Потому что если он не использует презерватив, это означает....
- Мы не можем... - я качаю головой. - Мы не можем быть лицемерами. Лорен и Лил...
- Они безответственные, - заканчивает за меня Коннор. - Лили забывает мыться и есть, и нам обоим известно, что она регулярно забывает принимать контрацептивы, поэтому мы напоминаем Лорену использовать презервативы. А ты, Роуз, самая ответственна женщина, которую я знаю.
Его слова могут успокоить любые тревоги, даже мои.
Я киваю. Вот оно.
Я не могу не смотреть в его голубые глаза, вызывающие во мне столь знакомые честолюбие и страсть. Это - Коннор, напоминаю я себе. Я знаю его уже 10 лет. Не так уж много людей выдерживают подобный срок.
Его взгляд прикован к моему, когда Коннор делает глубокий вдох. Он убирает прядь влажных, потных волос с моей щеки.
- В жизни я хотел так много вещей, - говорит он тихо, - но ты та - что всегда имела для меня наибольший вес.
Перевод: Я люблю тебя.
Его большой палец скользит по моей губе. Ох, этот палец...
А затем он погружается в меня так сильно и быстро, что я вскрикиваю. Резкая боль пронзает мое тело, но постепенно она отходит, уступая место более приятным ощущениям. Он наращивает ритм, каждый раз погружаясь все глубже в меня, пока мое зрение не теряет фокус. Я откидываю голову назад, мои веки трепещут, пока я пытаюсь остаться в здравом рассудке. Наполненность доводит меня до нового пика, то как его бедра трутся о мои, его сила, пока я остаюсь привязанной к изголовью, все это по истине посылает меня за край.
Хватая меня за бедра, Коннор толкается еще глубже. Он поднимает мои ноги выше, чтобы мое тело могло вобрать его в себя еще сильнее. Я задыхаюсь и борюсь со сдерживающими ремнями. Коннор...
Весь мой мир идет кругом.
Я пропитана потом, а от его тела исходит жар. Между моих ног нереально влажно, и когда сосредоточиваюсь на том, как глубоко он проникает в меня, как движется, как это ощущается, когда его член словно пронзает мой живот, моя спина начинает выгибаться. Мой вращающийся мир горит в огне.
Коннор стонет, зажимая мою ногу подмышкой, удерживая ее в поднятом состоянии, наваливаясь на мое тело так, будто оно принадлежит ему и служит исключительно для этой цели.
Боже, да...
Почему, черт возьми, я так долго тянула с этим?
Изголовье издает скрипучие звуки, ударяясь о стену, пока Коннор поверхностно и неровно дышит через нос, выражение его глаз заводит меня так же сильно, как и его член. Я хочу, чтобы он душил меня. Украл на секунду мой кислород.
И словно слыша мои мысли, Коннор хватает кожаный ошейник, при этом не нарушая размеренный ритм своих толчков. Используя воротник, чтобы поднять меня за шею, он притягивает мое лицо к своему и целует в губы. Его поцелуй ненасытен, страстен, жаден - и таким образом он крадет у меня воздух, мои губы наливаются и немеют от давления его рта, его мятный вкус наполняет мой рот, а язык сплетается с моим.
Когда Коннор вколачивается в меня в очередной раз, от силы удара наши губы рассоединяются, и мой стон вырывается наружу. Это звук наслаждения с высоты как минимум в пять тысяч футов из-за облаков.
Коннор наблюдает за моим всплеском, и его собственное возбуждение продолжает нарастать, его мышцы напрягаются, не давая слабины. Он еще сильнее увеличивает темп толчков. Быстрее.
Святое...
Никаких передышек. На нашей коже больше нет даже пота. От наших тел исходит жар так, словно мы боги.
Не знаю, как ему удается еще сильнее углубить свои движения, но как-то он все же это делает. Вырывающиеся из моего горла звуки нарастают до тех пор, пока я просто не могу их больше сдерживать. И в этот момент Коннор снова дергает за воротник, целуя мои губы один и второй раз прежде, чем откинуть мою голову обратно на подушки. А затем он тянется к моей прикованной к изголовью руке. Наши пальцы сплетаются, и удерживая меня так, Коннор доводит мое тело до оргазма.
Моя киска сжимается вокруг него, три или четыре раза, все мое тело извивается. Пальчики ног поджимаются, а стоны переходят в глубокие вздохи головокружительного удовольствия.
- Отпусти, - шепчет он мне на ухо, не замедляя свой безумный темп.
Слезы наворачиваются на глаза, когда я падаю с высоты наслаждения, но он все еще не кончает. Я осознаю, что он еще не получил свой оргазм. Коннор продолжает раскачиваться, врезаясь в меня, снова доводя меня до высот.
Не хочу, чтобы это чувство вообще когда-либо меня покинуло.
И словно ощущая это, Коннор делает так, что данный момент кажется вечностью.
А затем мы оба достигаем вершины в унисон. Когда Коннор кончает, то сильно толкается вперед, врезаясь в мои бедра своим пахом, продлевая свой оргазм до тех пор, пока мы оба пребываем за гранью настоящего, не в силах успокоить свое дыхание.
Когда все стихает, я пытаюсь осознать окружающее меня пространство, начать снова думать. Осмыслить произошедшее. По сценарию я была девственницей. Он же занимался до этого сексом, потому мне бы хотелось знать, была ли я ужасна. Или был ли у него кто-то получше меня. По своей природе я люблю конкуренцию. В постели, я хочу быть для него лучше всех, с кем он когда-либо был. Может быть, это слишком, чтобы о таком спрашивать.
Его грудь вздымается и опадает, пока он пытается угомонить свое дыхание. Коннор все еще нависает надо мной так, словно собирается трахать меня раз за разом.
И я, вроде как, надеюсь на это.
А потом он начинает смеяться, улыбка буквально светится на его лице - это не веселье, а счастье.
- Что? - спрашиваю я нежно.
Он смотрит на меня, словно я - единственное, чего он желает. Здесь, под ним.
- Ты и я, - говорит он и облизывает губы. - Мы трахаемся, как победители.
Я усмехаюсь. Он не сказал, я трахаюсь, как победитель. Он сказал мы. Мы. Вместе.
- У тебя есть 10 секунд, - говорит он мне, - прежде чем я возьму тебя снова. Ты готова?
О, да. Я готова.
ГЛАВА 31
КОННОР КОБАЛЬТ
Мы сделали это не раз. И не два. И даже не три раза. После того, как я исчерпал ресурсы ее разума и тела, то наконец начинаю развязывать закрепленные у изголовья ремни.
Ее глаза трепещут от усталости, но Роуз пытается не уснуть - она всегда борется - а меня это восхищает.
- Больше не будем? - спрашивает она тихо, но в ее голосе слышится веселье.
- Время спать, - я бросаю мой ремень на пол и целую ее покрасневшее запястье. Слабые синяки и отметины от моих укусов и поцелуев покрывают ее обнаженное тело, и мне натерпится посмотреть, что она скажет об этом на утро.
Я аккуратно опускаю ее руки вдоль тела и вытираю полотенцем место между ее ног. Роуз просто немного вздрагивает. Она была более узкой, чем я ожидал, но еще она была невероятно мокрой. Тем не менее, я не хотел брать ее медленно. Утром ей однозначно будет больно. Я усмехаюсь, представляя, как каждое ее болезненное движение будет напоминать Роуз обо мне внутри нее.
Быстро я бросаю полотенце в корзину и моюсь. Найдя другую пару боксеров в своем чемодане, я натягиваю их прежде, чем вернуться в кровать.
Глаза Роуз закрыты, но когда я скольжу под одеяло рядом с ней, ее веки вздрагивают. Она пододвигается ближе - жест, не свойственный девушке, которую я знаю. Я пользуюсь этим и притягиваю ее за талию в свои объятия.
Она кладет голову мне на грудь и нежно целует мою голую кожу. Роуз не говорит ничего, и моя рука опускается к ее клитору. Не могу привыкнуть к этой уязвимой ее стороне.
- Думаю, теперь я понимаю, как кто-то может стать сексуально-зависимым, - тихо шепчет она.
- Да, ну, у твоей сестры не такого рода секс, - я глажу ее влажные волосы, и мой комментарий практически полностью пробуждает Роуз ото сна.
- И откуда ты знаешь? - бросает она, будто предполагая, что я спал с Лили. Это часть ее уязвимой стороны.
Я улыбаюсь.
- Может быть, нам следует сделать все помедленнее в следующий раз, - говорю я. - Кажется, все эти эндорфины и гормоны сделали тебя немного...
Ее глаза загораются.
- Если ты скажешь глупой...
Я целую ее в губы, прерывая на полуслове. Она сдается, скорее из-за истощения, чем из-за истинного желания признать поражение. На самом деле из нее ужасный сабмиссив. Но это то, что я обожаю в ней. Она - вызов. Мой вызов.
Я опускаю взгляд на Роуз, замечая что ее глаза едва приоткрыты.
- Я рада, что ты есть у меня, - говорит она мне, прежде чем сомкнуть веки и уснуть в моих руках. Но это я - тот, кто должен радоваться.
До Роуз у меня никого не было. Ни настоящих друзей. Ни реальной семьи.
А сейчас у меня есть она. У меня есть люди, о которых я забочусь. Люди, которых хочу защитить.
Теперь у меня есть все.
Единственный недостаток иметь все это - возможность все и всех потерять.
ГЛАВА 32
РОУЗ КЭЛЛОУЭЙ
Я не могу ходить. Буквально. Мне так чертовски больно, что даже короткое расстояние до ванной доводит меня до адских мучений и стонов, однако, когда я думаю о прошлой ночи, то чувствую себя маленькой школьницей, неспособной удержаться от яркой, головокружительной улыбки. Когда-то я смотрела на девочек, пускающих по парням слюни. Но сейчас я понимаю их. Некоторые вещи просто делают нас нереально счастливыми. Одной из таких вещей для меня определенно стал секс.
Эти безудержные чувства стоят боли. Кроме того, ничего на этом свете не сравнится с ухаживаниями Коннора Кобальта.
Он принес мне завтрак в постель, и где-то между его поцелуями и ласками кожи моей шеи, я ощутила, что влюбляюсь в него слишком сильно. Я планирую провести большую часть дня на диване или лежа в кровати, но сначала нужно дойти до ванной, чтобы, по крайней мере, привести в порядок свои волосы и умыться - это половина моей ежедневной утренней рутины.
Мой халат свисает с рук, пока я чищу зубы, стараясь не намочить рукава водой из-под крана. После того как полощу рот, я вытираю губы полотенцем, и мой взгляд натыкается на бриллиантовый ошейник. Он роскошен, даже при том, что в нем я выгляжу как зверушка Коннора. Я застегиваю на молнию косметичку, и мой халат спадает с плеча. Я собираюсь вернуть его на место, но замечаю на своей руке очертание синяка.
Осмотрев все свое тело, я нахожу несколько слабых синяков и несколько заметных отметин на моей груди, руках и ногах, но сильнее всего покраснели запястья. Я роняю халат, замечая след от укуса на моем бедре - след от зубов Коннора. Мои пальцы касаются поврежденной плоти, и я улыбаюсь.
Мне нравятся эти синяки.
Они, словно мои раны от войны.
Я пережила дикий секс.
Я все еще не могу перестать улыбаться, даже когда хватаю трусики и одеваю их, а мои конечности протестуют от резких движений. Ладно, в этот момент моя улыбка исчезла. Я гримасничаю, когда ткань касается моего чувствительного местечка, которое жаждет оставаться на свободе.
Я сердито смотрю на лежащий на столешнице бюстгальтер. Мои соски болят. Левый сосок красный и истерзанный после пережитого ада во власти рта Коннора Кобальта. Этот лифчик с таким же успехом мог бы быть усеян металлическими шипами.
Прежде чем я принимаю столь важное решение не одевать этот элемент белья, дверь ванной открывается, и моя рука стремительно взлетает к груди. Только бы не Скотт. Пожалуйста, только не Скотт.
Я выдыхаю, когда за Коннором закрывается дверь.
Я опускаю руку, и он быстро осматривает мое тело. Зажатая в его руках бутылка с лосьоном моментально привлекает мое внимание.
- Где ты это достал?
Средство выглядит дорогим и женским.
- Я купил его для тебя еще в Нью-Йорке, до того как мы уехали, - говорит он, почти что незаинтересованно. - Как ты себя чувствуешь?
Я уверено распрямляю плечи, скрывая вызванную этим движением боль.
- Фантастически, - говорю я, пробегая пальцами по волосам. - Готова к раунду номер... - сколько раз мы на самом деле делали это вчера? Я так устала, что потеряла счет. А я не теряю счет ничему.
Черт. Даже мои мысли напыщенные.
Должно быть это Коннор так влияет на меня. Или может быть я всегда была такой.
- Давай я буду решать, когда ты будешь готова, - говорит он, опираясь рукой на раковину и наблюдая за мною.
Я бросаю на него взгляд.
- Думаю, я знаю свое тело лучше, чем ты.
Он приподымает свои брови, бросая мне вызов.
- Это спорно, и к тому же ты упряма и любишь конкуренцию. Эти два качества делаю тебя неспособной здраво оценивать собственное состояние, - он раскрывает лосьон и выдавливает немного себе на ладонь.
- Я могу сама это сделать, - говорю я, сразу же сожалея о сказанном. Я с большим удовольствием буду избалована его заботой, чем стану делать это сама.
- Но хорошая сторона этих синяков состоит в том, что я могу позаботиться о них.
(К счастью) он игнорирует мое заявление и втирает лосьон в один из небольших синяков у меня на плече, тщательно и нежно - полная противоположность его поведения в постели.
Девушка может привыкнуть к этому.
Он массирует след от укуса, и только один раз я ощущаю боль. Я пытаюсь скрыть гримасу, но должно быть не очень в этом преуспеваю, так как Коннор целует отметину, извиняясь. А затем он говорит со мной на французском о повседневных вещах. О Кэллоуэй Кутюр. Кобальт Инк. О том, что будем делать, когда завтра вернемся в Филли.
Я никогда не чувствовала себя так хорошо, никто обо мне так не заботился.
Когда Коннор заканчивает обрабатывать мои синяки, то сосредотачивается на моей киске. Он накрывает ее ладонью, и я стискиваю зубы, отказываясь признавать болезненность этой зоны - и это не вид боли по типу "пожалуйста, трахни меня снова".
- Их нужно снять, - он медленно снимает мои трусики, спуская их вдоль моих ног. Я опираюсь на его плечи и вышагиваю из них. Коннор помогает мне снова одеть халат и завязывает его у меня на талии. Шелк слегка ласкает мою кожу, в отличии от хлопковой ткани белья.
Коннор смотрит на мой бриллиантовый ошейник и тянется к пряжке.
Я делаю шаг назад, собственнически касаясь кожи у меня на горле.
Его лицо начинает светиться, а губы сжимаются в линию, в попытке заглушить рвущийся на свободу смех.
- Так теперь он тебе нравится?
- Это бриллианты, - говорю я, словно Коннор ненормальный. - И это был подарок. Ты не можешь его забрать.
- Я и не собирался его забирать, - уверяет он. - Просто положу его в сейф, - он подходит ко мне, и на этот раз я не отступаю. Когда он расстегивает пряжку, моя шея ощущается голой без теплой кожи ошейника.
- Почему я не могу его оставить? - спрашиваю я тихо, глядя на его губы. Я наблюдаю за тем, как они движутся, когда он говорит.
- Потому что ты будешь одевать его, когда я буду играть с тобой, - говорит Коннор. - А сегодня я забочусь о тебе.
Он собирает мои волосы и удерживает их в одной руке, пока другой втирает лосьон в кожу, которой еще недавно касалась пряжка. Его пальцы так умело кружат по нежной области моего тела. Мне требуется вся сила воли, чтобы не застонать и не начать поскуливать подобно пускающему слюни щенку.
Коннор закрывает лосьон и кладет ошейник в свой карман, а затем, не говоря ни слова, выходит из ванной. Сначала я хмурюсь и смущаюсь. Но потом он возвращается с другой черной коробочкой, такого же размера, как и предыдущая. Еще одно ожерелье?
Мои глаза расширяются от волнения.
На этот раз он не заставляет меня умолять. Он просто открывает коробочку.
- А это для таких дней, как сегодня.
Он достает его из коробки и делает шаг, становясь у меня за спиной, бережно оборачивая его вокруг моей шеи и застегивая на затылке. Когда мы только начали встречаться, он подарил мне ожерелье в виде капли. Но это означает для меня гораздо больше. Не только потому, что у меня на груди поблескивает бриллиантовая подвеска, но и потому что оно простое и утонченное, такое, что я могу носить его почти что под любой повседневный наряд. Могу сказать, что так Коннор и задумывал.
Думаю, я могу сейчас расплакаться. А я никогда не плачу.
Предполагаю, это же нормально лить слезы над ювелирным украшением. Это минус к карме меня в роли снежной королевы или меркантильного сноба, верно? Ох, кого это на хрен волнует?
Мои слезы очевидны.
- Спасибо, - говорю я.
Коннор целует меня в губы и проводит руками по моим плечам.
- Всегда пожалуйста.
* * *
Наше с Коннор утро проходит за переключением каналов между Discovery и History channel, тем самым мы пытаемся избежать просмотра реалити-шоу в пользу образовательного сегмента ТВ. (Да, я осознаю, что это немного лицемерно, но просто то, что я снимаюсь в реалити-шоу еще не делает меня их фанатом.) Мы изолировались в спальне, и когда сестры спросили Коннора обо мне, он ответил, что я себя плохо чувствую. Этого было достаточно, чтобы они купились и оставили нас в покое.
Телефон Коннора звонит, прерывая просмотр передачи о Черной Смерти (Устаревшее название чумы – прим.пер.).
- Ты не можешь сейчас уйти, - говорю я ему. - Ты пропустишь все изображения чумы и гангрены.
Он смотрит на телефон.
- Как заманчиво, - Коннор улыбается, давая мне знать, что имеет в виду.
Я вспоминаю литературу о бубонной чуме, то, как приобретала эти столь странные знания в колледже, готовясь к викторинам за кубок, свои собственные неторопливые изучения данной тематики.
- У людей самых отчаянных, готовых шутить с жизнью и смертью, есть нечто такое, над чем они не позволяют себе смеяться (Перевод Р. Померанцевой. из "Маска Красной Смерти" Э.А. По - прим. пер.), - я цитирую Маску Красной Смерти, подразнивая его и одновременно отвлекая.
Его глаза начинают блестеть от брошенного мной вызова, а рука опускается, игнорируя жужжание телефона.
- Эдгар Аллан По, - отвечает он с легкостью, поглощая мою приманку в один присест.
Коннор садится возле меня на кровати, так что его ноги прижимаются к моим. Его пальцы касаются моего бриллиантового ожерелья, поглаживая тонкую цепочку и непроизвольно щекоча впадинку у основания моей шеи. Я сжимаю его руку, прежде чем ощущения от его прикосновений вызовет дрожь по всему телу.
Он проницательно смотрит на меня, шепча:
- Люби всех, но верь немногим. Никому не делай зла.
Одна из моих самых любимых цитат. Я немного отворачиваюсь, так, чтобы наши губы нечаянно не столкнулись.
- Шекспир, - выдыхаю я.
- Очень хорошо.
Мои мысли обращаются к моему сердцу. Крошечное расстояние отделяет наши губы от поцелуя, и несмотря на болезненность в моем теле, я хочу повторения вчерашней ночи.
Люби всех. Любовь. Я принимаю Коннора таким как он есть, даже с его анти-любовными устоями. Но почему, черт возьми, он выбрал именно эту цитату?
- Тебе запрещено соблазнять меня Шекспиром, - я приказываю своим мыслям вернуться к здравому смыслу. Вернись же, антисентиментальная Роуз. Отодвигаясь вправо, я увеличиваю расстояние между нашими губами. - Особенно цитатами о любви.
- Дорогая, мне не нужно тебя соблазнять, - говорит он. - Ты и так уже моя.
Выражение его лица переполняет похоть, тогда как я сердито прищуриваю глаза. Чем больше я хмурюсь, тем сильнее возбуждаюсь. Несмотря на то, что за столько лет я прекрасно усвоила этот урок, мне все еще не удается подавить реакцию своего организма, чтобы выиграть этот раунд.
Коннор облизывает губы и бросает еще одну цитату. Только на этот раз он декламирует строчку, тяжело и прерывисто дыша. Почти так, будто он занимается любовью с этими словами.
- Мы знаем, кто мы есть, но не знаем, кем мы можем быть.
Почему это так сексуально? И почему интеллект заводит меня сильнее, чем накачанный рельефный пресс?
- Гамлет, - отвечаю я. Я сажусь ровнее, опираясь на изголовье кровати, и пытаюсь скрыть тот факт, что моя киска вновь пульсирует, пылая страстью.
- Мы созданы из вещества того же, что наши сны. И сном окружена вся наша маленькая жизнь.
Я внутренне улыбаюсь от уха до уха. На нашем первом свидании мы ходили на спектакль по этой пьесе.
- Это легко. Буря.
- Все верно, мисс Наивысшее Благородство... - он становится на колени, расставляя их по обе стороны от моей талии, но не опускается на меня. Возвышаясь надо мной, Коннор прижимает свою руку к изголовью и смотрит сверху вниз. Я буквально нахожусь запертой в его клетке из мышц. Не могу поверить, что он - мой парень. Только об этом я сейчас и в состоянии думать.
- Любовь - чистейшее безумие.
Он делает паузу, давая мне осмыслить его слова.
- Как вам это нравится.
Коннор качает головой. Он тянется губами к моей макушке, но это оказывается всего лишь отвлекающим маневром, чтобы дотянуться до моего уха.
- Хоть и мала, неистова и зла, - то, с какой уверенностью он произносит каждое слово, заставляет мое сердце выполнять нереальные сальто.
О Господи.
Думай. Думай. Я должна выиграть.
- Сон в летнюю ночь.
Одной рукой все еще упираясь в изголовье, другой он ласкает мою правую, менее болезненную, грудь.
- Все, что случилось с нами, лишь пролог.
- Буря, снова.
Он приподымает мой подбородок и обрушивает свои губы на мои, приоткрывая их с помощью своего языка и воруя все мое дыхание. Мои соски твердеют, когда он отстраняется и декламирует:
- Что сделано, то сделано.
Я наблюдаю за тем, как его рука опускается к моей шее, растирая нежную кожу. Затем движется к моей груди. К рукам. Я не могу толком сосредоточиться на его словах. Я потеряна, мое возбуждение вновь набирает силу.
- Я... – черт, -... повтори это.
- Что сделано, то сделано.
Думай, Роуз.
Он дает мне новую цитату к этой же пьесе.
- Жизнь - сказка в пересказе глупца. Она полна трескучих слов и ничего не значит.
Я прищуриваюсь, едва вспоминая эту цитату.
- Ты ее сократил? - он ненавидит сокращения, и вероятно, сделал это лишь бы сбить меня с толку.
- Возможно.
Я собираюсь назвать его мошенником, но Коннор закрывает мне рот своей рукой и говорит:
- Я вообще не должен был давать тебе второю цитату в помощь, Роуз.
И то правда.
Он целует меня в лоб и затем добавляет:
- Жизнь - только тень, она - актер на сцене. Сыграл свой час, побегал, пошумел - и был таков. Жизнь - сказка в пересказе глупца. Она полна трескучих слов и ничего не значит.
- Макбет, - я гордо выпрямляюсь, и он тоже разделяет мою гордость. Вместо того, чтобы дуться над своим проигрышем, Коннор усмехается моей победе.
Но потом он говорит:
- Хоть время и обманчиво, но мы на милость его отданы.
Я хмурюсь. Мне абсолютно не знакома эта фраза. Я сердито смотрю, не в силах принять свое поражение с таким же достоинством, как он.
- Оригинальное произведение Коннора Кобальта, - говорит он.
Я бросаю подушкой ему в лицо, и он ловит ее прежде, чем выпустить меня из клетки своего тела. Вообще-то я была бы не против быть в клетке его мышц на этом матрасе в течение всего дня.
Но Коннор слезает с кровати и шагает по твердой древесине к своему телефону.
- Я хочу перезвонить Фредерику, а затем можем посмотреть, как весь город умрет в один момент, - он указывает большим пальцем в сторону телевизора, где показывают, как Черная Смерть разбушевалась в Европе.
- Ты собираешься говорить с ним обо мне? - интересуюсь я.
- Да, - говорит он. - Я буду злорадствовать, так что думаю, мне стоит выйти на улицу, - он движется в сторону патио.
- Передавай ему от меня привет, - говорю я криво улыбаясь. Я встречалась с Фредериком лишь однажды, и он показался мне приятным, но при нашем общении был крайне краток, вероятно, боясь о чем-нибудь проговориться. Он делал вид, что мы незнакомы, но я-то знаю, что ему явно известно многое обо мне.
Коннор исчезает за раздвижными стеклянными дверями, а я тянусь к своему собственному телефону на прикроватной тумбочке. Я почти набираю номер Поппи, когда вспоминаю, что в Филли всего 6 часов утра. Мы приглашали ее поехать с нами в Альпы, но Поппи сказала, что лучше останется дома с дочерью. У нас с сестрой разница всего в 4 года, но я чувствую себя младше лет на 10.
У нее есть собственная семья, и она дистанцировалась от Лили, меня и Дэйзи, сблизившись с Сэмом и Марией. Так всегда происходит, когда у вас появляются дети? Получив нового члена семьи, вы должны пожертвовать связью с другими?
Это пугает меня. Тот факт, что мои сегодняшние отношения с сестрами могут исчезнуть, когда все мы выйдем замуж и начнем "новые" жизни. Будем ли мы и тогда так же близки?
Я надеюсь на это.
Кто-то стучит в дверь нашей спальни, и она немного приоткрывается.
- Шшш, - шипит Лили. - Может быть она спит.
Я складываю руки на коленях и скрещиваю ноги в лодыжках, подобно истиной леди, ожидая пока они войдут, по моему лицу практически расплывается улыбка. Даже если мы с Коннором расстанемся через несколько лет, по крайней мере сейчас я могу наслаждаться этим.
- Нет... Я ее видела. Она не спит, - говорит Дэйзи, вытягивая шею из-за плеча Лили и заглядывая в комнату.
Лили открывает дверь шире, и Дэйзи проскальзывает в комнату первой, держа в руках две кружки с плавающим в них зефиром.
Лили сжимает свою собственную красную чашку.
- Мы сделали для тебя горячий шоколад.
- Подумали, это поможет избавиться от твоей мигрени, - добавляет Дэйзи.
Она передает мне темно-синюю кружку, и сестры плюхаются на матрас у моих ног.
Мигрень? Что именно Коннор им сказал? Он мог бы придумать что-то и получше, но предполагаю что попросту не хотел никого беспокоить вычурными небылицами.
Лили кивает на телевизор, где сейчас как раз показывают то, как выбрасывали мертвые тела в огромные рвы. Увиденное приводит ее, мягко говоря, в ужас.
- Что ты смотришь?
Я улыбаюсь, прячась за чашкой.
- Черную Смерть, - делаю большой глоток, а затем ощущаю, как рука Дэйзи касается моей подвески, разглядывая бриллиантовое ожерелье.
- Оно новое?
Я киваю.
- Подарок Коннора.
- Довольно милое, - говорит она искренне, аккуратно опуская его обратно на мою грудь, но я замечаю появившеюся в ее взгляде печаль. Она пытается скрыть это за обыденностью, начиная скручивать свои волосы в гигантский узел.
- Что я пропустила? - спрашиваю я у Дэйзи.
- Помимо крайне придурковатого поведение Скотта, ничего, - говорит она так просто.
Мои глаза прищуриваются.
- Что он сделал?
- Придурок у нас не он, - говорит Лили, посылая Дэйзи странный критический взгляд, абсолютно для нее не свойственный.
Моя челюсть отвисает.
- Ты защищаешь Скотта, Лили? - может то, что Коннор меня трахнул, перенесло нас в другое измерение?
Лили краснеет.
- Нет, - говорит она быстро. -Я имею в виду, что Скотт по-прежнему ведет себя как мудак. Он продолжает нашептывать шлюха, когда проходит мимо меня в коридоре. Но... - она пожимает плечами, -...я научилась его игнорировать, как делают все остальные, - она снова бросает этот сестринский взгляд на Дэйзи.
Я еще сильнее хмурюсь.
- Что же тогда? - но прежде чем Дэйзи успевает ответить, пазл складывается у меня в голове. - Это Джулиан, верно?
Дэйзи качает головой, но Лили кивает и указывает на сестру пальцем.
- Он засунул руку тебе в трусики прямо перед Риком. Это не ничего!
- И я вытянула его руку из моих трусиков, - говорит Дэйзи успокаивающим тихим тоном. - Это не причинило никакого вреда.
Лили решает сообщить мне обо всем остальном.
- Рик почти что ударил его.
- Я и не сомневалась, - говорю я, потягивая горячий шоколад.
Лили сильно прищуривается и внимательно смотрит на меня.
- И ты так спокойно к этому относишься.
- Джулиан метит свою территорию с того момента, как мы прилетели в Альпы. Я не удивлена, что среди прочего он решил ухватить ее за задницу.
- Под ее джинсами, - поясняет Лили.
- Я прямо здесь, - машет нам Дэйзи.
- Так и есть, ты здесь, - говорю я. - Где твой перечный спрей, что я тебе купила? Если ты не собираешься брызнуть им ему в глаза, то я с радостью сделаю это сама.
- Он - мой парень. Я не хочу его обидеть.
- Он действительно твой парень, Дэйзи? - спрашиваю я, немного перебарщивая с холодностью в голосе. Но ничего не могу с собой поделать.
- Да.
- Тогда опиши на что похожи его поцелуи.
Ее передергивает.
Лили еще раз указывает на Дэйзи пальцем.
- Ага! Он тебе не нравится.
Плечи Дэйзи опадают.
- Я работаю над этим.
- Пообещай мне, что не будешь работать над этим слишком долго, - говорю я. - Он старше, и потому ему не следует насильно удерживать тебя в этих отношениях.
- Он и не удерживает. Правда. Я могу бросить его в любой момент. Я просто жду подходящее время, чтобы нанести удар, - она похлопывает меня по ноге и пытается быстро сменить тему. - Кстати, как ты себя чувствуешь?
На этот раз я позволяю ей увильнуть, только потому что этот разговор ни к чему не приведет, пока Дэйзи и сама может расстаться с Джулианом. Если же она не сможет сделать этого самостоятельно, то для меня отнюдь не проблема вступиться за нее и зарыть его носом в чертов снег.
Я прочищаю горло и вытягиваю шею.
- Итак... у меня есть новости... - несколько месяцев назад я обещала Лили, что расскажу ей, когда потеряю свою девственность, но при одном условии - она не будет делать из этого сенсацию. Я пытаюсь не улыбаться, когда говорю это. - У меня был секс.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |