— Где Фрэнк? — спросила я.
— Ему надо было поехать поговорить с приходским священником. Я бы тоже поехал, но я хотел вернуться поскорей к тебе. Я все думал, как ты сидишь тут одна, считая минуты, не зная, что нас ожидает.
— Зачем к священнику?
— Сегодня должно кое-что произойти, — сказал Максим. — В церкви.
Я тупо глядела на него. А потом поняла. Они собирались хоронить Ребекку. Собирались привезти ее из морга.
— Мы договорились на шесть тридцать, — сказал он. — Знают только Фрэнк, полковник Джулиан, священник и я. Никто не будет болтаться вокруг. Мы договорились об этом еще вчера. Решение суда ничего не изменило.
— Когда ты должен ехать?
— Я встречаюсь с ними у церкви в двадцать пять минут седьмого.
Я ничего не сказала. Продолжала пить чай. Максим положил обратно сандвич, даже не откусив.
— Все еще очень жарко, да? — сказал он.
— Будет гроза, — сказала я. — Но она никак не начнется. Только отдельные капли время от времени. Висит в воздухе. А начаться не может.
— Когда я выезжал из Лэньона, гремел гром, — сказал Максим. — Небо было черное, как чернила. Господи, хоть бы уж поскорей полил дождь!
Птицы на деревьях примолкли. По-прежнему было темно.
— Я так не хочу, чтобы ты снова уезжал, — сказала я.
Максим не ответил. Он выглядел усталым. Смертельно усталым.
— Мы обо всем поговорим вечером, когда я вернусь, — немного погодя сказал он. — Нам так много надо вместе сделать. Нам надо все начать сначала. Я был тебе очень плохим мужем, хуже нельзя.
— Нет, — сказала я. — Нет, хорошим, самым лучшим.
— Мы начнем с самого начала, когда все это будет позади. Мы справимся, ты и я. Нас будет двое. Прошлое не сможет причинить нам вреда, раз мы будем вместе. И у тебя родятся дети…
Но вот он взглянул на часы.
— Десять минут седьмого, — сказал он. — Мне надо ехать. Я скоро вернусь, это займет не более получаса. Нам надо только спуститься в фамильный склеп под нашей церковью.
Я задержала его руку.
— Я поеду с тобой. Мне все равно. Разреши мне поехать с тобой.
— Нет, — сказал он. — Нет, я этого не хочу.
И вышел из комнаты. Я услышала шум колес на подъездной аллее. Вскоре он затих вдали, и я поняла, что Максим уехал.
Вошел Роберт, чтобы убрать со стола. В точности, как в любой другой день. Привычный распорядок был не изменен. А если бы Максим не вернулся из Лэньона, все тоже осталось бы прежним? Стоял бы здесь Роберт, как всегда, без всякого выражения на бараньем лице, сметал бы крошки с белоснежной скатерти, складывал столик, выносил из комнаты?
Когда Роберт ушел, в библиотеке стало очень тихо. Я представила их в церкви, увидела, как они проходят в одну дверь, затем в другую, как спускаются по лестнице в склеп. Я никогда не была в фамильном склепе. Видела однажды только дверь. Интересно, как он выглядит, там что — гробы стоят в ряд или как? Гроб отца Максима и гроб его матери. Интересно, что сделают с гробом той, другой женщины, который поместили туда по ошибке. Кто она, эта бедная неприкаянная душа, никому не нужная женщина, выброшенная на берег ветром и приливом? Теперь там будет стоять другой гроб. Теперь в склепе будет лежать Ребекка. Может быть, в эту самую минуту священник служит панихиду, а Максим, Фрэнк и полковник Джулиан стоят рядом с ними? Ибо прах ты и в прах возвратишься. Ребекка потеряла для меня всякую реальность. Мне казалось, что она рассыпалась пылью, когда ее нашли на полу каюты. В том гробу, что стоял сейчас в склепе, ее не было. Там лежал ее прах. Всего лишь прах.
Сразу после семи началась гроза. Сперва тихо, еле слышный шелест капель по листьям — дождь был такой мелкий, что я не могла его разглядеть. Затем громче, быстрей — неистовый поток, низвергающийся наискось со свинцового неба, как вода, выпущенная через шлюз. Я распахнула окна во всю ширину. Встала перед ними, вдыхая свежий прохладный воздух. Капли брызгали мне в лицо, попадали на руки. Дальний конец лужаек скрылся за сплошной стеной, струи стремительно падали на землю. Я слышала, как вода булькает в сточных желобах под окном, с плеском падает на камни террасы. Гром прекратился. Дождь пахнул мхом, землёй и мокрой древесной корой.
Я не слышала, как в дверь вошел Фрис. Я стояла у окна, глядя на дождь. Я увидела его, когда он был уже совсем рядом.
— Прошу прощения, мадам, — сказал он, — вы не знаете, мистер де Уинтер скоро вернется?
— Да, — сказала я, — довольно скоро.
— Там его хочет видеть один джентльмен, мадам, — сказал Фрис после минутного колебания. — Я не совсем уверен, что ему сказать. Он так настаивает на том, чтобы повидаться с мистером де Уинтером.
— Кто это? — сказала я. — Вы его знаете?
Фрису явно было не по себе.
— Да, мадам, — сказал он, — это джентльмен, который одно время часто сюда приезжал. Когда была жива миссис де Уинтер. Его зовут мистер Фейвел.
Я забралась с коленями на диван и закрыла окно. Дождь заливал подушки. Затем обернулась и посмотрела на Фриса.
— Пожалуй, будет лучше, если я сама приму мистера Фейвела, — сказала я.
— Слушаюсь, мадам, — сказал Фрис.
Я отошла от окна, встала на коврике перед пустым камином. Кто знает, может быть, мне удастся избавиться от Фейвела до приезда Максима. Я понятия не имела, что буду ему говорить, но я не боялась.
Прошло несколько минут, и Фрис впустил Фейвела в библиотеку. Он мало изменился на вид, разве что стал еще неряшливее и вульгарней. Он был из тех людей, кто никогда не носит шляпы, и под солнцем последних дней волосы его выгорели, а лицо стало коричнево-красным. Глаза были воспалены. Наверное, пил все время.
— К сожалению, Максима нет дома, — сказала я. — И я не знаю, когда он вернется. Не лучше ли вам договориться о встрече с ним в конторе, завтра утром?
— Мне не трудно и подождать, — сказал Фейвел, — и не думаю, что мне придется ждать так уж долго. Я заглянул по пути в столовую и заметил, что там накрыто на двоих. Так что все в порядке.
— Наши планы изменились. Вполне возможно, Максим вообще не вернется сегодня.
— Сбежал, да? — сказал Фейвел, усмехнувшись уголком рта. Мне это не понравилось. — Вы это имеете в виду? Конечно, при сложившихся обстоятельствах это было бы самым разумным с его стороны. Некоторые люди не переносят толков. Куда лучше избежать их. Вы со мной согласны?
— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказала я.
— Не знаете? Так я вам и поверил. Ну как, вам уже лучше? Так неудачно — упасть в обморок во время дознания. Я бы помог вам выйти, но увидел, что возле вас уже есть один рыцарь, этот донкихот Фрэнк Кроли. Спорю на что угодно, он был предоволен. Вы разрешили ему отвезти вас домой? Со мной вы не захотели проехать и пяти ярдов.
— Зачем вам нужен Максим? — сказала я.
Фейвел наклонился и взял со стола сигарету.
— Вы не возражаете, если я закурю? Вас не замутит? С молодыми женами никогда не знаешь.
Фейвел поглядел на меня поверх зажигалки.
— А вы немножко повзрослели с тех пор, как я вас видел, — сказал он. — Что вы делали тут все это время? Гуляли с Фрэнком Кроли по саду? — Он выпустил в воздух облако дыма. — Послушайте, прикажите старине Фрису принести мне виски с содовой.
Я ничего не сказала. Пошла и дернула колокольчик, Фейвел уселся на край дивана, болтая ногами все с той же кривой усмешкой на губах. Вошел Роберт.
— Виски с содовой для мистера Фейвела, — сказала я.
— А, Роберт, — сказал Фейвел. — Давненько я тебя не видел. Все еще разбиваешь сердца керритских девиц?
Роберт покраснел. Взглянул на меня в глубоком замешательстве.
— Ладно, старина. Я тебя не выдам. Топай и принеси мне двойной виски. Одна нога здесь, другая там.
Роберт исчез. Фейвел расхохотался, роняя вокруг себя пепел.
— Я один раз пригласил Роберта провести со мной его свободный день, — сказал он. — Ребекка поспорила со мной на пять фунтов, что я его не позову. Ну, я выиграл эту пятерку честь по чести. Один из самых веселых вечеров в моей жизни. Ну я и посмеялся! Роберту в загуле сам черт не брат, можете мне поверить. И, должен вам сказать, он в девочках знает толк и подцепил самую хорошенькую из всей компашки.
Вернулся Роберт с бутылкой виски и содовой водой на подносе. У него все еще был смущенный вид. Все то время, что он наливал виски в стакан, Фейвел, улыбаясь, глядел на него, а затем принялся хохотать, откинувшись на ручку дивана. Просвистел один такт какой-то песенки, по-прежнему не сводя с Роберта глаз.
— Это, верно? — сказал он. — Та самая песенка, да? Тебе все еще нравятся рыжие волосы, Роберт?
Роберт улыбнулся вымученной, слабой улыбкой. У него был несчастный вид. Фейвел захохотал еще громче. Роберт повернулся и вышел из комнаты.
— Бедный малый, — сказал Фейвел, — не думаю, что с тех пор ему хоть раз удалось покутить. Этот старый осел Фрис держит его на коротком поводке.
Он принялся пить виски с содовой, водя глазами по комнате, то и дело взглядывая на меня и улыбаясь.
— Я, пожалуй, не буду возражать, если Макс и опоздает к обеду, — сказал он. — А вы?
Я не ответила. Стояла у камина, заложив за спину руки.
— Зачем пропадать месту за столом?
Он глядел на меня с той же улыбкой, склонив голову набок.
— Мистер Фейвел, — сказала я. — Мне не хочется быть грубой, но, честно говоря, я очень устала. У меня был долгий и крайне утомительный день. Если вы не можете сообщить мне, зачем вам нужен Максим, вам бесполезно сидеть здесь. Куда лучше последовать моему совету и приехать утром в контору.
Он соскользнул с ручки дивана и подошел ко мне, все еще держа стакан.
— Нет, нет, — сказал он. — Не будьте так жестоки. У меня тоже был утомительный день. Не убегайте, не оставляйте меня одного. Я совсем безобидный, право слово. Верно, Макс наговорил вам про меня всяких небылиц?
Я не ответила.
— Вы думаете, что я — тот самый серый волк, да? Вовсе нет, поверьте мне. Я обыкновенный человек. Мухи не обижу. И должен сказать, что вы держитесь блестяще с самого начала, просто блестяще. Я снимаю перед вами шляпу, честное слово.
Последние слова звучали неразборчиво, бессвязно. Я уже жалела, что велела Фрису принять его.
— Вы приехали сюда, в Мэндерли, — сказал он, делая рукой неопределенный жест, — взяли на себя этот дом, встречались с кучей людей, которых в жизни раньше не видели, терпеливо сносили старину Макса и его причуды и плевать хотели на всех — шли себе своим путем. Это делает вам честь, черт подери, скажу я вам, и пусть меня слышит хоть целый свет. Делает честь.
Он слегка покачнулся, но удержался на ногах, поставил стакан на стол.
— Все это было для меня таким ударом. Жутким ударом. Ведь Ребекка моя сестра. Я был чертовски привязан к ней.
— Да, — сказала я, — я вам очень сочувствую.
— Мы выросли вместе, — продолжал он. — Всегда были неразлучны. Нам нравились одни и те же вещи, одни и те же люди. Нас смешили одни и те же шутки. Я любил ее больше всех на свете. А она любила меня. Вся эта история для меня жуткий удар.
— Да, — сказала я. — Конечно.
— Что собирается делать теперь Макс, вот что я хотел бы знать. Неужто он думает, раз закончилось это липовое дознание, ему удастся спрятаться в кусты? Что вы мне скажете, а?
Он больше не улыбался. Он наклонился ко мне.
— Уж я добьюсь справедливости. Ребекка ее заслужила, — сказал он, повысив голос. — Самоубийство! Ну и вздор! Этот старый маразматик коронер заставил присяжных поверить в самоубийство. Мы-то с вами знаем, что никакое это не самоубийство, не так ли? — Он наклонился еще ниже. — Не так ли? — медленно повторил он.
Дверь распахнулась, в комнату вошел Максим, следом за ним Фрэнк. Максим остановился как вкопанный, так и не закрыв дверь, посмотрел на Фейвела.
— Какого черта вам здесь надо? — сказал он.
Фейвел обернулся, руки в карманах. Подождал немного, затем на губах его появилась ухмылка.
— По правде говоря, Макс, дружище, я приехал поздравить тебя с результатом сегодняшнего дознания.
— Вы сами покинете этот дом, — сказал Максим, — или предпочитаете, чтобы мы с Кроли спустили вас с лестницы?
— Спокойно, спокойно, погоди минутку, — сказал Фейвел. Он закурил свежую сигарету и снова уселся на ручку дивана. — Ты ведь не хочешь, чтобы Фрис слышал то, что я скажу, — проговорил он. — Ну, а он услышит, если дверь будет открыта.
Максим не двинулся с места. Я увидела, что Фрэнк плотно прикрывает дверь.
— Слушай, Макс, — сказал Фейвел, — тебе удалось очень хорошо выкарабкаться из всего этого дела, верно? Тебе и не снилось, что все так гладко сойдет. Да, да, я был на суде сегодня и, полагаю, ты видел меня. Я просидел от начала до конца. Я видел, как хлопнулась в обморок твоя жена, и я ее не виню, момент и впрямь был критический. Все висело на волоске, кто мог сказать, куда повернется дознание, да, Макс? К счастью для тебя, оно повернуло туда, куда повернуло. Ты случайно не подкупил этих тупоголовых типов, изображавших присяжных, а? На мой взгляд, сильно смахивает на то.
Максим сделал шаг к Фейвелу, но тот поднял руку.
— Подожди минутку, ладно, — сказал он. — Я еще не кончил. Ты же понимаешь, Макс, старина, что я могу поставить тебя в чертовски неприятное положение, если захочу. И не только неприятное, а можно сказать даже — опасное.
Я села в кресло у камина. Крепко сжала подлокотники. Максим по-прежнему стоял не шевелясь и не сводя глаз с Фейвела.
— Да? — сказал он. — Каким же это образом?
— Послушай, Макс, я полагаю, между тобой и твоей женой нет секретов, а Кроли, похоже, тоже входит в счастливое трио. Значит, я могу говорить в открытую, и так я и буду говорить. Вы все знаете насчет меня и Ребекки. Мы были любовниками, так? Я никогда не отрицал этого и впредь не собираюсь. Прекрасно. До вчерашнего дня я полагал, как и все прочие дураки, что Ребекка утонула в заливе и ее тело нашли много недель спустя в Эджкуме. Для меня это был удар, жуткий удар. Но я говорил себе: «Ребекка сама выбрала бы такую смерть, она умерла как и жила, в борьбе».
Он замолчал и поглядел по очереди на каждого из нас.
— И вот несколько дней назад я беру газету и читаю, что какой-то водолаз наткнулся случайно на ее яхту и что в каюте находится чье-то тело. Я ничего не мог понять. Кого, черт подери, Ребекка могла взять с собой в море? Чушь какая-то. Я приехал сюда и остановился в трактире за Керритом. Связался с миссис Дэнверс. Она сказала мне, что тело в каюте — Ребекка. Но и тогда еще я думал, как все, что первое тело было опознано по ошибке, что Ребекка каким-то образом поймала сама себя в ловушку, когда спустилась в каюту за курткой. Так. Как вам известно, я был сегодня на дознании. Все шло гладко, не правда ли, пока не появился Тэбб. Что ты можешь сказать в ответ на его показания, Макс, старина? Вот что я хотел бы знать. Насчет дыр в днище и открытых кингстонов?
— Вы что думаете, — медленно произнес Максим, — что после многочасовых разговоров сегодня днем я захочу начинать все сначала… с вами? Вы слышали показания, вы слышали вердикт присяжных. Это удовлетворило коронера. Придется удовлетвориться и вам.
— Самоубийство, да? — сказал Фейвел. — Ребекка кончает с собой. Как раз в ее духе, по-твоему? А ты знал, что я получил от нее записку? Я сохранил ее, это были ее последние строки ко мне. Сейчас я ее прочитаю. Думаю, тебе будет интересно.
Фейвел вынул из кармана лист бумаги. Я узнала узкий, острый косой почерк.
«Я пыталась дозвониться до тебя из города, но никто не отвечал, — читал он. — Я выезжаю сейчас в Мэнди. Буду весь вечер внизу. Если получишь эту записку вовремя, достань машину и сразу же приезжай. Я проведу на берегу всю ночь и оставлю для тебя дверь открытой. Мне надо тебе что-то сказать, и как можно скорее. Ребекка».
Он положил записку обратно в карман.
— Когда собираются кончать жизнь самоубийством, вряд ли пишут такие вещи, согласен? — сказал он. — Записка ждала меня дома, когда я вернулся часа в четыре утра. Я и понятия не имел, что Ребекка будет в тот день в Лондоне, иначе я бы обязательно ее разыскал. Как назло, я был приглашен на вечеринку. Когда я прочел записку, я решил, что уже слишком поздно мчаться сейчас в Мэндерли, ведь туда часов шесть езды. Я лег спать, решив, что днем я ей позвоню. Так я и сделал. Около полудня. И узнал, что Ребекка утонула.
Он сидел и пристально глядел на Максима. Все молчали.
— Представь, что коронер прочитал бы сегодня днем эту записку. Тебе было бы тогда потруднее вывернуться, не так ли, Макс, старина? — сказал Фейвел.
— Так почему же вы не встали и не дали ему ее? — сказал Максим.
— Спокойно, дружище, спокойно. Что толку выходить из себя. Я не хочу тебя губить, Макс. Бог свидетель, ты никогда не был мне другом, но я не таю против тебя зла. Все мужья красивых женщин ревнивы, верно? И некоторые из них не могут удержаться, чтобы не изобразить из себя Отелло. Так уж они устроены. Я их не виню. Я их жалею. Я, знаете, социалист в своем роде, мне непонятно, почему мужчины не могут делиться своими женщинами, вместо того чтобы их убивать. Не все ли равно? Свое удовольствие так и так получишь. Красивая женщина — это вам не автомобильная шина, она не сносится. Чем больше она в ходу, тем мягче катится. Ну так вот, Макс. Я выложил свои карты. Почему бы нам не договориться? Я — человек небогатый. Слишком люблю азартные игры. Одно меня убивает — нет у меня капитала на черный день. Была бы у меня пожизненная рента фунтов так на двести-триста в год, я жил бы себе помаленьку-потихоньку и был бы предоволен. И никогда больше не потревожил бы тебя. Клянусь Богом.
— Я уже просил вас уйти из этого дома, — сказал Максим. — Повторять я не намерен. Дверь у вас за спиной. Откроете сами.
— Секундочку, Максим, — сказал Фрэнк, — так просто от него не отделаешься. — Он повернулся к Фейвелу. — Я понимаю, куда вы клоните. Случилось, к несчастью, так, что вы можете вывернуть все наизнанку и поставить Максима в трудное положение, как вы ему пригрозили. Я думаю, он не видит этого столь ясно, как я. Какую, вы говорите, сумму вы хотели бы получить от него?
Я увидела, что Максим побелел, на лбу запрыгала жидка.
— Не вмешивайтесь в это, Фрэнк, — сказал он, — это мое личное дело. Я не намерен поддаваться шантажу.
— Не думаю, что твоей жене так уж хочется, чтобы на нее указывали пальцем: вон идет миссис де Уинтер, вдова убийцы; того типа, которого приговорили к повешению, — сказал Фейвел. Он захохотал и посмотрел на меня.
— Вы воображаете, что можете меня запугать, Фейвел? — сказал Максим. — Если так, то вы ошибаетесь. Там, в соседней комнате, телефон. Позвонить полковнику Джулиану и попросить его приехать? Он наш полицейский судья. Ему будет интересно послушать вашу историю.
Фейвел расхохотался ему в лицо.
— Неплохой блеф, — сказал он, — но меня на пушку не возьмешь. Ты не осмелишься позвонить старику Джулиану. У меня есть достаточно улик, чтобы повесить тебя, Макс, старина.
Максим медленно пошел через комнату, вышел в дверь. Я услышала, как он снимает трубку.
— Остановите его, — сказала я. — Остановите его, ради Бога.
Фрэнк взглянул мне в лицо и быстро направился к двери.
Я услышала голос Максима, спокойный, сдержанный, холодный.
— Соедините меня с Керритом, семнадцать, — сказал он.
Фейвел пристально глядел на дверь, его лицо застыло в ожидании.
— Оставьте меня, — раздался голос Максима в ответ на слова Фрэнка. А затем, две минуты спустя: — Это полковник Джулиан? Говорит де Уинтер. Да, да. Я знаю. Не могли бы вы сейчас сюда приехать? Сразу. Да, в Мэндерли. Да, срочно. Я не могу объяснить по телефону, но вы все узнаете, как только очутитесь здесь. Мне очень неприятно вас тревожить, но… Да. Большое спасибо. До свидания.
Максим вернулся в комнату.
— Джулиан сейчас будет здесь, — сказал он.
Подошел к окну, распахнул настежь. Все еще лил дождь. Максим стоял у окна к нам спиной; из сада шел холодный сырой воздух.
— Максим, — негромко сказал Фрэнк. — Максим…
Он не ответил. Фейвел засмеялся и взял еще сигарету.
— Если ты хочешь сам накинуть себе на шею веревку, старина, твое дело. Мне все равно, — сказал он. Поднял с полу газету, кинулся на диван, положил нога на ногу и стал перелистывать страницы.
Фрэнк в нерешительности переводил взгляд с меня на Максима. Затем подошел ко мне.
— Неужели вы ничего не можете сделать? — шепнула я. — Поезжайте навстречу полковнику Джулиану, помешайте ему приехать, скажите, что произошла ошибка.
От окна раздался голос Максима; он говорил, даже не повернув головы:
— Фрэнк не выйдет из этой комнаты. Я сам со всем справлюсь. Полковник Джулиан будет здесь ровно через десять минут.
Никто из нас ничего не сказал. Фейвел продолжал читать газету. Не было слышно ничего, кроме монотонного стука дождя. Он шел без передышки, равномерно, неумолчно. Я чувствовала себя беспомощной, бессильной. Я ничего не могла сделать. И Фрэнк тоже. В романе или пьесе я нашла бы револьвер, мы застрелили бы Фейвела и спрятали тело в буфете. Но тут не было револьвера. Не было буфета. Мы были обыкновенные люди. Такие вещи не происходят в реальной жизни. Я не могла подойти к Максиму и умолять его на коленях, чтобы он дал Фейвелу деньги. Я должна была сидеть сложа руки и глядеть на дождь, глядеть на Максима, стоящего у окна к нам спиной.
Дождь барабанил так громко, что мы не услышали, как подъехала машина. Шум дождя заглушал все остальные звуки. Мы узнали, что полковник Джулиан здесь лишь тогда, когда дверь отворилась и Фрис впустил его в библиотеку.
Максим резко обернулся от окна.
— Добрый вечер, — сказал он. — Пришлось снова встретиться. Вы очень быстро добрались.
— Да, вы же сказали, что дело не терпит отлагательства, поэтому я сразу приехал. Мне еще повезло, что машина была под рукой. Ну и вечерок!
Он неуверенно взглянул на Фейвела, затем подошел поздороваться со мной, кивнул Фрэнку.
— Хорошо, что начался дождь, — сказал он. — Слишком уж долго собирался. Я надеюсь, вам стало легче.
Я пробормотала что-то, не знаю что. Он стоял, потирая руки и переводя взгляд с одного на другого.
— Я надеюсь, вы понимаете, что я вызвал вас из дома в такой вечер не для светской болтовни перед обедом. Это Джек Фейвел, двоюродный брат моей покойной жены. Я не знаю, встречались ли вы раньше.
Полковник Джулиан кивнул.
— Лицо мне знакомо. Возможно, мы и встречались в прежние дни.
— Вполне возможно, — сказал Максим. — Давайте, Фейвел, выкладывайте.
Фейвел встал с дивана и швырнул газету обратно на стол. Казалось, эти десять минут его отрезвили. Он вполне твердо стоял на ногах. И не улыбался. У меня создалось впечатление, что он не очень доволен тем оборотом, который приняли дела, что он совсем не готов к встрече с полковником Джулианом. Он начал громким, напористым голосом:
— Послушайте, полковник, — сказал он, — что толку ходить вокруг да около. Я здесь потому, что меня не устраивает вердикт, вынесенный при сегодняшнем дознании.
— Вот оно что, — сказал полковник Джулиан. — А вам не кажется, что об этом судить де Уинтеру, а не вам?
— Нет, не кажется, — сказал Фейвел. — Я имею право голоса не только как двоюродный брат Ребекки, но и как ее будущий муж, останься она в живых.
У полковника Джулиана сделался изумленный вид.
— Ах, вот оно как! Тогда другое дело. Это правда, де Уинтер?
Максим пожал плечами.
— Впервые слышу, — сказал он.
Полковник Джулиан недоумевающе переводил глаза с одного на другого.
— Послушайте, Фейвел, — сказал он. — В чем дело? Что именно вас волнует?
Фейвел пристально посмотрел на него. Я видела, что он составил в уме какой-то план, но еще недостаточно протрезвел, чтобы его осуществить. Но вот он медленно сунул руку в карман жилета и вытащил записку Ребекки.
— Эта записка была написана за несколько часов до того, как Ребекка отправилась в свое последнее плавание. Нате, возьмите. Я хочу, чтобы вы ее прочли и сказали, считаете ли вы возможным, чтобы женщина, написавшая такую записку, решила покончить с собой.
Полковник вынул очки из футляра, лежавшего в кармане, и прочел записку. Затем вернул ее Фейвелу.
— Нет, — сказал он. — На первый взгляд, нет. Но я не знаю, о чем тут идет речь. Может быть, вы знаете? Возможно, де Уинтер знает?
Максим ничего не ответил. Фейвел крутил бумажку в пальцах, по-прежнему глядя на одного Джулиана.
— Моя сестра назначила мне в этой записке встречу, не так ли? — сказал он. — Она специально попросила меня приехать в ту ночь в Мэндерли, потому что хотела мне что-то сообщить. Что именно, мы вряд ли когда-нибудь узнаем, да это и не имеет значения. Она назначила мне встречу и собиралась пробыть всю ночь в доме на берегу, чтобы повидаться со мной наедине. Она часто выходила на час, на два в море, проведя весь день в Лондоне. Но ни с того ни с сего пробить дырки в днище специально, чтобы утопиться? На такую истерическую выходку способна девчонка-невропатка, но уж никак не Ребекка, полковник, клянусь Богом, только не она!
Кровь прилила к его лицу, последние слова он прокричал во весь голос. Его манеры были не в его пользу, и я видела — по тому, в какую нитку сжались губы полковника Джулиана, — что Фейвел не вызвал у него симпатии.
— Любезный, — сказал он, — к чему лезть в бутылку? Я не коронер, который вел дознание, и не один из присяжных, которые вынесли вердикт. Я всего-навсего полицейский судья здешнего округа. Естественно, я хочу помочь вам, чем могу, и де Уинтеру тоже. Вы говорите, что отказываетесь верить в самоубийство вашей двоюродной сестры. С другой стороны, вы, как и все мы, слышали показания корабельного мастера. Кингстоны были открыты, в обшивке яхты пробиты дыры. Давайте ближе к делу. Что, по-вашему, в действительности там произошло?
Фейвел повернул голову и посмотрел на Максима медленным взглядом. Он все еще вертел в пальцах записку.
— Ребекка не открывала кингстонов и не пробивала дыр в обшивке. Ребекка не кончила жизнь самоубийством. Вы спросили мое мнение? Что ж, получайте его. Ребекку убили. И если вы хотите знать кто, недалеко ходить — вот он тут, перед вами, стоит возле окна, с этой его проклятой высокомерной улыбкой на лице. Он не мог даже дождаться, пока пройдет хотя бы год, прежде чем жениться на первой попавшейся на глаза девчонке. Вот он, вот вам убийца собственной персоной. Разрешите представить — мистер Максимилиан де Уинтер. Поглядите на него хорошенько. Он неплохо будет выглядеть в петле, а?
И Фейвел засмеялся визгливым, глупым пьяным смехом, не переставая вертеть в пальцах записку.
Глава XXIV
Слава Богу за этот смех! Слава Богу за вытянутый вперед палец Фейвела, его красное воспаленное лицо, вытаращенные, налитые кровью глаза! Слава Богу за то, что Фейвел с трудом удерживался на ногах! Потому что все это восстановило против него полковника Джулиана и сделало его нашим союзником. Я видела отвращение на лице полковника, видела, как он крепко сжал губы. Полковник Джулиан не поверил Фейвелу. Полковник Джулиан был на нашей стороне.
— Этот человек пьян, — спокойно сказал он. — Он сам не знает, что говорит.
— Пьян? Ах, вот как? — закричал Фейвел. — Ну нет, приятель! Может, вы и правда судья и полковник в придачу, да мне-то на это наплевать. В кои веки закон на моей стороне, и я намерен воспользоваться этим. В этом чертовом графстве найдутся, кроме вас, и другие судьи, парни, у которых есть мозги в голове, которые знают, что такое правосудие. Не какие-то там бездарные вояки, которых сто лет назад выгнали из армии, а они разгуливают, увесив грудь жестяными медалями. Макс де Уинтер убил Ребекку, и я это докажу!
— Минуточку, мистер Фейвел, — негромко сказал полковник Джулиан, — вы ведь были сегодня на дознании, я не ошибаюсь? Теперь я вас вспомнил. Вы сидели в зале. Если вас так глубоко задевает несправедливость вынесенного вердикта, почему вы не заявили об этом в суде? Присяжным, самому коронеру? Почему не показали это письмо?
Фейвел поглядел на него и расхохотался.
— Почему? — сказал он. — Да не захотел, вот и все. Предпочел приехать сюда и договориться лично с де Уинтером.
— Потому-то я вам и позвонил, — сказал Максим, отходя от окна. — Фейвел еще до вашего приезда предъявил мне то же обвинение. Я задал ему тот же вопрос, спросил, почему он не сообщил о своих подозрениях коронеру. Он ответил, что он человек небогатый, и, если я соглашусь выплачивать ему две-три тысячи в год пожизненно, он больше никогда меня не потревожит. Здесь были Фрэнк и моя жена. Спросите их.
— Все так, слово в слово, сэр, — сказал Фрэнк. — Шантаж чистой воды.
— Без сомнения, — сказал полковник Джулиан. — Беда лишь в том, что шантаж чистым не бывает. Шантажист ловит рыбку в мутной воде и может причинить кучу неприятностей множеству людей, даже если в конечном счете очутится за решеткой. Иногда там же оказываются и ни в чем не повинные люди. В данном случае мы постараемся этого избежать. Не знаю, достаточно ли вы трезвы, Фейвел, чтобы ответить на мои вопросы, но, если вы обойдетесь без неуместных здесь личных выпадов, мы гораздо быстрее покончим со всем этим делом. Вы предъявили де Уинтеру очень серьезное обвинение. Есть у нас какие-нибудь улики, чтобы его подкрепить?
— Улики? — сказал Фейвел. — На кой черт вам еще улики? Вам что, мало этих дыр в яхте?
— Мало, разве только вы приведете свидетеля, который видел, как де Уинтер их пробивал. Где ваш свидетель?
— К черту свидетелей! — сказал Фейвел. — Конечно же, их пробил де Уинтер, и никто другой! Кто еще мог убить Ребекку?
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |