке этой самки! Да еще и не один. Рядом еще сестра трепещет! Сестра! Слово-то какое мерзкое… Ну что, что, что она там мне говорила? О! Как же мне страшно. Я не помню. Я забыл. Я столько всего забыл. Эти же сведения там. В Сети! Но я даже в нее войти не могу! Ну? Вспоминай! Вспоминай! «В крови неведомых потомков!!!»
Там, где в неведомой дали
За солнцем солнце открывая,
Увидят люди край земли
И остановятся у края.
Перед стеною вечной тьмы
Замрут лучи радиотоков
И вот тогда проснемся мы
В крови неведомых потомков…
Мы распрямимся в их телах…
АААААААААААА!!!!!!! – дикий крик боли вырывается из моего горла. О, Господи! Я могу кричать! Мой язык не пришпилен к небу! И… Ой! А во мне и иголок нет! И вообще…
Я шевелю ручками и ножками. Надо же. Я и боли-то совсем не чувствую. А где этот проклятый лагерь Ромеев? Я оглядываюсь. Это не лагерь. Это совсем не лагерь. Это… Я стою во внутренностях огромного, нет, не огромного, а гигантского космического корабля. Чудовищно большого. Как планета. «Лайнер Торговой Ассоциации», – мелькает у меня в голове. А вокруг множество людей. И над головой на различных горизонтах проплывают вереницы лихтеров, контейнеров, транспортных вагонов. И множество людей вокруг. И все они смотрят на меня. А я… А я СОВЕРШЕННО ГОЛАЯ! О, БОЖЕ! Я чувствую, как неудержимо краснею. Причем всем телом. Господи, где это я? Для Аленки Васильевой слишком круто из лагеря ромеев перенестись в космический корабль. Впрочем, кое-что я помню. Кое-что. Время… Мне нужно время. Где его только взять?
«Ты маленькая, лживая, подлая сучка!» – голос звучит в моей голове, – «Как же ты меня… Ох… Извини, мамочка… У меня… Вклад… Не помню… Код не помню… Извини…»
«Ты…» – я буквально задыхаюсь от злости. Это тот ужасный спруто-паук. О! Ну за что мне все это! Рожать паука! Нет… Блин! Еще и код не сказал, сволочь! Как же я теперь? Голая и без денег.
Я вижу, что на меня смотрят… странно. Но это еще полбеды. Ко мне идут вооруженные люди. И… Ой! На них бело-голубая форма Дома Ромеев! Нет! Только не это! Только не снова весь этот кошмар!
– Что это вы так на меня пялитесь? – рявкаю я на какую-то толстуху в цветном пухлом комбинезоне, – хотите нарушить мои гражданские права?
Толстуха взвизгивает и отскакивает от меня, как от зачумленной. Не забывая закрыть глаза своему ожиревшему недорослю-сыночку. Что же делать? Что мне сейчас делать? С вопросом, как я тут оказалась, можно и потом разобраться…
– Эй, стюард! – я призывно поднимаю руку. Солидный седой мужчина, в форме, и весь в позументах.
– Это вы мне? – он удивленно вскидывает брови.
– Вам, любезнейший, вам, а кому же еще?
– Я второй помощник капитана, сударыня и…
– Это, собственно, не важно. Вы ведь на этой посудине служите? Вот и ответьте мне на один вопрос. Почему все эти скоты смотрят на меня как на женщину?
– Не понял, сударыня, – явная растерянность на лице второго помощника. А ромеи все ближе и ближе ко мне.
– Они все смотрят на меня как на животное! Я что, не могу ходить, как мне нравится? Почему я должна пресмыкаться перед всей этой толпой? Почему они смеют навязывать мне свою ханжескую мораль?
– Я не совсем понимаю вас…
– Ох! Тупость слуг всегда выводила меня из себя! Вы же пожилой человек! Неужели не знаете, что нужно сделать? Вызовите транспорт и проводите меня в бутик. Эти взгляды… Они меня просто бесят! Глаза бы всем повыкалывала!
Нервы у Звездного Волка как стальные канаты.
– У нас на борту около тысячи торговых точек. Вы какую предпочитаете?
Впрочем, диск он успевает вызвать. И мы улетаем из-под самого носа ромейских вояк. Они даже пискнуть не успевают. Какой же магазин я предпочитаю? Какой магазин? Переход от пыточной рамы ромейского лагеря в корабль… Это слишком крутой поворот судьбы. Я все еще прислушиваюсь к ощущениям своего тела. И сжимаюсь, в ожидании боли. Но… Какой же магазин? Как назло ни одно название в голову не лезет.
– Разве не понятно? Я не могу одеваться вместе с плебсом! Но и ультрамодерн мне тоже не подходит. Что-нибудь эксклюзивное, но в консервативном стиле.
Второй помощник что-то негромко бубнит в свой воротник. Там у него, видимо, переговорное устройство. У меня есть несколько минут. Куда же эта сволочь могла деньги сунуть? В какой банк? Какой счет? Наверняка на предъявителя. Или даже вообще на меня. Но как-то он же на корабль пробрался? И почему я голая? Где он деньги то прячет? Там их точно нет. Я бы почувствовала. А где тогда? Я украдкой оглядываю свое тело. Инвентарных номеров на нем нет. И шрамов тоже. И то хорошо. Но время… Время! Всегда знала, что оно живое! И вредное. Всегда идет по-своему, а не так, как нужно тебе. Наш транспорт припарковался у элитного торгового яруса. Тут даже на полу ковры. И ворс мне по щиколотку. Двери распахиваются передо мной автоматически.
– Чем… – менеджер смотрит на меня, и глаза у него становятся как у ночного виленсика, огромные и черные. И абсолютно обалдевшие. Он смотрит вначале на меня. Голую. Прикрытую только моими густющими волосами. Но это же не одежда. А потом переводит взгляд на помощника капитана. Тот только плечами пожимает.
– И кого вы тут представляете? – я напускаю на лицо выражение легкой брезгливости.
– Э… Торговый дом Чупиров и сыновья. Чем могу служить?
– А что, слово «госпожа» уже трудно произнести? Язык отсохнет? Куда вы меня привезли, любезнейший? – я с наглым видом поворачиваюсь к помощнику капитана.
– Торговый дом Чупиров – солидная и уважаемая фирма. Торговые представительства на тридцати планетах. Более сотни модельных линий одежды в месяц…
– Но персонал? Кто у них тут занимается подбором кадров?
– Прости меня, госпожа, – менеджер смотрит на меня взглядом голодного волка, – но… Как бы это сказать… Ваша кредитная карточка… Или удостоверение личности. Может быть, вы их оставили в диске?
– Карточка? – я изображаю презрение., – Вы что, хотите сказать, что я должна пользоваться этими бранзулетками?
– Тогда, возможно, генная идентификация? – настороженно намекает главный менеджер. А я вижу, как выходы незаметно перекрывает охрана.
– У меня генная карта А0. Желаете сжечь ваши детекторы?
– И что вы мне предлагаете?
– Стимулировать мозговую активность три раза в день! Тупица! Неужели я всем все должна разжевывать? Естественно, мне нужен терминал индивидуального доступа в Сеть!
В Сфере обслуживания чего-нибудь путного можно добиться только явным и неприкрытым хамством. Терминал мне предоставляют без всяких разговоров. Маленькая бронированная кабинка. Дверь с тихим чмоканьем закрывается за моей спиной. Можно не сомневаться – тут нет прослушки или подсматривающих устройств. Банковские коды охраняются гораздо лучше, чем тайна личной жизни. Тут за подглядывание лишением торговой лицензии не отделаешься. Каторга строгого режима светит. Причем пожизненная. Я прислоняюсь спиной к двери и перевожу дух. Хоть чуть-чуть можно расслабиться. От пережитого напряжения меня начинает бить мелкая дрожь. Терминал Сети здесь тоже особый. Там всего одна строчка – идентификационный код пользователя. В Сети полазить нельзя. Да и с кем мне связываться? Я одна. Совсем одна во всей Империи. Одна во всей бескрайней галактике. Бежать. Отсюда нужно бежать. Подпрыгиваю и бью кулаком в потолок. Ой! С шипением потираю отбитые костяшки. Металлическая плита отнюдь не бутафорская. Ну… Должен же быть отсюда какой-то выход? На всякий случай прощупываю стены. Бронированные. Выход там же, где вход. А там меня уже ждут. Ой, мамочка! Что же делать? Что делать?! Главное – не паниковать.
Легко сказать, не паниковать. Во второй раз ужасов лагеря мне не пережить. Я смутно помню, что со мной делали, когда я была у них скотиной низшей категории. Может вены себе перегрызть? Все не так умирать больно. Но нет. Это совсем не выход. Это не выход. Я барабаню пальцами по сенсорной панели.
– Алена Александровна? – неуверенный и чуть сонный голос.
– Ай! – я даже подпрыгиваю от неожиданности. И поворачиваюсь к экрану. Лицо полусонного клерка. Впрочем… Он сразу просыпается. И так пялится на мои грудки… Животное! А мои прелести только слегка волосами прикрыты. Хорошо хоть, этот многоногий урод догадался косу распустить. Все не так ходить стыдно.
– Простите меня великодушно, я совсем не хотел вас напугать. Ох, простите меня. Одну секундочку. Я соединю вас с господином Управляющим. Еще раз простите. Всего несколько секундочек. Понимаете… у нас три часа ночи по местному времени. И господин Управляющий сейчас отдыхает. Всего пару мгновений…
Я что, код набрала на клавиатуре? У меня даже бисеринки пота на лбу выступили. Когда я только успела это сделать? И, самое главное, как? Узнали меня по отпечаткам пальцев? Древняя и забытая технология. Я про нее в какой-то книге читала.
– Может быть, не стоит беспокоить его в такое время? Мне нужно… – тяну я несколько растеряно.
– Ох! Ну что вы, что вы! Николай Яковлевич строго указал связаться с ним в любое время, как только вы появитесь. Вот он уже и на связи…
Заспанное лицо пожилого человека. Волевой подбородок. Густые седые брови. Он был бы значимым. Если бы не был таким сонным.
– Алена Александровна! Слава Богам, вы появились! Вы же нас без ножа режете!
Я… Я узнаю это лицо! Это же… Черт! Фамилия из головы выскочила! А! Заславский! Управляющий Первым Промышленно-Инвестиционным банком. Третий банк по объему операций в галактике. А может быть даже и первый. Статистика Императорского Банка и Банка Внутриимперской торговли закрыта от аудита. Но я его и раньше видела. По инфовизору… Ой, мамочка! Куда же я влезла? Как там его имя отчество назвал клерк? А… Помню.
– Николай Яковлевич… Я не совсем понимаю…
– Аленушка! Вы разрешите вас так называть, я надеюсь? Все-таки вы так молоды. И так прекрасны… По условиям вашего вклада мы обязаны держать деньги в резерве и выплатить половину суммы в течении первых суток, а вторую половину в течении недели…
Сколько же у этого паука денег-то на счету? Миллионов десять, наверное. Нет. Управляющего из-за такой мелочи посреди ночи будить бы не стали. Наверное, сто. Сто миллионов кредов. У ты моя лапушка мохнатая! – я незаметно и ласково глажу себя по животику.
– А в чем проблема? – настороженно переспрашиваю я.
– Объемы, Аленушка! Объемы! Мы просто не в состоянии держать весь ваш капитал в горячем резерве. Я прошу. Нет, я умоляю вас, давайте обсудим с вами проблему реструктуризации вашего вклада. Прямо сейчас.
– Вообще-то я шопингом хотела заняться, – я невинно помаргиваю ресницами.
– Прекрасно! Недвижимость – лучшее капиталовложение. Совсем недавно Император выставил на открытые торги планетарную систему Тундра. Огромные запасы рубидия. Полностью еще не исследованные. Баронский наследственный титул… С учетом ваших последних капиталовложений в военно-промышленный комплекс и орбитальные судоверфи… Это бы явилось очень неплохим приобретением.
Планетарная система? Военно-промышленный комплекс? Сколько же у меня там денег? Блин… Неужели миллиард. Или даже… Больше? Баронский титул… Планетарная система…
– Заманчиво, конечно…– я задумчиво тру подбородок. Пытаюсь выиграть время, – но мне бы хотелось сейчас чего-нибудь попроще. И чтобы давало право имперского гражданства.
– Архипелаг на Скварчелли. Мы получили его в качестве обеспечения просроченной сделки. Но его цена всего сорок семь миллиардов. И это нашей проблемы никак не решит.
Мамочка! Сорок семь миллиардов кредов не решит нашей проблемы?!!! Блин! Мне бы трусики какие и платьишко попроще.
Дверь в кабинку приоткрывается. В нее просовывается голова управляющего.
– И где вас носило столько времени, – я делаю жуткие глаза, – считаете, что я должна деловые переговоры на ногах вести? Переведите изображение в кабинет.
Управляющий видит, с кем я разговариваю, и его глаза становятся еще больше. Совсем как у вареного рака.
– Сей момент, госпожа, не извольте беспокоиться.
Я выхожу из кабинки, а за мной плывет изображение господина Заславского.
– А вы принесите мне чашечку кофе. Только настоящий капучино и никакого восстановленного молока. Все только натуральное.
Рядом с диваном появляется какая-то очень деловая мадам:
– Я… Я внучка основателя торгового дома, – пожилая женщина выглядит совершенно ошарашено.
– Тогда еще два тоста с хрустящей корочкой. Но не пересушивайте и внутри не прожаривайте, – я хищно улыбаюсь. Деньги – они держат в рабстве куда лучше кандалов и ошейников.
– Итак, на чем мы остановились, Николай Яковлевич?
– На реструктуризации, Аленушка, – управляющий мило улыбается.
– Надеюсь, вы не будете обижать меня депозитными предложениями?
– Как можно! Мы бы хотели предложить вам блокирующий пакет акций и пост в совете директоров. С учетом того, что вы переведете ваши пакеты Военно-промышленной корпорации Ванникова, Орбитальных судоверфей Суховерко и Транспланетных Рудников в наш банк.
– Надеюсь, на управление этими компаниями вы претендовать не будете.
– Как вы только могли такое подумать! Нет, конечно же, нет. Разве кто ставит под сомнение ваш финансовый гений? Только управление финансовыми потоками.
– В отдельном филиале?
Лицо Заславского несколько скучнеет. А я пока оборачиваюсь к управляющему магазином.
– Не стой столбом. Одевай меня. Ты на мне уже дыру протер своими взглядами. Я счас тебе вначале глазки выколю ножницами. А потом имплантирую. За свой счет. Вручную.
Мужика как ветром сдуло. И служащие забегали. А я, заодно, начинаю и второго помощника строить.
– Каюта моя, милейший, я надеюсь, в порядке? Королевский люкс. Я вот только запамятовала, бронировала я его или нет. Штраф, во всяком случае, я точно не платила. Имперского дворянства у меня пока нет…
– Я уже пригласил капитана, сударыня. Не извольте беспокоиться. Ваша каюта свободна и ждет вас…
Ох, как же хорошо быть богатой стервой…
А вот и ромеи. Ну, идите сюда, мои милые. И капитан собственной персоной. Ох, сейчас и весело будет!
– Сударыня, – капитан наклоняется надо мной. Я, естественно, даже и попыток встать не делаю при его приближении, – боевые корабли Дома Ромеев блокировали наш лайнер. Нам предъявлено требование выдать вас их представителям.
– Вот этим? – я встаю с мягкого дивана и плавным движением откидываю волосы назад. Чтобы они видели меня всю.
– У вас проблемы, Аленушка? – озадаченно спрашивает Николай Яковлевич.
– Никаких. Кролики прибежали. Сейчас разводить буду, – мило улыбаюсь я, – всего несколько минут. Я думаю, что приму ваше предложение насчет Тундры. Можете пока отдать необходимые распоряжения.
– Ну что, сама пойдешь, животное? – майор десантных войск ромеев холоден и строг, как кинжал. А за его спиной ухмыляются краснорожие сержанты в боевых скафандрах. Один из них поигрывает кандалами на сверкающей цепочке. Надо же. Уже не одноразовые пластиковые наручники. Какая честь для маленькой домашней скотинки.
– Господин капитан, – я демонстративно игнорирую ромеев, – я выбрала ваш лайнер, потому что ценю и уважаю ГТА, ее репутацию и надежность. И действия какого-то там дома не могут сбивать график вашего движения. Я хочу вчинить иск с помощью вашей юридической службы Великому Дому Ромеев за оскорбление моей чести, личного достоинства и деловой репутации. Сумму иска я обговорю дополнительно с вашими юристами. Но кроме этого задержание корабля – есть моя упущенная прибыль. И здесь цена будет определена с самого начала. Одна минута – один миллион кредов. Это мои личные иски. Однако я рекомендую тоже самое сделать и вашей Галактической Транспортной Ассоциации, и всем остальным пассажирам лайнера.
– Господин капитан, – холодно произносит майор, – если эта женщина не будет передана нам немедленно, Галактической Торговой Ассоциации будет предъявлен виндикационный иск. По истребованию неправомочно удерживаемой собственности.
– В пределах стоимости моих органов по ценам легального рынка, – мило добавляю я, – пива я не пью. Поэтому цена моих почечек повысится на пятнадцать процентов. В остальном – все вместе не больше десяти тысяч стандартных галактических кредитов.
– Я тебя, сука, лично на куски порежу! – рычит один из сержантов. Я только невинно ресничками помаргиваю и поворачиваюсь к капитану.
– И еще, господин капитан, перепишите имена этих господ ромеев. Им я намерена вчинить личный иск. Я не давала никому из них разрешения рассматривать мое обнаженное тело. Поэтому их родные глаза должны быть изъяты, а вместо них следует имплантировать рокшанские киберпротезы с программным запретом на эротические зрелища. Расходы на операцию я беру на себя. Их зарплаты за пятьсот лет и на один глаз не хватит. И свяжитесь от моего имени с кем-нибудь из неоимпрессионистов. Шевейко или Скаффо. Пусть из изъятых глаз мне скульптуру изготовит. Такая прозрачная спираль из плаза, а в нее вкраплены…
Имперские Звезды Смерти – корабли чудовищные по своей мощи. Само пространство дрожит и искривляется при их движении. Редко кто видел их вблизи. Секретное оружие Императора использовалось лишь в исключительных случаях. Получив сигнал об их появлении в системе, дежурный адмирал штаба ВКС Дома Ромеев чуть кофе не подавился. Но не верить светоплану системы он не мог. Удивлялся он всего несколько мгновений. Потом появилась голограмма очень красивой женщины.
– Дежурный адмирал штаба ВКС… – начал он доклад по всей форме. Но женщина не дала ему закончить.
– Достаточно, адмирал. Я Действительный Тайный Советник Его Императорского Величества Ярослава IV. Вы незамедлительно обеспечите мне беспрепятственный доступ в рабочий лагерь № 13.
– Сударыня… Уровень радиоактивности в эпицентре взрыва еще очень высок. Дом Ромеев не располагает средствами, позволяющими вести безопасные работы в данном районе. Возможно, если они есть у Империи…
– Радиоактивности? – испуганно переспросила женщина, – какой радиоактивности? Там не должно быть никакой радиоактивности. А что с личным составом? С работницами?
– Туземное правительство вело в этом районе работы по производству биологического оружия. Его Сиятельство Младший Герцог неосторожно вскрыл одно из хранилищ. Ужасная трагедия. Эпидемия грозила уничтожить всю галактику. Всю Империю. Чудовищное, варварское оружие. Его Сиятельство пожертвовал собой и своей свитой. Он вызвал на себя ядерный удар. За сутки уровень радиоактивности еще не успел упасть до приемлемого уровня. Личный состав лагеря, к сожалению, в полном составе разделил судьбу Младшего Герцога…
Тайный Советник вовремя прикусила язык. Спрашивать о судьбе дочери было бессмысленно. Горе молотом сокрушило ее. Она даже не сразу ответила на вызов Императора. Контакт со штабом ВКС ромеев был прерван. И перед ней возникла мощная фигура Повелителя Известной Вселенной.
– Мало того, что твоя сучка замочила младшего сынка Ромеев. У меня сейчас лежат три официальных прошения на вендетту. Одно из них от Дома Гулусуни. А эти ребята шутить не будут.
– Моя дочь мертва, – убитым голосом произнесла Советник.
– Если бы это было так, я был бы самым счастливым человеком. Ромеи предъявили виндикационный иск Торговой Ассоциации на истребование своей собственности. А твоя сучка впаяла им встречный на четверть триллиона кредов. Я не говорю уже о том, что она собирается изъять глаза у группы захвата. Вся Империя на ушах стоит. Ты новости вообще смотришь?
– Что? – советник дернула головой. В ее глазах засветилась надежда.
– Ты испортила все. Кто тебя просил отправлять Алену в работный лагерь? Кто? Да еще делать скотиной? Три тысячи лет селекционного отбора! И все насмарку! А ты уже стара, чтобы родить второго ребенка с нужными качествами.
– Мне тридцать пять. Если ты помнишь, конечно… – зло выдохнула женщина.
– А должно быть максимум двадцать. Или я должен напоминать тебе азы генетики?
– Она не должна была попасть в работный лагерь. Ни при каких обстоятельствах. С ней должна была работать только одна разведгруппа. Все люди были специально отобраны. Их внедрение в Дом Ромеев произошло три поколения назад. А Младший Герцог все равно стоял в Черном Списке под номером семь. И еще. Это ты посадил меня в пятнадцать лет в камеру к двенадцати извращенцам. Или ты забыл это, папочка?!
– Не забыл. Но жизнь суровая штука. Иначе твои способности было не пробудить. Но здесь есть две вещи. Способности твоей дочери многократно превосходят твои. Второе. Сержант Белов Сергей Павлович мертв. А именно его ты планировала в качестве первого самца. Мертв уже полгода. Вчера мне только доставили неопровержимые доказательства. И кто был отцом твоей внучки, мы не знаем. Как не знаем и то, почему Мозг присвоил этому ромейскому выродку номер семь. А вот дочурка твоя, похоже, об этом прекрасно осведомлена! Ты просидела на этой гребанной планете семнадцать лет! И что ты выяснила? Что раньше там была база Предтеч? Вы даже подступиться к ней не смогли!
– Но он…
– Я знаю. Он выглядел, реагировал и даже пах как Сергей. Но это был не он. И третье. В лагере твоя дочь носила только одного ребенка. А сейчас уже двоих.
– Что?
– Пророчество. Мы заигрались, моя девочка. Вспомни Пророчество Древних. Твоя дочь должна умереть.
– НЕЕЕТ! – женщина не смогла сдержать крик.
– Да. Она приобрела недвижимость на Скварчелли. Наиболее просто будет уничтожить эту планету. Надеюсь, Звезда Смерти на нее сработает.
– И облить Империю грязью с ног до головы? – советник уже взяла себя в руки. – Нет. Лучше пусть это сделают за нас. Разреши вендетту.
– Ты бы ее еще к Барону Хельма отправила. Он любит мучить беременных женщин. Особенно молоденьких и красивых. Впрочем. Я согласен.
– Подожди. Генетическая линия не должна прерываться. Империи нужен наследник. Даже не Империи. Тебе лично. Иначе правление перейдет к ветви твоего братца.
– Хорошо. Роды она пережить не должна. И твоя внучка мне не нужна тоже. Только мальчик.
Контакт пропал. «Пять минут. Я могу формировать будущее на пять минут вперед. Меня он сможет взять Звездой Смерти. Радиус поражения ЗС – семь световых. А вот сможет ли Звезда взять Аленушку? Господи, что же делать. Что делать?»
Император прервал контакт. Женщины! Сучье племя! Они в состоянии испортить самую простую операцию! Превратить выигрышное дело в полный провал. О! Если бы он мог обходиться без этих баб! Если бы… К сожалению это невозможно. Ему генетическая селекция дала только одно – бессмертие. Возможность жить несколько тысяч лет. Жить и править Великой Империей. Его дочь могла формировать будущее на пять минут. Сознательно формировать. Это значит, что ей подчинялись события в пределах пяти световых минут. Радиус поражения Звезды Смерти составлял семь минут. Алена была сильнее своей матери. Много сильнее. Ее Звездой Смерти было уже не взять.
Император посмотрел на портрет своей внучки. Господи, до чего же красивая девушка. И самое опасное оружие в галактике. Если бы он смог инициировать ее. Смог внушить необходимость служить Империи… Но из-за этой дуры все это потеряно! Если ее инициировать сейчас – будет только хуже. А когда она узнает, что вся ее планета была подарена Дому Ромеев с одной единственной целью – сделать из нее Сверхоружие… Империи действительно придет конец. Ну… Если и не Империи, то ему уж точно. И все-таки он еще колебался. «Оракул. Вот кто должен дать ответ…»
Однако ответ Оракула был удручающ. «В жизни этой женщины заключено зерно падения Империи и твоей смерти» Император только тяжело вздохнул. Алена должна была умереть. Но как жаль… Как же все-таки ее жаль…
Я лежу в шезлонге. О! Как же это прекрасно, лежать и ничего не делать. От жаркого солнышка меня защищает парящий тент. Стоит протянуть руку, и в ней сразу же окажется стакан сока с хрустальными кубиками льда. Ну а уж если я щелкну пальцами… А море, ласковое и теплое, плещется у моих ног. Какая же это прелесть. И тишина необитаемого острова. Кроме меня тут никого нет. Меня и… Я ласково глажу мое пузичко. Оно заметно подросло за последние месяцы и теперь напоминает небольшой холмик. До родов осталось совсем чуть-чуть.
Если прищурить глаз, то можно увидеть на соседнем островке несколько черточек с черными точечками наверху. Это головы очередной команды охотников коптятся на кольях под жарким солнышком. Или папарацци. Какая разница. Даст Бог – не последние… Странно, но в последнее время у меня нет совсем никаких желаний. Я вспоминаю первые дни в плену у ромеев. Как издевались надо мной солдаты, тот ужас, который пришлось пережить мне в лагере. А в душе – ничего. Ни одного отклика. Даже отомстить некому. И лагерь, и всех кто был там, уничтожил ядерный взрыв. А на хрустальную спираль с плавающими внутри глазными яблоками я вообще без тошноты смотреть не могу. И зачем мне только это понадобилось? Самым противным было то, что эти ребята, особенно их семьи, были совершенно искренне мне благодарны. Пятьдесят миллионов кредов. О чём еще может мечтать человек?
Я, например, мечтаю о том, чтобы никто и никогда меня больше не обидел. Ни меня, ни моих детей. Просто не смог этого сделать. Я даже беру уроки у лучшего Мастера Единоборств. Глупость, конечно. Кто на меня нападать-то вручную будет? Зачем я тогда охране плачу? А вот космическими кораблями я занимаюсь серьезно. Я уже делаю лучшие в галактике легкие корветы и авианосцы сопровождения. Честно-честно! Даже с Ромеями торговать приходится. Что делать, когда у них лучшие комплектующие?
– Алена! – голограмма появляется передо мной совершенно неожиданно.
– Мама? – у меня глаза становятся как две юбилейных монеты, выпущенные ко дню тезоименитства.
– Аленушка! Слушай меня внимательно и действуй быстро. Координаты я тебя сбросила. Это законсервированная станция. Ты должна там быть через час. Это все время, которое у тебя есть. Все.
– МАМА!!! – контакт прерывается. Мама жива? Моя мама жива? Господи! Что-то случилось! Я должна торопиться. Координаты. Я скачиваю их в браслет. Почти бегу к стартовой площадке. Бегу – можно сказать с натяжкой. Я не на девушку, я на шарик на ниточке похожа. С моим-то пузичком. Халатик шелковый на себя накидываю и все. Так. На чем мне все-таки лететь? Координаты-то странные. Станция какая-то законсервированная, рядом с червячной дырой. Мысль о том, что мама, моя мама жива, как-то еще не укладывается в сознании. Хотя… Я всегда чувствовала это. И еще. Рядом с ней что-то плохое. Очень плохое. Опасность! Я должна торопиться.
Тяжелый истребитель. «Вепрь». Прототип. Его только начали собирать на моих вепрях. Люблю военные корабли. Особенно мощные. И еще – прототип оснащен локальным пространственным компрессором. Иначе мне просто не успеть.
Старт. Медленное ускорение. Бортовой компьютер делает поправку на мое интересное положение.
– Алена Александровна, вы надолго? – связывается со мной секретарь.
– Пока не знаю. Действуйте по варианту C.
Это на случай моих непредвиденных отлучек.
Черное небо с искорками звезд. Локальный гиперпрыжок. Станция. Шлюз. Брр!!! Прохладненько тут. Надо бы потеплее одеться. Поплотнее запахиваюсь в свой халатик.
– Мама! Мама! – я ковыляю по длинному коридору. Меня ведет светящийся шарик.
«Всегда хотел спросить тебя, мамочка, откуда у тебя столько денежек? Мой вклад ведь ты не трогала…»
«ТЫ?!!!» – если бы меня не отвлек голос этого проклятого паука, все было бы по-другому. Я отвлекаюсь за мгновение до того, как вхожу в комнату. И вскрикиваю. Это как пчелка. Несильный укол в шею. Инъекция. Со стоном я оседаю на пол. Холодные титанокерамические плиты.
– Сейчас будет больно, дочка. Потерпи. Это родовой стимулятор. И парализатор. У меня очень мало времени.
Страшная боль изгибает меня дугой. Мамочка, за что? В глазах багровая тьма. И голос мамы откуда-то издалека.
– Ну, вот и воды отошли. Как быстренько. Вот и наш мальчик.
Крик младенца доносится до моего слуха, как из другой вселенной.
– Извини, Аленушка, на внучку я уже посмотреть не успеваю. Часики тикают. Прощай. Хорошо, что мальчик первым вышел.
Мама! За что? Почему ты меня убиваешь? Мамочка! Не надо! Ты же все, что у меня есть. За что, мамочка?!
Я корчусь одна на холодном полу. Моя доченька. Ей ведь тоже хочется увидеть свет. Я должна ползти. Но не могу пошевелить и пальцем.
…Через несколько минут заброшенная станция вздрагивает от тяжелого взрыва. Осколки, куски обшивки, отдельные отсеки, стержни реакторных отсеков. Рев плазмы, вырвавшейся на свободу. Звездная пыль…
– Ну и чё там у вас? Патруль этот задолбал уже.
– Два трупа. Баба и младенец. Чё они тут делали, хрен его знает. Баба только родила. Скажи, что выживших нет.
– Спрашивают, почему тюремный корабль курс изменил!
– Мля! Ну, ты на вахте или кто? Мастера разбуди, раз сам не знаешь.
– Янсон яйца оторвет. Чё отвечать?
– Скажи – район для полетов не запрещен, получили сигнал SOS. Согласно правилам Имперского Судоходства…
– Просят дать изображение с нашлемных камер.
– А отсосать этим уродам не треба? Ну, дай, раз просят.
– Млин, ну мы и вляпались. Хрен ли вообще, Стас, поперли кого спасать.
В разбитом отсеке двое в скафандрах. Смотрят на плавающую в невесомости обнаженную женщину и младенца, соединенную с ней пуповиной. Мертвые они – не мертвые. Хрен их разберет. Не шевелятся – значит, коньки отбросили. Вот ведь вляпались в дерьмо на ровном месте.
– Сказали, чтобы мы мину термоядерную туда впендюрили. А сами сваливали, если на свою жопу неприятностей не хотим.
– А ты им втолкуй, что для надежности нужно два заряда. Пусть распоряжение дают.
– Пришло.
– Опаньки, что в натуре на два?
– В натуре. Ну что? Один ставим – один в уме.
Тяжелый цилиндр всплыл в обрубок, оставшийся от станции. Отсек еще был загерметизирован.
– Ставь десять минут. А то прихватит ЭМИ, потом яйца отвалятся.
– Поставил. Уходим.
Девочка вдруг дернулась и закричала.
– Мля… Ну только этого счастья нам еще и не доставало.
Спасательная группа остановилась.
– Ну и че делать будем?
– Может башкой об косяк? Или тут оставим? Мы же доложили, что выживших нет.
– Сука ты, беспредельная. С собой возьмем. Мамкам в трюм кинем. А там – как Бог на душу положит. Один хер – в лагере помрет. Младенчиков до года и не считает никто.
– Сам тогда и тащи.
Вибронож рассек пуповину.
Спасательный челнок отвалил от оторванного взрывом отсека.
– Патруль сказал, чтобы за трупом бабы до самого взрыва следили. Вы камеру там оставили?
– Счас прям. Кто нам ее списывать будет? Тебя не это волновать должно. Ты заряд заныкай. Пока Янсен не проснулся. Одна камера там есть. Чё, не хватит за жмуриком понаблюдать?
– Уплыла она куда-то. И вроде дернулась. Одна пуповина болтается. Может живая?
– Живая – мертвая. Какая хрен разница? Счас рванет так – пыли не останется.
– А я вот слышал, что некоторые в космосе без кораблей перемещаться могут…
– А я про вечных девственниц слышал. Трахнешь ее – а у нее по утру снова целка нетронутая. А еще про женское место с зубами. Говорят и у нас на корабле такая сучка есть. Сунешь в нее – а она тебе и оттяпает по самое немогу. Хошь познакомлю?
...За кормой тюремного корабля вспыхнуло солнышко ядерного взрыва.
Ольга, генетическая дочь Императора и его тайный советник смотрела на экран. Яркий цветок на мгновение расцвел на черном бархате. Теперь у ее дочери точно не было ни одного шанса спастись. Или все-таки был? Она не чувствовала, что ее дочь умерла. Хотя… На душе было слишком гадко, чтобы разбираться в своих ощущениях. У нее был выбор: дочь или Империя. И она его сделала. Приказ Императора был исполнен в точности. Но как все-таки странно взорвалась эта станция. Нужно будет стереть записи спектрального анализа. У Императора не должно быть никаких сомнений в ее смерти. И она должна вычеркнуть ее из своей памяти. У нее никогда не было дочери.
Внук зашевелился в кроватке и заплакал. Отвлек ее от глупых мыслей. Ольга ласково посмотрела на него. Этот малыш станет Наследником Дома Всеславичей. Она сама воспитает его. Воспитает и возведет на Престол. Ну а эта старая перечница пусть пока поживет. Пока ее мальчик не повзрослеет... «Прощай… животное». За что вы меня так, Великий Господин? Я ведь была послушным животным…
Перейти к Заключению
Перейти к главе 6
пластинку металлическую в зубах зажму. А буханочку-то я еще только начала. Заныкала аккуратненько, чтобы не заметил никто. Ждет она меня. И пока я пребывала в мечтах и работе, не заметила, как весь лагерь на общее построение выгнали. А мне-то строиться не нужно. Девчонки в строю стоят, а я проволку чищу. А могу и не чистить, а только изображать. Свобода!автоматические винтовки для планет с кислородной атмосферой. Из них только по хрякам стрелять. Да и то с первого раза не завалишь. Но ты подумай о другом. Чтобы женщина прожила столько – ей нужно вколоть что-то очень сильное. Катерплакс, гюнц, кейтерферон. Причем в индивидуально подобранных компонентах. Ни одно из этих лекарств Украиной не производиться. А вот врачи Магнитки…»
«И зачем ты говоришь мне это?»
«Да так просто. Разговор поддерживаю»
Но я уже не слышу его. Два раскаленных стальных прута через ноздри впиваются мне в мозг. И там взрываются кровавым шаром боли. Наступила очередная минута боли. Ток идет от подмышек, через сосочки, к мочкам ушей. Ноздри замкнуты в кольцо с клитором. Ток бежит по моим грудкам восьмеркой. Пальцы ног и рук замкнуты на шейку матки. Мои жилки вспухают морскими канатами. Если есть непереносимая боль – то меня сейчас терзает именно она. Умереть. Не чувствовать ничего. Я понимаю, что с каждым разом боль накапливается во мне. Я думала, что привыкну. Раз от раза боль будет слабеть. О, как я ошибалась. Боль остается во мне. После каждой пытки она становиться только сильнее. Она не исчезает. От этой страшной муки я пытаюсь заплакать. Но слез уже нет. Рот жадно хватает влажный воздух. Дождь начался. Мерзкая осенняя морось. Я пытаюсь схватить мелкие капельки. Так, чтобы они попали на обожженный истерзанный язык. Я выгибаюсь как могу, подставляя дождю опухшие сосочки. Холодная влага немного смягчает боль. Я уже не чувствую времени, когда ток перестает меня терзать. Сердце бьется как сумасшедшее.
«Твоя ошибка в том…»
«НЕЕЕТ! Уйди! Я прошу тебя, уйди! Не приставай ко мне больше! Я этого не вынесу!»
«Конечно. Но кто ты? Твоя ошибка в том, что в твоем теле сейчас двое. Аленушка Васильева, умница и отличница, гордость класса и школы. И просто красавица. И грязная скотина, в которую тебя превратили. Кто-то из вас должен умереть. Алена может выжить за счет ненависти. Скотина – за счет животных инстинктов. Аленушки в тебе больше. Но скотина – живучее. Ты уже воспринимаешь часть боли как животное. Ты не обращаешь внимания на то, что в тебе выжигают инвентарный номер. Ты только слегка вздрагиваешь от возни ядовитых насекомых в твоем влагалище. А этого бы не вынесла ни одна девчонка из отряда. Они бы умерли от одной мысли о том, что в их узенькую щелку запихнули раскаленный шар, размером с нехилый арбуз. От такой вещи загнулась бы и профессиональная шлюха с маткой из синтетики. Тебя терзает только ток. Но поверь мне, объективно эта пытка не болезненнее остальных. Просто ты воспринимаешь ее как дочь профессора. Тебе обидно, что тебя пытают твои ровесницы. А многих из них ты и не замечала в своей прежней жизни. Твой социальный статус был выше. Прости, но кто-то должен умереть. В этом теле нет места для двоих. И еще. Не надейся, что прошло много времени. Из десятниц только четыре человека бачки получили. Ужин, считай, еще не начинался. А он длится тридцать минут. Потом для работниц положен отдых, в течение получаса. А потом вечерняя прогулка. Тоже полчаса. А твоя пытка к этому времени еще не закончится. Ты думаешь, прошла вечность? Нет. Твои муки только начались»
«АУУУУУУ!!!!»
Боль рождается в паху и растекается по всему телу. Я пытаюсь справиться с ней. Кто я? Земля, Воздух, Огонь или Вода? Стань камнем, и боль разобьется об тебя. Клешня ракоскорпиона вспарывает нежную плоть влагалища, отрывая еще одну тоненькую полосочку плоти. Рот мой разрывается в отчаянном крике. Нет, я не камень. Может быть я Воздух? Стань легче боли, и ты улетишь от нее. Полистекло истекает кислотой, терзая выжженную во мне рану. Раскаленный шар обжигает влагалище. Ребра мои перехвачены ремнем. Я не могу улететь от боли. Тогда я Огонь! Я выжгу из себя любую боль. Но шипят электроды в моих сосочках, испаряя капельки крови. Я напрягаю грудные мышцы, выпячивая грудки. Мне кажется, что мои молочные железы сейчас лопнут. Я ведь была огнем. Ласковым язычком пламени. Нужно только разжечь его, этот огонек. И он расплавит проклятую машину, испарит сволочные электроды, испепелит эту чудовищную боль. Но шипит электрод, терзая набухший и почерневший клитор. Я не могу выжечь эту боль. И, значит, Аленка должна уйти. Я – Вода. А море нельзя высечь.
Сколько же ненужных воспоминаний спрятано в моей красивой головке. Дирижабль, медленно плывущий над зелеными холмами. Сахарная вата облаков. Бесконечный, неподвластный взгляду простор. Маленькая девочка на руках отца в хрустальной наблюдательной кабинке. «Папа! Я лецу! Я лецу как птицка!». Всеохватывающее чувство бесконечной радости и счастья.
Запах морозной хвои, и свечи, горящие на елке. Слезки на глазенках. Пальчик уколола, когда игрушку вешала. А вот мы сейчас с тобой звездочку поставим на самую макушку. Аромат горячих пирогов. Зачем все это?
Дневник, спрятанный в шкафу под бельем. Аленка писала там свои тайные мысли. Про ее Первый Бал. Про жаркие руки юнкера. Как его звали? Сережа. Сереженька. Они так и не встретились больше. Только по Сети и общались. Только мечтали съездить на осенние каникулы на Океан. Дура! Он сколько раз предлагал ей встретиться. А она ломалась. Доломалась до самого начала войны. А через несколько часов после начала вторжения, их училище бросили затыкать прорыв.
В топку. В огонь. В этом мире не место глупым девчонкам. Аленка плакала, когда ее насиловали солдаты. Дура. Не понимала своего животного счастья. Хорошо, что она ушла. И теперь здесь осталась только я. Я – животное…ждет море удовольствия.
Меня выгоняют из допросной. А капитан-лейтенант, правозащитники и инженер-лейтенант Толстой совместно распивают кофе. Натуральный кофе. С коньяком и конфетами. И о чем-то весело беседуют…это было уже навсегда…
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 44 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |