George Elovenko presents

George Elovenko presents

THE CITY

Utopian novel

А на что способны вы, чтобы изменить мир?

ПРЕДИСЛОВИЕ

Все, что написано на следующих страницах, которые Вы, дорогой читатель, собираетесь прочитать — это не нелепая и фантастическая утопичная история, позволяющая забыть о ней после прочтения. Это порыв всего моего сознания, всей моей сущности изменить мир, который окружает как меня, так и Вас. Порыв беззаветный и самоотверженный.

Я во многом склонен быть романтиком и мечтателем, потому как это не настолько бессмысленно и бесполезно в сравнении с жизнью, наполненной существованием бесцельным, отбыванием положенного срока на этой земле. Как сказано в одном замечательном фильме, мир — прост. Он убог и совершенно лишен магии! Позвольте же мне, плодом собственного воображения и того порыва, о котором я сказал, наполнить ваш мир многогранной фантазией о будущем, которого мы не достигнем. Я покажу Вам души людей, среди которых будет и Ваша душа. Вы можете не принять ее и рассмеяться, назвав вздором то, что на деле скрывается в Вас. Но это и есть реальность.

Я выражаю глубокую надежду на то, что мое творение заставит Вас задуматься о чем-то своем, сокровенном и на то, что задумавшись об этом, вы изменитесь. Но я лишь мечтатель, упертый фантазер, каждый день пытающийся изменить этот скучный мир, населить его плодами своей фантазии и смотреть на то, как он становится совершенным.

Предлагаю же вашему вниманию это произведение, которое Вы, надеюсь, прочтете с удовольствием.

Георгий Еловенко

Мы сами творим свою реальность...

Элисон Ноэль (с)

-Доброе утро, мистер Бордон! Сейчас двадцать второе декабря две тысячи триста пятидесятого года, семь утра. Температура воздуха - минус одиннадцать градусов по шкале Цельсия, влажность...

Я наотмашь шлепнул рукой в сторону надоедливого будильника. Утро, ничем не отличающееся от сотен других. Вид из окна во всю небольшую стену моего крохотного куба, который я излишне переоценено называю квартирой, все так же неизменен. Низкие серые облака с черными провалами, быстро проплывающие над головами миллиардов людей.

Такое небо увидит любой житель планеты — ведь голубое, чистое небо мы сами давным-давно упрятали в эту нелепую темницу, пелену серого дыма фабрик и заводов. Мало что осталось от того облика планеты, что показывают иногда на экранах. Города с миллиардным населением убраны в герметичные купола, чтобы воздух из радиоактивной пустыни, раскинувшейся на месте холмов и рек не попал к жителям, ведь дышать им невозможно. Эти города огромны, но вся прелесть архитектуры давно канула в бездну, все здания созданы по принципу «Чем быстрее построим и чем больше народу заселим, тем лучше». Теперь нелепые, в тысячу ярусов, здания прижимаются друг ко другу, теснятся, давя своей громоздкостью на любого, проходящего рядом с ним.

Я спешно оделся, натянул на руку персональный компьютер и еще раз взглянул в окно, словно ожидая чуда. Словно небо раздвинет привычные тучи, ударит утренним рассветным лучом в глаза, заставит зажмуриться и улыбнуться наступлению утра. Но в небе глухо. Все так же висят беспросветные серые облака. Изобразив на лице нечто, напоминающее приветливую улыбку, я двинулся к лифту, что через несколько мгновений открыл мне пешеходный ярус.

Со всех сторон доносились голоса и незатейливая, противная, скрипучая музыка, заставляющая тебя искать источник звука. Все это была реклама, транслирующаяся через экраны, через динамики, проглядывающие то тут, то там. Вдоль стен пестрели картинки с изображением товаров...весь наш мир — сплошь рекламный баннер, думал я. Вся эта ерунда словно транслируется в наши головы, заставляя нас уверяться в необходимости очередной бесполезной вещи. «Купи! Купи! Купи!» скандируют то тут, то там. И мы покупаем, внушив себе, что это полезно. Как же глупо!

Хотелось спрятаться от всего этого, убежать...но, кажется, я один такой. Люди вокруг шли с невозмутимыми лицами, некоторые даже останавливались у экранов, разглядывая какую-нибудь безделушку и обдумывали надобность ее приобретения. Над головой по воздушному тоннелю вновь с грохотом пролетел очередной поезд. Метро давно уже стало слишком тесным для людей и пришлось строить эти нелепые трубы, висящие в воздухе, пронизывающие своей сетью весь город. Город...да и не город это вовсе, а маленькая страна, усыпанная огромными небоскребами, которые, словно Атланты, держали на своих плечах непроглядно пепельный серый небосвод; заводами, выпускающими помимо своей продукции клубы черного дыма; сверхскоростными автострадами, по которым мчались капсулы автомобилей и конечно же наполненная миллиардами жителей, спешащих по своим делам и обособившимися друг от друга, этими муравьями, работающими на свой маленький муравейник и не замечающими окружающих. Безразличие царит в этом мире.

Я двинулся к платформе, на которой уже несколько сотен человек ожидали своего поезда, который умчит их вдаль по трубе, к другой такой же платформе, на которой будет стоять такая же единая масса ничем не примечательных личностей. Потоки смешаются, одни поспешат прочь из капсул вагонов, другие же спешно заполнят их, чтобы продолжить это бесконечное механическое путешествие и повторить эти действия на следующих станциях.

И город наполнен ими — погруженными в свои проблемы людьми, одинаковыми, серыми, незаметными и старающимися ничем не отличаться от других. А вот и мой поезд. Вот потоки смешиваются и я вижу эти унылые лица, эти опущенные глаза, эту одинаково серую одежду и понимаю, что и сам я часть потока, что сам я пробиваюсь с сотнями других к капсуле и тоже выйду, чтобы стать продолжением бесконечного городского круговорота. И, быть может, я не хочу быть таким, как все, быть может желаю, чтобы каждый был индивидуален, но угрюмо бреду вперед, опустив глаза вниз.

Из окна несущегося поезда видны лишь проносящиеся мимо гигантские небоскребы, усеянные иллюминацией логотипов компаний. Поезд замедляет свой ход и вскоре замирает у одного из самых больших в городе. Биг Оффис Билдинг, громаднейший небоскреб, огромный офисный центр и, по совместительству, место, где я провожу свой день с восьми до шести - место моей работы.

-Доброе утро, мистер Бордон! - Улыбчивая проекция привлекательной блондинки монотонным голосом выдает каждое утро все те же фразы. - Пожалуйста, приложите руку к идентификатору. Опозданий не зафиксировано. Приятного рабочего дня!

Мне всегда хотелось задать ей вопрос, поговорить с ней или спросить о чем-то. Но эта кукла лишь механически улыбалась и иногда повторяла свое «приятного рабочего дня». Я прекрасно понимал, что это лишь проекция, и быть может девушки, с которой ее срисовали, уже и не существует вовсе, но отчего-то мне было чертовски обидно, что я не могу с ней поговорить...что я ни с кем не могу поговорить.

Лифт поднял меня на нужный этаж. Я окинул взглядом безграничные ряды офисных перегородок, некоторые пустующие, а многие уже занятные работниками, уткнувшимися в экраны, усердно пишущими что-то на бумаге, хотя рабочий день еще даже не начался. И с какой целью они стремятся выполнить больше работы, чем им положено? Неужто для большего заработка? Мы ведь не отдыхаем, не гуляем, практически не разговариваем - у нас попросту нет времени. Так зачем тогда эти деньги? Нам внушили, что работать необходимо, чтобы покупать различные вещи...но ведь эти вещи нам не нужны! Каждый день этот мир напоминал мне огромный карточный домик — он красив, слажен, в нем все на своем месте, он кажется гармоничным и идеальным...но один порыв ветра или легкий толчок готов разрушить это великолепие. Так и здесь — стройная и отлаженная система основана на пустоте, ставя во главу угла бесполезные и бессмысленные вещи. У нас, жителей города, нет цели в жизни, нет устремлений и идеалов. Зато наша жизнь наполнена потребностями и бестолковыми желаниями...да и жизнь ли это? Существование, бессмысленное жалкое существование!

Сегодня, как никогда, голова моя была забита посторонними мыслями о чем-то отвлеченном. Больше времени я уделял не работе, а своим размышлениям. Я вглядывался в сотрудников офиса, которых, казалось бы, видел бесчисленное число раз, и открывал в них что-то новое. Стоит приглянуться к человеку и многое о нем становится ясно. И люди вокруг казались мне безжизненными, бесчувственными и словно спящими... Я хотел разбудить их, разбудить каждого, но не знал как. А они все бродили, загруженные и помешавшиеся, огородившись от мира, окружающего их.

-Эй! Да-да, ты! Джей, верно? - С улыбкой спросил я парня, что сидел в офисной кабинке напротив. Он нервно вскинул взгляд, оторвавшись от монитора, попытался сфокусироваться на мне и в итоге удивленно вперился в меня.

-Да. Джей...так меня зовут.

-Я тут подумал, мы ведь работаем в одном офисе каждый день, но даже не знаем друг друга. Я Кристофер. Кристофер Бордон. - На протянутую мной руку Джей отреагировал еще более удивленно и с какой-то опаской все же пожал ее.

-Мне...редко приходится говорить с кем-то. Да и зачем, собственно? Мне и так хорошо. Я же счастлив в идеальном мире! Какого черта докопался до меня со своими разговорами?! Слышишь меня, мне ни капельки не интересно кто ты и откуда! И я уже забыл твое долбаное имя! Весь день испортил!

С этими словами Джей вскочил со своего места и убежал по коридору. А я сидел, еще более удивленный и пораженный этим событием. Я начал вспоминать, мог ли я видеть людей, которые общаются, смеются, гуляют...и ужаснулся. Нет таких людей. И я не принадлежу к ним...ведь никто ни с кем не общается уже лет десять, на моей памяти. На Земле столько дел, что даже общение — трата времени. И подобные инциденты возникали бы с кем угодно, попробуй я заговорить с ними. А что если мне стоит подать им пример? Пойти гулять, пробовать поговорить, разбудить их! Да и зачем откладывать, когда можно сделать это прямо сейчас!

Я выбежал на пешеходный ярус и вместе с потоком толпы отправился к платформе. Уеду туда, где никогда не был! За свои тридцать лет я ведь ничего не видел, кроме пешеходного яруса, своего куба, работы и рекламы, что окружала каждого из жителей города каким-то невероятным полем, окутывала и не оставляла шанса прервать бесконечный поток лишней информации.

И вновь я часть потока. Вновь вливаюсь вместе с ним единой массой в капсулу вагона. Поезд мягко и бесшумно набирает ход. За окном все мелькает еще быстрее, пока не сливается в неопределенную массу, в которой разобрать что-то конкретное попросту невозможно. Вскоре наш вагон нырнул в тоннель и за окном вовсе непроглядная темнота.

На панелях, расположенных вдоль стен и поверху, идет очередная социальная реклама. Перед зрителем предстал немолодой мужчина в сером костюме. «Знаете, а я счастлив жить в таком мире! Я рад, что у меня нет лишнего времени, что у меня есть долг перед прошлыми поколениями, сохранившими жизнь на земле после ядерной войны и вернувшими нам цивилизацию. И этот долг — работать на благо общества и системы, быть выше инстинктов и слабостей, по праву быть Венцом творения и гордо носить имя «человек»! Мы победили лень и праздное времяпровождение! К чему тратить жизнь на то, что исчезнет: на культуру, кино и книги? Важнее потратить свою жизнь на благо цивилизации!» Картинка сменилась: теперь перед камерой сидела молодая женщина в таком же сером костюме, отличавшемся от мужского, по всей видимости, только покроем. «С тех пор, как детей стали выращивать искусственным способом благодаря достижениям медицины и научному прорыву, человечество избавилось от обузы. Именно обузы, ведь ребенок ей и является. Рожать естественным путем — это признак необразованности и невежества. Что может быть более бесполезным, чем растить ребенка? Дети сжигают время, которое вы можете потратить на работу! Сейчас человечество вышло на новый уровень, который выше животного уровня. Мы не потребители, мы — создатели. Создатели лучшего будущего путем тяжкого совместного труда на благо системы.» Люди в вагоне тщательно прислушивались к этой абсурдной речи, одобрительно кивали и лица их с каждой секундой становились безмятежнее, а взгляды целеустремленнее. А мне смешно и при этом противно слышать эту чушь, этот бред...а на панели одна картинка сменялась другой и уже словно в голове моей голос твердил: «Выше инстинктов...уровень сознания...мы — Создатели...избавились от обузы...работать на благо системы...быть таким, как все. Никто не должен отличаться.» И вот я, словно кукла, словно марионетка в чужих руках, поднимаю голову и счастливо слушаю то, что говорят с экрана. И глаза мои загораются огнем целеустремленности, и губы вытягиваются в пластиковую улыбку, и все существо мое преисполнено решимости. Быть как все...как все.

С каждой проплывающей мимо станцией выходило людей все больше, а входило все меньше, пока я и вовсе не остался один во всей капсуле. Из динамиков послышался голос: «Данный поезд пересекает границы Европы, через минуту вы окажетесь в России. На территории этого вне-европейского государства не действуют законы Европы и общепринятые человеческие ценности. Если ваше прибытие на территорию России является ошибкой, убедительная просьба на следующем поезде вернуться. В целях безопасности и сохранения вашей жизни не советуем вам покидать здание вокзала. Вы пребываете в город Санкт-Петербург. Далее поезд следовать не будет.» Россия? Ну пусть будет Россия. Хотел кардинально изменить жизнь? Что может быть более кардинальным, чем приезд в эту страну!

Я, несмотря на предупреждение механической девушки по ту сторону динамика, все же покинул вокзал. В лицо мне пахнуло морозным воздухом. Вдоль небольших приземистых строений, закутавшись в меха, куртки и свитера, сновали люди. С неба нещадно валил снег, покрывая улицы толщей снега, валил, заставляя прохожих еще сильнее запахивать одежду и закрывать лицо руками. А я стоял посреди этого невероятного города с архитектурой, которой прежде никогда не видел, городом, наполненным людьми, отличающимися друг от друга, по-разному одевающимися и общающимися друг с другом...стоял и поражался. Эта страна, которую представляли нам страной варваров, страной, давно погрязшей в невежестве и бескультурье, на деле оказалась совершенно иной. Тут сохранены здания прошлых времен, не выглядевшие пластиковыми. Здесь, в России, гораздо больше человечности, гуманизма и прочих человеческих ценностей, чем в моей Европе, наполненной бездушными механическими людьми. И я уверен — тут пишут книги, снимают фильмы и играют спектакли. И тут не транслируют постоянную рекламу, убивающую в нас личностей...тут поразительно тихо. И голоса разговоров, то тут, то там раздающиеся в толпе, мерное постукивание трамвайных колес о рельсы, шум от проезжающей мимо машины не наполнял этот мир своим звуком, а скорее дополнял остальные, создавая окутывающую меня атмосферу, затягивающую в себя. И я не был частью нелепого и несуразного потока, я был частью чего-то большего, чем стадо. Был частью непревзойденной в своем совершенстве монолитной ячейки природы — ячейки человеческого общества.

Размышляя и удивленно разглядывая все вокруг, я и не заметил, как оказался у дверей красивейшего здания, местами испещренного трещинами, с отколовшимися когда-то частями барельефа, но не потерявшего своей архитектурной грандиозности. Из интереса я толкнул массивную деревянную дверь, которая с легкостью поддалась. Войдя в тускло освященное и совершенно пустое помещение с множеством дверей, я сам поразился своей наглости и хотел было повернуть обратно, но мое внимание привлек луч света из двери напротив. С осторожностью открыв ее, я замер... Взору моему предстал огромный зал, сплошь залитый мягким ровным светом. Через бесчисленные ряды кресел видна была сцена. Но не она привлекла меня, а занавес, постаревший от времени, но все еще великолепный. Переливы бархата на нем играли своим неимоверным узором, сливаясь и поражая взгляд. На нем, на этом занавесе, не было определенной картины, но он привлекал внимание своей невероятной грациозностью и тонкостью сочетаний благородных цветов. Я оглянулся вокруг, поразившись масштабности этого здания. Каждый из ярусов наполнен архитектурными изысками, в то же время являясь симметричным с другим. Но, очевидно, главным достоянием этого зала была хрустальная люстра на потолке, источающая этот мягкий и ровный свет, который привлек мое внимание. Многоярусная, состоящая из миллионов крохотных частиц, бросающих отблески света, она являлась символом идеальности и совершенства, грации и гармонии. Узор на потолке, ее окружавший, заставлял вглядываться в каждого фантастического персонажа фрески. Совокупность этого великолепия наполняла душу легкостью. Этот зал в корне отличался от тех зданий, что я видел каждый день, серых и невзрачных. Повсюду были признаки старости: то тут, то там виднелись трещинки на позолоте, осыпавшийся потолочный узор обращал на себя внимание своими темными провалами...но это и было то великолепие, та грация и то благородство. Зал был этой аллегорией — он был несовершенен в своем совершенстве.

Там, в этом зале, я осознал, что все эти годы были прожиты мною неправильно. Что мир, в котором я жил — отвратителен. Что может быть более мерзким, чем убогие стеклянные строения, в которые не была вложена душа когда-то. Я глядел вокруг и понимал, что давным-давно архитектор растворился в зале старого театра и поныне обитает тут, в каждой трещинке, во всем вокруг. Обитает, наслаждаясь величием своего творения...

Я вышел на улицу. Порывы ветра утихали, снежинки опускались на мои плечи все реже, пока не перестали опускаться совсем. На ночном проспекте включили освещение. В темноте, при ярком свете фонарей, этот город казался мне еще более таинственным и грациозным. Очертания декоративных элементов зданий вокруг выделялись и добавляли им величия и пышности. Машины проезжали все реже, людей вокруг становилось все меньше, а я все стоял посреди тротуара у театра, с любопытством глядя на мир, о котором даже не подозревал.

-Вы...вы же из Европы, верно? - Услышал я робкий женский голос справа.

-Да, прямиком оттуда. А как вы догадались? - С удивлением спросил я.

-По одежде. У вас там все одинаково одеваются. Одинаково отвратительно. - Добавила девушка.

-Мне нечего вам возразить. Я Кристофер. Кристофер Бордон.

-У нас не принято называть фамилии при знакомстве. Впрочем, вам многое придется узнать и понять в нашей жизни. - С улыбкой сказала она. - Я Мария. Маша...как вам будет удобно.

-Мария...красивое имя. Да и вы тоже...весьма...кгм. Красивы.

-Да, комплименты делать вам тоже придется учиться делать. - Рассмеялась она. - Я давно за вами наблюдаю. Вы стоите тут уже больше часа. Удивлены нашей жизнью?

-Весьма. У вас тут все совсем по-другому...не так, как в Европе. Так, как должно быть. А собственно, почему мы все еще говорим на «вы»? Ты не будешь против, если...

-Не буду. А ты не будешь против, если я покажу тебе мой город? А ты расскажешь мне о своей Европе.

И взгляд этот, смешливый и в то же время серьезный, отпечатался в моей памяти. Я знал, что с ним готов связать свою жизнь, что он будет моей путеводной звездой. И понимал я, что за один только брошенный украдкой взгляд этих небесно-голубых глаз, за один взмах черных ресниц, по мановению ее руки, буду готов отдать свою жизнь не задумываясь. Ведь ее жизнь за одну минуту стала мне куда дороже собственной.

Мы гуляли...я говорил ей о Европе, о своей жизни, о бесчеловечности и отвратительности каждого ее жителя. Говорил о том, как в один из сотен одинаковых дней принял решение поменять свою жизнь, как в один момент осознал бесполезность и бессмысленность своего существования. А она...она показывала мне этот великолепный город. И я видел мосты, дворцы, парки...и все это, словно чудесный калейдоскоп, вертелось вокруг меня, поражало воображение. Этот город показал мне, какой должна быть человеческая жизнь.

А еще, Мария читала мне стихи. Шекспира, Йейтса, Пушкина, Блока...Кажется, было в них что-то потрясающее, притягательное, что выворачивало наизнанку душу и заставляло вслушиваться в каждое слово. Что словно приподнимало тебя над землей, заставляя парить в облаках. И словно каждое слово было адресовано мне.

-Но я — бедняк и у меня лишь грезы; я простираю грезы под ноги тебе; ступай легко, мои ты топчешь грезы. - Повторил я шепотом.

-Что?

-Нет-нет, ничего...я. Я просто...мне понравились эти слова. Ведь я тоже бедняк и у меня нет ничего, кроме моих грез и фантазий.

-Зачастую мир без грез скучен и сер. Но наши фантазии наполняют его смыслом и образами, давно позабытыми иль вовсе несбыточными. И нам так легче. - Говорила Мария.

Мы стояли на мосту над тихо журчащим потоком канала. С каждой минутой становилось все светлее. И я увидел солнце. Солнце, вначале робко, а потом все смелее показывающееся из-за темных очертаний зданий, бросающее в глаза мне веселые лучи сквозь морозный воздух. А я стоял, прикрыв глаза руками и ощущая еле чувствуемое тепло. Небо освещалось рассветными красками: редкие облака розовели, небосвод светлел, пока не стал вовсе лазурным; и здания больше не нуждались в подсветке — солнечные лучи били в окна, стараясь разбудить спящих, заявляя всем о наступлении рассвета.

Каждый день просыпаясь, я мечтал увидеть свет сквозь черные провалы небес, что видны каждый день. Мечтал почувствовать это тепло на своей щеке...и вот оно — рядом.

-Я...я никогда прежде не видел голубого неба и солнца...и откуда здесь это? Была ядерная война, мир стал пустыней, были построены защитные купола, а уже в них города, разве нет? Почему у вас так?

-Не было ядерной войны, Кристофер. И небо не затянуто тучами. Мир полон лесов, рек и животных, он такой, как и был прежде. Вас обманывали...они просто хотят, чтобы вы жили одной целью — работать на благо общества и системы, не чувствовали, не думали, не жили! И над вашими мегаполисами купола, за которыми целый мир, где по утрам на траве появляется роса, где идет снег и дождь, за которыми мир, полный счастливых людей, за которыми радость...купола, сквозь которые вы не увидите солнца и этого мира, что идеальнее вашего. У вас нет культуры и искусства. Там все должны быть послушными машинками — роботами. Но ты...ты не такой. Почему? Никто не даст тебе ответа на этот вопрос. Пожалуй, они просто не смогли уничтожить в тебе человека.

Я ничего не ответил ей. Просто взглянул на нее еще раз и прижал к себе. Я больше не робот, не машина и не зомби. И чувствую я, как в груди бьется сильнее сердце. Чувствую, как растекается по всему телу ощущение счастья, исходившее откуда-то изнутри. Душа, до этого момента еле теплящаяся в моем теле и не подававшая уже было признаков своего существования, раскрылась, словно цветок. Надо мной взяло верх все человеческое...все настоящее.

И мы весь день провели вместе. Я скинул наконец с себя ненавистную одежду и купил новую, по своему вкусу. Было странно поначалу увидеть в зеркале не серые нейтральные тона, а яркую желтую куртку, синие джинсы и выбивающийся из-под куртки зеленый шарф. И непривычно было ходить в новой одежде, неимоверно удобной и такой необычной... Я не чувствовал себя частью системы: я был обособлен от нее, был независим в своем выборе и своем мнении, касающемся даже таких незначительных вещей, как выбор одежды.

Теперь, когда я почувствовал, что значит — «быть свободным», что значит быть вне системы и увидел мерзкую сущность идеологии Европы со стороны, мною владела лишь одна мысль: я должен вернуться назад и показать живущим там людям правду. Правду, которая бы сломала систему, уничтожила мерзкую идеологию и очистила сознание людей.

-Маша... - Начал я. - Я благодарен тебе за то, что ты сделала для меня, за истину, которую показала мне, но там, в Европе, миллиарды таких же, как и я. И если моя жизнь не смогла уничтожить во мне человека, то и в них тоже! Их необходимо спасти, необходимо показать им правду. Я должен вернуться. Вернуться, чтобы дать человечеству шанс на возрождение.

-Я понимаю тебя, Кристофер. Иди. И я верю, что страшный мир, в который те вернешься, действительно полон людей, что готовы принять истину. Меня не пустят в поезд без паспорта гражданина Европы...тебе придется возвращаться туда одному. Помни меня. И знай, что я буду ждать тебя...буду ждать.

И я пошел, шаг за шагом отдаляясь от нее и боясь еще раз взглянуть на нее. А она стояла на площади перед вокзалом, закутавшись в шубу от порывов зимнего ветра. Я обернулся, чтобы сказать...сказать обо всем, что испытывал все это время.

-Ты для меня, что пища для людей,

Что летний дождь для жаждущего стада.

Из-за тебя разлад в душе моей,

И я, как скряга, обладатель клада,

То радуюсь, что он достался мне,

То опасаюсь вора-лиходея,

То быть хочу с тобой наедине,

То жажду показать, чем я владею;

Порою сердце радости полно,

Порой гляжу в глаза твои с мольбою,

Я знаю в жизни счастье лишь одно -

Лишь то, что мне подарено тобою.

Так день за днем — то слаб я, то силен,

То всем богат, а то всего лишен.

И я видел ее улыбку среди пылающих щек, слезы в радостных глазах. И у меня самого было навернулись слезы, но я побоялся показать их ей. Я тоже улыбнулся в ответ, поднял руку...и развернулся, чтобы уйти назад в мир, который возненавидел. А вот и мой поезд...

Я был на той же самой платформе, что видел каждый день. Но сейчас я не был уже частью потока. Люди обходили меня стороной, с испугом осматривая, а я стоял посреди толпы в яркой одежде и читал стихи, с надрывом, срывая голос и пытаясь докричаться до каждого. И вскоре люди вокруг начинали вслушиваться, подходить ближе и вокруг меня собралось множество народа. Толпа становилась все больше, все обширнее — никто не стремился заходить в опустевшие вагоны. Мой яркий шарф сорвало порывом ветра и он взмыл в воздух, летя над серой массой людей, приковывая к себе взгляды.

Я видел, как люди вначале переглядывались, а потом и начали обсуждать это незапланированное событие, робко, с трудом произнося слова... Вскоре толпа ожила, задвигалась, заговорила и голос мой уже не мог перекричать оживленные разговоры... Я видел осмысленные взгляды, люди вокруг внимали каждому слову, жадно и самозабвенно. Я до хрипоты срывал голос, на память читая Шекспира и видя оживших людей вокруг, чувствовал, что живу по-настоящему, что делаю что-то поистине грандиозное.

Сквозь толпу, наперерез, двигались стражи порядка, расталкивающие всех и призывающие вернуться к своим обязанностям. Но люди не расходились, не были они больше бездушными роботами, послушными машинами в чужих руках, я чувствовал это. Меня волокли куда-то сквозь толпу, а я продолжал кричать надрывно: Но я — бедняк и у меня лишь грезы; я простираю грезы под ноги тебе; ступай легко, мои ты топчешь грезы.

Я дал людям шанс переродится, сорвать с глаз ненавистную повязку, дал шанс увидеть мир таким, какой он есть на самом деле. Подарил им новую эпоху. И мы творили свою реальность.

ВОЗРОЖДЕНИЕ

Дата добавления: 2015-09-29