Пережив страшную трагедию, унесшая жизнь любимого Зоя решает уехать к родственникам. Ее жизнь проходила как часы, пока неожиданная встреча со странным мужчиной полностью рушит ее уединенный уголок.

Аннотация:

Пережив страшную трагедию, унесшая жизнь любимого Зоя решает уехать к родственникам. Ее жизнь проходила как часы, пока неожиданная встреча со странным мужчиной полностью рушит ее уединенный уголок. Чувства, пробуждающиеся в девушке, едва она остается наедине с Соломоном, пугают ее. Соломон неспроста заинтересован в Зое. Какую же он хранит тайну и почему он во всем помогает ей? Что это: жалость, сочувствие? Или же…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Несчастная любовь, как и счастливая,

обращается в привычку.

Л. Гинзбург.

Глава первая

2012 год, осень

Нижний Новгород

Погода сегодня стояла ясная, несмотря на все заверения синоптиков в утренних новостях о дождливых днях. Подняв голову к небу, я поморщилась от ослепительных лучей солнца и прикрыла ладонью глаза. Погода действительно была замечательной для осени.

Сегодня именно тот день, когда приезжает Он.

Мы не виделись всего несколько месяцев, но и этого было достаточно, чтобы свести с ума мое сердце. Заставить мою душу терзаться одинокими днями и ночами, ожидая, когда же Он вернется ко мне. В действительности мы не встречались как пара. Мы не признавались друг другу в любви, не говорили о начале отношений. Мы просто были друзьями. Лучшими.

Лежа на диване, как всегда в обыденные дни, читая книгу, неожиданно телефон завибрировал от смс-ки. Я была удивлена. Мало кто писал мне смс, да и я сама не очень-то жаловала их, полностью одобряя телефонные разговоры.

Улыбка невольно появилась на лице.

Пришло сообщение от Него.

Он назначал мне встречу и «требовал», моего незамедлительного присутствия в нашем месте встреч – кафе «Лафайет». Разве могу я отказать? От одного его голоса, мне хотелось прыгать от счастья. Его тембр заставлял сердце трепетать словно крылышки колибри, по телу разливалось тепло.

Щурясь от ярких лучей солнца, я разглядывала через окно автобуса осенний пейзаж Нижнего Новгорода. Города роскоши и богатства. Карьеры и денег. Чаще его называю муравейник. Таким он и был, с множеством людей спешащих кто куда.

Улыбка невольно появилась на моих губах. И так же погасла, услышав, как завибрировал телефон. Или скорее от кого завибрировал.

Что моему бывшему парню нужно от меня в такой день? Переборов злость, я сняла трубку: игнорировать не хотелось, да и бессмысленно. Мой бывший достанет меня как угодно, и где угодно.

- Дай угадаю – замучила совесть?

Парень чуть ли не мяукал:

- Не устраивай истерик, я хочу поговорить.

- Истерик? Поговорить? Мне казалось, мы достаточно наговорили друг другу.

- Малышка, - в трубку засмеялись. Я могла поклясться, что он пьян и веселиться, где – нибудь с друзьями. – Ты никогда особо не блистала умом, а за две недели не думаю, что что-то прибавилось в твоей рыжей головке.

Внезапно меня охватила злость. Да как он смеет называть меня малышкой?

- Я не малышка тебе! И перестань меня так называть, порадуй этим очередную свою барби.

Голос в трубке засмеялся. Раньше я таяла от его смеха. Становилась мягкой и податливой. Сейчас же я ничего не испытываю. Или совсем ничего. Омерзение ведь чувство?

- Леша, видимо ты забыл, что я сделала несколько месяцев назад твоей подружке?

Минутное молчание. Я знала, что при напоминании моего дня рождения приведет его не в восторг, а в ярость. Тогда я была неподражаема.

В начале зимы этого года, а именно 17 января я и мой лучший друг Герман, собрали всех друзей для празднования моего как ни странно 17 дня рождения. На протяжении нескольких месяцев я неустанно болтала о днюхе, о том как же мне хотелось его провести и Герман преподнес такой подарок.

Ничего прозаичного. На самом деле я мечтала встретить день рождение в лесном домике, любоваться снегом, слушать по утрам пение снегирей, и любоваться зимним закатом. Такие простые вещи делают нас чуточку счастливее. В день рождения Герман неожиданно забрал меня после школы.

Наступил вечер, но мой парень так и не объявился. И тогда я решилась на такой поступок, на который громила (я дала прозвище своему другу из-за роста, в нем было 199 сантиметров), покрутил у виска. Но спорить не стал, знает, что проиграет.

- Веснушка, ты делаешь из мухи слона. Может он застрял в пробке?

Я скептетически на него посмотрела.

- В девять часов вечера? Не смеши. Я просто уверена, у него, куда более веские причины. Мы немедленно должны выехать. А имея в виду мы, я подразумеваю тебя и себя.

Он усмехнулся, и, сложив руки на груди, пробормотал:

- Ставлю на что угодно – ты уверена, он с другой девушкой.

Я поморщилась.

- Ненавижу, когда ты читаешь мои мысли.

Он пожал широкими плечами, встав напротив входной двери.

- Это легко. И я никуда не еду.

Сделав постное лицо, я закинула рюкзак на плечи. Если Герман не хочет помочь мне, то пусть проваливает. Сейчас я была слишком зла. Мне было все равно, что увижу в квартире Алексея. Заделав волосы в хвост, я процедила:

- Пропусти меня.

- Нет! – от его рыка внутри похолодело. Внимательно вглядываясь в черты его лица, я обдумывала пути к отступлению. Окно. Не такое широкое, как хотелось бы. Да и этаж второй. Не слишком высоко. Отделаюсь парочкой ушибов и царапин. Или вывихом лодыжки.

Рванув вперед, успела ухватиться за оконную раму, как талию обхватила сильная рука, над ухом прошипели:

- Дура!

На секунду мои ноги оторвались от пола. Какой Герман сильный. Я весила 70 килограмм!

-Ты отказался. Я нашла альтернативу, - попыталась я оправдаться, зная, что пустая трата времени.

Герман больно сжал пальцами мой подбородок, заставляя смотреть в его холодные глаза. И окунулась в этот холод. Иногда я задумывалась: эти глаза могут быть другими? Теплыми. Яркими. Нежными. А не жестокими. Безжалостными и холодными словно лед.

Не знаю, что такое увидел Герман в моих глазах, но он сокрушенно выдохнул.

- Хорошо. Но я не в восторге от этой идеи, - погладив средним пальцем место, где он только что меня держал, Герман мягко произнес. – Иногда неведение лучше правды.

- Все равно.

Он еще несколько томительных минут боролся с собой, пока окончательно не сдался и зашагал к выходу. Поспевая за его длинными шагами, я победоносно улыбалась.

- Не кипятись громила, он встретит нас с хлебом и солью.

- К чертям его.

В тот день я дала себе обещание прислушиваться к словам лучшего друга. Приходилось признать, он был прав. В тот день мы действительно застали Алексея с какой-то блондинкой в его же постели.

Воспоминания лихом пронеслись в голове, отдаваясь жгучей болью в груди, и я не удержалась от язвительности:

- Надеюсь, барби не рядом с тобой?

- Она в ванной. Послушай, малышка…

Ну, все! Теперь я взбешена! Захлопнув телефон, я ускорила шаг. Не хотелось опаздывать. Слезы наворачивались на глазах. Почему так больно? Или скорее обидно? И Герман был прав с самого начала – Леша не для меня.

И почему сильная вера в людей превращается в боль и ненависть?

Смахнув слезы, поднялась на ступеньки кафе. Сейчас не время плакать.

Третий день сентября, на протяжении пяти лет мы - я и Герман – собирались в кафе, рассказывая друг другу интересные новости.

Мы не виделись с ним целый месяц: Герман уехал в Краснодар по делам семейного бизнеса. Я не интересовалась подробностями, зная – не ответит.

Прозвенел колокольчик над дверью, глаза машинально искали широкую спину. Он сидел за столиком у окна справа, рассматривая окрестности улицы, держа одной рукой кружку. Темно-русые волосы до плеч зачесаны назад, особенно выделяя его точенный профиль. Полные губы, волевой подбородок: Герман считался одним из самых красивых парней университета. Герман любил особое внимание со стороны девушек. Девушки хвастались, если с ними заговорит Герман, считая таким достижением нечто выдающимся, недоступным. Я не воспринимала его как нечто…недоступное. Герман рядом, о большем мечтать и не могла.

Повернувшись в мою сторону, словно почувствовав что я рядом, Герман Райхман улыбаясь нежной, теплой улыбкой приподнялся со стула проникнув ко мне в объятия. Его губы нежно прикоснулись щеки, вызывая странное чувство томления. Тряхнув головой сгоняя странное чувство умиротворения, села за предложенное место. Сон был слишком хорош, чтобы в голову лезли всякие мысли.

Однозначно.

- Я-то думал, веснушка ты хоть в росте прибавила, а все осталось такой же мелкой.

И почему голос необычайно мягок?

И почему я покраснела?!

- В отличие от некоторых, мне мой рост нравиться. – Я схватила со столика меню, развернув его так, чтобы Герман не увидел мое лицо, - и не хочу быть как тетя Дылда.

Герман усмехнулся.

- Колючка как и всегда.

Внезапно официант появился перед нами, прерывая разговор. Я украдкой посмотрела на Германа, находя его сегодня необычайно привлекательным. Почувствовав мой пристальный взгляд, серые глаза уставились на меня.

Ох черт.

- Что будете заказывать?

Герман же не заметил в моих глазах восхищение?

- Нам, пожалуйста, две порции торта: шоколадный и медовый, - Райхман подмигнул мне, - и еще два стакана виноградного сока.

Он заметил!

- Я…

Спасительный звонок!

Запиликал мобильник, играя песню Лары Фабиан. Нажав на сброс, я швырнула телефон на столик. Лирическое сопрано заиграло вновь. Герман хотел что-то сказать, но завибрировал его мобильник. Никогда не видела, чтобы он отвечал на звонки при мне.

Ответив на звонок, он удивленно посмотрел на меня, и после чего заговорил грубым голосом, от которого у меня всегда било в дрожь. Красивый баритон, становился холодным и опасным.

- Откуда ты узнал мой номер?

Последовала тишина. Я в тревоге представляла, кто мог ему позвонить. Надеюсь не Леша, но если мыслить логически, то он не знает его номера, если только…

Бредовая идея.

Закусив губу, я стала внимательно следить за Германом.

- Решил поучить меня как с ней обращаться? – последовала пауза, к моему удивлению Герман засмеялся, но этот смех выражал все недоверие и презрение к собеседнику, - не вешай мне чепухи, я знаю ее с шести лет.

Я услышала смех в трубке, и безрезультатно пыталась расслышать голос Лешки. Прошла еще минута, и от ожидания, я грызла ногти.

- Мне все равно, что ты говоришь и делаешь! Если я еще раз увижу тебя рядом с ней, тебе будет, крупно не повезло, и от удара сумкой не отделаешься.

Захлопнув телефон, он швырнул его на столик, там, где лежал мой, и укоризненно на меня посмотрел. Руки при этом были сжаты в кулаки.

- Скажи про него то, от чего я передумаю надавать ему пинка.

Я покраснела со стыда.

Глубоко вздохнув, Герман заговорил более сдержанно.

- Меня не было месяц, и ты успела с ним вновь сойтись?

Я пожала плечами. Смысл оправдываться?

- Все случилось спонтанно, - замялась я. Герман еще сильнее нахмурился и слова лились из меня рекой. – Послушай, Герман, я правда не знала, что делаю, и теперь жалею об этом. Порой я слишком импульсивна.

Задумчиво потерев подбородок, он спросил:

- Следовало мне сразу признаться, ты из-за него плакала?

Черт.

- Да.

- Подонок.

- Перестань, таких парней полно, не все воспитывались как ты. Что сделано то сделано. Леша – в прошлом. Точка.

На мои слова Герман лишь нахмурился. Иногда я удивлялась над его излишней опекой.

- Раз не хочешь рассказывать, как прошел перелет, то веди к подарку. Хочу подарки, - для пущей эффективности хлопнула в ладоши. Герман покачал головой, глубоко вздохнул и с улыбкой ответил:

- И почему я на тебя не злюсь? Ты сумасшедшая.

- От сумасшедшего и слышу.

Рассчитавшись за обед Герман повел к машине. Я смотрела на его спину, удивляясь ширине плеч. Для своего возраста Герман был хорошо сложен. Он был воплощением женских грез, и где-то в уголке сознания я вдруг поняла – он меня привлекает. Некая нить связывает нас, с каждым годом становясь крепче. Неожиданно Герман берет меня за руку, и от его прикосновения, во всем теле возникли странные ощущения. Не придав этому значения, я вздохнула, и когда мой друг открыл заднюю дверцу машины, я не поверила своим глазам. Он на самом деле нашел ее?!

Протянув руку, я потрогала гитару. Гладкий на ощупь ясеневый корпус, ласкал пальцы.

- Не бойся, она не укусит, - шутливо прошептал Герман, листая какой-то журнал, - я все магазины обшарил, пока не нашел эту штуковину.

- Эта штуковина, между прочим, одна из редчайших гитар в стране. Музыканты разрываются в ее поисках. Поверить не могу – ты ее нашел!

- Подумаешь гитара за баснословные деньги.

Подумаешь?

- Ibanez atk305 – пяти струнная бас-гитара считается одной из самых редких гитар в России. Конечно не идет в сравнение с Zon Hyperbass, и все же…

- Из нас, только ты разбираешься в музыке, надеюсь тебе нравиться?

- Нравиться слишком посредственное определение тому, что сейчас я чувствую.

- С каждым днем удивляюсь твоей странности.

Я закатила глаза.

- Молчу. Не дай Бог убьешь меня, я ведь не закончил еще свою миссию по соблазнению всех девушек. Эй, - закричал он, когда я вырвала журнал из его рук и выкинула в ближайшее мусорное ведро. – Я подам на тебя иск за порчу собственности.

- Садись и вези домой, Герман.

- Не замечала, как произносишь мое имя? – спросил он, садясь в машину. Пристегнув ремень, я отвернулась к окну.

- Словно после долгого траха.

- Домой.

Он засмеялся.

- Понял. Больше не буду.

Сколько себя помню, я всегда жила в Нижнем Новгороде, радуясь красоте здешних мест. Мой дом находился на окраине города.

Двенадцать лет назад в наш район переехала странная семья, и тогда я впервые увидела Германа. Его отец после громкого развода с женой, переехал вместе с сыном из Москвы. Семья Райхман была влиятельная, имея обширные связи в столице. После инцидента, отнявшая половину бизнеса и связи в особых кругах, Эдгар перебрался в Нижний Новгород. Эдгар не особо уделял внимания родному сыну, оставляя его одного неделями. Мне было жаль мальчика, росшего в полном отсутствии родительской любви. Возможно поэтому я считала Германа братом.

Герман никогда не показывал свою грусть, боль. Любовь. Умеет ли он кого-нибудь любить?

- Не переживай. Хочешь я тебя встречу и на занятия пойдем вместе?

- И быть изгоем до конца своих дней?

Он фыркнул.

- Ты слишком драматизируешь. Куда пропал твой пыл? – Герман щелкнул пальцами перед моим лицом, призывая спуститься с небес на землю.

Я съежилась от внезапного холода.

На лобовое стекло машины упали небольшие капельки и через секунду начался ливень. Я любила дождь. С ним мои мысли приходили в порядок.

- Давай сделаем так, - услышала голос Германа. - Твоих родителей нет дома. Я приготовлю тебе вкуснейший салат и ты успокоишься и выкинешь из головы ерунду.

Машина остановилась напротив моего дома, я вылетела из салона, дабы избежать допроса Германа. Едва мои пальцы прикоснулись дверной ручки, Герман накрыл их своей большой теплой ладонью. Слушая его размеренное дыхание, я сглотнула старясь не делать движений. Вот он пальцами проводит по руке медленно подбираясь к предплечью и касаясь щеки.

Где-то над ухом услышала голос:

- Нравиться?

- Да.

Сексуальный голос околдовывал:

- Пойдем к тебе. В комнату. Я покажу настоящее «нравиться».

В голове что-то щелкнуло.

Выпрямившись, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пнула Германа в голень. Тот загнулся от боли, проклиная все на свете.

Не обращая внимания на его стоны, я отперев входную дверь, вошла в дом, бросив сумку на стол. В доме стоял мрак. Я не любила оставаться в доме одна и слушать тишину, потому включила телевизор, направилась к холодильнику, что-нибудь перекусить. В ванной я услышала шум воды.

Значит. Герман. Не. Ушел.

Отлично.

Захватив с собой кусок пиццы и колу, я направилась в гостиную. Гостиная у меня просторная, наверное, единственная нормальная мебель в комнате: коричневый диван. Он был расположен в самом центре комнаты, придавая ей величественность. Следом за диваном, второе, что бросается в глаза: плазменный телевизор. Небольшие картины, некоторые даже собственного написания. Но самое классное здесь – это пианино.

Подойдя к инструменту, и открыв его, я провела по клавишам указательным пальцем, слушая прекрасные звуки. Полное умиротворение.

Вздохнув, я вошла в свою комнату, надеясь что Герман там, развалившись на моей кровати читает журналы. Неожиданно услышала мелодию композитора Yiruma, одну из моих самых любимых мелодий «Поцелуй дождя». Выглянув из-за двери, я заметила Германа, склонившегося над инструментом, сосредоточенно играя на пианино, создавая прекрасные звуки.

- Не знала, что ты умеешь играть, - обиженно сказала я. - Какие еще преподнесешь сюрпризы?

Не отрываясь от клавиш, Герман ответил:

- В детстве мама любила играть на рояле. В прошлом она была знаменитой пианисткой, ей прочило великое будущее. – Чудесные ямочки появились на щеках, когда он улыбнулся. – Она водила меня на репетиции и в свободное время учила играть несколько нот.

Раньше Герман не рассказывал о своей семье, и это сделало нас ближе.

- Она была хорошей матерью.

- Да. И бросила нас.

Моя рука легла ему на плечо: - Она научила тебя создавать чудесные мелодии. Это великий дар! Ты мог бы стать…

- Знаменитым пианистом? – его голос сочился ядом. Резко прервав ноту, Герман запустил пятерню в волосы. – Зачем? Чтобы ради интрижки бросить детей?

Я опустила руки.

- Гер…

- Не надо веснушка. Ты не виновата. Прости.

Глава вторая

- Зоя, почему не отвечала на мои звонки!? – загремел Герман, когда я встретила его на пороге своего дома следующим утром. Я вышла на крыльцо, прикрыв за собой дверь, гадая, что Герману от меня понадобилось в семь часов утра.

- Я волновался. Ты представляешь, как мне трудно было находиться рядом с отцом при важной встрече, и как я ему надоел расспросами?

Вчера что-то произошло? С чего ему говорить странными фразами?

Я спустилась на одну ступеньку.

- Головой ударился? – небрежно спросила я, глядя ему прямо в глаза. В серых глазах метали молнии. Он злиться?

Я нахмурилась.

- Что-то случилось? С отцом плохо?

Герман переплел свои пальцы с моими. Его ладонь была очень теплой.

- Бен.

- Кто?

Он потащил меня к своей машине.

- Бен. Сегодня парнишка поможет тебе со знакомством университета. Парень хорош, не будет приставать.

- Но…

- И по предметам поднатаскает!

Меня запихнули в просторный салон. Пристегивая ремень, я включила радио, слегка прибавив громкость. Не желаю слушать бред Германа.

- Веснушка, у тебя с ним свидание!

Я поперхнулась.

- Чего?!

- Я насквозь тебя вижу. Бенедикт понравиться тебе, на свидание сходите.

От злости я смерила его уничтожающим взглядом.

- Сбрендил? Какое свидание?

- Сегодня.

- Нет.

- Мой план становится хуже, чем планировалось, - Герман прошептал так тихо, что я с трудом расслышала. Ничего не понимаю. Какое свидание?

Машина остановилась на светофоре: я повернулась к Герману, любуясь его совершенным профилем. Мужчина передо мной красив, очень красив. Иногда я желала стать для него больше чем друг. Говоря себе что он из числа парней, кому нужны свидания на одну ночь и душа пропитана развратом, я завидовала. Быть вместо тех девчонок, прикасаться к Герману легко. Ничего не требуя взамен. Я желала быть теми девушками, и боялась подобных желаний.

Сильно.

Я отвернулась к окну.

- Прости меня, - вдруг услышала я. - Ты для меня самый важный человек. Без тебя я ничто.

Мы снова затормозили. Но уже в стенах университета.

- По-моему в таком признаются только исключительным женщинам.

Герман схватил меня за подбородок, заставляя смотреть в его ослепительные глаза. В них не было той обычной игривости, притворства.

Нет.

В его взгляде я увидела то, чего не должна. Чего не смела видеть.

- Ты моя карма.

- Я…

- Ей понравиться такие слова? Вон смотри, - указал он на дверь главного входа в университет. – Она в красном. Моя новая девушка.

- Дурак.

Выйдя из машины, я ускорила шаг лишь бы поскорее оказаться в своей аудитории. Внезапно Герман перегородил мне путь.

Отпрянув от него, Герман потянул ко мне руки, как услышала голос:

- Наша счастливая парочка!

- Парочка? Да она мне как мать родная, верно?

Не желая и дальше участвовать в подомном фарсе, прошла мимо пустой скамейки, где любили сидеть большинство студентов и куда показывал Герман.

Вечером, упав без сил на кровать, я еще раз убедилась, что учеба в университете не для меня. Первые лекции давались с таким трудом, что сомневалась, стоит ли мне учиться дальше. Мама не будет сильно переживать, если ее дочь бросит учебу. В последние годы моя жизнь ее мало волновала. После развода родителей, я не видела родного отца больше шести лет. Время шло, я менялась, взрослела, как и мои взгляды на жизнь. И любовь к отцу угасала с каждым днем.

Вздохнув, натянув до подбородка одеяло, из головы все не уходили мысли странного поведения Германа. Но еще больше пугала реакция на него. Или чувств? Так прошли часы, на улице светало, на часах было семь часов утра. Не сомкнув всю ночь глаз, я с трудом поднялась с кровати, кое-как добравшись до ванной.

- Почему он внезапно сменил тему? – говорю своему отражению в зеркале. – И новая девушка…Я ему не нравлюсь (женская логика)?

- Дорогая, сколько можно там сидеть? Уже час прошел, - с упреком в голосе сказала мама, стуча в дверь ванной комнаты. Глубоко вздохнув, я посмотрела на себя в зеркало и засмеялась. Такие как я никому не нравятся.

- Что ты там столько времени делала? - затараторила Юля, и увидев мою новую прическу, замерла посередине комнаты. Не скажу, что из меня хороший парикмахер. Ночью мне так не спалось, что около трех утра решила поколдовать над своими волосами.

- Я слегка их обровняла, ненужно делать из этого трагедию.

- Считаешь, я похвалю тебя за это?

Я пожала плечами.

- Ты просто невозможна, Герман на тебя дурно влияет.

- И возразить нечего.

Она засмеялась, обняв меня, потрепала по голове.

- Ну что мне с тобой делать?

- Быть рядом.

Мы обе знали, что это невозможно и неловкое молчание повисло над нами. Жалея о своих словах, я извинилась.

- Тебе пора на занятия.

Я молча следила за тем, как мама вышла из дома, ничего не сказав на прощание.

Через пару минут раздался звонок в дверь. Смахнув набежавшие слезы, я прикоснулась к холодной ручке, пытаясь привести дыхание в норму.

Герман стоял в небрежной позе, облокотившись о перила крыльца, внимательно смотря на меня. Не знаю, что повлияло на меня: теплота его улыбки, загадочный блеск глаз или же он сам, но вдруг я поняла что Герман самый важный человек в моей жизни. Важен как воздух, вода. Само дыхание. Моя рука неосознанно потянулась к его щеке, слегка касаясь. Я боялась, что он отвернется, или перехватит ладонь. Или…

Сильные пальцы легли поверх моей ладони, и по телу разлилось небывалое тепло. Словно я дома.

Верно.

Он мой дом.

- Я старался держаться от тебя подальше, - его голос ласкал как бархат. - С тобой я могу быть самим собой. Мне все равно на своего отца, на всех…

Герман в самом деле?..

- Единственная, неповторимая. Я был глупцом, и не замечал очевидного. Зоя, я люблю тебя.

- Любишь? Но…

- Нет «но». Есть только ты и я. – Герман наклонился, губами стирая слезы с моих щек.

- Тише, не плачь. Прошу тебя.

- Это очередное твое издевательство? – сбивчиво прошептала я, отталкивая его руки. Герман же в свою очередь сильнее прижимал меня к своей груди.

- Да успокойся! – Вдруг разозлился он, в упор смотря мне в глаза, - сейчас я стою перед тобой и говорю, что ты для меня самое дорогое на свете. Важнее тебя никого не было и не будет. Думаешь, я шучу?

Герман прошептал проклятия, заметив мой кивок.

- Иди сюда!

Завладев моими губами, Герман еще крепче прижал меня к себе. Он впился в мои губы еще более требовательным поцелуем, и отдавшись своей страсти, с моих губ сорвался стон. Проведя рукой по его груди, я спускалась ниже, но он смеясь отстранился от меня.

- Роковая веснушка. Пытаешься изнасиловать меня?

Я густо покраснела.

- Плевать. Я слишком тебя хочу, чтобы ждать.

Что?

- Но мы опаздываем на пары. Идем?

Когда счастье стучится к тебе в дом, ты забываешь, что за все нужно платить. У нас был год. Год безоблачного счастья. Жизнь любит преподносить уроки, когда их совсем не ждешь. И не важно рад ты этому или нет. Это случается с каждым из нас, со мной. Но могла ли я представить, что все обернется так?

Никогда.

Глава третья

2013 год, осень

- Я хочу сегодня объявить отцу о нашей помолвке.

Словно гром среди ясного неба, разнеслось по салону автомобиля.

- Постой… - начала было я, но Герман прервал меня поцелуем.

- Ты не согласна?

- Да, но…

Отодвинувшись, он вышел из машины. Я вышла следом. Стоя за спиной Германа, переминаясь с ноги на ногу, вдохнула холодный воздух. Близился конец ноября, температура не по сезону морозная. Вкупе с переменами погоды возникали другие вопросы. Например…

- В отеле Irbis. Сегодня.

…как сдать сессию.

- Нет проблем! – И вдруг я разразилась проклятиями. – Сегодня?

Серые глаза недобро сверкнули.

Я попыталась не впадать в истерику. Такое чувство, что меня предали.

- И не спеши с выводами, силой никто не потащит.

- Ха.

Сегодня … это слово не выходило из головы.

- Чего ты боишься? – напряженность в его голосе давила на меня.

Он еще раздражен?

Герман взял меня за ладони, нежно поглаживая. Даже через перчатки я чувствовала тепло его прикосновений. Дрожь в теле мигом исчезла.

От следующих его слов, я чувствовала себя ничтожеством:

- Не могу хвалить своего отца за его ненависть к тебе, - я хотела его прервать, как он приложил палец к моим губам, - я обещаю, что он перестанет так думать о тебе. Он поймет меня и мы будем вместе. Навсегда.

Я недоверчиво на него посмотрела.

- Договорились?

Я фыркнула, и кто из нас глупый?

- Герман, это не обсуждается. Я не хочу, чтобы вы с отцом испортили свои отношения по моей вине. Я этого не вынесу, - последнее слово прозвучало умоляюще.

Я слышала, как Герман вел внутреннюю борьбу, взвешивая все «за» и «против». Несмотря на дружбу, Эдгар ненавидел меня и старался всеми силами разрушить отношения с Германом. По его словам я не достаточно хороша быть рядом с его сыном. С одной стороны его можно понять, как отец он желает лучшего для сына. С другой же…

Мои пальцы невольно прикоснулись к его губам, поглаживая. Серые глаза внимательно следили за мной. Касаться Германа так легко: возможно я никогда не привыкну к этому.

Никогда.

Уткнувшись ему в грудь, почувствовала как сильные руки обнимают в ответ.

- Зоя, - услышала его голос, - прошу тебя. Сделай один раз как я тебя прошу. Поговори с ним, он не такой уж плохой человек. Вот увидишь, он понравится тебе.

Ненавижу обещания.

- Он единственный кто у меня есть. После предательства матери, мы остались вдвоем. – Герман говорил все тише, постепенно его голос утонул в звуках ветра.

Его глаза задержались на моем лица, ожидая от меня участия.

Мне ничего не оставалось как согласиться.

Где-то вдалеке засмеялись.

Я шла по улице в полном нетерпении и смятении. Мысль о встрече с Эдгаром Райхманом пугала меня. Чтобы не говорил Герман, его отец ненавидел меня, и ничего этого не изменит. Лучше бы я осталась дома, отложила разговор с четой Райхман на потом, пока не соберусь с силами. Страх не так страшен, важнее другое. Серые глаза. Столь же одинаковые как и у сына, и столь же ненавистны.

- И чего я трушу?

Усмехнувшись своим мыслям, я поднялась со станции метро «Горьковская», прошла несколько метро, оказавшись напротив гостиницы. У главного входа, я заметила две машины Германа и Эдгара, замедлила шаг. Слова едва различимы.

- Одумайся сынок! Неужели ты думаешь, что она любит тебя?

Эдгар?

- Не смей так говорить! – перешел на крик Герман, схватив отца за лацканы пальто. – Срал я на твою ненависть, засунь ее куда подальше!

В ответ засмеялись:

- Думаешь она любит тебя? А ты?

- ЗАКРОЙ РОТ! – Эдгар побелел. Видимо он очень испугался угрозы, сквозившей в голосе.

- Признайся, ведь не любишь ее? Кто полюбит дочь шлюхи!

Я в ужасе прикрыла рот рукой, сдерживая вырывающийся наружу крик. Замерев в ожидании правды, моя жизнь остановилась.

- Я не люблю ее, доволен!

Моя голова моталась из стороны в сторону, слезы заслоняли прекрасное лицо, которое когда-то клялось в вечной любви. И вот серые глаза посмотрели на меня: в них отразился ужас, и страх.

Меня охватил ужас.

Я побежала что есть сил, лишь бы оказаться дальше от этого места. Слезы рекой стекали по щекам, рыдания переходили в стенания. Дыхание замедлялось, ноги подкосились и я упала на асфальт.

- Зоя! Зоя! – услышала я за спиной. Из последних сил встав на ноги я выбежала на дорогу, под крики прохожих.

- Зоя! Нет! – нежный голос, который я любила, был наполнен вселенским страхом, которого я не знала никогда. Тело само повернулось на звук голоса. Прекрасное лицо было искажено от нечеловеческого страха, из – за меня. Его губы шевелились, проговаривая мое имя. Герман бежал так быстро, как мог обычный человек, не замечая прохожих. Люди кричали, закрывали глаза, боясь увидеть страшные опасения. Время буквально остановилось, все произошло довольно быстро. Раздался сильный удар.

Тряхнув головой, старясь привести ясность в глазах, я закричала. Только сейчас я поняла, почему Герман так боялся за меня. Он заслонил меня собой, Германа сбила машина.

Я не знаю, как оказалась около изувеченного тела Германа, слезы заслоняли любимое лицо, которое я вижу в последний раз. Нет, так не должно быть! Не должно!

Проведя рукой по его лицу, я закричала.

- Я люблю тебя, жизнь моя…

Посмотрев на меня в последний раз, его глаза закрылись. Меня стали отталкивать от Германа, вернее от его тела. Моя рука до сих пор вцепилась в его безжизненную ладонь. Я так надеялась на чудо, хоть на частичку этого. Но ничего не произошло.

- Он умер. – Простодушно констатировал кто-то из толпы.

Эти слова доносились до меня как из другого мира, которого уже нет, и которого никогда не будет. Я потеряла все, жизнь потеряла всякий смысл.

- Германа больше нет, - шептали мои губы.

Я провалилась в темноту.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава четвертая

Содрогнувшись от холода, я запахнула кофточку и посмотрела вниз. Синие волны плескались о камни, наблюдая все это с моста, я, расставив руки, вздохнула.

Никогда мне еще не было так хорошо и спокойно.

Свобода, то чего мне не хватало в течение года.

Уже радуясь одиночеству и пустоте, как я по щелчку оказалась на том самом злосчастном месте. Я словно переживала это во второй раз.

Я все еще продолжала кричать, когда распахнула веки, и поняла, что это всего лишь сон.

Мое тело сотрясалось сильной дрожью, стало холодно. Закутавшись в одеяло, попыталась привести дыхание в норму. Прошел год со дня трагедии, год одиночества и заточения. Всего лишь год. Никогда время не казалось столь медленным.

Боль снова разлилась по всем клеткам тела, словно яд, и, не выдержав, я зарыдала. Ладони впились в подушку, что даже побелели костяшки пальцев.

-Почему ты оставил меня? – прошептала я темноте, снова, закричав. Дверь в мою комнату распахнулась, и не заметила, как меня стали трясти за плечи.

-Зоя успокойся, слышишь меня? – обеспокоенно закричал папа, приводя меня в чувство. Не хочу, почему мне не дают побыть одной и страдать?! Обняв его за плечи, я истошно зарыдала.

-Тише девочка моя, все будет хорошо, - шептал папа на ушко, поглаживая меня по спине. Но боль не уходила, я знала – она никогда не уйдет.

-Даниил с ней все хорошо?

Странно, из-за потоков слез, я и не заметила, как подошла мама.

-Да Юля, иди, приготовь успокоительного, или еще чего-нибудь.

Я замотала головой, но не произнесла, ни слова. Запротестовав, папа прошептал.

-Ты должна успокоиться, голова не кружиться?

-Нет, - не своим голосом прошептала я. Посмотрев мне в глаза, он чмокнул меня в макушку.

- Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

Оставьте меня в покое!

- Не сейчас, папа.

-А я хочу сейчас, мы не можем постоянно жить как на иголках, когда ты терзаешь себя! Это просто невыносимо, с каждым месяцем становиться все только хуже.

Замотав головой, я легла на кровать.

- Со мной все нормально.

- Прекрати мне врать. Учебу ты бросила, целыми днями проводишь дома, взаперти. Не улыбаешься, всегда хмурая. Мне продолжить?

Я содрогнулась.

- Со мной все нормально, не беспокойся.

- Зоя!

- Со мной все нормально, пожалуйста. Оставь меня одну.

Папа хотел что-то сказать, но, так, не проронив, ни слова, скрылся за дверью. Ну вот, теперь я одна.

Совсем одна.

Посмотрев на часы, я удивилась, что было уже утро. Немного помедлив и потерев глаза, я привстала с кровати. Сегодня двадцать второе декабря, пролетают последние дни старого года. Отличное время для новых испытаний на прочность моей психики. Есть ли этому предел?

Переодевшись, я собрала рюкзак и прошла в кухню. Родители сидели за столом, и что-то громко обсуждали. Мне пришлось пройти на цыпочках, вслушиваясь в их разговор и не выдать себя. Ничего бы не было, но обсуждали меня.

- Так больше не может продолжаться Юля, неужели ты не видишь, к чему это приводит? Еще чуть-чуть и дело дойдет до психиатрической больницы, или еще того хуже!

Опершись локтями о стол, мама потерла виски.

- Я не собираюсь отдавать свою дочь в клинику, этому обсуждению не подлежит!

- И что тогда предлагаешь?

- То же, что и полгода назад, дать ей время. Девочка потеряла любимого, тебе это так трудно понять, потому что ты никого не терял!

Ударив кулаком по столу, Даниил прорычал.

- Черт возьми, чего ты от меня хочешь? Терпеть ее хандру из кожи вон лезть и делать вид что все хорошо?

- Тебе это проще, разве не так?

- Не говори так, только потому что я не ее отец!

- Тогда молчи и дай ей пережить все самой!

Устало махнув на нее рукой, Даниил произнес то, что заставило меня вздрогнуть.

- Если она наложит на себя руки, виноватой будешь ты.

- Даниил…!

- Спать и слышать крики ужаса, видеть мучения твоей дочери и не предпринимать ничего это ты считаешь материнской любовью?

- Мы были у стольких врачей! Они помогут, но сколько стоит их помощь, помнишь? У нас столько денег.

- Ты омерзительна.

- Это единственное что понял за столько лет брака?

Неожиданно раздался шум битой посуды.

- Зоя твоя дочь, черт бы тебя побрал. Позвони ему! Переступи через свою долбанную гордость! Мать ты или нет?

Не желая слушать этой ссоры, я вышла на улицу, застегнув пуховик и накинув капюшон, направилась в институт. Я не знаю, что сегодня проходила моя группа. У пребывания в депрессии есть свои плюсы: тебе на все наплевать.

На улице стояла пасмурная погода, тучи сгустились над небом, предвещая сильный снегопад. Я видела, как проезжая Набережную люди радовались в преддвериях Нового года.

Выйдя из автобуса, я обхватила себя руками, побрела к зданию института. Студенты уже собирались у выхода обсуждая прошедшие выходные.

- Ты сегодня пришла раньше обычного. Рад тебя видеть.

Я не оборачиваясь вошла в холл.

- Рано.

- Зоя, я знаю, что ты откажешься, но не хочешь прогуляться с нами? Мы с девчонками и парнями пойдем в кафе, хотим встрепенуться перед сессией.

- А они согласны?

Зная, кого я имею в виду, он виновато опустил голову. Забыла сказать: так же за эти месяцы со мной перестали разговаривать все студенты моей группы. Им настолько надоело мое молчание и грубость, что из заводной девчонки превратилась в изгоя.

Досадно.

- Они рады видеть тебя…

Я посмотрела на него.

- Не пытайся утешить, я знаю, что стала изгоем.

- Ты мой друг, и я чертовски переживаю за тебя, но Зоя... Его нет, прошлое не вернуть. Смирись уже с этим.

Сжав пальцы, я почувствовала подступающую боль. Жалость – испытывали ко мне все сокурсники. Жалость – самая ужасная вещь на Земле.

Ненавижу ее.

Люди не зная слов утешений, придумали вещь как жалость лишь бы оградить себя от роли спасителя депрессии. Когда кто-то умирает, мы говорим одно слово: смирись. Интересно, а сами мы готовы услышать эти слова к себе?

Нет.

Есть хоть кто-нибудь, кто не будет жалеть меня?

- Зоя тебя вызывает заместитель декана к себе в кабинет.

- Зачем?

- Пойди и сама узнай! – узнав в голосе негативные нотки, я сразу вспомнила кто это. Мария. Когда-то мы были подругами, гуляли в одной компании. Теперь же е ненависть подобно маяку. Я старалась не встречаться с ней, но временами это трудно.

Собрав со стола учебники, я направилась в кабинет декана.

С Владимиром Сергеевичем я была в теплых отношениях – он приходился мужем моей двоюродной сестры. В чем-то это плюс, в чем-то минус. Я не буду затягивать разговоры о нем.

Лучше слушай дальше.

- Привет Зоя, присаживайся, - когда мы наедине, для нас всегда существовала неформальная обстановка. Володю я считала не слишком симпатичным мужчиной: с неправильными чертами лица, грубой кожей и нескладной фигурой рядом с красавицей сестрой они смотрелись слишком… глупо. Помнишь того пухленького дяденьку? Он редко посещает нас, но его жизнерадостность как маяк притягивал идиллию в доме.

Снова отвлеклась. Прости.

Подчинившись просьбе, я сложила руки на коленях и замерла в ожидании.

- Знаю, что все это время ты пытаешься учиться, но так больше не может продолжаться. - Я не видела его лица, оно было скрыто за мониторами. Не придав его словам значения, я сказала безжизненным голосом.

- Со мной все нормально, - эти слова я произносила по нескольку раз в день, и уже сама начинала в них верить.

- Твоей маме нет до тебя дела. Что до отца… он пытается тебе помочь. Правда. Неужели ради него не можешь перестань хмурой? - Постукивание пальцев по клавиатуре прекратилось, - твоя сестра переживает за тебя. Вчера она бдеседовала с психологом. Понимаешь, что это значит?

Понимаю. Я достигла критической отметки.

- Я понимаю твои чувства, тебе ведь известно, что до знакомства с Катей у меня была жена, которая погибла шесть лет назад, - встав со своего кресла, он подошел ко мне, и грустно посмотрел на меня, - печально вспоминать давешние события, но я скажу одно. Пересиль свою боль.

Опустив голову, я сморщила лицо, словно здесь находилась вонючая бомба.

- Если бы у меня получилось это сделать, я бы смогла. Это как вулкан: поначалу ты чувствуешь пустоту, но когда ты вспоминаешь, злость усиливается, и я начинаю во всем винить только себя. Не убежав я тогда, ничего бы не произошло.

- Думая о нем ты веришь, что этим вернешь его. Это не так. Полюби, почувствуй жизнь. Научись ощущать настоящее, - сказал Владимир, протягивая мне визитку. - Есть врач. Он действительно помог мне, уверен, поможет и тебе. Встреться с ним. Хорошо?

Протестующее замотав головой, я ссутулилась.

- Я обращался к нему, когда жил в столице. Он молод, но умен и знает свое дело. Мой сотовый будет включен, вечером, если что звони мне, я буду ждать твоего решения.

- Зачем мне врач, я не нуждаюсь в нем, - запротестовала я. Каждая клеточка была против вмешательства пвсевдо-доктора. Чем он поможет? Сотрет воспоминания?

Никогда!

- Я прошу тебя об этом, как член твоей семьи и друг, - тихо сказал он, протягивая мне визитку, - скажи Дмитрию Николаевичу, что ты от меня, и он запишет на прием. По слухам он открыл свою временную контору в нашем городе, где будет проводить консультации.

Приняв визитку, я сунула ее в дальний карман рюкзака, и ничего не сказав Владимиру вышла из кабинета.

Врач.

Ха.

- Жаль вас огорчать Дима, но мне уже никто не поможет.

С минутой меня одолело желание разорвать визитку, но устыдившись своего поступка, запихнула ее на законное место, и закинув капюшон, побрела к выходу. Вся моя группа была в столовой, и, не желая ни с кем видеться, я решила отправиться в одно место. Там мне всегда было хорошо.

Сегодня понедельник, и почти около часа дня. В этом время город особенно оживает, придавая себе загадочность и красоту. Я смотрела на машины, пытаясь думать о чем-нибудь другом. Я так же знала, что придя на то место, боль будет особенно сильной, но я готова терпеть. Возможно, я стала мазохистской, но я привыкла к мучительным ощущениям в груди, то, как меня берет в дрожь от одних воспоминаний, с которыми я живу, с которыми он меня оставил.

Сейчас, стоя на нашем тайном месте, я присела на скамейку, и поджав под себя колени, стала всматриваться в прекрасный вид.

Маленькие островки, небольшой городок, что расположен на соседнем берегу, и самое главное леса – все это придавало ощущение свободы и спокойствия. Положив голову на колени, воспоминания снова заполнили мой разум.

Тогда мне было шесть лет, маленькая задорная девочка – так часто называла меня мама. Мы были прекрасной семьей. Папа всегда был в разъездах, но в день, когда мы проводили вечера у костра, особенно летом, весной и зимой, мы были особенно счастливыми. Смотря на своих родителей, я была рада за них, веря что у меня будет такая же счастливая семья.

На улице стоял сильный мороз, я хорошо помнила то время. Двадцать девятое число было чем-то знаменательным для нашей семьи. Мама особенно любила такой день, или как часто она называла для себя «праздник». Расставляя тарелки на веранде, мама посмотрела в окно в сторону забора и заметив машину, весело закричала папе.

- Данил, похоже у нас новые соседи!

- Если это очередной слесарь, я в жизни не открою ему дверь, - засмеявшись, сказал он, и взяв меня на руки, подошел к маме.

- Видишь малышка, надеюсь у тебя появиться новый друг.

-А что такое друг?- спросила я, когда мы вышли на улицу и неспеша подходили к задним воротам.

Они посмотрели на меня с горечью, но не сказав ни слова, мы вышли на встречу новой семье, которая полностью изменила нашу жизнь. Ихний дом находился к нам через забор заднего двора, и с моей комнаты можно отчетливо за ними понаблюдать. Усмехнувшись от этой мысли, я попросила папу отпустить меня, и взяв меня за ручку, мама вежливо обратилась к человеку респектабельной внешности.

-Добро пожаловать к нам в район, мы ваши соседи.

-Добрый день, - улыбнулся мужчина, поставив коробку на землю. Пожав папе руку, а мамину поцеловав, он посмотрел на меня.

-Какая прелестная девочка, а волосы напоминают расплавленное золото.

-Она, правда, прелесть.

Подмигнув мне, он посмотрел на маму.

-Ох, прошу простить меня. Забыл представиться, меня зовут Эдгар, или просто Эд. Как вам будет угодно.

Принявшись приветствовать друг друга, я заметила, как из входной двери показалась фигура маленького мальчика. Заметив меня, он подбежал ко мне и чмокнул меня в щечку.

-Ты красотка!

Не понимая, что это значит, я опустила глазки, и услыхав как засмеялись взрослые над этими словами, меня представили.

-Зоя, познакомься, это Герман. Он твой новый сосед.

-Красивое имя.

Протянув мне ладонь, он засмеялся.

-Веснушка, мы просто пожмем руки. В знак того, что ты мой первый и единственный друг.

-Правда?

-Да! – засмеялся он, и приняв его ладонь, мы пожали друг другу руки, не понимая, что наша дружба может перерасти в настоящую любовь.

Вспоминая, я не могла унять боль. Кажется, она никогда не утихнет, и всегда будет со мной. Вытерев слезы, я закричала природе:

- Ты обещал! Помнишь? Ты говорил, что никогда не оставишь меня, всегда будешь рядом. Почему ты солгал? Зачем так терзаешь меня? – упав коленями на холодный снег, из моих глаз рекой заструились слезы. Понизив голос до шепота, я умоляюще прошептала, - пожалуйста, забери меня с собой, я умираю без тебя! Спаси мое сердце…

---

Дата добавления: 2015-09-29