— Хочешь поглядеть, как она просматривается со стороны воды? — спросила Фантик.
— Ага! — ответил я.
Мы подошли поближе и смогли убедиться, что саму бухточку очень сложно разглядеть, если не подходить вплотную. А уж о том, чтобы разглядеть что-нибудь за густыми ветками, свисающими до самой воды, и речи быть не могло — даже если вплотную подойти!
— Нет, лодку увидеть было нельзя. — Ванька высказал вслух то, что подумали мы все.
— Но и с берега к этим ивам никто не подходил, — напомнил я. — Остается одно объяснение: кто-то подплыл к ним совсем близко. Или прямо под ветки заплыл.
— Ну да, чтобы спрятаться, мы об этом говорили, — кивнул Ванька.
— Постой? — Я напрягся. — Повтори, что ты сказал!..
В Ванькиных словах мне послышалось что-то важное — что-то, на что мы раньше не обращали внимания. Еще секунда, казалось мне, и я это ухвачу.
— Ну, я сказал… — удивленно начал Ванька. Но тут его перебила Фантик — каким-то свистящим шепотом:
— Эй, вы, тихо! Посмотрите туда!
Мы посмотрели, куда она показывала веслом. И обомлели! На берегу выглядывала из кустов лисья мордочка. Осторожно принюхавшись, лиса вышла, спустилась к воде и попила. Черный крест на ее шубке стал заметен отчетливее некуда. Потом лиса повертела головой, словно думая, и неспешной трусцой направилась по берегу, в сторону маяка.
— Причаливаем здесь, — шепотом велел я. — Фантик, пусти меня на весла, чтобы мы пристали плавно и без плеска!
Фантик в мгновение ока перебралась на нос, а я несколькими взмахами весел подогнал лодку к берегу, и мы высадились. Обмотав цепь вокруг ствола ближайшей ивы и повесив замок, мы, стараясь ступать как можно тише, двинулись в ту же сторону, в которую удалилась лиса.
Сначала нам казалось, что мы ее все-таки потеряли, но потом мы увидели ее на тропинке. Она вильнула в сторону, скрылась в кустах, опять выскочила, вскарабкалась на пригорок — и пропала. Мы добежали до пригорка, затаились на секунду, потом выглянули.
— Никого, — шепнул Ванька. — Смылась…
Но тут опять промелькнула рыжая тень — далеко впереди. И опять пропала, но мы уже знали, куда двигаться.
Мы промчались по тропинке, достигли того места, где кусты кончались и начиналось открытое пространство — каменистое, поросшее высокой травой. Я вглядывался до боли — и сумел заметить, что трава кое-где качается больше обычного, будто кто-то сквозь нее пробирался.
— Вон там, — показал я.
Мы проследили за линией качающейся травы,
— Так ведь она бежит к маяку! — выдохнул Ванька.
И точно. Вот лиса выскочила на проплешину, вот скрылась в последней полосе травы между полем и совсем голым мысом, вот она уже бежит по мысу, отчетливо видимая на фоне песка, камней и редких пучков травы.
— Пойдем туда! — решительно сказал я. И мы, срезая путь через поле, потопали прямо к маяку. Лиса широкими прыжками промчалась через весь мысок и, покружив у маяка, опять исчезла.
— Ну, теперь-то она никуда не денется, — пропыхтел Ванька. — Все, мы знаем, где ее искать!
Когда мы подходили к маяку, смотритель вышел нам навстречу.
— Снова в гости? — спросил он. — Добро пожаловать!
— Вообще-то мы сейчас не к вам, — ответил я. — Мы за лисой.
— За лисой? — удивился Виссарион Северинович.
— За лисой из заповедника, — брякнул мой братец. — И не делайте вид, будто вы о ней не знаете!..
— Ванька!.. — одернул я его. Ведь со взрослыми так не разговаривают.
Смотритель некоторое время разглядывал нас, потом разулыбался.
— Из заповедника? Да, я заметил, что она не очень людей боится. Как же она сюда добралась? Впрочем… Впрочем, на нашем острове встречались лисы. Зимой по льду забредали, а потом не могли уйти и ждали следующего ледостава. Пять или шесть раз такое случалось на моей памяти. И вообще, лисы очень здорово плавают. Я как-то был свидетелем случая, когда лиса, с украденным гусем в зубах, прыгнула в воду и переплыла реку. Не по своей воле, конечно. За ней гнались и люди, и собаки. Но все равно она всех потрясла. А еще был однажды со всем фантастический случай…
— Так где лиса? — сурово спросила Фантик.
Виссарион Северинович резко оборвал свое повествование и заговорщицки поманил нас внутрь.
— Что? Лиса — там? — удивился я.
— Нет, — ответил он. — Но мы зайдем, чтобы ее не спугнуть.
Он провел нас на второй, жилой этаж, подвел к открытому окну.
— Выгляните, — сказал он. — Только осторожно.
Мы выглянули, перевесясь через подоконник.
Под стеной маяка сидела лиса и пировала мелкой рыбешкой!
— Вы… вы ее приманили? — спросил я.
— Не совсем, — ответил смотритель. — Я заметил, что вокруг маяка вертятся две лисы, и подумал, что такие красавицы наверняка попали на остров случайно. И что, не зная правил поведения в людных местах, они могут начать воровать кур, и тогда им каюк. Жалко стало, понимаете? Вот я и вывалил им рыбешки. К моей радости, они охотно стали ее есть. Ведь сытая лиса воровать кур не пойдет, так? Всякий дикий зверь добывает пищу только по необходимости. Вот и сегодня я сплавал, наловил им рыбы, — смотритель указал в окно, на свою лодку, наполовину вытащенную на берег. На лодке сохли расправленные сети. — Интересно, что пришла только одна. Надеюсь, со второй не случилось ничего плохого.
— Ничего, — сказал Ванька. — Ее поймали и вернули в заповедник.
— Теперь, когда и эта прикормлена, ее тоже легко будет поймать, — сказал смотритель. — Только лучше это делать вашему отцу, а не вам. Если вы ее спугнете по неловкости и упустите, она может и не вернуться. Тогда выследить ее будет намного сложнее… Надо же, из заповедника… — Виссарион Северинович покачал головой. — Знал, что лисы на многое способны, но чтоб на такое… Думал, что прикормленная лиса станет еще одной моей тайной. А потом, с крепким льдом, на материк уйдет, откуда прибыла.
— Это получилась бы ваша тайна номер три, да? — спросил Ванька. — Ведь две у вас уже есть.
— Да, наверно, — рассмеялся смотритель. — Но давайте я угощу вас чаем и заодно расскажу эту фантастическую историю, которую я вам не рассказал… То есть которую начал…
— Может быть, вечером, после обеда? — предложил я. — Сейчас у нас мало времени, мы торопимся. А часов в пять мы могли бы спокойно прийти. И еще, мы хотим совершить сегодня наше ночное плавание. И хотели бы договориться с вами, как… как вы направите прожектор так, чтобы он был нам лучше всего виден и освещал нам путь.
— Хорошо, буду вас ждать, — живо согласился смотритель. — И обо всем договоримся.
— А может, мы все-таки попробуем сами поймать лису? — спросила Фантик.
— Опасно, — покачал я головой. — Мы можем спугнуть ее так, что она уже не вернется. И потом, знаешь, как лисы кусаются? Просто жуть! Ей только дай чуть извернуться, чтобы ухватить тебя за руку… Не будем рисковать. Пусть отец выстрелит в нее транквилизатором и спящую перевезет, в заповедник.
— Ой, смотрите! — воскликнул Ванька, опять высунувшийся в окно. — Что она делает!
Мы поспешили к окну. Поев, лиса отошла к лодке смотрителя и улеглась в ее тени, тщательно ее обнюхав.
— Она постоянно так поступает, — улыбаясь, сообщил Виссарион Северинович. — Наверно, ей нравится, что от лодки пахнет рыбой.
Распрощавшись со смотрителем, мы заспешили домой.
— А лодку что, оставим в той бухточке? — обеспокоено спросила Фантик.
— Конечно, оставим, — сказал я. — Что ей сделается? Тем более она на замке. После обеда перегоним, куда нам понравится.
— Хороший человек этот Виссаверин… Виссарион Северинович, — сказал Ванька. — Вон как о лисе заботится!
Я кивнул. Хотя, я подозревал, дело тут не только в доброте смотрителя маяка: возможно, он надеялся, приручив лису, демонстрировать ее ротозеям, сплетая невероятные байки о том, как он с ней познакомился и почему и как лиса его признала и полюбила.
И что-то еще крутилось у меня в голове — смутное ощущение, что я упустил какую-то очень важную мысль.
Глава X
Байки смотрителя маяка
Это чувство чего-то упущенного окончательно забылось, едва мы дошли до дома. Все взрослые были уже в сборе. Мамы, естественно, были на кухне, из которой веяли на двор аппетитные запахи разогретого обеда, а папа и дядя Сережа пилили дрова.
— Ну, как лиса? — сразу же спросил Ванька.
— Отлично! — рассмеялся отец. — Проснулась, повертелась в сомнении и шмыгнула в свою нору. Я наблюдал за ней в бинокль, а Сергей снимал, поставив объектив на наибольшее приближение. После обеда можем поглядеть, что получилось… Баста, Сергей! Перед ужином наколем эти полешки, чтобы поразмяться, и сложим в поленницу.
— А мы нашли вторую лису, — выпалила Фантик.
— Да ну? — Отец повернулся к нам. — Как и где?
Мы стали наперебой рассказывать. Из-за того что мы перебивали друг друга, рассказ получился немного путаным, но в общем вполне понятным.
— Молодец этот смотритель маяка! — развеселился дядя Сережа. — Теперь лису можно, что называется, голыми руками брать!
— Голыми руками мы ее все равно брать не будем, — сказал отец, — но, во всяком случае, можно не пускать Топу по следу и избавить лису от лишнего стресса. К вечерку прогуляемся.
— И мы с вами! — сказал я. — Смотритель приглашал нас на чай. И… и Петька приезжал, Птицын!
— Чего ему надо? — Отец сразу посерьезнел.
— Его отец хочет с тобой поговорить, — сказал я. — Вроде надо обсудить с тобой что-то важное, и, пока не обсудит, ни словечка милиции не скажет.
— Что-то важное, значит? Интересно что? — пробормотал отец.
— Наверно, можно или нет выдавать этих силуэтчиков! — выпалил Ванька.
Отец секунду недоуменно глядел на него, потом все понял.
— Ах да!.. Когда мы пересеклись с Михаил Дмитричем на воде, он рассказал мне, что яхтсмены — это авторская группа программы «Силуэт». Вы, значит, и до этого самостоятельно докопались? Да, пожалуй, лисиц заказали Птицыну именно они. То есть не лисиц. Они заплатили ему за съемку, а он решил, что для убедительности нужно продемонстрировать и «плоды своего труда».
— Или они специально попросили его достать живых крестовок, чтобы потом отснять, как они бегут! — сказала Фантик. — Черные кресты очень выразительно смотрелись бы сквозь легкий утренний туман. А потом их можно было бы как-нибудь эффектно смонтировать — например, с черными крестами заброшенных церквей на фоне неба: мол, наша природа в такой же опасности! Во заставка бы получилась! — Фантик подняла оттопыренный большой палец.
Отец, смеясь, повернулся к дяде Сереже:
— Я смотрю, твоя дочь уже освоила азы профессиональной съемки: композиция, кадр, освещение, монтаж и так далее!..
— А как же! — с шутливой гордостью ответил дядя Сережа. — Ведь кто учитель?
— Словом, Птицын хочет посоветоваться со мной, можно выдавать телегруппу или нет. — Отец покачал головой. — Ну что у них за психология?.. Здоровые мужики, а как малые дети, честное слово! Сперва нашкодят, потом начинается: этому взрослому я сознаюсь, а тому нет, потому что этот взрослый хороший, а тот плохой… И что мне ему теперь сказать? Скажу «называй их спокойно, им ничего не будет», а им потом все-таки всыплют, — Птицын всю веру ко мне потеряет! Скажу «трижды подумай, прежде чем называть, потому что им все-таки может нагореть» — это почти подсудное дело, помехи следствию… М-да, разговор будет сложным. Ладно, попробую прокатиться вечерком. Тогда надо пораньше усыпить лису, отвезти ее в заповедник, а на обратном пути заехать в КПЗ…
— Миша заглядывал, — сказал я. — Он собирался потолковать с яхтсменами, чтобы они сознались. Мол, если удастся доказать, что Птицын все это сделал для документального фильма о вреде браконьерства, то ему ничего не будет и его выпустят.
— Знаю я, — кивнул отец. — Он встретил меня на обратном пути…
— И что? — живо спросили мы.
— Яхтсмены пока молчат. То есть взяли срок подумать до утра и утром дадут окончательный ответ. Видно, им надо решить для себя, честно с ними играет Михаил Дмитриевич или нет.
— Почему ты все время называешь его «Михаил Дмитриевич»? — спросил Ванька. — Ведь мы все называем его «Миша».
Отец усмехнулся:
— Потому что вы моложе его, а я старше, вот и все. И если я буду называть его Мишей, он может начать комплексовать, что я его за зеленого птенца держу и его должность ни во что не ставлю. То есть с вашей стороны такое обращение нормально, если вы сдружились, а с моей может звучать чуть-чуть унизительным для него. Понятно?
— Понятно… — закивали мы.
— Тогда идем обедать. Шагом марш! — сказал отец.
Мы прошли на кухню. Обеденный стол уже был накрыт, а на разделочном столе возле мойки разложена добыча наших мам: штук по двадцать роскошных белых и подосиновиков, горка крепких подберезовиков — черноголовиков, лисички и маслята. По двум отдельным тазам были разобраны волнушки и чернушки.
— Ух ты!.. — завопили Ванька и Фантик.
— Это еще что! — сказала мама. — Гриб, можно сказать, пошел. Мы совсем немного ходили, краем леса, а если б прочесали лес…
— Все, завтра идем за грибами! — сказал Ванька. — Сегодня обновим лодку, а завтра — в лес!
— Какую лодку? — спросила тетя Катя.
— Ту, о которой уже был разговор, — ответил я. — Которую мы починили… Вы не помните?
— Ах да! — припомнила тетя Катя. — И что, она действительно на ходу?
— Еще как? — сказала Фантик. — Мы совершили пробное плавание — и это просто здорово!
— А сегодня мы проплывем подольше, — сказал Ванька. — Хотим проплыть на свет маяка, как пираты!
— Ночью, в темноте? — осведомилась мама.
Тетя Катя тоже нахмурилась.
— Будет уже темно, но еще не ночь, а вечер, — поспешно сказал я. — Мы хотим отбыть часов в восемь-девять. Ну, словом, сразу после ужина. И будем идти вдоль самого берега!
Тетя Катя с сомнением покачала головой.
— Да ладно, пусть сплавают! — вмешался дядя Сережа. — Если Леонид не против, то можно. Он ведь все здешние места знает, со всеми их ловушками. Ты не против, Леонид?
— Не против, — ответил отец. — Если пообещают быть осторожными и не задерживаться.
Мы охотно пообещали, и Ванька спросил:
— А можно после обеда поглядеть лису?
Взрослые сначала не поняли, потом отца осенило:
— Видеосъемку лисицы? Конечно, можно!
И после обеда мы все перешли в гостиную. Дядя Сережа принес видеокамеру, отсоединил от телевизора наш видеоплеер и вместо него подключил в штекер саму видеокамеру.
— Разве нельзя вставить видеокассету прямо в видюшник? — удивился Ванька.
— Нельзя, — сказал дядя Сережа, открывая камеру и демонстрируя нам совсем маленькую кассету. — Это кассета, на которую снимают. Чтобы посмотреть прямо на видео, ее надо сначала вставить еще в одну кассету, нормального размера, устроенную так, чтобы передавать изображение с нее на экран. Я не захватил такой дополнительный футляр, вот и получается, что надо смотреть прямо с камеры…
— Надо и нам обзаводиться видеокамерой, — сказал отец. — В заповеднике много такого, что стоит запечатлеть на видеопленку. Я, правда, снимаю кое-что на старенькую кинокамеру, но с этим всегда много возни.
— Попроси какой-нибудь английский или немецкий заповедник, с которыми ты в переписке, — предложил дядя Сережа. — Я думаю, они с удовольствием подарят тебе видеокамеру. Для тамошних биологов видеокамера давно стала одной из самых необходимых вещей при полевых исследованиях…
Он нажал кнопку, и мы увидели очертания Лисьей горки. Сначала расплывчато, потом резкость отрегулировалась. Лиса спала. Вот она начала шевелить лапами, подняла морду. Осторожно встала, несколько ошалело поглядела вокруг. Обнюхала землю около норы, заглянула в нору и отпрянула. Видно, ее смущал человечий запах, который еще оставался. Потом, покрутившись еще немного и удостоверившись, что посторонних нигде, рядом нет, она шмыгнула в нору — и пропала из виду.
— Все! — удовлетворенно сказал отец. — Водворена на место. А теперь короткий отдых, и отправимся за второй лисой.
Мы на полчасика разбрелись по своим комнатам. Фантик опять залегла читать «Парк Юрского периода», Ванька стал возиться с недособранной картинкой-головоломкой, а я просто растянулся на кровати. Ко мне опять вернулось ощущение какой-то несостыковки во всей этой истории, и надо было разобраться с блуждающими разрозненными мыслями.
Скорее всего, меня смущало то, что слишком усердно никто никого не хотел выдавать. Птицын — яхтсменов, яхтсмены — Птицына, самогонщик — опять-таки Птицына, и Птицын самогонщика (что, впрочем, вполне понятно). Чумов и Шашлык — «деда», милиция — нас Чумову и Шашлыку, смотритель маяка — лисиц и вообще то, что ему известно… А ему должно быть что-то известно, ведь он находился поблизости от места событий… Если силуэтчики плавали к берегу в спасательной шлюпке, чтобы снять интервью с Птицыным и забрать у него крестовок, то, скорее всего, смотритель маяка должен был это заметить… А уж откуда лисицы взялись, он тем более должен был сообразить! Не мог он всерьез уверять, будто ведать не ведает, откуда они объявились на острове…
Мне казалось, что в нежелании выдавать друг друга, в которое утыкаешься со всех сторон, должен быть какой-то общий центр, общая точка… Может быть, не большой и броский центр, как стандартные видеокассеты, к которым мы привыкли, а маленький, трудно различимый, как рабочие видеокассеты, которые нам продемонстрировал дядя Сережа. Интересно, телевизионщики пользуются такими же маленькими кассетами или в их камеру можно вставлять и большие, нормального размера?.. Я ведь не видел, какими кассетами они пользуются. Миша забирал кассеты без нас. Я автоматически вообразил, что у него в сумке лежат большие, нормальные кассеты, но ведь там могли лежать и маленькие…
Словом, вернулся я к основной мысли: если обнаружить эту точку, этот неприметный центр, вокруг которого все вертится, то все объяснится и встанет на свои места. Может, и глупая мысль, но мне она почему-то казалась очень правильной.
Беда в том, что от этой мысли я дальше не мог сделать ни шагу. И когда мы отправились к маяку — я, Ванька, Фантик, отец и дядя Сережа, я нисколько не продвинулся в своих раздумьях.
Мы вышли на поле и увидели, что у входа на маяк стоит смотритель и оживленно разговаривает с тремя яхтсменами. Казалось, они время от времени даже руками взмахивают, будто обсуждают что-то очень горячо. При этом было не похоже, что они ссорятся. Они именно обсуждали что-то, и, видимо, у яхтсменов было свое мнение, а смотритель навязывал им свое, потихоньку склоняя на свою сторону.
— Интересно, о чем они спорят? — сказал Ванька.
— Наверно, обратились к Виссариону Севериновичу за советом как к местному жителю: стоит им выдавать Птицына или нет, — хмыкнул отец. — Судя по всему, Севериныч убеждает их не делать того, что они хотят. Ну, он им мозги запудрит! Он ведь вполне может претендовать на титул Барона Мюнхгаузена Всея России и не отпустит этих несчастных до тех пор, пока у них голова не закружится и они не перестанут соображать, на каком они свете!
— У тележурналистов должна быть устойчивая психика, — рассмеялся дядя Сережа. — Ведь им приходится иметь дело с самыми разными людьми.
— Мне кажется, Севериныч самую устойчивую психику раскачает, если начать принимать каждое его слово за чистую монету, — иронически заметил отец.
При виде нас собеседники умолкли.
— В общем, ладно, до вечера! — сказал Павел.
— До вечера! — откликнулся Виссарион Северинович.
— Здравствуйте! — сказал я. — А вы все сидите на приколе?
— Да, попросили задержаться еще на сутки, — ответил Алик. — Ничего не поделаешь, надо так надо.
Павел внимательно приглядывался к ружью, висевшему за плечом отца.
— Простите, вы охотник? — поинтересовался он.
— Нет, — ответил отец. — Смотритель заповедника.
— Семеныч за лисой притопал, усыпить и в заповедник вернуть, — вмешался смотритель маяка. — Точно, Семеныч?
— Все точно, — кивнул отец. — Где лиса?
— За моей лодкой пристроилась, — сообщил Виссарион Северинович. — Даже ямку там себе выкопала, возле убежища.
— Вот и хорошо.
— Простите, а можно снять на видео, как вы будете ее усыплять и забирать? — спросил Сергей.
— Пожалуйста, — ответил отец. — Только не мешайте и лису не вспугните.
— Ни в коем случае… Я мигом! — И Сергей помчался к яхте.
— Интересная, наверно, у вас работа… — проговорил Павел.
— Да, ничего себе, — кивнул отец.
— Вы не хотели бы о ней рассказать?
— Для программы «Силуэт»? — осведомился отец. — Да нет, пусть другие о себе рассказывают.
— Из-за этой дурацкой истории все вокруг уже знают, кто мы такие! — с досадой проговорил Алик.
Отец только плечами пожал. А тут и силуэтчик Сергей примчался с видеокамерой.
— Можно мне пристроиться в окне маяка? — спросил он у Виссариона Севериновича. — Оттуда обзор лучше всего.
— Разумеется, — кивнул смотритель. — Давайте все туда поднимемся, кроме тех, кто делом должен заниматься.
Все мы, кроме отца и дяди Сережи, поднялись на второй этаж маяка и сгрудились у открытого окна.
Отец и дядя Сережа сработали быстро и ловко. Дядя Сережа на всякий случай размотал вокруг лодки сети, которые были у него в рюкзаке — вдруг отец промахнется, — а отец вспугнул лису. Лиса метнулась из-под лодки, отец выстрелил, лиса, пробежав еще шага два-три, упала и уснула. Отец и дядя Сережа аккуратно подняли ее, уложили в большой короб с дырочками, который был в другом рюкзаке, на спине у отца, смотали сети и, помахав нам руками, заспешили через остров к отцовскому катерку.
— Вот и все… — вздохнул Сергей, выключая камеру.
Яхтсмены распрощались со смотрителем и ушли. Мне показалось, они хотели еще что-то сказать, но, видимо, решили не продолжать при нас незаконченный разговор.
— А вас я чаем угощу, как обещал, — бодро сказал смотритель.
Мы согласились, сказав, что только лодку проведаем. Лодка была в полном порядке. Она провела на воде уже часов пять — и дно ее было совершенно сухим.
— Надо будет и изнутри ее покрасить, — задумчиво проговорил Ванька. — Но это потом… Перегоним ее в нашу бухточку?
— Зачем? — сказал я. — Она здесь отлично стоит. И стартовать отсюда вполне удобно. Выйдем на открытую воду, проплывем вон туда и повернем к маяку…
— А потом можно будет сделать и мачту с парусом, — предложила Фантик. — И может быть, маленький навесик на корме. Вообще будет не лодка, а загляденье.
— Можно, — согласился я. — Только не придется ли наращивать и утяжелять киль, чтобы она не перевернулась.
— И тогда отправимся в далекие походы! — сказал Ванька. — Например, на остров Коломак.
Сплавать на один из соседних островов, Коломак, безлюдный и всеми покинутый, где сохранились развалины древнего архиерейского подворья, было нашей давней мечтой.
— Разумеется, — сказал я. — Если мы докажем, что умеем хорошо управлять лодкой и плаваем осторожно, по правилам, то нас и на Коломак отпустят.
И мы вернулись к смотрителю. К нашему приходу он успел расстараться: накрыл стол чистой скатертью, поставил красивые чашки, положил в розетки меду и черничного варенья и крупными ломтями нарезал сдобную плетенку с маком. И даже горстка шоколадных конфет в маленькой вазочке появилась на столе.
— Ну вот… — растерянно вздохнул я. — А мы опять с пустыми руками…
— Так и должно быть! — возразил Виссарион Северинович. — Вы гости, я хозяин. И потом, сегодня с утра, наконец, пришла доплата к пенсии. Я успел и в сберкассу сгонять, и в магазин заскочить. Так что сдобы и конфет у нас достаточно — надо ж иногда себя побаловать… Но вы садитесь, садитесь!
Мы расселись за столом, и смотритель принялся разливать чай.
— О чем с вами говорили яхтсмены? — вдруг напрямую бухнул мой братец. — О Птицыне?
Рука смотрителя слегка дрогнула, и он пролил немного заварки на блюдечко. Потом рассмеялся:
— Надо же, уже всем все известно! Ну и жизнь в наших краях! Ничто не остается тайной, а невесть каким способом разносится по округе!
— А что они телевизионщики, вы знали? — спросил я.
— Разумеется, — сказал смотритель. — Они мне открылись. Но учтите, это тайна…
— Тайна номер четыре, — пробормотал дотошный Ванька.
— Вот именно! — ухмыльнулся смотритель. — Так что никому не, рассказывать. Слышите, никому! Обещаете?
— Обещаем! — ответили мы.
— Так вот, это я и познакомил их с Птицыным. Поэтому и они, и Птицын так колеблются, что стоит рассказывать следствию, а что нет. Уже понимают, что им ничего не будет, но не хотят разоблачать мое участие в этой истории.
— И что вы им посоветовали? — заинтересованно спросила Фантик.
— Посоветовал обойти меня. То есть сказать, что они познакомились с Птицыным напрямую — случайно с его лодкой встретились, когда плыли к острову. Они заспорили, что ведь Птицын не будет знать, что они так скажут, и может проговориться, и тогда получатся противоречия в показаниях… А я их убеждал, что Птицын — мужик головастый и сам сообразит, что ему лучше утверждать, будто он познакомился с ними напрямую, а не через меня. Кажется, почти убедил.
— Выходит, вы знали, что лисы из заповедника? — спросил я.
— Гм… — Смотритель хитро прищурился. — Скажем так, я не спрашивал, откуда они взялись на острове, но догадаться было нетрудно. Поэтому и взялся их прикармливать. Если бы лисы вернулись в заповедник живыми и невредимыми — это одно, а если бы погибли — то совсем другой коленкор! Тогда и Птицын, и телегруппа могли нарваться, по меньшей мере, на крупный штраф. Я не сомневался, что их быстро раскусят из-за этой истории с бакенами и видеокамерой. Если бы Птицын не влип так, то телевизионщики спокойно уплыли бы дальше, и никто бы никогда не догадался, кто завез лис на остров… — горестно вздохнул он.
Я задумался, пытаясь сформулировать свою мысль:
— Но чтобы согласиться, с вашей подачи, на съемки, что Птицыну далось очень тяжело, и чтобы теперь молчать о вашем участии в этих переговорах, Птицын должен был доверять вам абсолютно! Ведь если бы случайный человек ему сказал, что, мол, с телевизионщиками можно иметь дело, не подведут и хорошо заплатят, он бы послал куда подальше! Выходит, вы человек для него не случайный и пользуетесь его доверием настолько, что ради вас он пересилил свое отвращение к телевидению? Почему?
— Гм… — опять пробормотал смотритель. — Это интересная история… Но учтите, это тоже тайна!
— Тайна номер пять, — сразу сосчитал мой братец.
— Совершенно точно, — кивнул смотритель. — Хорошо считаешь. Так вот, все началось с этой истории с лисой, о которой я вам рассказывал… Ах да, я ведь ее недорассказал, вы спешили. Словом, это история про то, как я выступил почти в роли деда Мазая. Только дед Мазай зайцев спасал, а я лису… В общем, было весеннее половодье, а я плыл по своим делам, неподалеку от заповедника это было. И значит, вижу рыжий клочок на кочке, со всех сторон окруженной водой. Я сперва не разобрался даже, что это такое, а подплыл ближе — лиса! Очумела от страха, цепляется за кочку и только глаза таращит. Я и стал думать, что с ней делать. В лодку брать — опасно. Еще куснет. Попробовал кочку багром подцепить — плавун, думал, — не тянется. Только лиса еще больше заистерила. Вообще-то я знал, что лисы умеют плавать, но эта, видимо, такого страху натерпелась, что у нее аж ноги свело. В общем, думаю, надо ее отвлечь. Но как? А у меня в лодке как раз улов свален. Выбрал я рыбешку поменьше, которая только на наживку и кошкам на корм годится, протягиваю лисе. Она принюхалась. Я ей рыбешку кинул, она ее сожрала, жадно так, вся затряслась. Видно, совсем оголодала. Тогда я ее следующей рыбешкой маню. А у нее, видно, от перекуса только аппетит разыгрался. Возможно, она чуть не неделю была не жрамши. В общем, она так потянулась за этой рыбешкой, что потеряла равновесие и бултых в воду! А я рыбешку у нее перед носом держу, но ей не даю, потихоньку к берегу гребу, одним веслом грести исхитряюсь. Она плывет за рыбешкой, глаза горят, а я гребу и гребу! Глянул на ту кочку, от которой мы стартовали, и прямо ахнул: мы уже больше километра прошли! То-то, думаю, лиса выдыхаться начала. Я дал ей выбраться на кочку поблизости, из воды торчавшую, и там ей вторую рыбешку скормил. Она съела, отдышалась, я ее третьей рыбешкой поманил, и мы дальше поплыли. Еще полтора километра таким манером до берега прошли, а общим счетом почти три километра моя лиса проплыла! Это ж и хороший пловец позавидует. Ну, как она на берег выбралась, я ей рыбешек двадцать из лодки накидал, чтобы отъелась она за все дни голодухи на этой кочке. И прочь поплыл.
— И что дальше было? — затаив дыхание спросил Ванька.
— То-то и оно, что дальше совсем интересно было, — усмехнулся Виссарион Северинович. — Времени прошло ни много ни мало, а месяца три точно. Уже лето стояло вовсю. И оказался я в заповеднике по каким-то своим делам. Вроде хотел у вашего отца получить разрешение нескольких нутрий добыть, шапка у меня совсем износилась… Не важно. В общем, иду я, иду, и вдруг мне навстречу — шасть! — моя лиса, моя весенняя красавица. Я ее по белой метке на кончике хвоста узнал, не ровное такое пятнышко, а прямо как звездочка, и один лучик подлиннее остальных… Да вы берите конфеты, что застыли? И варенье, и мед тоже… Так вот, выскакивает она передо мной, и вертится, и вертится, прямо пляшет. Отбежит немного и оглядывается, иду я за ней или нет. Значит, признала, понимаешь, и чего-то ей опять от меня надобно. Ах ты, говорю, хитрюга, ну ладно, веди уж. И ведет она меня в сторону от троп, и приводит в итоге к капкану, в который попалась другая лиса. Вот ведь какая умница оказалась!
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |