“The Great Gatsby”, F. Scott Fitzgerald, 1925, 240 стр.

“The Great Gatsby”, F. Scott Fitzgerald, 1925, 240 стр.	«Великий Гэтсби», перевод Е. Д. Калашниковой, 1965, издательство «Художественная литература», 256 стр.	«Великий Гэтсби», перевод Н. Н. Лаврова, 2000 г., издательство «Феникс», 376 стр.	«Великий Гэтсби», Таск Сергей, Издательство «Азбука», 2014 г., 344 стр.	«Великий Гэтсби», перевод Арбузовой П.
1. In my younger and more vulnerable years my father gave me some advice that I’ve been turning over in my mind ever since. 2. “ Whenever you feel like criticizing any one,” he told me, “just remember that all the people in this world haven’t had the advantages that you’ve had.”	В юношеские годы, когда человек особенно восприимчив, я как-то получил от отца совет, надолго запавший мне в память. – Если тебе вдруг захочется осудить кого-то, – сказал он, – вспомни, что не все люди на свете обладают теми преимуществами, которыми обладал ты. Нездоровый ум всегда сразу чует эту сдержанность, если она проявляется в обыкновенном, нормальном человеке, и спешит за нее уцепиться; еще в колледже меня незаслуженно обвиняли в политиканстве, потому что самые нелюдимые и замкнутые студенты поверяли мне свои тайные горе ста. Сдержанность в суждениях – залог неиссякаемой надежды. Только для Гэтсби, человека, чьим именем названа эта книга, я делал исключение, – Гэтсби, казалось, воплощавшего собой все, что я искренне презирал и презираю. Если мерить личность ее умением себя проявлять, то в этом человеке было поистине нечто великолепное, какая-то повышенная чувствительность ко всем посулам жизни, словно он был частью одного из тех сложных приборов, которые регистрируют подземные толчки где-то за десятки тысяч миль. Каррауэи — это целый клан, и, по семейному преданию, он ведет свою родословную от герцогов Бэклу, но родоначальником нашей ветви нужно считать брата моего дедушки, того, что приехал сюда в 1851 году. — Не скажете ли, как попасть в Уэст-Эгг? — растерянно спросил он. Солнце с каждым днем пригревало сильней, почки распускались прямо на глазах, как в кино при замедленной съемке, и во мне уже крепла знакомая, приходившая каждое лето уверенность, что жизнь начинается сызнова. Я поселился в Уэст-Эгге. Мой домик был тут бельмом на глазу, но бельмом таким крошечным, что его и не замечал никто…	В юности, когда мое сердце было открыто, мир казался бесконечным, а жажда познания не утолена, я услышал от отца фразу, которую я навсегда сохранил в памяти и мысленно возвращался к ней снова и снова на протяжении всей своей жизни. – Запомни, сын, – сказал он, – прежде чем судить ближнего своего, подумай о том, что не так уж и много людей на этой благословенной земле, которым еще с колыбели были предоставлены такие привилегии, как тебе. Посредственный, а также болезненный ум хорошо чувствует эту сдержанность и набрасывается на нее как на свою законную добычу; еще в колледже меня незаслуженно обвиняли в интриганстве только потому, что самые нелюдимые и замкнутые люди – мои ровесники – однокашники, да и просто посторонние — избирали меня конфидентом и поверяли свои самые потаенные душевные секреты. Я бы сказал, что сдержанность суждений – залог некоей надежды на добропорядочность в будущем. При этом я делал одно-единственное исключение для некоего Гэтсби – человека, чьим именем названо это произведение, – для того самого Гэтсби, который, по-видимому, воплощал в себе все то, что я искренне презирал и не перестану презирать ни при каких обстоятельствах. Если избрать мерилом личности определенного рода умение проявить себя, я бы отметил в нем повышенную сенситивность к разнообразным соблазнам и проявлениям жизни — ту самую повышенную чувствительность сейсмического прибора, которая позволяет регистрировать подземные толчки за десятки тысяч миль от эпицентра землетрясения. . Род Каррауэев представляет собой нечто вроде клана, в семье было принято считать, что мы — прямые потомки герцогов Бэклу, однако родоначальником нашей генеалогической ветви считается брат моего деда, который приехал на средний запад в 1851 году. — Вы не подскажете, как мне попасть в Вест-Эгг? — растерянно спросил он. Солнце пригревало с каждым днем все сильнее и сильнее, и почки на деревьях распускались прямо на глазах, как при ускоренной киносъемке. С приходом лета во мне начало крепнуть хорошо знакомое прежде чувство: жизнь продолжается, начинается ее новый виток. Я жил в Вест-Эгге. (Мой собственный дом был здесь, разумеется, форменным бельмом на глазу, но справедливости ради замечу, бельмом настолько небольшим, что его никто особенно и не замечал.)	В пору моей нежной юности отец дал мне совет, который я по сей день прокручиваю в голове. – Когда захочешь кого-нибудь покритиковать, – сказал он, – вспомни о том, что ни у кого не было таких возможностей, как у тебя. Аномальный ум мгновенно распознает эту особенность в нормальном человеке и за нее цепляется, вот почему в колледже меня несправедливо обвиняли в политиканстве, так как я бывал посвящен в тайные переживания незнакомых и весьма буйных мужчин. Воздерживаться от суждений – значит сохранять безграничную надежду. Вот только Гэтсби, чья фамилия дала название этой книге, был исключением из правила – Гэтсби, который олицетворял собой все, к чему питаю холодное презрение. Если личность складывается из непрерывной серии широких жестов, то в нем было нечто прекрасное, какая-то особая восприимчивость к тому, что нам сулит жизнь, он словно был одним из тех замысловатых механизмов, что регистрируют подземные толчки за десятки тысяч миль. Каррауэи – своего рода клан, и легенда гласит, что мы потомки герцогов Баклю, однако основателем непосредственно моей линии был брат моего деда; он приехал сюда в тысяча восемьсот пятьдесят первом. – Не подскажете, как добраться до деревни Уэст-Эгг? – в растерянности спросил он. И тут, под ярким солнцем и буйной листвой, - с такой быстротой все разрастается на киноэкране – я поверил, как бывало, что вместе с этим летом жизнь начинается заново. Меня приютил Уэст-Эгг. Мой дом смотрелся этаким прыщиком, но прыщик был маленький, практически незаметный…	В мои юношеские годы, когда человек особенно восприимчив, отец дал мне совет, который надолго запал мне в память. – Когда тебе захочется осудить кого-то, – сказал он, – вспомни, что ни у кого в этом мире не было столько преимуществ, сколько их было у тебя. Нездоровый ум быстро распознает и цепляется за это качество, если оно появляется у здорового человека, и случилось так, что в колледже меня незаслуженно обвиняли в политиканстве, за то, что я всегда был посвящен в самые тайные переживания диковатых, незнакомых мне людей. Сдержанность в суждениях – залог неиссякаемой надежды. Только Гэтсби, человек, чьим именем названа эта книга, был для меня исключением, – Гэтсби, казалось, был воплощением того, что я искренне презираю. Если судить о личности по ее отличительным чертам, то в этом человеке было поистине нечто великолепное; какая-то повышенная чувствительность ко всем посулам жизни, будто он был одним из тех сложных приборов, которые регистрируют подземные толчки за десятки тысяч километров. Каррауэи – своего рода клан, и по нашей семейной традиции мы унаследовали его от потомков герцогов Баклю, но настоящий родоначальник нашей ветви – брат моего дедушки, который приехал сюда в пятьдесят первом году. – Как добраться до Уэст-Эгг? – растерянно спросил он. Солнце с каждым днем пригревало все сильней, на деревьях распускались почки, как в кино при замедленной съемке, и во мне крепла уже знакомая уверенность, что с приходом лета жизнь начинается заново. Я жил в Уэст-Эгге. Мой дом был тут бельмом на глазу, но бельмом таким маленьким, что его никто не замечал…
3. The abnormal mind is quick to detect and attach itself to this quality when it appears in a normal person, and so it came about that in college I was unjustly accused of being a politician, because I was privy to the secret grief’s of wild, unknown men. 4. Reserving judgments is a matter of infinite hope. 5. Only Gatsby, the man who gives his name to this book, was exempt from my reaction—Gatsby, who represented everything for which I have an unaffected scorn. If personality is an unbroken series of successful gestures, then there was something gorgeous about him; some heightened sensitivity to the promises of life, as if he were related to one of those intricate machines that register earthquakes ten thousand miles away. 6. The Carraways are something of a clan, and we have a tradition that we’re descended from the Dukes of Buccleuch, but the actual founder of my line was my grandfather’s brother, who came here in fifty-one. 7. “How do you get to West Egg village?” he asked helplessly. 8. And so with the sunshine and the great bursts of leaves growing on the trees, just as things grow in fast movies, I had that familiar conviction that life was beginning over again with the summer. 9. I lived at West Egg. My own house was an eyesore, but it was a small eyesore, and it had been overlooked…

Дата добавления: 2015-08-29