Мы уже знали повадки врага, разгадывали его приемы. Он посылал в район выбранной им цели группы расчистки воздуха, «приманками» пытался отвлечь наши истребители, увести их в сторону, чтобы, связав их боем, дать возможность своим бомбардировщикам отбомбиться.
— Не вздумайте «клюнуть» на подобную приманку: собьют! — наставлял молодежь майор. — Да и задачу не выполните. И еще одно важное наставление сделал он:
— Сказано соблюдать радиомолчание, значит, надо молчать! От этого тоже в немалой степени зависит успех боевого вылета. А вы иногда увлекаетесь посторонней болтовней!..
Да, было такое на днях: кто-то, увидев, как «пешки» пикируют, выразил свой восторг при включенном передатчике:
— Красота какая!..
Масленников высказал сейчас свое предположение:
— Не Жердев ли?
Покрышкин строго глянул на Виктора. Тот вскочил:
— Нет, товарищ командир, не я!..
— Предупреждаю всех, — в голосе майора звучит металл. — Радиодисциплину соблюдать самым строгим образом!
…Перед каждым боевым вылетом проигрывается несколько возможных вариантов: Покрышкин стремится предугадать характер действий противника. Учитываются тактические приемы, выполнявшиеся им в предыдущих вылетах или боях на данном участке фронта. У каждой вражеской эскадры были свои излюбленные маневры.
Знакомили нас и с разведывательной информацией. Частенько приезжал из штаба дивизии майор Евгений Новицкий и сообщал подробные сведения: какие авиационные части противника действуют на нашем участке, старые ли это «знакомые» или переброшенные с других фронтов эскадры, группы.
Поднимался Покрышкин, добавлял: противник хоть и склонен к шаблону, но периодически все же меняет тактику, использует новые приемы атак.
— Вот, к примеру, в первом сегодняшнем вылете встретилась нам еще одна вражеская «новинка». Правда, на Кубани гитлеровцы ее тоже применяли, но вы, молодежь, этого, возможно, не знаете.
Майор сделал паузу, снова посмотрел на часы. Продолжил:
— Идем мы четверкой. Вроде все спокойно, противника нигде нет. Вдруг замечаю: впереди, ниже нас метров на тысячу, пара «худых» жмет. Подрастянулись «мессеры». Но вот, очевидно, заметив нас, стали уходить. Нет, не переворотом, да к земле, а «змейкой» в горизонтальном полете: вроде как дразнятся, хвост подставляют — атакуйте, мол. А может, делают вид, что нас вовсе и не замечают?..
Осмотрелся я, нигде больше противника не видно. Даю Жердеву команду атаковать, а мы с Голубевым пошли большим радиусом и наблюдаем за происходящим. Назад посматриваю, а еще больше — вверх. «Мессеры» на солнце подворачивают, тянут нашу пару на высоту. Меня будто током ударило, будто кто приказал: «Посмотри вниз!..» Глянул — а там на скоростях снизу, с дымом под Сухова и Жердева пара «худых» заходит. Сближаются очень быстро — метров триста уже остается. Еще несколько секунд — и ударят.
В одно мгновение делаю переворот — и колом на них. А сам кричу:
— Жердев, «худые» сзади снизу!..
Не успел открыть огня, обе «кобры» тоже переворот вправо выполнили — и уже над «мессерами» висят. Те, опасаясь столкновения, круто отвернули влево и почти вертикально продолжают уходить в сторону солнца.
Противник рассчитывал, что за приманкой вся четверка бросится, а этого им и надо… Ведь пара «охотников» спикировала, разогнала скорость и шла снизу с уверенностью, что собьет обязательно кого-то из тех, кто «клюнул» на уловку.
Не вышло!..
…На таких примерах и учил нас Александр Иванович. А уж если ведет группу, то подготовленную к действиям по предварительно разработанным и проигранным двум-трем вариантам действий. Неизменным оставалось лишь одно: боевая единица — пара. Уже достигнута в этом стабильность, ведущий и ведомый слетались, сработались. Хорошо слетаны уже и звенья, и эскадрилья в целом. Перетасовки почти исключены, разве что по каким-то особым причинам и обстоятельствам производится перемещение. Не взлетел по какой-то причине ведомый, возвращается ведущий. Третий здесь поистине лишний. И в бою — та же «привязанность»: один из пары выходит из боя, напарник идет рядом, прикрывает, сопровождает.
Порой под защиту берет боевого товарища вся группа. Все решается в зависимости от конкретных обстоятельств. Но так или иначе, незыблемо действует закон боевого братства.
Наши наступающие войска стремятся прижать противника к Днепру, чтобы там, у водной преграды, нанести ему еще более ощутимые удары и затем гнать дальше. Одновременно развернулись упорные бои по освобождению Донбасса.
Первыми 13 августа пошли в наступление войска Юго-Западного фронта, получившие задачу ударом из-под Изюма в направлении Барвенково, Павлоград опрокинуть и разгромить противостоящие части врага и выходом в район Запорожья, а затем на юг отрезать фашистам пути отхода к Днепру.
План этот, разумеется, знать мы в ту пору не могли, но уже 14 августа в послеобеденный час срочно был собран весь летный состав. Штурман полка раздал тем, у кого их еще не было, дополнительные листы полетных карт.
— Знакомые места! — восклицает Андрей Труд, пробежав глазами названия городов, в районе которых нам — и это вполне очевидно — предстоит действовать.
И уже на рассвете следующего дня эскадрилья за эскадрильей совершаем посадку близ Новоалександровки, что юго-восточнее Белгорода. Летели сюда почти час и все время курсом на север.
Теперь мы временно вошли в состав 17-й воздушной армии, которой командует генерал В. А. Судец: статус Резерва Главного Командования действует!..
Для начала — знакомство с районом боевых действий. Поражает необычность ландшафта: тут и там видны какие-то белые пятна, будто настоящий снег лежит на земле. Да откуда ему взяться, снегу-то, на календаре — август? Вскоре недоумение мое рассеялось. Объяснили: это открытые меловые отложения. Так вот откуда название Белгород пошло!
Когда летели, слева по курсу увидел озеро округлых очертаний. «Хороший ориентир!» — отметил про себя. Белые отложения тянутся по западному берегу реки — тоже для ориентировки превосходно. Это очень важно, если учесть, что Новоалександровка — небольшой населенный пункт, каких немало на нашей земле. Не перепутать бы, не заблудиться!..
Остаток дня уходит на маскировку самолетов и на ознакомление с боевой задачей.
На аэродром прибыли представители штаба армии. Они заинтересованно рассматривают наш самолет: таких машин в объединении нет.
— Интерес — интересом, — замечает Александр Иванович. — А вот силуэты «кобры» вашим зенитчикам вряд ли известны? Да что зенитчикам, летчики, пожалуй, тоже не все знают.
— Верно, — говорят хозяева. — Учли это — наметили показать ваш истребитель и зенитчикам, и летчикам, которые у нас на «яках» да на «лавочкиных» летают.
— Нелишне взглянуть и тем, кто на штурмовиках и на бомбардировщиках летает, — добавил Пал Палыч…
Технический состав еще и еще раз проверяет готовность боевых машин к вылету. Истребители заправлены, снаряжены, двигатели опробованы.
На рассвете предстоит вылететь на прикрытие наземных войск в район Изюм, Студеное, Каменка.
…Едва начала таять ночь, мы уже на ногах. Нервничаем: туман! Сидим в кабинах, ждем, работать при таких погодных условиях не разрешают. Туман идет волнами, наплывает со стороны Северского Донца и Оскола, стелется над землей. Надоело ждать! Да и спину уже поламывает: целый час в напряжении. Тревожно: «наше» время истечет, других пошлют, а мы так и останемся «несолоно хлебавши».
Но вот в туманной завесе появились разрывы солнце сквозь «окна» стало посматривать на землю. А тут и ветерок подул. По всему видно — распогодится…
Вдруг — ракета! Взметнулась яркой звездочкой ввысь, описала дугу, рассыпалась искрами.
Пара за парой взлетаем. Шестерку ведет Александр Клубов. В паре с ним младший лейтенант Николай Карпов. У меня ведущий все тот же — Виктор Жердев. Во второй паре идут лейтенант Андрей Труд и лейтенант Александр Ивашко.
Набрали высоту. Сверху земля словно пуховым одеялом укрыта. Лишь на западе видны «проплешины» — туман рассеивается.
Курс — на юго-запад. Продолжаем идти с набором. Ведущий устанавливает связь с командным пунктом, располагающимся у самой передовой.
Высотомер показывает двенадцать тысяч футов. Перевожу в метры: четыре тысячи… И вдруг в тишине эфира (строго соблюдаем режим радиомолчания!) четко прозвучал голос с ярко выраженным белорусским акцентом — кто же не узнает его! — Сашу Ивашко:
— Впереди, ниже — чатыре самолета!
И тут же, будто спохватившись, скороговоркой уточнил:
— Две «рамы»! Жердев дополнил:
— С ними — пара «худых»! Смотри выше!
На фоне ярко-белой шали тумана ниже нас четко обозначились два «мессершмитта», а немного в стороне от них и чуть ниже плыли два «Фокке-Вульфа-189».
Две «рамы» сразу, да еще с такими «кавалерами»?! Неспроста это! Очень важное задание выполняют — не иначе. А коль так, то и охранять их должны весьма тщательно. Значит, где-то есть еще истребители помимо этих двух «мессеров».
Через остекление кабины хорошо виден «верх». Вот они! Над самой головой идут с превышением в три тысячи метров, не меньше, отчетливо прорисовались два инверсионных следа. Веду взгляд по тем «ниточкам». Есть!
Повел глазами влево-вправо — еще два силуэта: оставляя за собой серовато-белые дымки, на форсаже «лезет» вверх пара «фоккеров». Вражеские летчики либо не видят наших, либо что-то замышляют.
Вступаю в радиообмен:
— Я — Пятидесятый, выше — четверка «фоккеров»! Не успел закончить фразу, Клубов передает:
— Жердев, смотри за «мессами», не снижайся!.. Труд, прикрой: атакую!
В небе уже протянулись четыре шлейфа инверсии. Вражеские самолеты идут зигзагом — осматривают пространство.
Опять голос Клубова:
— Карпов, ты — правую. Я — левую…
Андрей Труд вносит ясность:
— Бейте, я «худых» свяжу!
Через несколько секунд слышен голос нашего Трапочки — Саши Ивашко:
— Есть! Горит!
А тут и земля голос подала:
— Обе горят. Обе! Молодцы!..
Здорово ребята врезали — обе «рамы» подожгли, отняли «дам» у «кавалеров»!..
Проходит еще несколько секунд. Труд горячится:
— Сашка, закручивай! Земля тоже предупреждает:
— «Кобра», «кобра»! На хвосте — «месс»! На аэродроме Андрей Труд рассказывал:
— Взял я ведомого «мессера» в прицел, а он в сторону «рам» вдруг как метнется. Что такое, думаю? Перевел взгляд дальше — а они обе горят. По привычке оглянулся — и вижу, что к Ивашко снизу «мессер» подбирается. С дымом, гад, идет — спешит! Дистанция еще большая, но уже шнуры потянулись к «кобре» — стреляет фашист! Черт возьми, думаю, ситуация критическая, предупредить Сашу не успею — пока он на мой голос отреагирует, беда случиться может. Вот я одновременно с «голосом» и бросил самолет в сторону ведомого, а Трапочка тут же резкий отворот сделал. «Месс» же, чтобы не столкнуться с его «коброй», рванул вправо вверх и подставил свое грязное брюхо. Тут я его и подловил.
— И не видел, что «месс» крадется сзади, — улыбается Ивашко. — Загляделся, как трапки от «рам» полетели. Вдруг ты на меня валишься. Я ручку вправо от себя и ногу дал — чуть в штопор не сорвался. «Кадушка» что надо получилась! Даже прочность кабины пару раз проверил головой. А тут трассы мимо меня промелькнули, а потом и «мессер» на «горку» полез…
— Ну и заливаете вы, братцы! — ухмыляется подошедший к группе Николай Чистов. — Да что ни говори, дело сделано! Поздравить вас пришел. Молодцы, на новом месте открыли боевой счет!..
Противник не знал о появлении на этом участке фронта наших истребителей и потому вел себя беспечно.
Не знали этого и наши летчики из других авиационных полков, действовавших здесь. Иначе почему бы это «лавочкины» и «яки» вдруг стали заходить на нас в атаку, пытались завязать воздушный бой? Ответ простой: принимали «аэрокобру» за вражеский истребитель «Хейнкель-113»: уж очень были схожи их силуэты.
Случалось порой, что «аэрокобру» обстреливали и наши зенитчики, стоявшие на охране других аэродромов.
Не потому ли Клубов с тревогой в голосе спросил Андрея Труда после возвращения с задания:
— Ты, случаем, не «лобатого» свалил? («лобатым» летчики называли наши истребители Ла-5 и Ла-7, которых в запале боя можно было принять за ФВ-190).
— Да ты что? Зрение у меня нормальное, кресты с пятидесяти метров различить еще могу!
— А то мимо меня, когда я из атаки выходил, два «ла-пятых» прошмыгнули, — объяснил Клубов.
— Ладно, ладно! Хватит травить, на ка-пэ быстрей пошли — там всех собирают, — и Александр Клубов, наш замкомэск, забросив планшет за плечо, широко зашагал в сторону командного пункта.
…Покрышкин говорил спокойно, кратко, каждое слово — «в строку», весомо:
— Будем вести борьбу с высотными разведчиками противника. Ходят через наш участок по нескольким направлениям, главным образом на восток и на юг, в сторону Воронежа и Ростова, специально оборудованные «юнкерсы-восемьдесят восьмые», способные забираться на высоту девять-десять тысяч метров. «Достать» их способны только мы.
…Ясное солнечное утро, видимость — «миллион на миллион». Ведущий группы майор Покрышкин коротко ставит задачу: надо поймать разведчика во что бы то ни стало!
— Вылетаем четверкой, — поясняет Александр Иванович. — Наберем высоту над своей территорией и уйдем на юго-запад поглубже во вражеский тыл. Район «охоты» Маяки, Голая Долина, Краматорская, Былбасовка. Строй — разомкнутый: мы с Голубевым будем на высоте девять тысяч метров; Жердев.и Сухов — на тысячу метров выше нас и на километр в стороне… Смотрите, чтобы «худые» к нам не подкрались!.. Напоминаю: строго соблюдать полное радиомолчание. В случае обнаружения разведчика пропустим его в наш тыл, и уже там с ним будем разделываться. Не забудьте проверить исправность кислородного оборудования: долго им не пользовались. Подгоните маски.
Стрелка высотомера показывает 32 тысячи футов — 10 тысяч метров. Чуть ниже и в стороне плывет по воздуху ведущая пара. Самолет ведет себя вяловато, а потому стараюсь плавно работать рулями, как бы «мелкими», осторожными движениями. Подтягиваюсь к Жердеву, а он из кабины подает рукой знаки: не надо, мол, держись на расстоянии. Так задумано: лучше вести наблюдение за своим ведущим и в то же время хорошо видишь пару нашего командира.
Солнце находится слева, светит очень ярко, играет лучами на обшивке, на округлостях и остекленных частях самолетов.
На запад территория просматривается отлично. Земля с такой высоты кажется прикрытой «газовой» дымкой или кисейным покрывалом. Выше горизонта — чистое-чистое небо. Нигде ни пятнышка.
Вдруг вдали замечаю какую-то белую ниточку, точнее, какие-то пунктирообразные обрывки тонкого белого следа. Неужели, инверсия?
Нет, не ошибся: уже и Жердев информирует Покрышкина:
— Впереди — самолет!..
Глазастый он, Виктор!
Тут же звучит голос ведущего группы:
— Вижу. Он — выше нас…
Кислородная маска с непривычки сковывает движения. Да и мысль тревожит: «Не сорвалась бы!..» Сорвется на такой высоте, считай, конец. А тут еще в отдельных местах покрылось инеем остекление кабины: за бортом ведь мороз!
Тем временем не опознанный еще самолет пересекает нам курс и углубляется в наш тыл.
— Не разворачиваться! — приказывает Покрышкин. Ведущая пара уже находится выше нас, и Жердев приподнимает нос своего истребителя — тоже «полез» еще выше.
— «Юнкерс»! — одно только слово произнес Покрышкин, дав нам понять, что надо готовиться к бою.
Значит, впереди — цель. Больше нигде ничего не видно, «мессеров» нет. Выходит, враг надеется лишь на высоту, полагает, что, как и прежде, пройдет в наш тыл безнаказанно — никто до него не дотянется…
Нет уж: на сей раз не выйдет!
Истребитель начинает покачиваться. Да и ничего удивительного: стрелка высотомера почти недвижима, хотя нос самолета приподнят. Мотор работает звонко. Но скорости не ощущаю; видимо, это и есть предел возможностей — потолок. И выше уже не забраться.
«Сотка» тем временем, выполнив разворот, идет уже параллельным «юнкерсу» курсом, но с небольшим принижением. Ведомый приотстал.
Мы с Жердевым упорно пытаемся «вскарабкаться» выше, но тут замечаю, что хоть мы с «юнкерсом» уже на одной высоте, зато расстояние до него увеличилось.
Жердев чуточку «отжимает» нос своего истребителя. Скорость постепенно увеличивается, зато высота полета немного уменьшилась. Как у той птички в присловье получается: «Нос вытащит — хвост увязнет!»
Дистанция как бы стабилизировалась, но на «юнкерсе», видимо, нас уже заметили. Притом не Покрышкина, который почти уже подобрался к разведчику сзади справа снизу, а только меня с Жердевым. От самолета какие-то дымки пошли — то ли форсаж летчик включил, то ли пороховые установки в действие ввел, чтобы скорость увеличить и оторваться.
Но вот дымки исчезли, «юнкерс» начал опускать нос и левым разворотом попытался уйти вниз.
Вслед за вражеским разведчиком с доворотом идет и «кобра» Покрышкина. Секунда, две, три… Дистанция сокращается. И тут от истребителя понеслись к «юнкерсу» яркие красно-белые огоньки. Они вонзались в зеленоватый корпус и, казалось, тотчас же угасали в сигарообразном чреве бомбардировщика.
Потом из него выпорхнуло черное облачко, за ним — белое, еще и еще заплясали над «юнкерсом» дымки, что-то взблеснуло внутри. Он качнулся с крыла на крыло, завалился вправо. Из распоротой плоскости потянулся длинный красный язык огня, волоча за собой клок серого дыма. Потом дым как бы оторвался от падающей машины и повис в небе. А яркий факел, все разгораясь и разгораясь, стремительно несся к земле.
«Кобра», планируя, некоторое время идет в стороне вслед за «юнкерсом». Но никаких сомнений быть уже не может: разведчик «готов»! Дело сделано.
— Порядок! — восклицает Жердев.
Наша пара догоняет на пикировании ведущего группы. Скорость быстро нарастает, в ушах стало поламывать. Прибираю обороты, отхожу в сторону. Бросаю взгляд на высотомер: стрелка, делая обратный отсчет, быстро бежит по кругу. Скорость почти 900 километров в час!
Ощущение такое, будто кабину раздувает. Становится жарко.
Поглядываю и на «юнкерс». Он начинает разваливаться. На землю падают только горящие обломки. А в небе долго еще будут висеть раскачиваемые ветром дымные космы.
…Четверка в сборе.
— Красиво получилось! — не удержавшись, делюсь впечатлением с Жердевым.
— Не болтай! — охлаждает мой восторженный пыл Покрышкин.
«Радиомолчание ведь!» — укоряю себя.
Стало совсем жарко. Перекрываю подогрев и ощущаю бодрящую свежесть забортного воздуха, вентилирующего кабину.
— Как с горючим? — запрашивает ведущий. Жердев отвечает:
— Нормально!
Опять голос Покрышкина:
— Сухов, ты что — на параде?
Сразу же отреагировав на резонное замечание, отхожу в сторону метров на двести, занимаю установленную дистанцию боевого порядка пары: линия фронта совсем рядом.
Идем домой. На земле от начальника штаба узнали, что и наши товарищи из соседнего, Сотого гвардейского полка сегодня отличились: тоже «подловили» разведчика.
На душе радостно: подарок к завтрашнему празднику — Дню Воздушного Флота — есть!
Идем на КП. Верный пес Кобрик бежит рядом, то и дело подпрыгивает, лизнуть норовит.
— Ах ты, чудачок! — мягко поглаживаю четвероногого друга. 18 августа — наш праздник. Утром собрались на митинг. Командование поздравило нас, пожелало новых боевых успехов. Зачитав телеграмму, замполит Михаил Акимович Погребной произнес короткую речь.
— Сегодня вслед за нашим Юго-Западным фронтом перешел в наступление и Южный фронт. Началось освобождение Донбасса и южной Украины, — громче обычного, дабы подчеркнуть смысл происходящего события и его важность, комиссар произносит последние слова.
В ответ — аплодисменты. Наступление! Значит, ринутся вперед наши наземные войска, придет в движение приготовившаяся к броску пехота, рванут на врага танки, сокрушать начнет оборону противника артиллерия, понесется и сбросит на головы фашистов смертоносный груз бомбардировочная и штурмовая авиация.
Как хорошо, как складно умеют говорить и Иван Руденко, и Виктор Жердев, и Иван Олефиренко, и Саша Ивашко. Скромные, незаметные вроде бы, они сейчас словно преобразились. Глаза горят, румянец на щеках зарделся, взволнованно бьются сердца. Скорее хочется в бой!
…Вечером подвели итог. Лихо сражались наши ребята! Никитин «снял» разведчика. Как ни лавировал «Юнкерс-88», а не ушел от Сергея! Николай Чистов отправил на землю «лаптежника». Не остался в долгу и Саша Ивашко — с «мессером» расправился.
Героем дня стал летчик Сотого гвардейского полка нашей же дивизии Василий Шаренко: в первом вылете он сбил «Дорнье-215», а во втором — «мессера». Пополнили свой боевой счет и Михаил Петров, и Дмитрий Глинка, и другие летчики. «Взнос» оказался весомым.
В последующие дни делаем по три-четыре, а то и по пять боевых вылетов. Наши войска продолжают вести наступление широким фронтом.
Двинулся, покатился девятый вал…
Из боя — в бой
В полдень 21 августа взлетаем и без лидера, эскадрилья за эскадрильей возвращаемся на прежнее место базирования — на полевой аэродром, что прижался вплотную к маленькому селению с красивым названием Любимое.
Перелетели. Авиаспециалисты из передовой команды уже здесь — и сразу к машинам: осмотр, заправка. Летчиков вызывают на командный пункт. Думал, как это водится, разбор. Ан нет: постановка боевой задачи. Вот так сразу: с корабля — на бал! Теперь мы вновь в составе 8-й воздушной армии. Действовать будем уже тремя полками. Сто четвертый гвардейский, переброшенный сюда с Кубани, теперь тоже с нами — в одной дивизии. Майор Покрышкин сразу же знакомит нас с боевой обстановкой и ставит боевую задачу, которую предстоит выполнять — прикрывать действия подвижной конно-механизированной группы генерала Н. Я. Кириченко.
…Вечереет. Техников и механиков прибыло мало, и летчики спешат помочь им быстрее подготовить самолеты к боевому вылету.
Наконец, все готово. В небо взлетает ракета, и группа за группой идут истребители на взлет.
Разбег, отрыв, набор высоты. Внизу проплывают знакомые места. Идем на высоте четыре тысячи метров. Ниже, немного в стороне, чинно плывут по воздуху стремительные, сигарообразные, украшенные двумя килями «пешки». Еще ниже — группа «ильюшиных». Впереди — заволоченная дымом местность: горят подожженные врагом села, пылают танки, автомашины, полыхают стога, и дым пожарищ сливается с кисловатым пороховым дымом от разрывов мин, снарядов, бомб.
Противника в воздухе не видно. Но в наушниках все чаще слышится напряженный радиообмен: кто-то просит прикрыть его, значит, пошел на врага в атаку; кто-то предупреждает собрата: «Илья, Илья! Отверни — „худой“ справа!» — кто-то довольно непосредственно и смачно выражает свое настроение короткой, но емкой руганью.
Значит, где-то близко идет бой. И тем не менее радиостанция наведения «Тигр» спокойно заверяет:
— Противника в воздухе нет!
Все верно: в том районе, куда направляемся, его пока нет. В любой момент он может появиться, о чем незамедлительно предупредят. Но, как говорится, «на бога надейся, а сам не плошай!» — смотри в оба!
Вот и район прикрытия. Он ограничен географическими пунктами Донецк-Амвросиевка, Колпаковка, Грибовка, Криничка, Артемовка. Здесь идет сосредоточение войск, вводимых затем в прорыв. Видим, как волнами проходят на запад наши бомбардировщики и штурмовики. Вражеских самолетов в первом вылете так и не встретили.
Когда возвратились, Иван Руденко, расплывшись в улыбке, говорит своему механику Григорию Шевчуку:
— Да, нашей авиации сегодня действительно немало!
— А ты думал, без нее можно сколько-нибудь серьезную операцию провести? — подковырнул Ивана Слава Березкин. — Тут уже дня три такое творится!.. Фронт ведь — весь Южный фронт! — Слава аж руку вскинул вверх, чтобы придать своим словам надлежащее звучание, — перешел в наступление! Давят наши фашистов…
— По всему видать: здесь и есть направление главного удара! — высказал свое предположение Трапочка.
Все эскадрильи к заходу солнца выполнили по боевому вылету. Теперь у самолетов хлопочут авиаспециалисты: завтра и в последующие дни нам предстоит действовать в том же районе и с той же задачей.
Следующий день был очень напряженным для всех — все три эскадрильи совершили по нескольку боевых вылетов. Почти каждый сопровождался воздушными схватками: дрались летчики с превосходящими силами врага, который бросал против наших наступающих войск все, что было у него в наличии, — шли и «юнкерсы», и «хейнкели» волнами по 20 — 30 самолетов, а порой и группами в полсотни бомбардировщиков, конечно же, не без сильного прикрытия. И всю эту армаду необходимо было сдерживать, не пускать к нашим войскам, колошматить, гнать вспять.
Вхолостую не летали: если не воздушный бой, значит, штурмовка вражеских наземных войск. Но так или иначе — боевое задание выполняли ребята.
Отличились многие летчики. Но особенно трудное испытание успешно выдержали ребята из третьей эскадрильи, без потерь вышедшие победителями в двух острых сражениях.
…Шестерка истребителей, ведомая комэском Сергеем Лукьяновым, вылетела в район Климовка — Криничка — Марьевка — Донецк-Амвросиевка. Еще не набрали высоту, а с «Тигра» уже взволнованный голос майора Александра Бычкова предупредил:
— Лукьянов, быстрее: с юго-запада на двух с половиной тысячах тридцать «лаптежников»!..
— Понял. Иду! — отозвался Лукьянов.
Не прошло и двух минут, как ведущий третьей пары Николай Трофимов передал:
— Ниже справа впереди вижу две группы «юнкерсов» и шесть «мессеров».
Комэск тут же приказал:
— Атакуем первую группу! — и сверху, почти в лоб, пара за парой, ринулись истребители навстречу вражеским бомбардировщикам.
Быстрое сближение. Противник и опомниться не успел, как два «юнкерса» уже вывалились из строя и, объятые огнем и дымом, неудержимо неслись к земле: Лукьянов и Федоров не промахнулись!
Выйдя боевым разворотом из атаки в сторону солнца, шестерка тут же нанесла удар по второй группе Ю-87, но теперь сзади. И еще два «лаптежника», уже перешедшие было в пикирование на цель, так и пошли горящими вниз и врезались в землю. На этот раз боевое счастье улыбнулось двум ведомым — Цветкову и Табаченко.
Станция наведения уже голосом Дзусова подбадривает истребителей:
— Так их, покрепче бейте, ребята!..
Обе группы рассеяны. Неприцельно побросав бомбы, «юнкерсы» перешли на бреющий, удирают. Стрелки ведут беспорядочный огонь.
Но в район боя уже подходит третья группа — еще 10 вражеских бомбардировщиков под прикрытием шести «мессершмиттов».
— Командир, с юга идут еще! — доложил Лукьянову Табаченко. Но комэск уже видел «гостей»:
— Пусть идут. Мы их сейчас «приласкаем»!
И Трофимову, пара которого находилась выше, тут же отдал приказ атаковать врага.
Николай Трофимов — опытный боец. Командир знал, что на него вполне можно положиться, ибо он смел, расчетлив, осмотрителен, способен быстро принять самое оптимальное решение. И он его принял: поймал в прицел ведущего группы бомбардировщиков. Атаку надежно прикрыл ведомый — Петр Кетов.
Но вдруг с высоты на Трофимова понеслись два «мессершмитта» — и сорвали атаку.
Трофимов увернулся от трасс и бросил в эфир только три слова:
— Петя, бей ведущего!
А сам, резко взмыв вверх, закрутил на восходящей спирали бой с «мессерами», связал их, давая возможность товарищу реализовать задуманный тактический план.
Он не видел, как полыхнуло в небе яркое облако огня, как подбитый Кетовым вожак третьей группы фашистских стервятников вышел из строя и устремился на запад.
Строй бомбардировщиков рассыпался, и теперь четверка во главе с Лукьяновым гоняла метавшихся у земли «лаптежников».
Тем временем Кетов, пристроившись к своему ведущему, тоже ввязался в бой с вражескими истребителями прикрытия, не пуская их вниз.
Когда шестерка возвратилась на аэродром, еще не остывший Трофимов нервно похаживал от самолета к самолету и все время с досадой повторял:
— Вот, вот, «худые» помешали, гады, «лаптежника» завалить!..
Но огорчался Николай недолго: примерно час спустя, выполняя второй боевой вылет в тот же район, он сбил «мессера».
Бой был обычный: шестерка Лукьянова, встретив два десятка Ю-87 в сопровождении шести Me-109, первым делом разогнала бомбардировщики, заставив вражеских пилотов сбросить груз на свои же войска. Лукьянов сбил «юнкерса». После этого наши истребители схватились с «мессами», и Трофимов, успев на какие-то мгновения поймать в прицел ведущего вражеской шестерки, меткой очередью сразил его, второго «мессершмитта» сбивает Николай Ершов.
Вечером внимательно слушали сводку Совинформбюро и с восторгом восприняли известие об успешно развивающемся наступлении наших войск.
— Ура! — крикнул кто-то из ребят.
— Да погоди ты! — цыкнули на него прильнувшие к репродуктору авиаторы, жадно ловившие ухом знакомые названия населенных пунктов Донбасса, освобожденных от врага.
Уже совсем стемнело, когда прямо на стоянке прибывший в полк начальник штаба дивизии полковник Борис Абрамович ознакомил летчиков с самой свежей информацией, поступившей «сверху»: боевые действия наземных войск развиваются успешно, все полки дивизии действуют активно. Почти каждый вылет сопровождается воздушными боями.
Невдалеке стоит Николай Трофимов, молча слушает рассказ начальника штаба. Отведя задумчивый взгляд, долго смотрит куда-то вдаль — туда, где скрылось за горизонтом солнце и теперь чуть сереет узкая полоска, разделяющая землю и небо. Николай неотрывно глядит туда, будто увидел не вспыхнувшую в сумеречной синеве звезду, а заметил пылающий факелом истребитель, таранивший врага. Молчит… Видимо, вспомнил своего друга Виктора Макутина…
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |