бы в клочья эту поганую планетенку со всеми ее вертухаями и... Кеша
приуныл, - каторжанами. Нет, хотя среди них и было много всякой сволочи, он
не желал им ни погибели, ни зла. Сразу вспомнился Иван. Потом коротышка
Цай. Нет, девочкам придется обождать немного.
- Эй ты, умник! - рявкнул он, обращаясь к бортовому большому мозгу. - А
ну слушай меня. Боевые коды...
Закрыв глаза, он по памяти отбарабанил все ряды цифр, которые выдал ему
Иван, там, в хрустальной клетке. Хе-хе, они отпустили его! Здорово он
провел этих лохов! Ай, здорово, будет чего порассказать на старости
внучатам. Хотя какие у него внучата - пули да гранаты! Кеша сокрушенно
вздохнул. На невидимом экране загорелся зеленый нолик, кругленькое колечко.
Это хорошо, большой мозг признал его и готов выполнять все команды без
исключения. Ну, Иван, спасибо!
Кеша разогнал капсулу, поймал в радарную сеть сразу четыре охранных
спутника: два сверху, один снизу и один слева. Все они были далеко-далеко,
и не видели капсулы. Но она их видела.
- Малый огонь, - вяло скомандовал Кеша и вырубил полную прозрачность.
Теперь он хотел видеть, что произойдет с "шакалами" на экране, при большом
приближении. Ничего душещипательного не произошло- четыре поблескивающие
шарика, ощитиненные радарами и боевыми ракетами, почти одновременно будто
лопнули, разлетелись осколочками, ни одна из блокированных боеголовок не
разорвалась. Кеша зевнул. Работает! Ну и хорошо. Ей и придется поработать
немного. Через сколько он там пообещал барьеров пройти - через три или
четыре? Да будь их хоть пять! Он перепрыгнет через них, только пыль стоять
будет!
Неужели его еще не засекли? Должны засечь вот-вот. Ну что же, пора.
Пришло время вспомнить, как он ходил в десант, как он бросался вниз головой
на дьявольские, кипящие смертным варевом планеты. Вперед!
- Большая воронка. Левое горло. Кратер А2147, - затараторил он с
нервическим придыханием, - траектория 14- 08-422-11. Полный вперед! Полный!
Антигравы до отказа давай! Пошла, родимая!
Капсулу не надо было учить, это ее большой бортовой мозг мог бы поучить
многих. Но Кеша орал во всю глотку, ему доставляло огромное удовольствие
все это, он шел в атаку с криком, с ором, с боевыми кличами, будто пытался
устрашить незримого противника.
Тело превратилось в свинцовую болванку. Ветеран не боялся перегрузок. На
полном ходу мало кто врезался в планету, любителей рисковать своей
собственной шкурой почти не было - но когда уходили от преследования,
годилось все. Капсула черной молнией пробуравила пакостную атмосферу
Гиргеи, выжгла вглубь пятьсот метров воды под собой, обратила их в ревущий
пар, рвущийся к небесам. И не дав ему вылететь из воронки, ушла в океан.
Первые двенадцать миль капсула опускалась под водой на крейсерской
скорости. Дальше надо было выбирать маршрут. Радар нащупал три большие
подводные пещеры. Избрать лучшую должен был бортовой мозг. Но Кеша уверенно
повел корабль к самой большой и глубоководной. Он был абсолютно уверен, что
первый этап лихой операции прошел на славу - зажравшиеся и ленивые вертухаи
остались с носом.
Им никогда не засечь капсулы. Никогда!
Черные, свинцовые воды Гиргеи! Безбрежный, безмерный океан! Что для вас
семидесятитысячетонный кораблик, погружающийся в вас - песчинка, кроха,
капелька, ничто! Исполинский, на три четверти водяной шар- и спресованный в
каплю ураган, сжатый в песчинку огонь целого созвездия, сконцентрированные
в малой крохе ум и воля цивилизации. Боевая десантная капсула! Как правило
их оставляли на орбите и шли на штурм в десантном боте.
Но обстоятельства бывают разные. Иногда нужно рискнуть. Для Кеши риск был
не только его профессией, он был для него частью сложной и неоднозначно
воспринимаемой окружающими натуры. Непрост был Иннокентий Булыгин. Может,
поэтому и выжил он там, где простому смертному надлежало трижды
распрощаться с белым светом.
Про аранайскую войну на Земле почти никто не знал.
Это была тайная война. Добровольцев вербовали по всей Вселенной - кого
добром, деньгами и посулами, кого силой. Тридцать лет продолжалась одна из
жесточайших в истории Мироздания войн, тридцать лет лилась кровь людская' и
нелюдская. Аранайя была одним из нелепейших миров: в центре системы висела
огромная звезда - Арана, голубой гигант. В смутные, доисторические времена,
сразу после рождения солнц, она умудрилась каким-то образом урвать в сферу
своего притяжения двенадцать светил первой звездной величины, семь красных
карликов, одиннадцать желтых карликов и три псевдоквазара. Все они
вращались по сложнейшим орбитам вокруг гиганта, увлекая за собой в этом
вращении двести сорок шесть планет, три тысячи пятьсот крупных астероидов и
не менее сорока пяти тысяч боевых и гражданских спутников, станций,
космолабораторий. Все это называлось Аранайей. И обитало в ней полтора
миллиарда людей и восемнадцать с половиной миллиардов
аборигенов-гуманоидов. Бодяга началась с того, что аборигены разделились на
три лагеря и по каким-то своим, необъяснимым для людей причинам объявили
друг другу войну до полного истребления противника. Иной войны у них и не
могло быть, потому что три лагеря были тремя крупными родами, состоящими из
множества родов более мелких. Кровная месть в каждом из родов была смыслом
жизни и чуть ли не религией. Именно поэтому аборигены никогда не воевали
друг с другом - слишком сильным было кровное "оружие устрашения", они
разрешали все споры мирно и полюбовно. Земная Федерация поступила как
всегда мудро и осмотрительно, она прислала своих наблюдателей в количестве
шестидесяти космодивизий.
Одновременно при каждом роде был создан Центр советников. Все три центра
набирали добровольцев независимо друг от друга, стремясь обеспечить
превосходство своим подопечным и тем самым положить конец Кровавой бойне.
В аранайскую войну были вложены триллиарды, она сжирала уйму энергии,
предназначавшейся для иных целей, десятки тысяч наемников и миллионы
аборигенов гибли ежемесячно, в этой адской воронке сгорало до четверти всех
боезарядов Федерации в год... и тем не менее, несмотря на глобальные по
своей мощи усилия войну никак не удавалось сдержать и остановить. Злые
языки поговаривали, что кое-кому на Земле и в Федерации выгодна эта бойня -
на Аранайе таких провокаторов и паникеров расстреливали на месте без
сожаления, они подрывали дух миролюбия и невмешательства. Это было явной
ложью, ибо Федерация для того, чтобы погасить военный конфликт в системе
голубого гиганта отдавала все, не жалела даже сверхновейших образцов
вооружения и техники, беспрестанно отправляемых на Аранайю. Жесток и злобен
Дух Войны!
Иннокентий Булыгин испытал его прикосновение на собственной шкуре. На
этой войне он был рядовым, и потому вволю понюхал пороху. Его семь раз
контузило, шрамы от двенадцати ранений украшали тело, руки оторвало на
семнадцатом году войны - но за последующие тринадцать Кеша настолько свыкся
с металлобиопротезами, что считал их своими руками без всяких поправок,
восемь лет в общем счете он мыкался по аранайским лагерям, в которых почти
никто не выживал. Кеша был дьявольски живуч!
Он выжил в кромешном аде тридцатилетней аранайской войны. Он выживет и
сейчас! Надо только не жалеть себя!
Надо пробиваться вниз, вглубь! Прорывать десятки, сотни километров
гиргенита, базальта, черного мрамора, толщи свинцовой жижи. И капсула! Он
поставил капсулу на полную круговую оборону, на уничтожение любой
приближающейся цели. Он знал, что делает. Он врубил полную Д-прозрачность,
сигмапроницаемость и на всякий случай, если начнут прощупывать постаринке-
абсолютную радиопрозрачность. Он знал все тонкости ведения войны -
настоящей, жестокой, беспощадной и не имеющей правил. Он работал как
андроид, как автомат, с застывшей на тонких губах кривоватой улыбкой. Он
знал, что идет напролом нагло, хитро, мощно, бесповоротно. Он знал, что на
такой прорыв никто не решился бы - никогда! Эх, Иван, Иван!
Не та в тебе закваска! Хоть и крутой малый, десантник-смертник... но
тебя никогда не били так, как били Иннокентия Булыгина, ветерана и
рецидивиста, ты никогда не ожесточишься сердцем так. Слабо! Ты никогда не
рискнул бы вонзить в чрево гадины Гиргеи боевую капсулу, ты ее заботливо
оставил на орбите, пожалел. А Гиргея тебя не пожалела - вот и гниешь в ее
поганом брюхе! Кеша погасил улыбку. С капсулой все в порядке - она разнесет
в клочья всю эту паршивую планетенку, только сунься сюда! Пора!
Пещера блокирована. Все шито-крыто. Он нырнул в люк боевого десантного
шлюпа. Утонул в глубоком кресле.
Вспомнил на миг Марию, оставшуюся навсегда на семнадцатом спутнике
Аранайи, ее растерзанное гератами прекрасное тело. Скривился, скрючился. Но
мозг работал в заданном режиме, сам по себе- вперед! Шлюп вырвался из мрака
глубоководной пещеры, ослепил тонким лучом исполинского бронеголового
ската, парализовал его на время, чтоб не мешался на дороге. И черным камнем
пошел вниз.
Часть третья
ТРЯСИНА
Карлик Цай старательно заматывал свои раны какими-то обрывками, при этом
сопел и кряхтел.
- Зря стараешься, - не выдержал Иван, - меня в Осевом на куски раздирали.
А как обратно выныривал - ни одного шрама. Это все видимость. Ведь боли
нет?
Цай подумал, покрутил головой, наморщил лоб.
- Совсем не болит, - признался он, - но поначалу жуткая боль была, какая
там видимость!
- Любая рана должна болеть. А если нет боли - одно из двух: или она
обработана и введен препарат, или никакой раны нет.
- Есть еще и третий вариант, - добавил Цай, - отключены болевые центры в
мозгу.
Иван усмехнулся.
- Выходит, когда брюхо протыкали или по черепу долбили, центры не
отключали, а потом взяли да и отключили, чтобы не мучился? Нет, в Осевом
действуют странные законы. Нам их все равно не понять.
Законы в этом мире и впрямь были странные. Иван сидел на пригорочке и
смотрел, как пытается взобраться к ним под желтую стену отрубленная голова
- она очень старалась, хватала огромными оскаленными зубами траву,
перехватывалась рывками, рычала, роняла желтую пену изо рта, поднималась на
два-три метра выше... и снова скатывалась вниз. От самого тела осталось
несколько лужиц слизи.
- Погляди на нее! - он дернул Цая за рукав.
Но тот не обернулся.
- Отстань! - просипел нервно. - Я нутром чую, нельзя смотреть, хуже
будет.
Иван удивился догадливости карлика.
- Верно, - подтвердил он,- чем ты больше к этим призракам
присматриваешься да прислушиваешься, тем реальнее они становятся, ты как бы
сам их притягиваешь...
- Ну вот, дошло, - обрадовался Цай ван Дау, - а дальше вывод сможешь
сделать?
- Какой еще вывод? - не понял Иван.
- Простой. Раз ты притягиваешь призрака исключительно своим вниманием,
значит, его нигде нету, понял?!
- Нигде?!
- Нигде, кроме твоей башки! - ответил карлик. - Осевое только усиливает
Твои же внутренние фантомы, оживляет их, дает им силу. Но ты можешь их
убить, не пошевелив пальцем - резко переключись на другую мысль, и все!
- А подсознание? Ты им умеешь управлять?
- С подсознанием хуже.., - Цай обернулся, глянул вниз, в овраг. - И все
же я прав. Нет там никакой головы!
Иван четко видел оскаленную голову. И он также четко знал, что этот
фантом родился не в его мозгу. Карлик чегото путал, он искал слишком
простых объяснений, а Осевое было сложным миром.
- Стена...
- Что - стена? - переспросил Иван.
- Она полая! - воскликнул Цай.
Забыв про свои раны и тряпки, карлик вскочил на ноги, вцепился трехпалыми
изуродованными руками в желтый нарост, отодрал его, потом еще отодрал
пласт... Иван бросился помогать. Через десять минут они полностью очистили
большой черный экран, напоминавший что-то недавнее. Откуда в Осевом может
взяться экран?!
- Надо поискать управление.
- Ничего нет, я все обшарил, - сказал Цай. И уставился вниз. Теперь он
снова видел голову - она была маленькой, будто высохла и сжалась до
размеров грецкого ореха, но она все еще продолжала скалить зубы. Бедный
Филипп Гамогоза! Прах его наверняка уже сгнил на подлинной Умаганге,
сколько прошло лет!
Иван вырвал Цая из сумерек воспоминаний.
- А ну погляди-ка, - нервно, отрывисто произнес он, - что ты видишь
сейчас? Отвечай быстро и четко!
- Бледный старик с тонкими губами. Он говорит, но я ничего не слышу. Он
только шевелит губами...
- Значит, не видение! Достали, гады! - озлобился Иван.
Он четко видел на экране знакомое старческое лицо. Но как могли
"серьезные" попасть сюда, в Осевое?! Антарктика. Земля. Гиргея. А теперь и
Осевое?! У них длинные лапы!
Губы ожили, голос будто прорвался с экрана:
- Ты думал, сбежал от нас? Нельзя быть таким наивным. Это просто глупо.
Ну да ладно, скажи спасибо своим старым друзьям, мы вытащим тебя из
Осевого. И этого тоже вытащим, передай ему.
Карлик ткнул Ивана в плечо.
- Что он говорит?
- Говорит, что вытащит тебя отсюда.
- Нет! Он с ума сошел. Синдикат никогда не простит мне! Они меня разыщут
и убьют. Я не могу уйти по другому каналу! - Цай ван Дау не на шутку
разволновался. - Они не посмеют.
Старческое лицо ехидненько и меленько засмеялось, морщины изуродовали
лоб, щеки, даже нос.
- Еще как посмеем! Этот малыш очень много знает, мы давно следим за ним.
И мы непременно окажем ему дружескую услугу. Мы ценим знающих людей.
- Что он говорит?! - снова закричал Цай. Он ничего не слышал.
- Говорит, что ты им пригодишься, я так понял!
От бессилия у Ивана дрожали руки. В голове гудело. Он ощущал, что это'
существо на экране почти всемогуще, что он в его руках, и бессмысленно даже
делать попытку вырваться из этих рук. Достали!
За спиной кто-то стоял и взволнованно дышал. Иван боялся обернуться. Он
вглядывался в старца, будто гипнотизировал его, будто хотел взглядом
уничтожить изображение.
- Не уходи с ними, - тихо раздалось из-за спины.
Иван вздрогнул.
- Они погубят тебя!
За спиной стояла Света. Совсем не призрачная, с живыми грустными, вовсе
не русалочьими глазами. По ее щекам текли слезы.
- Иван, не отвлекайся на каждый фантом, - вкрадчиво попросил старец с
экрана, - их здесь слишком много, они заморочат тебе голову и ты окончишь
жизнь в психушке... если выкарабкаешься.
- А ты сам-то не фантом?! - с ехидцей спросил Иван.
- Нет. И вы оба сможете убедиться в этом очень скоро, - ответил старец.
На плечо легла легкая рука.
- Иван, - проговорила Света совсем тихо, на ухо, - я знаю выход из
Осевого. Меня эта дверца не пропустит, но ты сумеешь выбраться. Пойдем!
- Почему ты раньше мне не сказала? - спросил Иван.
- Я не могла с тобой расстаться. Для меня каждый миг возле тебя -
счастье. Ведь ты уходишь надолго, а приходишь на минуты.
Цай беспокойно поглядывал то на экран, то на Ивана.
- С кем ты говоришь, - не выдержал он, - я ничего не понимаю!
- Я сам ни черта не понимаю, - сознался Иван. Ему хотелось идти за
Светой. Она укажет выход. Но он не мог оторвать взгляда от экрана.
Старческое лицо притягивало его магнитом. И зачем он полез в этот проклятый
гиперторроид?! Сидел бы себе с Кешей в живоходе! Но тогда бы он не разыскал
карлика Цая... А за каким дьяволом ему этот отпрыск императорской фамилии в
черт-те каком колене?!
Все какая-то бессмысленная суета и возня! Вместо того, чтобы дело делать,
он мыкается беспутным бродягой. Как все надоело! Но Света... Нет, это
невыносимо!
- Пойдем! - он обернулся к Свете. - Я верю только тебе.
Она припала к его груди, всхлипнула. Поцеловала в губы живым, теплым
поцелуем.
Теперь он не сомневался нисколько - это она, она живая, она пленница
Осевого измерения. Ион обязан вытащить ее отсюда. Надо идти!
- Нет! Ты никуда не уйдешь! - взревел с экрана старик. - Стоять!
Иван оцепенел. Его мышцы превратились в камни, ноги в столбы. Им
овладевало безразличие. Гипнодавление?!
Нет! Он не мог понять, как на него воздействует старец. Защитные
пси-барьсры не помогали. Он испробовал все. Цай тоже был какой-то странный,
на него нельзя было без слез смотреть - сгорбленная спина, опущенная
голова, кровь из незаживающей раны на лбу.
- Пойдем скорее, Иван! - тянула за руку Света.
- Я не могу. Они держат меня!
- Ты должен уйти!
- Не могу. Я очень хочу идти с тобой. Но не могу даже шевельнуться. Если
б ты пришла чуть раньше...
Старческое лицо исказилось смесью злобной гримасы и самодовольной улыбки,
зазмеились, скривились тонкие губы.
- Пора!
Изображение пропало с экрана. И сам экран пропал куда-то. В стене зияла
черная дыра. И в нее неудержимо влекло, будто кто-то невидимый тянул на
незримых канатах.
- Не поддавайся им!!! - закричала во весь голос Света.
Ее руки рвали комбинезон на плечах, тянули назад. Но они были слишком
слабы.
Иван сделал шаг вперед. Потом еще один. Он отчаянно сопротивлялся,
пытался перебороть черную, колдовскую силу. Но ноги медленно передвигались,
увлекая все тело в дыру. Понурый карлик обреченно и как-то механически шел
следом. Он молчал, прикрытые желтые бельма крупно вздрагивали.
- Ива-а-ан!! - кричала не своим голосом Света.
Она ничего не могла поделать, невидимое поле не пускало ее дальше. Она
упала на колени, вздела к лиловым небесам руки, потом не выдержала,
уткнулась лицом в траву, зарыдала в голос. В сведенных судорогой пальцах
были зажаты обрывки комбинезона, из-под ногтей сочилась кровь.
Он снова ушел от нее! Ушел! Теперь он никогда не вернется, эти звери
никогда не выпустят его из цепких лап. Она оглянулась назад - с уходом
живых Осевое обрело свои собственные приметы: белесый туман стелился над
каменистой растрескавшейся поверхностью. Туман, мутные восходящие струи,
облака черного клубящегося дыма, сумерки. Только скалящаяся, жуткая голова
с безумными глазами напоминала о недавнем.
* * *
Аранайская война многому научила Иннокентия Булыгина. Но главное - умению
не щадить себя. И он не щадил.
Шестнадцать километров свинцовой толщи он пронзил черной молнией. Одну за
другой пробил шесть гиргенитовых переборок. Обшивка бота малость
раскалилась. Это было к лучшему. Теперь десантный боевой бот становился
похожим на капельку расплавленного свинца, брошенную в огромный шар масла.
Наводка работала дай Бог! Кеша никогда не управлял таким совершенством. Он
был мастаком по боевым капсулам, ботам, шлюпам, мог при необходимости
повести и крейсер, но ему всегда подсовывали рухлядь.
А эта прямо со стапелей - новьё! На таких приятно идти в бой.
А что боя не миновать, Кеша знал точно. Понастоящему надо было заглянуть
на свою родную зону, устроить там шорох, потрясти кой-кого. Но Кеша отвечал
не только за себя. Иван вытащил с Каторги Гуга Хлодрика и Ливочку. А он
обязан вытащить Ивана... и этого коротышку, ежели подвернется под руку,
ежели не улизнет снова. Рецидивист и беглый каторжник Иннокентий Булыгин
был человеком чести.
В первый пост он врезался с ходу - разнес его в пух и прах, хотя из
соображений безопасности можно было работать тише. Но Кеша не хотел
прятаться, хватит того, что заховал капсулу. А сам он шел в открытую, как
когда-то хаживал его далекий славянский пращур лихой князь Святослав - в
пору хоть сигнал слать вперед: "Иду на вы!" На пер- - вом посту этого блока
было всего шесть вертухаев и полсотни андроидов. Он накрыл их двумя
снарядами с рассыпающимися, сквозного действия боеголовками. Никто и охнуть
не успел. Сигнализацию бот сжег напрочь еще на подходе - встроенный "мозг"
работал не хуже Кешиной головы, даже если пилот допускал просчет, "мозг"
его тут же выправлял.
Его многоимпульсный и всецелевой щуп не только разрушал. За миг до
уничтожения поста он считал всю информацию, передал ее в "мозг". Теперь все
ходы-выходы этого сектора на четыреста километров вглубь были как на
ладони.
- Вниз? - орал Кеша. - Полный давай, полный!
Полнее было некуда. Дырявая, слоеная планета-каторга еще не знавала таких
прорывов и эдакой лихости.
На двенадцатом посту произошла задержка. Наверное, кто-то успел передать
сигнал тревоги. А может, и случайность - но на пути встала титанокремниевая
заслонка в двести метров толщиной. Бот вывернул за сажень от нее, чуть
искры не посыпались.
- Ну, суки! Держись!
Кеша повел машину по горизонтали. Теперь он сам себе казался карающим
богом. Он крушил все подряд, без разбора. Он знал, на этом уровне нет
каторжников. А всех прочих не жалел. Огненной стеной, смертоносным шквалом
поокатился бот, уничтожая все. Через день-другой сюда подвалят инспектора
из Центра или из соседней зоны. Но к тому времени и следа Кешиного не
останется на гнусной Гиргее! Вот так. И не поминайте лихом!
- Вниз! Полный!
Главное, тотальная блокада. Ни один сигнал не должен уйти по
горизонталям. Все следящие экраны просто погаснут и на центральном пульте и
на всех периферийных. Никто никогда в жизни не догадается, что произошло
нападение, подумают неисправность, обрыв. Этого и надо! Еще шестьдесят
километров Кеша прошел без приключений - он уничтожал склады, взрывал
автоматические рудниковые базы, вел себя как обезумевший вандал. Но он
знал, что имеет на это право, знал, что ни одна сволочь, ни один земной
чистоплюй не попрекнет его. Все по совести! Вперед! В первой же зоне он
сделал остановку. После погрома вылез наружу. И обратился к сбившейся в
кольцо толпе каторжан:
- Вы, братки, меня не ругайте. Может, я вам и хуже сделал! Не буду врать
- никого с собой не заберу. А через пару дней сюда каратели нагрянут. Труба
вам...
- Лучше так сдохнуть, чем гнить заживо! - выкрикнул один, молодой, с
выбитым глазом и бритым лбом.
Но его не поддержали. Глядели на Кешу злобно и хмуро. Не будь за ним
боевого бота, разорвали бы в куски.
- Ну, прощевайте, братки!
Кеша нырнул в бот, закусил губу. Глаза его стали влажными, но он сдержал
слезу.
- Вниз! Полный!!!
Бот мог прошить насквозь три таких планетенки. И Кеша не жалел машины. На
то она и машина, чтоб кататься. Вот полетит к черту, тогда и пешочком не
поленимся. А пока - раздувай пары, мать твою!
Оставалось ни много ни мало - верст четыреста до цели. Ох и весела
дороженька, только косточки трещат! Кеша будто скинул два десятка лет. Что
тогда было? А ничего особенного - на Земле и по всей Федерации детишки в
школу ходили, кто постарше - на работу, молодые влюблялись, ссорились по
пустякам... кто из них слыхал про свирепую бойню за тысячи парсеков от мира
и спокойствия, (л- пляжей и прохладительно-горячительных напитков, от
маминых подолов и папиных подачек? Никто! А Кеша тогда, двадцать лет назад,
знойным аранайским полувековым летом шел на штурм астероида 12-12,
известного больше под прозванием Стальная башня. Он уже имел три ранения и
два года лагерей. Были помоложе. Но вся надежда возлагалась на него,
"старичка-ветерана". Эх, безотказность-матушка, скольких ты погубила! Кеша
сразу все понял, когда его посадили в списанную стотонную галеру
производства еще прошлого века - такие давали обреченным, такие было не
жалко. Они думали, он законченный идиот. Но он обдурил их всех: и своих, и
чужих. Он не пошел лоб в лоб на Стальную башню. Не пошел, хотя знал -
позади заградительный отряд, четыре бота - они его сожгут, спалят синим
пламенем, если он попытается уклониться от боя. Он не уклонился. Он резко
взял влево, превысил все барьеры, титановым тараном врезался в
принайтованный к астероиду списанный космокрейсер - и прежде, чем кто-то
успел хоть что-то сообразить, катапультировался в дюзовые отсеки. Свои же
боты-заградители ударили по крейсеру. Да поздно! Кеша, пролетев
металлопластиконовым снарядом до шлюзовых камер, превратив в груды
оплавленного металла шестерых охранников, прошиб люк бортовой капсулы,
вынырнул в пространство, долбанул вскользь по суетливым заградителям и с
лету пошел на штурм Стальной башни.
Он атаковал её с внутренней стороны, эффект был сногсшибательный: за
полтора часа боя сто восемьдесят шесть трупов Синего клана аранов,
полностью сожженные системы внутреннего обеспечения и ползающий в ногах,
молящий о пощаде комендант Стальной башни, советник Федерации Кир Сновкис,
подонок и вор. Кеша знал, что трибунал будет долгие годы рассматривать дело
коменданта, потом все заглохнет и эта старая сволочь станет выращивать
где-нибудь на Эри-Гоне огненные тюльпаны и хихикать над ним,
простофилей-смертником. Кеша пристрелил негодяя. Пристрелил, чтобы ста
восьмидесяти шести аранам не было скучно на том свете, они спросят за все с
советничка. Его тогда наградили орденом Парящего Ястреба на алом банте. А
он просил - пусть возьмут свой орден, пусть дадут разобраться по-свойски со
сволочами из заградотряда. Не дали! На Аранайе была железная дисциплина,
когда дело касалось рядовых, пушечного мяса. И о ней не вспоминали
генералы, разворовывающие все и повсюду, спаивающие простаков-аборигенов
зеигезейской "адской водой", промышляющие контрабандой и не забывающие про
молоденьких зеленоглазых аранок... Все это было двадцать лет назад! Тогда
Кеша был молод, почти юн. А теперь сед, стар, искалечен... И его не хватит
больше, чем на трое суток. Он знал всю правду о себе. И потому он спешил.
- Полный ход!!! Вниз!!!
В первую же рудниковую гидрозону он вошел на раскаленном боте как нож в
масло Уничтоженная система оповещений сделала его хозяином положения сразу.
И Кеша бросился куролесить. Он мстил за годы каторги, за издевательства, за
побои, за вживленные датчики, за насильственные сеансы воспитательного
видео в тюремных ячеях, за распятия невиновных, за спятивших в неволе, за
убивших себя, за медленно сгнивших в подводном аду... Он уничтожал
андроидов, сгонял охрану и администрацию в центровой зал, выпускал
каторжную братву. И полностью отключал систему управления вживленными
датчиками. Он терял время. Но он не мог не делать этого. Толпа была легка
на расправу. Вертухаев распинали в демонстрационном зале. Оставляли в живых
немногих. Это было страшное зрелище. Кеша и сам знал, что перегибает палку.
Но он не мог остановиться, он был мечом возмездия.
В гидрозоне здоровенный бритый китаец сбил его с ног - Кеша не ожидал,
что освобожденный ударит его, он растерялся. Китаец прохрипел в ухо на
ломаном русском:
- Твоя нехорошая! Мы все умирай. Зачем твоя пришла?!
Кеша нажал на крюк парализатора, и китаец рухнул замертво. Неблагодарный!
Сколько еще таких по всем зонам. Кеша не уважал трусов и слишком
рассудительных, от них одни неприятности. Надо дышать свободой,
наслаждаться ею, а не трястись перед призраком завтрашнего дня. Чем ниже он
спускался, тем отчаянней была братва, pro встречали с восторгом. За семь
часов он прошел сокрушительным смерчем по тринадцати гидрозонам. Он устал.
Он не может один освободить всех. Он не Господь Бог!
- Вниз!!!
* * *
Старик сидел в огромном кресле возле черного столика из иргизейскоГо
гранита, высвечивающегося внутренним мрачным огнем. Сидел и смотрел в
расписной свод потолка. Янтарно-рыжий болигонский кентавр на этом потолке
уносил невесть куда прекрасную земную девушку с седыми, заплетенными в две
толстые косы волосами. Роспись была изумительной, такую могли создать
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |