грамота об этом и положена в Софийском соборе за образом Богоматери.
Иван отправил в Новгород вместе с волынцем доверенного человека, который
действительно отыскал грамоту за образом и привез к царю. Подписи — архиепископа Пимена и других лучших горожан — оказались верными. Говорят,
что этот Петр, бродяга, наказанный новгородцами, из желания отомстить им
сам сочинил грамоту и необыкновенно искусно подделал подпись архиепископа и других горожан. В Новгороде со страхом ждали кары, все знали, как
страшен царь в гневе, но то, что случилось, превзошло все ожидания.
Еще до прибытия Ивана в Новгород приехал его передовой полк. По царскому повелению город тотчас окружили со всех сторон, чтоб никто не мог
убежать из него. 6 января, в пятницу, вечером Грозный приехал в Городище с
остальным войском и с 1500 московских стрельцов На другой день дано было
повеление перебить дубинами до смерти всех игуменов и монахов, которые
стояли на правеже, и развести тела их на кладбище, каждого в свой монастырь. 8 января, в воскресенье, царь дал знать, что приедет к Святой Софии к
обедне. Отслужив обедню, Грозный со всеми своими людьми пошел в столовую палату, но едва уселся за стол и отведал пищи, как вдруг завопил. Это был
условный знак. Опричники схватили архиепископа Пимена и'бросились грабить его владычную казну. Дворецкий Салтыков и царский духовник Евстафий с царскими боярами овладели ризницей церкви Святой Софии, а отсюда
отправились по всем монастырям и церквам забирать в пользу царя церковную казну и утварь.
Сам Иван поехал на Городище и начал там суд над теми новгородцами,
которые до его прибытия были взяты под стражу. Это были владычные бояре,
новгородские дети боярские, выборные городские и приказные люди и знатнейшие торговцы. С ними вместе привезли их жен и детей. Собрав всю эту
толпу перед собою, Иван приказал своим детям боярским раздевать их и терзать «неисповедимыми», как говорит современник, муками, между прочим,
поджигать их каким-то изобретенным им составом, который у него назывался
«пожар». Потом он велел измученных, опаленных привязывать сзади к саням,
шибко вести за собою в Новгород, волоча по замерзшей земле, и метать в
Волхов с моста. За ним везли их жен и детей; женщинам связывали назад руки
с ногами, привязывали к ним младенцев и в таком виде бросали в Волхов; по
реке ездили царские слуги с баграми и топорами и добивали тех, которые
всплывали. Так делалось каждый день в продолжение пяти недель.
Современники по-разному называли число истребленных жителей. В помяннике Ивана глухо записано о 1505 новгородцах. У Гваньини названо число
2770, кроме женщин и простого народа. Но в новгородской «повести» говорится, что царь топил в день по 1000 человек и в редкий по 500. Немцыопричники Таубе и Крузе доводят общее число жертв до 15 тысяч человек,
Курбский называет еще большую цифру. Последствия погрома долго сказывались в Новгороде. Истребление хлебных запасов и домашнего скота произвело страшный голод и болезни не только в городе, но и в окрестностях его;
доходило до того, что люди поедали друг друга и вырывали мертвых из могил.
Все лето 1570 г. свозили умерших кучами к церкви Рождества в Поле и погребали вместе с телами утопленных и всплывших на поверхность. В Псковской
летописи общее число погибших доводится до 60 тысяч
По возвращении царя в Москву продолжился розыск по новгородскому
делу. К следствию было привлечено множество людей, в том числе прежние
любимцы царя. Схватили обоих Басмановых, отца и сына, думного дьяка Висковатого, казначея Фуникова, князя Серебряного, Плещеева, князя Ивана Воронцова и других, рангом помельче — всего около 300 человек, пытали их всех
и приговорили к смерти. В день казни 25 июля Грозный простил 180 человек из
них, остальных казнил мучительным образом. Гваньини говорит, что для каждого осужденного царь придумал свою особенную казнь. Например, Висковатого подвесили за ноги и рассекли на части как мясную тушу, Фуникова обливали попеременно то кипящей, то ледяной водой, от чего кожа сошла с него,
как с угря. На другой день были утоплены жены казненных, многих из которых перед смертью изнасиловали. Про Басмановых говорили, что по царскому приказу Федор сам убил своего отца.
Тем временем успех, сопутствовавший Ивану во внешних предприятиях,
стал постепенно изменять ему Весна 1571 г. прошла в тревогах- ждали прихода крымцев. Земские воеводы с 50 тысячами войска стояли на Оке. Сам царь
с войском опричников выступил в Серпухов. Но хан обошел все заставы и
неожиданно явился за Окой со 120-тысячным войском Иван бежал из Серпухова в Александровскую слободу, оттуда в Ростов, бросив Москву на произвол
судьбы 24 мая татары подошли к столице и зажгли предместья Сильный
ветер быстро разнес огонь. В один день сгорел весь город за исключением
Кремля Количество погибших жителей невозможно определить, но оно простиралось до нескольких сотен тысяч, так как в Москву сбежалось много народа из окрестностей. До 150 тысяч татары увели в полон Летом хан второй
раз явился в русские пределы, но был отбит с большим уроном князем Миха
ИВАН ГРОЗНЫЙ 117
илом Воротынским на берегу Лопасни. После этого страшного набега, напоминавшего худшие времена татарских нашествий, южным пределам стали уделять больше внимания; здесь образовали сторожевую и станичную службу из
детей боярских, казаков и стрельцов, заложили городки Венев, Епифань, Чернь,
Данков, Ряжск, Волхов, Орел, которые должны были сдерживать движение
крымцев.
Во время ханского похода Иван находился в Новгороде. Возвратившись,
он, по свидетельству англичанина Флетчера, отменил слово опричнина, которое с этого времени больше не употреблялось. Земское стало называться государственным, опричники стали называться просто дворовыми, равно как и
земли, области и города, приписанные ко двору. Исчезли ненавистные для
всех символы опричнины и черные костюмы самих опричников. С этого
года видно также некоторое ослабление террора, хотя до конца его было еще
далеко.
Ситуация на западном театре военных действий также становилась для
России все более тяжелой. В апреле 1576 г. польским королем был избран
князь Стефан Баторий. Получив корону, он обещал, что отнимет у России все
земли, захваченные в последней войне. После нескольких лет затишья возобновилась активная война. Шведы напали на Нарву, а поляки явились в южной Ливонии и стали брать здесь один город за другим. В 1578 г. русские
^потерпели серьезное поражение под Венденом. В августе 1579 г. сам Баторий
явился с наемным войском под Полоцк и после короткой осады взял его.
Тогда же шведы захватили Карелию и Ижорскую землю. В сентябре 1580 г.
Баторий взял Великие Луки, Велиж, Невель, Озерище, Заволосье, Торопец.
Шведы отняли Везенберг.
Иван встревожился не на шутку и отправил в Польшу послов с мирными
предложениями. Баторий не согласился на мир В 1581 г. он приступил к
Пскову Шведы в свою очередь взяли Нарву, Ям и Копорье. Ливонские города
были отняты у русских почти все. На этом враги выдохлись. Многолетняя
война, истощившая силы всех трех государств, должна была наконец закончиться. Начались мирные переговоры.
Терпя неудачу во внешних делах. Грозный в ноябре 1581 г. испытал также
сильное личное потрясение — смерть старшего сына Ивана. Виною всему
была необузданная ярость самого царя. В ослеплении гнева Иван ударил царевича жезлом в голову, тот упал без чувств, обливаясь кровью. В ту же секунду царь опомнился, стать рвать на себе волосы и звать на помощь. Призвали
медиков, но все было напрасно — царевич умер на пятый день и был погребен 19 ноября в Архангельском соборе. С тех пор в течение многих дней царь
ужасно мучился, не спал ночи, метался как в горячке. Наконец, мало-помалу
он стал успокаиваться, начал посылать богатые милости по монастырям. Возможно, в это время в нем пробудилось и некоторое сожаление о содеянном.
По крайней мере, он усиленно припоминает всех убитых и замученных им и
вписывает их имена в синодник. Три месяца спустя после убийства, в начале
1582 г. было заключено перемирие с Польшей. По его условию Грозный отказался от Ливонии, вернул Полоцк и Велиж, а Баторий согласился уступить
взятые им псковские пригороды и отступить от самого Пскова, который ему
так и не удалось захватить. В мае 1583 г. заключили перемирие со Швецией.
Кроме Эстонии шведы удержали за собой русские города Ям и Копорье; Отчасти неудачи завоевательной политики на западе компенсировались успехами на востоке, на Урале и в Сибири, где в это время Ермак нанес тяжелое
поражение Сибирскому ханству.
Между тем в начале 1584 г. у царя открылась болезнь — какое-то внутреннее гниение. Здоровье его быстро разрушалось. Еще не старый человек, он
выглядел дряхлым стариком. Ноги отказывались служить, тело покрылось
зловонными язвами. Его носили в креслах. 17 марта он уселся играть в шахматы со своим последним любимцем князем Богданом Вольским, но, не успев
начать игры, упал и умер.
ПЕТР ПЕРВЫЙ
^^^^ %^^^^^^^^^ Петр, сын царя Алексея Михай
III ловича и Натальи Кирилловны На'^wiS^. рышкиной, родился 30 мая 1672 г.
Когда ему еще не было четырех лет, в
январе 1676 г., умер его отец, и Петра
J|||b воспитывала мать, царица Наталья.
Бойкость, восприимчивость, живость и склонность к забавам, носив^^Цд| шим военный характер, проявились в
^Д^ Петре с раннего детства. Любимыми
^0^1 игрушками его были потешные знамена, топоры, пистолеты и барабаны..
Когда ему было десять лет, 27 апреля
1682 г., умер его старший брат царь
Федор. За смертью его последовали
известные бурные события: провозглашение Петра царем в обход старшего брата Ивана, интриги царевны
Софьи, вызвавшие страшный стрелецкий мятеж в мае того же года, избиение бояр, потом установление двоевластия и провозглашение Софьи правительницей государства, наконец шумное раскольничье движение с буйными выходками старообрядцев. После этого царица-вдова Наталья Нарышкина
должна была вместе с сыном уехать из Москвы и уединиться в Преображенском, любимом подмосковном селе царя Алексея Михайловича.
С 1683 г., никем не руководимый, Петр начал здесь продолжительную
ифу, которую сам себе устроил и которая стала для него школой самообразования. Из спальников, дворовых конюхов, а потом сокольников и кречетников Петр образовал две потешные роты, которые вскоре пополнились охотниками из дворян и других чинов и составили два батальона. С этими потешными Петр поднял в Преображенском неугомонную возню, построил потешный
ПЕТР ПЕРВЫЙ
двор, потешную съезжую избу для управления командой, потешную конюшню, забрал из Конюшенного приказа упряжь под свою артиллерию. Словом,
игра обратилась в целое учреждение с особым штатом, бюджетом, с «потешной казной». По соседству с Преображенским находилась Немецкая слобода,
населенная в основном военным людом. Из них Петр стал брать в свою армию офицеров. В начале 1690-х гг., когда потешные батальоны развернулись
уже в два регулярных полка, поселенных в селах Преображенском и Семеновском, полковники, майоры, капитаны были почти все иноземцы и только
сержанты — русские.
Близкое знакомство с немцами и страсть к иноземным диковинкам привела Петра ко вторичной выучке, незнакомой прежним царевичам. Князь Долгоруков привел к царю голландца Тиммермана. Под его руководством Петр
«гораздо с охотою» принялся учиться арифметике, геометрии, артиллерии и
фортификации, овладел астролябией, изучил строение крепостей, научился
вычислению траектории полета пушечного ядра. С этим же Тиммерманом,
осматривая в селе Измайлове амбары деда Никиты Ивановича Романова, Петр
нашел завалявшийся английский бот. По его настоянию другой голландец
Христиан Брант починил бот, приделал мачту и паруса и в присутствии Петра
лавировал на реке Яузе. Петр дивился такому искусству и сам несколько раз
вместе с Брантом повторял опыт. Из-за тесноты берегов упражнения перенесли в Просяной пруд в селе Измайлово, но и там плаванье оказалось затруднительно. Тогда Петр узнал, что озеро под Переславлем (с XVI века Переславль)
подходит для его целей. Петр отпросился у матери на богомолье к Троице,
съездил в Переславль и осмотрел озеро, которое ему очень понравилось. По
возвращении в Москву он упросил мать отпустить его снова на Переславль,
чтобы там заводить суда. Царица не могла отказать горячо любимому сыну,
хотя сильно была против таких затей из боязни за его жизнь. Петр, вместе-с
Брантом, заложил верфь при устье реки Трубеж, впадающей в Переславское
озеро, и так положил начало своему кораблестроению.
Софья и ее сторонники старались представить эти потехи молодого царя
сумасбродными дурачествами. Сама мать Наталья Кирилловна не видела в
них ничего, кроме забавы пылкого юноши, и думала остепенить сына женитьбою: она нашла ему невесту, молодую и красивую девушку Евдокию Лопухину. Свадьба состоялась 27 января 1689 г. Петр не имел никакого сердечного
влечения к своей супруге и женился лишь из угождения к матери. Вскоре
после свадьбы, как только начали вскрываться реки, он ускакал в Переславль
и там занялся постройкой судов. Летом, после настоятельных просьб матери,
Петр с неудовольствием вернулся в Преображенское, а вскоре развернулись
события, которые надолго отвлекли его от любимых затей.
В ночь с 7 на 8 августа Петра разбудили перебежчики из Кремля, которые
предупредили его, что царевна Софья собрала войска, чтобы напасть и убить
его в Преображенском. Не думая даже проверять достоверность этих сведений, Петр соскочил с постели, бросился в конюшню, неодетым вскочил на
лошадь и ускакал в соседний лес. Конюхи догнали его, принесли одежду.
Затем подоспело несколько начальников и солдат. Как только Петр увидел
себя окруженным достаточным эскортом, он, не дав знать матери, жене и
Друзьям, помчался во весь опор к Троице. Около шести утра, разбитый телом
и истомленный душой, он добрался до монастыря. Рассказывают, что, войдя в
комнату, царь бросился на постель и, заливаясь слезами, рассказал о своей
беде архимандриту и умолял его о защите.
Архимандриту удалось успокоить Петра. В тот же день в Троицу подоспели
Борис Голицын, Бутурлин и другие начальники Преображенского лагеря.
Подошли Семеновский, Преображенский и стрелецкий Сухаревский полки.
Между Москвой и Троицей завязались переговоры, продолжавшиеся более
месяца. Тем временем стрелецкие слободы в Москве пустели, а прилив солдат
и всех видов оружия в Троицу постоянно увеличивался. Даже у самых преданных к царевне обнаружились признаки упадка духа. Не сумев поднять стрельцов в августе, Софья должна была теперь уступать шаг за шагом настояниям
своего брата. В конце концов ей пришлось отречься от власти и удалиться в
Новодевичий монастырь.
Получив власть, Петр не сразу взял управление в свои руки. Некоторое
время продолжались еще его шумные потехи, буйные пиры и строительство
кораблей. Наконец в 1695 г. усилия царя обратились действительно к важному
предприятию: был объявлен поход на турецкую крепость в устье Дона — город Азов. Русских войск было всего 31 тысяча человек и командовали ими три
генерала — Лефорт, Головин и Гордон. Взять Азов было нелегко, хотя в нем
тогда кроме жителей было не более 8000 неприятельского гарнизона, но город
был обведен крепким валом и рвом, а также двумя каменными стенами. Петр,
в звании бомбардира, сам заряжал пушки и стрелял из них бомбами. 5 августа
предприняли генеральный штурм крепости, но турки отбили его. В сентябре
русские приготовились к новому штурму, а между тем начали вести подкопы,
но делали это так неискусно, что, когда последовал взрыв, то побито было
много своих. Возобновлены были опять попытки к штурму, которые окончились так же безрезультатно. Наконец, 27 сентября решено было оставить осаду.
Первая неудача не повергла Петра в уныние, а напротив, только усилила в
нем желание во что бы то ни стало овладеть Азовом и проложить себе путь к
Черному морю. Прежде всего он видел, что необходимо построить на Дону
гребной флот, во-первых, для удобного перевоза войска, во-вторых, для действий против турок с моря. Для устройства верфи Петр выбрал Воронеж.
Зимою он отправился туда сам и в течение нескольких месяцев занимался
постройкой судов. К весне было окончено 23 галеры, 2 корабля, 4 брандера
и 1300 струг. Это несмотря на большие затруднения: работники бегали от
работы, жестокая зимняя стужа мешала работам, происходили пожары. Распоряжаясь всей постройкой, царь то и дело сам брался за топор.
С первых чисел апреля 1696 г. начали спускать суда на воду, а тем временем подходили собиравшиеся в Воронеж войска. 3 мая караван судов двинулся с войском по Дону. Всего войска было до 40 тысяч. По совету Гордона,
около города был насыпан высокий земляной вал. Азов был осажден со всех
сторон, а русская флотилия не давала возможности турецкому флоту помогать
осажденным. 17 июля малороссийские и донские казаки пошли на штурм, но
не смогли взять города. Однако турки, опасаясь возобновления штурма, на
другой же день сдались — с условием выйти из города с ручным оружием и со
своими семействами. Таким образом, весь Дон до самого устья перешел под
контроль России.
ПЕТР ПЕРВЫЙ 121
В марте 1697 г. в Европу отправилось посольство для поиска союзников в
войне с Турцией. Великими послами были назначены Лефорт, Головин и
Возницын. При послах состояло около сотни волонтеров и дворян, отправленных для изучения корабельного искусства. Сам царь был записан в свиту
посольства под именем Петра Михайлова. В Кенигсберге он усердно занимался артиллерийским делом у инженерного подполковника Штернфельда и привел
его в изумление своей понятливостью. Затем Петр поспешил в Голландию,
страну кораблей и военного мастерства. 7 августа он приехал в Саардам, вырядившись в одежду голландского плотника — в красной фризовой куртке, в
белых парусиновых штанах и лакированной шляпе. Там нашел он знакомого
кузнеца, работавшего полгода в Москве, и стал жить в его доме, упросив
хозяина никому не говорить, кто он такой. Вскоре Петр нанялся на верфь и
работал с неделю плотником. Вместе с другими работниками он ходил в трактир пить пиво, а в свободное время посещал разные заводы и мельницы,
которых было много в окрестностях. Вскоре инкогнито царя оказалось раскрыто, толпы любопытных стали ходить за ним по пятам, и Петр должен был
уехать.
15 августа он приехал в Амстердам и прожил здесь около четырех месяцев^
При посредничестве бургомистра Витсена, который был некогда в России,
Петр определился простым рабочим на ост-индийскую верфь и с чрезвычайным увлечением занялся постройкой специально для него заложенного фрегата, заставляя и своих русских волонтеров работать вместе с собою. Проработав до конца года, Петр узнал, «что надобно доброму плотнику знать», но,
недовольный слабостью голландских мастеров в теории кораблестроения, в
январе 1698 г. отправился в Англию для изучения корабельной архитектуры.
Принятый в Лондоне очень радушно королем и осмотрев наскоро столичные достопримечательности, Петр поспешил к своему любимому делу, поселился в городке Дептфорде на королевской верфи и принялся за работу под
руководством мастера Эвелина. Он прилежно изучал теорию кораблестроения, занимался математикой, ездил в Вулич осматривать литейный завод и
арсенал, обозревал госпитали, монетный двор, посещал парламент, побывал в
Оксфордском университете, заглядывал в разные мастерские, но потом возвращался опять к своему любимому кораблестроению.
18 апреля Петр простился с королем и отплыл на подаренной Вильгельмом
яхте в Голландию, но, не задерживаясь здесь, поехал прямо в Австрию. 16 июня
посольство торжественно въехало в Вену. Австрийцы были традиционными
врагами турок, и Петр сильно рассчитывал на союз с ними. Но, увы, — склонить императора Леопольда к войне с Турцией Петру не удалось. Та же неудача постигла посольство еще раньше в Голландии и Англии. Европейские державы были глухи к призывам России, поскольку стремились развязать себе
руки для назревавшей войны с Францией за испанское наследство.
Оставался последний потенциальный союзник — Венецианская республика, куда Петр собирался ехать из Вены. Но тут пришло к нему известие о
бунте стрельцов в пользу царевны Софьи. 19 июля царь отправился в Россию.
Он был сильно встревожен. По дороге пришло сообщение, что бунт усмирен
воеводой Шейном. Петр поехал медленнее, осмотрел величковские соляные
копи и в местечке Раве встретил нового польского короля Августа II. Встреча
продолжалась три дня, и Петр был полностью очарован Августом. По возвращении в Россию он щеголял в кафтане, подаренном Августом, и с его шпагой
и не находил слов для восхваления своего несравненного друга. За пирами и
веселыми забавами венценосцы договорились о дружбе и взаимной помощи.
Петр обещал королю помощь против внутренних врагов, а взамен просил
помощи против шведов.
25 августа 1698 г. Петр возвратился в Москву. Сразу же разнесся слух, что
царь гневается: во дворец он не поехал, с женой не виделся, вечер провел у
Лефорта, а ночевать отправился в Преображенское. Утром 26 августа толпа
всякого звания людей наполнила Преображенский дворец. Тут, разговаривая
с вельможами, царь собственноручно обрезал всем им бороды, начиная с Шеина
и Ромодановского. Когда слух об этом пошел по Москве, служилые люди,
бояре и дворяне сами стали бриться. Пришедшие с бородами на празднование
Нового года 1 сентября попали уже в руки шута. Всем близким ко двору
людям ведено было одеться в европейские кафтаны
С половины сентября стали привозить в Москву стрельцов, оставшихся в
живых после первого шеиновского розыска. С 17 сентября начались пытки
отличавшиеся неслыханной жестокостью. Петр не только присутствовал на
допросах, но, кажется, и сам пытал несчастных. В разгар следствия 23 сентября царь отправил свою жену Евдокию в суздальский Покровский монастырь и
велел ее там постричь. (Ее место заняла через несколько лет любовница царя
Марта Скавронская, будущая Екатерина I.) 30 сентября были казнены первые
200 стрельцов. Пятерым из них Петр собственноручно отрубил головы. Казни
продолжались и дальше. 17 октября царь велел своим приближенным собственноручно рубить головы стрельцам, а сам смотрел на это зрелище, сидя на
лошади, и сердился, что некоторые бояре принимались за дело трепетными
руками. Около 200 стрельцов было повешено вокруг Новодевичьего монастыря и трупы их не убирали в течение пяти месяцев.
Одновременно начались внутренние преобразования в управлении, ломка
старого и введение новых порядков на европейский лад: Петр вырос, возмужал и взял в свои руки управление государством. К этому времени вполне
определились его характер и привычки, которым он потом следовал до конца
жизни. Петр был великан двух с небольшим метров росту, на целую голову
выше любой толпы, среди которой ему приходилось когда-либо стоять. От
природы он был силач. Постоянное обращение с топором и молотком еще
более развило его мускульную силу и сноровку Он мог не только свернуть в
трубку серебряную тарелку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету. В
детстве он был живым и красивым мальчиком. Впоследствии это впечатление
портилось следами сильного нервного расстройства, причиной которого считали детский испуг во время событий 1682 г., а также слишком часто повторяющиеся кутежи, надломившие здоровье еще неокрепшего организма. Очень
рано, уже на двадцатом году, у него стала трястись голова, а по лицу то и дело
проходили безобразные судороги. Непривычка следить за собой и сдерживать
себя сообщала его большим блуждающим глазам резкое, иногда даже дикое
выражение, вызывавшее невольную дрожь в слабонервном человеке
Многолетнее безустанное движение развило в Петре подвижность, потребность в постоянной перемене мест, в быстрой смене впечатлений. Он был
ПЕТР ПЕРВЫЙ 123
обычным и веселым гостем на домашних праздниках вельмож, купцов, мастеров, много и недурно танцевал. Если Петр не спал, не ехал, не пировал или не
осматривал чего-нибудь, он непременно что-нибудь строил. Руки его были
вечно в работе, и с них не сходили мозоли. За ручной труд он брался при
всяком представившемся к тому случае. Охота к ремеслу развила в нем быструю сметливость и сноровку: зорко вглядевшись в незнакомую работу, он
мигом усваивал ее. С летами он приобрел необъятную массу технических познаний. Чуть ли не везде, где он бывал, оставались вещицы его собственного
изготовления: шлюпки, стулья, посуда, табакерки и тому подобное. Но выше
всего ставил он мастерство корабельное. Никакое государственное дело не
могло удержать его, когда представлялся случай поработать топором на верфи.
И он достиг большого искусства в этом деле, современники считали его лучшим корабельным мастером в России. Он был не только зорким наблюдателем и опытным руководителем при постройке корабля: он сам мог сработать
корабль с основания до всех технических мелочей его отделки. Морской воздух нужен был ему, как вода рыбе. Этому воздуху вместе с постоянной физической деятельностью он сам приписывал целебное действие на свое здоровье. Отсюда же, вероятно, происходил и его несокрушимый, истинно матросский аппетит. Современники говорят, что он мог есть всегда и везде; когда бы
ни приехал он в гости, до или после обеда, он сейчас готов был сесть за стол.
Вставая рано, часу в пятом, он обедал в 11—12 часов и по окончании последнего блюда уходил соснуть. Даже на пиру в гостях он не отказывал себе в
этом сне и, освеженный им, возвращался к собутыльникам, снова готовый
есть и пить.
Любитель живого и невзыскательного времяпровождения, Петр был заклятым врагом всякого церемониала. Он всегда конфузился и терялся среди
торжественной обстановки, тяжело дышал, краснел и обливался потом. Будничную жизнь свою он старался устроить возможно проще и дешевле. Монарха, которого в Европе считали одним из самых могущественных и богатых,
часто видали в стоптанных башмаках и чулках, заштопанных его собственной
женой или дочерьми. Дома, встав с постели, он принимал в простом стареньком халате из китайской нанки, выезжал или выходил в незатейливом кафтане из толстого сукна, который не любил часто менять. Ездил он обыкновенно
на одноколке или на плохой паре и в таком кабриолете, в каком, по замечанию иноземца-очевидца, не всякий московский купец решился бы выехать.
Петр покончил с натянутой пышностью прежней придворной жизни московских царей. Во всей Европе разве только двор прусского короля-скряги
Фридриха-Вильгельма I мог поспорить в простоте с русским. При Петре не
видно во дворце ни камергеров, ни камер-юнкеров, ни дорогой посуды. Обычная прислуга царя состояла из 10—12 молодых дворян, называвшихся денщиками. Возвратившись из заграничного путешествия, он перевел в разряд государственных почти все пахотные земли, числившиеся за его отцом, и сохранил за собой только скромное наследие Романовых: восемьсот душ в Новгородской губернии. К доходам своего имения он прибавлял лишь обычное
жалование, соответствовавшее чинам, постепенно им проходимым в армии
или флоте.
В сентябре 1699 г. в Москву приехал польский посол Карловиц и предложил Петру от имени Польши и Дании военный союз против Швеции. В ноябре договор был заключен. Однако в ожидании мира с Турцией Петр не вступал в уже начавшуюся войну. 18 августа 1700 г. получено было известие о
заключении 30-летнего перемирия. На другой же день Петр объявил войну
Швеции. 22 августа русские войска выступили в поход на Нарву, а уже
23 сентября приступили к ее осаде. Всего войска было до 35 тысяч, сам Петр
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 14 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |