Он не мог сопротивляться. Ничему из этого: - Грейнджер, - раздраженно добавил он, низким глубоким голосом. Он еще сильнее прижался губами к ее шее. - Это так замечательно. Ты прижата ко мне. Не имея возможности сказать хотя бы одно гребаное слово. Твой язычок хорош только для одной вещи, в конце концов.
И это было так важно. Важнее всего. Даже если многое из этого было просто ложью. Ложью, полуправдой и отчаянием. Потому что все из того, что она видела прошлой ночью, нужно было привести в равновесие. В то ключевое равновесие, которое рассыпалось каждый раз, лишь только он увидит ее. Ему нужно было заявить права. Нужно было показать, что все те слезы, этот явный срыв – вовсе не то, чем показалось. Не то, что даст ей карты в руки. Можно послать куда подальше старого доброго Драко, потому что у него все равно не хватит сил, чтобы остановить ее.
Он не собирался лгать. Не о том, что она творит с ним. Это без вариантов, иначе он просто выставит себя идиотом. Жалким. В попытке убедить самого себя, что это – ложь. Уже как-то слишком поздно не обращать внимания на это. Но вот за что он все еще мог держаться - последний мираж, который все еще поддерживал его – мысль: - «Ну, нет! Нет, ты не заставишь меня почувствовать себя беспомощным, Грейнджер!»
Даже если уже и заставила. Но тебе не к чему знать об этом. И это самое важное. Даже если я, порой, подразумеваю это – даже если это, порой, проскальзывает – ты не возьмешь вверх надо мной. Я все еще Драко. Принц Слизерина. Малфой.
Разве это не гениально.
- Я задам тебе вопрос еще один раз, - продолжил он. – И ты знаешь, я тебя не отпущу, пока ты мне не ответишь.
И ДА. Мать твою, ДА. Она согласно кивнула.
- Ты хотела, чтобы я лишил тебя девственности прошлой ночью, Грейнджер, - слова влагой перекатывались во рту. Он мог почувствовать вкус каждого из них. – Что я и сделал. И я знаю, что это болезненно. Но тебе понравилось. Вот, что я хочу узнать, - он понизил голос до шепота. – Вот, тот ответ, который тебе нужно дать нам обоим. Почему? Почему ты позволила этому случиться после всех этих недель беспрестанной борьбы? – он помедлил. – Почему ты дала мне выиграть, Грейнджер?
Он только начал убирать руку, как она впилась зубами в один из его пальцев, достаточно сильно, чтобы прокусить до крови. Он мгновенно дернулся, втянув воздух сквозь зубы, и затем толкнул ее – сильным и быстрым толчком – лицом на кровать.
- Ах ты, маленькая сучка, - прорычал он, в то время как она перевернулась лицом к нему.
- Отвали…, -она начала приподниматься, но он оборвал ее возмущенный окрик, толкнув назад на кровать, прижав ладонями ее предплечья и зажимая запястья.
И вот оно – то, что случалось каждый раз, когда он вытворял подобное с девушкой. Она дугой выгнула спину. И он потерял голову. Потому что в этот раз это было настоящим. Не просто прелюдия.
Он облизал губы и, все еще удерживая ее, опираясь на колени, залез на кровать и уселся сверху.
- Клянусь, я закричу, ты сволочь, - выдохнула она, и ее голос прозвучал напугано. Взбешенно, напугано, приправленный слезами… слишком заметными в ее глазах.
Как ты можешь так с ней?
- Ты знаешь, что не станешь, - ответил он, но дрогнувшим голосом. – А теперь ответь на вопрос.
- Меня только избили, ты придурок, - закипала она. – Ты считаешь, я могла здраво мыслить? О, поверь мне, это далеко не так. И сожалею об этом.
- Бьюсь об заклад, что нет.
- Сожалею.
- Все как я сказал. Уверен.
Он почувствовал, как Гермиона попыталась снова вырвать руки. Ее ярость усугубилась еще и тщетностью попытки: - А как же мой вопрос? - прорычала она, прерывисто дыша. – Почему я нашла тебя в таком состоянии?
- Кажись, ты забыла о том, кто сейчас под кем, Грейнджер.
- Не о том речь, кто кого вынудит говорить первым, - огрызнулась она, сузив при этом глаза. – А скорее о том, у кого больше смелости признать правду.
- О, так ты считаешь, что та чушь, что ты мне сейчас выдала, похожа на правду? – усмехнулся Драко.
- С какой радости я должна давать тебе то, что ты не собираешься возвращать? – возразила она.
- Думала ли ты обо мне, пока принимала ванну, а, Грейнждер? – выдохнул он, охрипшим голосом. - Думала о том, что я вытворял с тобой прошлой ночью? Как мощно я тебя поимел? Задумывалась ли о следующем разе…
- Не будет никакого следующего раз, - дерзко осадила она.
- Ага, - кивнул он, ловя ее взгляд.
- Я серьезно.
- Я понял.
- Малфой…
- Ты это серьезно, Грейнджер, - повторил он. – Все это, - и от этого ты становишься еще более красивой. Эта вера. Эта честность. Ты придерживаешься ее несмотря ни на что. Вера в то, что поступаешь правильно, что правильные поступки всегда имеют место быть в твоей жизни. Это красит тебя потому, что я могу попробовать вкус этих твоих мыслей, Грейнджер. Почти непорочные. Наполовину чистые, подпорченные, но настоящие. Вот чем я питаюсь. Упиваюсь. Словно водой.
И он опустил голову; медленно, осторожно преодолевая расстояние между ними, пока его губы не зависли над ее. Он опустил взгляд на ее губы, краем глаза заметив по движению ее ресниц, что она проделала тоже самое. Оба. Просто смотрели. – Только есть одна проблема, - прошептал он, почти проглотив слова. А она в свою очередь снова посмотрела на него. - Не важно, как сильно ты пытаешь себя убедить в этом, - выдохнул он. – Это не изменит тот факт, что ты ошибаешься.
Она словно перестала дышать. Взгляд, тело оцепенели.
- А теперь скажи мне, Грейнджер, - шепотом выговорил он, облизывая губы. – Что дальше?
Но она молчала.
Драко не мог притворяться, что – находиться рядом с ней вот так – вовсе не то, о чем он мечтал. Рисовал в своем воображении. Трахая других девчонок.
Раньше дело была в могуществе. И только. И оно все еще никуда не делось, и все еще в нем была необходимость. Но теперь оно была затенено чем-то еще.
Раньше все сводилось к самоутверждению. Для всех вместе и каждой. Тех крохотных фантазий, маленьких планов о том, как притворить это в реальность. Он рисовал себе картинки того, как прижмет ее к стене в одном из коридоров, заткнет ей рот, разведет ее маленькие фригидные гриффиндорские бедра и там же и отымет. Выскользнет из нее, проделает это снова, в не зависимости от того, хотела она или нет. И все только для того, чтобы достать Поттера. Только для того, чтобы показать ему, что он вполне контролируемый – и Грейнждер была тут ни причем. Она была просто пешкой. Просто связующим звеном. Он ненавидел ее не меньше, но она не представляла для него интереса. И не вызывала желания как-нибудь проучить. Она была просто грязнокровкой; настолько недостойной его, что значилась в списке маленькой раздражающей заучкой, которой так стремилась быть.
И все эти непристойности он собирался проделать, лишь преследуя цель - достать одного из ее маленьких жалких комнатных щенков.
Он мог поклясться в этом. Это была единственная причина.
А вот теперь.
Драко ощутил, как накрывает ее рот своим, как его губы обрушиваются на ее, как сталкиваются зубы, как его язык прорывается через ее губы, прикасаясь к ним, пробуя их на вкус. Он начал чуть-чуть сильнее прикусывать их, чуть сильнее втягивая ее нижнюю губу.
А вот теперь все изменилось. И почему?
- Не… - он боролся с ее ртом в попытке не дать ей вырваться. – Вот, что происходит… Вот, что мы делаем…
- Пусти, - она прикусила его губу, но он лишь вздрогнул, приподнял голову, но не не ослабил хватки.
- А что если я назову тебя по имени? – прорычал он, продвигаясь губами чуть ниже - к ее шее, слегка прикусив при этом чувствительную кожу.
- Не смей, - она в отчаянии стала выворачивать запястья.
- Почему нет? – спросил он приглушенным голосом. – Ты называла меня по имени прошлой ночью. Сработало, помнишь? Это заткнуло меня…
- Малфой…
- Драко.
- Не надо…
- Тебе не нравится идея, не так ли?
- Просто отпусти меня! – воскликнула она. – Ты не можешь так делать раз за разом. Я уже сыта по горло тем…
- Тебе не нравится идея, что я назову тебя по имени, - Драко проигнорировал ее. И в его голосе появились злые нотки. – Почему? Потому что тебе понравится? - он еще сильнее прижал ее.
Она яростно отреагировала: - Никогда… Просто дай мне…
- Я могу слышать это в твоем голосе.
- Это всего лишь имя, Малфой, - возразила она. – Оно ничего не значит. И если ты не слезешь, тогда я клянусь…
- Но это не только имя, - продолжил он, очерчивая мокрую линию вокруг ее рта, касаясь кончиком языка его уголков.
Она снова крутанула головой в попытке укусить его, но он отпрянул назад.
Драко рассмеялся. И хоть это и было не смешно, он не мог не рассмеяться: - Мерлин, Грейнджер, - выдохнул он. – Если б я только знал, что ты настолько изобретательна в постели, я бы бросил Паркинсон тысячу лет назад.
Панси.
Где она сейчас? Кому рассказала…
- О, я польщена, - выплюнула она. – Нет, правда. Вот, значит, чем она привлекает тебя. Этим? Нет уж, увольте. И как кто-то, вообще, может мечтать об этом?!
А как ты можешь не мечтать? Прямо сейчас.
Драко перевел взгляд на нее: напряженное вырывающиеся тело, с каждым моментом все более ослабевающее под тяжестью его веса. Конечно, он чувствовал это. То, что был почти на взводе. С того самого момента, как прижал ее к своей груди, рукой зажав ей рот, точно так же как во всех своих фантазиях. Доказывая. Только на этот раз это не имела никакого отношения к Поттеру.
Потому что когда он прижался к ней членом, стон сорвался с ее губ. И он чуть не кончил.
- Ага, рассказывай, что не хочешь этого, - выдохнул он, толкнувшись бедрами.
Ее глаза прикрылись – лишь на какую-то секунду: слишком быстро, чтобы сказать что-то однозначное, но и не слишком коротко, чтобы сойти за простое моргание: - Не надо…
И он снова повторил движение. Ее спина инстинктивно выгнулась, майка натянулась на груди, открывая шею для него. Он смог увидеть очертание переплетений тонких венок под ее кожей. От чего рот сразу же наполнился слюной.
И заметил ещё кое-что. Она перестала вырывать запястья. От этих прикосновений, этих телодвижений. И он снова мягко толкнулся вперед. Гермиона еле слышно застонала. И тогда он медленно ослабил хватку одной из рук и, перехватив ее чуть выше, потянул на себя. И, подчиняясь этому ритму, бьющему пульсом в воздух, он поместил ее ладонь вместе соприкосновения их тел.
- Прикоснись ко мне, - шепотом попросил он, сбившимся из-за тяжелого дыхания голосом. И, удерживая тыльную сторону ее ладони, прижал ее сильнее к плоти.
Тяжелый вздох сорвался с ее губ: - Малфой…
- Драко.
- Остановись.
- Нет.
Его голова опустилась ниже, придавленная этим чувством. Этим едва ощутимым пульсом между их рук. И ее прикосновения к разгоряченной плоти вырвали тяжелый приглушенный стон из его груди. И это было слишком. Ее тонкая рука так близко, лишь за тканью брюк. Но не достаточно близко.
- Пожалуйста… - и снова шепотом, прежде, чем смог помешать себе произнести хоть слово. Он начал тереть ее рукой свой член. Ощущая жар, ритмичные движения, обжигающие через ткань. Она заставляла его терять голову, как всегда. Ее кожа, губы, глаза… всегда.
И она позволила ему. Гермиона позволила Драко управлять ее рукой, сбивая ее дыхание.
- Это не правильно… - выдохнула она, и он лбом соприкоснулся с ее. – И никогда не будет…
Но он не слышал ее. Он не слушал. Он мог думать только о… пока ее рука терлась об него, пока ее грудь вздымалась и опадала – единственная осознанная вещь…
- Гермиона.
Воздух раскололся между ними.
Драко слышал, как он врывается в ее рот, наполняя легкие. И он обнял ее.
- Пожалуйста, не надо, - заикаясь, проговорила она. – Пожалуйста… я не могу…
Драко чуть приподнял голову. По ее щекам катились слезы.
Он наклонился поцеловать ее… замер. В каком-то сантиметре от ее губ, а затем метнулся к ее уху. И от его мягкого дыхания кожа у нее покрылась мурашками.
- Гермиона, - прошептал он, услышав, как ее горло сдавливает рыдание. – Я… я называю…
Ее имя. Оно еще больше наполнило воздух чувственностью.
- Лучше бы нет, - выдохнула она.
- Гермиона.
- Лучше…
Но она замолчала. Замолчала, как только его губы обрушились снова на ее. Но в этот раз без сопротивления, без борьбы – просто нежно. Мне так жаль, но я должен был произнести это… языки переплетались друг с другом. И морщась от болезненности яростных прикосновений, ее ладошка начала двигаться в такт с его.
Грустно. От того, что каждый раз выдыхая в нее, это все только больше усложняло. Усложняло осознание того, что они не могли быть вместе. И это было неправильно.
Гермиона тихо вскрикнула, когда Драко обмякнул на ней. И это было превосходно, потому что было так ласково.
И грустным.
Потому что неправильно.
***
Когда солнце стало пробиваться через открытое окно, Гермиона вдруг четко осознала, что не одна в своей собственной кровати. А еще настораживало то, что окно было по какой-то неведомой ей причине открыто.
Она не знала о том втором, но почему-то помнила кто это был или почему они оказались лежащими здесь. Она могла судить об этом еще и по положению матраса под ней – она лежала чуть выше. А еще ощущалось чужое дыхание.
Если бы она только смогла расслабиться, снова погрузиться в вязкую темную тишину, она проснулась бы позже, думая, что это всего лишь сон. И она будет спасена.
Но вместо этого, она медленно втянула воздух, мысленно заставляя сознание сбросить оцепенение. Взгляд сфокусировался, сердечный ритм выровнялся, и она непроизвольно сжала в кулак простынь под собой. Она на мгновение задержала дыхание.
Гермиона не спрашивала себя - удивлена ли она. Удивлена ли тем, что он не ушел прошлой ночью? Потому что была. Хотя, нет. Не была. Точно не была.
Минутку. Она не была удивлена?
Боже, да разве ж это важно? Да и вообще, к чему этот вопрос?
И почему, к чертовой матери, она еще не встала?
Гермиона Грейнджер поднялась с кровати и сделала шаг в сторону. Потратила какое-то время на то, чтобы бегло рассмотреть свой внешний вид и поправить одежду на себе: одним движением одернув майку на груди. Затем тупо уставилась на парня, лежавшего на ее кровати. Сморгнула, словно в попытке побороть неясность в голове, мешающую увидеть все в реальном свете.
Черт возьми! Только не это. Хоть моргни что ли, Гермиона.
Краски медленно стали возвращаться к ней. И теперь она оказалась лицом к лицу с тем, о ком и думала. И от того, что она увидела его, ее сердце не стало биться реже.
И вот тебе странность: насколько быстро ты можешь проснуться, если тебе нужно. А еще в том, что адреналин заставляет чувствовать нас, будто день длился уйму часов. И ты его провела всецело на ногах.
Драко все еще спал. Он был в своей одежде, помятой и задравшейся в тех местах, где он поворачивался во сне. А еще он был наполовину укрыт одеялом. Что и разозлило Гермиону. Еще больше почему-то.
О, прекрасно. Пожалуйста, Малфой, оставайся. Вот тебе моя кроватка, а вот мое одеяло – Бога ради. Прекрасно-прекрасно, даже если я уверена, что ты видел, что я осталась без него. Даже если это моя кровать. Даже если я хотела спать под одеялом, учитывая что это долбанное окно открыто. А оно, конечно же, не открылось само по себе, не так ли? О, не бери в голову, что это всего лишь моя комната… мало ли, хочу ли я, чтобы оно было открыто?!
Да во имя…
Что за мысли такие в голове? Одеяло, вообще, не причем. Да и окно, в принципе, тоже. А вот то, что она вовсе не поразилась тому факту, что он находился в ее чертовой койке и не свалил после того, как она уснула – куда как удивляло.
Так значит, ты не удивилась?
После всего этого… всех этих слов. И того, как он ее целовал. И прикасался. Шептал ее имя. Ее стонов. Тех протяжных приглушенных звуков, которые издавал он сам. Они заставляли ее прикасаться к нему чаще и…
- о, она не сможет озвучить этого. Да и как? Даже себе, даже мысленно.
Просто выкинуть из памяти, как Драко воспользовался после всего ее же палочкой, чтобы почистить одежду. И оба они ни проронили ни слова. А еще она помнит, что так и не перестала плакать в итоге; что просто повернулась спиной к нему и лежала в тишине… и даже тогда он не ушел. И помнит, что он так и не уходил, пока она не уснула.
И вот теперь она понимает это снова. Ее захлестнула волна растущего гнева от осознания того факта, что он, мать его, еще не проснулся и не объяснился.
Она оглянулась в поисках чего-нибудь подходящего, хоть чего-нибудь. Потому что сейчас она явна не способна издать хоть звук. Она схватила подушку с кровати и кинула ему в лицо.
И расслышала приглушенный стон.
И уже обретя голос: - Малфой, подъем!
- Что… что?
- Вставай!
Он моргнул, нахмурился и потер лицо в попытке проснуться. И вот, наконец, после всех манипуляций, он проснулся. Поспешно убрал пряди с глаз и сделал серьезное выражение лица… ну или что-то в этом духе. Чтобы оно не означало это выражение.
- Который час? – пробормотал он, стаскивая себя с кровати.
- Самое время, чтобы я спросила: - какого черта ты забыл у меня в кровати? – выкрикнула она. О, теперь она уже кричит. А лишь секундой ранее не способна была и вовсе говорить.
И, он реально… он имел наглость, твою ж мать, ухмыляться ей здесь.
- Самое время, чтобы ты спросила что?
- Ты меня что, не расслышал? – прорычала она.
- Да что с тобой случилось?
- Нет, это что с тобой случилось?!
- Да я только проснулся, милая.
- В моей постели! – раздраженно кинула она, а потом: - Не называй меня милой!
- Как, на хер, тогда мне тебя называть?
- Меня зовут Гермио…, - она резко оборвала себя. – Грейнджер. Грейнджер, идиот!
- Гермиона…
- Не смей!
Он пожал плечами. А потом как-то странно посмотрел на нее. Тягостным взглядом. Для них обоих.
- Ты не просила меня уйти прошлой ночью, Грейнджер.
- А должна была? В смысле…, - резко выпалила она, – намек на то, что это моя комната ни о чем таком не говорит?
- Да неужто так много усилий?! «Малфой, убирайся, я сыта тобой по горло? Ничего у нас путного не выйдет».
- Я сыта… что? В смысле, я что? – о нет, этого не могло быть. Он не говорил всего этого. Он не мог вести себя так чертовски спокойно, невозмутимо и быть таким собранным, как будто нечто подобное случалось постоянно.
Потому что ничего подобного никогда и не было.
- Ты собираешься делать так постоянно? – подавил вздох Драко. Он фактически так и сделал.
И это взбесило ее.
- Постоянно делать что?
- Просыпаться, будить меня, бубнить что-то на тему того «и что это ты тут делаешь», «убирайся из моей комнаты» и т.д.
- Вот только не надо мне тут этих «и т.д.», Малфой! Просто уйди.
- Так ты собираешься так делать каждый раз?
- Какой еще каждый раз? Нет и не будет этого твоего «каждого раза»!
- Это и есть своего рода «каждый раз».
- О да неужели? – и что было куда ужасней – она покраснела. И совсем не в той манере, которую Гарри называл «очаровательной», лишь бы она чувствовала себя лучше. На это раз румянец был куда как ярче.
- Да, - кивнул он, сложив руки на груди.
- Ну и когда же раньше такое уже случалось?
- Ну, не конкретно это. Но основные вещи. Ты знаешь, о чем я…
- Ничего из этого не повторится!!!
- Ладно-ладно. Но когда это случится, измени чуток трактовку. А то эта что-то устарела.
- Да… ох… так, серьезно, уйди уже. Просто уйди, прежде чем я подумаю… - она действительно подумала, что ее голова вот-вот взорвется.
И что, к чертовой матери, с ним случилось? Прошлой ночью он был неуверенным, доведенный до отчаяния, пребывал в невероятном хаосе. Прошлой ночью он был Малфоем, уничтоженным Малфоем, тем, кто вечно все портил ей. И опять он поступал так же, снова и снова. Создавал эти неподражаемые для них моменты … такие замечательные для них моменты. Слезы, ругань и крохотные моменты истины, всплывающие между ними. Они всегда настолько опустошали, будоражили. И всегда с таким подтекстом, что ничего похожего больше не случится.
А теперь он вел себя просто отвратительно. Несносно. И грубо. Проклятый Малфой. И то, что он провел ночь в ее чертовой кровати, завело эту ситуацию еще дальше. Ох, да неужели до не него не дошло, что они делают? Все эти невысказанные слова, крики друг на друга и после этого клятвы на собственных запутавшихся жизнях, что это никогда больше не повторится снова?
Она не могла поверить в то, что созналась себе в этом. Ведь это именно то, что они делали. Как бы невероятно трогательно это ни прозвучало. И как невероятно хреново.
Потому что это не то, что они делают. Это то, что они делали. И это не должно повториться снова. Именно с такой мгновенной поправкой.
И это «дежа вю» болезненно стукнуло по сознанию.
- Нет, не было, - прошептал Драко, возвращая ее к реальности тем фактом, что он все еще был здесь, стоял с другой стороны кровати.
- Неужели я… я что-то сказала вслух?
- Это не было ошибкой. Если это то, о чем ты думала.
И то, что он имел наглость прочесть ее мысли, шокировала Гермиону.
- К твоему сведенью, это вовсе не то, о чем я думала.
- Так ты не думаешь, что все это было ошибкой?
- Нет, думаю. Я просто не думала об этом сейчас. В данный момент.
- Но теперь-то думаешь?
Она нахмурилась: - Ты замечательно наталкиваешь на эти мысли.
- Ну, так ты ошибаешься.
Гермиона разочарованно фыркнула: - А я думаю, что это было ошибкой, Малфой. И меня как-то мало заботит то, что ты не согласен с… О, стой где стоишь! Не смей даже двигаться!
- Так солнечный свет бьет в глаза, - он сказал это таким скучающим тоном, что ее сердце пропустило удар из-за безумия происходящего.
- Ну, тогда закрой глаза! – она попятилась от кровати. - А еще лучше, топай-ка ты по направлению к долбаной двери! – а он начал обходить кровать, двигаясь в ее сторону. – Просто… - теперь он подошел уже опасно близко. И она тотчас же почувствовала, как встали дыбом волоски на затылке. И тотчас же из-за этого разозлилась.
- Почему ты так удивилась тому факту, что я еще здесь? – спросил он, останавливаясь в том углу кровати, который был ближе к ней. – Тебя это что, так реально шокировало?
И опять этот вопрос. Да неужели это так важно? Разве это что-то меняет?
- А ты? – спросила она.
- Я - что?
- Удивлен моей реакцией?
- Так ты удивилась?
Мерлин. Уж сколько раз они так делали. Выписывали словесные пируэты перед друг другом, тогда как другие отступили бы уже. А вот их на самом-то деле, если смотреть правде в глаза, это завело уже черт знает куда. Не беря в расчет тот факт, что Драко на расстоянии каких-то 1,5 – 2 метров от нее.
- Честно? – негромко уточнила она. – Я не очень-то удивилась тому, что тебе хватило наглости остаться. Но… но я не могу поверить в то, что ты все еще не ушел.
- Да ты и не просила меня об этом.
- Нет, но… да я же спала. А ты только… ладно, если дело в этом, то я прошу об этом сейчас.
- Ты сегодня утром обрывала целую уйму предложений, Грейнджер, - медленно растягивая слова, произносит он. – Тебе стоит воспользоваться моментом, чтоб собраться с силами.
- А тебе стоит им воспользоваться, чтобы…
- … свалить, на хер, отсюда?
- Заткнуться уже, наконец. Но и твой вариант тоже весьма неплох.
Он сделал шаг в ее направлении, отходя от столбика кровати и снова оказываясь во власти солнечных лучей, проникающих через окно. Он дотянулся до створки и закрыл окно.
- Как-то жарковато было ночью.
- Скорее всего, это из-за одеяла, - подумала Гермиона. Вслух.
Драко снова растянул губы в ухмылке: - У тебя могло бы быть их несколько штук, если бы ты захотела.
- Да не хочу я, чтобы у меня их было несколько! Только… Почему ты все еще здесь?
Она серьезно усомнилась, что он был в своем уме. И тому служило большое количество поводов и очень много причин. А теперь еще и потому… потому что он вел себя таким вот образом. В несвойственной ему манере. Едва ли не шутливой, словно это все один большой розыгрыш.
А Драко снова говорил что-то.
- … вниз на завтрак. Прежде чем ты снова начнешь заикаться.
Она одарила его яростным взглядом: - Да что тебе за дело, Малфой? – Гермиона сузила глаза. – Почему ты ведешь себя так… как ублюдок?
- Я не веду себя как ублюдок, - у нее мелькнула мысль, что это его задело. Да это было бы просто смешным, учитывая тот факт, что он не смог бы отрицать того, что с ним сложно.
- Нет, именно так. После всего, что случилось прошлой ночью.
- Я не забыл, если ты на это намекаешь. Я точно помню о том, что произошло.
Она залилась румянцем, и вернулось ощущение, что она пробует стыд на вкус.
- Тогда ты должен вести себя соответственно.
- Соответственно?
- Да!
- И каким же это образом? – насмешливо поинтересовался он. Но вовсе не в дружелюбной, поддразнивающей форме. А с намеком на то – ну-почему-все-кроме-меня-такие-идиоты.
- Ну, давай посмотрим, - отозвалась она в ответ. – Ты мог бы начать с того, что умотаешь отсюда.
- Да, но я думал, я должен поступать соответственно. А это не попадает под определение «соответственно». А вот, что попадает под «соответственно», так это начать орать на тебя, как мы всегда это делаем. Или, чтобы поступать соответственно, нужно…
- Перестань повторять это слово!
- Ты первая его упомянула.
- О, Мерлина ради, Малфой! Ты совсем тупой? Я хочу, чтобы ты просто…
Он в два быстрых шага преодолел расстояние между ними, врезавшись в нее.
Они налетели на стену. Он впился пальцами в ее руки, чуть ниже плеч. Крепко. И на какой-то миг замер; на миг, в который что-то произошло. Он посмотрел ей в глаза тяжелым взглядом, словно тоже намекал на что-то, как и она. А затем прижался губами к ее губам, все еще не закрывая глаз. Ее губы были теплыми, влажными.
И он не отрывался от них. Прижимался настойчиво и твердо.Губы на ее губах, не двигаясь. Даже дышать перестали.
Его глаза медленно закрылись, в то время как он ослабил свою хватку. Тонкая кожа их губ на краткий миг сохранила соприкосновение, когда он разорвал поцелуй.
Гермиона пребывала в шоке. Но лишь на секунду.
И на еще одну.
А затем яростно оттолкнула его.
- Что это, на фиг, такое было? – воскликнула она.
- Я поступил соответствующе.
- Ничего подобного!
- А, по-моему, да! Я ведь целовал тебя прошлой ночью. Поэтому я целую тебя снова. Соотв…
- Если ты еще, хоть раз, скажешь это слово!
- Тогда ты?
Из ее груди вырывалось тяжелое, напряженное дыхание. И больше всего она была разочарована своим собственным поведением, нежели чьим-то еще в этой самой комнате. Потому что чувствовалось, что их не только двое. Словно ощущалось присутствие, по меньшей мере, сотни человек, которые стояли вокруг них. Судили их. Давили на ее сознание своими осуждающими взглядами.
Вот что. Вот что она испытывала, целуя Драко Малфоя при свете дня. Когда в лицо бьет жестокая реальность. Когда произошедшее уже нельзя сваливать на ее – да еще какую – усталость, на его невероятно обреченное состояние. Это как приговор с той самой секунды, как он оторвался от ее губ. В тот же самый миг, как прервался поцелуй.
Но не во время него. Никогда. Всегда в такие моменты, словно время замирало отброшенное к стене, с представленным ножом к его горлу. Под угрозой тишины. Вынужденного остановить свое бег. Но лишь до следующего удара сердца.
Ох, нет. Твою ж мать. Она снова позволила ему приблизиться. И прежде, чем она набрала достаточно воздуха в легкие, чтобы произнести хоть слово, он дотянулся до ее щеки и прикоснулся к ней тыльной стороной ладони, да так нежно, что ее кожа вспыхнула. И от этого простого жеста совершенно точно приоткрылось ее сердце.
- Малфой… - выдохнула она, ощущая себя не в своей тарелке. Хотя нет. Она чувствовала, что должна бы ощущать себя неловко. Но куда там. Тревожно, настороженно и, в тоже время, обуреваема желанием стоять абсолютно неподвижно, когда он прикасается к ней. Но никак не неловко. Он медленно приблизил лицо, а затем снова отклонился. А потом снова повторил движение. Словно где-то внутри него шла борьба за то, чтобы удержать себя подальше от нее. От них.
- Я хочу только, чтобы ты приняла это, - тихо, почти шепотом добавил он, все еще не убирая руки с ее щеки. Большой палец мягко терся об кожу. Едва касаясь. Она не знала, делал ли он это осознано. – Что мы не ошибаемся. Это не ошибка.
Гермиона всматривалась в него. Она так отчаянно хотела отвести взгляд, остановить течение жизни, чтобы раствориться в этом одном единственном прикосновении. Только в этом единственном прикосновении.
Да как он смеет творить с ней такое, лишь прикоснувшись?!
И быть так невыносимо близко к ней. Она могла даже чувствовать его дыхание на своей коже.
Она моргнула: - Я… я не знаю. Я не могу…
- Почему? – спросил он, все еще тихим голосом, все еще каким-то мягким тоном. Но в тоже время требовательно.
- Потому. Неужели ты не понимаешь? Если я соглашусь с этим… Если я соглашусь с тобой… вот так. Я не могу…
- Больше таиться?
Она слегка кивнула: - Я не хочу прятаться, Малфой. Я хочу забыть.
- Это одно и то же.
- Нет. Таиться будет означать, что я все еще хочу продолжать это.
Да уж, что за омерзительные словечки.
Теперь уже Драко кивнул головой: - Я тебе не верю, - и затем снова повторил. – Я тебе не верю, Грейнджер. Ты уже лжешь слишком многим. Я понимаю, что…
- Как ты можешь понимать это?
- … почему ты, в конце концов, не откроешь кому-нибудь правду, - закончил он фразу, полностью игнорируя ее протест. – Слишком много лжи. И мы оба знаем это. Но еще я знаю, что где-то среди всего этого затерялась крошечная доля истины. Между нами.
- В чем? – произнесла она в ответ. Он так и не убрал руки с ее щеки. – Столько всего, чего я не знаю. Столько всего, чего не знаешь ты. В чем здесь заключается эта самая истина между нами? Ты даже не можешь заставить себя сказать мне, из-за чего ты плакал…
- Это не обсуждается, - отрезал он. – Я говорю о чувствах. О долбанных, мать их, чувствах, Грейнджер. Ты же не дура. И я – не дурак.
- Я не понимаю, - она попыталась успокоиться, сделав глубокий вдох. – Ты меня ненавидишь. А я ненавижу тебя.
Он посмотрел на нее. Пристально. И это больно ранило – то, что он тут же не стал разуверять ее. То, что тотчас же не поправил ее. «Нет, я не ненавижу тебя, Грейнджер. И никогда этого не испытывал. И никогда не стану. Это не какая-то извращенная игра, наполненная ненавистью, властью и могуществом. Это вовсе не то».
Думаешь ли ты об этом?
Потому что это именно то, о чем думаю я, Малой. Вот о чем я думаю порой.
Даже если я говорю себе, что это не так. Даже если, лежа с открытыми глазами ночью и прибывая в одурманивающей полудреме, на разные лады убеждаю себя, что ты обожаешь меня. Что ты, лежа в своей кровати на расстоянии всех этих холодных стен, думаешь обо мне. Мечтаешь обо мне. И трогаешь себя. Потому что возможно – каким-то образом – это станет проще для меня делать то же самое.
И это все еще мерзко. Это все еще настолько отвратительно и неправильно. Но все упрощает.
Думать о том, что Панси была права. И что это вовсе не паранойя. То, как ты выкрикнул мое имя, кончая в ней. Выкрикнул его еще до того, как мы впервые поцеловались.
Что это всегда была я.
Почему же ты ничего не говоришь, Драко? Почему же ты не говоришь мне, что я ошибаюсь?
А потом был этот стук в дверь.
Они оба вздрогнули. Драко резко убрал руку и повернул голову в сторону двери.
- Гермиона? – послышался голос. Тот самый голос.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |