Гвен моргнул всего раз после этого откровения, которое расслышали все Турмалины, и глаза наполнились слезами. Такими горячими, что глаза защипало.
- Смотрите-ка, - Глен усмехнулся, рассмотрев это с ничтожного расстояния, на котором стоял. – Наш непобедимый, хладнокровный и остроумный сейчас заплачет. Отчего, интересно? Обидно? Или жалость к себе проснулась?
Не получилось даже ответить, вырвался какой-то короткий выдох, оборвавшийся в самом начале, будто Гвену дали поддых со всей силы. Он даже дыхание задержал, чтобы удержать дрожащие в глазах капли. Все перед глазами плыло из-за этой соленой, слезной стены.
- Ну что там с тобой? Все нормально? Как же твое «киса»?
Диего больше не смог слушать, не выдержал. В конце концов, как бы Гвен ни насмехался над ним, обсуждая его сексуальные способности, как бы сам Диего ни комментировал его неудачливость, они встречались в Торнтмоне. И им было очень мило вместе, были даже такие моменты, когда Диего думал, что влюбился по-настоящему. А еще он знал, что на самом деле «непобедимый, хладнокровный и остроумный» просто боится покончить с собой. Трус он, что поделать, а не был бы трусом, давно бы покончил, ненавидя всех. Себя он любил, а вот остальных ненавидел, так что никакого самоуничижения не было.
- Заткнись, - попросил Раппард, повернувшись и взяв Глена за руку. Тот вздрогнул и посмотрел на своего парня. Уже бывшего?..
Эйприл сам чуть не сорвался и не выбежал в коридор, глядя на странно дергающегося новичка. Тот стоял и молчал, только грудная клетка беззвучно дергалась, встряхивая его, будто напала икота.
- Тебя не спросил, - процедил Глен, и Диего его отпустил, не ожидав. – Ненавижу тебя, - с улыбкой сообщил Сезанн. – Терпеть не могу. Зачем ты вообще согласился со мной встречаться, если ты любишь это чучело? Ты посмотри на него, он же ничего не умеет, кроме как задницу свою подставлять и рот. Он тупее ботинка, тупее Рудольфа. Тупее всех в классе. Вы друг другу подходите.
- Я не люблю его, - выдал Диего, но потом понял, что сказал, и поправился. – И тебя тоже, - зло добавил он. – Как можно любить урода?
- Я урод? Я УРОД?! – Глен засмеялся. – Ты с ним что, с закрытыми глазами трахался-то?
- Морального урода, - уточнил Диего.
- Меня твое мнение относительно моего внутреннего мира не интересует, - отбрил Сезанн. – Он у меня такой, что ты бы ослеп.
- Как кладбище, - хмыкнул Эйприл, все же выплеснув негатив, накопившийся по отношению к этому красавчику.
- Отлично. Так что между нами все кончено, - сообщил Глен Раппарду, не глядя на Кле, чем взбесил его.
Вся столовая уже смотрела в ту сторону, но разговор был тихим, почти не слышным никому, кроме Турмалинов. И драки не было, так что Магда вынуждена была оставаться на месте.
- Ну что ты стоишь? Давай, плачь, корова ты безмозглая, - Глен двинул бровями, будто подталкивая этим жестом к истерике.
- Ты заткнешься или нет?! Пропусти его! – Диего вскочил и отпихнул парня, которого еще неделю назад уговаривал, уламывал, по которому тащился, которого хотел. Но, в конце концов, тогда они были еще мало знакомы. А Глен не показывал своих отрицательных качеств, которые проявились в негативной ситуации.
Это будто оживило всех, Магда все же вскочила и побежала выговаривать Раппарду за это «нападение», Глен шарахнулся к столу с подносами, Гвен продолжал стоять и гадать – у него инфаркт или инсульт. Паралич, может? В сердце так кольнуло, что он безо всяких романтичных соплей подумал – у него разрыв. Тео вскочил, хотел тоже надавать Глену затрещин, но он отодвигался от Диего, который разозлился и из-за расставания, и из-за того, что это его бросили, а не он. И из-за Гвена. Так что Фон Фарте просто наклонился, посмотрел новенькому в лицо, в глаза, тронул его за безвольно висящую вдоль тела руку.
- Эй? Ты чего?
Лукас тоже стал подниматься, глядя на него и думая, что если Гвен сейчас при всех расплачется, то это будет конец света. Глен победит во всех смыслах.
Но он не расплакался, он оттолкнул Тео не зло, но сильно, вылетел в коридор, и оба «любовника» за ним метнулись следом. Что Вампадур, что Фон Фарте, оба не могли так просто смотреть, как снизошедший до них человек страдал ни за что. Бесполезно, он скрылся за какие-то секунды, его не было даже под лестницей, в спальне Гранатов, в коридорах, вообще в интернате.
Он никогда бы даже не подумал, что какой-то малознакомый красавчик сможет сказать что-то настолько обидное, что не просто зацепит до крови, а прострелит насквозь. В голове было так пусто, царила такая кристальная чистота, что на секунду даже стало легче. Ноль мыслей, сплошные ощущения, тяжесть в душе, в груди, острая боль в сердце. Возле интерната после ужина было красиво, но светло, слишком ярко и тепло, так что он решил не просто посидеть на скамейке и подышать воздухом, а отправиться вниз, к берегу. Посидеть на песке, в конце концов, разбить со злости кулаки о камни. Хотя, злости не было, ярости тоже, хотелось лечь и умереть, закрыть глаза и перестать дышать, такая боль кипела внутри, разливаясь по каждой вене.
- Что случилось? – Нэнэ подошел к уже разошедшимся «любовникам», которых он считал милой парочкой. Видимо, он ошибался.
- Ничего, - Диего пожал плечами, Глен тоже покачал головой, но вообще молча, прямо глядя на директора.
- А где наш новенький?
- Рыдает, наверное, где-то, - хмыкнул Сезанн, не удержавшись.
- Почему? – мрачно уточнил директор, и пафос Глена сдулся, он опомнился, осознал, перед кем начал выделываться.
- Не знаю, мистер Сомори. Он нервный какой-то. Переживает, наверное, ведь переезд, все новое, непривычное.
Диего стиснул зубы и промолчал, Магда и Нэнэ прекрасно поняли, что это не «просто нервы». Но что предъявить Турмалину? Что он обидел новенького лишь словами, не тронув его и пальцем? Что чуть не довел его до инфаркта парой фраз?
- Идите к себе в спальню, - выдал Нэнэ, у которого окончательно испортилось настроение. Срочное увольнение Ильзы, которое он сам и планировал, все равно бесило ее ложью. Если бы она сказала про «внезапное предложение от журнала», он бы только остался доволен, а так ему казалось, будто она считала его кретином. Провожать ее завтра с тоскливым взглядом, потом искать новую учительницу музыки, старше и страшнее, чтобы точно не приставала и не мешала. А еще расписание репетиций менять. И Фрэнсис со своей зеленью. А тут еще и новичка забили. Забил. Один только Турмалин умудрился это сделать, хотя Нэнэ казалось, что Гвен очень сильный, со всем справится. Кажется, они и правда были похожи. Нэнэ в юности был таким ранимым, что ревел от каждой мелочи, но мог пожаловаться привидениям, заручиться их поддержкой. Но не бежать же сейчас на поиски новенького, чтобы утешить его? Он мог бы и хотел, но времени не было, проблемы наваливались одна за другой.
- Почему? – Лукас поднял брови удивленно. – Звонка на отбой же не было?
Конечно, после ужина и до отбоя можно было заниматься всем, чем угодно, но Нэнэ надоело смотреть на этого самонадеянного, прохладного и немного жестокого Турмалина, что стоял перед ним и не дрожал от страха перед наказанием. Ему было так хорошо, что грудь распирало изнутри радостным хохотом, он добился того, чего хотел. Ему было настолько же классно, насколько отвратительно было Гвену.
- Потому. Я просил быть внимательными к новенькому. А у некоторых из вас, видимо, сострадание атрофировалось. Или мозги, - так грубо и презрительно процедил директор сквозь зубы, глядя на Глена в упор, что Сезанн побелел и похолодел, чуть не сделал шаг назад.
- Но не у всех же, - Эйприл не понял, за что наказывали остальных, если устроил все чертов Сезанн.
- Ты будешь спорить со мной?! – рявкнул директор так, что все подорвались и шарахнулись к арке. – Быстро в комнату и до завтра чтоб я вас не видел! А ты пойдешь со мной в кабинет, - он уставился на Эйприла, как на самого умного и справедливого, как всегда, не к месту. – Прогоним твой текст.
- Хорошо, - Кле кивнул и пошел на выход первым, чтобы не злить его еще больше.
* * *
Директор в спальню явился совершенно без настроения, так что Фрэнсис сразу забыл обо всех планах, решил заговорить об этом позже, в более подходящий момент.
- Здравствуйте, - улыбнулся он, посмотрел на поднос с ужином без энтузиазма. Есть не очень хотелось.
- Привет, - Нэнэ не ушел, не собирался больше работать, не мог и не хотел, да и дел не осталось.
- Я уроки сделал, - порадовал его Фрэнсис, надеясь, что это как-то расслабит директора. Он же директор, должен заботиться об оценках.
- Молодец.
- Что-то случилось?
- Твоя команда наказана, - неожиданно ехидно ответил Сомори.
- За что? – Фрэнсис сидел на краю большой кровати, скрестив ноги по-турецки, рассматривая свои зеленые пальцы и ногти.
- Они плохо обращались с новеньким. Мне это не понравилось, - Нэнэ был земным, настоящим, материальным в своей спальне. За ее пределами он был недоступным и ледяным, а сейчас Фрэнсис видел отдачу. С ним делились эмоциями, а раньше он, не будучи таким странным и зеленым, почему-то энергию не чувствовал.
- А сильно наказаны?
- Завтра не поедут в город с остальными, - ухмыльнулся Нэнэ немного мстительно, скинул пиджак и повесил его на плечики, сразу убрал в большой шкаф, встроенный в стену.
- Вы устали, да?.. – неуверенно уточнил Фицбергер. Сомори на него покосился и подумал, что с пушистой челкой он был симпатичнее, даже очень мило выглядел.
- Безумно, - Нэнэ его удивил, он не отправился манерно в душ, не скрылся там и не спрятался, а упал на кровать, закрыл глаза и раскинул руки. Фрэнсиса качнуло вместе с пружинящим матрасом, как на волне. Он думал, глядя на напряженное, серьезное лицо. Пусть даже Нэнэ очень старался расслабиться и успокоиться, не получалось, он все равно даже на кровати лежал и был жестким буквально на ощупь. Фрэнсис решил, что из комнаты его в любом случае не выставят, так как это просто невозможно.
- А хотите, я вам массаж сделаю?
Нэнэ подумал, что не убежит-то зеленый ученик по-любому. А почему бы и нет?
- Массаж?..
- Ну, плечи размять, все такое… Вы же все время сидите так ровно, я бы так не смог.
- Ну давай, делай, - Нэнэ хмыкнул, почти не улавливая то, как осторожно к нему приставали. Буквально предлагались, хоть Фрэнсис и делал это неосознанно. Директор сел на кровати, Турмалин отполз назад, сел у него за спиной, встал на колени и взялся руками за плечи возле самой шеи.
- Вы скажите, если посильнее или послабее, ладно?
- Делай-делай, - Сомори убрал волосы, свесил их с плеча, чтобы не мешали, и чтобы за них случайно не дернули. И через пару секунд он понял, что был не прав в своих сомнениях. Массаж Фрэнсис делал отлично, аж умереть захотелось в этот момент.
Нэнэ машинально выругался, но имел в виду, как ему хорошо, да и сказал это шепотом, так что Фрэнсис сделал вид, что не услышал. Но сам все равно сделал губы бантиком и постарался не улыбнуться, стал массировать еще интенсивнее, так что директор его просто убил – он откинулся удобно, прижался затылком к груди Фрэнсиса. Фицбергер себя поймал на том, что плечи уже обходит вниманием, чаще прикасается к шее, не закрытой воротником, поглаживая по ней с достаточной силой, чтобы это не казалось домогательством.
- Раздевайся, - с улыбкой выдал Нэнэ почти радостно. У Фрэнсиса отвисла челюсть, а руки упали, повиснув вдоль тела.
- Что?
- У меня настроение хорошее. Ну, стало теперь. Давай, раздевайся, будем тебя одевать и фотографировать. Закат, опять же, свет красивый, - Нэнэ был прав, в окно светило такое солнце, что вся комната казалась оранжевой, а стены и потолок – темными.
Фрэнсис проклял свою буйную фантазию. Он что, стал-таки геем, да? Ему правда хотелось, чтобы директор имел в виду совсем не фотографии?
- Мне нечего надеть.
- Сейчас найдем что-нибудь у меня. Что-то же должно тебе подойти.
- Но оно с меня свалится, - Фрэнсис надулся еле заметно.
- Нормально, - махнул рукой директор, рывком встал с кровати и отодвинул дверцу шкафа, чтобы найти что-то приличное. Относительно приличное.
* * *
Лукас выгнал Сезанна из спальни буквально пинками, Тео просто не пускал назад.
- Меня директор увидит, придурки! – парень бесился и оглядывался постоянно, колотился в дверь ногами и руками.
- Он ушел в спальню, там Фрэнсис болеет, он не выйдет больше, так что пошел и извинился! – рявкнули в ответ из-за двери почти хором.
- Раппард, пусти меня!
- Сам виноват, - хмыкнул Диего, он стоял прямо за дверью, на которую навалились Вампадур с Фон Фарте.
- Где я его искать буду?! За что мне извиняться, я не понимаю! За то, что я сказал, что он урод? За то, что назвал его тупым?! Так это же правда! И я уж точно не стану извиняться за то, что назвал его шлюхой, потому что это факт, он долбанная, потертая шлюха! Я бы даже сказал «раздолбанная»!
- Если я сейчас выйду, ты будешь ночевать в медкабинете, - пообещал Фон Фарте, который просто не мог спокойно относиться к тому, кто оскорблял его любовника или любовницу. Пусть это было всего раз, но он просто не мог. Лукас вдруг подумал, что Тео не такой гад, каким иногда пытается казаться.
- Значит, ты все же знаешь, в чем виноват, - заметил Вампадур. – Раз уже по полочкам вину разбираешь, - он хмыкнул.
Глен опять ударил в дверь кулаком.
- Почему вы за него?! Кто в вашей команде, я или он?!
- К сожалению, ты.
- Да пошли вы… - он выдал такую формулировку, что подходивший к спальне Эйприл оценил, двинул бровями.
- Отлично материшься. Прямо высший класс. А я думал, ты такой культурный, просто принцесса.
- А ты меня плохо знаешь! – рявкнул Глен. – Я понятия не имею, где эта потаскушка, и не собираюсь перед ним извиняться!
- А его и искать не надо, он вернулся только что. Я с ним вместе заходил на крыльцо, так что если постараешься, еще успеешь принести извинения, - Кле пожал плечами и постучал в дверь. – Пустите меня?
Дверь открылась, но метнувшегося Глена тут же оттолкнул Тео, вышел сам, вытащил за собой и Вампадура.
- Давай, пошли. Будешь извиняться. Мне непонятна твоя мотивация, принцесска, - Фон Фарте тоже начал беситься, он сделал шаг в сторону Глена, тот машинально отступил. – Диего ты ненавидишь, сам сказал, тебя вечно что-то не устраивает. Ты сначала его бросил, а потом начал хамить Гвену. А какого черта?! Это уже не ревность даже, тебе же плевать на Диего! Что он тебе сделал?!
- Приехал сюда! – рявкнул Глен так, будто Дримсвуд был его личным, персональным интернатом, и он решал, кого принимать, а кого нет.
- Пошел быстро! – Тео топнул, и Глен шарахнулся.
- Да пожалуйста. Я скажу ему, что был не прав, но все знают, что вы меня заставили, так что без разницы. И ему тоже, - он хмыкнул, развернулся и пошел вниз по лестнице, чтобы встретить вернувшегося Деорсу в коридоре. Турмалины и даже Янтари с Гематитами потащились за ними – смотреть кино.
- Сейчас будет весело, - пообещал Диего шепотом.
- Почему ты так думаешь? – искренне удивился Эйприл, шагая рядом, за спиной Лукаса. Глен топал впереди всех, такой уверенный в себе и наглый, что зубы сводило. Ему везло, что успокоенные тишиной и директором надзирательницы разошлись по спальням пораньше.
- Потому что извиниться перед Деорсой куда сложнее, чем обидеть его.
- Я думал, что он вообще не умеет обижаться. Он кажется таким… Ну…
- Легкомысленным? – Диего улыбнулся. – Он просто придуривается. Он тупой, да, но душа у него тоже есть.
- Эй, шлюха! Извини, пожалуйста, что я назвал тебя шлюхой, ладно? – Глен увидел свою цель и подошел поближе, хотел новенького схватить за плечо, но тот увернулся и попытался протиснуться между толпой Турмалинов, Янтарей и Гематитов. У него не получилось, Тео вытолкнул его вперед и сказал.
- Почему ты не хочешь выслушать его? Пусть извиняется за все, что сказал!
Гвену очень не хотелось, чтобы кто-то увидел его зареванное, красное лицо, багровые глаза с лопнувшими капиллярами, припухшие веки. Поэтому он стоял, наклонив голову, завесившись волосами.
- Слышишь меня? У тебя там что, депрессия? Извини, говорю, что уродом тебя назвал, хоть ты и урод. Нос, как пятачок, глаза, как у рыбы, рот, как у жабы. Ты себя правда не пугаешься в зеркале по утрам?
Тео хотел уже снова психануть, но Диего его придержал.
- Пусти меня, - Гвен пихнул Лукаса, мрачно взглянув на него сквозь пряди волос, спутавшихся и влажных от слез. Наверное, он рыдал просто жутко.
- Пусть извинится сначала, - Вампадур немного растерялся. Они хотели все сделать для его же блага, а он хотел уйти от этого. Зачем?
- Мне нахрен не сдались его извинения.
- Какие мы гордые, я тащусь, - Глен осклабился, сверкая глазами так довольно, что совсем не выглядел уязвленным и сожалеющим о своих поступках. Гвен развернулся и пошел в другую сторону, которую никто не заступал, ведь можно было подняться и по другой лестнице. И тут Сезанн просто возмутился, его даже не слушали.
- Эй, ты оборзел вообще? Слушай, когда тебе говорят!
Гвен закрыл уши ладонями, прижав их так крепко, что стало больно, слыша только шум крови в сосудах возле ушей.
- Я не слушаю тебя, - сообщил он, глядя в пол. Видимо, еще и смотреть не хотел. Глен собирался схватить его за руку и отодрать ее, чтобы не мешала, но новенький увернулся.
- Да ты… - Глен просто озверел, схватил его за запястья и встряхнул, приложил спиной о стену, Тео опять хотел броситься, но Диего снова его придержал. Пока не прибежали воспитательницы во главе с Магдой – все в порядке.
- Не слушаю-ю-ю-ю, не слу-у-у-шаю! – засмеялся Гвен издевательски, все же подняв голову и глядя на противного, отвратительного ему Турмалина. Глен подумал, что немного переборщил. Как же надо обидеться, чтобы глаза стали настолько красными?
- Я сказал: «ИЗВИНИ, УРОД, ЧТО ТАК ТЕБЯ НАЗВАЛ!» - громче повторил Глен.
- Ты так забавно шевелишь губами, будто звук выключили, - ехидно сообщили ему.
- Смотри, смотри, что сейчас будет, - Диего оскалился азартно, вцепившись Тео в плечи и не пуская его, чтобы не дернулся, не кинулся на помощь Гвену.
Ну, или Глену.
- Ах ты сука, - Глен не выдержал, сжал его запястье со всей силы и вывернул его, дернув на себя, выкрутил с ненавистью. Гвен ударил его второй рукой и бросился с такой яростью, что все шарахнулись назад. Глен заорал, стоило вцепиться ему ногтями в лицо, не говоря уже об ударе поддых, по челюсти несколько раз… Гвен дышал, как плененный мустанг, схватил его за волосы, стиснув их в кулаке так, что почувствовал, какого они отлично качества – прочные, гладкие, густые… Роскошные волосы, в общем. Ничего, он их сейчас сделает слегка пореже.
Глен сначала опешил, но потом опомнился и не позволил в третий раз ударить себя коленом в лицо, схватил мерзавца за ногу и дернул на себя. Гвен упал на спину, ударился позвоночником и на пару мгновений вообще вышел из строя, Глен размахнулся и ударил его в бок ногой, наклонился, в отместку накрутил длинные волосы на кулак. Они были куда длиннее его собственных, и накручивать было удобнее, Гвена просто вздернули на ноги и швырнули о стену.
Турмалины болели за Гвена, как ни странно, Янтари подбадривали Сезанна, а Гематиты просто следили за развитием событий. Вот Глен разбил новенькому губы, так что кажется, будто Гвен кашляет кровью. Через две секунды Сезанна топчут ногами, валяя по полу. Вот Деорса падает с высоты собственного роста, схваченный за лодыжку, вот они вцепились друг другу в волосы, но Гвен резко меняет решение и принимается Глена душить. Тот не сдается и тянет намотанные на кулак волосы вниз, заставляя лежащего под ним прямо на полу «урода» запрокидывать голову. Сам Глен захрипел и подумал, что на шее у него останутся красные следы. Если его не придушат, конечно, до конца.
Магда прибежала как назло в самый разгар, когда все начали орать очень громко, перевозбудившись и забыв про директора. Учительницы фехтования и тренеры по верховой езде оказались посильнее остальных, да и посильнее парней, так что растащили их в одно мгновение. Ну, в два. Может, в три, учитывая, как вцепились друг в друга почти тезки.
Глен почувствовал себя странно, когда смотрел на психованного Торнтмонского неудачника. Того учителя пытались хотя бы на ноги поставить, но он стонал, выдыхал и кашлял, стискивал зубы, чтобы не ныть. У него очень болело запястье, разбиты были кулаки, кожу на них просто рассекло о зубы Сезанна. Ему еще повезло, что все эти зубы остались на месте. Правый бок Деорсы разрывался болью, но прибежавшая медсестра его ощупала и сказала, что ничего серьезного. Конечно, удар неприятный, да еще и сильный, но разрыва быть не должно. На всякий случай, пусть зайдет с утра, если будет болеть, придется везти в больницу.
Диего подумал, что с безумной «удачей» его бывшего ему обязательно придется ехать и проверяться у адекватного врача.
К Глену же бросилась вторая медсестра, рассмотрела разодранные ногтями щеки, разбитые губы, нос, сочащуюся кровью ссадину на скуле и опухающую челюсть. В общем, он был красавцем, но сам дойти до медкабинета был способен, в отличие от Гвена, который встал и прислонился к стене, задыхаясь.
«Извинился, называется», - подумал Эйприл, решив пойти с ним, как и остальные Турмалины, посмотреть, что будет в медкабинете.
* * *
- Нэнэ! – позвала Магда неофициально, постучала в дверь директора очень энергично.
Сомори вздохнул, опустил дорогой фотоаппарат. Он вообще любил фотографировать, а уж на качественную технику, да и ТАКОЙ объект. Объект как раз лежал на спине, освещенный красным солнцем из окна, раздвинув согнутые в коленях ноги. Нэнэ нацепил на него здоровые ботфорты, которые раньше носил сам, и пусть они были велики на несколько размеров, в лежачем положении это не было заметно. Расстегнутая блестящая кофта, подвязка на бедре. Фотографии были однозначно не в стиле «нежный цветочек». Да и какой может быть нежный цветочек с агрессивным макияжем, нарисованным директором в порыве вдохновения? Он умудрился сделать безумно сексуальным даже это лицо с длинным, острым кончиком носа, почти черными глазами. Нарисовал ему зеленым карандашом брови, так что Фрэнсис себя удивленно рассматривал в зеркале минут пять и просто не узнавал. И он был уверен, что его знакомые просто умрут в шоке, когда это увидят.
Лежал он на кровати неправильно, а наоборот – ногами к изголовью, а голову почти свесив с подножья, выгнув шею и стараясь смотреть в камеру. Слава богу, глаз директора не было видно из-за здорового фотоаппарата, иначе Фрэнсис умер был от стыда. Но ведь он не один это выдумал, да и не сам вдруг решил делать сейчас, потому что «настроение хорошее» у директора.
Стук в дверь и голос Магды заставили его сесть и вскочить с кровати, чуть не упасть из-за больших платформ и каблуков. Он метнулся в ванную, закрыл дверь, а Нэнэ отложил камеру и открыл дверь.
- Да, Магда? В чем дело?
- Новенький подрался с тем Турмалином, которого ты наказал, - вздохнула она. – Глен Сезанн. Он еще грубил ему за ужином.
- Слава богу, - выдал вдруг Нэнэ. – И кто победил?
- Сезанн, - она выпалила, не понимая его реакцию.
- Досадно. Но хоть с потерями?
- Да, не лицо, а каша.
- Молодец Деорса. Передай, что завтра вся команда Турмалинов не едет в город, я забыл им сказать, подумал об этом только когда ушел уже.
- А новенький? – Магда была в шоке.
- С ним все в порядке? Переломов нет?
- Вывих левого запястья. Ну, и ударил Сезанн его очень сильно под ребра, так что еще неизвестно, что завтра будет. Может, придется везти в госпиталь.
Нэнэ тяжело вздохнул, закатил глаза и принялся думать.
- Ладно. Завтра он обязательно поедет со всеми, а ты лично проводишь его к врачу. Ладно? Я останусь здесь, придумаю, как наказать этого борца за справедливость.
- Но почему новенького не накажешь?.. – Магда начала думать, что это – личный интерес. Но дело было просто в том, что Нэнэ ненавидел, когда привязывались ни за что, просто из вредности. Как Одри. Как Гаррет, судя по историям Ромуальда и Хэйдана. Они видели его, видели все, что он делал, чего он не рассказал даже ему, Нэнэ, за десять лет. Нэнэ ненавидел таких людей, а Глен накинулся на новенького просто потому, что почувствовал конкуренцию. Как животное безмозглое, честное слово.
- Потому что он защищался. И пострадал больше, разве нет? – директор двинул бровью, Магду как водой окатило. Она кивнула пару раз, глядя на него круглыми глазами, моргнула.
- Конечно. Понимаю. Ладно, не буду мешать, - она улыбнулась. – Как там наш больной? – она пошутила, пытаясь заглянуть в комнату. Нэнэ ей не препятствовал.
- В ванной прячется, не хочет показываться. Ветрянка же, - он улыбнулся в ответ, а Магда просто не могла увидеть камеру, лежавшую на столике с телевизором. Ее глаза ведь не могли завернуться в другую сторону.
- Понятно, - она хихикнула, но потом снова тяжело вздохнула. – Ладно, пойду, поговорю с нашим страдальцем. Плачет, как истерик, но когда кто-нибудь появляется, сразу серьезный такой. Думает, никто не слышит в коридоре, как он скулит. Бедный, - она уныло кивнула, прощаясь с Нэнэ, и пошла к лестнице.
Сомори подумал, что Сезанн заслужил свою изуродованную морду. Он красавчик, пара царапин его не убьют, но настроение и внешний вид на несколько дней точно испортят.
Дверь закрылась, зато дверь ванной распахнулась, и на ее пороге появился Фрэнсис. Нэнэ моргнул пару раз, округлив глаза от удивления.
- Та-дам! – Фицбергер засмеялся, раскинув руки в стороны и выглядя так, будто выпрыгнул из торта на чьем-то дне рождения. У него на голове был криво надет цилиндр, который Нэнэ надевал только на самые крутые и извращенные вечеринки. От него все просто балдели. И на Фрэнсисе он смотрелся убийственно… красиво. Зеленая кожа блестела, Нэнэ собственноручно недавно намазал ее блестками из флакона, похожего на шариковый дезодорант, глаза казались огромными и выразительными, подведенными несколькими линиями. Правда один глаз был закрыт челкой, темно-вишневый цилиндр это все дополнял.
Правда потом взгляд спускался на болтающуюся на нем черную кофту, сползающую с плеч, на обычное черное белье, на дурацкую кружевную подвязку и на ботфорты.
Нэнэ стало нехорошо.
- Класс, да? – Фрэнсис улыбнулся, забыв, кто перед ним. Точнее, он прекрасно видел, что это Нэнэ Сомори, но забыл, что он директор. Или не забыл, но просто перестал воспринимать его, как раньше, как ледяного тирана и деспота.
- Обалдеть, - согласился директор, взял камеру, поднял ее к лицу и снова запечатлел это все в полный рост.
- Фон неудачный, - Фрэнсис, обернулся, посмотрел на ванную. – Не пафосно.
- Черт с ним, - Сомори хмыкнул. – Залезай на кровать и сядь спиной ко мне, сними цилиндр и убери его нафиг, - он сам встал на колени перед кроватью, примериваясь и оценивая ракурс.
С Ильзой он бы так расслабиться не смог, а сейчас даже включил телевизор, увеличил громкость на музыкальном канале, чтобы музыка заглушала хихиканье Фрэнсиса и его собственный редкий смех. И реплики его нужно было заглушить, ведь вряд ли порядочный директор станет говорить больному ветрянкой старшекласснику: «Раздвинь ноги. Еще. Нет, еще! Шире. Нет, еще шире. Ага, вот так, ОТЛИЧНО, замри!»
Фрэнсис так и замер, стоя на коленях уже лицом к нему, еле держась, чтобы не сесть на шпагат, открыв шею и задрав подбородок, так что нос казался еще длиннее. Он опустил голову, хищно уставился в камеру, высунул язык, подмигнул слепому объективу, в конец обнаглев. Нэнэ молча поднял ладонь, покачал ей, Фрэнсис сразу понял, приподнял кофту, оголяя светло-салатовый впалый живот.
Это было так, будто парочке обожающих друг друга извращенцев было нечем заняться, вот они и отрывались. Не нуждающиеся в деньгах, слишком ленивые, чтобы искать другое место, в дорогих шмотках, потрясающем гриме, которым выглядела внешность Фрэнсиса… И в спальне. Пусть шикарной, с потрясающей обстановкой и кроватью стоимостью почти с автомобиль, но спальне. Кровать уже оказалась расправлена и развалена, так Фрэнсис по ней активно прыгал и передвигался. Тем, кому суждено было увидеть эти фотографии, точно показалось бы, что невидимый фотограф и его зеленая модель только что кувыркались на этой кровати, а потом вдруг сорвались и начали извращаться, фотографироваться.
Глаза Турмалина оказались неожиданно близко к объективу, Нэнэ опустил камеру, подумав, что ученик что-то собирается спросить тихо, чтобы никто не услышал за дверью. Осторожничает. Но стоило убрать мешающую камеру, и Фрэнсис снова подумал, что его по-любому не выгонят из спальни. НЕКУДА выгонять. Он наклонил голову, так что кончик носа все равно ткнулся директору в щеку, зато темно-зеленые губы прижались к его собственным. И нельзя было сказать, что это не нравилось. Это безумно нравилось, ведь только у больного не взыграет желание при виде такой экзотики, старательно проявляющей свою чувственность на камеру. Если сначала Фрэнсис был зажатым старшеклассником, то сейчас он преобразился, одежда меняет человека, он понял, что директор – не старая стерва, не айсберг, он живой человек. Более того, он нарушил сегодня днем его приказ не трогать ноутбук, он все же открыл его, воспользовался отсутствие пароля и просмотрел все фотографии в папках, которые нашел. Там был директор с каким-то мужчиной суровой внешности. И фото были из клубов, директора то выносили на руках вчетвером, то он был сфотографирован в абсолютном неадеквате на коленях у того мужчины и с бокалом шампанского в руке, с оливкой в зубах, подмигивал на камеру. Несколько видео, где он матерился, орал: «Жизнь охрененна!!!» и танцевал пьяно, запуская руку в волосы, в руке держа неизменный бокал или бутылку розового коктейля. Дата гласила, что это было всего лишь в начале лета этого года.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |