Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Ассасинвек. Эпоха крестовых походов Мартин – воин-наемник, ученик ассасинов, ему по силам самые рискованные задания. Его заклятый враг, маршал тамплиеров Уильям де Шампер, мечтает заманить 9 страница



При этих словах де Шампер неожиданно расхохотался. И на это бы никто не обратил внимания, если бы смех его так резко не оборвался, когда Роберт заметил, что тогда сей самозванец сопровождал леди Джоанну де Ринель, и они…

Лестер смущенно замолчал и опустил глаза под гневным взглядом маршала.

Но тут вмешался Ибелин. Неожиданно он тоже сказал, что помнит этого голубоглазого парня, помнит, что именно он, Арно де Бетсан, вывел из битвы при Хаттине и графа Раймунда Триполийского, и его самого. Он помог им, по сути спас, и разве это можно рассматривать как предательство? И он, Ибелин, считает, что Фиц-Годфри, или кто он там, отнюдь не из ассасинов, и готов напомнить собранию, что именно ему они обязаны сегодняшней победой.

Магистр Госпиталя Гарнье резко перебил барона:

– Вам ли, мессир Балиан, уроженцу этих мест, не знать, что шакалы Старца Горы враждуют с Саладином?

Им выгодно ослабление султана!

И опять все вокруг загомонили, послышались восклицания и ругань.

Мартин по-прежнему молчал. Он ни на кого не смотрел, но поднял взгляд, когда к нему приблизился король Ричард.

Плантагенет опять стоял близко, смотрел на него, но теперь в его лице не было ни тепла, ни уважения. Серые глаза монарха излучали странную грусть, разочарование… и презрение… такое откровенное презрение, что Мартину хотелось сложиться пополам, упасть ему в ноги и умереть… Он испытывал такой пробирающий до самого сердца стыд, что был бы рад, если бы оно разорвалось, только бы не находиться здесь. Сколько раз он ходил по самому краю бездны, сколько рисковал своей жизнью, но в этот миг, когда ему довелось почувствовать себя одним целым с людьми, которых стал почитать, он узнал, что такое попрание чести. Чести, которая дает право уважать самого себя.

О, лучше бы он все еще чувствовал себя чужаком! Тогда он мог хотя бы надменно взирать на них.

Король все еще смотрел на него, и Мартин облизал пересохшие губы.

– Мой король…

Как у него еще хватило сил подать голос? Но на этой фразе дыхание будто иссякло. У него не осталось ни мыслей, ни смекалки, ни соображений, как выпутаться из ловушки, в какую он угодил.

– Арно де Бетсан, Фиц-Годфри, госпитальер д’Анэ, – медленно перечислял имена схваченного король. – Кто ты, рыцарь? Рыцарь ли ты вообще? Ассасин? Лазутчик Саладина? Кому ты служишь?

Он выпрямился, взгляд его устремился куда-то вдаль, стал туманным.



– Ты оказал нам сегодня великую услугу, – закончил он, но в голосе его не было ничего, кроме холода. Так же холодно он сказал де Шамперу: – Вы должны учесть это, маршал. Дьявольская ли это хитрость или… Это вы должны вызнать у него, де Шампер. Уведите же его. Он ваш!

Когда тамплиеры в белых плащах выводили Мартина, в зале стояла напряженная тишина. Он шел, опустив голову, ощущая презрение и недоумение в устремленных на него взглядах. Зато двигавшийся за ним де Шампер гордо вскинул голову. Наконец-то! Наконец он поймал этого неуловимого, как тень, проходимца, который совратил и использовал его сестру!

Последняя мысль неожиданно ошеломила Уильяма. Он замедлил шаг. Роберт Лестер! О, Пречистая Дева! Уильяму необходимо немедленно вернуться и уговорить графа молчать о том, что он знал о связи Джоанны с мнимым госпитальером. Сегодня Роберт едва не проболтался о них… О нет! Упаси Боже!

Уже развернувшись, чтобы идти назад, маршал на какой-то миг задержался, провожая взглядом собратьев по ордену, уводивших пленника. Тем временем настала ночь, всплыл месяц, и в его свете можно было различить, как конвоировавшие Мартина д’Анэ тамплиеры плотной группой окружили его, не обращая внимания на редкие вопросы тех из крестоносцев, кого еще не сморила усталость после тяжелого дня. Сам лазутчик шел среди них, не оказывая никакого сопротивления. Да и прояви он непокорность, вздумай вырваться… Ха! Рыцари Храма – умелые воины, даже ему не совладать с ними.

Уильям медленно двинулся назад между руин и натянутых между ними тентов, в полумраке стараясь не потревожить никого из отдыхавших воинов. Да, сейчас он переговорит с Робертом, предупредит, чтобы тот молчал о позоре родственницы. Но разве только это тревожит Уильяма? И он вновь остановился и оглянулся на две отдаленные башни, на одной из которых на древке виднелся флаг ордена Храма с алым крестом. Они стояли уединенно, две из уцелевших в крепости Арсуфа после того, как тут похозяйничали сарацины. В подземелье одной из них сохранился подвал, куда маршал и приказал доставить Арно де Бетсана… или Мартина, разрази его гром! Там мощные стены, башня охраняется, вокруг стан рыцарей ордена. Чего же Уильяму волноваться? И пусть этот проходимец – отменный боец, но он один, и не ему выстоять против ордена Храма.

Но ведь ранее он уже совершал побег! И еще…

Уильям внезапно задохнулся. Перед глазами всплыла картинка, как уводят Мартина. И маршал вдруг понял, что его тревожило. Кнут! Тамплиеры обезоружили пленника, но у него за поясом на спине остался кнут! А Уильям помнил, как мастерски его враг владеет им.

В тот же миг де Шампер развернулся и, моля Небо, чтобы он успел вовремя, кинулся назад.

Глава 7

Две башни временной прецептории ордена Храма оказались довольно внушительными. Тяжелая кладка стен, пара длинных окон с полукруглым верхом, обращенных к лагерю. Но Шампер уже знал, что не успевшие низвергнуть эту мощь сарацины изрядно разрушили все внутри. Особенно пострадала та из башен, которая внешне казалась более целой и на которой виднелся флагшток с едва различимым сейчас знаменем ордена. Вторая из башен была более приземистой и стояла на некотором удалении; от нее отходила куртина рухнувшей стены. Она хоть и не была такой высокой, как первая, но внутри пострадала куда меньше: в ней сохранились перекрытия этажей, со стороны двора имелась чудом уцелевшая деревянная лестница. Именно там, в покое второго этажа, де Шампер позволил сегодня расположиться… Но нет, он не станет о ней думать! Сейчас это свыше его сил.

Маршал свернул к более высокой башне, по пути внимательно приглядываясь. Все вокруг, казалось, было спокойно. Башню прецептории со стягом окружали светлые палатки лагеря тамплиеров, расположенные полукругами, но так, чтобы между ними оставались проходы, дабы в случае опасности удобно было подойти к коновязям и стойкам с оружием. Рыцари по большей части уже отдыхали, но между палатками неспешно прохаживались стражники с факелами. Похоже, он зря беспокоился, все в порядке.

Каменные ступени лестницы вели к приподнятому высоко над землей входу в башню прецептории, лестница была освещена двумя факелами. Двери отсутствовали, но у полукруглой арки стояли охранники: пара рослых орденских сержантов в черных коттах с алыми крестами поверх доспехов. В своих одинаковых островерхих шлемах с широкими наносниками они казались похожими, как братья, да и застыли в одинаковых позах, чуть расставив ноги в стальных поножах, с копьями в правой руке.

– Все спокойно? – запыхавшись после стремительного шага, спросил Уильям, когда поднялся к ним по лестнице. – Пленника доставили?

– Доставили, мессир. Совсем недавно. Его повели в подземелье.

Уильям перевел дух. Но задержался лишь на миг. От такого человека, как этот воин-хамелеон, всего можно было ожидать. Да и кнут остался при нем.

Последняя мысль подстегнула маршала.

– Ты, Августин, – обратился Уильям к одному из сержантов, – останешься тут, а ты, Юбер, бери факел, пойдешь со мной!

Вход уводил в темноту, в узкий проход между циклопически огромными стенами. На каменной кладке плясали багровые отблески огня. Через несколько шагов слева показалась винтовая лестница, выбитая в мощи строения: одни спирально сворачивающие ступени уводили вверх – мимо разрушенного первого и второго этажей к третьему, где ныне должны были расположиться на отдых сам Уильям и магистр де Сабле, а другие спускались в подполье, куда он велел доставить лазутчика.

Было тихо. Может, даже слишком тихо, подумал Уильям, но утешил себя мыслью, что толщина стен заглушает все звуки. И все же он спускался за освещавшим узкие ступени сержантом, положив руку на рукоять меча. В какой-то миг он уловил негромкий звук – будто посыпалась каменная крошка. Но сарацины некогда изрядно долбили камень, над проходом нависала широкая деревянная балка, выступавшая из стены, и сержанту Юберу и следовавшему за ним маршалу пришлось нагнуться, проходя под ней. На головы им сыпалась пыль.

Новый поворот винтовой лестницы – и они в подземелье. Тихо, так тихо, как не должно быть. Шедший впереди Юбер поднял факел и издал глухой возглас.

Остановился.

Уильяму пришлось потеснить его, чтобы пройти в проход. В первый миг он онемел.

Округлое, полное щебня и мусора пространство без сводов, уходящее куда-то вверх, откуда свешивались остатки пыльного перекрытия этажей, а вокруг…

Уильям задохнулся. Шесть тамплиеров, шесть закаленных в боях отличных бойцов, вели пленника, и все они были здесь. В отблесках чадившего в подполье факела Уильям видел их всех, лежавших кто где среди груд мусора.

Огонь факела высвечивал их сбившиеся белые котты с алыми крестами, темные шлемы, запрокинутые бородатые лица и стекленеющие глаза. Ибо они умерли совсем недавно, запах крови был еще совсем свеж и ощутим.

Сбоку раздался глухой стон, и, выхватив у сержанта факел, Уильям склонился к лежавшему неподалеку рыцарю.

– Брат Симон, вы слышите меня?

Тамплиер приоткрыл глаза.

– Мой маршал… У него был кнут. Он им так ловко… Брат, это просто дьявол. Он так молниеносно повалил и разоружил нас… Мы ничего не смогли поделать. Простите…

– Где пленник, брат Симон?

Тот слабо поднял руку, указывая на выход. Кровавая пена запузырилась у него на губах, и он отошел, глаза застыли.

Уильям бережно положил голову умершего, прикрыв его веки, а потом резко повернулся в сторону входа. Какой же он осел! Он знал, чего можно ожидать от этого парня, но даже не насторожился, когда на них с сержантом сверху посыпалась пыль. Там была навесная балка, а этот негодяй… Черт! Черт! Ведь он уже догадался, что лазутчик из ассасинов! А они дьявольски ловко умеют скрываться даже там, где скрыться нельзя!

– За мной! – крикнул он сержанту Юберу и бросился назад.

Уильям несся по лестнице, перескакивая через ступени, пока не остановился у торчавшей из стены балки. О, подними они тогда голову… и могли бы расстаться с жизнью! Проклятый дьявол! Он вполне мог затаиться в этой узкой щели между балкой и округлым сводом. Но теперь его уже не было.

Уильям побежал наверх.

В отблесках пламени он увидел судорожно дергающиеся ноги в кольчужных чулках – то был второй сержант, которого Уильям оставил на страже. Он лежал на полу, шлем в стороне, шея неестественно вывернута.

Выход из башни был свободен, но Уильям понимал, что ошибаться нельзя: его враг где-то рядом.

Выскочив наружу, он увидел его. Буквально в десяти шагах от тамплиера тот спокойно спускался по лестнице.

Но Уильям больше не стал рисковать.

– Тревога! Хватайте его!

Уильям сам кинулся на врага, однако и тот вдруг стремительно развернулся и бросился на маршала.

Ловкач! Понял, что сквозь стан тамплиеров ему теперь не проскочить.

Но эта мысль лишь мельком пронеслась в мозгу Уилья ма де Шампера, когда наконечник кнута обвился вокруг его клинка и лазутчик молниеносным рывком обезоружил его, перехватив рукоять маршальского меча в воздухе. Сейчас он его пронзит… Но вместо этого Мартин подскочил и с силой затолкнул Уильяма обратно в арку прохода, ведущего в башню. Но там был сержант Юбер, и он поддержал маршала, хотя от толчка они оба невольно отступили в тень.

Однако крик Уильяма оживил лагерь снаружи. Кто-то повторил его выкрик «Тревога!», началась суета, но разбуженные тамплиеры, выбегая из палаток, не могли пока понять, откуда исходит опасность. Но вскоре они разберутся, они…

Думать было некогда. В руках у лазутчика был меч, и он приставил его острие к горлу Шампера.

– Назад, иначе я прикончу вас!

Он наступал, а сержант, оказавшийся за спиной Шампера, пятился в темноту башни, невольно увлекая за собой маршала. Уильям был в ярости. Не обращая внимания на клинок у своего горла, он замахнулся на предателя факелом, но добился только того, что тот, увернувшись, выбил его у тамплиера сильным молниеносным движением. Теперь свет шел снизу, высвечивая это до жути красивое тонкое лицо врага со светившимися холодным голубым блеском глазами. Потные пряди волос в беспорядке падали ему на чело, но сами черты казались окаменевшими в своем решительном спокойствии.

– Ни шагу назад! – приказал маршал сержанту.

Если они отступят и скроются в темноте прохода, тамплиеры в лагере не сразу сообразят, что происходит и кто поднял тревогу. Черт, они должны увидеть странный отсвет в проходе башни, должны заметить, что у арки уже нет стражников, охраняющих прецепторию!

Мартин наступал, вдавив острие в горло Шампера, и только складки кольчужного капюшона храмовника мешали ему убить маршала. Но давление меча в кадык все же было настолько сильным, что Уильям задохнулся в кашле. Однако сквозь боль и удушье он прохрипел сержанту: – Не отступай! Убей его, Юбер!

Но тот продолжал пятиться, опасаясь за жизнь маршала. Проклятье!

И все же Юбер был не так уж и плох. В его руках было копье, и в какой-то миг он изловчился сделать им выпад из-под руки Уильяма.

Удар был сильный, но, видимо, этот мерзавец уловил момент, когда сержант завозился, направляя копье, и мгновенно уклонился. Показалось ли Уильяму, что он негромко охнул? Задело ли его острие копья?

Де Шампер не успел додумать эту мысль до конца, ибо лазутчик тотчас отступил и резко взмахнул рукой с кнутом. Уильяма, находившегося к нему ближе, задело только кнутовище, попав по глазам и на какой-то миг ослепив, а сержанта обвил витой хлыст, конец которого полетел дальше и, делая разворот, буквально связал маршала и сержанта в узкой петле. В тот же миг Мартин с силой толкнул Уильяма ногой в живот, и маршал стал падать, заваливая и скрученного плетеной кожей кнута Юбера.

Нелепость! Де Шампер чувствовал себя жалким, когда, хрипя и задыхаясь, срывал с себя петлю хлыста и освобождался от возившегося сзади сержанта. Уже поднявшись, он увидел вбежавших в башню собратьев. Слава Богу!

Но радоваться было рано. В следующее мгновение Уильям заметил, что вновь прибывшие в растерянности глядят на растрепанного, задыхающегося предводителя, не зная, что предпринять.

– Олухи! – рявкнул де Шампер осипшим голосом. – Он побежал наверх по лестнице. За ним! Взять живым или мертвым!

И, выхватив у одного из озиравшихся храмовников меч, он первым помчался по винтовой лестнице. Однако вскоре замедлил шаг, выставил перед собой меч и осторожно ступал, улавливая отблески огня идущего у него за спиной воина.

Винтовые лестницы в башнях строили узкими и с таким разворотом, чтобы сверху защитникам было легче разить тех, кто шел снизу. Бывало, один опытный воин мог на этих разворотах сдерживать целую толпу нападавших: узкое пространство, поворот справа налево, чтобы находившийся наверху имел возможность рубить правой рукой и имел расстояние для замаха, тогда как нижние не могли пустить в ход правую руку с оружием, поскольку им мешал неудобный разворот, и они оставались уязвимыми для удара слева.

– Щит мне! – приказал де Шампер.

Закрывшись щитом, он уже более уверенно шагнул вперед. Глупо погибнуть Уильям не собирался. И знал, с каким опасным противником имеет дело.

Но нападения сверху не последовало. Осторожно поднимаясь, де Шампер приблизился к выходу на второй этаж. Вернее, к выходу туда, где должен быть второй этаж башни. Теперь же вместо перекрытия тут зияло пустое пространство, и, если бы было светлее, Уильям увидел бы внизу тела убитых ранее этим негодяем собратьев, оставшиеся там, где раньше был подвал.

На миг маршал остановился.

– Посветите!

Ему надо было понять, где его враг. Поднялся ли выше по лестнице или… Сначала он думал, что тот все же поднялся: там, наверху, есть дверь, там целый покой, где можно держать оборону или скрыться, учитывая, что этот ловкий парень мастак совершать немыслимые прыжки. Но ведь ему помогал перелазить и прыгать его кнут, который он как раз обронил, когда сплел их с сержантом!

Было еще нечто, что задержало Уильяма, ибо теперь он обращал внимание буквально на все. И этот легкий шорох… будто пыль осела, стук мелких осыпавшихся камней…

Когда сзади посветили факелом, де Шампер увидел лазутчика. Тот пробирался вдоль стены, где уже не было полов, а остался только каменный выступ вдоль окружности стен башни. Выступ был едва ли шириной в фут [35], но этот парень двигался по нему над пустым пространством, прижавшись спиной к кладке. Было ясно, что его цель – расположенное неподалеку овальное окно.

– А ну, снимите-ка его стрелой, – приказал Уильям. Но оказалось, что за ним не было ни одного лучника!

Шампер едва не взвыл от досады. Если этот ловкач выберется в окно…

– Прикажите кому-нибудь поджидать его снаружи! – рявкнул маршал, а в следующий миг сделал то, чего и сам не ожидал от себя: он двинулся по уступу за ассасином.

Это было опасно. Он был мощнее этого парня, шире в плечах, а выступ был узким. Ко всем чертям! Не таким и узким… если не думать о полумраке и пустоте внизу.

– Ты не уйдешь от меня, дьявол… не уйдешь, – шептал Уильям, шаг за шагом продвигаясь за лазутчиком.

Кто-то из тамплиеров двинулся следом, но сорвался и с криком полетел вниз. Кто-то воскликнул, требуя, чтобы маршал вернулся, что сейчас они принесут лук, что уже послали за стрелком…

Ну да, ну да. А пока они будут бегать, этот парень уже выберется в окно. Черт! Уильям не мог вспомнить, что там, за этим оконным проемом.

Лазутчик двигался спокойно и беззвучно, как тень. Казался почти грациозным, когда, наконец дойдя до окна, вцепился в каменный подоконник и подтянулся, взбираясь наверх.

– Нет, ты не уйдешь! – шипел сквозь сжатые зубы Уильям.

На его поясе висел кинжал, и он, остановившись, выхватил его. Он провел немало лет в воинской выучке и метнул клинок уверенно. Другое дело, что с узкого карниза, когда позади только стена, а внизу провал, он не мог сделать значительный замах. И все-таки уже взобравшийся на подоконник беглец слабо вскрикнул и припал на колено, зашатался. Казалось, еще миг, и он упадет. Однако он удержался за каменную арку окна, склонился, и уже приближавшийся к нему Уильям мог видеть, как этот парень вырвал торчавший из своей ноги над коленом кинжал. Потом, даже не оглянувшись, он оттолкнулся от подоконника и исчез.

– Забери тебя сатана, красавчик! – прорычал сквозь зубы Уильям.

Нет, нет и нет! Он не может ему позволить снова скрыться. Не может!

Со стороны кричали тамплиеры, требовали, чтобы их маршал не рисковал собой и вернулся. Черта с два! Он уже был у окна, взобрался на него, посмотрел… и задохнулся!

Городская стена внизу была разрушена, но в добрых десяти футах от нее виднелась обвалившаяся куртина прежней постройки. Эта куртина подходила как раз ко второй башне, какую взял себе орден. И этот мнимый Фиц-Годфри уже был там. Даже раненный в ногу, он сумел преодолеть расстояние до нее и двигался по стене, приближаясь к двери в башню. Но не это заставило де Шампера задохнуться. Он увидел, как выводившая на разрушенную куртину дверь отворилась и из нее показалась его сестра! О, зачем он привел ее сюда с корабля, зачем позволил отдохнуть от постоянного пребывания на море, решив, что тут ей не угрожает опасность!

Теперь опасность была перед ней. Мнимый Фиц-Годфри с разбегу едва не налетел на молодую женщину, но резко остановился, замер, упершись обеими ногами и почти проехав по каменному настилу. Они чуть не столкнулись, но глупышка Джоанна даже не отступила! Она замерла перед ним с горевшей плошкой в руке, смотрела. Белое одеяние, темные длинные косы, полная неподвижность при слабом отблеске огня.

«Назад!» – кричало все в душе де Шампера, но в то же время он не в силах был издать ни звука. И только молил про себя: «Беги от него, сестренка! Закрой дверь!

Запрись на засов!»

Ибо он не сомневался, что сейчас этот негодяй схватит его сестру, прикроется ею как щитом, сделает своей заложницей! И тогда он, Уильям, уже ничего не сможет сделать. Он не посмеет рисковать жизнью Джоанны!

Но ассасин все еще не двигался. Как и Джоанна, он стоял и смотрел на нее. Это длилось несколько бесконечных мгновений, и Уильям, понимая, чем подобная встреча грозит его сестре, вдруг решился на отчаянный шаг.

Глухо зарычав, он рванулся из оконного проема, послав свое тело вперед… и полетел.

Какие бы навыки он ни приобрел за годы служения в Святой земле, но выучки ассасинов у него не было. К тому же Уильям был в воинском облачении, в длинной кольчуге, на поясе его висел меч. Его прыжок сверху на разрушенную куртину оказался не столь удачным, как у ловкача ассасина. Он допрыгнул до стены, ухватился за нее, но стал сползать там, где обрывалась кладка… Ноги его болтались над пропастью на страшной высоте.

С невероятным усилием цепляясь за обломанные края и выступы, Уильям подтянулся, уже почти лег на живот, когда понял – его враг рядом. И, ощутив сильный толчок, вновь стал сползать.

Он рычал и задыхался, цепляясь за выступы куртины и не давая этому негодяю столкнуть себя. В какой-то миг он сумел снова подтянуться, но именно в этот момент враг наступил на его удерживающую тело руку, с силой вдавил ее в камень, заставляя разжаться сцепленные пальцы.

Уильям сжал зубы, чтобы не взвыть от боли, ему казалось, что кость затрещала под жестоким давлением сапога ассасина. Тот еще сильнее надавил, и Уильям, охнув, разжал окровавленные пальцы, повис на одной руке. Он чувствовал, как она ползет по выбоинам, как его тело тянет вниз. И самое странное, он слышал, как кто-то во дворе кричит:

– Не стреляйте! В темноте вы можете попасть в маршала. Не стреляйте, я сказал! Там женщина.

И действительно, Джоанна была уже рядом. Уильям услышал, как она закричала:

– Нет, Мартин, нет! Это же мой брат!

На что она надеялась, имея дело с таким подонком?

Уильям понимал, что еще миг – и он сорвется. Но над ним вдруг склонилась Джоанна, он увидел ее совсем близко – растрепанные волосы, искаженное от страха лицо. Она вцепилась в ткань его котты на плечах и попыталась вытащить его наверх, не дать упасть. Но он был так тяжел для нее!

– Отпусти! – прорычал Уильям сквозь сжатые зубы. – Отпусти, глупая, иначе мы упадем вместе.

Но Джоанна не слушала его и старалась изо всех сил. О Боже! Он утягивал ее за собой!

И тут случилось невероятное. Еще одна пара сильных рук ухватила его за плечи, рывком потянула вверх. Уильям совсем близко увидел сапоги ассасина, даже рассмотрел заклепки застежек на них и, словно не веря в происходящее, поднял голову, сверх всякой меры пораженный, что это он, его враг, спасает ему жизнь.

Вместе с Джоанной им удалось втащить маршала на стену. Какой-то миг он лежал, задыхаясь, на плитах стенного прохода. И сквозь бурное дыхание услышал, как Джоанна сказала – не ему, а тому, другому:

– Уходим! Бежим скорее, Мартин!

Поднимаясь на ноги, Уильям заметил, как его сестра увлекает этого проходимца в свою башню. Да что же она делает?! Сама отдается ему в руки! Разве не понимает, кто он?!

Шампер, едва переведя дух, кинулся за ними. Они не успели закрыть за собой дверь, когда он с разбегу налетел на нее, ударил плечом. А они оба – оба! – упирались в нее с той стороны, сопротивлялись ему и смогли-таки закрыться. Маршал застонал от душившей его ярости, услышав, как с той стороны опускается засов.

Дьявольское семя! Пуп Вельзевула! Три тысячи чертей! Он ругался, как последний из богохульников, забыв о своем высоком орденском положении. Он был вне себя и, выхватив меч, несколько раз с силой ударил по мореным дубовым плахам двери. Ко всем чертям! Как вышло, что магометане, столько строений разрушившие в Арсуфе, не удосужились снести эту дверь? А ведь именно поэтому он привел сюда сестру, решив, что Джоанна будет в безопасности!

Но тут, слава Богу, рядом появились еще несколько орденских братьев. Они сообразили притащить лестницы и теперь взбирались по ним, чтобы помочь своему маршалу.

– Рубите дверь! – приказал он. – Что? Никто не удосужился захватить секиры?

– Но там же ваша сестра, мессир! – воскликнул кто-то. – Она в руках у этого мерзавца, она его заложница! Разве мы можем рисковать ее жизнью?

«Она сама так захотела!» – чуть не крикнул он в ответ, но не произнес ни звука. Его душили ярость и страх за Джоанну. Глупая, ох, какая же она глупая! Уильям ведь не единожды объяснял сестре, с каким негодяем она связалась. А она… все еще верит своему Мартину! И теперь у него, Уильяма, связаны руки.

Глубоко вдохнув, он постарался сосредоточиться.

– Немедленно пошлите за топорами! Будем прорываться. Он не уйдет. Надеюсь, вы уже сказали, что нужно окружить башню? Нет? Немедленно выполнять приказ!..

Но внизу уже и так собрались сбежавшиеся на шум тамплиеры. Этому красавчику ассасину некуда будет деться. И Уильям, когда его люди подступили к двери с топорами, воскликнул:

– Эй, ты! Если хоть волос упадет с головы моей сестры, ты умрешь страшно и жестоко. Но я могу обещать тебе легкую смерть. Слово Шампера!

Из башни ответом была только тишина. А тут еще кто-то сказал, что прибыл гонец от короля Ричарда, чтобы узнать, что за переполох поднялся в стане тамплиеров.

Нужна ли им помощь?

– Передайте Его Величеству, что мы разберемся сами.

О, если бы! Но признаться королю, насколько он не владеет ситуацией, Уильям сейчас не мог. Ибо все еще рассчитывал вновь захватить коварного лазутчика. Даже с риском для жизни сестры.

– Джоанна! – позвал он, надеясь, что она его слышит. – Джоанна, отзовись!

Тишина. Уильям собрался с духом.

– Рубите дверь! И одновременно следите за внешней лестницей с другой стороны башни. Следите за всеми окнами и даже за кровлей башни… или что там от нее осталось. Он может быть везде. Пусть наиболее ловкие из наших парней попытаются забраться наверх и следят за всем.

Вновь стали рубить дверь. И одновременно с этими ударами изнутри донесся полный ужаса женский крик. Уильям закусил руку. Чего она так верещит? Ради всего святого, что с ней? Что этот негодяй с ней делает?

– Прекратите! – Он остановил своих людей.

Уильям приник к первому же пролому, какой удалось разбить в двери. В ничтожную щель, казалось, только мышь и может проникнуть. И все же Шампер крикнул в нее:

– Джоанна, ты слышишь меня?

Женский визг умолк, и через какое-то время его сестра отозвалась:

– Он сказал, чтобы вы прекратили. Он убьет меня, если…

Тут она замолчала.

Уильям посмотрел вниз: повсюду горели факелы, башня была окружена. Кто-то из его собратьев, закинув наверх крючья с веревками, уже взбирался по стене.

– Сестра, передай этому негодяю, что ему не уйти.

Что он хочет? Я готов его выслушать.

В ответ – молчание. Потом изнутри донеслись женские голоса. Только теперь Уильям сообразил, что со своей леди в башне была еще и ее камеристка Годит.

– Что происходит, ради всего святого? Джоанна, отзовись!

Последовало продолжительное молчание. Потом раздался голос сестры: дескать, ее пленитель требует коня к выходу из башни и предупреждает, чтобы все отошли на пятьдесят шагов.

Это было исполнено. Тамплиеры отступили, у них в руках были луки, у подножия стоял оседланный конь. Этому мерзавцу, как бы ловок он ни был, не удастся скрыться.

Они ждали. Ждали долго. Башня безмолвно возвышалась над притихшими воинами. Все не сводили с нее глаз.

А потом маршал вдруг неожиданно расхохотался.

Джоанна! Он всегда считал ее слишком глупой. Но и подозревал, что она очень хитра!

– Рубите дверь, – вновь приказал он каким-то внезапно потускневшим после резко оборванного смеха голосом. – Рубите, пока не разнесете ее в щепы.

– Но ваша сестра, мессир?

Уильям устало махнул рукой, но потом приказал:

– Пошлите наших людей совершить обход по окраинам лагеря, пусть высматривают воина в котте с гербом Лузиньяна. Думаю, он сейчас попытается пробраться к Арсуфскому лесу. Везде должны быть наши люди, пусть удвоят стражу в кольце оцепления вокруг Арсуфа и задерживают каждого подозрительного крестоносца.

– Но, мессир!.. Башня окружена, лазутчик не мог выскочить!

«У него было время. У них… Пока мои люди лезли на стену, пока я, словно полоумный, бился о дверь…»

– Делайте, что я сказал! Немедленно пошлите людей в лагерь… И чтобы мышь не проскочила. Он где-то здесь.

Но зачем тогда рубить дверь, спрашивается? Чтобы Уильям сам мог войти к сестре. И чтобы никто иной не понял, что она предательница.

Теперь Уильям уже не обращал внимания на женский визг в башне. Грохотали топоры, потом упала дверь.

– Я сам войду, – заявил маршал, отстранив своих храмовников.

– Мессир, это опасно!

Но он, приказав остальным дожидаться снаружи, даже не обнажил клинок, когда вступил внутрь.

Так и есть, грохот топора напугал только вжавшуюся в угол Годит. Она все еще голосила, но охнула и умолкла, когда маршал вошел в башенный покой. Поползла к нему по полу, простирая руки:

– Милорд де Шампер! Сэр Уильям, пощадите!

Годит обхватила его колени в жестких кольчужных чулках. Но он даже не взглянул на нее. Смотрел только на свою сестру.

Джоанна стояла, прижавшись к стене, и даже при свете единственного огонька в плошке Уильям видел, что она бледнее светлой шали, обвивавшей ее плечи. Глаза расширены, в них явственно читается страх… но и еще что-то. Непоколебимое упрямство.


Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав







mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.044 сек.)







<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>