После чего у него как-то не получалось переспать с женщинами с такой, как была раньше, разницей в возрасте. Все больше попадались неопытные сверстницы. Многих из которых еще приходилось уламывать взять в рот. А уж чтобы оттрахать их в зад - об этом иной раз даже не могло быть речи.
И Захаревич уже даже было смирился с этим. Лишь, быть может, продолжая ожидать, когда появится по настоящему раскрепощенная женщина.
И когда такая попалась, он на какое-то время забывал, что существует еще что-то, кроме ее ануса. Ибо желала она исключительно туда. И придумывала для этого немало ухищрений, чтобы сподвигнуть Максима Леонидовича предаться именно такой форме разврата. Причем, как понял Захаревич, просто ее организм был устроен таким образом, что могла кончить она только когда всунут член ей между ягодиц. И это потом уже узнал Максим Леонидович, что действительно бывают такие женщины. Так же как и те, кто способен кончить, только если сосет у вас. А иначе как вроде бы и не получается у них. Хотя Максим Леонидович и не думал, что все это уж настолько правда. И всегда экспериментировал, в разные щели накачивая всех этих многочисленных женщин, которые попадались у него на пути. Причем все складывалось таким образом, что они умудрялись как-то действительно попадаться чуть ли не исключительно в зоне внимания Максима Леонидовича. Словно бы безошибочно выделяя его из десятков других мужчин. Большинство из которых словно бы и не предусматривало наличие у своих партнерш подобной раскрепощенности. А вот Захаревич словно бы наоборот - не чувствовал никакой скованности и зажатости. И уж если испытывал оргазм, то кричал как кит. А если у него вздымался член и где-нибудь поблизости была женщина, готовая в его представлении "на все",-- то он начинал вытворять с ней все что угодно. Нисколько и не считаясь с наличием у ней какого-то желания. И словно бы действительно со временем (по прошествии совсем незначительного времени) настолько раздраконивал ее, что немного и опасался, что уже не возможно будет ее удержать. Ибо та или иная женщина теперь сама трахала его, да еще с такой ожесточенностью, что если бы подключить ее пизду и его член к электрическим проводам,-- то в округе полопались бы все лампочки от перенапряжения.
И с каждым таким разом Захаревич только удовлетворительно отмечал про себя, что совсем может и не останавливаться. И готов заниматься сексом до полного безумия. Пока уже не сходил с ума вдвоем со своей партнершей. Ну, или, еще чуть-чуть - и они на самом деле могли бы сойти. С ума.
А некоторые наверное и сходили. И симптоматика их сексопсихопатологии порой украшала своими примерами учебники по патологии сексуальных безумств. Причем не то что Захаревич с той или иной очередной блядью черпали оттуда примеры, а скорее просто совпадало все чуть ли не с точностью до мельчайших подробностей. Хотя это можно было и считать каким-то исключением. Хотя и насколько это бы не способно было повториться в действительности? Да и почему бы и нет?
......................................................................................................
Трудно было сказать: счастлив ли был Захаревич?
Скорее всего он просто не решался задать себе этот вопрос. Как-то сознательно уходил от него. Быть может даже и не считая, что такой вопрос вообще имеет право на существование. И даже скорее всего можно предположить, что Захаревич немного и боялся задумываться над такими глобальными вопросами. Словно бы представляя, что в ином случае все может обернуться против него. Да и вообще, на самом деле неизвестно, какие еще мысли могут появится. Притом что, конечно же, могут и вообще - самые нежелательные. От которых потом (вдруг так на самом деле произойдет?) совсем невозможно будет и избавиться.
И все как будто склонялось к тому, что так на самом деле и будет. Ну а как еще иначе? Бардак в мыслях мог родить только такой же "бардак" и в неких поведенческих мотивах его поступков. Ведь проекция этих самых поступков - есть ни что иное, как содержимое этих самых мыслей.
И получался некий замкнутый круг. А Захаревич понимал, что самое разумное было бы вообще ни о чем не думать. Но он так не мог. Не был способен. Хотя и, конечно же, способен Максим Леонидович был на многое.
Глава 4
Еще труднее было сказать, насколько Веригин мог помочь Захаровичу. Ведь выходило так, что у него были схожие с ним мысли. И в чем-то даже их внутренние проблемы были похожи. По крайней мере было уже точно то, что окончательно избавиться от тех - они не могли. Лишь, быть может, как-то заглушить их. Оставляя словно бы окончательное решение их на потом. И при этом подсознательно отодвигая это самое "потом" -- куда-то на самый дальний край своего сознания. Усыпляя видимость - убеждением в решении каких-то текущих вопросов. В то время как на самом деле ничего и не решалось. Да и, наверное, само решение было не нужно. По крайней мере Веригину уж точно. Ибо Марат Израилевич в еще большей даже степени чем Захаревич опасался, что его жизненный путь наберет совсем ненужные обороты. И потом совсем невозможно будет остановить поезд, несущийся в никуда. А останется, например, лишь превратиться в безучастного пассажира; от которого совсем даже ничего и не будет зависеть. И который своими переживаниями будет неспособен изменить существующее положение вещей. Ключа для решения которых, быть может, совсем даже и не будет существовать. По крайней мере все остальное будет как будто бы и непредсказуемо для решения. И останется желать, чтобы как минимум все осталось по-прежнему. Потому как...
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 16 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |