Вивьен испепелила ненавистного Брацловски взглядом, потом покосилась на подругу и поняла, что жизнь не удалась. Глаза Гретхен горели такими странными огоньками, что становилось ясно – ее поведение Фреда устраивало на все пятьсот.
- Он все еще смотрит, - заметил Тиль со вздохом. – Но уже с таким лицом, что лучше не поворачивайся.
- Тупой уродец, не будет лезть к ней.
- Он к ней и не лез, это она к нему полезла.
«Какого черта я защищаю этого кретина?! Только потому, что меня бесит Уитер, и все остальные по умолчанию лучше?!» - синхронно со своими словами подумал Тиль.
- Значит, не должен был отвечать. Они вообще незнакомы, он что, самый простой тут?
«Ты бешеный параноик».
- Видимо, да.
- Да я заметил, что проще ботинка.
Гретхен проверила, куда смотрит подруга, и поняла, что мишень ее тяжелого взгляда – новенький.
- Хватит смотреть на него, он же просто смазливая мордашка.
- Лучше смотреть на Брацловски? – фыркнула Вивьен. – Ага, бегу уже.
- По крайней мере, если ты будешь смотреть на него, этот Фрэнк не решит, что ты потаскуха.
- Логично, - Уитер кивнула. – Хочешь посмотреть, как твой яойный идол рефлексирует?
- Не отказалась бы, - легкомысленно и ветреным тоном отозвалась Гретхен.
- Эй, Фредди! – Вивьен прикрикнула довольно громко, Фрэнк тоже оглянулся, уже приходя в себя от шока, не злясь и понимая, что над ним просто поиздевались. Несколько человек шикнули на рыжую «кобылу», как ее уже окрестили яойщицы, будущий историк посмотрел умоляюще.
Фред промолчал, даже не посмотрел на нее.
«Пять баллов за выдержку», - оценил Тиль.
- Ручка не сильно болит?! – Вивьен спросила ничуть не тише, так что на нее шикнуло еще несколько человек, выразительно посмотрел экскурсовод. Фред покосился, но посмотрел только на ее ноги в довольно высоких замшевых сапогах.
- А ты, смотрю, вообще умираешь? – уточнил он.
- Чего?.. – Вивьен поморщилась. – Неудачная отмазка, сегодня не твой день.
- Хочешь секрет? – он подошел ближе, сделав всего два шага, а Фрэнк с Тилем уже увидели, и глаза их почти полезли на лоб, щеки побагровели, а рты не знали, что делать – то ли открыться от удивления, то ли растянуть губы от смеха.
- Ну, - Вивьен встала в позу – расставила ноги чуть сильнее, чем на ширину плеч, скрестила руки под грудью и надменно на него взглянула. Фред остановился в нескольких сантиметрах, посмотрел на ее брови, ресницы, с ненормальным вниманием осмотрел все лицо и выразительно наклонил голову к плечу.
- Как бы тебе сказать повежливее…
- Ну, ты рискни, - она хмыкнула, а Гретхен сделала шаг в сторону, чтобы посмотреть и быстрее сказать, пока Фред ничего не успел испортить. Он умел позорить.
- У тебя течка, - выпалил он и фыркнул от смеха, глаза не изменились – были такими же диковатыми и радостными. – Ты что-то потеряла? – жестом фокусника он вытащил из своей сумки яркую упаковку и почти уронил ее нарочно, но Гретхен успела выхватить ее раньше.
- Урод!
Экскурсовод побагровел, историку стало почти плохо, стоило заметить капли на полу, казавшиеся черными на темном паркете.
- А насчет моей ручки… Нет, не болит, - Фред осклабился, чувствуя себя однозначным победителем.
«О, господи…» - Тиль отвернулся и прикрыл глаза, прикусил губу, чувствуя, что грядет пощечина.
- Ах ты ублюдок!!! – Вивьен даже не завизжала, а взвыла, бросившись на него с кулаками, чего Фред уж никак не ожидал.
«Что, получила, су…» - он не успел додумать, удивленно округлив глаза и шарахнувшись, но было поздно – мерзкая одноклассница, а теперь и однокурсница оказалась очень даже тяжелой и сначала уронила его, а потом бросилась бить сумкой.
- Отстань, истеричка! – он успел глупо крикнуть, но потом повернулся на бок, перекрестив и подняв руки, закрывая лицо и отбиваясь, отталкивая сумку ладонями и перехватывая кулаки. И его бил истерический хохот, ногой он почувствовал что-то горячее, но не стал обращать внимания.
- Господи, боже мой, прекратите сейчас же! – экскурсовод снова показался пожилой торговкой, а не взрослым мужчиной, пытаясь осторожно оттащить «буйную девушку» от «трусливого юноши», у которого начался то ли припадок эпилепсии, то ли приступ шизофрении.
- Вивьен! – Гретхен окликнула ее, не зная, как оттащить, чтобы еще сильнее Уитер опозориться не смогла. Но казалось, что ей все равно, наплевать на внимание не только будущих сокурсников, но и посторонних людей, которые были в зале музея. Главным делом ее жизни в данный момент была месть ненавистному «ублюдышу Брацловски». И ее не волновало, что на его джинсах уже красовались темно-багровые пятна, да и ее собственные ляжки были перемазаны недвусмысленно красным.
- Тварь, чтоб ты в аду горел, извращенец! – рявкнула она почти мужским голосом, когда Гретхен наконец удалось обхватить ее за пояс и оттащить, поставить на ноги. Волосы растрепались, аккуратные локоны по бокам от лица разлохматились и прилипли к вспотевшему лицу, размазанному макияжу.
- Урод! – она потянулась еще добавить ему ногой, но Фред уже шустро сел, тряхнул волосами и встал, умудрившись не поскользнуться на каплях крови. У него даже каблуки не разъехались.
- Молодой человек… - начал экскурсовод.
- Вам еще повезло, юноша, что занятия официально не начинались, - заметил историк укоризненно. Он не злился, но переживал за обоих. И за девушку, которая явно была убита и растоптана такой выходкой, и за парня, у которого явно было не все в порядке с головой. – Не думайте, что это просто так забудется. С понедельника я попрошу психолога провести с вами беседу.
- Да-да, - отмахнулся Фред, поморщившись.
- Вы мешаете проводить мне экскурсию, - наконец получил возможность закончить свое замечание экскурсовод.
Группа без особого энтузиазма отвлеклась от интересного зрелища, которое собой представлял Фред, и повернулась к экспонату.
- Ты слегка переборщил, - заметил Тиль тихо и как можно более ненавязчиво.
- Отвали, - огрызнулся Брацловски в ответ.
«Нет, мудак, ты ЖУТКО переборщил, ты уже даже не мразь теперь, а ублюдок, и правда, СГОРИ ТЫ В АДУ!» - Тиля это «отвали» привело в ярость. Ему надоела экскурсия, он уже пожалел, что вытащил мерзкого Брацловски из дома, да и вообще, что сам решил поехать.
«Хрен с тобой, только попроси у меня еще что-нибудь».
Вивьен, топая широкими каблуками, направилась к двери туалета снова, скрываясь в темной части зала, Гретхен попыталась остановить Фреда пафосным замечанием.
- Вот теперь она тебя точно не простит, можешь гордиться, ты охрененный придурок, - вполне спокойным голосом сообщила она.
- Да заткнись, - он выдрал у нее из руки упаковку, которую она так и держала.
- Эй, туда нельзя! – заметил экскурсовод, но было поздно, дверь за собой Фред уже захлопнул, решив исправлять собственные ошибки по горячим следам.
- Это ты, Гретхенштейн? – практически прорычала Вивьен из кабинки, всхлипывая скорее от злости, чем от обиды, задыхаясь от ненависти и жажды настоящей мести. Такого позора в ее жизни еще не было, но почему-то не было стыдно.
«Да плевать, что они подумают, я больше никогда их не увижу. А если и увижу – плевать! Что естественно, то не безобразно, обломитесь, уроды…» - думала она, выпятив нижнюю челюсть и мрачно отматывая куски туалетной бумаги, вытирая ноги. Упаковку влажных салфеток она решила оставить на потом, чтобы устранить все следы катастрофы. «Тварь…Ну какая же тварь… Каким ублюдком надо быть, чтобы…» - вот здесь у нее начинался приступ жалости к себе, чувство бессилия перед какой-то убийственной ненавистью Фреда, и слезы подступали к глазам.
- Нет, это не Гретхенштейн, - сообщили ей довольно весело. – Надо? – он даже сострил, подойдя к рычащей и всхлипывающей кабинке и протянув над дверцей руку с упаковкой.
- Пошел вон мразь!
«Жалеть ее бесполезно. Так, спокойно. Окей, я мудак. Да, веду себя, как мразь. Так ведь она мне тоже нагадила. Господи, хватит оправдываться. Хватить жалеть! Она не поймет жалость, она крутая же, сильная. Она решит только, что я либо издеваюсь, либо вообще с ума сошел. Я не тряпка. Нет, я не тряпка. Она со всем справляется, и на это ей будет плевать».
- Выйди и прогони, ага, - предложил он. – Ну? Надо или я себе заберу? – он усмехнулся, потряс коробкой.
- Ага, заткни себе их в задницу!
- Серьезно?
- Чтоб ты сдох! – Вивьен вырвала коробку из его руки, но не успела по ней ударить, Брацловски шустро ее убрал. – Тупой дегенерат. Что, весело тебе было? Ты извращенец, да?
- Легче станет, если скажу, что извращенец?
- Провались. Не разговаривай со мной, мразь, ненавижу!
Дверь открылась, Гретхен наконец улучила момент и сбежала из-под надзора историка, терпение которого начинало приближаться к собственному краю.
- Пошел вон отсюда, идиот, - повторила она практически за Вивьен.
- Гретхенштейн, - позвала та. – У тебя есть куртка или что-нибудь?
- Нет, - растерялась Ду Мортье. – Я же в свитере, он теплый. А что?
- Ничего! – застонала Вивьен в полном отчаянии. – Юбке хана!
Гретхен хотела напомнить, что Фред, вообще-то, свойством слушаться с первого раза не обладал и никуда не ушел, но он на нее так посмотрел, что она передумала.
«В конце концов, чего он не знает, все уже знает, хуже-то не будет».
- Черт, а у тебя с собой куртки нет? – Гретхен тоже начала паниковать.
- Да ты не видела, что ли?! Ненавижу куртки!
Гретхен посмотрела на Фреда, тот на нее.
«Блин, у него короткая куртка, не подойдет».
- Зачем? – Фред спросил беззвучно, одними губами. Гретхен закатила глаза и отмахнулась.
У Вивьен началась истерика.
- Я не выйду в таком виде отсюда… Вот ублюдок! Как он мог, Гретхенштейн?! Я же не заставляла его вылезать к этому долбанному экспонату! И это ты меня вынудила вылезти!
«Мать твою…» - Фред понял, что это конец, его окончательно захватило чувство вины.
А Вивьен наивно полагала, что он действительно ушел.
- А у тебя под кофтой совсем ничего нет? Даже футболки? – Гретхен думала, что же можно снять и повязать на пояс, чтобы прикрыть испачканную юбку.
- Лифчик тебя устроит?! – рявкнула разгневанная Уитер.
Фред развернулся и вышел за дверь, Гретхен проводила его мрачным взглядом.
«Вот мразь, а кажется иногда таким душкой. Козлина».
- Что это было? Почему дверь хлопнула?! – Вивьен опешила, Гретхен молчала. – Он что, здесь еще был?! ОН ВСЕ СЛЫШАЛ?!
- Ну…
- Я ненавижу тебя, Гретхенштейн!! Провались с ним вместе в ад!
- Я атеистка, прости, - не удержалась от сарказма Гретхен.
- Очень смешно. Я в экстазе. Сейчас описаюсь от восторга.
- И идти далеко не придется, заметь, - фыркнула Гретхен, и Вивьен сначала хихикнула тихо, а потом засмеялась всерьез.
Тиль дернулся, когда к нему подскочил «любимый друг» и схватил руками за плечи.
- Дай рубашку?
- Чего?.. – опешил Митчел, округлив глаза. На нем была футболка, на ней – клетчатая рубашка, а кожаную куртку он оставил в гардеробе музея. В общем, одолжить хоть одну деталь одежды мог.
«Какого черта? Ты спятил, псих?..» - подумал он, но вслух этот вопрос Фреду не задал.
- Ну надо, дай мне рубашку.
- Что ты будешь с ней делать? – застонал Тиль, но уже начал стягивать с себя рубашку, оглянувшись на экскурсовода. Никто не смотрел.
- Тебе жалко для меня? – Фред на него взглянул так, как обычно, выгнув бровь, что Тиль сдался, закрыл глаза и протянул ему свою рубашку.
- Отлично, - буркнул Брацловски, вместо того, чтобы улыбнуться и сказать «спасибо».
«Ничего другого я от тебя и не ждал».
Фрэнк проследил за пробежавшим обратно к женскому туалету извращенцем, подумал, что они оба какие-то ненормальные. Нет, все трое. Рыжая хамка и шлюха, скорее всего, ненавидящий ее трансвестит и его друг, который явно к нему неравнодушен.
«Если бы он был нормальным, он бы вообще с ТАКИМ не общался. Тем более, не давал бы свои шмотки», - сам себе доказал ненормальность Тиля Фрэнк.
- Вернулся? Что-то забыл? – выразительным взглядом одарила Фреда Гретхен.
- Ой, заткнись, а. Развели трагедию, - он усмехнулся, будто был легкомысленным и простым, без единого комплекса. Гретхен ничего не успела сказать, слова сначала застряли в горле, а потом испарились вместе с мыслями. Яойщицы, которых она знала, мечтали посмотреть, как Фред и Тиль целовались или делали что-то пожестче. Ну, или стриптиз Фреда.
«Вот это, я понимаю, его клинит», - подумала она, жалея, что нельзя нагло достать телефон и снять это на видео. Он одним движением, перекрестив руки и зацепив пальцами край майки, стянул ее с себя, накинул рубашку Тиля, уже остывшую и совсем не напоминающую о самом Тиле.
- На, подавись ты, истеричка, - он усмехнулся, скомкал свою майку и протянул ее над дверью кабины.
- Что это, – Вивьен мрачно буркнула, так что даже на вопрос было мало похоже.
- Посмотри, мать твою, - пояснили ей, процедив сквозь зубы.
- Какие мы нервные, - огрызнулась она, вырвала «подарок», развернула и вытаращила глаза.
«Охренеть…»
Гретхен так и стояла с приоткрытым ртом, Фред застегивал на себе рубашку, которая совсем не подчеркивала его тело. В плечах она была велика, в целом – длинновата. Нет, он любил длинные майки, но длинные рубашки – никогда.
«Вив, я тебя умоляю, не заори, что мечты сбываются. И что не было бы счастья, да несчастье помогло», - философски подумала Гретхен, представляя экстаз подруги.
- Она воняет твоим мерзким одеколоном.
- Так это же слюни с твоих ртов, я говорил.
- Остряк, что ли? Еще по морде хочешь?
- Могу забрать.
- Обломишься, забудь про нее. Ты мне до гроба должен.
- Мечтай. Вернешь потом, - Фред фыркнул, Вивьен тихо поднесла к лицу майку, еще тише вдохнула запах и закрыла глаза.
«Козлина, вот как я могу простить эту тварь. Мне плевать, кто и что подумает. Но если он меня ненавидит, то какого черта это делает? Плевать, раз не ненавидит, уже успех», - она сама себя послала к черту, сняла свою толстовку и натянула майку. Запах горького одеколона и дезодоранта, смешавшегося с потом сразу стал резче.
- Она мне большая.
- Тем лучше, - перебила Гретхен. Вивьен одернула майку до предела, так что на спине стал виден лифчик, а подмышками были такие вырезы, что открывали бока почти до пояса. Мужской фасон был явно неподходящим для женского тела, но это было лучше, чем ничего. Майка полностью закрывала юбку даже спереди, так что Вивьен впервые порадовалась, что «мерзкий Брацловски» намного ее выше, и тело у него больше. Толстовка, завязанная рукавами на поясе, надежно закрыла тыл, так что стало вполне прилично. Измазанные перчатки, напоминавшие грязные сетки, она выбросила, надела глупые, форменные, похожие на те, что носил Тиль.
- Без «спасибо» обломаешься, урод. Сам виноват, - буркнула она, как только открыла дверь и с пафосным выражением лица вышла.
«А лицо успела поправить, да и волосы тоже», - похвалила Гретхен мысленно подругу. Это был успех, только так и надо появляться перед ублюдком Брацловски. И даже в такой ситуации, после позора Вивьен выглядела шикарно. В его майке. Мечта сбылась.
- Рубашечку Митчел одолжил? – фыркнула Уитер.
- Задолбала, дура, - Фред выразил взглядом все свое презрение, развернулся и вышел.
- У него все штаны в крови, - заметила Гретхен. – Прикинь, как он домой пойдет?
- Мы на автобусе поедем.
- А потом?
- А потом его Митчел на тачке подбросит.
- А родителям он что скажет? Не жалко? Он же не думал, наверное, что так получится, просто пошутил. И майку тебе отдал даже.
- Эм… Скажет, что упал? – предположила Вивьен с демонстративным легкомыслием, пожала плечами и вышла в зал.
«Можешь не делать вид, что ты не в восторге», - мысленно улыбнулась Гретхен. Она бы тоже не смогла больше обижаться. Особенно, если бы была влюблена пятнадцать лет подряд.
- Я уже думал, что ты ей мою рубашку отдашь.
- Да ты бы достал меня потом, - Фред усмехнулся, почти успокоившись и практически не порываясь обозвать себя мысленно придурком.
«О, да, не простил бы, нацепи эта идиотка мою рубашку».
Тиля немного трясло от того, что рубашка, которая была на нем, сейчас была наглухо застегнута и надета на «противного Брацловски».
- Как тебя вообще угораздило спереть ее… Ну…
- Я косплеил мразь.
- Понятно, - Тиль вздохнул. Косплей всегда таким и бывает – бессмысленным и беспощадным. – Такое ощущение, что она вообще без штанов. Ей майка велика.
- Ее трусы лежат в мусорном ведре в туалете, - почти спокойным голосом пояснил Фред, который и это успел заметить.
- То есть, ты хочешь сказать, что на ней только юбка, твоя майка и ее кофта?
- Ну, да.
- Охренеть… - почти по слогам протянул Тиль, заглядевшись на ноги Вивьен, которые еще несколько минут назад представлялись самым мерзким кошмаром, вымазанном в крови.
- То есть…
- Я прошу тебя, заткнись, - процедил Фред, и Тиль опомнился.
«Ах, да. Твоя Уитер. Твоя-твоя, не беспокойся. Молчу. Можешь не волноваться».
«Хитрый ублюдок», - вдруг подумал Фрэнк, усмехнувшись. Он, кажется, поменял свое мнение о «трансвестите» в корне, перевернув это мнение с ног на голову и поняв, что так правильнее. «Он ей никакой не конкурент. Он просто привлекает ее внимание и делает все, чтобы она к нему прикоснулась. Хоть ударила, хоть еще что-нибудь. И в итоге – она в его майке. С ума сойти».
Фред почувствовал взгляд, покосился на него, зацепился за это внимание и вопросительно поднял брови. Желания выпендриваться перед белобрысым новичком больше не было. Но Саливан едва заметно улыбнулся, вполне одобряя цели, планы, мотивы и манеру, в которой Фред приводил свои мечты в жизнь.
- Он мне не нравится, - заметил Тиль.
«Хитромордое убожество», - подумал он о Фрэнке.
- Мне тоже, не волнуйся, - снисходительно «успокоил» Фред, так что Митчел сразу почувствовал себя униженным. И вообще, ему стало гадко, будто он вдруг взревновал, а Фред отмахнулся и сказал, что новенький его не привлекает.
«Заткнись, Тиль! Хватит унижаться перед ним! Тупой, капризный баран…» - в этот раз Тиль злился на Фреда.
- Давай заедем куда-нибудь потом, поедим? – повел плечом Фред, взглянув на него спокойно, вполне дружелюбно.
«Умри, зараза. Господи, научи меня отказывать этому уроду».
- Окей. Но платишь ты.
- У меня с собой денег нет.
«Тогда хрен тебе, а не халява!»
- В последний раз, - вздохнул Тиль.
- Конечно, - фыркнул Фред.
* * *
«Чтобы я еще хоть раз подвез его до дома… Клянусь, никогда больше. Никогда. Никогда и ни за что», - думал Тиль, держа руль обеими руками, глядя будто сквозь него и убеждаясь, что еще минута этого голоса справа… И он свихнется.
На улице было уже не так светло-серо, как утром, не так серо, как днем, и даже не так тускло-серо, как вечером. Небо стало темно-серым, так что это была почти Земная ночь, и они только что вернулись из закусочной, из кино, но перед кино они тоже были в закусочной, а перед этим Фред хотел молочный коктейль. То есть, он просто смотрел на вывеску, а Тиль сорвался, проклиная свою ничтожность, и купил ему самый шикарный. Да и фильм они смотрели не один. Но все было чисто по-дружески.
И Тилю хотелось застрелиться.
А теперь у Фреда началось то самое, чего Тиль боялся целый год, что он ненавидел, что старался забыть за лето.
Он ныл. Он ныл и жаловался, и конца этому не было даже на горизонте.
- Я поступил, как урод.
- Она тебе тоже штаны испачкала. И не факт, что отстирается. Что ты собираешься матери сказать? Что упал на труп? Поскользнулся на скотобойне? Или в музее нам решили показать принцип действия экспонатов, и на тебя попало?
- Не смешно, - Фред сидел, согнувшись, уперев правую руку в сиденье между своих ног, а левую периодически поднимая, чтобы вытереть слезы. – Это же я первый начал.
- Вообще-то, первая начала она. Она же шарахнула тебя током, как врага народа.
«Хотя, ты заслужил. Да и месть что-то жесткая очень».
- Я же умнее, я должен был забить и все. А я ее перед всеми…
- …опозорил, я помню. Может, хватит уже страдать на эту тему? Результат есть, его не изменишь. А так ты ей даже майку свою пожертвовал. А она фирменная, разве нет?
«Конечно, фирменная, это же я тебе на нее деньги дал перед выпускным», - мрачно подумал Тиль.
- Мне плевать, какая она. Пусть хоть что с ней делает.
«Почему я вообще должен слушать тебя? Кто ты мне? Брат? Может, ты мне девушка? Или я гомик, и ты – мой бойфренд? Чушь собачья, я ничем тебе не обязан, ты даже не считаешь меня лучшим другом, ты просто принимаешь мое существование и мои порывы, как будто МНЕ одолжение делаешь. Как будто это МНЕ приятно тебе прислуживать. Я поражаюсь, насколько человек должен быть уверен в себе, чтобы даже не задумываться о том, что он кому-то досаждает или надоедает, что он кого-то бесит и просто убивает. Да ты даже не задумываешься никогда о том, какое впечатление производишь НА МЕНЯ, все мысли только о Уитер и немного об остальных. Для них ты супер, да. Для нее ты – главный враг. А для меня ты кто? Ты используешь меня, чертов эгоист, а взамен ничего, ничерта, никогда!!»
Тиль оставил на руле только правую руку, вытянув ее, откинулся на спинку сиденья, но ссутулился. Левую руку он выставил локтем в открытое окно, провел костяшками пальцев себе по губам, посмотрел на улицу. На улице ничего интересного за целый день не появилось, они стояли перед домом Брацловски, откуда Тиль с утра его и забирал. И Фред явно не собирался идти домой.
«Ну какого хрена ты сидишь уже полчаса и ноешь. Вот мне безумно интересно, как ты страдаешь по этой дебилке. Сам ее мучает, позорит, а потом сам страдает. Ты больной, тебе надо лечиться. Если любишь – бери и люби, если нет – оставь в покое, зачем столько сложностей?»
- Почему бы тебе просто не признаться ей? Если согласится встречаться – будешь счастлив, если нет, просто доведешь ее до припадка и суицида, ты же можешь. Но ты хотя бы не будешь больше мучиться. Скажи и все, - предложил он, не глядя на Фреда.
- Я боюсь. Она меня и так ненавидит. Ты видел, как она сегодня отреагировала? Какой-то незнакомый ублюдок ее спровоцировал, и она мне чуть руку не поджарила.
- А у тебя было вполне спокойное лицо, - заметил Тиль, повернув голову и посмотрев на него чуть сверху вниз, но совсем не надменно, просто с обидой, даже ненавистью.
- Мне надо было орать и плакать?
- Нет, но мог бы сказать ей, что тебе неприятно.
- Ага, а потом жеманно попить водички из-под крана, оттопырив мизинчик.
«Заколебал со своими издевками».
- Тогда не спрашивай меня, что тебе делать.
- Я и не спрашивал, - констатировал факт Фред. – Я просто хочу, чтобы ты меня выслушал.
«Обратись в исповедальню, расскажи священнику, мать твою».
- Понятно, молчу.
«Если это — любовь, то лучше никогда не влюбляться», - подумал Тиль, рассуждая об отношениях дружка и его «богини».
- Я не могу больше, зачем ты вообще меня потащил сегодня туда?! - шепотом возмутился Фред, посмотрев на него слезящимися глазами. В машине не было хорошо видно, но Митчел догадывался, что глаза у Фреда еще и красные. - Если бы я не поехал, я бы ничего не сделал, и не стало бы еще хуже, чем было! Она бы, может, вообще почти забыла про то, что...
«Хватит тешить себя догадками. Вряд ли можно забыть за одно лето несколько лет скандалов, так что ты задрал уже во всем винить меня. Конечно, надо же виноватого найти, как без этого».
- Я думал, за лето ты стал немного спокойнее. Я же не знал, что ты такое отколешь.
- Я знаю, что я виноват, - высокомерно заверил Фред. - Но если бы ты меня не вытащил, я бы не поехал вообще, и тогда не было бы повода и смысла ей пакостить. Ты спровоцировал меня.
«Ты совсем охренел уже, детка», - Тиль прикрыл глаза даже, вздохнул. «Господи, я только что назвал его деткой?!!»
- Что молчишь? Сказать нечего? - Фред начал яриться.
«Истеричка».
- Да какой смысл с тобой спорить.
- Вот именно. Просто помолчи. Или ты куда-то торопишься? Я могу уйти, - Брацловски взялся за ручку двери.
«Да катись ты, куда хочешь, скотина. До завтра я буду этому рад. Ага, только до завтра. А потом пожалею и свихнусь. Что сказать? Что если он все сказал, то может идти? Или что?»
- Я никуда не тороплюсь.
- Мне больше некому сказать, - Фред опять заговорил шепотом. – Не предкам же мне о ней рассказывать. Мать вообще охренела, когда слышит о ней, странно лыбится. Такое ощущение, что она вообще нас уже поженила.
- Скажи об этом Уитер, обнадежь ее, что твоя мать не против.
- Очень смешно, - Фред улыбнулся невесело, шмыгнул носом. – Да она просто пытается поддержать, все предки такие. Я же не скажу им, что «вот, мам, знаешь, я сегодня опозорил ее перед всеми, что мне делать?»
Тиль вздохнул, это было принято за выражение сочувствия, и Фред поморщился так, что у Митчела сердце защемило. Брацловски надул приоткрытые губы, будто задыхался и пытался судорожно вдохнуть, потом прищурился и прикусил губу. Ноздри дрогнули, глаза закрылись, он глубоко вдохнул через рот, ресницы дрогнули, будто он испытывал что-то очень приятное, а не плакал, но слезы, потекшие из глаз одновременно, говорили об обратном. Фред снова шмыгнул носом, с дрожью выдохнул и зашелся уже всерьез.
- Прекрати, ты весь год так мучился.
- Не могу, у меня уже терпения не хватает. Ты не понимаешь, что такое быть рядом с ней, стоять близко и нельзя потрогать… - он нервно поправил левой, ближней к Тилю рукой волосы, заправил их за ухо, так что стало лучше видно лицо. Тиль старался не смотреть.
- Ты не представляешь, что я чувствую, когда она хотя бы просто смотрит на меня. Мне хочется обнять ее, ее так никто не обнимет, как я, я просто хочу нежно к ней прикоснуться, чтобы она смотрела на меня, чтобы смотреть на ее, - он задрожал, содрогаясь, плечи тряслись. Фред жмурился, так что слезы, смешиваясь с поплывшим макияжем, становились серыми и пачкали щеки. Он так скалился, что это напоминало злорадную улыбку, судорожно вдыхал через нос. В общем, его снесло окончательно. – Я бы душу продал, чтобы только не возвращаться в реальность из этого всего. Ты просто понятия не имеешь, что значит каждый день думать о ней без передышки, думать о губах, представлять, каково это – касаться их, пробовать, кусать ее, сжимать ее плечи, снимать с них лямки, разрывать на ней блузку, расстегивать лифчик. Я хочу взять ее за руку, просто так, без перчатки, представь? И смотреть на ее лицо, пока они будут сплетаться. Меня клинит, у меня начинается припадок, когда я только вижу ее, сразу думаю о том, как бы потрясно было ущипнуть ее, сжимать, чтобы она как будто плавилась, просто закрывала глаза и получала удовольствие, трогать ее волосы, дышать ее запахом, задыхаться, если она обнимет. Мне приятно, если она ударит меня, да просто хоть пальцем прикоснется, представь, какая истерика у меня начинается, если я представлю, что она хотя бы раз поцарапает мне спину? Да пусть хоть пощечину даст, я рехнусь от удовольствия! – голос стал ломаться, из визгливого переходить практически в бас и обратно. Слезы уже намочили все лицо, бежали в несколько ручьев из глаз, капали с подбородка на измазанные потемневшей кровью джинсы. – У нее такой голос… Она так смотрит, почему вы все не видите? Вы просто не видите, что она идеальна, - Фред подался вперед, выпрямившись на секунду, расправив плечи и вдохнув через рот, потому что нос перестал дышать. Глаза щипало от туши, и он часто моргал, губы пересохли.
- Она просто шлюха, Фред. Перестань. Она же всем давала года два назад.
- Это неправда. Или пусть даже правда, мне плевать. Кто ты такой, чтобы судить о том, какая она? Ты спал с ней? Ты хотя бы прикасался к ней? Да ты сам на себя посмотри, такого, как ты, она даже близко к себе не подпустит!
- Ой, куда уж мне…
«Сволочь, а ты у нас просто красавец, ну конечно».
- Может, скажешь еще, что она девственница?
- Не твое дело, - прошипел Фред, прищурившись, приоткрыв рот и чуть оттопырив нижнюю губу, выгнув бровь.
«Я не представляю, что такое быть рядом и не трогать, да?.. Я понятия не имею, что такое любить годами и терпеть? И что такое сидеть рядом, смотреть, мечтать, а потом возвращаться в реальность и понимать, что этого НИКОГДА не будет?» - психовал Тиль.
- Господи, да перед кем я унижаюсь, тебе же просто не понять, - Фред закатил глаза, рукой вытер слезы, размазав темные пятна на лице еще сильнее.
«Если я сейчас поцелую тебя… Да даже если потянусь к тебе, ты никогда меня не простишь. Ты разорешься, врежешь мне и убежишь. И больше никогда не заговоришь со мной, я же знаю. Я не знаю только, какого черта мне этого так хочется. Я тоже этого хочу, урод ты. Я хочу провести кончиками пальцев по твоим бровям, хочу смотреть в глаза, хоть в них и вечное презрение. Я хочу целовать тебя хотя бы в уголок губ или чтобы просто можно было смотреть на них и не бояться, что ты заметишь. Я тоже, как и ты, хочу вдыхать запах, хочу трогать волосы, только не этой дебилки, а твои. Я не хочу тебя, но я тебя люблю. Мне не плевать, что ты не девчонка, я не представляю, как это – раздевать тебя, я даже этого не хочу. Мне противна мысль о том, чтобы заниматься с тобой чем-то, ты омерзителен, если честно. Ты мужчина, черт тебя побери. Но почему я хочу успокоить тебя? Я же не собираюсь приставать, я не хочу переспать с тобой, я просто хочу иногда обнять тебя, прикоснуться, сказать «все будет зашибись» прямо в ухо, поцеловать в щеку, не больше. Почему мне нельзя этого сделать? Почему нельзя, чтобы когда тебе плохо, ты не просто ныл и жаловался, а позволил обнять тебя, уткнулся носом мне в шею и просто знал, что ты не один, что я никогда тебя не брошу? Ты никогда не позволишь мне этого сделать, ты решишь, что я гребаный педик и хочу тебя трахнуть. Это мерзко, я никогда этого не хотел. Я люблю тебя. Я просто люблю тебя, не больше. Любить – не значит хотеть».
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |