Они все издеваются? Строят мне глазки, а потом? – садясь за диванчик, проскулил Ромка.
А ты посильнее виляй пятой точкой, они тогда не только будут глазками стрелять. – засмеялась Лера.
Ой, да я смотрю вы совсем расклеились! – он был прав. Мы слишком много пили, и мало закусывали. Мы с Леной положили головы друг другу на плечо и тихо посмеивались, а Лерка продолжала глушить коктейль покачивая головой.
Пора вызывать абонента. У тебя парень с талантом предсказателя. – проговорил Рома. Будь я в более трезвом состоянии поняла бы о чем он говорит, но увы. Через некоторое время, я услышала голоса.
Красотки. – проговорил Сашка. Сашка? Что он тут делает?
Я вот честно тут ни при чем. – прижавшись к арке, которая вела к нашему диванчику, проговорил Рома.
Эй, малыш ты не спишь? – Саша погладил меня по голове, убирая волосы с лица. – Кому то завтра будет очень плохо, да?
Саш? – прошептала я.
Что золотце?
Я хочу спать.
Не сомневаюсь. Иди ка сюда. – в нос ударил такой родной аромат моего мужчины, что я радостно поежилась когда его крепкие руки подняли меня. – Ты справишься с Леной, Лерка вроде в норме.
Да, все будет хорошо. Спасибо что лишил меня хоть одного геморроя.
Да уж, это явно мой геморрой. – улыбнулся Саша. Я недовольно промычала.
Тихо, не хватало мне еще здесь твоего бунта. – ничего, потом ему припомню. Всю поездку он держал меня на руках, нашептывая что-то на ушко. Мне было так спокойно в его сильных объятиях. Было ощущение что я дома. Там где меня любят, холят, лелеют. Дома было пусто. Наверняка мама снова допоздна задержалась на работе. Саша снял с меня обувь, и мягко опустил на кровать.
Не уходи. – я схватила его за руку, когда он начал вставать с кровати. – Останься со мной.
Я никуда не уйду, малыш. – он лег рядом, и я уткнулась в его шею. Он ласково перебирал мои волосы, а я старалась подстроиться под его ровное дыхание.
Как ты узнал где мы? – сонно спросила я.
Рома мой друг.
Маленький предатель. – зевая, проговорила я. Саша хрипло рассеялся.
Спи, завтра тяжелый день.
Почему?
Потому что завтра у кого-то будет очень сильно болеть голова. – целуя в висок, прошептал он.
А ты поможешь мне? – проваливаясь в дремоту спросила я.
Я всегда буду рядом. – это было последнее что я услышала.
Глава 7.
Я видела мерзкий дождь, сквозь автомобильное стекло. За несколько суток в больнице, я не разговаривала ни с одной душой. Евгений не врал, меня везли в клинику для душевно больных. Все больше стала напоминать себе овощ. У меня бывали вспышки агрессии, но все чаще я пребывала в унылом состоянии. Попросила маму принести мой альбом. Он весь был усыпан нашими снимками. Я не выпускала эту книжку из рук. Спала с ней, ела. Я часто плакала. Иногда это были тихие всхлипы, а иногда настоящая истерика. Я стала похожа на бомбу замедленного действия, стала тенью прежней себя. Жизнь замерла. Просто остановилась. Кто бы мог подумать что я стану ходячим мертвецом? Он изводил меня. Мое подсознание играло со мной самую ужасную шутку. Я разучилась жить в настоящем. Каждый мой сон был о нем. Каждая мысль посвящена ему. Нельзя так любить. Я была зависима от него, а теперь хоронила себя вместе с ним. Бывают такие люди, для которых другой человек становится центром, смыслом жизни. А кто-нибудь задумывала к чему приводит такая зависимость? Теперь я знала. За все в жизни платишь, и за свое чрезмерное счастье я слишком дорого платила. Мне не хватило ума не усугублять ситуацию. Именно поэтому я попыталась повеситься в больничных стенах. Не хватило времени. Я уже собрала простынь, повязала на каком-то старом крючке в ванной, уже вставала на стул, когда вошли. Я истерически хохотала. Мне просто не давали умереть!
На выход. – проговорил здоровый мужик, открывая дверь машины. Я подняла на него пустой взгляд, и вышла. Белое двухэтажное здание. На каждом окне решетка. Вся территория огорожена высоким забором.
Вперед. – я получила легкий толчок в спину.
Руки убрал. – услышала я голос Евгения.
Пришел позлорадствовать? – убитым голосом спросил я.
Пришел посмотреть что ты творишь со своей жизнью. – я, не смотря на него, кивнула, продолжая изучать белое здание.
Где мама?
На работу вызвали. – я печально улыбнулась, опустив голову.
Передай ей привет. – тихо проговорила я и, резко посмотрев на него, добавила. – И попрощайся. Это мое последнее пристанище. Больше она меня не увидит.
Что ты несешь?
Прощай. Ты хороший человек, береги ее.
Ты можешь все исправить! Это твоя жизнь, Аня очнись!
Это не жизнь! – на моих глазах появились слезы. – Без него я не живу. Это существование, но не жизнь! – он долго всматривался в мое лицо, после чего просто обнял.
Ты безумно запуталась. Найди выход, он есть, не сдавайся. – прошептал он мне в волосы.
-Я уже сдалась.
Я не верю в это. Тебе есть ради кого жить. – он взял мое лицо в ладони, вытирая соленые дорожки с щек большим пальцем.
-У мамы есть ты, все что было у меня отобрали. Я не жду понимания. Я просто хочу покоя. Я устала.
Время. – проговорил мужчина, за моей спиной.
Удачи тебе. – прошептала я, после чего меня увели.
Белое. Тут все было белое. Даже не так. Тут все было желтоватое. Пожелтевшие стены, потолок. Ужасный линолеум в мелкий кружочек непонятных цветов. Люди в белых халатах, в белом же и пациенты. Их взгляд такой затравленные и потерянный. Первый закон джунглей – каждый сам за себя. Это место не исключение. Я слышу вои и крики, от чего невольно вздрагиваю. Позже я привыкну к ним. Более того, я буду частым инициатором их. Это мое будущее пристанище до конца моих дней. Тогда я этого не знала, и как затравленный зверек шла навстречу своей судьбе. Душевнобольные – это мягко сказано. Они были реально неадекватные. Препараты превращали их в зомби, а в реальном состоянии они были ужасно агрессивны. Моя палата была первая. Железная кровать в углу, деревянный стол у окна, на котором железная решетка. И голые стены. Это все что меня окружало. Впихнув меня в палату, дверь заперли. Я посмотрела вокруг себя затравленным взглядом и села на кровать. Подмяв под себя ноги, я достала из-за пазухи альбом и принялась пересматривать снимки. На заднем фоне громко матерились и звали маму. Голоса были разными. От хриплого, пропитанного куревом и алкоголем, до тонкого и мелодичного. Все свое внимание я сконцентрировала на вещи в моих руках. Я вспоминала его поцелуи, его руки, его запах. Я походила на наркомана, которого лишили очередной дозы. Увидев очередной снимок, я улыбнулась, полностью погрузившись в воспоминания.
***
Я знала, я так и знала! – я обнимала его за шею, не забывая целовать в щеки и губы. В моих руках был журнал.
Что ты знала милая? – смеялся Саша.
Вот. – я положила перед ним журнал, на странице с его статьей.
Что это? – притворно спрашивает он, скрывая улыбку.
Прекрати! – толкаю его в плечо. – Я так тобой горжусь. – обнимаю его за шею и целую.
Твой отзыв для меня самый важный. Понравилось?
Шутишь? Да все только и обсуждают эту статью. Ты такой молодец. – я не лукавила. Саша очень мастерски надавил именно на те проблемы, которые волновали школьников.
Может тогда отметим это? – я закусила губу, думая проболтаться ли ему.
Говори давай.
Что?
Аня, я знаю тебя достаточно хорошо, говори что твориться в твоей голове. – его руки крепко держали меня за талию, не давая выбраться из этой ловушки.
Короче, тебе уже готовят сюрприз. – он поднял голову к потолку, и протяжно заскулил.
Порой, я жалею что у меня так много друзей. – я поцеловала его в надутые губки.
Должно быть весело. – с азартом попыталась я поднять его настроение.
Насколько все масштабно? – пугливо спросил он.
На максимум.
Отвертеться не получиться? - я наморщила нос и покачала головой. – Ну что ж, значит ночуешь ты у меня. Я очень по тебе соскучился. И раз уж нам не дают побыть наедине, то я хоть ночью буду иметь на тебя права.
Собственник!
Еще какой. – проурчал он мне у шею.
Мне пора. Нужно помочь девчонкам.
Ты издеваешься? Я не видел тебя двое суток, перетопчутся твои девчонки. – каждое его слово сопровождалось поцелуями в шею, от чего я буквально плавилась.
Ну Саш!
Мне плевать. Сегодня буду эгоистом.
Ладно, один раз в жизни можно. – сдалась я под натиском его рук.
Как же я солидарен с тобой малышка. – он подхватил меня на руки и долго целовал, усадив меня на письменный стол. Нас прервал звонок телефона. Саша отстранился от меня, и тяжело вздохнул.
Слушаю. – коротко бросил он.
Что? Китова откуда у тебя мой домашний номер? – я тихо засмеялась. А потом задумалась, а откуда у Лены его номер?
Нет она не придет.
Нет я не держу ее в заложниках. – он тяжело вздохнул.
Она просит тебя к телефону. – я вопросительно подняла бровь, и взяла телефон.
На проводе. – я улыбнулась когда на том конце послышался голос Лены, но ровно на секунду, потому что этот змей-искуситель положил свои ладони на мою талию, и принялся целовать в шею. Я сразу перестала слушать Ленку, сосредоточившись полностью на его ласках. Его язык вырисовывал замысловатые узоры, губы нежно касались кожи слегка прикусывая ее.
Ты вообще меня слушаешь? – раздался немного писклявый голос Лены.
Да, что ты хотела?
Ты ему проболталась! Я так и знала! – взвизгнула она в трубку. – Приходи, мы тут вообще то твоему парню сюрприз готовим?
Я не могу. – на вздохе произнесла я.
Чем вы там вообще занимаетесь? – Саша отобрал у меня телефон.
Во сколько вечеринка? – деловито спросил он.
Все мы приедем ровно в шесть. Не мешай. – на этой ноте, он отключился, притягивая меня к себе. а что я? я не против! Я любила его всеми фибрами своей души. Он был всем. Человеком, ради которого я не задумываясь бы умерла.
В тот день было все. От мимолетных ласк, до страстных поцелуев. Мы вышли из его комнаты ровно за час до вечеринки.
Хорошо, а куда мы едем то? – спросил Сашка, обнимая меня за талию.
Домой ко мне мы едем! Мне переодеться надо.
Да ладно тебе, ты у меня самая красивая. – он потерся своим носом об мой, и поцеловал в щеку. Я, наклонив голову, и с улыбкой посмотрела на него. Он был такой забавный и ласковый, что не могло ни умилять.
Хорошо, едем тебе домой. – сдался он. Я встала на носочки и поцеловала его в щеку.
Пойдем, нам еще автобус ждать. – я потянула его из подъезда.
Ну зачем же автобус? – он достал из кармана ключи.
Ты опять отобрал у отца машину?
Ну, у меня же сегодня праздник.
Ах, ну тогда вед меня мои принц.
С радостью. – подхватив меня под локоть, он повел нас к машине. Всю дорогу он рассказывал о том, как его сегодня поздравляли в редакции с дебютом, после этого Алла Романовна растрезвонила всем родственникам о статье Саши. Я от души смеялась, когда он рассказывал как ему звонила вся родня с разных концов городов.
Давай не долго. – попросил он, заглушив двигатель машины.
А ты не пойдешь со мной?
Малыш, если я пойду с тобой, то мы не попадем на вечеринку. – я улыбкой проговорил он.
Ну конечно. – покачала я головой, и вышла из машины.
Люблю тебя! – услышала я крик Саши, и рассмеялась. Повернувшись к машине, послала ему воздушный поцелуй, и скрылась в подъезде. Волосы я собрала в хвост, надела белую футболку, и темные джинсы. Подкрасив ресницы, и губы прозрачным блеском, я надела трикотажную кофточку белого цвета, и пошла на выход.
Аня? – в дверях я столкнулась с мамой, которая несла большие пакеты.
Мама, ты почему не позвонила? Я помогла бы донести. – я отобрала у нее часть пакетов, и поставила их в прихожей.
Чем бы я интересно звонила? – да уж, в ее руках было пакетов пять не меньше. – Ты куда то уходишь?
Да, мы устраиваем вечеринку для Сашки.
В честь чего это интересно? – проходя на кухню, спросила мама.
Журнал, в котором он работает, предложил опубликовать его статью. Сегодня этот журнал вышел, и уже полгорода прочли его статью.
Это здорово! Поздравь его от меня. – разбирая пакеты, проговорила мама. – Не задерживайся допоздна. Саша проводит тебя?
Да, он проводит. – я подошла к ней, и поцеловала в щеку. – Люблю тебя.
И я тебя детка.
Саша ждал меня в машине, нервно постукивая по рулю пальцами.
Я уже думал ты там пропала безвести.
Куда же я денусь? – я поцеловала его в щеку. – Я встретила маму, и помогла донести ей пакеты. Она передавала свои поздравления.
Плюс еще один человек в мой фан-клуб.
Поехали уже, знаменитость ты моя. – я потрепала его по мягким волосам. Прибыли мы как раз во время. Это было наше маленькое кафе, где мы любили собираться друзьями и проводить воскресные вечера. Здесь было все так знакомо и родно. Обои теплого бежевого цвета, мягкие диванчики, барная стойка из темного дерева. Очень светлое помещение и мягкая музыка, которая не резала слух. Стоило нам только войти, как в глаза ударила вспышка.
Китова, что ты творишь? – возмутился Саша.
Я подрабатываю папарацци! – улыбнулась Лена, рассматривая получившийся кадр. – Потом скину его тебе на флешку! – она подмигнула мне, а Сашка поцеловал в лоб.
***
Сейчас этот снимок лежал в моих руках, а в глазах была печаль и скорбь. Я просматривала и друге снимки с той вечеринки. На каждом мы были вместе. Обнимались, целовались, танцевали. Я не могла отпустить его. невозможно передать словами эмоции. Воспоминания – самая большая боль придуманная для человека. Я сохранила исключительно положительные кадры в своей голове. Странно, но я не могу вспомнить ни одного негативного поступка с его стороны. Может это любовь? Ты не видишь в человеке недостатков, только достоинства, и всепоглощающая нежность. Замок на моей двери щелкнул, и в палату вошли уже хорошо знакомая мне женщина.
Какие люди. – прошептала я, с ехидной улыбкой. – Светлана…Борисовна если я не ошибаюсь.
У тебя отличная память Анна. – улыбнулась она, поправляя очки половинки.
Чего вам от меня нужно?
Ты знаешь Аня, я догадывалась что ты сюда попадешь. Еще при нашей первой встрече я поняла что ты достаточно интересный экземпляр. С тобой интересно вести беседу, если ты, конечно, не просто молчишь, отвернувшись к стене. – она присела на деревянный стул, и открыла белую папку.
Тут сказано что ты ни один раз пыталась покончить жизнь самоубийством. Глядя на тебя, никогда бы не смогла назвать тебя суицидником.
С чего такое наблюдение? – я не понимала для чего нам нужна эта беседа, но я в любой момент могла замолчать. Пока я хотела понять что меня ждет.
Тебя продолжают преследовать кошмары? – не замечая моего вопроса, продолжила она.
У нас не получится диалога, если вы не будете отвечать на мои вопросы. – она удивлено посмотрела на меня, и уголок ее губ дернулся в улыбке.
Ты не похожа на слабого человека. Потерянный – да, слабый – нет.
Я все равно не буду жить. Человека невозможно заставить делать то, что он не хочет. Я не могу без него жить.
Это просто помешательство. Это не будет длиться вечно. Тебе нужно время, и как можно меньше думать о нем.
Как можно жить без души док? – закрыв глаза, прошептала я.
У тебя есть душа, пусть она плачет и брыкается, но она все еще с тобой. В твоих руках твоя жизнь. Ты – творец своей судьбы.
Тогда дайте мне сдохнуть. – пряча альбом за пазуху, шепчу я.
Что это у тебя?
Альбом.
Тебе нужно отдать это. – я прищурила глаза, исподлобья глядя на нее.
Только тронь его и я выцарапаю тебе глаза.
Хорошо. – с нотками страха произнесла она. – Пусть пока он будет у тебя. Как на счет твоих кошмаров? – вот теперь я четко понимаю что ни хочу говорить. Особенно о моем сне. Только не с ней. Почему я здесь? Что за злую шутку судьба играет со мной?
Отлично. Ты только что говорила что для диалога нужны двое, а теперь отворачиваешься. – она права, я отворачиваюсь к стене, и сворачиваюсь в позу эмбриона.
Твои близкие переживают за тебя. Им важно чтобы ты пришла в себя. Чтобы научилась любить жизнь, а не раскидываться ей. – молчание.
-Я считаю что у тебя Реактивная депрессия. Ты потеряла близкого тебе человека, и теперь у тебя депрессия на фоне которой ты примитивно считаешь что самоубийство решение всех твоих проблем. Это не так. – мне многого стоило не вскочить с кровати и не вцепиться в ее волосы. Она издевалась надо мной? Какая депрессия? Я здорова! Я просто хочу к нем! Это что, так трудно?
У нас не получится разговора, верно? – снова молчание. – Ты не похожа на моих предыдущих пациентов. Слышишь? – я прислушалась. Крики. Душераздирающие крики.
Вот кому действительно нужна помощь. Тебя же лишь нужно вывести из этого состояния.
Проваливай. Помогай тем, кому это действительно нужно. Я твердо придерживаюсь своей позиции. – прошептала я, и даже не надеялась что она меня услышит.
Я то уйду, но будет ли тебе это на руку? – вставая со своего места, спросила она.
Мертвым не может быть что-то на руку. – произнесла я, когда за ней захлопнулась дверь.
Глава 8.
Я вскакиваю с кровати, под душераздирающие крики. Какие тут кошмары, когда у меня появилась персональная комната пыток наяву. Моя дверь оказалась не заперта, и я, повернув ручку, вышла в коридор. Было темно и пусто. В некоторых местах горели подсвечники, в конце коридора моргала флуоресцентная лампа. Впереди было окно с решеткой, из которого падал лунный свет тонкой дорожкой. От громких криков по всему телу пробегали мурашки. Я понимала этих людей. Мне самой хотелось взвыть. Я не знала по какой причини тут был каждый из них, но понимал что они здесь не от хорошей жизни. Меня цепко схватили за правую руку, и я наткнулась на пару карих глаз.
Они повсюду, они идут за мной! – словно в лихорадке шептала девушка. Ее грязные каштановые волосы прилипали к лицу. Кожа была пепельного цвета с втянутыми щеками. Казалось, что она не ест вовсе. Под глазами виднелись круги, а пересохшими губами она шептала одно и тоже.
Кто они? – шепотом спросила я, пытаясь убрать ее руку, которая приносила боль.
Они повсюду! – не моргая, она еще сильнее сдавила мне руку, от чего я взвизгнула.
Отпусти меня! Пусти!
Они идут, идут за мной! – вдалеке послышались шаги. Тяжелые и размеренные. Меня пробила дрожь. Еще эта неугомонная постоянно нашептывала что за нами идут.
Что за шум? – услышала я мужской бас. – Новикова, снова ты! Неужели тебе не вкололи снотворного? – здоровый мужик, оттащил от меня женщину, которая начала лягаться, а после хохотать.
Какая палата? – гаркнул мужчина мне.
Первая.
Первая? Новенькая? – я кивнула головой. – Адекватная или тоже за ручку до кровати отвести? – я смотрела на этого высокого мужчину, и все что я чувствовала - это безразличие. Не было страха, паники. Я смотрела в его янтарные глаза, и просто молчала.
Слушай сюда новенькая. Первое правило данного заведения – не выходи по ночам. Сиди в своей коморке и рассуждай над тем, какая прекрасная жизнь за решеткой.
Что с ней будет? – я кивнула в сторону девушки, которая продолжала брыкаться в его больших руках, словно кукла.
С ней? – немного удивился мужчина. – Вколем снотворного и успокоится. Пошла вон отсюда, или тоже на снотворное напрашиваешься? – меня не пришлось долго уговаривать. Я спиной чувствовала его пронзительный взгляд. Около своей двери я повернула голову. Его уже не было. Я не хотела спать. Уже привыкла к бессонным ночам. Очень странно. Я могла свыкнуться со всем, кроме его смерти. Почему люди говорят что все забывается? Мне кажется, самые сильные переживания навсегда оставляют отпечаток на нас. Возможно ли забыть свою жизнь? Все ценности, морали. Как можно жить в иллюзиях, что завтрашний день не принесет той боли, которым пропитан этот день? Я не плакала, хотя очень этого хотела. Знаете чьи слезы самые настоящие? Сильных людей. Даже сильные люди при лунном свете, одиноко плачут, искусывая подушку зубами. Потому что они привыкли быть сильными. Улыбаться, когда сердце кровоточит. Быть сильными для других, вопреки себе. А ночью, когда никто не услышит, они плачут как маленькие дети. Не потому что желают о чем то, а от своего одиночества. Да, быть сильным человеком – это значит быть одному. Так надежней, спокойней, и больнее. Они сильны в обществе и слабы перед собой. Их душа самая тонкая и ранимая. Им не хватает ласки, любви. Они так часто боролись с жизнью, что предпочитают быть начеку каждую минуту. Не подпускать к себе людей, потому что только так можно обезопасить свое сердце.
Я слабый человек. Я никогда не умела бороться. Всю жизнь я знала только одно: обо мне позаботиться. Это была моя проблема, моя беда. Я не умела жить самостоятельно. Я зависела всю свою жизнь. Была ведомой. Вот от чего мне так плохо. Конечно, тут не обошлось без всепоглощающей любви, но корень моих страданий зарыт глубоко внутри меня. Это маниакальное желание быть под защитой. Быть любимой и любить. Саша был тем человеком, который подходил по двум пунктам. Его любовь была чиста. Он любил не потому что так было нужно, а потому что чувствовал. В моем понимание все люди делятся на тех, кто отдает любовь и тех, кто ее потребляет. Идеальный союз – это тот кто потребляет и тот, кто отдает. В отношениях один человек всегда изначально эгоист. Не может зародиться любовь, когда каждый стремиться либо отдавать, либо принимать. Это как инь и янь. Как вода и огонь. Только противоположности притягиваются. Постепенно люди меняются ролями. Насытившийся любовью стремиться приласкать того, кто всю свою жизнь отдавал. Это природа. Так устроен человек.
Я жалею только о том, что в наших отношениях с Сашей, я не успела отдать ему ту любовь, которой он награждал меня ежеминутно. Все бы отдала чтобы последний раз обнять его и сказать как сильно любою. Порой, мы не ценим то мгновение, что Господь отводит нам. Понимаем лишь когда теряем. Осознаем, насколько безвластен в этом мире человек. Мы лишь пылинки в этом огромном, полном загадок мире. Мы часто пренебрегаем друг другом, думая, что всегда сможем извиниться или нас сами поймут и простят. Но никто из нас не решается просто обнять близкого и сказать насколько он ему дорог. Всегда нужна причина, и это меня расстраивает больше всего! До человека, почему то, всегда самое важное доходит только сквозь страдания. Испытывая боль, будь она душевная или физическая, мы осознаем насколько несовершенны! Нас затопила гордыня и самолюбование. Мы потерялись в любви к себе, примитивно путая любовь с похотью. Я разочаровалась в этом совершенно несовершенном мире.
Не спиться? – я не услышала как в комнату зашел все тот же мужчина. Его светлые волосы, были зализаны назад, и он больше смахивал на бандита из лихих девяностых.
Я не могу спать. – глядя на его профиль, в лунном свете прошептала я.
Почему ты здесь. На сумасшедшую не смахиваешь. – он присел на стул. Казалось, что вся эта комнатка слишком мала для него.
Я пыталась покончить с собой, и ни один раз.
Знаешь, здесь много людей. И не всех из них я назову психами. Здесь часто встречаются…потерявшиеся люди. Они не глупые, трезво рассуждают, но вот их поступки… - он печально покачал головой. – Возьми тебя, к примеру. Сколько тебе? Восемнадцать? Девятнадцать? Какой леший тебя в петлю то тянет? Вроде девчонка то не глупая, видно что просто капаешься в себе много. А ты живи, плевать на все. Карабкаться надо за эту жизнь, а не кидаться ей как куском дерьма.
Карабкаешься только тогда, когда впереди видишь стимул. А у меня, как вы выразились, кусок дерьма впереди вместо стимула. – он посмотрел в окно, сквозь железную решетку.
Глупость ты несешь, мелкая еще. – равнодушно ответил он. – Тебе бы жить, детей рожать, и выбить эту хрень из башки.
От кого детей то рожать? Единственный человек, от которого я и хотела детей, лежит сейчас в сырой земле и гниет.
Ты поэтому здесь?
От части, да. Что меня держит на этом свете? Тот, ради кого хочется возвращаться домой, кому хочется подарить всю свою любовь, отдать себя до последней капли, которому готова простить все, за которого не страшно даже в ад, находиться настолько далеко что мне только и остается – идти за ним.
Тараканов бы тебе в голове поменьше, а ума побольше. – он совершенно не слышал меня. Или слышал, но гнул свою позицию.
Вы любили? – он резко перевел взгляд от окна, и посмотрел в мои глаза.
Не твое дело. – безразлично бросил он. – Спи, иначе вколю что посильнее, и вырубишься без задних ног. – он медленно подошел к двери. – Через сорок минут проверю. И на последок, не вылезай в коридор по ночам, да и днем. Это не самое безопасное место для девочек, истосковавшихся по любви. – на последних словах, его губы дрогнули в легкой улыбке, которую от тотчас же убрал. Странный человек. Прямолинейный, сильный, но такой уязвимый. Стоит найти больную точку и из него можно вить веревки. Это еще один пример маски сильного человека, внутри которого скрывается хрупкая душа, которую очень легко обидеть. Он пришел ровно через сорок минут, но я не спала. Услышав его тяжелую поступь, я попыталась выровнять дыхание, и сделала вид, что сплю. Он заглянул в комнату, и простоял на пороге несколько минут. Он молча смотрел на меня, сдвинув брови, и что-то решая в голове. Возможно, он анализирует меня как нового пациента, а возможно мой вопрос о любви показался ему слишком резким. В итоге он так же молча, как и зашел, вышел. Я не робот, и сон все же сморил меня.
Только не это. – прошептала я, оказавшись в знакомом лесу. Старец с гуслями все так же сидел на пне, перебирая струны.
Когда все это кончиться? – прошептала я, глядя на него.
Когда ты придешь к финишу. Чего ты хочешь? – он достал меня этим вопросом.
Ты знаешь чего я хочу.
Откуда? Это знаешь только ты. – невинно ответил он.
Я говорю тебе каждую ночь о том, чего жажду больше всего.
А что ты при этом делаешь? – загадочно произнес он, откладывая гусли в сторону.
А вот это дяденька уже другой вопрос, на который я вам не отвечу.
Не нужно мне, ответь себе. – он встал напротив меня, и посмотрел прямо в глаза.
Ты страдаешь потому что этого хочет твоя душа. Я уже говорил тебе. Либо борись со своим горем, либо устрани в себе эту вражду.
Как?
Нет бунтовщика – нет проблемы. – я не очень сейчас понимала. Он предлагает мне избавится от души?
Ты умная девочка, сама истолкуешь сказанное. А теперь… - он загадочно улыбнулся, а до меня тали доходить звуки марша Мендельсона.
Нет! Пожалуйста, не надо! – он медленно растворился в воздухе, а музыка становилась все громче. Мне хотелось заткнуть уши, я плакала, смотря прямо перед собой. Там, где был Он.
Нет, нет, нет. – шептала я, а ноги сами несли меня к нему. Каждый шаг, глоток воздуха. Я стала задыхаться. Снова и снова.
НЕТ!
Проснись! – я не понимала кто говорит мне эти слова, и инстинктивно начала отталкивать настойчивые руки, которые трясли меня. Мне не хватало воздуха, перед глазами была белая пелена, я задыхалась. Сколько этот кошмар продлиться? Когда время начнет лечить меня? Я почувствовала легкую боль, как от укола, после чего мое сознание растворилось черным пятном. Мне не снилось ничего. И впервые это «ничего» принесло спокойствие. Впервые в моей жизни тьма показалась мне спасением. Она несла в себе успокоение моей израненной душе. Я искала покоя. Понятия и мысли разбежались по норкам. Я чувствовала себя легче, этот наркотик дурманил. А какого было бы вам за дни в муках, впервые почувствовать себя спокойно. Я не забыла о Саша, просто мысли о нем, не переходили в плач или истерику. для меня это было в новинку. Далеко в сознании понимала, что это лишь действие препарата, что стоит ему исчезнуть и я снова окунусь в привычный мир страданий. Мир памяти о нем. Моем любимом мальчике.
Глава 9.
***
Скажи, что такое любовь? – спросила маленькая девочка, рисуя красным карандашом цветок на альбомном листе.
Я не знаю, а с чего это тебя заинтересовал этот вопрос? – спросила молодая девушка.
Все говорят любовь, любовь, а что это такое никто не говорит! – немного надув щечки произнесла девчушка.
Помнишь своего зайца? – девочка подняла свои кари-зеленые глаза и кивнула. – Помнишь, когда ты принесла его домой с оторванным ухом, грязного. Ты никому не разрешала выкинуть его и вместе с мамой пришивала ему потерянное ухо. – карие глаза девушки улыбались. Как объяснить маленькому ребенку любовь? Порой, даже взрослым не под силу это чувство.
Помню!
А помнишь что чувствовала по отношению к нему? – девочка наморщила маленький носик, и сдвинула бровки.
Это и есть любовь? – спросила она.
Думаю, да. Когда-нибудь ты вырастишь и сама поймешь для себя что такое любовь.
А когда я вырасту? – озорно виляя ногами, спросила малышка.
Ну этот вопрос точно не ко мне. Ты сама поймешь, когда это произойдет. – девушка погладила малютку по голове.
***
Прошло тринадцать лет, а я так и не поняла что такое любовь. Я переживала любовь, но разве любовь может причинять боль? Я любила, знала что была любима, и где я сейчас? На вопрос «что такое любовь?», я так и не получила ответа. Память странная штука. Мне было четыре года, а я все помню этот разговор со своей тетей. Тогда я хотела вырасти и понять. Теперь не хочу. Познав это чувство, я поняла только одно. Граница меду раем и адом намного тоньше, чем мы думаем. Одного вздоха достаточно чтобы поменять все.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |