– Эмили, с тобой все в порядке? – озабоченно спросила Руби.
Женщина кивнула.
– Ты дашь нам возможность бежать, перед тем как вызовешь полицию?
Эмили кивнула еще раз. Она могла бы сказать что-нибудь, предложить деньги, принести Руби пальто, спросить, прекратился ли дождь, – но ее губы будто окаменели.
– Эмили, мы уходим. Я думаю, ты справишься.
Все, что могла сделать Эмили, – это вновь кивнуть.
– Кто знает, может быть, мы еще когда-нибудь увидимся.
Еще один кивок.
Джейкоб что-то проворчал. Вскоре входная дверь открылась и закрылась, и в доме воцарилась пустота. С ней пришла тишина, настолько густая, что Эмили могла бы пощупать ее трясущимися пальцами. Прижавшись лицом к бархатным подлокотникам канапе, женщина задалась вопросом, что с ней будет дальше. Друзей у нее не было, и она нутром чувствовала, что Роуленд-Грейвзы замешаны в махинациях Билла: они как могли подогревали в ней наивную веру в то, что Билл может заинтересоваться такой старухой, как она. Эмили поклялась себе, что никогда больше не увидит их.
Она стала думать о Руби, бок о бок с Джейкобом пробирающейся по темной сельской дороге. «Интересно, – подумала Эмили, – Руби любит его так же сильно, как, судя по всему, любит ее он?» Как ни крути, девушка была слишком хороша для простого деревенского батрака. Да, Джейкоб был физически силен, но в том, что им предстояло пережить, молодым людям придется полагаться лишь на силу духа Руби.
Просидев так долгое время, Эмили поднялась на ноги. На тело на полу она старалась не смотреть. Пора было пройти в ванную и придать себе более презентабельный вид. Эмили нанесла макияж на постаревшее лицо, переоделась в скромное платье и задумалась, что говорить полицейским. Как объяснить им то, что сельский парнишка-батрак ударил ее любовника в лицо так сильно, что тот стукнулся головой о стену и умер? Ни в коем случае нельзя было говорить полиции правду – она была слишком постыдной, а ведь полицейские наверняка сообщат все местным газетам, и тогда Эмили станет посмешищем для всей округи.
И тут женщине с запозданием пришла в голову разумная мысль. Сцепив зубы, она за ноги потащила все еще теплое тело Билла к лестнице. Она скажет полицейским, что Билл много выпил и скатился по ступенькам. Скандала все равно не избежать, но этот вариант был намного более предпочтительным, нежели правда. Эмили подложила под голову Билла подушку – надо было создать впечатление, что она, как могла, пыталась вернуть его к жизни, – и проверила, нет ли крови на ковре, на котором он лежал. Ковер был чистым – видимо, Билл умер от какого-то внутреннего повреждения.
Подняв трубку, Эмили дождалась ответа оператора, попросила соединить ее с полицией и стала ждать. В этот момент она услышала какой-то шорох и стон. По ее спине пробежал холодок. Боковым зрением женщина увидела внизу лестницы какое-то движение. Ей было страшно поворачивать голову – у нее появилось чувство, что еще одно потрясение добьет ее окончательно. Но когда Эмили все же сделала это, то увидела, что Билл пытается встать на ноги, постанывая и держась рукой за затылок.
Мужчина посмотрел на нее полными страха глазами:
– А где тот чертов маньяк, который меня ударил?
– Ушел.
От облегчения все мышцы в теле Эмили разом ослабели, и она опустила трубку, с досадой подумав, что ей надо было пощупать пульс самой.
– Я сейчас уйду, а когда вернусь, надеюсь, что тебя уже не будет в доме, – сказала она. – Если я увижу тебя, то позвоню в полицию и тебя арестуют.
Схватившись за перила лестницы, Билл все еще пытался встать. У Эмили не было ни малейшего желания помочь ему.
– Куда ты? – спросил он.
– Не твое дело.
Эмили собиралась найти Руби и вернуть ее: ведь теперь девушке и Джейкобу можно было никуда не бежать. Перед Эмили замаячили мрачные годы беспросветного одиночества, и теперь Руби нужна была ей, как никогда раньше.
Дождь уже прекратился. На густом, черном, абсолютно безоблачном небе висела почти полная яркая луна, бросая длинные серебристые блики на все еще мокрую дорогу.
В течение нескольких часов колеса «ягуара» Эмили месили окрестную грязь – она искала повсюду следы Руби. Неоднократно женщина проезжала по местам, в которых уже была раньше, и постепенно надежда отыскать девушку гасла. Однако Эмили прекратила поиски лишь после того, как луна закатилась, а горизонт начал сереть, предвещая приближение нового дня.
ДЖЕЙКОБ
Глава 4
-1938
Посыльную ломбарда знал и все. Высокого для женщины роста, очень стройная, она с независимым, гордым видом шествовала по улицам района Дингл в платье в крапинку и поношенных красных туфлях, держа на руках спящего ребенка, завернутого в черную шаль. Ее густые, волнистые длинные волосы были черны, как ночь. Многочисленные поклонники молодой женщины даже сравнивали эти волосы с наполненными ветром парусами корабля. Ребенка звали Гретой, и никого не удивляло, что посыльная, сама словно окутанная завесой тайны, не назвала девочку обычным именем наподобие Мэри или Энн.
Говорили, что ей лишь семнадцать, хотя выглядела она старше. Ее продолговатое лицо с острым носом и большим ртом могло показаться слишком узким, но лишь когда она не улыбалась, а поскольку она улыбалась почти всегда, на это мало кто обращал внимание – как не обращали внимания на то, что, когда молодая женщина смотрела на своего ребенка, ее темные глаза становились очень серьезными: дела у нее шли далеко не так хорошо, как могло показаться. Она жила в Фостер-корт, квартале жутких трущоб, где в каждом доме обитало по двадцать- тридцать человек и целые семьи вынуждены были тесниться в одной комнате. Да, у посыльной был муж – она не относилась к числу падших женщин. Ходили слухи, что этот муж пропивает все свои заработки и она, по существу, содержит не только себя и ребенка, но и его.
Те, кому доводилось поговорить с ней, отзывались о ней как об умной женщине. Она использовала в разговоре длинные слова и многое знала – хотя речь ее была почти такой же простой, как у большинства обитателей этого района. Ее говор был скорее ирландским, чем ливерпульским, и было очевидно, что она знавала и лучшие времена. Ее звали Руби – Руби О'Хэган.
После того как Руби и Джейкоб ушли из Брэмблиз, они отправились прямиком на станцию Киркби.
– Поезда уже не ходят, – сказала Руби, – но в зале ожидания мы хотя бы сможем укрыться от посторонних глаз.
Они быстро шли по скользкой дороге. Дождь уже прекратился, и показалась большая луна. Ночной воздух был довольно прохладным, и Руби пожалела, что не взяла пальто.
Джейкоб шел следом за ней, словно послушное животное. С того момента, как они вышли из дому, он не произнес ни слова. В голосе обращавшейся к нему Руби звучала нежность – ведь Джейкоб убил Билла Пикеринга, защищая ее! Кто знает, что мог с ней сделать Билл, если бы Джейкоба не оказалось рядом? Вряд ли Эмили была в состоянии защитить ее.
Все то время, которое они провели в зале ожидания, Руби держала Джейкоба за руку и повторяла ободряющие слова.
– С нами все будет хорошо, – говорила она. – Мы поселимся там, где нас никто не знает, – в Дингл. Я много раз была там. Мы найдем себе приличное жилье и работу. Я всегда хотела стать продавщицей в магазине.
Чем больше Руби думала об их будущем, тем сильнее она старалась убедить себя, что в их жизни началось увлекательное приключение, одно из тех, которые она столько раз видела на экране и участницей которых мечтала стать.
В начале седьмого, когда на бледное небо уже поднялось неяркое солнце, к вокзалу с пыхтением подъехал поезд. До сих пор Джейкоб видел поезда лишь издали, и звуки, которые издавал состав, напугали его. Чтобы ничего не слышать, парень закрыл уши руками. Если бы можно было спрятаться от всего мира!
Когда они приехали на вокзал Эксчендж, Руби вспомнила, что так и не купила билеты. Оплатив проезд на турникетах, она обеспокоенно проверила содержимое своего кошелька:
– У меня осталось только десять пенсов. Джейкоб, у тебя есть какие-нибудь деньги?
Молодой человек покачал головой. У него было накоплено больше пяти фунтов, но эти деньги лежали в его комнатушке на ферме Хамблов.
– Думаю, лучше дойти до Дингл пешком, – заявила Руби. – Нам еще надо будет купить себе поесть.
Для Джейкоба этот поход стал настоящим кошмаром. По обе стороны улицы теснились высоченные дома, которые, казалось, вот-вот обвалятся ему на голову. Дороги были переполнены трамваями, почти такими же шумными, как поезда, автобусами, грузовыми и легковыми автомобилями… Попадавшиеся кое-когда телеги, запряженные лошадьми, заставляли Джейкоба с тоской вспоминать о Ватерлоо – коне, который был его верным другом, когда парень жил на ферме.
– Еще рано, так что машин не так много, как обычно, – сказала Руби.
Как будто это должно было обрадовать Джейкоба, который уже успел возненавидеть город всем сердцем!
Начал моросить дождь. К тому времени, как они достигли Дингл – настоящего лабиринта из маленьких переулков, – Джейкобу уже казалось, что они идут целую вечность.
Руби с озадаченным видом остановилась:
– А как мы найдем себе жилье?
Джейкоб надеялся, что она обращается не к нему, – он не знал ответа на этот вопрос. Происшедшее этой ночью перевернуло его мир кверху ногами.
– Я знаю, надо спросить в магазине, – бодро проговорила Руби.
Она зашла в лавку, торговавшую сладостями и табаком, и через минуту вышла с клочком бумаги в руке.
– Комнаты сдаются на Домби-стрит, – сообщила она. – Хозяйку зовут миссис Хаулетт. Это по пути, второй поворот направо.
Думаю, что бы там ни было, надо соглашаться. Если нам не понравится, потом можно будет подыскать местечко получше.
Ошеломленный последними событиями Джейкоб молча потащился за ней. Ему хотелось умереть, но при этом парень знал, что за Руби он без колебаний пошел бы на край света. Руби постучала в дверь здания, ступеньки которого выходили прямо на тротуар. Ей открыла девушка лет восемнадцати, какая-то нервная на вид.
– Я хочу снять у вас комнату, – важно проговорила Руби.
– Мама вышла на минутку, – ответила девушка, и ее лицо озарилось милой доброй улыбкой. – Заходи, посмотришь. Она скоро вернется. Комната наверху, в конце коридора.
Комнатушка оказалась маленькой и тесной, по мнению Руби, в ней было слишком много темной мебели, в том числе огромная двуспальная кровать. Внутри Джейкоба все сжалось – комната напомнила ему гроб.
– Неплохо, – сказала Руби, села на кровать и несколько раз подпрыгнула. – Берем. Сколько это стоит?
– Полкроны в неделю, деньги авансом, но вам придется дождаться, пока придет моя мама.
– А что значит «авансом»?
– Это значит, что мама хочет получить деньги вперед. У нас не раз бывало такое, что жильцы сбегали, не расплатившись за комнату.
Руби решила, что такой подход не лишен основания. Полкроны у нее не было, но зато были золотые часы, которые Эмили подарила ей надень рождения и которые стоили пять гиней. Руби решила, что можно будет оставить миссис Хаулетт часы в залог до тех пор, пока они не раздобудут достаточно денег, чтобы заплатить за комнату.
– Надеюсь, она вас пустит, – с тоской произнесла девушка. – Я бы хотела, чтобы здесь поселился кто-нибудь молодой.
Открылась входная дверь, и по зданию разнесся крик:
– Долли!
– Мам, я наверху! – крикнула в ответ девушка. – Тут к нам пришли, они хотят снять комнату.
– Иду!
Пыхтя, словно паровоз, миссис Хаулетт стала подниматься по лестнице. Вскоре она показалась в дверях – крупная плотная женщина с красным от физических усилий лицом. Ее маленькие глазки обежали юную парочку – сидящую на кровати Руби и стоящего рядом с ней ссутулившегося Джейкоба, у которого в этот момент было только одно желание – оказаться подальше от этого места.
– А где ваши вещи? – отрывисто бросила миссис Хаулетт.
– У нас их… – начала Руби.
– А твое обручальное кольцо?
– У меня…
Миссис Хаулетт с раздраженным видом указала им на лестницу:
– Немедленно убирайтесь из моего дома! В нем нет места таким, как вы.
– Но…
– Убирайтесь! – повысила голос женщина.
Джейкоб впервые в жизни увидел, как у Руби не нашлось слов для ответа. Вскочив на ноги, девушка выпрямилась во весь рост, вскинула голову и стала спускаться по ступенькам. К тому времени, как она дошла до первого этажа, самообладание уже вернулось к Руби, и она громким, пронзительным голосом произнесла:
– Пойдем, Джейкоб, это место – настоящий хлев. Я бы не стала здесь жить, даже если бы мне приплачивали.
Они вышли наружу и остановились на мостовой. Дождь уже лил вовсю. Руби тряслась, ее лицо напоминало цветом спелую сливу. Джейкобу хотелось успокоить ее, как этой ночью успокаивала его она, но в его организме, похоже, работали только мышцы ног, послушно несших его следом за Руби.
Девушка взяла его за руку и шепотом спросила:
– И что теперь делать?
То, что с ними происходило, уже абсолютно не напоминало приключение.
Голова Джейкоба поникла – он не знал, что ответить.
Дверь дома, из которого их только что выставили, открылась, и оттуда осторожно вышла Долли.
– Мама пошла в туалет, – сказала она и дотронулась до руки Руби. – Мне очень жаль. Я бы хотела, чтобы ты жила у нас, но мама всегда следит за приличиями.
– У нее ужасные манеры! – убежденно заявила Руби.
– Я знаю, – хмыкнула Долли. – Но мне приходится жить здесь. Хочешь добрый совет?
Девушка обращалась только к Руби, абсолютно не замечая Джейкоба. Вероятно, она считала его глухим или просто беспомощным.
– Какой совет? – спросила Руби.
– На твоем месте я купила бы в «Вуллиз» обручальное кольцо. Они там совсем дешевые, пенсов по шесть.
– Спасибо, так и сделаю. Мы поженились только вчера, – спокойно соврала Руби. – Все произошло так внезапно, и мы не успели купить настоящие кольца. Я и не знала, что их можно приобрести за шесть пенсов.
– Удачи – кстати, как тебя звать?
– Руби.
Удачи, Руби.
Еще раз улыбнувшись напоследок, Долли повернулась, чтобы уйти, но Руби спросила у нее:
– А ты не знаешь, тут где-нибудь еще сдается жилье?
– Нет, Руби. Здесь есть пансионы, но, если у вас нет багажа и колец, вас могут там не принять. Кстати, у тебя есть деньги?
– Только десять пенсов, – нахмурилась Руби.
– Это очень мало. Но если у тебя будет совсем плохо с деньгами, ты всегда можешь заложить свои шикарные часы. А пока что попробуй поговорить с Чарли Мерфи с Фостер-корт, номер два. Он берет всего лишь три пенса за ночь, и ему все равно, есть на тебе кольцо или нет. Но предупреждаю тебя – это жуткая, отвратительная дыра. Даже не знаю, как там живут люди.
– После знакомства с твоей мамочкой я почувствовала себя животным – так что, думаю, нам это подойдет.
Во время увлекательных блужданий по району Дингл Руби никогда не набредала на место наподобие Фостер-корт. Оно пряталось между большой бильярдной и бойней и представляло собой узкую улочку – шириной менее двух метров, – с каждой стороны которой стояло по нескольку четырехэтажных зданий из потрескавшегося грязного кирпича. Казалось, что дома больны какой-то гадкой болезнью. Несмотря на дождь, в потоках воды, которые лились по разделяющим дома потрескавшимся плитам, играли босоногие дети. Какой-то мальчик, одетый лишь в заношенные короткие штанишки, пытался запустить бумажный кораблик. Здесь стоял тошнотворный запах испражнений и было очень темно. Руби была уверена, что даже в солнечный день в эту ужасную клоаку не проникает свет.
Ей захотелось пойти обратно. Но, побывав в этих зданиях, они по крайней мере смогли бы обеспечить себе ночлег – пусть даже в месте, настолько мерзком, как это. Было еще рано, и остаток дня они могли посвятить поискам работы. Если им улыбнется удача, они просто не вернутся сюда – а три пенса пусть останутся мистеру Мерфи.
Руби постучала в некрашеную дверь с грубо выцарапанным на ней номером два. Никакого почтового ящика на здании не было – возможно, местным обитателям никогда не приходили письма.
– Мистер Мерфи? – тихо спросила девушка при появлении невзрачного пожилого человека с серым лицом и кожей, напоминавшей влажную замазку. У мужчины были длинные и грязные белые волосы, кончики которых имели цвет табака – как будто он ржавел от старости.
– Я, принцесса, – бодро ответил он.
– Я… мы ищем комнату.
– Да вы что?! Что ж, у меня есть комната. Второй этаж, в конце коридора. Три пенса за ночь, деньги вперед. – Старик усмехнулся, показав одинокий желтый зуб. – Никаких вечеринок, пьянок и танцев.
– Мы согласны.
– Гони деньги, принцесса, и комната ваша. Найдете ее сами. Уборная во дворе, кухня под лестницей. Пойду принесу ключи.
Он распахнул двери пошире, и Руби поморщилась, увидев сырые стены и едва ли не до дыр истертые тысячами ног ступени грубой деревянной лестницы. Поднимаясь по этой лестнице, девушка подумала: были ли владельцы всех этих ног такими же бедными, как она? Как и в течение всего дня, Джейкоб молча следовал за ней с застывшей на лице гримасой отчаяния. В одной из комнат что-то громко выкрикнула на неизвестном Руби языке женщина, за другой дверью жалобно плакал грудной ребенок.
Первое, что Руби заметила, зайдя в комнату, была истрепанная занавеска на окне. Одно из стекол отсутствовало, вместо него был вставлен кусок картона.
– Здесь нет постельного белья, – произнесла девушка.
В комнате также не было ни раковины, ни ковра, ни линолеума на дощатом полу и почти напрочь отсутствовала мебель… Света также не было – лишь обрубок металла торчал там, где должна была стоять газовая горелка. На кровати отсутствовала одна спинка, соломенный матрас казался просто отвратительным, а единственная длинная подушка имела мерзкий желтый цвет. В небольшом камине лежала целая гора золы. Руби приблизилась кокну, выглянула наружу и увидела двор с двумя уборными для обитателей этого места. У нее внутри все сжалось, и она отвернулась от окна. Джейкоб уже уселся на один из двух деревянных стульев у квадратного столика, к которому была прибита сверху клеенка.
Едва ли не впервые задень парень унылым голосом произнес:
– Руби, возвращайся домой, к Эмили. Я как-нибудь справлюсь сам.
– Не говори ерунду! – возмутилась Руби. – Я останусь с тобой.
– Я собираюсь сдаться.
– И позволишь им вздернуть тебя? – испуганно выдохнула девушка.
– Я не хотел его убивать! – простонал Джейкоб.
– Я знаю, – заверила его Руби.
Немного подумав, она сказала:
– Быть может, судьи скажут, что убийство было непреднамеренным, но тебе все равно придется провести в тюрьме много лет.
Джейкоб предпочел бы быть повешенным, чем запертым в камере с решеткой на крошечном окошке, без особой надежды когда-нибудь еще почувствовать на своей коже солнечные лучи, ощутить луговые ароматы, увидеть деревья в цвету или листопад…
– Не грусти! Пойдем купим по чашке чая, – сказала ему Руби. – А потом будем искать работу.
Парень покачал головой и, словно защищаясь, сложил руки на груди:
– Я лучше останусь здесь.
Ему надо было полежать, попытаться осознать то, что он натворил, привыкнуть к мысли, что он стал убийцей. Этот день и так едва не доконал его, а тут еще и поиски работы, которая наверняка ему не понравится… Джейкоб знал, что ему по душе только сельскохозяйственный труд.
– На сегодня достаточно, – произнес он. – Я поищу работу завтра.
Эти слова стали той каплей, что переполнила чашу терпения Руби. Топнув ногой, девушка воскликнула:
– Ладно, Джейкоб Виринг, если ты так, то я пойду искать работу одна!
Вскоре Руби поняла, что, если ты не знаешь, где искать, найти работу так же сложно, как и жилье. Можно было просто ходить по магазинам и спрашивать, не нужны ли им работники, но, несмотря на свой отнюдь не робкий характер, девушка все никак не могла решиться на это. Все магазины, в которые она заглядывала, кажется, не испытывали нужды в дополнительных рабочих руках: их работники не были похожи на людей, которые трудятся за двоих. На окне одного из пабов, мимо которого проходила Руби, висело объявление «Требуется уборщица», но девушка лишь презрительно фыркнула: она всегда ненавидела уборку. Ей хотелось работать в магазине, но как найти такое место?
Объявления с предложениями работы печатались в газетах, но в этом случае необходимо было написать письмо, дождаться ответа, пройти собеседование в числе нескольких других претендентов, вновь подождать, пока работодатели примут решение… Именно так все происходило в фильме с Присциллой Лейн, который видела Руби.
Если бы только она взяла с собой пальто! А лучше новый макинтош с клетчатой подкладкой и капюшоном. Или зонтик. Несмотря на август, было холодно – особенно если учесть, что Руби промокла до нитки. В туфлях у нее начала чавкать вода, а дождь и не думал прекращаться. Руби с горечью подумала, что, если бы не дождь, они с Джейкобом не встряли бы в эту передрягу. Если бы вчера не пошел дождь, Эмили с Биллом Пике- рингом были бы сейчас на озере Дистрикт.
Руби впервые за последние сутки задумалась, чем же была вызвана их ссора. Встревоженная криками, она вошла как раз вовремя, чтобы увидеть, как Билл, которого она считала таким милым, бьет Эмили по лицу. А теперь этот Билл мертв! Девушка попыталась подумать о чем-то другом.
Когда она вышла на Парк-роуд, улицу, по которой ходили трамваи до Дингл, было уже два часа дня. Парк-роуд всегда была людной и оживленной, а в субботу и подавно. Руби вспомнила, как несколько месяцев назад решила, что именно в этом месте она хотела бы жить, – хотя она и предположить не могла, что обстоятельства ее появления здесь будут такими ужасными.
Набравшись смелости, Руби зашла в первый же попавшийся ей магазин одежды. Из-за прилавка вышла элегантная женщина в черном.
– Добрый день, милая. Чем я могу тебе помочь? Ты уж прости меня, но у тебя вид, как у мокрого цыпленка.
– Добрый день, – быстро заговорила Руби. -Я ищу работу – и я и впрямь чувствую себя мокрым цыпленком.
– Мне очень жаль, милая, – с улыбкой ответила женщина, – но я принимаю на работу только совершеннолетних. Тем не менее желаю удачи в твоих поисках.
Приободренная столь теплым приемом, Руби обратилась еще в несколько магазинов, а также в аптеку и в галантерейную лавку. Аптекарь дал девушке анкету и сказал, что она может принести ее в любое время, – по-видимому, он не испытывал нужды в работниках.
– Нам понадобится еще один человек под Рождество, – любезно сообщила продавщица галантереи. – Так что заходи к нам в ноябре.
Когда Руби вышла на улицу, было уже четверть пятого. Проходя мимо кафе, девушка почувствовала, что ей отчаянно хочется горячего чаю, – она ничего не ела и не пила с прошлой ночи. Однако от одной мысли о еде ей стало плохо. Руби зашла в кафе и заказала маленький чайник на одного человека, что уменьшило содержимое ее кошелька до жалких четырех пенсов. Следующий день был воскресеньем, и искать работу, когда все закрыто, было бы бессмысленно. Если бы они остались в Фостер-корт еще на день, ей пришлось бы заплатить очередные три пенса и у нее остался бы лишь пенс. А ведь надо было купить Джейкобу что-нибудь поесть – и сегодня, и завтра. Руби даже пожалела, что зашла в кафе, хотя сидеть в тепле и потихоньку пить горячий напиток было очень приятно. Кроме того, она могла как следует обдумать сложившуюся ситуацию – впрочем, пока что это ничем ей не помогло.
Отсутствие денег было для нее чем-то новым. Девушка вспомнила огромное количество медных и серебряных монет, рассованных по многочисленным сумочкам Эмили и дававших ей возможность ездить в Ливерпуль когда заблагорассудится.
Руби пришло в голову, что остаток денег лучше всего было бы потратить на телефонный звонок Эмили. Можно было попросить у женщины денег – они могли бы встретиться где-нибудь в городе, так как поездка в Брэмблиз была Руби не по карману. Но, как следует обдумав эту мысль, девушка решила, что Эмили может сообщить о ее звонке в полицию. И тогда полиция пришлет человека, который проследит за ней, найдет Джейкоба и арестует его за убийство.
К столику подошла девушка в переднике:
– Милая, ты закончила? Ты похожа на мокрого цыпленка.
– Мне это уже говорили сегодня. Еще минутку, хорошо?
Руби вылила в чашку остатки чая и одним глотком выпила их.
– Кстати, вам не нужны работники? – спросила она на всякий случай.
– Нет. По будням у нас немного людей. Я сама работаю только по субботам.
– Спасибо.
До сих пор в жизни Руби не происходило ничего, что могло бы повергнуть ее в такое уныние, какое она ощущала сейчас. Ей уже приходилось сталкиваться с трудностями – правда, она не могла вспомнить, с какими именно, но была уверена, что они были. Теперь же она чувствовала себя загнанной в угол крысой. Девушка понимала, что если она будет продолжать поиски работы, то рано или поздно найдет ее – но работа нужна была ей прямо сейчас.
Она взглянула на часы, было уже пять. В кафе оставалось лишь несколько человек, а на входную дверь уже повесили табличку «Закрыто». Руби еще раз посмотрела на часы. Так что там говорила Долли Хаулетт? Что-то насчет того, что можно заложить часы. Руби понятия не имела, куда их надо закладывать.
К столику вновь подошла официантка.
– Прошу прощения, а что значит «заложить»? – спросила у нее Руби.
– Что-что? – непонимающе глянула на нее девушка.
– Мне сегодня сказали, что я могу заложить свои часы. Что это значит?
– А, заложить… Это означает, что ты можешь отнести их в ломбард и одолжить деньги в обмен на них. Тебе дадут квитанцию, и по ней ты сможешь выкупить свои часы, когда найдешь деньги. Само собой, – мрачно улыбнулась девушка, – тебе придется заплатить больше, чем тебе дадут в первый раз. Эти ломбарды – настоящая обдираловка. На твоем месте я держалась бы от них подальше.
Но выбора у Руби не было. Будущее сразу окрасилось в более привлекательный цвет.
– Здесь поблизости есть ломбард? – спросила она.
– Есть, «Овертонс». Когда выйдешь, поверни направо и пройди несколько кварталов. Ты узнаешь это место по трем большим медным шарам. Лучше поторопись – они закрываются в половине шестого.
– Большое спасибо.
На витрине ломбарда «Овертонс» были толстые решетки. Пожилой, почти лысый мужчина в очках без оправы снимал с витрины драгоценности. Когда Руби открыла дверь, громко звякнул колокольчик, и мужчина повернул голову:
– Да?
– Я хотела бы заложить…
– Дверь за углом! – довольно резко проговорил он.
Руби вошла в узкую незаметную дверь и очутилась в небольшом, тускло освещенном помещении. Через всю комнату тянулся изогнутый посредине деревянный прилавок, над которым нависала металлическая решетка.
Появился еще один мужчина, очень похожий на того, которого Руби видела в витрине, но более молодой и с несколько большим количеством волос на голове. У него были очень светлые глаза – Руби никогда еще таких не видела.
– Через минуту мы закрываемся, – заявил он. – Что тебе нужно?
– Я хочу заложить свои часы.
– Давай их сюда.
По всей видимости, вещи, которые хотели заложить клиенты, передавались в щель между конторкой и низом решетки. Руби достала часы на добротном ремешке и с некоторым сожалением – она уже успела привыкнуть к ним – положила их на прилавок.
– Они стоят пять гиней, – сообщила она. – Это чистое золото.
– Благодарю, я и сам могу определить.
Мужчина стал рассматривать часы – переворачивал их, щупал ремешок… Затем он поднял голову и остановил на Руби пронзительный взгляд острых глаз.
– Где ты их взяла? – спросил он.
– Это подарок на день рождения.
– На обороте написано «Руби О'Хэган».
Эти слова выгравировала Эмили.
– Я знаю, это я и есть, – ответила девушка.
– И ты можешь это доказать?
– Как я должна это доказать? – чуточку повысив голос, спросила Руби.
– Покажи мне какую-нибудь вещь с твоим именем на ней, лучше всего документ – свидетельство о рождении, например. Или чек на часы, или адресованное тебе письмо.
– У меня ничего этого нет.
Руби даже не знала, есть ли у нее свидетельство о рождении, часы покупала Эмили, а писем ей никто не писал.
– Где ты живешь?
Руби замялась, инстинктивно почувствовав, что упоминать Фостер-корт не стоит, – у его обитателей не могло быть часов стоимостью пять гиней. Мужчина не сводил с нее внимательных глаз, и пауза не укрылась от его внимания. Руби пришло в голову, что у нее действительно подозрительный вид – промокшая, с прилипшими ко лбу мокрыми волосами, в обвисшей белой кофте… Перед тем как идти сюда, следовало привести себя в порядок.
– Я живу в Киркби, – наконец ответила девушка.
– И ты приехала сюда только для того, чтобы заложить часы? – насмешливо протянул мужчина.
– Мы с подругой решили несколько дней пожить в Дингл, – чувствуя, как ее охватывает отчаяние, сообщила Руби.
– И как зовут эту подругу?
– Долли Хаулетт. Она живет на Домби-стрит.
Прежде Руби очень редко лгала – ей нравилось говорить людям правду, – но сегодня у нее, похоже, не было другого выхода.
– Вот что я тебе скажу. В понедельник приводи свою Долли Хаулетт, и, если она подтвердит твои слова, я дам за часы гинею.
– Хорошо. А пока что, если вы не против, я хотела бы получить свои часы обратно, – сказала Руби, решив, что больше никогда в жизни не зайдет в ломбард, а от часов придется избавиться как-то иначе.
Мужчина ухмыльнулся:
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |