Горчично-жёлтый, густой, затхлый туман расползался по городу огромными клочьями ваты, разносил по Лондону зловоние Темзы. Вытяните руку, и она покажется вам призрачной. Ливень, терзавший землю

Алексей Карелин

ОТТЕНКИ СЕРОГО

Горчично-жёлтый, густой, затхлый туман расползался по городу огромными клочьями ваты, разносил по Лондону зловоние Темзы. Вытяните руку, и она покажется вам призрачной. Ливень, терзавший землю последних три дня, размыл свежие могилы. Для бедняков особо не старались и рыли неглубоко. Трупная вонь примешивалась к прочим, не менее пикантным запахам: навоза и гнилых овощей. Даже трёхдневное омовение не очистило город.

Насквозь промокший Мэтью затравленно оглядывался, прислушивался к малейшему шороху. Вряд ли мальчика станут искать среди мёртвых, и всё же осторожность не помешает. Мэтью вдоволь насытился заботой миссис Мардж. Приход выделял пожилой особе деньги на содержание беспризорных малолеток, однако на деле именно сироты содержали миссис Мардж, обеспечивая ей постоянный доход, который не требовал затрат сил и времени. Впрочем, содержанка не забывала выразить признательность благодетелям. Трижды в день её кухарка шлёпала в тарелочки детей по черпаку овсянки. Правда, сколь бы она ни была полезна, её явно не хватало, чтобы на сиротских щеках заалел румянец, а угловатые тела округлились. Вспомним о дисциплине, соревновавшейся в строгости с тюремной, и систему наказаний, сыпавшихся на детские головы и другие части тела ежедневно, и нам станет ясно, почему семилетний Мэтью Нонейм отважился на побег. Чудесную фамилию мальчику приписал бидл, пребывавший в то время в отличном настроении. Возможно, причиной тому была бутылка вина, выпитая накануне. Знал бы бидл, что приходилось терпеть несчастному Мэтью, тотчас высказал бы своё возмущение порядками миссис Мардж. Совестливая старушка в ответ непременно пообещала бы больше не огорчать сердобольного бидла, что отнюдь не значило бы послабление дисциплины на ферме. Наоборот, говорило бы о большей тирании, дабы заковать правду в кандалы и не позволить ей выпорхнуть за стены дома.

‒ Помоги… ‒ послышалось Мэтью.

Мальчик вздрогнул. В мареве тумана удавалось разглядеть только крест церковной колокольни да тусклый медяк солнца.

‒ Помоги, Мэтью… ‒ простонали, точно на последнем издыхании.

Казалось, голос или голоса звучали в голове.

‒ Мэтью, подойди. Сюда, Мэтью. Спаси-и…

Мальчик крутился, растерянно рыскал взглядом по матовым клубам тумана, но едва различал тени надгробий.

‒ Мэтью, мы здесь!

Мальчик ступил на голос.

‒ Попался! ‒ гаркнул жёлтый туман и выпростал дряблую руку, тут же ухватившую Мэтью за рукав.

Из белесой пелены выступил согбенный старостью Абрахам ‒ слуга миссис Мардж, человек жестокий и брюзгливый. От Абрахама постоянно несло луком и потом. Немытые многие лета волосы блестели, точно натёртые воском, и ниспадали из-под истрёпанного, словно изжёванного коровой, котелка до плеч ровно, будто спицы. Крупный, выпирающий утёсом подбородок мог бы служить подставкой для чашки чая. Кустистые брови угрюмо нависали над блёклыми, подслеповатыми глазами. В лабиринте же морщин на сухом лице заблудилась бы любая вошь.

Именно к помощи Абрахама прибегала миссис Мардж, когда какая-нибудь сирота нуждалась в уроке смирения и почтения. Старик преподавал с похвальным рвением. В такие минуты лицо его светлело и становилось добродушным как никогда. Поговаривали, что по молодости Абрахам развлекался с мальчиками иначе. Особенно любил белокурых, с невинным, робким взглядом. Так как Мэтью всецело подходил под это описание, можно представить, как он боялся встречи со стариком один на один.

‒ Нет! ‒ завопил мальчик, толкнул старика и дёрнулся в сторону.

Старая, изношенная ткань треснула, и Абрахам сел на пятую точку с комком лохмотьев в руке.

‒ Стой! ‒ взревел старик.

‒ Колышек, ‒ подсказал вкрадчивый шёпот.

В запале старик посчитал голос за свой собственный, внутренний. Ухватился за удачно подвернувшийся кол и… выругался. Кол точно прирос к земле.

‒ Ну же, сильнее, ‒ шептало подсознание. ‒ Всего немного усилий. Мальчишка соскучился по хорошей взбучке.

Старик расшатал кол и с ликованием воздел его над головой. Погрозил вслед Мэтью с обещанием всыпать, как следует, и пустился в погоню, ковыляя и припрыгивая.

Позади тем временем нарастал гул, словно ветер приближался по трубам. Абрахам заметил, что значительно похолодало, и в который раз проклял Мэтью за то, что его угораздило сбежать в такую дрянную погоду. Такова была последняя мысль Абрахама.

Мэтью мчал вслепую, не оглядываясь и скользя по размокшей земле. Слабый, протяжный крик старика и чей-то дикий хохот позади вздыбили волосы на голове и заставили припустить ещё сильнее. Мальчик с лёгкостью атлета брал любое препятствие, будь то могила или надгробье. Мэтью бежал на рынок ‒ наиболее людное место. Там, считал сирота, его не посмеет тронуть никакая нечисть.

Мэтью ошибся. Нечисть осмелилась. И у неё было имя. У овощного прилавка мальчик столкнулся с миссис Мардж. Старуха встретила беглеца щербатой многообещающей улыбкой. Схватила за ухо и, совсем позабыв о цели своего визита на рынок, потащила мальчика на ферму: кормить палками и бранью.

Питер Уайт имел обыкновение спать днём, так как ночью работал. Вот уже четверть века он состоял в рядах Ночного Дозора и достиг четвёртого уровня. Недавно ему стукнуло шестьдесят пять, а выглядел он всего на сорок – возраст инициации.

Несмотря на хорошее жалование, мистер Уайт не содержал прислугу. Сын гувернантки и докера, он привык обходиться собственными силами. В детстве он выживал на улицах Уайтчепела и, возможно, там бы и остался, если бы судьба не смилостивилась над ним и не свела бы со старым лавочником, ранее промышлявшим морской торговлей. Старик многое повидал, был образован и начитан, а также дружен с Уайтом-старшим.

Торговец научил мальчика грамоте, и юный Уайт распорядился даром умело: поступил на службу в адвокатскую контору, а потом поднялся до банковского клерка и перебрался на восток Холборна ‒ среду судей, адвокатов и их помощников. Именно там мистер Уайт впервые провалился в Сумрак: разум попытался избежать смерти от рук грабителя. После этого клерк примерил на себя роль аналитика Ночного Дозора, затем оперативника, и уже год как числился в следственном отделе.

Мистер Уайт, наверняка, проспал бы до вечера, если бы под его окнами не начал горланить мальчишка:

‒ Лондон в опасности! В городе орудует сумасшедший учёный! Найден обледенелый труп! Информация – оружие, дамы и господа! Защитите себя и своих близких! Возьмите листок, мисс. Всего-то пенни. Лондон в опасности!

Мистер Уайт простонал и накрылся одеялом с головой. Торговец по-прежнему не давал покоя. Светлый пожалел, что не живёт под чердаком, хотя мальчишка, похоже, докричался бы и до Рая.

Мистер Уайт подошёл к окну и окликнул торговца:

‒ Парень, я куплю все листовки, если ты обещаешь убраться как можно дальше отсюда.

‒ Все, сэр? Это будет стоить… ‒ мальчишка призадумался, со счётом у него были, явно, проблемы.

‒ Поднимайся. Я сосчитаю.

Мистер Уайт мог бы обмануть торговца, и тот не заметил бы, но маг ещё помнил, как примерно в таком же возрасте сам зазывал прохожих да копался в прибрежной грязи в поисках ценного мусора.

К тому времени как установилась приемлемая тишина, сон прошёл окончательно. Мистер Уайт обречённо вздохнул, со скукой посмотрел на листовки. В них говорилось о необычайном трупе. На лице его застыла маска ужаса, поза указывала на попытки защититься. Мертвецов в Лондоне хватало ежедневно, однако никто из них не покрывался инеем в летнюю пору. Труп промёрз насквозь, будто его привезли с Северного полюса.

Если о мертвеце трубят газеты, значит, с момента его обнаружения времени прошло прилично. Спешить было некуда, и Мистер Уайт занялся утренним туалетом. Маг всегда следил за своим внешним видом, с особым трепетом – за фигурными бакенбардами, кои непременно намазывал макассарским маслом. Одежда дозорного была неприметной и блеклой – того требовала работа, однако сидела отлично, тщательно гладилась и чистилась щёткой. Обувь тоже блистала, и у дома, где мистер Уайт снимал квартиру, каждый вечер дежурили мальчишки, дабы заработать монету за нетрудное дело.

Наняв дилижанс, мистер Уайт отправился к приходской церкви, указанной в листовке. Тамошний священник напоминал былинку: тонкую, дерзко устремившуюся ввысь, но в последний момент придавленную Божьей благодатью к земле. Мистер Уайт представился частным сыщиком, и старик равнодушно согласился показать труп.

Тело лежало в наспех сколоченном гробу, в луже талой воды, всё ещё скрюченное.

‒ Ждём, когда помягчает, сэр, там и распрямим, ‒ пояснил священник.

Мистер Уайт потянулся к трупу через Сумрак, сличил ауру – простой человек. Вокруг него темнел остаточный след небывалого выброса энергии: концентрации нечеловеческой агрессии и первобытного ужаса. След был настолько явным и ощутимым, что по спине дозорного пробежал холодок.

‒ Сэр? ‒ священник обращался к магу, видимо, не в первый раз. ‒ Вы словно выпали из реальности. Вы хорошо себя чувствуете? Погибший вам знаком?

‒ Никогда раньше не видел. Где его нашли?

‒ Следуйте за мной, сэр.

Священник отвёл на кладбище, к безымянной могиле, окольцованной вбитыми в землю колышками. Подобной ограды мистер Уайт ещё не видел, что наводило на мысль о языческом обряде.

‒ Кто здесь похоронен?

‒ Не знаю, сэр. Кажется, эта могила была здесь всегда.

‒ Один элемент вкопали недавно.

‒ Да, похоже, его выдернул погибший. Наверное, пытался отбиться от убийцы. Мы нашли колышек рядом с трупом.

‒ Зачем они тут?

‒ Извините, но и здесь я вам не помощник. Возможно, чтобы хоть как-то обозначить могилу. На ней ведь ни креста, ни надгробья. Сами видите.

В Сумраке на месте могилы зияла глубокая яма с выложенными камнем стенами. Из неё в небо безумными зигзагами вырывались чёрные нити. Мистер Уайт не ошибся: без магии тут не обошлось.

Распрощавшись со священником, дозорный поднял тень и вступил на первый слой Сумрака. Всё кругом побледнело и размылось, словно с Темзы вновь натянуло туман. Воздух стал густым и вязким.

Мистер Уайт задрал голову, нашёл тёмные струи энергии и двинулся вдоль них. Чтобы не потерять след, он проходил сквозь стены и вторгался в чужие жилища. Люди для него были всего лишь тенями, а он для людей – колыханием воздуха.

След неведомых созданий привёл мистера Уайта на рынок, оттуда ‒ к особняку, служившему местному работному дому в качестве яслей. Как ни странно, в нём царила тишина.

Силы мага изрядно истощились. Путешествие в Сумраке сравнимо с преодолением болота. Однако пришлось вернуться в него: калитка была заперта.

Мистер Уайт пересёк лужайку, прошёл сквозь дверь и чуть было не вывалился обратно. На него обрушились женские и детские крики, визги, вопли, рыдания, бесконечная ярая злоба. Дозорного бросило в испарину. Дом словно хотел пожрать его. Каждый угол источал враждебность. Казалось, за магом следят десятки глаз. Мистер Уайт ворочал головой, но никого не находил. Тьма давила на него, окутывала паникой. Маг почувствовал, что тонет. Ещё немного, и Сумрак поглотит его.

Дозорный бросился наружу и буквально скатился по ступеням во двор. Сердце бешено колотилось, подташнивало.

Мистер Уайт непременно вернётся, но сначала следовало отдохнуть. Всё ещё дрожа, маг поднялся на подгибающиеся ноги и, точно пьяный, побрёл искать кофейню.

Мистер Уайт пришёл на закате. Особняк встретил с прежним дружелюбием, но не возымел того же действия. Впрочем, мрачная атмосфера по-прежнему давила на мозг, да тревожила лёгкая паранойя.

Дом оказался полон трупов. Все убиты бескровно: заморожены или напуганы до разрыва сердца. Вещи обладают удивительным свойством впитывать эмоции и запоминать происходящее рядом. Мистер Уайт практически видел последние минуты жизни убиенных, их метания по дому с ошалевшими глазами, их мольбы, плач и отвечавший им злой хохот. Двери и ставни запирались прямо перед носами беглецов. Некое порождение Сумрака гоняло несчастных по этажам дома и упивалось их страхом.

Посреди общего полога ужаса маг не сразу заметил свежую эманацию, струившуюся ручейком из-под пола кухни. Мистер Уайт покинул Сумрак и прислушался: кто-то хныкал. Маг обвёл кухню взглядом и обнаружил в полу люк, запертый на засов.

Мистер Уайт спустился в холодный, сырой погребок. К дальней стене, между полками с овощами и бутылками вина был пристроен маленький загон. Ограда из досок тянулась почти до потолка.

Мистер Уайт откинул железные крючок и скобу, отворил дверь. Внутри тихо плакал, уткнувшись головой в колени, мальчик. От него пахло мочой.

‒ Эй, ‒ окликнул дозорный осторожно.

Дитя испуганно дёрнулось.

‒ Я не причиню тебе зла. Не бойся, всё кончилось.

‒ Они ушли?

‒ Кто?

‒ Не знаю. Они так жутко смеялись. А миссис Мардж и остальные кричали, выли, падали, бегали, ‒ мальчик всхлипнул. ‒ Долго… Потом всё стихло.

‒ Сколько же ты тут сидишь?

‒ Не знаю, сэр. Тут нет окон, чтобы считать дни и ночи. Они живы?

Мистер Уайт помотал головой, и мальчик зарыдал.

‒ Как тебя зовут?

‒ Мэтью, ‒ сквозь рёв выдавил мальчик, ‒ Нонейм. Неужели все… все мертвы? И Билли? И крошка Нэнси?

‒ Увы, мой милый друг. Вставай, ты наверняка голоден. Как ты тут оказался?

‒ Миссис Мардж. Она наказала меня. За побег. Кто же это был, сэр? Кто мог поднять руку на кроху Нэнси?

‒ Не знаю, Мэтью, не знаю.

Если, прогуливаясь по Чейни-уок, вы слышите переливчатые мелодии фортепиано, знайте: сэр Джереми Акройд дома, работает и принимать гостей не расположен. Именно на такой час пришёлся визит мистера Уайта, и потому маг в нерешительности застыл на пороге. К счастью, дилемму разрешил дворецкий Акройда. Старый оборотень унюхал постороннего и отворил дверь.

‒ Добрый день, мистер Уайт.

‒ Добрый, Арнольд.

‒ Сэр Джереми скоро будет обедать. Желаете подождать?

‒ Твой господин опять заперся? Что он там делает? Вынашивает план по захвату мира?

Лицо дворецкого сохранило невозмутимость. Уайт вообще не припоминал, чтобы Арнольд когда-нибудь улыбался. Видимо, годы давали о себе знать.

В гостиной личный музыкант Акройда наигрывал ноктюрн Шопена. Сэр Джереми был промышленным магнатом и владел огромным состоянием, так что мог позволить себе содержать не только музыканта, но целый театр.

Если бы вы столкнулись с Джереми Акройдом на улице, то вряд ли узнали бы в нём хваткого предпринимателя, покровителя наук, члена Королевского и Географического обществ и заметного политика, убеждённого вига. Вы увидели бы молодого, лет двадцати пяти джентльмена с совершенно гладким, без намёков на щетину, лицом. Его худоба и очерченные тенями глаза навели бы вас на мысль, что джентльмен болен, или же его дела идут из рук вон плохо. Впрочем, если бы он шёл с моноклем в правом глазу, которое надевал на светские вечера и в парламенте, вы, возможно, отнеслись бы к нему серьёзнее или даже прониклись бы подобострастным уважением.

В день, когда мистер Уайт решил навестить сэра Джереми, последний выглядел совсем непредставительно, если не вызывающе. Успешный магнат давно смотрел на общественные порядки и правила свысока и по любому предмету имел собственное мнение. Сэр Джереми посчитал лишним приводить себя в порядок после сна и даже не стал завтракать. Растрёпанный, он запахнул на себе восточный халат – подарок Сейида Сами-эфенди, османского дипломата и литератора, без устали чествовавшего европейскую цивилизацию, ‒ разостлал на круглом венецианском столике карту Лондона, на неубранной кровати распластал карту Соединённого Королевства, вооружился стальным пером, листами бумаги и погрузился в одному ему ведомый мир. Отрешиться от зловонной Темзы и городского шума Акройду помогал Шопен. К полудню сэр Джереми исчертил стопку бумаг и, казалось, напрочь забыл о своём бренном теле, которое не мешало бы покормить.

‒ Эврика! ‒ вдруг воскликнул Акройд во весь голос, чем напугал музыканта и заставил замереть музыку где-то на полпути из гостиной в спальню.

Заминкой не преминул воспользоваться дворецкий. Будто призрак, неслышно явился на пороге почивальни, бегло оглядел беспорядок, учинённый его господином, и с неизменной степенностью известил:

‒ Время обеда, сэр. Прикажете накрывать?

Джентльмен взглянул на часы и ответил рассеянно:

‒ Пожалуй, пора, Арнольд. Немного. Я уезжаю.

‒ Сказать мистеру Уайту, что вы не сможете принять его?

‒ Уайт? Здесь? Что ж пригласи его на обед. И позови Тома, я похож на воробья.

Пока Джереми Акройд возился с чертежами, мистера Уайта развлекала непринуждённой беседой миссис Акройд. Хоть музыкант и был скорее частью интерьера, формально он служил оправданием для молодой леди, общавшейся с мистером Уайтом, считай, наедине.

Женой сэр Джереми обзавёлся всего полгода назад, так как устал слушать о том, что столь почтенному и видному джентльмену не пристало оставаться холостым. Маргарет Акройд происходила из рода не только древнего и знатного, но и расчётливого, что объясняло согласие её родителей на брак с баронетом. Помимо ветвистого фамильного древа и уважаемых в светском обществе родственников, миссис Акройд имела и другие достоинства: добрый нрав и редкую красоту. Её статная фигурка прельщала всех кавалеров на всяком балу, а у дам вызывала зависть различных цветов. Тёмные тона, к сожалению, преобладали, так как человек – существо порочное.

В общем, Маргарет Акройд была такой девушкой, какую и ожидалось увидеть рядом с сэром Джереми. Где бы они ни появлялись вместе, им постоянно приходилось выслушивать о том, как они подходят друг к другу, что являются украшением данного вечера, что ими невозможно не любоваться и прочую лесть от людей, искавших выгодные связи.

Как бы счастливо ни выглядела чета Акройдов, леди Маргарет частенько грустила, что вызывало недоумённые толки среди её подруг. Разгадка лежала на поверхности, то есть в самом незаметном месте. Миссис Акройд, супруга человека необычайно занятого и увлечённого, скучала от одиночества. Порой она чувствовала себя такой же мебелью, как музыкант сэра Джереми. Чтобы вовсе не раствориться в воздухе, она отыскивала кого-нибудь из прислуги и поучала, как им следует выполнять свои обязанности, или скоропалительно перечисляла дела, которые необходимо совершить непременно за текущий день. По сути, леди Маргарет являлась птичкой в золотой клетке, поэтому можно простить ей бурную радость при случае новых знакомств или гостей в доме.

Не стал исключением и мистер Уайт. Заслышав о его приходе, миссис Акройд поспешила принять гостя. Она неустанно щеголяла красноречием, испытывала на светлом маге все известные секреты обольщения и удовлетворённо отмечала про себя ёрзание гостя на месте, его нервный, бегающий взгляд. Общество Маргарет Акройд – испытание для мужчин не из лёгких и потянуло бы на тринадцатый подвиг Геракла.

Мистер Уайт уже подумывал, не зайти ли в другой раз, когда сверху донёсся ликующий возглас хозяина дома. Фортепиано замолкло, а немного погодя наверх прошмыгнул камердинер. Всё это давало основание полагать, что сэр Джереми спустился с небес на землю. Мистеру Уайту не терпелось узнать, что же так увлекло его друга. Сэр Джереми времени на пустяки не тратил.

Наконец, Акройд спустился в гостиную, распростёр руки и с улыбкой приветствовал:

‒ Питер Уайт! Скромность и блеск в одном флаконе.

Что подразумевал сэр Джереми под блеском: франтоватый фасон костюма или маслянистые бакенбарды, ‒ для мистера Уайта осталось загадкой, отчего он смешался на пару секунд.

‒ Рад вас видеть в добром здравии, сэр, ‒ с искренностью ответил светлый маг после короткой паузы.

‒ Надеюсь, Маргарет не сильно утомила вас? Женские разговоры – такая скука.

Миссис Акройд возмущённо вскинула брови, но сей протест сэр Джереми не заметил. Он пристально вглядывался в лицо музыканта, словно желал прочесть на нём, о чём болтала его супруга с дозорным. Видимо, ничего крамольного сэр Джереми не обнаружил, так как тут же позабыл о существовании итальянского юноши, недвижимо и молчаливо восседавшего за фортепиано. Тем временем мистер Уайт попытался восстановить справедливость в глазах леди Маргарет:

‒ Что вы, сэр? Наоборот, миссис Акройд скрасила мои последние… полчаса. Могу я узнать, что вас так заняло с утра пораньше?

‒ А, дела, ‒ отмахнулся Акройд, ‒ но с чем пожаловали вы? Для шахмат ещё рано.

‒ Не сегодня, сэр. В городе кавардак.

‒ Об этом я и подумал, когда услышал, что вы явились при свете солнца. Лондон перевернулся, было моей мыслью. Маргарет, поторопи кухарку. Мне надо ехать в Сити.

Как только супруга покинула гостиную, сэр Джереми устроился в своём любимом кресле, чем-то напоминавшим на трон, и вопросительно кивнул. Мистер Уайт спросил:

‒ Сэр, вы не читали утреннюю газету?

‒ Меня всецело поглотило будущее.

Мистер Уайт нахмурился, и Акройд рассмеялся:

‒ Не беспокойтесь, я не применял магию. Вы не могли не заметить, какой ажиотаж вызвало открытие железной дороги Ливерпуль-Манчестер. Все, кто при деньгах, кинулись строить паровозы и класть рельсы.

‒ Да, вы с мистером Стефенсоном потрудились на славу.

‒ И это только начало. В моих планах оплести путями весь остров.

Глаза мистера Уайта расширились.

‒ В-вы… это займёт много времени.

‒ Вот именно! Поэтому я должен торопиться. Недавно умер месье Ньепс, а ведь мы были так близки к революции. Вы видели его снимки?

‒ Да, вы показывали, сэр. Весьма реалистично.

‒ И жутко долго. Восемь часов ради одной карточки. Надеюсь, месье Дагер доведёт дело до конца.

‒ Однако, позвольте спросить, причём тут железная дорога?

‒ Сегодня я проснулся с мыслью, что Стефенсон тоже может умереть, скажем, завтра или через месяц. Нельзя медлить. Я просчитал наилучшие маршруты и выбрал, где необходимо начать работы в первую очередь. Как вам идея железного кольца вокруг Лондона? Сити начинает напоминать на помойку, в нём невозможно жить, но выгодно работать. Железное кольцо разрешит эту проблему. Люди смогут поселиться в предместьях и быстро добираться до работы. А, каково вам?

Сэр Джереми забыл о приличиях и поддался эмоциям. Идея железного кольца всецело захватила его. Глаза горели, а на бледном лице проступил румянец. Мистер Уайт никогда не видел друга таким.

‒ Звучит чертовски хорошо, ‒ сдержанно промолвил светлый маг. ‒ Вы так печётесь о человечестве, что я решительно теряюсь: как вы могли выбрать тёмную сторону?

Лицо Акройда стало привычно непроницаемым, а голос ровным.

‒ Не ввязывайте меня в свои игры. Тёмные, светлые… Я делаю то, что хочу, то, что мне нравится. Вот и всё, мистер Уайт. Это называется свобода.

‒ Мне известно это слово, сэр.

‒ Неужели? Вы работаете по ночам потому, что вам так нравиться?

‒ Я считаю своим долгом охранять покой горожан, ‒ с ожесточением заявил мистер Уайт.

‒ Долг – это оковы. Тёмные свободны от подобных оков, как и от оков морали, совести, предрассудков. Я говорю не о Дневном дозоре, сотрудники которого достойны только жалости. Нет, речь о настоящих Тёмных.

‒ Об одиночках, зацикленных на себе и своих устремлениях? ‒ фыркнул мистер Уайт. ‒ Такая жизнь мне не по нраву.

‒ Потому вы и Светлый. Вам бы слететься в улей, раздать всем по ведёрку и сообща заливать соты мёдом.

‒ Светлое будущее можно построить только сообща.

‒ Верно, и всегда будут исполнители и вдохновители. Я предпочитаю относиться ко вторым.

Спор прервало появление леди Маргарет, объявившей о том, что обед готов. Вскоре начали подавать на стол, преимущественно горячее и мясное. Мистера Уайта несказанно обрадовали жареные свиные уши и тушёная телячья голова. Кушанья выглядели столь аппетитно, что светлый маг предпочёл им блюда попроще.

‒ Так что же пишут в газетах? ‒ спросил сэр Джереми, похрустывая свиным ухом.

‒ Это неприятная история. Вы уверены, что хотите выслушать её за обедом?

Мистер Уайт скосил взгляд на миссис Акройд, однако сэр Джереми то ли не понял намёка, то ли захотел поставить друга в неловкое положение.

‒ Конечно, сейчас, ‒ сказал он, пожимая плечами. ‒ Потом я уезжаю. Не волнуйтесь, меня впечатлить сложно, а леди Маргарет уже не привыкать падать в обморок.

‒ Джереми! ‒ возмутилась миссис Акройд, порозовев и стыдливо посматривая на гостя.

‒ Не волнуйся, Маргарет. Здесь все свои. Начинайте, мистер Уайт.

Светлый маг растерянно кивнул и неуверенно повёл повествование о вчерашних приключениях. Естественно, об их сверхъестественной стороне он умолчал. Джереми Акройд не проронил ни слова, зато с удовольствием наблюдал, как мистер Уайт тренирует смекалку. Что касается леди Маргарет, то из её уст постоянно вырывались междометия, однако чувств она не лишилась. Должно быть, во многом благодаря стараниям мистера Уайта смягчить жуткость истории. Закончил светлый маг сетованиями на трудную долю детей вроде Мэтью и просьбой продвинуть в парламент запрет на детские фермы.

‒ Конечно, конечно, ‒ поспешила пообещать миссис Акройд, ‒ мой муж – способный человек и умеет убеждать. Мы положим конец этому безобразию.

‒ Думаете, в работных домах детям будет лучше? ‒ со скепсисом спросил сэр Джереми. ‒ Маргарет, наш добрый друг всё никак не поймёт: всех счастливыми не сделать. Даже в Утопии сэра Томаса Мора присутствует рабство.

‒ Возможно, сэр, но сделать мир лучше в наших силах. Бедность – не проказа. Среди бедняков немало достойных людей. Несправедливо отказывать им в помощи.

‒ Насколько я знаю, вы тоже росли не в роскоши, однако стали банковским служащим, а теперь… открыли собственную контору частного сыска, ‒ сэр Джереми ухмыльнулся изобретательной выдумке друга. ‒ Люди неравны от природы. Сильные сами пробивают себе дорогу. Большинство же только и способно, что ныть да ждать Божьей милости. Вот они и те, кто хочет за счёт их поддержки обрести власть, и кричат о равноправии и счастье для всех.

‒ Дорогой, не будь занудой. Неужели ты откажешь своему старому другу? ‒ вступилась за мистера Уайта леди Маргарет. История о бедном ребёнке без фамилии глубоко тронула её, как всякую добрую женщину.

‒ Ну, не такого уж и старого… Хорошо, я подумаю.

Мистер Уайт угрюмо хмыкнул.

‒ По поводу убийств, ‒ продолжил сэр Джереми, ‒ сказать ничего не могу. Пусть этим занимаются полисмены и прочие рыцари Света.

‒ Это дело принесёт неудобства всем, ‒ многозначительно произнёс мистер Уайт, сделав акцент на последнее слово.

Сэр Джереми отвлёкся от тарелки с карри, сердито посмотрел на гостя, на супругу и решил:

‒ Обсудим в экипаже.

С обедом покончили быстрее обычного. Сэр Джереми схватил цилиндр, трость, распрощался с женой до вечера и выскочил на улицу, где его уже поджидала карета. Когда к нему подсел мистер Уайт, Акройд удивился наглости друга, но в следующий миг вспомнил о данном обещании и кивнул самому себе. Как только лошади тронулись, сэр Джереми нетерпеливо бросил:

‒ Ну, мистер Уайт, выкладывайте.

‒ Совершены ужасные деяния. Равновесие Добра и Зла нарушено. Вскоре нам придётся отзывать лицензии на убийство у Низших и ограничить пользование тёмной магией.

Сэр Джереми усмехнулся.

‒ Мистер Уайт, важно это, ‒ он легонько постучал пальцем по лбу, ‒ а магия для дураков и слабаков.

‒ Значит, не поможете.

‒ Говорите, Бёрк с Хэром и рядом не стояли?

‒ Боюсь, сегодня на всех улицах только и будет слышно, что об убиенных младенцах.

‒ На фермы отсылают уже и младенцев?

‒ Нет, сэр, но слухи – вещь неточная.

‒ Ненавижу сплетни. Так и быть: помогу. Если подумать, то ваши монстры, мистер Уайт, могут убить нужного мне человека. Стефенсон, кажется, покинул Лондон…

‒ Буду признателен, сэр. Думаю, архивный отдел нескоро меня порадует. Наша картотека огромна, и в ней сложно что-либо отыскать, если не знаешь, что конкретно вам требуется.

‒ Кажется, я знал того Иного, который запер призраков под землёй. Ведь на них вы намекали за обедом, упоминая круг из кольев?

‒ Всё правильно, сэр.

‒ Как их загнать обратно, я понятия не имею, но подскажу, что искать.

Сэр Джереми выглянул в окошко кареты и добавил:

‒ У нас мало времени. Слушайте внимательно, повторять не буду.

Невилл Уизерден попал в Ночной Дозор совсем недавно и, надо отметить, как нельзя вовремя. К тому памятному дню мистер Уизерден окончательно проигрался в карты, а во всех ближайших борделях перестали верить его красноречивым обещаниям заплатить после. Открыв для себя мир Сумрака, новоиспечённый маг быстро пополнил свой кошелёк. Пока картёжники изучали его задумчивое лицо, мистер Уизерден уходил в Сумрак, где время летит много быстрее, и не спеша прохаживался вкруг стола, запоминая, у кого что на руках.

Помимо азартных игр и праздности Невилл Уизерден любил поэзию. Цитирование Байрона не раз помогало ему одурманить юную девичью голову. Теперь к звучной лирике добавился не менее звучный звон монет, и мистер Уизерден не мог не нарадоваться обществу торговок да горничных. После ночного дежурства он частенько воздавал почести Амуру. Вот и сейчас возвращался из храма любви к себе на квартиру, однако запруженность Сноухилла заставила отклониться от намеченного маршрута.

Живые потоки, бурлившие на улицах Лондона, принесли мистера Уизердена к Ньюгейтской тюрьме. Определённо, кого-то собирались казнить. Тысячи спин отделяли мистера Уизердена от возможности получить удовольствие. Люди сидели на крышах ближайших домов, выглядывали из их окон и лавок напротив, восседали на столбах и взбирались на водостоки. На площади толпились старики и дети, женщины и мужчины, аристократы и бедняки. Злобные крики мешались с грубыми шуточками в духе Панча, народные песни ‒ с хохотом и бранью, детский плач с призывами купить пирожки или биографию казнимого.

Мистер Уизерден толкнул локтем джентльмена в помятой, штопаной-перештопанной одежде и спросил:

‒ Кого вешают, уважаемый?

‒ Как! Вы не слышали о Пирсоне? ‒ джентльмен так удивился, словно речь шла о Вильгельме IV. ‒ Банкир Пирсон. Газеты всю неделю только о нём и писали. Мерзавец присваивал себе деньги вкладчиков. Каков хитрец! Даже Фаунтлерой до этого не додумался. Но на каждого проныру найдётся петля, ‒ с этими словами джентльмен растворился в толпе, как оказалось позже, вместе с часами мистера Уизердена.

В последнее время публичные казни проходили всё реже и реже, поэтому мистер Уизерден не мог позволить себе пропустить такое событие, как бы его ни вымотали ночное дежурство и жрицы Амура. Маг оценил россыпь голов и частокол спин перед собой и счёл не лишним вступить на первый слой Сумрака. Так он добрался до самого эшафота совершенно беспрепятственно.

Мистер Уизерден поспел как раз к началу казни. Зазвенел колокол церкви Гроба Господня. Из окон тюрьмы понеслись проклятия наравне с приободряющими возгласами, адресованными, несомненно, банкиру, но они тут же потонули в рёве толпы. На эшафот вышла группа людей в тёмных одеждах. Бывший башмачник надел на голову пациента мешок и набросил на шею петлю. Люк открылся, Джек Кетч прыгнул на Пирсона, и вместе они повисли над мостовой. Пирсон задёргался в агонии, палач терпеливо ждал. Прошла минута, а банкир не желал испускать дух. Толпа улюлюкала и смеялась над Кетчем. Палач спрыгнул на мостовую, ухватил Пирсона за ноги и потянул вниз. Толпа дружно поддержала Кетча, но банкир по-прежнему хрипел, закатив глаза.

От волнения мистер Уизерден до крови закусил губу. Боль протрезвила его, и маг почувствовал рядом тёмную силу. Он посмотрел по сторонам в надежде увидеть кого-то из Дневного Дозора, но разглядеть знакомца в океане лиц и рук не представлялось возможным.

Мистер Уизерден поднял тень и похолодел от ужаса. Над виселицей парила огромная туманная пиявка, она втягивала в себя нечто, похожее на эктоплазму. Естественно, порождение Сумрака видел только дозорный, а вскоре и оно заметило мага.

Когда Пирсон сдался, тварь обратилась к новому источнику страха, в силу своих магических способностей необычайно питательному. Паразит взмыл над толпой зевак и раздулся, словно капюшон кобры. Чёрная туча со множеством красных глазёнок и воронкой-пастью заволокла небо над мистером Уизерденом.

Маг поборол ступор и сотворил серебристый зонт, попытался укрыться за ним. Тварь отсекла жертву от человеческих теней, окутала чёрным туманом. Чувство глубокого одиночества и беспомощности ослабило дух мистера Уизердена. Закрываясь сияющим зонтом, он попятился, но отступать было некуда. Под одежду вползли щупальца необъяснимого дикого холода. Нос и пальцы онемели. Страх перерастал в панический ужас, а силы стремительно таяли.

Маг охрипшим голосом выкрикнул атакующее заклинание. Зонт сложился и молнией поразил чрево твари. Ужаленное чудовище отпрянуло назад. Лицо мистера Уизердена осветила ликующая улыбка, прежде чем члены мага сковал лёд. Позади клубились две многоглазые твари.

Смерть Невилла Уизердена переполошила Ночной Дозор. Архивариус Эйрли надавил на подчинённых, и те позабыли о сне и еде. Информацию о подземных призраках отыскали, но она породила новые вопросы. Маги знали, как заточить тварей в их прежнюю камеру, но не могли сойтись во мнении, каким образом собрать всю троицу вместе и в кратчайшие сроки, пока призраки не убили ещё кого-нибудь.

Питер Уайт отправился за советом к Джереми Акройду. Отличный логик и стратег, Акройд всегда побеждал мистера Уайта в шахматы и часто разрешал сомнения светлого мага касательно какого-либо вопроса. Джентльмены встретились на крылечке особняка. Баронета ожидала карета.

‒ Добрый день, мистер Уайт. Вам снова нужна моя помощь.

‒ Вы читаете мои мысли, сэр.

‒ У вас всё написано на лице. К сожалению, я тороплюсь. Русские заключили союз с турками. Теперь они имеют выход в Средиземное море и контролируют черноморские проливы. Пока тори возмущаются да бранят русских, наша партия должна выдвинуть чёткий план действий.

‒ Могу ли я составить вам компанию в Сити?

‒ Конечно. Полезайте. Гони, Кит!

Щелчок кнута, и подковы зацокали по мостовой.

‒ Память не подвела вас, сэр, ‒ начал мистер Уайт. ‒ В прошлом веке Лондон посещал датский маг Свенн Ретерсен. Он помог нашему Дозору успокоить преступные души. В заточении, к сожалению, они стали только злее. Сумрак преобразил их в монстров, абсолютное Зло.

‒ Хаос, вы хотели сказать. Абсолютного Зла не существует, как не существует и абсолютного Добра. Есть только чрезмерная глупость и первозданный Хаос.

‒ Называйте, как хотите, ‒ раздражённо отмёл мистер Уайт. ‒ Не время вдаваться в философию. Призраки питаются страхом. Это подтвердила смерть мистера Уизердена, встретившего тварей на казни Пирсона.

‒ Маг не совладал с призраками? ‒ удивился сэр Джереми, изогнув бровь.

‒ Мистер Уизерден попал в Дозор недавно. Заурядная личность, однако мы все скорбим по нему.

‒ Кто бы сомневался. Итак, позвольте, я продолжу за вас, иначе мы и к вечеру не кончим. Вам надо маленькое светопреставление, дабы приманить призраков. Ваша добрая душа и не менее добрые души ваших коллег, конечно же, не могут пойти на столь тёмное деяние, а Дневной Дозор отчего-то медлит. Тёмную магию применять нельзя, да, уже пришла весточка, значит, вам нужен Низший, ‒ скороговоркой произнёс Акройд.

‒ Вы – просто гений дедукции!

‒ А вы ужасно предсказуемы. План неплох, но Арнольд очень стар. Он может не совладать со звериной сущностью.

‒ Я и мои коллеги проследим, чтобы обошлось без жертв.

‒ Не могу разделить вашу уверенность, при всём уважении. Малейшая оплошность может стоить Арнольду развоплощения.

Мистер Уайт замялся, нехотя пообещал:

‒ Я выбью для него лицензию на всякий случай. Первый порыв ярости мы и в самом деле можем упустить, но совершить преступление дважды зверь не успеет.

‒ Он должен остаться живым, ‒ твёрдо настоял сэр Джереми.

‒ Естественно. Мы просто оглушим его.

Акройд поморщился.

‒ Хорошо, я поговорю с Арнольдом.

‒ Он же ваш слуга. Только прикажите.

‒ В первую очередь, он – мой друг. Подставляться за незнакомых и безразличных тебе людей не каждый пожелает.

‒ Клянусь: мы не причиним ему вреда.

‒ Я сказал своё слово. Следующее – за Арнольдом. Вот и Холборн. Кажется, здесь вы живёте?

‒ Да, благодарю.

Сэр Джереми стукнул тростью по стене у спины кучера и крикнул:

‒ Кит, останови лошадей!

‒ С нетерпением жду следующей встречи, сэр.

‒ Всего доброго, мистер Уайт.

Поцелуй леди Маргарет кружил голову сильнее бренди. Впрочем, платье и кожа миссис Акройд источали столь сильный аромат духов, что было бы неудивительно и чувств лишиться. Казалось, он вытеснял сам воздух. Несомненно, именно головокружение послужило причиной тому, что мистер Уайт вместо губ облобызал декольте леди Маргарет.

‒ Питер, перестань, ‒ с придыханием шептала миссис Акройд, прижимая голову мага к своему пышному бюсту. ‒ Перестань, не то, боюсь, я не совладаю с собой.

К её удивлению, столь внушительный протест только усилил напор разгорячённого джентльмена. Мистер Уайт обнял леди Маргарет и попытался вслепую расшнуровать корсет. О, наивный глупец! Сама Клото позавидовала бы тому плетению, что оберегало женские прелести от пылких кавалеров.

Мистер Уайт бросил тщетные попытки и вознегодовал:

‒ Ты переодеваешься простолюдинкой, но всё равно запираешь себя в корсет!

‒ Но я же леди.

Знала бы миссис Акройд, как страдает её печень, вмиг бы согласилась с мистером Уайтом: корсет – зло.

‒ О, Бог мой! Эта женщина сведёт меня с ума.

Мистер Уайт зарычал и уткнулся носом в ложбинку стянутых грудей, словно желал прогрызть им свободу. Он зарылся в упругие перси так глубоко, что маслянистые бакенбарды оказались в опасной близости с корсетом.

‒ Питер, ты вымажешь платье, и Джерри обо всём догадается.

Упоминание о тёмном маге третьего уровня охладило пыл любовника. Мистер Уайт отстранился и, скрипя зубами, бросился к умывальнику.

‒ Пит, нам не стоит этого делать. Пока.

Мистер Уайт так и застыл, согнувшись в три погибели, с соединёнными в ковшик ладонями. Маг посмотрел на миссис Акройд, не шутит ли она. Нет, леди Маргарет выглядела серьёзной.

Мистер Уайт отшвырнул полотенце и отвернулся, чтобы скрыть раздражение. С самого начала маг понимал, что миссис Акройд попросту забавляется, ведь сэр Джереми не тешит её. Мистер Уайт испытывал к тёмному магу уважение, искренние дружеские чувства, но леди Маргарет воспользовалась слабостью дозорного в дни траура. В начале года эпидемия холеры отняла у мистера Уайта жену и двух дочерей, а через полмесяца сэр Джереми познакомил его со своей очаровательной супругой. Леди постоянно дразнила его, испытывала на прочность, и мистер Уайт сдался. После долгих мучений ему хотелось тепла и ласки, однако получал их он жалкими порциями. Много раз мистер Уайт чуть ли не добивался тесной близости с леди Маргарет, но плутовка всякий раз ускользала.

‒ Почему ты не уйдёшь от него? ‒ сердито спросил мистер Уайт. ‒ Нет, я понимаю: уйти ты не можешь. Так сделай, чтобы он сам отказался от тебя. Я знаю его, он не станет терпеть рядом с собой сварливую ведьму. Или вынуди его применить силу. Если доказать факт избиения, суд даст тебе развод без согласия Джереми. Я работал помощником адвоката и знаю, о чём говорю.

‒ Джереми – просто выгодная партия. Ему прочат место в кабинете министров, ‒ леди Маргарет сузила глаза и проворковала: ‒ Пит, а почему бы тебе не податься в политику? У тебя ведь есть сбережения. Ты ведь говорил, что живёшь в этой… ‒ миссис Акройд скривила личико и презрительно осмотрела аскетично обставленную комнату, ‒ квартире только потому, что привык к таким условиям.

‒ Я? Политик? Ха!

‒ Почему бы и нет? Сейчас такое время, что сыновья торговцев становятся министрами. Я не могу выйти замуж за сыщика.

‒ Ты уж определись, что для тебя важнее: любовь или деньги и общественное мнение. Если я, конечно, имею право заикаться о любви.

‒ Пити, ‒ леди Маргарет подошла к мистеру Уайту и взяла его лицо в ладони, ‒ мне с тобой хорошо, я чувствую себя желанной женщиной. С тобой, как за стенами крепости.

Мистер Уайт отвёл от себя руки леди Маргарет и разочарованно помотал головой со словами:

‒ Это не любовь.

‒ Питер, подумай о политике.

Леди Маргарет провела тыльной стороной ладони по щеке мага, ласково сказала:

‒ Ты должен добиться расположения моего отца. Займись чем-нибудь посерьёзнее, нежели слежка за любовниками.

Слушая миссис Акройд, мистер Уайт сжимал губы в упрямую полоску и безразлично кивал. Не добившись желаемого результата, леди маргарет пошла на бесчестный приём, а именно вкрадчиво прошептала на ухо:

‒ Составь мне хорошую партию, и сможешь делать со мной всё, что угодно.

‒ Всё? ‒ дозорный сладострастно улыбнулся.

‒ Всё. Каждый день.

Мистер Уайт хотел поцеловать леди Маргарет, но на губы легла печать двух тонких пальчиков. Дозорный вздохнул и отошёл.

‒ Не выходи завтра на улицу, ‒ пробурчал он. ‒ Будут ловить того маньяка, о котором я рассказывал за обедом. Кто знает, что он выкинет и куда побежит.

‒ За это можешь не волноваться. Я ‒ пленница в своём доме. Порой мне кажется, что Джереми наплевать на меня.

‒ Он не из тех, кто преклоняется перед женской красотой.

‒ Разум выше природы… ‒ задумчиво промолвила леди Маргарет.

Мистер Уайт утвердительно промычал и участливо заметил:

‒ Бедняга совсем ничего не смыслит в жизни.

Солнце давно встало, и рынок ожил. Десятки запахов взвились в воздух, перемешались в нечто невообразимое. Многоголосый люд заполонил площадь. Со всех сторон доносились зазывные крики торговцев. Непрестанно каркали вороны, кружили над базаром, словно чувствовали будущую поживу.

«Смертям не бывать», ‒ подумал мистер Уайт, мрачно смотря на вороньё. Помимо мистера Уайта на рынке смешались с толпой ещё шестеро дозорных. Волк не успеет и пасть раскрыть, как запахнет палёной шерстью.

Вдалеке послышался тревожный шум, суета, женские визги. Явился Арнольд. Волк нёсся по площади, прыгая из стороны в сторону, сверкая глазами, рыча и щёлкая слюнявой челюстью. Дозорные следили за ним, держа наготове заряженные заклинания. В хаосе тел было сложно что-то разглядеть, поэтому маги вступили в Сумрак, где оборотень чётко выделялся посреди серых силуэтов.

Прошло немного времени, и вороньё с паническим карканьем устремилось прочь. Над рынком повисло чёрное облако. Посреди него пылали десятки налитых кровью глаз, круглая пасть тускло мерцала тройным рядом мелких клыков. От мечущихся людей к твари потянулись испарения страха.

Торопыга Рональд хотел набросить на призрака Аркан Света, но мистер Уайт жестом остановил оперативника. Необходимо было дождаться остальных тварей. Насколько мистер Уайт помнил, от кладбища тянулись три энергетических нити.

Вскоре появилось и второе порождение Сумрака. Призраки жадно втягивали в себя эманации страха и росли прямо на глазах. Земля, мостовая начали покрываться инеем. Изо рта мистера Уайта вырвался белесый пар.

Подбежал Рон, встревожено зачастил:

‒ Надо нападать, сэр. Они становятся сильнее. Потом не одолеем.

‒ Ждём, ‒ сквозь зубы выдавил мистер Уайт.

‒ Третий мог улететь в другой город.

‒ Ждём!

Рон сокрушённо помотал головой и вернулся на пост. Однако мистер Уайт не зря упрямился. Над черепичными крышами появилась тёмная точка. Она стремительно увеличивалась, пока не обратилась в злобную клубящуюся тварь. Призраки повисли так близко друг к другу, что образовали единую тучу, заслонившую солнце.

Дозорные окружили призраков и выбросили вверх по руке. С ладоней сорвались серебристые арканы, петли затянулись под глазами тварей и на концах чёрного полога. Мистер Уайт начал читать заклинание смирения. Призраки беспокойно задёргались, пытаясь вырваться из пут. Сначала лениво, потом резче, яростнее. Тем временем ускорял темп и мистер Уайт, слова звучали увереннее, громче.

Поднялся ветер, загудела земля. Небо в Сумраке заволокли багровые тучи. Засверкали молнии. Одна за другой ударяла в извивающийся полог Тьмы. Дозорные скрипели зубами, но держали призраков. Пот заливал глаза, мышцы немели, ноги скользили по обледенелой мостовой.

Последние слова заклинания вызвали ослепительную вспышку. Дозорные невольно закрыли лица руками, отпустив туго натянутые арканы, попадали. Когда маги обрели способность видеть, то разом, не сговариваясь, издали торжествующий крик.

Призраки сплелись в тесный клубок, запертые в прозрачной, точно мыльной, сфере, от которой к земле спадала эфемерная цепь.

Мистер Уайт достал платок и промокнул пот с лица. Оставалось дело за малым: отбуксировать сферу на кладбище, к магическому кругу и прочесть новое заклинание, на сей раз короткое и менее изнурительное. После над могилой возведут склеп, и уже никакой болван не нарушит целостность капкана.

‒ О, Боже, Пит! ‒ ужаснулся Рон, первым вышедший из Сумрака.

У мясного прилавка лежала серая тень. Дозорные совсем забыли про волка.

‒ Это не… ‒ Рон не договорил, заметив остекленевший взгляд следователя.

Мистер Уайт беззвучно шептал: «Маргарет».

Питер Уайт ворвался в особняк Акройда, безумно призывая его хозяина. В гостиной не оказалось ни души. Прислуга словно попряталась в щели.

Светлый маг взбежал на второй этаж, толкнул дверь спальни Акройда. Сэр Джереми сидел в кресле и рисовал чернилами на надутом резиновом шаре. Не отрываясь от занятия, Тёмный промолвил:

‒ Ваше поведение недостойно джентльмена. Потрудитесь объясниться.

‒ Где Арнольд? Где твой дворецкий?

‒ Попробую угадать: он кого-то растерзал. Я предупреждал. В смерти невинного виноваты вы, не Арнольд.

‒ Джереми, он убил Маргарет!

Лицо Акройда помрачнело, рука замерла, не завершив линию рта на шаре. Питер Уайт ожидал справедливого гнева, но сэр Джереми вернул лицу беззаботность, поднял шарик и спросил:

‒ Как думаешь, детям понравится? ‒ с поверхности дутого каучука улыбалась чернильная рожица. ‒ По-моему, Фарадей нашёл им неверное применение.

‒ Джерри, твоя жена мертва, ‒ мистер Уайт точно колья вбивал в землю.

Джереми Акройд вздохнул и устало ответил:

‒ Я понял, понял. Я ей говорил, не соваться на рынок.

‒ Зачем ты назвал место? ‒ чуть не плача, воскликнул дозорный.

‒ Бедная дурочка…

‒ И это всё?

Мистер Уайт с хрустом сжал кулаки и прошептал:

‒ Маргарет была права.

‒ Ты что-то сказал?

‒ Тебе наплевать на неё.

‒ Питер, за свои сто семьдесят восемь лет я подустал от женщин. Арнольд же ‒ мой самый преданный и давний друг. И он не виноват, что его вынудили обратиться в зверя.

‒ Я это так не оставлю! ‒ голос предательски дрожал.

Сэр Джереми холодно посмотрел на дозорного и заметил:

‒ Складывается впечатление, что убили твою жену.

Затем не спеша встал и приблизился вплотную. Взгляды джентльменов встретились. Мистер Уайт с опаской попробовал узнать, что на уме у Тёмного, но наткнулся на серьёзный магический заслон.

Джереми Акройд тихо, отчётливо произнёс:

‒ Перед судом Инквизиции Арнольд невиновен. Ты сам выдал ему лицензию на убийство.

‒ Я в тебе ошибался, ‒ прошипел мистер Уайт. ‒ Твоя душа темна, как дёготь.

Джереми Акройд рассмеялся, отошёл к венецианскому столику и швырнул к ногам дозорного снимки месье Ньепса.

‒ Вглядись, Пит. Сколько цветов ты видишь?

Мистер Уайт заиграл желваками, стрельнул глазами, но всё же ответил:

‒ Чёрный и белый.

‒ Ты неисправим, ‒ усмехнулся Тёмный. ‒ По-моему, там множество оттенков серого. Как в жизни. Или скажешь, твой белый плащ не замаран?

Мистер Уайт не выдержал проницательного взгляда сэра Джереми и смущённо опустил голову.

‒ Ступай, Пит, ‒ с презрением промолвил Тёмный, ‒ и больше никогда не появляйся около моего дома.

Мистер Уайт глубоко дышал, пытаясь совладать с яростью и мелькающими мыслями. Наконец, он повернулся и направился к выходу.

‒ И запомни, ‒ с угрозой в голосе добавил Акройд, ‒ тронешь Арнольда, я в долгу не останусь.

На кончиках пальцев мистера Уайта заиграл ток, однако дозорный сдержался и поспешил покинуть отныне враждебный особняк.

Позади Джереми Акройда призраком возник Арнольд. Старый оборотень невозмутимо ждал приказаний.

‒ Шах и мат… ‒ задумчиво прошептал сэр Джереми, всё ещё смотря на дверь, за которой скрылся мистер Уайт. ‒ Арнольд, напомни, чтобы в этом месяце я выплатил тебе премиальные.

Дата добавления: 2015-09-29