Она надеялась, что теперь не придется рассказывать Элис настоящую правду.
— Зачем ей об этом знать, если мы его не найдем? — убеждала она Джорджа. — Зачем расстраивать?
— Я считаю, пора раскрыть все секреты, и причина здесь одна: прошлое Элис должно принадлежать ей. — отвечал Джордж, в очередной раз озадаченный доводами Элизабет. — Неужели Элис не имеет права знать, кто ты ей?
— Она и так знает. Я ей мать, потому что удочерила ее и люблю как родную.
Правильно это или нет, Элизабет не понимала. За долгие годы мотивы, обязательства и решения, которые все они принимали, перепутались — и не разберешься.
— Повернись, — велела Элизабет, похлопав Элис по загорелой ноге. Девушка повернулась. Элизабет села на пол и поморщилась от жары. Свежестью из сада не веяло, зато налетели мошки. — Моди, милая, закрой дверь. Лучше задохнуться, чем комаров и мух в дом напустить.
— И вообще Моди лучше выйти в сад, — сказала Кристина.
— Посади ее в банку! — крикнула Элис. — Ой, булавка! Меня закололи!
Элизабет встала, потерла ноющие колени и откинула волосы с лица.
— Элис, на сегодня хватит. Слишком жарко. Закончу подол завтра.
Элис уже спрыгнула с табурета и в начерно подколотом платье закружилась на ковре.
— Элис, помоги прибить насекомое! — закричала Кристина, уронив книгу на пол. Мод взвизгнула, и Кристина стала ее щекотать.
— Та-да-дам, та-да-дам, та-да-да-дам… — пела Элис.
Элизабет сложила портновские ножницы и булавки в корзинку для рукоделия и вышла на террасу, хотя собиралась лишь закрыть дверь. Она обогнула дом. С моря веяло прохладой, в кабинете Джорджа горел свет: муж сидел за столом и щупал подбородок — нет ли щетины. Из радиоприемника лились голоса, потом грянули аплодисменты.
Элизабет облокотилась на садовую изгородь. В канавах квакали лягушки, на пастбищах блеяли овцы. Поднявшийся ветерок высушил испарину на лице.
Вспомнилась картина, которую пять месяцев назад привез Штефан. Развернув ее, Элизабет увидела себя и Майкла. Бесформенная надежда или воспоминание о надежде взволновали ее, будто резко натянулась нить, связывающая с прошлым. «Что-то случится», — подумала она тогда, но не случилось ничего. Штефан просто сбежал от них и вернулся в Германию.
Чем больше она думала, тем нелепее казалось то волнение. Почему она решила, что картина — знак судьбы, а рыжеволосая девушка — именно она? Лицо девушки скрыто густой тенью, а рыжие волосы не такая уж диковинка. Наверное, это какая-то француженка.
Воспоминания о студии на Фицрой-стрит — тоже глупая иллюзия. Они с Майклом прошли мимо украшенных к Рождеству витрин поднялись в студию и выпили чаю. На мольберте стояла картина, и Элизабет что-то почувствовала или ей примерещилось. Вот и все.
Но тут лукавить бесполезно. В матовом потоке своей жизни она разглядела нечто блистающее и ясное. Может, вот чего ей не хватает, единственного мига, в котором было больше жизни, чем во все последующие годы. Если этот миг вернется, она узнает его — и поймет.
Через два дня после побега Штефана тоска по Майклу вновь потянула Элизабет на мыс Дандженесс. В самый обычный, ничем не примечательный день лента времени словно перемоталась на пятнадцать лет назад — Элизабет почудилось, что Майкл ждет ее в рыбацкой хижине. Девочки были в школе, Джордж — в плавильне, и Элизабет, захватив шарф и ключи от машины, выскользнула из дома.
Едва она свернула на тропу из утрамбованной гальки, сердце встрепенулось, словно Майкл и в самом деле ее ждал. Она заглушила мотор и выбралась из машины. Перламутровый воздух, камни, обкатанные волнами, красно-белый маяк — все как когда-то. Ветер по-прежнему швырял в лицо соленые брызги. Элизабет бродила по каменистому берегу, разыскивая место, где стояла хижина.
Вот здесь была дверь, здесь стол, напротив — деревянная кровать, а над ней — окно с видом на море. Элизабет закрыла глаза, чтобы обратиться к прошлому, почувствовать Майкла, который где-то далеко, но тоже наверняка чувствует, что она пришла. «Открою глаза и увижу его».
Ощущение медленно таяло. На гальке принесенные морем водоросли, больше ничего нет. Даже печь пропала.
Бытовало мнение, что ядерная бомба, которая раздавила япошек, сместила орбиту Земли к Солнцу. Этим, мол, и объясняется аномально жаркое лето. С точки зрения других, минувшая суровая зима доказывает, что война сбила плавный ход времен года, и теперь люди расплачиваются за свою злобу и жестокость.
Эдди не верил, что человеку под силу потревожить мать-природу или вынудить ее мстить. Работая на земле, быстро научаешься чувствовать себя слабой и беспомощной букашкой.
Летние зори в Ромни-Марш прозрачно-розовые с переходом в сиреневый. Эдди и Рейчел вставали в четыре утра и работали, пока с моря веяло свежестью. Потом ветерок стихал и начиналась жара. Настоящего дождя не случалось неделями, земля превратилась в камень, и Рейчел принесла на пастбище большую кучу соломы для старого пони.
Овец манила любая тень и слабейший запах влаги, поэтому Эдди то и дело приходилось вытаскивать их из канав. Чтобы хоть немного помочь животным, он вызвал стригалей.
Обливаясь потом, они работали целую ночь. Стригли наощупь при луне, потом уселись вокруг фонарей и в один голос заявили, что не помнят такого жаркого лета. Под звездами шептались деревья, на свет слетались мотыльки — мир казался по-детски невинным и доверчивым. Чтобы магия ночи не свела с ума, стригали делились страшными, бередящими душу новостями: неподалеку от американского города Розуэлл приземлился космический корабль, русские вдруг встали на дыбы и лезут в драку, грядет новая война — если не с русскими, то с марсианами.
К июлю пастбища пожелтели. Элис Мэндер, новоиспеченная племянница Рейчел, частенько наведывалась в гости. Они с Рейчел сидели на прохладной кухне, болтали о моде и прочих непонятных Эдди вещах. Загорелые руки, загорелые лица, легкие сарафаны — Элис и Рейчел казались прекрасными дочерьми лета, которым жара нипочем.
Зной, решил Эдди, разделил людей на два племени — загорающих и обгорающих. Эдди, Элизабет и Кристина страдали и мучились, а Рейчел и юная Элис впитывали солнце и кожей, и волосами, и глазами.
У Рейчел и племянницы нашлись и менее заметные сходства — одинаковой формы уши, колени и лодыжки. Обнаружив новое доказательство родства, обе светились от счастья. Эдди за них радовался, но вовремя себя одергивал. Он знал: это обыкновенное чудо, которое с ним никогда не случится.
Впервые за много лет Рейчел решила навестить брата — понадеялась, что семью можно залатать и Майкл захочет увидеть дочь. Но дом в Блумсбери, где он когда-то жил, оказался закрыт. Сосед сказал, дом пустует не первый год: миссис Брайон уехала в Вайоминг. Ее супруг изредка показывался, но в последние месяцы его никто не видел. Соседи решили, что он тоже в Америке, но нового адреса не знали.
— Я больше не могу, — сказала Рейчел мужу. — С Майклом вечно так. В один прекрасный день он заявится, вот увидишь.
В общем, брат Рейчел исчез, зато она обрела племянницу. Эдди благодарил судьбу за то, что она в конце концов смилостивилась над его женой и та счастлива. Годы горького разочарования, конечно, наложили отпечаток, но, к счастью, Элис появилась не слишком поздно.
С немецким мальчишкой получилось очень странно. Он прожил у Мэндеров дней десять, и однажды вечером, когда падала роса, Эдди встретил его в поле.
Застигнутый врасплох, парень сжался в комок, как звереныш, которому есть чего бояться.
— Спокойно, спокойно, без паники! Я тебя не трону, — сказал Эдди и ушел восвояси.
Через два дня парень исчез. Джордж Мэндер отправился в Германию его искать, а вот Элизабет поспешила обо всем забыть, будто гость не оставил в их жизни никакого следа.
Эдди сохранит в памяти ту встречу на туманном кентском пастбище. Она лишь эпизод искореженной юной жизни, неважный и никому не интересный, только ведь кто-то должен помнить паренька.
Благодарности
Спасибо Ричарду Фрэнсису, Марку Видлеру, Вэлу Бриджу и Кристин Пёркис за советы, за мудрость и за то, что помогли рассказать эту историю; Питеру Гарнеру — за воспоминания о Париже и Германии: а Беверли Старк и Джонатану Карру — за разговоры на морском берегу; и еще спасибо Джулз Стэнбридж. Спасибо Хэзер Мэлколм за то, что всячески меня поддерживала, а Руби Вастведт — за сияющий оптимизм.
Спасибо Мэвис Чик и Полу Сассмену за веру и ободрение, когда они были так нужны; спасибо моему агенту Джудит Мёррей и Венише Баттерфилд в «Пенгвине».
Спасибо моему отцу и моей матери, с чьих писем от Герды и началась эта история.
Примечания
Фрэнки Лэйн (Франческо Паоло Ловеккьо, 1913–2007) — американский певец, автор песен и актер, особенно популярный на рубеже 1940-х и 1950-х гг. Джон (Джонни) Херндон Мерсер (1909–1976) — американский поэт-песенник, композитор и певец. — Здесь и далее примеч. перев.
«Девять миль до Тен-Тен-Теннесси» (Nine Little Miles From Ten-Ten-Tennessee) — песня Эла Шермана, Эла Льюиса и Кона Конрада, в 1930 г. записанная Дюком Эллингтоном. «Разметая тучи» (Sweeping the Clouds Away) — песня в исполнении Мориса Шевалье из кинофильма-ревю «“Парамаунт” на параде» (Paramount on Parade, 1930).
Третья битва на Ипре, известная как битва за Пашендаль (11 июля — 10 ноября 1917 г.), оказалась одной из крупнейших битв Первой мировой войны и унесла жизни сотен тысяч солдат.
Шарль Эдуар Жаннере-Гри (Ле Корбюзье, 1887–1965) — французский архитектор швейцарского происхождения, пионер модернизма, представитель архитектуры интернационального стиля.
Сэр Кристофер Рен (1672–1723) — крупнейший английский архитектор, математик и астроном, автор проектов 53 лондонских церквей, а венцом его творчества стал собор Св. Павла в Лондоне. Джон Нэш (1752–1835) — британский архитектор, крупнейший представитель британского ампира («регентский стиль»), Огастес Уэлби Нортмор Пьюджин (1812–1852) — английский архитектор, страстный энтузиаст неоготики. С эр Джозеф Пэкстон (1803–1865) — английский садовод и архитектор, автор проекта Хрустального дворца.
Жорж Брак (1882–1963) — французский художник и скульптор, наряду с Пабло Пикассо был родоначальником кубизма.
Старый режим, отжившая система (фр.).
Иностранка (нем.).
Сегодня утро холодное, правда. Мишель? (фр)
з, два, три… (фр)
До свидания, дети! (фр)
Ешь, Мишель! (фр.)
Эжени, объясни ему (фр).
Месье Боманье умер… Мишель, вы должны пойти с нами (фр.).
Вот так (фр.).
Какая красавица!.. Иди смотри! Это портрет жены Мишеля (фр.).
Это любовь. Невеста! (фр)
Ружье… Для тебя (фр.).
«э» - это я (фр.).
Для Элизабет (фр.).
Северный вокзал (фр).
Месье! Простите, месье!.. Подождите, месье! (фр.)
Мама, мама, ну посмотри на меня! (нем)
Хрустальная ночь (Ночь разбитых витрин) — погром в ночь на 10 ноября 1938 года, послуживший началом массового уничтожения евреев в фашистской Германии.
Джейн (Дженни) Моррис (Джейн Бёрден 1839–1914) — знаменитая натурщица, воплощение идеала красоты прерафаэлитов, жена Уильяма Морриса и возлюбленная Данте Габриэля Россетти. Элизабет (Лиззи) Элинор Сиддал (1829–1862) — английская натурщица, поэтесса, живописец, была очень популярна среди прерафаэлитов.
Кто вы? (фр.)
Как вас зовут? (нем.)
Я принесу вам воды (нем.).
Что такое? (нем.)
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |