Паутина
Часть 7. Тенето*
*Тенето - волоконце, нить, жилка; осенняя паутина, летающая поветру полями, лесами
Глава 1. Джеймс Поттер.
Он никогда еще не видел своего лучшего друга в таком гневе. Малфой был таким бледным, что мог бы поспорить с больничными простынями мадам Помфри.
Слизеринец бушевал уже второй час, и в комнате не осталось ничего, что еще можно было разбить, кинуть, разорвать или сломать. Если только самого Джеймса, который устроился у стены, на полу, глядя, как Скорпиус мечется из угла в угол.
Выручай-комната услужливо предоставила слизеринцу еще несколько стеклянных сосудов, ворох газет и пару ваз. И снова начали летать обрывки страниц, осколки стекла, от стен отскакивали остатки чашек и ящиков. На сколько еще хватит Малфоя, Джеймс представить не мог. Хотя вполне его понимал…
Скорпиус держался почти неделю, пока не понял окончательно, что Лили не будет с ним разговаривать. Она вообще ни с кем не разговаривала. Даже с братом. Хлопала дверями, пряталась, убегала, кричала и испепеляла взглядом.
Джеймс знал: сестра не простит, пока не узнает правды. Но как она узнает, если даже в одном коридоре не хочет находиться с Малфоем. Самого Джеймса она обозвала предателем, упрекнув его в том, что брат не убил друга за такую подлость. Когда Джеймс пытался объяснить, что Скорпиус вообще ни при чем, она просто развернулась и убежала. Она не стала слушать Ксению. Она отказалась говорить на эту тему с Розой. Она поссорилась с Хьюго. Был вариант подослать Аманду, но Джеймс боялся, что хаффлпаффка просто все напутает и толку будет ноль.
Три дня они пытались загнать Лили в угол и заставить выслушать. На четвертый написали ей письмо. Судя по всему, она даже не стала читать. На пятый Джеймс предложил оглушить ее, но Малфой взъярился и из гордости отказался. Сегодня слизеринец бил все вокруг, потому что он видел Лили в парке с Грегори – они сидели на скамейке и о чем-то разговаривали.
Что творилось с сестрой, гриффиндорец понять не мог. Она же была влюблена по уши, а теперь просто не хочет выслушать. Почему? Джеймс был уверен, что он-то бы старался найти оправдания любимому человеку, выслушал бы, попытался разобраться, а не вел себя так, будто его предали, бросили, разбили ему сердце…
Да, сердце сестры было разбито. По крайней мере, так казалось Лили. Но Джеймс, наблюдающий буйства Малфоя и его шестидневные попытки вернуть утраченное, был уверен, что Скорпиус тоже любит Лили. Любит – иначе не стал бы так долго искать с ней встреч. Любит – иначе не отказался бы от простого обездвиживания девушки для объяснения. Любит – потому что сейчас вместе с битым стеклом и газетными страницами на части рвалась его гордая, попавшая в ловушку чувств душа.
Все рассуждения Скорпиуса о том, что он никогда не будет бегать за девчонкой, что он слишком горд и объясняться не в его принципах – все это полетело к чертям в первый же день, когда Лили влепила ему самую жесткую пощечину из всех, что довелось видеть Джеймсу. Просто подошла, ударила и тут же убежала, ничего не объяснив. Это позже Роза дала им газету, откуда они выяснили, что у Малфоя, оказывается, давние и стабильные отношения с Присциллой Забини.
Если бы не это предложение в статье, Джеймс бы убил друга, на месте. Но именно высказывание о связи Скорпиуса и этой холодной брюнетки делало все нереально глупым. Да Малфой ее с курса четвертого презирал, а чаще просто игнорировал. Уж Джеймсу то было не знать, с кем слизеринец в каких отношениях. Не с этой стервозной пустышкой, это точно.
Звякнул целый сервиз, который Выручай-комната услужливо предоставила Скорпиусу на уничтожение. Гриффиндорец лишь покачал головой, надеясь, что Малфой угомонится раньше, чем они будут погребены под грудой осколков.
Жаль, что и Скорпиус, и сестра, были такими глупыми и гордыми, чтобы не принять помощи Ксении. Она бы смогла привести в чувства Малфоя, и, возможно, нашла бы способ поговорить с Лили. Но нет, даже слизеринец был настолько упрям, что предпочитал громить все вокруг, а не послушать Ксению.
Джеймсу в голову приходило только одно – без согласия Малфоя обездвижить Лили и запереть их со Скорпиусом в одной комнате. Но для этого надо было как-то отловить сестру и быть уверенным, что они не убьют друг друга из-за той боли, что причинили своими поступками.
Шесть дней шла борьба в Малфое. Джеймс это видел. Слизеринец буквально ломал себя, переступал через свою малфоевскую сущность, стараясь вернуть Лили. Но она не оценила этого. Она думала, что он ее предал.
И, кажется, Малфой был на пределе терпения. Что он сделает, когда не сможет добиться своего доступными средствами? Джеймс даже думать не хотел, ведь это его сестра! Глупая, наивная, такая еще маленькая Лил! Так быстро кинулась в объятия слизеринца, но так быстро сдалась, едва наткнувшись на препятствие. Конечно, помолвка – это не маленькое препятствие, и все выглядело так, будто Скорпиус ее использовал… Но ведь могла хотя бы выслушать его!
Со звуком раскрошенного ногами глобуса дверь в комнату отворилась, и туда вошли сначала Ксения, а за ней – Лили. Джеймс поднялся. Звуки разгрома стихли.
Джеймс опешил, видя сестру, которая тихо стояла у порога. Она ни на кого не смотрела, руки были опущены вдоль тела, чуть растерянная.
Ксения взяла Джеймса за руку и потянула прочь, оставляя Лили и Малфоя наедине. К удивлению гриффиндорца, девушка подняла палочку, прошептала сначала «Фините», а потом заблокировала портрет с гиппогрифом на полтора часа, как раз до ужина.
- Как ты это сделала?- Джеймс взглянул на подругу с удивлением.- Как уговорила?
Ксения лишь пожала плечами, а потом пошла по коридору в сторону лестницы. Гриффиндорец нагнал ее и остановил, взяв за плечи.
- Ксения, как тебе удалось привести ее туда?- уже немного встревожено спросил парень, пытаясь поймать ее взгляд. Он впервые видел на лице Ксении такую растерянность и – вину?
- Когда целитель не справляется обычными методами, он может пойти на крайние,- будто процитировала она какой-то учебник.- То, что недопустимо в обычное время, допустимо для целителя, если он действует во благо человека.
- Ксения, ты меня пугаешь,- проговорил Джеймс, опуская руки. Он уже не думал, что хочет знать, как девушке удалось привести Лили. Она, наконец, подняла лицо – в ее глазах было чуждое ей раньше выражение. Выражение власти. Что-то темное, что коснулось чистой души целительницы.- Пожалуйста, скажи, что ты этого не делала…
Ксения тяжело и как-то обреченно смотрела на гриффиндорца, потом просто опустила голову и пошла дальше. Но Джеймс уже не мог ее оставить. Нагнал и заставил повернуться к нему лицом. Руки его дрожали.
- Зачем? Разве не было других способов?!- прошептал он прямо в ее бледное лицо.- Уговорить… Попросить… Завлечь обманом…Обездвижить, наконец! Но не так…
- Это не был Империус, Джеймс,- наконец, заговорила девушка, все равно избегая его взгляда. Он облегченно вздохнул, веря каждому ее слову. Но почему тогда она такая… опустошенная?
- Тогда что?- его голос стал мягче.
Она промолчала, оглядываясь.
- Поговорим в другом месте?- предложил Джеймс, и она нерешительно кивнула. Они вдвоем прошли к башне Гриффиндор (Джеймс не испытывал особого чувства вины перед гриффиндорцами), поднялись по лестнице и оказались в комнате Лили. Джеймс прозорливо решил, что часа два сестра все равно здесь не появится. Он наложил заклинание на дверь, потом обернулся к Ксении. Та стояла у окна и смотрела на темнеющее постепенно небо и выделяющуюся на нем луну.
Джеймс подошел к ней и обнял, прижав к своей груди. Она откинула голову ему на плечо, закрыв глаза. Она была немного бледной, губы казались какими-то бескровными.
- Ты скажешь, что тебя так расстроило? Что ты сделала такого, что теперь мучаешься?- прошептал он ей на ухо, вдыхая ее аромат.
Минуту она молчала, видимо, решая, говорить или нет.
- Когда-то давно я дала обещание, что никогда не воспользуюсь этим способом. Я поклялась, но сегодня нарушила свое слово,- проговорила она, поглаживая его сомкнутые у нее на талии руки.
- Каким способом, скажешь?- мягко спросил он.
- Легилименция,- совсем тихо сказала Ксения, крепко зажмурив глаза.- Я воспользовалась легилименцией.
- Ого! Ты владеешь этим?- Джеймс удивленно смотрел на ее лицо, белевшее в лунном свете.
- Меня учил Теодик Манчилли. Он считал, что легилименцией можно вылечить от многих недугов, поэтому нас, учеников Академии, тренировали Ментальным приемам. Приемам проникновения, сокрытия образов, создания образов… угнетения… подчинения… Не всем это давалось, но в целители идут обычно очень талантливые волшебники. Многие овладели приемами.
- Значит, ты подчинила Лили с помощью легилименции?- Джеймс тихо потерся щекой о ее волосы, словно давая понять, что он рядом, что он ее поймет и не осудит. За что осудить? Еще неделю назад на нем самом взрослый волшебник использовал легилименцию, причем без всяких благородных целей.
- Да. С твоей сестрой было несложно, потому что она сама хотела быть рядом со Скорпиусом, но не позволяла себе этого,- Ксения будто оправдывалась перед Джеймсом.
- Ты не причинила ей… боли, ведь нет?- он вспомнил свои ощущения после того, как в его воспоминания влез тот гоблин.
- Нет, я просто подчинила ее себе и привела в комнату,- Ксения чуть расслабилась.
- А почему ты поклялась не пользоваться легилименцией?
Она снова напряглась, но Джеймс только покрепче прижал ее к себе.
- Потому что однажды видела, к чему может привести эта способность…- ресницы ее затрепетали, она открыла глаза и тут же встретилась с карим взглядом гриффиндорца.- Я тогда только начала учиться легилименции, целитель Манчилли повел нас в госпиталь, чтобы наглядно показать нам пример ее применения на больном. Пациенту было едва ли за двадцать. Его родителей убили в годы войны с Лордом Волан-де-Мортом… Он потерял рассудок, никто не мог ему помочь. Теодик занимался этим юношей уже несколько недель, и вот привел нас к нему.
Ксения судорожно вздохнула, видимо, чтобы набраться сил и рассказать дальше:
- Целитель Манчилли проник в его сознание, видимо, предполагая, что это будет обычное лечение, что ничего не произойдет, кроме того что происходило обычно: молодой человек станет осознавать, кто он и где он находится, просто будет адекватен действительности. Ненадолго. Но… на этот раз он не просто стал адекватен. Он вспомнил. Вспомнил, как убивали его родителей, потому что он, оказывается, был там и все видел. Запомнил. Поэтому его душа просто отгородила его от воспоминаний, от него самого…
Джеймс вдруг осознал, что она дрожит, сильнее прижимается к нему, словно ищет опору. Он отцепил одну руку и стал просто гладить ее по плечу, успокаивая. Джеймс уже жалел, что заставил ее все это вновь пережить.
- Положительный результат был налицо, все поздравляли Теодика и радовались. Кроме самого юноши. Я чувствовала его душу. Он не был исцелен, наоборот, его убили тем, что вернули его к реальности. На следующий день он покончил собой, выпрыгнув из окна в коридоре госпиталя.
Ксения замолчала, судорожно вздыхая и закусывая губу.
- Легилименция лечит разум, а не души людей. Она опасна. После того случая я перестала учиться Ментальным приемам, только окклюменции, чтобы знать точно, что никто и никогда не сможет проникнуть в мой разум. С любой целью. Я выбрала свой путь… Я решила, что буду пытаться исцелять души людей.
- Я не знал, что у целителей есть такая квалификация…
- Она редка, потому что это почти невозможно – вылечить душу. Нет специальных заклинаний и зелий. Есть только целитель и его пациент.
Ксения немного успокоилась, обмякнув в объятиях Джеймса, сердце ее застучало спокойнее, размереннее. Она снова закрыла глаза.
- Вот, значит, почему тебе так легко всегда успокоить меня…- мягко усмехнулся гриффиндорец.
- С тобой легче. Ты мне доверяешь, и ты очень открытый человек… И ты мне небезразличен. Все это облегчает работу для целителя душ,- она чуть повернула голову и запечатлела легкий поцелуй на его подбородке.
Джеймс улыбнулся, сделал шаг к кровати Лили и потянул за собой девушку. Устроился, облокотившись о спинку, и посадил Ксению перед собой. Она удобно прижалась к его груди, позволив себя обнять.
- Все-таки хорошо, что ты приехала в Хогвартс. Боюсь подумать, что бы я без тебя делал…- он положил подбородок на ее золотистую макушку.- Благодарение Мерлину, что ты приехала…
- Не Мерлину, а портрету вашего бывшего директора,- поправила она парня, рисуя пальцем узоры на его сцепленных руках.
- В смысле? Какому директору?
- О, это занимательная история. Понимаешь, в Академии после шестого курса нет летних каникул – мы сдаем теоретические экзамены до августа. Потом до ноября отдыхаем, а в остальное время – до июня, когда сдаем на сертификат целителей – проходим общую практику в любом заведении, где есть дипломированный, практикующий целитель,- руки Ксении, на удивление, были теплыми.- Я хотела поехать во Францию, меня приглашали. Но однажды я шла по коридору Академии, и меня окликнул портрет Альбуса Дамблдора…
- У вас висит портрет Дамблдора?- изумился Джеймс.
- Ну, да, ведь он был великим человеком, а еще придумал двенадцать способов применения крови дракона. Это открытие продвинуло целительство во многих направлениях…
- И что хотел Дамблдор?
- Он спрашивал, куда я еду на практику, почему я выбрала именно такую редкую квалификацию… и люблю ли я лимонные дольки,- улыбнулась она.- Добродушный старичок, но очень хитрый… Спросил, была ли я в Англии и знаю ли английский. А потом просто помахал рукой и ушел. На следующий день я получила письмо от профессора МакГонагалл, которая предложила мне приехать к вам учиться и заодно проходить практику в больничном крыле, у мадам Помфри. И я решила, что не каждый день выпадает такой шанс. Тем более что мой куратор сказал, что Поппи Помфри сама когда-то училась в нашей Академии, и он не был против моей поездки. Я выбрала себе несколько предметов и поехала сюда. Моя тетя Астерия уже давно звала меня погостить у них в поместье. Так что… причин сомневаться не было.
- Интересно, чем это ты так зацепила Дамблдора?- задумчиво произнес Джеймс, накрывая ее пальцы своей рукой.- Или ему просто стало скучно?
- Я не знаю,- девушка чуть повернулась, чтобы видеть лицо гриффиндорца.- Ты не сердишься из-за того, что я сделала с Лили?
- Ни капли. Я уверен, что ты не причинила бы ей зло, а поговорить им со Скорпиусом необходимо, потому что в Выручай-комнате просто может не остаться сервизов и ваз,- Джеймс чуть нагнулся и поцеловал ее губы.- Надеюсь, что у них все будет в порядке, ведь я уже даже привык, что за Лили теперь присматривает еще и Малфой… Сколько сейчас времени?
Ксения взглянула на свои часы, поднеся к глазам:
- Через десять минут можно будет идти ужинать.
- Хорошо, тогда у меня есть пятнадцать минут на то, чтобы показать тебе, как я благодарен, что ты появилась в моей жизни,- улыбнулся юноша, беря ее за затылок и привлекая к себе. Она ответила на его поцелуй, обвивая шею гриффиндорца и запуская пальцы в его растрепанные волосы.
- Мне нравится то, как ты выражаешь свою благодарность,- шепнула она ему в губы.- Только вот меня смущает то обстоятельство, что мы целуемся в комнате твоей сестры, на ее кровати…
- Ну, мы же одолжили им с Малфоем Выручай-комнату,- напомнил Джеймс, чуть нахмурившись. Оставалось всего тринадцать минут из отведенных им пятнадцати. А с другой стороны – кому нужен этот ужин?! Ведь он столько дней мечтал о Ксении, мечтал держать ее в своих объятиях...
Он легко распустил ее галстук.
- Ты не против?- прошептал он. Она лишь тепло усмехнулась, позволяя ему воплотить в жизнь самые смелые мечты.
Ад и рай ее объятий на долгие минуты поглотил его. Ведь Ксения дарила ему самое дорогое - себя.
Глава 2. Лили Поттер.
Она стояла, словно окаменев, и смотрела на него. Глаза цвета стали были прикованы к ее, наверное, растерянному и испуганному таким поворотом событий лицу. А когда-то в его взгляде было жидкое серебро…
Смотрел ли он такими глазами на ту, на свою невесту? Дарил ли ей такой взгляд?
Лили физически ощутила волну его гнева, хотя на лице слизеринца не было ничего, кроме холодного равнодушия. Конечно, так и должно быть, ведь он только использовал ее, Лили. Он только играл с ней…
Игрушка. Это презрительное слово можно было прочесть на лицах многих студентов, мимо которых Лили проходила в эти дни. Игрушка Скорпиуса Малфоя, жениха Присциллы Забини. Наверное, они ей что-то насмешливо говорили. Но все эти дни она слышала лишь эхо бьющегося в ее груди на мелкие осколки хрустального сердца.
Он не должен этого услышать. Она не позволит.
Слезы были готовы хлынуть из ее глаз, но и этому не бывать. Поэтому она избегала его все эти дни. От одного взгляда на Малфоя тут же хотелось заплакать. Она не доставит ему такого удовольствия.
Лили развернулась и толкнула дверь. Она не поддалась. Девушка вынула палочку, но та по какой-то странной прихоти выскользнула из ее руки. Гриффиндорка оглянулась – конечно, ее палочка была в руке Малфоя, зажатая вместе с его палочкой…
Его палочка. Лили видела ее в своих снах. Необычная. Длинная и довольно толстая. Она была сделана из какого-то серебряного дерева. Девушка никогда раньше не видела ничего подобного. Светло-серебристая, гладкая поверхность. Четыре выдавленных выемки для пальцев на рукояти. Серебряная палочка. И сейчас рядом с ней было и единственное оружие Лили.
- Отдай палочку и открой дверь,- приказала она, сверля взглядом его левое ухо. Только бы он не увидел, как блестят от слез ее глаза.
- Нет. Хотя бы потому, что не я ее запер,- голос слизеринца был насмешливым, неприятным.- Думаю, это твой гениальный братец. Стратег, фестрал его затопчи…
Лили отвернулась, сделав еще одну попытку вырваться из этой ловушки, но с тем же результатом. Она, как загнанный в капкан зверек, искала выход из этой странной комнаты. Малфой с насмешкой наблюдал эти ее потуги.
Только бы он не услышал, как колотится ее разбитое сердце. Лишь бы не понял, как у нее подгибаются ноги. Лишь бы не узнал, как ей больно просто находиться рядом с ним. Лишь бы не заметил слез, готовых сорваться с ресниц.
- Сядь, надо поговорить,- без намека на теплоту в голосе сказал слизеринец, засунув обе палочки в задний карман брюк. Лили от неожиданности сморгнула – куда сесть? Это была пустая комната, лишь стол посередине, на котором в том же обилии, что и на полу, лежали какие-то осколки, обрывки газет, сломанные перья, разбитые чашки.- Сядь.
Только тут Лили заметила стул справа от себя. Откуда он взялся? Вообще, что это за место? Из упрямства она не села и не спросила Малфоя ни о чем. У нее была только одна мысль – уйти, убежать, спрятаться и дать волю накипевшим слезам. Потому что от его холодности и насмешки было еще больнее. Он даже не притворялся, что она была ему дорога…
Он буквально за один шаг оказался перед ней и силой усадил на стул, нависая над ней. Его глаза были непроницаемы и полны гнева. Руки заставили поежиться. Он злится? ОН?! По какому праву?!
- Поттер, если ты сейчас сделаешь хоть одно лишнее движение, скажешь хоть что-нибудь, я заставлю тебя пожалеть о каждом дне, что ты вынудила меня сходить с ума. Я тебе обещаю,- процедил Малфой, заставляя ее поднять к нему лицо.- Я не шучу.
Она сглотнула, понимая, что все действительно так. Слизеринец был в бешенстве. Почему? И почему она должна ему подчиняться? Что такого он может ей еще сделать? Разве будет еще больнее? Нет, больнее уже не будет.
- Где мы?- Лили опустила голову, не собираясь давать ему шанс что-то прочесть на ее лице. Девушка смотрела на его ноги, черные форменные брюки были покрыты какой-то пылью. На нем не было мантии. Было очень неуютно от того, что он нависает над ней.
- Выручай-комната,- бросил он. Наверное, он смотрел на нее сверху вниз, но Лили упрямо не поднимала головы. Потому что чувствовала, что с ресниц уже падает слеза. Его запах, когда он стоял так близко, причинял новую боль, заставляя сдерживать рыдания, что уже неделю были готовы вырваться из ее груди. Но она стерпит, он не увидит ее боли.
- Не говори глупостей, она погибла много лет назад,- Лили упрямо прикусила губу – до боли, чтобы держать себя в руках.
- Глупости говоришь и делаешь ты,- Скорпиус фыркнул, но не двинулся, все так же стоял перед ней, засунув руки в карманы.- Это Выручай-комната.
- Тогда я хочу, чтобы здесь появилась открытая дверь, и я могла уйти,- проговорила Лили, отворачиваясь к пустой стене.
- Этого не будет, потому что я не хочу,- жесткий, бередящий душу голос слизеринца причинял почти физическую боль.
- Значит, ты мечтал о комнате, где куча хлама и голые стены?- оказывается, она еще может усмехнуться, хотя горло свело. Нужно бежать отсюда. Бежать.
- Я занимался уборкой,- Малфой сделал шаг вперед, встав прямо у ее коленей, и Лили сжалась, стараясь не дышать, потому что он был так близко. Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу!- Посмотри на меня, я не привык разговаривать с затылком.
- Да иди ты, знаешь куда?!- огрызнулась она, все-таки подняв к нему лицо. От неожиданности она попыталась отпрянуть – потому что в его глазах не было стали, там была бездна льда.
Малфой схватил ее за подбородок, не дав отшатнуться. Лили закусила губу, чувствуя, как предательские слезы заскользили по щекам. И она не успела среагировать на быстрое движение слизеринца.
Он упал на колени и поцеловал ее, заводя ей за спину ее руки, потому что она попыталась его оттолкнуть. Она сопротивлялась до тех пор, пока его язык не проник глубоко в ее рот. Потом уже не было ни сил, ни желания оттолкнуть его.
В поцелуе не было нежности или привычной мягкости – лишь жадность и нетерпение. Его губы иногда причиняли боль, но это была спасительная боль. Потому что сердце не разрывалось на части от его предательства, оно лишь билось учащенно – все быстрее из-за его руки, гладящей ее по спине.
«Нет! Он предал тебя!... Да! Ты не можешь без него… Нет! Он лишь играл с тобой и продолжает играть… Да! Ты умираешь без него… Нет! Остановись… Да! Ты не можешь этого остановить…».
Борьба в душе Лили шла будто бы сама собой, а сама она уже отдалась на милость победителю, понимая, что он все равно сможет сделать с ней все, что захочет.
Он тяжело дышал, когда отстранился. Лили открыла глаза и увидела, как плещется серебро в любимых глазах.
Малфой перевел дыхание, но рук ее не отпустил, словно боялся, что она снова начнет сопротивляться и отворачиваться. Лили не могла, она уже почти утонула в серебре.
- Послушай, Лили,- голос его звучал неожиданно глухо,- я не знаю, что там говорит и планирует мой дражайший папочка, но я никогда не давал согласия на помолвку вообще с кем-либо, тем более с Забини.
Она хотела кинуть ему в лицо слова, что носила в себе все эти дни: «Предатель! Лжец! Лицемер!» - но как она могла это сделать, глядя в жидкое серебро его глаз? Хотелось верить, но разум еще делал попытки сопротивляться.
- Твой отец бы не стал говорить об этом, если бы не был уверен, что ты этого хочешь.
- Мерлин, ты говоришь о Драко Малфое, а не о Гарри Поттере,- фыркнул Скорпиус. И девушка заметила, что его лицо стало принимать привычные ей черты: строгие линии чуть смягчились, взгляд снова стал покровительственно-насмешливым, лоб разгладился.- Не меряй ценностями своей семьи мое семейство, там все и всегда стояло ра… вверх ногами.
Он говорил, а сам стирал пальцами дорожки слез с ее лица. Она прикрыла глаза, наслаждаясь этой желанной лаской. Ей нужны были эти руки, этот голос. Пусть он говорит, пусть убедит ее в том, что все написанное - ложь, что он не играл, что он действительно принадлежит только ей.
- Твоя невеста…- тихо проговорила она и почувствовала, как он отпустил ее заведенные за спину руки.
- Нет у меня никакой невесты,- снова фыркнул он, вставая и отряхивая брюки.- Забини может хоть на лбу себе татуировку сделать – «будущая миссис Скорпиус Малфой», это ничего не изменит.
Лили проследила за ним глазами. Странно, но за несколько минут комната поменяла свои очертания. Осколки и мусор исчезли, зато появился камин с играющим в нем пламенем и тикающими часами на каминной полке. Малфой дошел до стола и сел на него, не спуская взгляда с девушки.
- Значит, это ложь? Твой отец солгал? Но, Скорпиус, об этом теперь знает все сообщество волшебников!
- Да мне плевать. Отец сам заварил эту кашу, пусть сам и давится теперь. Хочу посмотреть на то, как папа Драко будет объясняться с родителями Забини,- хмыкнул слизеринец.
- Просто, это не укладывается в голове,- Лили встала, не в силах больше сидеть. Она вдруг поняла, что внутри уже нет этого надсадного звука бьющегося хрусталя, только зарождающееся глубоко внутри тепло. Она верила ему, она хотела верить.- Ведь он не может просто заставить тебя..?
Скорпиус скептически поджал губы:
- Он не может меня заставить что-то сделать уже лет пять,- слизеринец протянул к ней руку, и Лили взяла ее, встала перед ним, позволив ему обнять себя. Опять этот запах, который опьянял ее. Если он и лгал, то бежать было поздно. Теперь она уже не сможет заставить себя не верить.
- Помнишь, приезжал мой папа?- она подняла руку и провела пальцем по его шее вдоль расстегнутого ворота рубашки.- Он сказал, что к нему приходил твой отец. Они поссорились. Видимо, твой откуда-то узнал… о нас.
- Откуда-то…- усмехнулся Скорпиус, глядя на нее.- Известно, откуда. Без Забини тут не обошлось. Тогда понятно, с чего бы это папочке Драко тут же орать перед журналистами о моей будущей помолвке. Не хватает ему тонкости…
- Что же ты будешь делать?- обеспокоено спросила Лили.
- В данный момент я собираюсь взять с тебя весь твой долг за прошедшую неделю,- он хитро поднял брови,- а потом, я думаю, стоит пойти на ужин, потому что, насколько я знаю, ты в последние дни почти ничего не ела… Что у вас, Поттеров, за привычка: морить себя голодом по любому поводу?
Лили улыбнулась, но чуть отклонилась назад, когда Малфой потянулся к ней:
- Погоди… Скорпиус, но как… ведь все думают, что Забини – твоя будущая невеста. Я так не смогу…
Он недовольно вздохнул:
- До чего же ты любишь создавать проблемы! Ну, какая разница, что думают другие? Ты-то ведь знаешь, что это не так. Пусть другие думают, что хотят…
- Но ведь это дойдет до родителей. К тому же, кем я буду в глазах преподавателей? Они же тоже читают газеты!
- Ну, что ты от меня хочешь?- Малфой нахмурился. Она нерешительно пожала плечами.- Ладно, обещаю, что что-нибудь придумаю, раз это так для тебя важно. Хотя после слухов о том, что я с тобой сплю, думаю, хуже уже не будет.
Лили покачала головой, понимая, что у нее нет выхода. Она не может без него, он ей нужен. Но как быть со своей совестью? С кузенами Уизли? С профессором Лонгботтомом и Хагридом? Наконец, ведь отец тоже обо всем узнает…
- Лили, не надо. Не делай такого лица, иначе я начну думать, что зря все эти дни гонялся за тобой, чтобы объясниться. Ты ведь мне веришь?
- А для тебя это важно?- вдруг спросила она, хотя совершенно не собиралась давить на него.
- Нет, конечно,- фыркнул Скорпиус.- Я просто так нагрубил Флитвику, чуть не убил какого-то домовика и долбанул рвотным заклятием в Грегори… А потом перебил всю посуду, что была в закромах Выручай-комнаты… Одна ваза, кстати, как мне кажется, была времен династии…
- Погоди,- нахмурилась Лили,- ты запустил заклинанием в Грега? Малфой…
- И не надо делать такое выражение лица. Я его предупреждал, чтобы он держался от тебя подальше,- напомнил Скорпиус.- Никогда больше так не делай…
- Это должны были быть мои слова,- улыбнулась девушка.
- Я больше не буду грубить Флитвику, обещаю,- Малфой пытался не рассмеяться, когда Лили от досады хлопнула его по плечу.- И еще один момент: пойдешь со мной на Рождественский бал?
- Скорпиус, еще только середина октября!
- Я заранее даю тебе понять, что ты от меня так просто не отделаешься. Хоть месяц бегай от меня по всему замку. Но все-таки в следующий раз подумай сперва о бедных домовиках и невинно страдающих людях…
- Прости,- она погладила его по щеке.
- За что именно?
- За то, что опять тебя ударила,- она чуть смутилась.
- Ну, это вписано в твои долги, которые с каждой минутой все растут,- намекнул слизеринец со своей любимой гнусной улыбочкой, которую Лили тоже любила.- Так ты пойдешь со мной на бал?
Она кивнула. И время снова прекратило свое существование. Будто не было недели страданий и боли. Никогда Лили так остро не чувствовала его: его рук, гладивших ее спину и плечи, его губ и языка, с какой-то жадностью припадающих к ее рту, его тела, к которому она прижималась, которое ощущала под своими ладонями.
И в какой-то момент она поняла, что хотела бы большего, чем просто целовать его. Но эта мысль так и не оформилась, потому что в этот момент часы над камином пробили время ужина.
Глава 3. Гарри Поттер.
Еще недавно мир Гарри Поттера был простым и понятным. У него были дом и семья, была любимая работа, были счастливые друзья, были уже привычные своей болью воспоминания прошлого.
Все это именно было. Что теперь есть твоя жизнь, Гарри Поттер? Дети и воспоминания, с новой болью терзавшие наяву и во сне.
Джинни не было, и нужно было учиться жить без нее, решая миллион семейных и бытовых проблем, с которыми раньше легко справлялась жена. Нужно было учиться быть одному, привыкать к пустой постели. К чужой постели. Чужому дому. Потому что своего дома у него теперь не было. Не было, потому что его нигде и никто не ждал, тревожась и глядя на часы.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |