Http://forum. Tokiohotel. Ru/showthread. Php? T=45735

http://forum.tokiohotel.ru/showthread.php?t=45735

НАЗВАНИЕ: MADE OF Sex;
АВТОРЫ: Martell L`Art & Sarcosuchus;
БАННЕР: Dari_Cocaine;
КАТЕГОРИЯ: Slash;
ЖАНР: Angst, OOC, PWP, Romance, Twincest;
РЕЙНИГ: NC-17;
ПЕЙРИНГ: Том/Билл;
РАЗМЕР: mini;
СТАТУС: закончен;
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: гомосексуальные отношения, секс, местами гет;
РАЗМЕЩЕНИЕ: Только с разрешения одного из авторов;
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: откуда в кратком рассказе взяться краткому содержанию?;

В конце концов, ревность ведь — не что иное, как желание, чтобы кто-то принадлежал только тебе. ©

За такую замечательную цитату, полностью описывающую всё, на чем строился весь фик, искренние благодарности Женечке (BiimboOo).

ОТ АВТОРОВ:

Martell L`Art: Никогда так не воодушевлялась какими-либо клипами, а уж тем более, тизерами. Но всё когда-то бывает впервые.) Хочу поблагодарить наших парней за предоставленную возможность вылить свою версию съёмки в столь скромный текст. Не воспринимайте серьёзно всё то, что здесь написано. Мы пытались сопоставить с оригиналом и надеемся, что в какой-то степени, нам это удалось.
Так же, спасибо моей Броше за то, что предложила эту авантюру и практически прочитала мои мысли. Я всегда знаю на кого можно положиться, и с кем не будет проблем. Работать с тобой в соавторстве – удивительно легко и круто.

Sarcosuchus: Всё что я хотела сказать, за меня сказала Марина. Потому что мы - Бро. И да поможет нам новый альбом Tokio Hotel. И ещё. Огромная благодарность Дарише, которая нас вытерпела и создала такой прекрасный баннер к этой скромной работе о потр*хушках.)))

Заброшенное помещение, пропитанное сыростью и такое одинокое, на окраине Лос-Анджелеса, встретило съёмочную группу оглушающей тишиной, иногда разбавляемой неспешными шагами и едва слышимыми звуками улицы.

Четверо парней, ещё недавно о которых ничего не было слышно, замыслили своё фееричное возвращение, которое и планировали начать со съемок клипа главного сингла. Нельзя сказать, что это радовало абсолютно всех. Как минимум двоим в этом помещении было не всё равно. Всё дело в сценарии и концепции видео. Братья Каулитц. Такие разные, но в то же время очень похожие. Они привыкли любую боль делить друг с другом. Но сегодня не тот день, не то время и не место. И сейчас каждый переживал всё в себе: один еле сдерживал рвущиеся наружу ярость и злость, другой – чувство вины.

Их внутренние самокопания прервал барабанщик, решивший разрядить обстановку:

- Вы это читали? – искренне недоумевал он.

- А как ты думаешь? – весело подхватил басист, усмехаясь. – Да не дрейф, друг, не тебя же будут лапать.

- Да я не за себя беспокоюсь, - веселился Густав, незаметно указывая на рядом идущего по правую руку Билла.

- Вы можете хотя бы пять минут помолчать? – процедил сквозь зубы старший близнец, сжимая руки в кулаки и быстрым шагом уходя прочь от них.

Парни оторопели от этой грубости, и если бы не временный ступор, они бы заметили, как высокий блондин вздрогнул от тех стальных нот в голосе своего брата, которые не сулили ничего хорошего.

- Чего это с ним? – почти в один голос спросили парни, а Билл лишь пожал плечами, тем самым говоря, что не знает, в чем дело. Но он знал. Том злился. В последнюю неделю это стало его привычным состоянием. Билл старался лишний раз его не трогать, но он чувствовал на расстоянии состояние близнеца.

Всё началось в день утверждения сценария нового клипа. Практически все прекрасно понимали, что такова новая политика их коллектива. Им вновь нужно было играть свои роли, от чего каждый из них успел отвыкнуть. Но как это объяснить Тому? Он оказался единственным, кто до последнего был против такого расклада дел. Парень воевал с продюсерами, будучи убеждённым в том, что это не лучшая их идея. Да и что они о себе возомнили? Именно они с братом делили место «капитана» на их судне под название «Tokio Hotel». Именно они сидели днями и ночами в студии, постоянно что-то меняя, исправляя, переделывая и записывая по-новой. И когда сценарий к клипу был утверждён, Том готов был рвать и метать. Разнести всё на своём пути. Он и сейчас желал этого, но не мог. Каулитц знал, что излишняя агрессия делу не поможет, но и справиться с ней он не мог. Не в одиночку. Сегодня ему предстояло столкнуться с главным страхом, который не отпускал его на протяжении нескольких дней: съёмки.

***

Съёмочная группа расположилась в дальнем углу огромного помещения. Парни и девушки сновали туда-сюда, изредка переговариваясь и готовясь к съёмкам. Для них это была лишь работа, за которую им заплатят. Ничего личного. Всего лишь бизнес.
Режиссёр готовился к работе, которая ему предстояла, изредка давая наставления своим помощникам, действия которых были отработаны до автоматизма. Он о чём-то переговаривался с оператором, который то и дело кивал ему в знак согласия.

И вот, наконец, всё было готово. В суматохе, что творилась на съемочной площадке, никто и не заметил отсутствия главного виновника этого действа. Он отыскался в одном из подсобных помещений, сидящем на старом диване в позе «лотоса», будто медитируя. Его размышления прервал Георг:

- Билл, ты чего здесь?

Блондин не заметил, как брюнет показался на пороге, его появление стало неожиданностью, от чего он в испуге распахнул глаза и вздрогнул.

- Ничего, - севшим голосом ответил младший Каулитц, в горле резко пересохло, а штанга в языке казалась лишней. Хотелось выдернуть, чтобы стало свободнее… говорить, дышать. Думать.

- Всё готово, только тебя не хватает.

Билл рассеяно посмотрел на друга, неуверенный в том, стоит ли задать столь глупый вопрос, но всё же решился:

- А Том?

- Он на улице курит. Густав за ним пошёл.

- Хорошо.

- Вы сегодня с братом какие-то странные. У вас всё хорошо? – серьезным голосом спросил басист, в нотках которого чувствовалась тревога.

- Да, Гео, всё в порядке, просто не выспались, сам понимаешь, - выдавливая улыбку, как можно убедительнее проговорил Каулитц.

- Хм… ну, ладно. В общем, ждём только тебя.

И он ушёл, не забыв закрыть за собой дверь. Листинг - хороший парень. Билл с Томом считали его своим, если не самым лучшим другом, то одним из них. Он был тем человеком, который поддержал их в самый трудный для них момент, и они были ему благодарны. Но сейчас ни один из братьев не мог рассказать басисту, что твориться у них в душе. Не имели права открыть то, что долгое время было только их секретом. Одним на двоих.

Билл оттягивал момент, когда ему предстоит появиться на площадке. Он упорно не желал встречаться с братом взглядами. Он не выдержит. Откажется от всего. Ради него. Но никто не поймёт. В том числе и Том. И Каулитца это убивало. Рвало изнутри душу на части, резало и кромсало, будто тупым лезвием по сердцу: не режет, но царапает. Блондин собрался с духом, выдохнул и вышел из своего убежища. Нужно было с чего-то начинать. В конце концов, чем быстрее всё сегодня закончится, тем быстрее он окажется дома, запрется в своей спальне, высушит бутылку виски с каким-нибудь пафосным брендовым названием и забудется до следующего дня. А потом станет легче.

Солист неторопливым шагом брёл по темному коридору. Мысли в голове путались, перебивая друг друга. Нужно сосредоточиться и отключить сознание. Как всегда. Потому что это его работа.

Билл решительным шагом вошёл в помещение, тут же встречаясь со взглядом своего близнеца. И кто бы знал, каких усилий ему стоило не убежать прочь, лишь бы не видеть эти черные, как уголь, глаза, в которых плескались злость, ярость и бешенство. Он каждой клеточкой своего тела чувствовал разряды молний, что исходили от брата. Блондин видел, как раздуваются крылья на аккуратном носу, как взгляд с каждым его шагом наполняется ещё большим безумием. Внутри всё трещало по швам, сердце билось о грудную клетку, а комок отчаяния подкатывал к горлу. Сознание само собой отключилось.

***

Помощники режиссера со светоотражателями были расположены по всему периметру так, чтобы каждая сцена была отснята максимально четко и с естественным освещением. Съёмки решили начать с ключевой сцены, которая и будет периодически повторяться в видео. Небольшой диванчик, обтянутый светлой кожей, на котором должен был расположиться Билл, окруженный десятком красивых парней и девушек, покоился посреди съемочной площадки.

Всевозможные металлические цепочки и кулоны позвякивали при ходьбе, неприятно холодя кожу, пока их обладатель не присел на диван, широко расставив ноги. Молодые парни и девушки облепили Билла со всех сторон, а последний же старался не концентрировать взгляд на чем-то конкретном. Например, на Томе. Он знал, что ничего хорошего не увидит во взгляде близнеца, поэтому с фальшивым интересом рассматривал постановочные декорации, создавая иллюзию увлеченности. Когда все были готовы, режиссёр скомандовал «Мотор!» и понеслось. В комнате заиграла музыка.

Блондин выгибался в экстазе, создавал иллюзию страсти и удовольствия. Сумасшествие. Соблазнительно приоткрыть рот, задохнуться. Он мог поклясться, что слышал, как Том сглотнул. В горле пересохло. Прикосновения десятка рук на обнаженной коже. Мерзко. Отступать некуда. Брат злится, он в ярости. Тошнота подкатывает к горлу. Продержаться ещё пару мгновений до спасительного крика режиссёра. Горячее дыхание обожгло нежную кожу на шее. Запрокинуть голову и не открывать глаз. Облизнуть губы и закусить нижнюю губу.

- Стоп! Снято!

Долгожданный крик. Эти шестьдесят секунд будто целая вечность. Сорваться? Убежать? Нельзя. Нужно держать себя в руках. Нужно успокоиться. Это лишь игра.

***

Народ разбежался кто куда, но съемки на этом не закончились. Настала очередь других участников группы, перед решающими сценами солиста. Первыми были Георг и Густав, поэтому их эпизоды были отсняты довольно быстро, так как там требовалось лишь участие массовки. Парни откровенно веселились и вспоминали времена съёмок «Sсhrei», поэтому сложившаяся обстановка для них была более, чем привычная. Целующиеся девушки, похоть, страсть и секс – наблюдать можно, но трогать нельзя. Они изображали обиду и постоянно подкалывали Билла на тему «ну тебе-то повезло больше нашего» и взрывались задорным смехом. Младший Каулитц делал вид, что ему так же весело и смеялся вместе со всеми. Этот час немного разрядил обстановку, накалившуюся между братьями до предела. Но это был лишь ничтожный час. Ничего не изменилось, просто заставило отвлечься.

Затем съёмки подошли к моменту сцены с Томом. Время близилось к полудню, а гитарист так и не проронил ни слова и Билла это пугало, он боялся, что брат может выкинуть очередной фортель, на ходу переписывая сюжет пьесы. Но на удивление младшего, Том выложился на сто процентов. Он был полностью поглощен игрой на гитаре и даже не поднимал голову.

Сегодня близнец был по-особенному привлекателен. Как бы Билла не пугало поведение брата, пока тот не видел, блондин пользовался моментом и откровенно любовался им. Черные длинные волосы рассыпались на широких плечах, когда их обладатель качал головой в такт музыке. Закрытые глаза и сосредоточенность на красивом лице. Он любил его. Нежно, бесконечно, до сумасшествия. Красивые жилистые руки с проступающими на них венами, длинные пальцы… как же ему хотелось вновь почувствовать их прикосновения. Когда шершавые подушечки ласкают нежную кожу, заставляя толпы мурашек бегать по телу. Когда горячее дыхание опаляет. Когда такие желанные губы с колечками пирсинга целуют куда придётся. Билл любовался своим близнецом, а Том, будто почувствовав на себе пристальный взгляд, резко поднял голову. Глаза в глаза. Не разрывая контакта. Тонуть в этом взгляде цвета молочного шоколада. Стараться не показать растерянности. Просто подчиниться. Сдаться.

Очередная команда режиссёра «Снято!» и долгожданный перекур. Есть возможность вновь скрыться от нескольких десятков любопытных глаз. Побыть в одиночестве. Таком необходимом.

***

Парни стояли на улице и курили, вдыхая едкий сигаретный дым. Густав с Георгом о чём-то разговаривали, и их общение редко разбавлялось односложными репликами Билла. Том же стоял поодаль ото всех. Гитарист смотрел в сторону Билла, но будто сквозь него, думая о чём-то своём. Младший Каулитц пытался сегодня заговорить с братом, но тот лишь отмахивался и, казалось, злился ещё больше. Билл прекрасно понимал в чём дело, но не подавал виду. Старался во всяком случае. Однако, это ещё больше раздражало. Том не смирился и никогда не смирится. Он упертый. Блондин знал, что гитарист сорвется, это лишь дело времени. Единственное, ему было важно, чтобы брат понял – это только работа. Билл надеялся на это.

Его размышления прервал Густав, в очередной раз заведя свою шарманку:

- Как думаете, кто из всех девушек целуется лучше? Эта? – он указал пальцем на фото Шеннон. – Или всё-таки эта? Давай, эксперт, просвещай! – обращаясь к Биллу.

Солист сфокусировал свой взгляд на фото одной из актрис, которые сегодня помогали парням в съёмках. Он не был знаком с ней лично, но на предварительной репетиции ему не понравилось, как она пыталась при поцелуе залезть своим языком к нему в горло. В тот момент его чуть не вырвало, и он еле сдерживал рвотные позывы.

- Густав, я бы тебе не советовал, - абсолютно безучастно произнес Каулитц, поднимая взгляд на брата. А Тома как и не было. Только громкий хлопок металлической двери и обращенные на неё две удивленные пары глаз.

- Билл? – Георг вопрошающе посмотрел на солиста.

- Что?

- Том сегодня не с той ноги встал?

Блондин в очередной раз пожал плечами, не зная, что ответить другу.

- Вот она ещё ничего. Я бы с ней замутил! – радовался барабанщик чему-то своему, даже не заметив на себе два вопросительных взгляда, после чего их обладатели просто тихо удалились.

– Ребят? – Шефер почесал затылок и, пожав плечами, в абсолютном непонимании происходящего вернулся на съемочную площадку.

***

Съёмочный день уже подходил к концу, солнце клонилось к закату и только редкие его лучи пробивались в заброшенное здание. Билл как всегда появился на площадке позже всех, оттягивая самый неприятный момент этого дня. Съёмочная группа решила не затягивать и отснять все оставшиеся сцены без перерывов, к тому же, их осталось не так много.

- Ну, что, Билл, финишная прямая. Давай сейчас сделаем всё как репетировали, с первого дубля. Хорошо?

Каулитц лишь кивнул в ответ.

- Отлично! – режиссёр хлопнул в ладоши, а затем позвал первую особу, что должна была помочь Биллу в следующей сцене. – Итак, все по местам. Готовы? Начали!

Медленно приблизиться. Соблазнить и отстраниться. Прикрыть глаза. Посмотреть на девушку. Её, кажется, Шеннон зовут. Прижимается всем телом. Слишком близко. Нечем дышать. Берет в руки одну из цепей, весящих на шее. Притягивает. Нужно поддаться и поцеловать. В голове набатом, будто женский компьютерный голос при столкновении двух космических кораблей: «До столкновения три секунды. Две. Одна». Прикоснуться губами и засосать нижнюю. Лишь бы без языка, иначе стошнит. Неспешно и очень нежно. Положить руку на затылок и чуть ближе притянуть, изобразив страсть. Поцелуй чуть глубже. Повторить. Тыльной стороной ладони провести по мягкой щеке, отстраняясь.

- Снято! Молодцы!

Видимо, актрисе понравился поцелуй, потому как Шеннон вновь потянулась за новой порцией к губам Билла. Отвратительно. Блондин с трудом отталкивает её от себя. Мерзавка. Он поворачивает голову в сторону, где по идее должен находиться брат, но видит только удаляющуюся на выход знакомую фигуру. Нечем дышать. Слишком больно. Ему.

- Так, теперь Кира. Билл, - уже обращаясь к солисту.

- Да? – парень перевел рассеянный взгляд на режиссёра.

- Работаем дальше по сценарию и не расслабляемся. Осталось совсем чуть-чуть.

- Хорошо.

Чужие губы слишком близко. Горькие. Не сравнятся с его, сладкими и манящими. Такими желанными. Прикосновение. Пухлые. Попробовать на вкус. Как в первый раз. Углубить поцелуй и потеряться в ощущениях. Провести языком по нижней губе и слегка прикусить. Зализать место укуса. Притянуть ближе, прижать и не отпускать. Властвовать. Вести за собой. Подчинить. Сплетение языков в страстном танце. Немного отстраниться, вновь провести языком по губам и засосать, отпуская.

- Вау! – со всех сторон послышались одобрительные крики.

- Это было даже лучше, чем на репетиции! – режиссёр похлопал парня по плечу, в знак подтверждения своих слов. – Просто «Вау!». Серьезно, Билл. Это действительно круто.

Дождаться прощания и бежать прочь из этого места. Поскорее забыть обо всём, что происходило. Утопить чувство вины в горячительном напитке, утешая себя, что простят. А простят ли?

***

В коридоре не горел свет. Кромешная темнота пугала не так сильно, как собственная фантазия, рисующая устрашающие образы жутких существ.

- Вот дерьмо! - ругнулся солист, наступая на ветхую деревяшку, которая тут же жалобно скрипнула, разваливаясь на куски. – И угораздило их откапать эту дыру, при...

Билл осекся. Кто-то грубо схватил его за талию, толкая в первое попавшееся помещение, дверь в которое, на удивление, оказалась открытой. Парень пискнул, пытаясь вырваться из цепких рук, что было крайне сложно. Волны страха накрыли с головой, когда горячая ладонь зажала рот, лишая всякой возможности позвать на помощь. Билл отчаянно замотал головой, судорожно придумывая, как выбраться, или, хотя бы, дотянутся до заднего кармана джинсов и достать телефон. Хватка неожиданно ослабилась, отчего Каулитц брыкнулся, ударяя мужчину локтем в живот.

- Ах, ты гадёныш! - взвыл «насильник» до боли знакомым голосом. Билл не успел опомниться, как в комнате щёлкнул выключатель, едва ли освещая подсобное помещение. Карие, слегка подведённые глаза расширились от удивления. Уверенность и чёткое намерение «бежать» вмиг испарились. Он ошарашенно смотрел на брата, совершенно не понимая какого чёрта здесь только что произошло.

- Ты совсем рехнулся? - не своим голосом вымолвил блондин, вытирая вспотевшие ладони о джинсы.

Раз.

Два.

Три.

Звонкая пощёчина оглушила младшего. Он схватился за щеку, неверяще уставившись на брата. Том ударил его. Чёртов ублюдок впервые ударил его.

- Ты...

- Заткнись, Билл, - безжалостно оборвал парень, подходя к поражённому брату. – Ради Бога, заткнись.

Блондин тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что спорить с Томом сейчас бесполезно. В тёмных, почти чёрных глазах не было ничего, кроме злости. Похоже, брат совсем слетел с катушек.

- Том... - тихо прошептал младший, аккуратно дотрагиваясь до плеча близнеца. – Давай мы поедем домой, и ты нормаль...

- Я же попросил замолчать! – взревел парень, откидывая руку Билла в сторону.

Ситуация выходила из-под контроля. Солист знал о периодически возникающих приступах ярости у брата. И, конечно, он догадывался, чем это было вызвано сегодня. Но обычно, Том забирал ключи от новенького байка и уезжал, стараясь ни на ком не срываться. Одна лишь скорость могла успокоить гитариста.

- Целый день, - медленно проговорил он, делая шаг в сторону Билла, отчего тот рефлекторно попятился назад. – Целый день ты изводишь меня своими действиями, словами... - мужчина надвигался, словно зверь: медленно, плавно, не отводя взгляда. –...Чёртовым телом, которого касались десятки людей...

Сердце забилось в разы быстрее, и Каулитц был уверен, что отчётливо слышит его стук. Отступать больше некуда. Обнажённая спина соприкоснулась с холодной стеной, вызывая неприятные ощущения.

- Боишься? – хмыкнул близнец, вдыхая родной и дико возбуждающий запах Билла. Младший, казалось, перестал дышать. Он закрыл глаза, чувствуя, как губы Тома коснулись шеи, а длинные, слегка шершавые от постоянной игры на гитаре пальцы, сжали проколотый сосок. – Или тебе это нравится?

Ответа не последовало. Собственно, он и не был нужен. По крайней мере, для Тома.

- Скажи мне, Билл, - шептал парень, прикусывая нежную мочку. – Кира – горячая штучка?

Блондин распахнул глаза. Был ли он удивлён? Конечно, нет. Он ждал, когда братец выкинет очередной финт, но не думал, что гитарист опустится до такого. Том ревновал. До жути. До боли. Ревновал к постановке, к фальши и силиконовым, абсолютно безвкусным девицам. Не хотел мириться с тем, что в этот раз его не спросили, не обсудили с ним.

- Том, я лю...

Старший рыкнул, впиваясь в пухлые губы напротив и окончательно придавливая Билла к стене. Слова застыли в воздухе. Да он и вовсе забыл, о чём думал. Близнец целовал грубо, жадно, периодически прикусывая язык, сжимая бока парня с такой силой, отчего кожа, покрытая витиеватым рисунком, белела, а затем приобретала красный оттенок. Блондин всхлипывал, пытался оторваться от Тома, но тот лишь сильнее терзал потрескавшиеся губы, на которых уже образовывались кровоточащие ранки. Голова шла кругом: то ли от боли, то ли от грёбаного возбуждения, отдающееся дрожью в руках.

- А Шеннон? Надо признать, у неё аппетитная задница. Ты со мной согласен, Билл? – парень теснее прижался к горячему телу брата и резко качнул бёдрами, имитируя половой акт. – Она целуется так же хорошо, как я, или, быть может, лучше?

- То-о-ом, - протянул младший, заглядывая в потемневшие глаза. – Пожалуйста, перестань. Это ничего не значит и я... и я...

- И ты нелеп в своих оправданиях.

Билл открыл рот, чтобы вновь попытаться объяснить, достучаться до несносного и дико упёртого близнеца, но в который раз ничего не вышло. Гитарист провёл большим пальцем руки по покрасневшим губам, размазывая едва заметные капельки крови и пробуя на вкус. Билл зажмурился. Том был сам не свой и практически каждое действие пугало солиста, вызывая в нём противоречивые эмоции.

- Развернись, - хрипло произнёс старший, собственнически сжимая округлые ягодицы через плотную ткань. Раздражало. Хотелось с треском разорвать дизайнерские джинсы, порвать сотни цепочек, болтающихся на шее блондина и любоваться невероятной красотой близнеца. Он принадлежал только ему. И никто. Никто не смел прикасаться к Биллу, кроме него.

- Давай не здесь, - умоляюще произнёс солист. – Поехали домой.

- Я. Сказал. Развернись, - выделяя каждое слово, угрожающе прошипел Том, обхватывая зубами колечко пирсинга и оттягивая вместе с нежной кожей. Билл нахмурился. Это было неприятно, но он молча повернулся к брату спиной, затаив дыхание.

Напряжение возрастало с каждой секундой. От всей сложившейся ситуации кровь бежала по венам быстрее, а ноги становились ватными. Он ненавидел себя за единственную слабость всей своей жизни: Том. Только этот человек мог вытворять с ним подобное. Только он был способен, причиняя боль, возбуждать до дрожи в коленях. Только он и никто больше.

Тёплая ладонь опустилась на правую лопатку и аккуратно прошлась вниз, очерчивая выпирающие позвонки. Реакция собственного тела не заставила себя ждать. Мурашки. Сотни мурашек. И Том заметил. Он не мог не заметить. Парень плотнее придвинулся к Биллу, кладя руки на слегка подкаченный живот и утыкаясь носом в сладко пахнущую шею.

- Ты делаешь меня сумасшедшим... - тихо проговорил он. – И я ненавижу тебя за это.

Пальцы опустились ниже, нащупывая металлическую пуговицу. Буквально на пару секунд Том замешкался, обдумывая что-то, а затем, с ещё большим остервенением расстегнул ширинку.

- Снимай.

- Я хочу... хочу, чтобы ты поцеловал меня, - неожиданно сказал Билл, поворачиваясь к брату. – Так, как ты умеешь, Том.

Брюнет нахмурился, рассматривая взволнованного близнеца, внутри которого творилось что-то странное. Билл решительно приблизился к парню, снимая небольшую заколку с волос старшего и кидая её на пол. Тёмные волосы осыпались по плечам, что вызвало дурацкую улыбку на губах солиста. Идеально.

Брат не двигался. Он не делал совершенно ничего, ожидая действий со стороны блондина. И Билл знал, что это ненадолго. Минутная слабость, не больше. Сейчас он дёрнется, оттолкнёт и...

Горячее дыхание в миллиметре от желанных губ. Одно нежное касание. Один миг, и сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Языки сплетались, руки шарили по телу, а голова начинала кружиться от удовольствия.

Гитарист отстранился первым. Он внимательно посмотрел на близнеца, и тот, вздохнув, приспустил джинсы вместе с бельём. Хотелось выть от собственной ничтожности, от грёбанного и совершенно необоснованного чувства вины. Хотелось ударить, высказать всё, что он думает о нём в данный момент и гордо уйти. Но... он не сделал этого. И вряд ли бы когда-нибудь осмелился.

Лихорадочный блеск и немое восхищение в глазах брата немного пугали. Он не был похож на того Тома, которого он знал до этого. Возможно, если бы Билл отказался от сценария, близнец не вёл бы себя, как полный кретин? Да, несомненно, дело было лишь в этом.

Младший охнул, когда идеальные пальцы гитариста обхватили стоящий член и прошлись вниз-вверх по стволу, размазывая мутноватую жидкость. Билл хотел было попросить сделать это снова, но во время остановился.

- Моё самообладание на исходе, - выдохнул Том, убирая руку от паха близнеца и расстёгивая липкими пальцами ремень.

- У тебя его никогда не было, - холодно ответил блондин, помогая старшему справиться с неподдающейся застёжкой. – Ты...

- Кажется, я не разрешал тебе говорить.

Парень обиженно засопел, чувствуя себя безвольной куклой. Да он издевался! В конце-то концов, это не Биллу приспичило заснять эротическое шоу с размалёванными Барби.

Молния громко вжикнула и Том, не раздумывая, развернул Каулитца спиной, силой надавливая на поясницу. Парень прогнулся, опираясь руками об обшарпанную стену и молясь не съехать или, того хуже – свалится на пол. Мысль о том, что сейчас его будут иметь, как последнюю шл*ху, Билл отгонял до последнего, пытаясь оправдать себя и даже Тома. Но почувствовав, как толстый, венистый и сочащийся смазкой член брата упирается прямо в ложбинку между ягодиц, он послал всё к чертям. Это было выше его сил.

Громкий шлепок по заднице заставил Каулитца взвыть и закусить щеку с внутренней стороны. Том нежно погладил место удара, а затем аккуратно раздвинул ягодицы, надавливая головкой на сфинктер, но не проникая внутрь. Билл тяжело дышал, сильнее упираясь руками. Поза была слишком неудобная, джинсы мешали, но трахаться хотелось до искр в глазах.

- Ну, сколько можно? – недовольно процедил фронтмен, чувствуя, как левая нога немеет.

- Всегда знал, что ты похотливая дрянь, - парировал Том, облизывая указательный палец и размазывая слюну по узкой дырочке.
Билл резко дёрнулся, сжимаясь, когда палец целиком проник внутрь. Гитарист успокаивающе провёл по спине парня, нежно обводя манящие ямочки. Он был великолепен. Удивительно и невероятно красив. И это не уходило от внимания посторонних людей, что до зубного скрежета раздражало близнеца.

Том растягивал медленно, стараясь не причинить боль Биллу, несмотря на то, что он до сих пор был зол. На себя. На брата. На продюсеров. На всех. Он любил младшего так сильно, что иногда казалось, будто эти чувства переросли в нечто страшное и безумное.

Первый толчок.
- Это за то, что не послушал меня.

Болезненный вскрик.
- За нервы.

Громкое шипение.
- За слабохарактерность.

Он крепко держал бёдра солиста, сильно надавливая, отчего мягкая кожа становилась ещё белее. Кончики пальцев покалывало от сильнейшего возбуждения, и Том понимал, что долго он не протянет. Слишком узко. Слишком сладко.

Билл сыпал проклятиями, кричал и цеплялся за стену, сдирая чуть отросшими ногтями отваливающиеся куски старой краски. Невыносимо. Мощный толчок и Каулитца прошибло током. Он громко застонал, подкидывая ягодицы и раздвигая ноги ещё шире. Том двигался быстро, доставая член наполовину и резко вторгался, задевая простату внутри соблазнительного тела младшего. Хотелось оставить кучу меток, засосов, синяков. Показать, что он принадлежит только ему. Только Тому.
Парень рыкнул, наклоняясь ближе к блондину и хватаясь пальцами за ненужные сейчас украшения. Кожу больно резануло, но Билл, будто не заметил этого. Он откинул голову назад, ощущая, как родные губы втягивают тонкую кожу, слегка прикусывая. Завтра, несомненно, будет куча вопросов и глупых шуток, связанных с внешним видом Каулитца-младшего. Впрочем, плевать.

Том не сдерживался, выплёскивая все эмоции, накопившиеся за целый день. Безудержно. Страстно. Быстро. Громкие шлепки, стоны и шумное дыхание разбавляли мёртвую тишину заброшенного помещения.
Каулитц больше не мог терпеть. Он оторвал одну руку от стены, дотрагиваясь до собственного возбуждения и сильно сжимая. Член болел и требовал разрядки. Том вышел из податливого тела, замедлившись на несколько секунд, после чего вновь вошёл. Билл гортанно застонал. Мышцы ануса сократились и парень излился в руку, чувствуя, что вот-вот упадёт. Том последовал за ним, совершив несколько движений и кончая глубоко внутри брата. Они стояли так около минуты: Том держал Билла за талию, а тот, в свою очередь, уткнулся головой в прохладный бетон.

- Ноги, - хрипло проговорил младший, закашлявшись. Кажется, он сорвал голос.

Том подцепил штаны близнеца, помогая одеть их на липкое от спермы и пота тело. Не выдержав, Каулитц сполз прямо на грязный пол. Голова была тяжёлая, взгляд до сих пор расфокусированный, а во рту – сухо. Это был самый отвратительный, но в то же время потрясающий секс в его жизни.

– Завтра репетиция. Как? Как, скажи мне, я буду петь?

Гитарист рассмеялся, усаживаясь рядом с братом и поглаживая острую коленку, облачённую в жёсткий деним.

- В следующий раз сценарий утверждаем...

- Вместе, - одними губами прошептал Каулитц.

- Только так и никак иначе. Ты ведь не хочешь снова сорвать голос, правда, Билл?

THE END

Дата добавления: 2015-09-30