...наверно, уволить Кибома было бы правильным решением.
А потом настали выходные, которые принесли только больше усталости и бессонных ночей, чем отдыха, ведь Джонхен не мог прекратить думать о пропавшем Кибоме.
Но, увидев его в понедельник в компании, Джонхен облегченно вздохнул, решая, что мысль о течке была правильна, когда Кибом зашел к нему в кабинет, настойчиво избегая взгляда начальника, и извинился, что пропустил три дня. А потом сказал, что на этой неделе ему не потребуются отгулы, о которых он заранее просил.
Джонхен только кивнул, соглашаясь с ним, и в этот раз, как и в прошлые другие, не говорил о причине прогулов омег.
Он не стал расспрашивать еще и потому, что Кибом выглядел бледным и усталым, что сердце альфы начинало щемить.
***
Но, на самом деле, Кибом пропустил работу не по той причине.
Кое-как поднявшись на следующее утро с кровати, как обычно рано, чтобы успеть собраться на работу, Кибом пошатнулся и тут же облокотился о стоящее рядом трюмо. Голова кружилась, а перед глазами плясали черные пятна, из-за чего Кибому показалось, что он сейчас упадет в обморок.
Но головокружение постепенно прошло, и он решил, что это было только от резкого поднятия с кровати. Подняв голову, Кибом посмотрел на себя в зеркало и отметил бледность лица.
- Нда... Не стоило ложиться так поздно.
Но из-за кишащих вчера беспорядочных мыслей в голове, Кибому просто не удавалось уснуть, и он думал, как же будет смотреть своему начальнику в глаза, после того, как сам пришел в его кабинет и попросил себя трахнуть. И ведь не под влиянием течки или алкоголя! Он ведь был в здравом уме.
Голову Ки снова стали атаковать те же мысли, так что он помотал головой и, выпрямившись, направился в ванную.
Наскоро приняв душ и почистив зубы, Кибом на некоторое время застыл перед зеркалом во весь рост и переводил взгляд от одного засоса к другому. И их было столько, что он буквально спотыкался о каждый взглядом и постоянно удерживал себя от желания расшибить себе голову о раковину, лишь бы забыть о вчерашнем вечере.
- Что, попробовал один раз и теперь не можешь остановиться? - едко спросил он у своего отражения, презрительно сощуривая глаза. - Не думал, что из тебя выйдет развратная омежка, каких ты раньше презирал, Ким Кибом... Черт возьми!
Хлопнув по крану, Кибом включил холодную воду и несколько раз плеснул себе в лицо, чтобы избавиться от гнетущих мыслей.
Наконец вытеревшись полотенцем, Кибом вернулся к себе в комнату и, глянув на часы, чертыхнулся. Он мог опоздать на работу, если не поторопится. Поэтому Ки быстро оделся в выбранную от нечего делать и бессонницы еще ночью одежду и прошел в коридор.
Обувшись, Ки хотел было выйти за дверь, но в нос ударил какой-то неприятный запах из подъезда, и ко рту тут же подступила тошнота. Кибом только успел захлопнуть дверь и бросился в ванную, где его вырвало.
Сплюнув отвратительную на вкус слюну, он дотянулся до кнопки и смыл из туалета остатки вчерашнего позднего ужина, который даже не был похож на себя. Поднявшись на ноги, Кибом подошел к раковине и тщательно прополоскал рот, пытаясь избавиться от отвратительного привкуса.
- Я вчера отравился что ли? - пробормотал он, хватая с полки щетку, и выдавил на нее длинную полоску пасты.
Однако живот скрутило болью, а ко рту снова подступила тошнота, из-за чего щетка выпала из рук Кибома, и он опять припал к унитазу, выплевывая едва ли не свой желудок, потому что рвать то было уже нечем.
Проскулив от боли в животе, Кибом погладил его и облокотился о сидение, пытаясь унять тошноту, что в этот раз отступала намного медленнее и, казалось, что его сейчас снова вырвет.
- Больше никогда не буду заказывать в том ресторане, - простонал он, смывая воду.
Теперь в теле стала чувствоваться усталость, которая напомнила о почти бессонной ночи.
Кибом просидел так несколько минут, приходя в себя, а потом все же поднялся на ноги, когда тошнота отступила.
Почистив зубы и избавившись от этого отвратительного привкуса во рту, Кибом вышел в коридор и, разувшись в прихожей, ушел обратно в свою комнату, с намерением не идти сегодня на работу.
Завалившись на кровать, Кибом почувствовал, какой на самом деле усталый и почти сразу провалился в царство беспокойных снов.
Ему снилось, как куча маленьких Джонхенов с рожками на головах заставляли его переделывать отчеты за отчетами, а Ханыль только ухмылялся, говоря: "Ты ведь сам хотел отнести ему отчет".
Потом эти же Джонхены-чертята переодели Ки в костюм гувернантки и заставили его мыть полы во всем здании компании. А когда Кибом останавливался, чтобы передохнуть, они тут же роняли на пол то кружки с кофе, то не известно откуда взявшиеся горшки с цветами.
Глава 6
Кибом проснулся после полудня, но совершенно не чувствовал себя отдохнувшим. Благо тошнота и усталость прошли. Так что Кибом смог спокойно подняться с кровати и переодеться в более удобную домашнюю одежду.
Пройдя на кухню, он порыскал по ящикам в поисках еды, потому что решил, что отныне будет сам себе готовить, даже если у него маловато остается времени после работы, и заказать еду выходит намного быстрее, чем приготовить самому, хоть он это и хорошо умеет.
К конце концов, покушав, Кибом ушел в гостиную, где удобно расположился на диване и включил какую-то развлекательную передачу. Он попытался вникнуть в суть происходящего и настойчиво отводил свои мысли от вчерашнего вечера со своим начальником.
Тошнота весь день не возвращалась, и Кибом чувствовал себя прекрасно. Он обрадовался, что болезнь так просто прошла, и завтра уже можно будет выйти на работу.
***
Однако на следующий день Кибом проспал время пробуждения и даже не помнил, как отключил будильник.
Время доходило к одиннадцати, так что Кибом подскочил с кровати, чтобы собраться на работу, но тут же вместо этого метнулся в туалет, потому что его снова затошнило. На этот раз его не рвало, а просто мутило минут десять, пока он не смог без опаски отойти от туалета и умыться холодной водой.
Взглянув на свое бледное и усталое отражение лица в зеркале, Кибом тихо спросил:
- Да что же это со мной?
***
В пятницу Кибом снова не пошел на работу, потому что он просто не смог заставить себя подняться с кровати рано утром. А когда все же встал, то голова закружилась, и он решил тут же лечь, чтобы не упасть и не удариться обо что-нибудь.
Он недоумевал, что с ним, а в голову начинали закрадываться панические мысли о всевозможных страшных болезнях, но Ки старался отгонять их от себя и старался как можно больше отдыхать, чтобы поскорее все прошло.
Из-за своих прогулов он еще и начинал беспокоиться, что Джонхену это может не понравится и тот выгонит его. Все же Ки не его любовник, а помощник, который, в общем-то, тогда сам буквально умолял себя трахнуть, и у того нет резона оставлять Кибома на работе. Так еще Ки придется брать отгулы и на следующей неделе из-за течки.
"Хороший из меня работник, который только и делает, что прогуливает работу".
***
Однако в субботу Ки стало намного лучше, не считая легкой тошноты, которая почти сразу прошла, как Кибом почистил зубы.
Он откинул беспокойные мысли и решил, что в понедельник объяснит, что он пропустил работу по болезни, и будет просить, чтобы ему просто вычли те дни из зарплаты, лишь бы не выгоняли.
Проведя день в бессмысленном шатании по дому и выйдя только на небольшую прогулку в супермаркет, чтобы накупить продуктов, Кибом отправился спать уже в восьмом часу. Он решил, что хорошенько отоспится в выходные, чтобы его болезнь окончательно прошла, и он отдохнувший пришел в понедельник на работу.
Однако, когда он уже почти заснул, живот Кибома скрутила боль, и он быстро добежал до ванной комнаты, где его снова хорошенько вырвало едой, что он успел сегодня съесть. Его рвало, наверно, пока последний кусочек не был выплюнут, и Кибом смог почувствовать, что тошнота наконец отступила.
Смывая за собой воду, он заново почистил зубы и, изнуренный близким общением с фарфоровым другом, направился в свою комнату спать. Но на полпути голова резко закружилась, и Кибом по стеночке съехал вниз, пытаясь остаться в сознании. Ему действительно стало страшно за свое состояние.
Переждав, когда перед глазами перестанут плясать хороводы темные круги, Кибом, держась за стенку рукой, добрался до комнаты и, нащупав на тумбочке сотовый, взял его в руки.
Плюхнувшись безвольным мешком на кровать, Кибом отыскал среди контактов номер своего друга-альфы со студенческой скамьи, и нажал на вызов.
Гудки, казалось, шли вечность, но трубку все же подняли, и Кибом слабо проскулил:
- Минхо, ты можешь, пожалуйста, сейчас придти ко мне?
Друг пришел уже через полчаса, и, когда Ки открыл ему дверь, они прошли обратно в комнату Кибома, где тот для надежности прилег на кровать, хотя плохого самочувствия больше не ощущалось.
- Ты выглядишь бледным, да и усталым, - тут же сказал свои заметки Минхо, прикасаясь ко лбу Кибома рукой, чтобы проверить на наличие температуры, - ты хоть спишь нормально?
- Не поверишь, я почти целыми днями спал, а все равно выгляжу так, словно разгружал ночью товарные вагоны, - недовольно пробормотал Кибом.
Сейчас, когда рядом кто-то был, ему было намного спокойней. По крайней мере, если он помрет, его бездыханное тело найдут не через несколько дней, а сразу. И, может, так его могут даже успеть спасти.
Кибома уже даже не пугали его невеселые мысли.
- Так что с тобой случилось, что ты попросил меня приехать к себе на ночь глядя? Очевидно, не попить пивка с рыбкой под какую-нибудь комедию, - хмыкнул Минхо.
А Кибом тут же скривился в лице, потому что тошнота снова подступила ко рту, когда Ки это представил.
Вскочив с кровати, он быстро скрылся за дверью в ванную комнату, откуда до Минхо донесся характерный звук, словно человека рвало.
Нахмурившись, альфа поднялся с кровати и подошел к ванной комнате. Облокотившись на косяк, он присел рядом со сжавшимся над унитазом другом и погладил его по спине, чтобы тот перестал дрожать.
- Вот видишь, я не знаю, что со мной. И так уже не первый день! А в больницу я теперь боюсь пойти, потому что страшно услышать, что же у меня за болезнь, - тихо проскулил Кибом, устало смывая за собой.
- Если бы я не знал тебя настолько хорошо, я бы предположил, что ты беременный, - сказал Минхо, чтобы хоть немного развеселить испуганного друга.
Ведь тот всегда боялся заболеть чем-нибудь страшным.
Однако от его слов Кибом вздрогнул, а потом замер, шокировано уставившись в одну точку куда-то перед собой.
- Кибом? Ты чего? - непонимающе спросил Минхо, продолжая поглаживать его по спине. - Что такое? Где болит?
Кибом продолжал безмолвно сидеть, застыв в одной позе, и даже не моргал, из-за чего его глаза начали слезиться. Но потом он моргнул, а его дрожащие руки зажали рот.
- Кибом, ответь. В чем дело-то, ты начинаешь меня пугать, - вновь попросил Минхо, пытаясь получить от того хоть какой-то ответ. - Или... Ты же не...
- Минхо... - отчаянно прошептал Кибом, а по его щекам покатились слезы.
- Нет... Не может быть, - пробормотал Минхо, не веря, что его друг, который всегда кричал о том, что отдастся только своему суженному альфе, да и то после свадьбы, чем отшивал всех подкатывавших к нему в университете альф, поступился своими принципами.
Он понял, что означала такая реакция Кибома, но никак не мог в это поверить.
Однако отчаяние в голосе друга и его растерянный и испуганный взгляд говорил о том, что предположение Минхо вполне может оказаться правдой.
Сев на колени поближе к Кибому, Минхо развернул его к себе лицом и попытался заглянуть ему в глаза, но Ки смотрел куда-то впереди себя, словно ничего не видел.
- Кибом, посмотри на меня, - строго сказал Минхо, из-за чего Ки все же его послушался и поднял покрасневшие глаза на друга. - Ответь мне: "Ты занимался сексом с альфой?".
Кибом ответил не сразу, пытаясь осмыслить слова Минхо, а потом закусил губу и стыдливо кивнул, снова пряча взгляд от пораженного взгляда альфы.
Однако Минхо быстро взял себя в руки и снова спросил:
- Вы предохранялись?
Кибом застыл, подняв свой испуганный взгляд на Минхо, а тот выжидающе на него посмотрел в ответ. Ки все-таки покачал головой, потому что сказать бы он точно ничего не смог, так как голос, казалось, пропал.
- Ладно, - сглотнул вязкую слюну Минхо и задал последний вопрос: - Сцепка была?
Кибом нахмурился, сначала не понимая, а потом догадываясь, о чем тот говорил, и растерянно забегал глазами по сторонам, пытаясь хоть что-то вспомнить о своей первой ночи с Джонхеном. Но он тогда ничего не понимал от кружившего голову запаха, который чувствовался только острее из-за течки, да еще и алкоголь вырвал отдельные отрывки той ночи из головы, оставляя в памяти только ощущения безумного наслаждения.
- Я не знаю, - еле слышно, почти одними губами прошептал Кибом, а по его щекам снова покатились слезы.
- Боже, Ки, - пробормотал Минхо, притягивая Кибома к себе.
Он прижался дрожащим комочком к другу и разрыдался, пока тот продолжал поглаживать его по спине и шептать что-то успокаивающее.
***
Проснувшись на следующее утро разбитым, Ки обнаружил спящего на диване в гостиной друга, а потом прошел в ванную комнату, чтобы умыться. Сегодня его не мучила тошнота, но вот живот немного побаливал.
Остановившись напротив зеркала во весь рост, Кибом задрал свою свободную футболку и посмотрел на плоский живот, который никак не смог бы ему помочь определить, правда ли то, что вчера предположил Минхо.
Опустив руку на свой живот, Ки погладил его, пытаясь успокоить боль.
- Так ты не определишь беременность, - раздался голос Минхо.
Кибом тут же отдернул футболку и посмотрел на стоящего в дверном проеме друга.
- Знаю. Просто живот побаливает, - пояснил Ки, отмечая отлежанную щеку Минхо.
Определенно его друг не думал, что проведет утро своего выходного дня у него на диване, абсолютно не выспавшись, потому что долго успокаивал Кибома и сидел рядом с ним, пока тот не заснул.
- Но нам нужно знать точно о твоем состоянии. Может быть, ты действительно просто чем-то заболел. Тем же отравлением, - предположил Минхо, снова пытаясь успокоить Кибома.
"Это точно не отравление. Оно бы уже прошло", - сказал про себя Ки, но на слова альфы только кивнул.
- Я схожу в аптеку за тестами, думаю, она уже должна была открыться, - сказал он, быстро бросив взгляд на наручные часы.
Кибом только снова кивнул.
Когда Минхо вышел из квартиры, он отправился на кухню, чтобы приготовить завтрак и хоть как-то отблагодарить друга.
Уже сегодня Ки понял, почему стал обращать внимание на запахи, которые раньше просто не замечал. И со страхом понимал, что предположение Минхо самое подходящее к его состоянию.
Дрожащими руками Кибом открыл форточку и продолжил готовить завтрак, стараясь не обращать внимания на запахи на кухне.
Когда Минхо вернулся, Кибом уже успел приготовить яичницу с беконом и выложить на тарелку порезанные на дольки соленые огурцы, которые он вчера по внезапному порыву купил в супермаркете.
Минхо только невесело улыбнулся, застав задумчивого Кибома, который даже не притронулся к своей порции яичницы с беконом, зато успел съесть несколько штук огурцов, не заметив этого.
- Ки, я принес, - подал голос Минхо, чтобы тот обратил-таки на него внимание, и покачал небольшой пакетик с тестами на пальце.
Кибом поднял на него взгляд. В глазах промелькнул страх, ведь скоро все выяснится, но потом подавил все опасения и подошел к Минхо. Забрав пакет у него из рук, Кибом кивнул на стол:
- Ты пока позавтракай, а то я и так чувствую себя виноватым, что загубил твои выходные.
- Не бери в голову, лучше иди в ванную, чтобы уже развеять все сомнения.
Кибом кивнул и направился в ванную комнату, а Минхо сел за стол и принялся есть, хотя беспокойство за друга мешало этому.
Сделав так, как было указано на коробочке с тестом, Ки выждал несколько минут и с замиранием сердца взглянул на палочку. А потом перестал дышать, в ужасе уставившись на две полоски.
Шумно выдохнув, Кибом решил не поддаваться панике раньше времени и использовал еще два теста, что были в пакетике. Однако и они показали положительный результат.
У Ки затряслись руки, и он выронил тесты на пол. Облокотившись на раковину, он взглянул в свои растерянные глаза и прошептал:
- Я стану мамой. Или папой... но это уже не имеет значения, потому что ребенок в любом случае есть...
Кибом не знал, что делать, мысли панически бились в голове, а из глаз неосознанно покатились слезы.
Он просто не знал, что его теперь ждет. Что ждет его и ребенка!
Он всегда мечтал о своей собственной семье с любимым человеком, от которого у него и будут дети. Но в тот единственный раз, когда он оступился, поступившись своими принципами, все пошло не так! И теперь ему придется уже на пару с его ребенком искать свою любовь и отца малышу. А ведь не каждый решится быть с омегой, у которого уже есть ребенок.
И Кибом вовсе не думает, что тот "принц на белом коне" окажется понимающим и с распростертыми объятиями примет Кибома.
Одно он точно знал: от своего ребенка он ни за что не откажется, хотя и догадывался, как будет сложно растить того одному. Но Кибом вовсе не собирался из-за этого бежать к Джонхену и рассказывать о своем положении. Лучше уж он испытает все тяжести выращивания ребенка одному, чем свяжет свою жизнь с человеком, которого не любит.
- Попрощайся со сказками, Ким Кибом, поздоровайся с жестокой реальностью.
- Кибом, ты там слишком долго, все хорошо? - раздался стук в дверь и обеспокоенный голос Минхо.
Откашлявшись, Кибом довольно бодро произнес:
- Да, сейчас открою.
Глава 7
Кибом решил, что он будет продолжать работать в компании, пока не станет виден живот, ведь найти другую, хорошо оплачиваемую работу будет сложно. Особенно с характером Ки. Особенно в его нынешнем положении. Но уже спустя несколько месяцев все равно придется уйти, чтобы Джонхен ни о чем не узнал, и придется просить помощи у родителей, потому что с животом его, наверняка, никуда не примут, да и работать будет вредно для ребенка.
Останется только выдумать какую-нибудь историю для родителей, надежно убедив тех, что Кибом не знает отца ребенка, каким бы распутным он не предстал в глазах родителей. Они ведь его любят и примут даже таким... грязным. А дитя тут же признают своим внуком, полюбив его всем сердцем, как это уже успел сделать Кибом.
Так что, выйдя на работу на следующей неделе, Кибом тут же зашел к начальнику и попросил засчитать его прогулы за те, что он просил на этой неделе.
Ему было ужасно стыдно стоять перед Джонхеном после той их последней встречи, когда он буквально умолял альфу взять его. Но ничего другого делать не оставалось. Однако поднять на него взгляд он не мог по другой причине.
Ну, как Кибом мог посмотреть в глаза отца своего будущего ребенка, от которого намеренно желает скрыть вообще факт своей беременности?
Кибом удивился, что Джонхен с легкостью согласился с его просьбой и даже не стал напоминать об их последней встрече, позволяя Ки спокойно отправиться на свое рабочее место.
***
Следующие несколько недель прошли довольно неплохо. Кибом спокойно продолжал работать, его беременность никак не сказывалась на его самочувствии, правда ложился он теперь на несколько часов раньше чем прежде, чтобы суметь заставить себя встать на работу рано утром. Да и после трудового дня усталость теперь чувствовалась острее. Радовало хотя бы то, что Джонхен больше не пытался усложнить ему жизнь. Ну, или почти. По крайней мере, вызовы Кибома в кабинет начальника стали намного реже.
Кибом даже мог бы на время забыть, что он беремен, если бы не обострившееся обоняние и не духи секретарши Джонхена, которые Ки и так раньше не нравились, а теперь действовали уж слишком удушающе. Так что после ее визитов, Кибом тут же бросался к форточке под удивленные взгляды Ханыля и некоторое время пытался придти от желания выплюнуть свой завтрак наружу, а только уже потом отправлялся относить Джонхену отчет.
В общем-то, все шло так, как Кибом и хотел, если бы однажды, когда он вновь собирался отнести Джонхену отчет, его голова резко не закружилась. Он забрал со стола Ханыля отчет, но мир в тот же миг поплыл перед глазами, а ноги ослабели.
Только удивленно ойкнув, Ки медленно осел на пол перед столом друга, а тот тут же подскочил к нему, обогнув стол.
Ханыль не понимал, почему Кибом резко побледнел и осел на пол. Но было ясно, что тому не очень хорошо. Ханыль хотел было позвать кого-нибудь на помощь, когда усадил Кибома в свое кресло, но Ки крепко ухватился за рукав его рубашки и не дал ему сделать от себя и шага, говоря, что сейчас все пройдет.
Ханыль хоть и был бетой, но он не был глупым человеком. Сложив все странности в поведении друга, за которыми наблюдал уже около месяца, к нему пришли некоторые догадки, о которых он, конечно, поделился, когда Кибому стало лучше.
Испуг в глазах друга дал ему понять, что он оказался прав, и Кибом действительно беремен. А глупое предположение, что отец их начальник, ведь Ки к нему столько раз ходил, тоже оказалось правдивым, что Ханыль в удивлении сел напротив Кибома на край своего стола, смяв некоторые бумаги.
Конечно, это было сенсацией, но он никому об этом говорить не собирался, даже если бы Кибом не стал его буквально слезно умолять об этом. Похоже, его друг стал из-за беременности еще больше эмоциональным, ведь Ханыль впервые видел в его глазах слезы за уже два года дружбы и работы вместе. Ему было только непонятно, почему Кибом не хочет рассказать обо всем Джонхену, ведь тот должен был знать хотя бы о своем ребенке, но Ханыль уважал решение друга, поэтому поклялся держать его секрет в тайне.
В тот раз отчет Джонхену отнес Ханыль. А Кибом даже испытал некое облегчение, что о его положении теперь знает Ханыль. Все-таки они работают в одном кабинете и о беременности омеги, Ханыль рано или поздно все равно бы узнал.
Теперь Ханыль буквально стал вести себя как родители Кибома, постоянно заботясь о его здоровье. Во время обеденного перерыва Ханыль всегда стал утаскивать омегу с собой в столовую и следил за тем, чтобы тот хорошенько питался, потому что временами у Кибома вовсе пропадал аппетит, но под строгим взглядом Ханыля приходилось послушно впихивать в себя еду.
В целом, Кибом не испытывал каких-либо трудностей или неловкостей по поводу своей беременности и был рад, что альфа ни о чем не знает.
Безусловно так было лучше.
Но все тайное рано или поздно становится явным.
Поэтому секретарша Джонхена случайно услышала разговор Кибома и Ханыля, когда собиралась сказать им, что ее начальнику требуется отчет за месяц.
Она никогда не была сплетницей или интриганкой. Она никогда специально не подслушивала чужие разговоры, но как же удержаться, когда она услышала голос парня, который ей уже долгое время нравится? Она хоть и была омегой, но почему-то ей нравился тот парень-омега, от которого так нежно пахло персиками. И ее это немного смущало, ведь ей всегда нравились только резкие и сильные запахи альф, а вовсе не омег.
Наверно, чтобы не разбить себе сердце, ей стоило зайти, прежде чем она услышала, как Ханыль упомянул, что Кибом беремен и ему нужно заботиться о себе, ведь в нем подрастает частичка самого привлекательного альфы их компании - Ким Джонхена. А Кибом на эти слова только фыркнул и сказал, чтобы Ханыль перестал отвлекать Ки от работы, да и сам занимался бы ей, а не рассуждал о том, какие продукты сейчас стоит есть Кибому в большем количестве.
Тихо охнув, девушка зажала свой рот ладошкой, а в ее груди больно кольнуло. Она давно подозревала, что между ее начальником и полюбившимся омегой что-то есть, но всегда отметала эти мысли, надеясь на лучшее. А теперь было ясно точно. И у нее уже точно не было шанса быть с Кибомом.
Подавив в себе горечь, она все же заглянула в кабинет и сказала, зачем пришла. Не задерживаясь на этот раз взглядом на омеге, она быстро ушла обратно к себе, пытаясь взять себя в руки. Но ее расстроенное состояние было все же заметно.
Она сделала вид, что занята разговором по телефону, когда мимо нее прошел Кибом, чтобы занести бумаги ее начальнику. И погрузилась в свои печальные мысли, когда Кибом ушел обратно на свое рабочее место.
Все-таки она была неплохим человеком, поэтому желала своему любимому счастье. Она не была из тех, кто руководствовался правилом "Если не мне, так никому". Девушка всегда считала себя хорошим и правильным человеком, поэтому старалась вести себя соответствующе.
Собравшись с мыслями, она натянула на лицо улыбку и постучалась в кабинет начальника. Она считала, что должна хотя бы пожелать им счастье. Ведь так делают хорошие люди?
Дождавшись громкого "Войдите", она зашла в кабинет. Ким Джонхен как обычно был погружен в работу, которой он всегда был завален под конец месяца, чтобы успеть выполнить все к сроку.
Он только ненадолго оторвался от бумаг и удивленно взглянул на свою секретаршу, которая с рассеянной улыбкой глядела куда-то сквозь него.
- Что-то случилось? Мой отец звонил? - спросил он первое, что приходило на ум в такой ситуации.
Ведь его отец не раз интересовался успехами сына и довольно часто досаждал звонками его секретаршу, чтобы узнать, как идут дела на его этаже.
- Нет. Я просто хотела пожелать Вам счастья... и поздравить с пополнением. Хотя Вы наверно не собирались об этом афишировать в компании пока что, - смущенно проговорила она.
Девушка наконец сосредоточила свой взгляд на Джонхене, лицо которого удивленно вытянулось, а бумаги были отложены в сторону.
Вопросительно изогнув брови, он переспросил, ничего не понимая:
- Ты это о чем?
- Ну, о Вашем малыше. Я просто хотела узнать, когда у вас свадьба, если это не слишком наглый с моей стороны вопрос...
- Стоп-стоп. О каком еще малыше идет речь?
- О Вашем. О Вашем и Ким Кибома ребенке. Кибом ведь беременный, так что это немного странно, что Вы еще не рассказали о вашей свадьбе. Но, возможно, вы просто хотели сыграть ее тихо, чтобы не...
Однако Джонхен не стал дослушивать свою секретаршу. Как только он услышал про беременность, все остальные слова уже не имели для него ровно никакого смысла. Он наконец понял, что значил изменившийся запах омеги.
Он почувствовал это еще где-то месяц назад, когда тот заносил ему отчет, но Джонхен вовсе и не мог предположить, что Кибом носит под сердцем ребенка. Ему никто не рассказывал, как это определять. И они не были с Кибомом парой, чтобы Джонхен просто это понял. Ему казалось, что у Ки кто-то появился, поэтому он тихо и методично убивал себя мыслями, пытаясь понять, что примешалось к сладкому запаху омеги, но только теперь понял, почему не мог распознать запаха альфы, ведь это был все тот же запах Кибома, просто ставший более терпким и бархатным.
Подскочив со своего места, Джонхен тут же ринулся на этаж ниже к кабинету Кибома. Ему было необходимо самолично узнать, правда ли все это, и почему Кибом ему ни о чем даже не рассказал.
Ворвавшись в кабинет, Джонхен напугал своим неожиданным появлением Кибома, который невольно нажал на кнопки клавиатуры и в отчете вместо цифр появились непонятные слова. Ханыль лишь непонимающе уставился на начальника, прекращая набирать текст.
- Ким Кибом, - тяжело проговорил альфа, пытаясь перевести дыхание, после короткой дистанции, - почему ты мне ни о чем не рассказал?
Кибом тут же вздрогнул, догадываясь, о чем тот мог спрашивать, ведь ему не раз снилось в своих снах, как Джонхен обо всем узнает.
Ханыль еле слышно протянул:
- Вот и конец пряткам.
- Ч-что? - заикаясь спросил Кибом, пытаясь уверенно взглянуть в глаза Джонга, но ему до сих пор это было сложно.
- Ты разве не догадываешься, о чем я могу тебя спрашивать? - серьезно спросил Джонхен.
По голосу Кибом определил, что тот точно обо всем знает, и, запаниковав, забегал взглядом по кабинету, лишь бы не смотреть на альфу, который был разозлен реакцией Кибома. Ведь стало ясно, что все правда, а тот намеренно все скрывает от Джонхена.
- Пак Ханыль, выйдете, пожалуйста, - произнес Джонхен, не сводя настойчивого взгляда с Кибома.
Ки тут же метнул умоляющий взгляд на друга, мысленно прося его остаться. Тот же остался сидеть на месте, пытаясь оценить обстановку и то, собирается ли Джонхен как-то навредить Кибому. Ведь ему тоже было ясно, что Джонхен обо всем узнал.
- Я попросил оставить нас одних, - громко с грубыми нотками в голосе рыкнул Джонхен, все-таки посмотрев на бету.
Тот бросил извиняющийся взгляд на друга и поднялся из-за своего стола. Он не был тем, кто мог бы пойти против альфы. Который к тому же являлся и его начальником.
- Я буду за дверью, - хмуро предупредил Ханыль, давая понять, что при любой опасности Кибому, он тут же бросится ему на помощь.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |