Прибор, следящий за работой его сердца, издал протяжный неприятный звук, и тут же в груди разразилась невыносимая боль. Как в палату вбежала та же медсестра, Алекс не видел - его сознание поглощало небытие. В тот момент смерть прошла рядом с ним, убедившись, что жизнь молодого человека полностью в ее власти.
Мать и отец
Марина Андреевна и Александр Владимирович, родители Алекса, были еще сравнительно молоды. Он недавно справил пятьдесят, а ей только в ноябре должно было исполниться сорок девять. В браке они прожили тридцать лет, расписавшись сразу, как только стало известно, что Марина беременна. В семейной жизни случалось всякое, и отношения в итоге зашли в тупик. Даже ночи супруги проводили по разным комнатам. Поэтому, когда сотовый телефон Марины, лежащий в гостиной, заиграл веселой танцевальной мелодией, его никто не услышал. Звонки продолжались один за другим, пока Александр, наконец, не проснулся от настойчивого пения Бритни Спирс.
«Кто там еще? - думал он недовольно, ища в темноте тапочки. - Вечно не может взять свой аппарат в спальню».
Не утруждая себя попытками ступать тише, он направился в гостиную, в мыслях стремясь разбудить своим громким передвижением жену, так как был зол на нее, что она оставила свой телефон.
Номер на экране был незнаком, и он хотел уже нажать «отключить», как из-за двери спальни появилась Марина. Александр недовольно кинул ей в руки трубку и, развернувшись, неторопливо пошел обратно в свою комнату, внимательно вслушиваясь в слова жены: «Кто это…?», «Да, а откуда Вы знаете...», «Да, наш…», «Как…о, господи…».
Александр услышал, как сотовый телефон ударился о паркет, покрывавший пол гостиной. Тут же раздался крик жены. Он не успел обернуться, как Марина бросилась к нему в объятия. Из глаз ее катились слезы, она пыталась что-то произнести, но голос ее так дрожал, что было ничего непонятно. На ум приходило одно – случилось что-то страшное. Телефон, лежавший на полу, снова ожил, и Александр, отстранив жену, поднял его.
- Алло! Я слушаю! – выпалил он, чувствуя, как бешено бьется сердце.
- Пожалуйста, не кидайте трубку! – вежливо попросил голос. – Беспокоят из полиции. Капитан Самойлов. Вас зовут Миронов Александр Владимирович?
- Да, это я…, - взволнованно ответил отец Алекса. – А в чем дело?
- На вашего сына совершено покушение. Сейчас он в городской больнице номер семь, – отчетливо продиктовал капитан.
- Как он? Что с ним? – пробормотал растерянно Александр.
- В реанимации. Семь пулевых. Езжайте туда, там Вам все расскажут! – посоветовал полицейский.
- Не может быть…, - прошептал он, слыша, как его жена снова разошлась новым приступом плача.
Медсестра, дежурившая в ту ночь в больнице, только к двум часам утра завершила свои дела и уже собралась прилечь, чтобы немного поспать, как в дверь отделения громко и настойчиво постучали. От неожиданности ее даже передернуло.
Неспеша перебирая уставшими за смену ногами, она подошла к двери, находившейся в другом конце коридора, и приоткрыла ее.
- Доброй ночи. Здесь лежит наш сын. Он поступил к вам с пулевыми ранениями несколько часов назад. Можно увидеть его? – проговорил отец Алекса,
- Нет, - наотрез отказалась медсестра, думая о том, что если она их пустит, то возможность отдохнуть появится нескоро. – Не положено.
- Мы лишь на несколько минут, узнать как он, – упрашивал ее Александр.
Медсестра покачала головой, не думая об умирающем человеке, который лежал сейчас в палате. Ей было без разницы – увидят ли родители своего сына живым или нет. Мечты сводились к небольшой лежанке в подсобном помещении.
- Послушай, ты! – окрикнула Марина несговорчивую медсестру, отодвинув мужа. – Здесь мой сын, и я попаду к нему любой ценой, нравится тебе это или нет!
Она толкнула дверь от себя, чуть не ударив недовольную ночным визитом женщину, и не слушая ее причитаний и угроз вызвать охрану, направилась к дежурному посту, надеясь найти там телефон. Марина слишком любила Алекса, и сейчас ей было не до больничных правил. Быстро ступая по видавшему виды линолеуму, она со злостью думала о бесчеловечности медсестры, которая в угоду собственного благополучия не хотела позволить поведать сына.
Полицейские, приставленные охранять Алекса, спокойно спали на стульях напротив входа в палату. Беспрепятственно проникнуть к нему мог любой, особенно заинтересованные в его смерти лица.
У телефона, находившегося на тумбочке, рядом с постом медсестры, висела таблица с номерами. Найдя «приемный покой», она набрала его.
Как только трубку подняли, она, не слушая, что ей ответили, отрывисто проговорила:
- Я звоню из реанимационного отделения. Сюда поступил мой сын – Миронов Алексей. Я хочу видеть врача, чтоб он мне объяснил, что с ним.
- Вы понимаете, дежурный врач отделения сейчас занят…, - договорить она не успела. Чрезмерно настойчивый голос Марины перебил ее.
- А теперь слушай меня! – злясь на безучастность персонала, бросила она. – Если врача с вразумительным ответом не будет здесь через пять минут, завтра вашу больницу навестит проверка из Горздрава.
Марина вспомнила бывшего одноклассника, занимающего сейчас высокий пост в Министерстве здравоохранения области. Он не раз говорил о возможности помочь в случае необходимости, но Марина, привыкшая всю жизнь надеяться только на себя, не пользовалась его предложением. И вот сейчас она вспомнила про него. От звонка ее отделяло только то, что шел четвертый час ночи.
Не прошло и трех минут, как появился высокий худощавый мужчина с седыми волосами и умной, интеллигентной внешностью.
- Где мой сын? – стараясь быть вежливой, насколько позволял момент, спросила Марина. Ей внушали уважение такие мужчины.
- Пойдемте, я провожу, – ответил врач, посмотрев на стоявшего на некотором отдалении Александра. – Ваш муж?
- Да, - нетерпеливо произнесла Марина, махнув Александру рукой. – Прошу Вас, пойдемте к Алексу.
Полицейские проснулись только когда они подошли к самой двери. От неожиданности один из них вскочил, передергивая затвор автомата.
- Успокойся, сынок, - властно сказал врач, делая останавливающий жест рукой. - Ты дело свое проспал. Отдыхай дальше.
Не обращая на растерявшегося охранника никакого внимания, они прошли в палату, где, подключенное к множеству приборов, лежало полуживое тело Алекса.
- О Боже…, - прошептала Марина, увидев мертвенно бледное лицо своего сына.
Александр подошел ближе и посмотрел на него.
- Как же так…, - он воздохнул.
У Александра Владимировича было двое детей – Алекс и младший Митя. С молодых лет свое строгое воспитание он старался передать им, редко балуя их отцовским вниманием и подарками. Марина часто делала мужу замечания, но он не мог себе представить, как можно по-другому учить детей жизни.
Но в момент, когда он увидел Алекса, прикованного к кровати, Александр испытал настолько сильное отцовское чувство, что поразился сам себе.
- Какого его состояние? - спросил он у врача, попытавшись скрыть возникшую растерянность.
- Крайне тяжелое, нестабильное, - покачал головой врач. – Сейчас Ваш сын находится между жизнью и смертью. Он в коме. Сколько продлится она – известно одному Богу. Было сделано все возможное, и сейчас, будет ли он дальше жить – зависит только от него и воли Господа. Мы насчитали семь пулевых ранений…. Будем надеяться на силу организма и стремление к жизни вашего сына. Они могут его спасти, мы – нет. Состояние комы находится за гранью нашего понимания. Случается, люди находятся в ней месяцами, а потом резко приходят в себя и стремительно идут на поправку, но бывает и наоборот.
Он замолчал, потупив взор, и через минуту, сославшись на занятость, поспешил покинуть их, попросив долго не задерживаться. Марина взглядом, полного признанием, поблагодарила его за уделенное внимание. Ей было приятно, что люди, в чьи руки попал их сын, не остаются безучастными к горю семьи.
В лабиринтах души.
Он как-будто очнулся ото сна и находился у того же зеркала. «Это не выдумка. Мне не привиделось, - расстроился он. – Меня не существует».
Алекс постепенно привыкал к необыкновенной реальности. Он видел, как вышел врач, оставив в палате его родителей. Поначалу не получалось разобрать, что они говорили, но постепенно их шепот становился понятным.
- Как такое могло произойти? За что так с тобой? – причитал отец. – Полиция обязана найти преступника.
- Невероятно…неправда…, - Марина плакала навзрыд, кистью руки смахивая слезы. – Сыночек, только не уходи! Не оставляй меня! Я не смогу без тебя!
Она подошла к его телу и опустилась на колени. Ее рука сжимала кисть Алекса, и вдруг дух его ощутил влагу от слез, падающих с глаз матери.
- Сыночек! Любимый! Я здесь! – фразы Марины наполняла горечь. Покрасневшие глаза, мгновенно появившееся морщины, дрожь рук говорили о потрясении, которое она пережила сегодня.
Алекс закричал во весь голос:
- Мама, мамочка, я здесь! Я живой!
Но никто не услышал его. Только на зеркале появилось небольшое помутнение, которое тут же исчезло. Марина резко подняла голову и посмотрела в его сторону, но, задумавшись, отвернулась обратно к лежащему телу.
- Что с тобой? – спросил Александр.
- Ничего. Показалось…, - неуверенно, дергающимся голосом, ответила Марина.
Алекс всегда был близок с матерью, и сейчас, видимо, одна страдающая душа на мгновение услышала другую.
Его отец вернулся к кровати, нагнулся над Алексом и поправил осторожно одеяло, еле слышно прошептал:
- Ты не должен умереть! – кроме духа никто слова эти не слышал. – Ты сможешь выстоять, ты не умрешь! Я же так люблю тебя! Мы все тебя любим!
Он был так воспитан – никогда не показывать своих чувств, считавшихся в их семье уделом слабых. Происшествие растопило лед, сковывавший его сердце, правда, для теплых слов было уже поздно.
«Почему я не слышал подобных признаний в жизни?» - недоумевал Алекс, слушая слова отца. «В первый раз за тридцать лет узнать, что отец тебя все-таки ценит и замечает. Почему, папа?» - Алекс почувствовал, что веки его намокли.
- Смотри, Марина, слеза…, он плачет, - вскрикнул отец.
- О Боже…, он как-будто слышит нас…, сыночек! – ласково промолвила мать, слабо улыбнувшись.
И тут Алекс не выдержал. Душа его содрогнулась от боли, от боязни того, что он больше не увидит родителей, что не сможет никогда им сказать, как их любит. А из закрытых глаз двумя солеными ручейками текли слезы, но Алекс уже не видел отразившихся в реальном мире эмоций, уходя в черную холодную неизвестность.
Цена человеческой жизни
Через закрытые ставни пробивались немногочисленные лучи света, освещая заброшенное жилище, которое сейчас служило укрытием человеку, стрелявшему в Алекса. Небольшое двухэтажное строение находилось на краю элитного садового товарищества, скрытое от посторонних глаз плотно посаженными яблонями, скованными снегом. Немногочисленные в зимнее время года соседи по участкам знали, что хозяева продают дом, и никто не удивлялся, что уже два раза за последние пять дней к нему подъезжала одна и та же машина. «Возможно, риэлтор», - думали соседи, особо не привыкшие интересоваться чужими делами. Многие были людьми занятыми, и на редком отдыхе за городом мало обращали внимание на происходящее вокруг, стараясь отвлечься от жизненных проблем.
Человек, скрывавшийся в доме, находился здесь уже почти неделю. Необходимо было переждать время, пока полиция усиленно ведет поиск преступника. Он наделал много шуму, стреляя из автомата и не особо целясь. В тот момент злость и желание мести обуяли его разум, поэтому он плохо соображал, что делает.
Дело получило широкую огласку и сильно задело начальника ГУВД города. Тот не любил подобные выходки со стороны криминальных структур. Под угрозу от такой стрельбы попадали ни в чем неповинные люди, чьи жизнь и покой его ведомство и призвано охранять. В девяностые он на многое насмотрелся. При бандитских перестрелках часто жертвами становились случайные прохожие, оказавшиеся не в то время и не в том месте. И, поскольку, каждое убийство надо было раскрывать, так как за этим пристально следили московские генералы, начальник ГУВД старался, чтоб их количество снижалось.
Затворник дома, которого звали Михаил, постоянно слушал местные новости по радио, и искренне был рад, что еще не превратился в убийцу. Пострадавший хоть находился и в коме, но был жив. Правда заказчик покушения ясно дал понять, если Алекс пойдет на поправку и начнет давать показания – Михаилу не жить, так как тот мог запомнить его внешность. Оставалось только надеяться на чудо, в данном случае – смерть человека.
Поначалу в его голове появились настойчивые мысли о побеге, но когда появился человек, который привез его сюда сразу после стрельбы, и кинул ему конверт с фотографиями, они сразу улетучились. На одном из фото была изображена его жена, гуляющая с маленьким ребенком, его дочкой. На обратной стороне было написано: «Даже и не думай. Найдем быстро. Умрешь медленно».
Михаил сильно переживал, что Миронов жив и мог опознать его. Дело в том, что он знал Алекса. Они вместе служили. Двенадцать лет тому назад, когда у Михаила уже за плечами был год службы, в часть привезли новеньких. В роте служили в основном нормальные, адекватные ребята, которые без дела никогда никого не били и не унижали, требуя от младших в основном соблюдения устава. Но Михаилу один из только прибывших сразу не понравился – им оказался Алекс. Тот держался спокойно, уверенно, никому никогда не дерзил и старался жить с окружающими в мире и взаимопонимании. То ли за его волевой характер, то ли за мужественную внешность, в части Алекс пользовался уважением. Его не слишком нагружали работой и прочими положенными молодому солдату делами. К Михаилу никто никогда не относился с уважением, и это его очень злило. Подтверждением своего «Я» ему служили постоянные издевательства над новичками, боящимися ответить наглому сержанту. Однажды дело дошло до Алекса. Случай произошел после месяца службы. Был обед. Рота расположилась, как обычно, за столами. Алекс получил свою порцию и с подносом шел к свободному месту, находящемуся почти в конце зала. Путь его лежал через край одного из столов, где любил сидеть Михаил с другими старослужащими. Сержант мечтал унизить новобранца, и сейчас выпадала интересная возможность. Когда до приближающегося Алекса оставалось метра три, он опрокинул тарелку с пищей на пол. Алекс остановился у образовавшейся лужи из супа.
- Рядовой, убери! – скомандовал Михаил.
- Не считаю себя виноватым, так что даже и не думай! – тут же бойко ответил Алекс.
- Ты что не понял, что тебе старший приказывает? – с вызовом бросил сержант.
- Не приказ, а прихоть, - спокойно сказал рядовой. – Ты пролил, ты и убирай.
Михаил поднялся с места и подошел вплотную к Алексу. Смотря прямо ему в глаза, он зло рыкнул:
- Ты сейчас с пола лизать будешь!
Алекс ничего не стал отвечать, чувствуя, что слова тут уже не помогут, и нанес удар первым. Он бил долго, не останавливаясь. Ярость захлестнула его. Три года в секции по боксу не пропали даром, Михаилу даже не удалось его ни разу ударить. Алекс остановился, когда понял, что противник еще стоит на ногах только потому, что он держит его за китель. Как только он разжал руку, тот сразу же рухнул, оказавшись лицом в своем же пролитом супе. Никто из сидевших с Михаилом за столом за него не заступился. Видимо, посчитали самого виноватым.
За нанесение побоев Алекс отсидел месяц на гаубвахте, а по возвращению его перевели в другую часть, где он спокойно дослужил до увольнения. Михаила он больше не видел. Но тот себе поклялся, что когда-нибудь отомстит. Из-за случившегося большинство из сослуживцев перестали нормально относиться к Михаилу, приклеив неприятное прозвище «Суп». Даже «духи» не обращали никакого внимания на такого сержанта, что под конец службы полностью надломило дух. Последние дни в армии стали настоящим адом для Михаила. Младший призыв, узнав про историю с разлитой на полу пищей, часто посмеивался над ним, не боясь ответа с его стороны. Однажды ночью, в туалете, выход ему преградила группа солдат. Без всяких разговоров они толкнули Михаила обратно в санузел и начали жестоко избивать. В нападавших, до того, как потерять сознание, он узнал людей, над которыми ранее издевался. Случай послужил ему уроком на всю жизнь.
После службы прошло уже одиннадцать лет, а Михаил еще помнил нанесенное ему оскорбление. Привыкший находить проблемы в других, себя он виноватым в той ситуации не считал, полностью поглощенный жаждой мести. С работой у него не клеилось. Михаил никогда не был ответственным человеком в силу того, что очень любил выпить. Места работы менялись с поразительной частотой. В трезвые минуты он часто задумывался, что в нем такого нашла его жена, к тому же согласившись родить от него ребенка. Хорошим мужем он никогда не был, отличным любовником то же. Здоровье и заработанные деньги уходили на спиртное, в попытках заглушить неудовлетворенность собственной жизнью.
Менее двух недель назад, жизнь, в который раз, сделала крутой поворот, способный навсегда изменить его нищенское существование. В тот день его уволили с работы за драку и пьянство, в которой он опять проиграл. Заявление об уходе по собственному желанию написать Михаилу не разрешили, уволив по позорной восемьдесят первой статье с подпунктом «б». Деньги быстро заканчивались, и он остро нуждался в способе заработка.
Вечером в гараже его соседа собралось человек десять таких же, как Михаил, приятелей по несчастью, любителей выпить, и недовольных всем и вся. Всюду виднелись валяющиеся пустые бутылки, окурки сигарет. Обшивка старых диванов, стоящих друг напротив друга была прожжена во многих местах. Кое-где торчали пружины. Но такая обстановка казалась очень уютной для собравшихся здесь.
В их компании время от времени появлялся один мужчина лет сорока. Особо не пил, мало говорил и много слушал. Никто не знал его настоящего имени, обращаясь к нему то «Григорич», то «Иваныч». Говорили, что у него есть связи в блатном мире, из-за чего многие его побаивались, в том числе и Михаил. Когда алкоголь начал постепенно действовать на присутствующих, к нему неожиданно подсел тот самый человек и предложил отойти поговорить. Михаил согласился, так как отказывать попросту не умел. Они прошли за гаражи, где их никто не смог бы услышать.
- Миша, прошли слухи, что ты опять без работы? Я не ошибся?
- Да, именно так, - боязненно ответил тот.
- Хочу тебе предложить неплохо заработать. Ты как на это смотришь? – осторожно спросил человек, улыбнувшись кивающей голове собеседника. – Вижу, ты уже согласен, но только дело связано с криминалом.
У Михаила давно уже не осталось никаких рамок, и, не задумываясь, он снова кивнул. Сейчас, главное было заработать денег для жены и любимой дочурки. Его семья – единственное, к чему или кому он испытывал хоть какие-то теплые чувства.
- Хорошо. Тогда завтра в шесть вечера во двор заедет вишневая девятка. Подойдешь, сядешь, я буду там. Расскажу тебе детали.
Михаил опять, молча, кивнул, и человек поспешил удалиться, протянув на прощание крепкую ладонь, больно сдавившую руку неудачника.
Он постоял еще минут пять, обдумывая, что же такого ему придется сделать, и, когда вернулся, человека, предложившего работу, уже не застал.
На следующий день он, в назначенное время, сидел на той же лавочке у гаража, не сумев отказать себе в бутылке пива. Когда появилась указанная машина, Михаил даже немного растерялся. Стекла ее были тонированы, и разглядеть, кто внутри, не представлялось возможным. Рассудив, что бояться ему нечего, он подошел к автомобилю, открыл заднюю дверцу и, увидев приглашающий жест рукой, сел в салон.
В машине, кроме вчерашнего знакомого, находился еще один человек. Но тот сидел в черных очках, уткнувшись в какой-то журнал, так что разглядеть его Михаилу никак не удавалось.
- Что я должен сделать? – сразу решил спросить он, размышляя, что если ему не понравится предложение, он тут же откажется. Как обычно, себя Михаил обманывал.
- Ты должен убить одного человека, который очень мешает жить некоторым нормальным людям.
- Я? Убить? Но…, - замешкался он.
- Мне сказали, что ты храбрый, что служил в воздушно-десантных войсках. Разве не так?
- Так…
- Если сделаешь работу как надо, оплата будет очень достойной. Триста тысяч! Представляешь? Сто сейчас, двести потом. Согласен?
Для Михаила такая сумма казалась огромной. Повинуясь жадности, он согласился сразу же, мечтая о подарках, которые он купит семье, и каким коньяком сегодня себя порадует. Тем более он хотел доказать, что еще чего-то стоит. В душе зарделась гордыня, из-за того, что ему предлагают такую серьезную работу.
- Вот и славно, - улыбнувшись, сказал его вчерашний знакомый. – Только есть одно «но», через неделю работа должна быть сделана. Если нет – пуля!
С этими словами он кинул Михаилу конверт.
- Здесь фотография, адреса, где он бывает и деньги. Сам выберешь, где тебе удобнее! – он сомкнул губы. – Как определишься с датой, позвонишь по телефону, который найдешь в конверте. Оружие заберешь за день до нападения. Я дам хорошо тебе знакомый АК-47, пристрелянный. Ну и не стоит, я думаю, напоминать, о том, что в полицию обращаться не стоит. Совершишь такую глупость, и пуля из автомата станет твоей.
Михаил, слушая, вскрывал конверт и чуть не подпрыгнул на месте от удивления, когда увидел лицо человека, изображенного на фотографии. Это был Алекс. Хоть и прошло уже столько лет, он узнал его сразу же. Тот, конечно, изменился, но Михаил ни на секунду не забывал лица человека, из-за которого, как он считал, сломалась его жизнь.
- Все будет сделано! – радостно сказал он, предвкушая скорую месть.
Он вышел из машины и, довольный стечением обстоятельств, пошел в магазин за выпивкой – такое необходимо было отпраздновать. Судьба привела в его руки того, кого он ненавидел каждой клеткой своего тела. «Я заставлю его испытать страх и унижение», - думал Михаил. – «Он ответит передо мной за сломанную жизнь».
Люди, сидящие в машине, довольно улыбнулись.
- Видел, как загорелись его глаза? – спросил человек, сидящий на пассажирском сидении. – Ты предложил прекрасный вариант, Станислав.
Счастье рядом
Настя осторожно отворила дверь больничной палаты, где лежал Алекс. Мягко вступая по ковровому покрытию, она подошла к бесдвижному, бесчувственному телу. Мертвенно бледное лицо выражало спокойствие. Она вслушалась, пытаясь уловить звуки его дыхания, ощутить, что он жив.
Врач поведал Насте, что дела Алекса плохи, и от них сейчас мало что зависит. Только внутренние силы организма смогут помочь ему выйти из комы.
- Он ничего не слышит, не чувствует, ни на что не реагирует, осязаемого мира для него не существует, - с грустью в голосе произнес врач. – Сейчас его сознание где-то далеко от нас. Всегда горестно, когда молодые люди оказываются больничных палатах. Вы ведь его девушка, я полагаю?
- Да…, - неуверенным голосом соврала Настя. – Я его очень, очень люблю. Для меня он – свет в окне.
Она сама не поняла, зачем сказала последнюю фразу, но на душе стало легче. Она чувствовала, что стоявшему перед ней человеку не безразлична судьба ее возлюбленного, поэтому как-то сразу прониклась к нему доверием.
- Я сталкивался за долгие годы с разными случаями, и знаю точно – любовь близких людей порой совершают необъяснимое. Не бросайте его! Ведь Вы являетесь для него в какой-то мере смыслом жизни, - врач казался немного взволнованным. – Надеюсь, и эта грустная история закончится хорошо!
Попрощавшись, он ушел, оставив ее в легком недоумении от такой заботы. Настя не могла знать, что у него, на тот момент ведущего хирурга первой областной больницы, три года назад, в возрасте тридцати восьми лет, умерла жена, так и не выйдя из комы, в которой пролежала восемь месяцев. Причиной стала дорожная авария, так трагично для нее обернувшаяся. Первый месяц родственники и друзья часто навещали ее, но со временем их визиты прекратились. И только он старался проводить с ней как можно больше времени. Она так и не пришла в сознание. В тот миг, когда приборы зафиксировали остановку сердца, он находился с ней, держа холодную ладонь. Подоспевшие коллеги ничего сделать не смогли. Она умерла. Но, как ему показалось, на прощание ее рука сжалась, как-будто жена говорила мужу «спасибо» за то, что он был рядом. С тех пор врач считал, что визиты людей, которым человек по-настоящему дорог, очень нужны. Они духовно поддерживают пострадавшего, давая понять, что он здесь еще нужен. С тех пор он ни разу не брался ха хирургические инструменты, так как руки его при виде пациента начинали трястись. Таковы были последствия пережитой личной трагедии.
Хоть врач, которого звали Роман Леонидович, и заверил Настю, что Алекс ничего не слышит и не чувствует, она говорила с ним. Рассказывала про холодные ветра и голодных голубей на улице, про новое платье и туфли, про свое будущее день рождения и людей, которых она пригласит, упомянув и его имя. «Милый, милый Алекс, я ведь совсем не могу без тебя. Ты же знаешь. Ничего не могу с собой поделать – думаю о тебе постоянно! - шептала Настя, осторожно положив голову на его грудь и слушая, как бьется сердце. – Ты только один мне нужен. Я хочу обнимать тебя и целовать, встречать с работы и готовить тебе. Хочу быть для тебя лучшей! Хочу родить тебе детей!»
Она пробыла около него еще с четверть часа, пока не заглянула медсестра и намекнула, что пора идти. Обернувшись на прощание перед дверью, Настя ласково сказала:
- Я люблю тебя!
В этот момент дух Алекса опять возник у зеркала, но увидел он лишь только закрывающуюся дверь. В голове вихрем кружились мысли, возобновляя в сознании ужасную картину произошедшего.
- Боже…, - подумал Алекс. - Она здесь была и говорила со мной, а я не слышал.
Незнакомое ранее чувство нежности к Насте поразило его. «А ведь раньше ее отношения к себе я тоже не замечал, - размышлял он, перемещаясь в разные стороны по палате. – Ее слова всегда были для меня глупостью». Эта мысль огорчила Алекса. Ведь уже два года Настя говорила ему о своих мечтах, пыталась сделать так, чтоб они были вместе. Но оставляла выбор за ним. «Почему же только сейчас я понял цену ее слов? Быть может, завтра меня уже не будет. А ведь она так страдает», - ему стало грустно.
Он ходил по комнате, пока не уткнулся в зеркало. То встретило его ледяным спокойствием. Алекс с надеждой всматривался в него, но отражения так и не появилось. «Да и вообще, реально ли происходящее? Может, кажущаяся реальность - плод моей фантазии? Мозг умирает вместе с телом, и я попросту брежу?» - его одолевали сомнения. Он приблизился к зеркалу и сделал выдох. Как и в прошлый раз на гладкой поверхности образовалось помутнение. Вспомнив, что тогда удалось оставить отпечаток пальца, Алекс попытался написать слово, вернее имя – Настя. Вопреки ожиданиям, это у него получилось. И сейчас начертанный им рисунок медленно исчезал, пока не осталось и следа. Алекс снова сделал выдох на то место, и имя вновь появилось на ледяной глади. «Оно будет здесь, пока кто-нибудь не протрет зеркало, - с улыбкой подумал он. – Теперь можно уходить».
Опять его сознание окружил мрак, и реальность стала исчезать, сохраняя до последнего момента яркое чувство страха, боязни, что появлений больше не будет. Он уже ничего не мог думать и понимать, но на фоне черной бездны четко выделялось имя «Настя».
А она в это время стояла на остановке, содрогаясь от колючего влажного ветра. По щекам текли слезы, слезы волнения и печали. Ей было очень страшно о того, что она так и не обнимет, не поцелует его. Ее сердце всецело принадлежало только ему одному. И, даже не смотря на случившееся, Настя решила быть с ним до конца, не обращая внимания ни на что.
Мать и отец.
Алекс испытывал неприятное чувство, когда появлялся в реальности, сравнимое с ощущениями того, когда во сне пытаешься что-то сделать, но не получается. Будь то попытка бежать, лететь, говорить, драться. С каждым разом он надеялся, что кошмар закончился, но достаточно было попытаться взглянуть на себя, чтобы понять – ужас продолжается. С другой стороны, это означало, что он еще жив.
Оглядевшись вокруг, он понял, что находится далеко не в больничной палате. В контурах помещения узнавалась обстановка родительской квартиры. Впервые его душа оказалась вне стен больницы. На мгновение появилась мысль, что на этот раз судьба распорядилась по-другому, но, протянув вперед невидимую руку, отбросил появившуюся надежду – по-прежнему он был никем и ничем.
На улице стемнело, а свет в гостиной не горел. Алексу стало немного жутко, хоть и сам он был паранормальным явлением, о которых в школьные годы часто читал в книгах. Повинуясь накатившему страху, он решил поскорее покинуть неприятное место.
По голосам, доносившимся с кухни, он понял, что мать и отец дома. Алекс, не раздумывая, направился туда. Проходя мимо зеркала в прихожей, он не удержался, чтобы не проверить появившуюся возможность связи с реальным миром. На глади, как и в прошлый раз, от дыхания осталось быстроисчезающее мутное пятно.
Когда голоса стали четкими, Алекс понял, что его родители ссорятся, что стало для него неприятной неожиданностью. Он всегда считал их брак счастливым.
- Ты никогда не принимал участие в его моральном воспитании, - упрекала мужа Марина. – В нормальных семьях отцы занимались детьми. Тебе же – работа и отдых, а окружающие тебя совсем не интересовали. Может, все сложилось бы по-другому, будь ты к нему ближе.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |