- Ты принял это, - спокойно и утвердительно произнёс Волхв. – Теперь ты должен поменять имя, ибо старое больше тебе не нужно. У тебя будет новое, и называть тебя станут Русланом. Пусть будет так…
Руслан, не переставая молиться, смотрел на пламя погребального костра. Здесь сгорало тело его последнего Учителя, здесь сгорала его прежняя жизнь.
- Иди с миром, старый Волхв, я постараюсь сохранить гармонию…
Глава 30. О пользе церкви
«Да что же это (пи-и-и) творится (пи-и-и) в стране? Какие-то (пи-и-и) козлы уже на монастырь напали, (пи-и-и) их мать! Да (пи-и-и) куда (пи-и-и) эти (пи-и-и) менты смотрят?!» - интервью, которое давал какой-то очень злой мужчина первому каналу, в основном, состояло из одних только пи-и-и. Майоров и сам, глядя на всё это безобразие, тоже не мог подобрать никаких слов, кроме «пи-и-и», могущих в полной мере отобразить переполнявшие его эмоции. Штаевский, слава Богу, в себя пришёл, но кто вернёт несколько отличных парней, погибших сегодняшней ночью и утром? Кто объяснит, какую роль во всей этой кутерьме играет церковь, почему, вдруг, она вмешалась в события в столь не свойственной ей манере? И, наконец, куда подевались все эти поганые изобретатели, а также чего ждать от Колышева, так и не всплывшего пока на поверхность?
Майоров ни на минуту не сомневался, что вот-вот ощутит активность старого друга Жени, но тот почему-то медлил, никак себя не проявляя. Самым логичным с его стороны было бы появление в Москве во главе верных ему подразделений, втягивание в конфликт Андреева и Мамаладзе, ну и, само собой, взаимодействие с премьером. Но пока нигде, ни в одном из ожидаемых мест, Колышев не замечен, а вот люди Майорова засветились по полной программе, да ещё как… Хуже не бывает - оказаться замешанными в нападении на столь чтимый в народе храм, почти святыню. И ведь события там сложились так, что во всём оказались виноваты люди Штаевского: они начали стрельбу, они были в боевых костюмах, они не смогли уехать с места бойни. Именно, что бойни – один боец убит, один ранен, ещё двое находятся в необъяснимом ступоре, из которого их никак не удаётся вывести. Штаевский, которого спас боевой костюм нового поколения, легко ранен в ногу да контужен рикошетом в голову. Он что-то пытался объяснить и оправдаться, и генерал даже понимал его, но ведь ни прессе, ни людям уже не докажешь, что они-то хотели только подобрать своего агента. И что самое гадкое, - это ни одной улики со стороны нападавших: ни тел, ни брошенного оружия. А показания свидетелей столь противоречивы и сумбурны, что складывается полное ощущение, будто лишь одна очень злонамеренная спецслужба решила напасть на монастырь, но была за такое кощунство покарана Всевышним. Свой решительный протест уже высказал Патриарх, а сколько было звонков… лучше не вспоминать. От всех, кто мог дозвониться. И в сообщениях прессы уже прозвучала фамилия Майорова как главного виновника произошедшего. Может быть, это всё-таки Колышев, его такая многоходовая комбинация сработала? А монахи тогда здесь причём? Ну, или можем допустить, что это провокация и Рыбка работает на врага, и именно она заманила в засаду ударную группу, а монахов и монастырь просто придумали, чтобы посильнее подставить? А что, это многое объясняет, хотя и непонятно, как могли они рассчитывать, что туда первым приедет Зигфрид, а Пума опоздает, ведь звонила-то Рыбка именно ей. Только выполнение приказа Штаевского получить И-шлемы задержало приезд Пумы.
Впрочем, сейчас уже без разницы, кого ждали и ждали ли вообще, надо думать, как из всего этого выбираться. Пока ведь нечего предъявить и Кагановичу с Эпштейном - ни одного свидетеля, ни «Нимба», ни Колышева, ни-че-го… Сплошные «пи-и-и» на ум только и приходят.
- Товарищ генерал, разрешите? – Гитлер втиснулся в дверь.
- Чего тебе? – Майоров со злостью взглянул на адъютанта.
- Получено сообщение, что к премьеру приехал замминистра обороны Варшавский. Приехал полчаса назад, в 9.15, и до сих пор там.
- Что данные сканирования? – оживился Майоров. Ход был неожиданный, но интересный.
- К сожалению, ничего. Полное молчание. Наши спецы пробиться не могут, - Адольф с сожалением пожал плечами.
- Так-так. В игру влезла непобедимая и легендарная. А что Дума, уже собралась? – генерал метнул дротик от дартса в висевшую на стене мишень.
- Собираются.
- Запустишь трансляцию, как начнут говорильню.
- Есть! Разрешите идти? – и Адольф выскользнул из кабинета. Но буквально через две минуты постучался вновь. – Товарищ генерал, прибыл посланец Патриарха, епископ Евпатий, требует встречи.
Майоров некоторое время подумал, но потом решительно кивнул:
- А… запускай. Всё равно ведь придётся с ними общаться, так сейчас хоть время есть.
Самого епископа Майоров лично не знал, хотя досье на него, безусловно, имелось. Впрочем, он слышал, что этот архиерей прослыл в народе чуть ли не святым. Сам генерал в Бога не верил, в церковь не ходил, но влияние религии на умонастроения народа учитывал трезво.
Когда епископ вошёл, генерал встал, но из-за стола не вышел. Худощавый, высокий, с очень умным и волевым лицом, епископ не походил на обычного церковного начальника, ничего благостно-лицемерного в нём не было.
- Константин Константинович, разрешите, я прямо к делу? – епископ остановился посреди комнаты, с интересом и, как показалось Майорову, благожелательно рассматривая генерала.
- Разумеется, епископ. Да вы присаживайтесь. Как я понимаю, вы с претензией ко мне? Поверьте, это всё досадное недоразумение, - генерал говорил солидно, не торопясь, желая показать, что оправдываться не собирается.
- А я знаю, - вдруг с неожиданной улыбкой ответил епископ. – Более того, я убедил Патриарха, что ваша служба сама пала жертвой обстоятельств, и если вы согласитесь с моим предложением, то мы в ближайшее время выступим с соответствующим заявлением, что, безусловно, лично вам будет большим подспорьем.
- Э… простите? – генерал несколько опешил.
- Я могу говорить открыто? Уверен, что могу. Итак, я точно знаю, что ваших людей заманили в засаду, абсолютно изуверски использовав для этого священное место. Мы, я имею в виду церковь, не намерены прощать такую низость, что бы по этому поводу ни говорил Христос. То есть, подставлять левую щёку мы не станем. В данном, конкретном случае. Поэтому мы намерены предложить вам нашу помощь, - епископ хитро посмотрел на генерала.
- Простите, отец Евпатий, откуда такая осведомлённость? И какова же будет помощь? – генерал как-то очень быстро проникся уважением к епископу, уж очень неожиданной оказалась его манера вести себя. Во всём облике священника сейчас проглядывал жёсткий и умный делец, но никак не святоша.
- Ну что ж, генерал... На первый ваш вопрос я не отвечу - у церкви есть свои возможности, но мы их не афишируем. А помощь будет заключаться в следующем: мы выступим с заявлением в вашу поддержку, очень негативно выскажемся о премьере и ещё – поможем вам найти Колышева и эту его команду, которая выставила вас в столь дурном свете, - епископ уверенно смотрел Майорову в глаза.
- А что взамен?- хрипло спросил генерал. Разговор приобретал новое, неожиданное течение.
- А взамен вы всегда в дальнейшем будете поддерживать церковь, перестанете вести дела с Кагановичем и Эпштейном, полностью свернёте проект в Томилино и, главное, передадите «Нимб» и его изобретателя в наши руки. Мы сами разберёмся с этим дьявольским прибором, - генералу на миг показалось, что слова епископа поддержало некое запредельное эхо, а в комнате возникло свечение.
- Мне нужно подумать, - через некоторое время, с трудом справившись с пробежавшим по спине холодком, ответил генерал.
- У вас не так много времени. Впрочем, несколько часов есть, - епископ дружески улыбнулся генералу и встал со стула.
- Скажите, отче, а если я не приму вашу помощь? – бросил генерал вдогонку выходившему из комнаты епископу.
- Тогда Господь отвернётся от тебя, сын мой, - не оборачиваясь, ответил епископ.
Глава 31. «Нимб». Чудеса
Автобус въехал в какой-то то ли парк, то ли лес и остановился. Прошедший этой ночью дождь отмыл всю зелень от городской пыли и сажи, сделав её свежее и ярче, но, с другой стороны, увлажнил ещё не до конца затвердевшие после весны гаревые дорожки, и ездить по ним сейчас на автобусе было бы неразумно. Руслан вылез из-за руля и оглядел салон. Да, надо сказать, что настроение у находившихся в машине нельзя было назвать приподнятым, особенно у тех, кто не участвовал в перевязках раненых, а именно: у Саши, Сергея и Шайбы. И если Сергея бил мандраж человека, впервые стрелявшего в другого человека и вообще побывавшего в реальной огневой схватке, то Саша просто впал в прострацию, практически не обращая ни на что внимания. Шайба, которого жизнь закалила и приучила к подобным перипетиям, молча обдумывал произошедшее, иногда обсуждая с самим собой правильность своих действий в минувшем бое. Надо сказать, что его участие и реакция сыграли решающую роль в одержанной победе: Шайба лично подстрелил трёх противников, в том числе и двигавшегося на запредельной скорости монаха, а при отступлении ещё и тащил на себе Боброва.
Руслан подошёл к Мише, который как раз склонился над майором, и задал безмолвный вопрос при помощи мимики лица: «Ну, как он?». Миша поднял лицо к Руслану и скорбно покачал головой. Руслан спросил в голос, побоявшись ошибиться:
- Ты уверен?
- Да. К несчастью. Пробиты оба легких, печень, шея. Он погиб на месте. Здесь никто бы ничего не сделал, - Миша замолчал.
Люда, сидевшая через два сиденья на руках с Кощеем, до сих пор находящимся без сознания, тихо заплакала, прикрыв лицо свободной рукой.
- Что с остальными? – сухо спросил помрачневший Руслан.
- Кощей до сих пор без сознания, и если не попадёт в ближайшее время в реанимацию, то… - Миша не стал заканчивать. – Девушка ранена в плечо и в руку, обе раны навылет. Кажется, ничего важного, к счастью, не задето. У остальных практически ничего: у Саши, кажется, контузия, а Сергея просто поцарапало. А ты сам как?
- Я в порядке. Надо сейчас же привести в чувство Александра. Если запустим «Нимб», то спасём Кощея и быстро вылечим девушку. Можно было бы и Боброва спасти, наверное…
- Не знаю, о каком-таком нимбе ты говоришь, - непонимающе ответил Миша, - но с майором никаких шансов не было. А Саша, похоже, в полной прострации…
- Шайба, эй, дружище… - окликнул Руслан всё ещё обсуждавшего с самим собой схватку молодого человека.
- Чё?
- Можешь дать Саше пощёчину, но аккуратно?
- Не фиг делать, с удовольствием, - и Шайба, со злой улыбкой на лице, направился к безучастному ко всему Саше, сидевшему в середине салона.
- Люда, не время плакать! Готовь аппаратуру, - Руслан отдавал распоряжения так, будто он всю жизнь только тем и занимался, что решал всякие нестандартные ситуации. - Я попытаюсь привести Кощея и девушку в сознание.
Тут раздался шлепок от удара Шайбы по щеке Александра. Тот мотнул головой и уставился на Шайбу полубессознательным взглядом. Шайба ещё раз хлестнул его по лицу, но теперь уже по другой щеке и сильнее, чем в первый раз. У Саши стало проявляться осмысленное выражение, а наблюдавший за ними Сергей крикнул:
– Эй, Шайба, хватит! – это было вовремя, поскольку Шайба, похоже, решил выместить всю свою злость на Саше.
- Саня, ну ты как? – Серёга подошёл и взял за плечи Сашу, глядя ему в лицо. Шайба отошёл в сторону, всем своим видом демонстрируя, что готов продолжить «терапию».
- Э…кажется, в норме, - неуверенно ответил Саша, потирая краснеющие щёки. - А где это мы? А, блин, а с Олей что? – Саша ожил и обеспокоенно рванулся в сторону лежавшей на одном из задних сидений девушки.
- Ранена. Слушай, не время дёргаться, ты можешь ей реально помочь: нужно запустить твой «Нимб» в правильном режиме, - Сергей тоже смог прийти в себя и сейчас действовал довольно осмысленно.
- А он что, у вас? – Саша с удивлением уставился на Сергея. – Я думал, что «Нимб» там остался, в Томилино.
- Слава Богу, нет, не остался. Давай, шевели извилинами. Сможешь настроить свою адскую машинку?
- Слушайте, ну чего вы все заладили – адская, сатанинская… Сам-то ведь им с удовольствием пользовался, - обиделся Саша.
- Ладно, не обижайся. Вон, вся аппаратура у Люды, давай, включай её, как надо, - Серега подтолкнул Сашу по направлению к ноутбуку и «Нимбу».
- Ладно. Только на этот раз я сам проверю его на себе, а потом уже на кого-то другого наденем.
- Не вопрос. Лишь бы он работал.
И в салоне воцарилась тишина… Все незанятые напряжённо следили за Сашей и Русланом. Руслан сел рядом с Кощеем, обеими руками обхватив запястья его рук. При этом глаза Руслана закатились, а лицо стало торжественным и сосредоточенным. Миша сел рядом, с любопытством наблюдая за действиями Руслана.
Шайба, Сергей и высвобождённая от опеки над Кощеем Люда, в свою очередь, внимательно смотрели на Сашу. Тот, ни на что более не обращая внимания, полностью сосредоточился на экране компьютера. Через некоторое время дело стало налаживаться – дыхание Кощея, до этого редкое и прерывистое, стало чаще и ритмичнее, а лицо порозовело. В то же время, и на Сашином лице появилось почти счастливое выражение. Ещё через пять минут Саша удовлетворённо вздохнул и снял «Нимб», а Кощей вдруг открыл глаза, обвёл ими всех присутствующих и застонал. Сергей взглянул на лежавшую до сих пор без сознания Ольгу - та тоже открыла глаза и даже пыталась пошевелиться. Руслан, с немного усталым видом, довольно растирал руки.
- Так, «Нимб» в полном порядке. Никак не могу понять, что же всё-таки с ним случилось вчера? С кого начнём? - Саша с надеждой взглянул на Олю.
- Начнём с Кощея, ему гораздо хуже, - заявила Люда. Честно говоря, ей было абсолютно наплевать на девушку Олю, в которой она признала горничную из Томилино и которая явно была из ведомства Майорова. Похоже, бурная встреча у монастыря –её рук дело. Люда, на всякий случай, когда Олю только ещё перевязывали, экспроприировала у нее всё, что хоть как-то могло быть использовано как оружие или средство связи - забрала все предметы искусственного происхождения, включая кольца и шпильки для волос. Единственное, что её останавливало, чтобы самой не добить девушку, – так это возможная негативная реакция Саши. Но гибель Боброва, которого Люда очень уважала, была на совести Оли, в этом нет никаких сомнений.
- Ладно, только скажите мне, что с Олей всё будет в порядке! – непреклонно заявил Саша.
- Да будет, будет, ты давай, действуй, - настойчиво подтолкнула его Люда к Кощею.
- Хорошо. Ну, вздрогнули, - с этими словами Александр надел на голову мало что понимающему Кощею «Нимб». – Только учтите, он постоянно должен быть в сознании.
- Постараемся, - хором ответили Руслан, Миша и Люда.
Через пятнадцать минут «Нимб» с головы Кощея сняли. И тут, абсолютно неожиданно, он спросил вполне уверенным голосом:
- А где Шайба?
- Кощей, братан, я тут, - к Кощею подошёл Шайба, всё это время нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу.
- Шайба, я пить и ссать хочу! – эти слова Кощея потонули во всеобщем хохоте.
Миша остановил уже порывавшегося встать Кощея и внимательно осмотрел его рану. Она на глазах меняла цвет и затягивалась розовой корочкой.
- Видал чудеса техники, но чтоб такие… - Саша, кажется, и сам не мог поверить в произведённый его аппаратом эффект. – Так, срочно лечим Олю!
- Это действительно одно из чудес, посланное нам Аллахом, – и Миша воздел глаза к небу.
- Ну, братан, ты, по ходу, точняк бессмертный, – Шайба с неожиданной нежностью погладил Кощея по голове.
- Но-но, не приставай, лучше помоги дела сделать, - и Кощей умоляюще посмотрел на Шайбу.
А Саша уже надел «Нимб» на голову своей пассии, предварительно кратко объяснив ей принцип действия прибора.
Вдруг со стороны лежащего на сиденье Боброва раздался сигнал вызова телефона. Люда подошла и, не без внутренней борьбы, извлекла из кармана куртки убитого начальника спутниковый телефон. Сквозь слёзы глядя на дисплей, она произнесла:
- Генерал Колышев! Что делать? – Люда была в замешательстве и вопрос свой адресовала Руслану, в котором явно признала лидера.
- Ответь, девочка, и если это действительно генерал, то дашь трубку мне, - сказал Руслан.
- Да. Товарищ генерал, это «Сокол». Нет. К несчастью, - тут голос Люды прервался, но она сумела продолжить, – майор Бобров погиб. Да, перестрелка у монастыря. Да, «Нимб» и Астафьев у нас. У кого у нас? Товарищ генерал, тут с вами хотят поговорить, - и Люда передала трубку Руслану, а сама опять зарыдала, глядя на мёртвого Анатолия.
- Евгений Андреевич, с вами говорит волхв Высшего круга Родов Руси, Руслан. Вы меня знаете под фамилией Дадоев…
Глава 32. На блины, но не к тёще
- Алло, Вова, ты уже завтракал? Ну, ничего, значит, позавтракаешь ещё раз. Приглашаю. Ну да, на блины, твои любимые. Нет, Володенька, уже не терпит, нужно принимать решение. Через час, у меня, в Царицыно, - и Каганович отключил телефон. Сам он ещё ночью, прямо с самолёта приехал в принадлежащий одной из его структур ресторан русской кухни, где, по всеобщему мнению, пекли самые вкусные в Москве блины. Почему-то Вундеркинду нравилось работать именно в этом месте, а не у себя, в суперсовременном офисе. Сам он объяснял это тем, что в детстве очень любил мамины блины. Но некоторые сведущие люди относили это предпочтение Кагановича на особое местоположение ресторана, утверждая, что стоит он прямо на одном из многочисленных московских мест Силы. Так или иначе, но деловые встречи с Кагановичем многие так и называли – «блинные саммиты». Тем более что блины действительно были отменные: тончайшие, из разных видов муки, с умопомрачительным ароматом. А уж начинок для них было не перечесть – начиная с традиционной икры и заканчивая фаршем из мяса броненосца с авокадо.
Сам Каганович был голоден - он так и не успел ещё позавтракать, но решил уж дожидаться Эпштейна, чтобы совместить приятное с полезным, трапезу с важной беседой. Весь остаток ночи и всё утро он выслушивал поступавшие ежеминутно свежие новости: «внезапное» отключение электроэнергии в Думе (якобы, авария управляющего компьютера), непонятная ночная активность на объекте в Томилино, стрельба со взрывами в том доме, на который указал Кирпич, потрясшая всех перестрелка у храма Преображения Господня и, самое интригующее, – таинственный визит одного из иерархов РПЦ к генералу Майорову. Конечно, это могло быть связано и с выражением протеста Церкви, но ведь пока никаких официальных заявлений не последовало. Звонил Аркаша, сообщил, таинственно пыхтя в трубку, что у него есть новости, но какие, говорить не стал, пообещав всё подробно рассказать по прибытии.
Вундеркинд хмурился – слишком много неизвестных появилось в игре, да и шла эта игра вопреки всем правилам. Сам Каганович не верил, что Андреев и Мамаладзе что-то задумывали против президента - это шло вразрез со здравым смыслом и всеми договорённостями. А тем более ничего такого не мог учудить Колышев! Нет, Майоров явно переигрывает, и игра его попахивает блефом. Если в неё ввязаться, то может получиться очень неприятный конфуз, а вот полезного… Ну, начнём с того, что президент ещё жив, пусть и в критическом состоянии. И если он вдруг очнётся, то, вполне вероятно, весь риск, предлагаемый Майоровым, будет задаром, даже если на первом этапе и удастся добиться какого-либо успеха. В общем, получалось, что если пойти на поводу у Майорова, то при таком раскладе нужно сделать, чтобы президент не очнулся. Это, в общем, осуществимо, но, опять-таки, крайне рискованно, ведь обратной дороги уже не будет, а Майоров их на короткий поводок посадит. А верить в то, что они сумеют контролировать генерала, если тот дорвётся до реальной власти… Нет уж, увольте. Вон, несколько самоуверенных евреев, считавших себя олигархами, какое-то время назад тоже думали, что поставили насквозь послушного и предсказуемого человека, а тот ведь был всего лишь никому не известным полковником. И что хорошего с того получилось?
Размышления Кагановича прервал Эпштейн, вошедший в пустой зал.
- Ну что, давай, угощай уже, - Эпштейн явно был на взводе, но от блинов даже в таком состоянии отказаться был не в силах.
- Выпьешь чего? – Каганович знал, что Эпштейн почти не пьёт, спросил машинально.
- Да, фреш из моркови и маракуйи. И кофе, очень большую чашку. А блины буду с творогом и мёдом.
- А мне полташку «Коктебеля», чай с клубникой, блины с рыбным карпаччо, - Каганович сглотнул набежавшую слюну, - блины с ассорти из птицы, а потом ещё со сливками и персиком. Да смотрите там, чтобы персик был сладкий и с ароматом, а не как в прошлый раз! – и Каганович многозначительно посмотрел на менеджера ресторана, который принимал заказ.
- Всенепременно, Михаил Аркадьевич, всё будет в лучшем виде, - кланяясь, менеджер быстро улизнул, опасаясь более жёсткой критики.
- Ишь ты, всенепременно… Бездельники… Володя, так что будем отвечать нашим друзьям? – спросил Каганович, имея в виду предложение Андреева о срочной встрече.
- А какие у нас козыри на руках? – Эпштейн с интересом взглянул на Кагановича.
- Да пока особо никаких. Что-то наш генерал мутит, да и Андреев с Мамаладзе выдали своей прессе задание, чтобы она проталкивала информацию будто президент скоро поправится и беспокоиться не о чем. Луцкой молчит, а Рамазанов - как улетел в Лондон, так из него пока и не вернулся.
- Ну, с Луцким всё понятно, - Эпштейн криво улыбнулся. - Да и с прессой тоже, никто не хочет сейчас падения биржи, хотя… Ладно, на самом деле и я не хочу, не готов. Тут вот что. Там наши деятели в Думе сообщают, что кто-то изо всех сил пытается сорвать сегодняшнее заседание, и уши растут из нескольких кустов. Кроме того, охрану Белого дома сейчас почему-то осуществляют не служба охраны и менты, а военные, спецбатальон замминистра. Они уже и броневики подогнали, - тут Эпштейн прервался, чтобы дать время официанту сгрузить на стол напитки. Он попробовал принесённый микс и закатил глаза: – Блаженство... А вот кофе у тебя здесь горьковат, - поморщившись, добавил Владимир, отхлебнув из чашки.
- Сколько им ни плати, а всё равно воруют и халтурят, задолбали. Продам я эту забегаловку. А менеджера во фритюре сварим. На фиг она мне вообще нужна, – Каганович сделал вид, что сильно огорчён критикой друга. На самом деле, почти четверть заведений Москвы принадлежала его компаниям, и он вовсе не стремился избавляться от этого бизнеса. Но менеджера во фритюре сварить могли. Запросто.
- Ладно, не горячись. Тут о высоком надобно думать. Что Майоров, нарыл что-нибудь?
- Пока только слова. Понимаешь, не верю я ему. И боюсь. И даже думаю, что если мы его поддержим и он выиграет, то мы проиграем. Меня устраивает статус-кво, а тут какие-то сплошные неизвестные…
- Миша, ты уверен? Это ведь реальная возможность, генерал-то сейчас наш и… - тут Эпштейн замолчал, потому что к столику подошёл вошедший в ресторан Аркаша.
- Давай, Аркаша, докладывай, не стесняйся, - приказал Каганович, заметив, что Аркаша неуверенно посматривает на Эпштейна.
- Докладываю. В результате проведённых мною наблюдений удалось установить следующее. Майоров, во-первых, настроен очень отрицательно по отношению к вам …и к вам, – Аркаша сделал полуоборот в сторону Эпштейна. Говорил он прямо, нисколько не стараясь облечь подаваемую им информацию в толерантный вид, зная любовь своего шефа к точности и лаконичности. – Во-вторых, у него что-то совсем неладно в Томилино… я не совсем понял… но, кажется, пропал какой-то аппарат и ещё люди. И, кроме того, к Майорову приходил епископ Евпатий от Патриарха…
- Ну, и о чём они говорили? – нетерпеливо спросил Каганович, заметив, что Аркаша замялся.
- Понимаете, Михаил Аркадьевич, я не смог считать. Как только епископ вошёл к генералу, меня сразу выкинуло из его мыслепотока, а потом как будто экран поставили, непробиваемый. Этот епископ – очень подозрительный тип! – конфузясь, со злостью в голосе, быстро проговорил Аркаша.
- Ну, кто их, этих церковников знает, что они там такого умеют. Может быть, их крест защищает. Или молитвы. Так что тебе ещё удалось узнать по Майорову? – Каганович холодно посмотрел на Аркашу, давая понять, что сведения довольно скудные.
- Ну, он явно в чём-то не уверен. Ждёт неприятностей от какого-то Жени, злится на какого-то Зигфрида и, вообще, собирается блефовать, то есть говорить вам заведомую ложь. А вот насчёт церковников вы не правы, я их способности хорошо знаю, ничего в них особенного нет. Но этот епископ – исключение.
- Ладно, Аркаша, свободен. Большую премию не заслужил, но что-нибудь получишь. А о епископе твоём поговорим потом, мне самому это интересно, - и Каганович лёгким жестом отпустил Аркашу.
В этот момент принесли блины.
Некоторое время собеседники молча отдавали дань мастерству поваров ресторана, но потом Эпштейн не выдержал:
- Может быть, ты объяснишь, что всё это значит? Кто такой этот Аркаша?
- Видишь ли, Володя, ты же знаешь, что я увлекаюсь эзотерикой. Так вот, этот Аркаша – очень сильный экстрасенс, он умеет читать мысли, причем на значительном расстоянии. Ну, не то, чтобы как на бумаге написанные, но наиболее сильные образы и эмоции, он их как бы видит. Остальное ты и сам слышал. Майоров хочет нас обмануть, и он нас не любит, - и Каганович горестно вздохнул, как десятиклассник, которому отказала его эротическая мечта.
- Да хрен с ним, с его любовью. Вот обман – это хуже. И что делать будем?
- А что? Сейчас самое умное – это не дёргаться и дальше собирать информацию. От всех встреч отказаться и ждать, пока Майоров что-нибудь предпримет. Если поймём, что всё идёт не так, как надо, то… Ну, ты понимаешь…
- Нет, Миша, не понимаю. Выражайся точнее, - Эпштейну нужны были конкретные слова.
- Тогда мы его сдадим премьеру. А заседание Думы и нам сейчас не нужно. Кушай блины, а то остынут.
Глава 33. Что такое родная вера?
После того как, поговорив с Колышевым, Руслан вернулся в автобус, он нашёл там настороженную тишину и очень заинтересованные глаза всех, там находившихся. Даже Кощей, который, хоть и обрёл сознание, но всё ещё был слаб, вперил в Руслана любопытный взгляд, будто тот объявил, что является живым воплощением Будды на Земле. Особенно Руслана смущал интерес девушки Оли, но тут уж ничего нельзя было поделать, разве что пристрелить эту Олю окончательно. Но тогда бы пришлось сильно огорчить Сашу, а это в планы Руслана не входило.
- Руслан, вы извините, - наконец решилась Люда, - но нам всем кажется, что вам пора объясниться.
- Да, братан, давай рассказывай, какой ты там колдун, - можно было подумать, что Шайба шутит, но говорил он вполне серьёзно, и лицо у него было настороженное.
- В натуре, - прохрипел Кощей, пытаясь поддержать друга.
Остальные хранили красноречивое молчание, которое говорило: «Мы уже поняли, что человек ты необычный, но насколько?»
- Ладно, я думаю, вы имеете право знать. К сожалению, для пространной лекции времени у нас немного, поэтому я постараюсь коротко, в общих чертах, так сказать, – Руслан внимательно оглядел пейзаж, открывавшийся из окон автобуса. Увиденное его, похоже, удовлетворило, и он продолжил:
- Скажите, друзья, кто из вас знает, что такое Веды?
- Веды? – в недоумении сморщил лоб Сергей. – А какое отношение Веды имеют к происходящему?
- Веды – это древние индийские источники знаний, - решил блеснуть своей осведомлённостью Саша.
- Кто-нибудь может ещё что-то добавить? – Руслан с интересом оглядел всю компанию. Никто ничего не ответил, все продолжали с недоумением смотреть на Руслана.
- Так вот, друзья мои, Веды – это действительно древние знания, частично записанные, но больше сохранённые в устной форме. Но к Индии они имеют такое же отношение, как Эрмитаж – к саркофагам фараонов. То есть, Веды в Индии только хранились. На самом деле, изначально, Веды – это очень стройная и очень мудрая система знаний о Мироздании, об отношении Бога и людей, и создана она нашими предками, а точнее, была получена ими как Откровение.
- Это какими предками – славянами, что ли? – с недоверием спросил Сергей. Он не очень-то верил раздутой в последнее время шумихе вокруг особых знаний славянских народов, считая её искусной пропагандой.
- Ариями, Сергей. Предки славян, а значит, и ваши предки тоже, назывались ариями, - коротко ответил Руслан.
- Э, минутку, уважаемый… - вмешался в разговор Миша. – Я добавлю для тех, кто не знает. Предки таджиков – тоже арии. Мы, таджики, - потомки персов, нынешних иранцев. А персы – это и были настоящие арии.
- И они тоже, - одобрительно кивнул Руслан. – Но не только они…
- Ага, - подхватила Люда, - и немцы, то есть германцы, и франки, и галлы, и …
- Я рад, что вы все хорошо знаете историю, - прервал девушку Саша, - но нельзя ли ближе к теме? Кто вы такой, Руслан? Какой волхв? Какого круга?
- Вы не дали мне продолжить, - терпеливо сказал Руслан, - я ведь заговорил про Веды не случайно. Дело в том, что у наших предков была, как я уже сказал, очень стройная система взаимоотношений с Миром, опиравшаяся, с одной стороны, на знания, то есть, Веды, и, с другой стороны, на веру. Веру в то, что весь Мир – это единое целое, единый огромный организм, в котором всё между собой взаимосвязано. Арии, а за ними славяне, называли этот организм Родом и почитали его Всевышним Богом, Творцом всего сущего.
- Постойте, постойте, - перебил его Сергей, - ведь славяне были язычниками, многобожниками?
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |