Http://forum. Tokiohotel. Ru/showthread. Php? T=34725

Автор: Sunraise

http://forum.tokiohotel.ru/showthread.php?t=34725

Название: В неполных семьях

Фандом: Tokio Hotel

Бета: Cardinal

E-mail: [e-mail]

Категория: RPS/Slash

Жанр: POV Tom, AU, Psy (?), Grapefruit

Рейтинг: NC-17

Статус: закончен

Герои: Том, Билл, Симона, Гордон, Дами, Аги, Тиа, друзья Тома и Билла, Имме

Пейринг: Том/Билл

Размер: миди

Дата создания: 30.06.10

Краткое содержание: Этот кошмар снится, не давая забыть прошлое. А эта встреча может быть просто совпадением. Или шансом отомстить

Предупреждения: Не ищите в поведении персонажей адекватности, а в мыслях - последовательности

От автора: Странно, что я это пишу. Простите меня все, кого разочарую или обижу этим фиком. Мне нужно было это написать именно так. Хотя, нет, так, как хотелось, не получилось. Откровенно говоря, получилось самое невнятное и несуразное, что я когда-либо создавала. Ну и ладно, все равно, это мои мысли. Надеюсь, кто-нибудь поймет их.

Во вступлении, выделенном курсивом Тому всего лишь 10 лет. Все остальные события происходят, когда и ему, и Биллу 17 лет. У Тома – французские косички, у Билла отсутствует мейк, а прическа примерно как из клипа “Rette Mich”. Семьи Билла и Тома живут в штате Флорида, США, где и происходит эта история.

Разрешение получено для *TOKIO_HOTEL_SLASH* Размещение на других ресурсах с разрешения автора.

- Как ты можешь?! Сын не должен расти без отца!

Что происходит? Застываю в коридоре, боясь пошевелиться.

- Я и не хочу его бросать! Но так жить меня уже за*бало!

Почему они так кричат друг на друга? Привычное «Мама, папа, я дома» застревает в горле.

- Урод, ты же ему судьбу калечишь ради какой-то очередной ш*лавы!

О чем они кричат? Я аккуратно опускаю рюкзак на пол, не выпуская лямки из рук.

- Не смей так говорить о ней! Ты просто истекаешь завистью, ревнивая истеричная с*ка!

Зачем оскорбляют друг друга? Пальцы стискивают плотную ткань сильнее, отчего напряженные костяшки белеют.

- А что, нет поводов, бл*?! Да ты со всем городом тр*хаешься, кроме меня. Мне оно конечно нах*й не надо, но думаешь, приятно видеть ехидство подруг?

Почему причиняют боль себе, мне, нам… Пальцы разжимаются. Тянусь вытереть глаза. Рукав мокрый? Я плачу?

- Ты сама в этом виновата, мразь! Да от руки получаешь большую отдачу, чем от тебя!

Что это? Мы же счастливая семья! Опускаю глаза, чтобы челкой отгородится от этих страшных слов.

- Мне, может, тоже не в кайф с тобой тр*хаться, но это же не повод разваливать семью! По крайней мере, когда есть ребенок.

Мы же казались нормальной семьей. Это какая-то неудачная шутка? Я не понимаю.

- Тебя что-то не устраивает в сексе со мной, тварь?!

Они правда так относятся друг к другу? Хочется зарыдать, заорать, заистерить в голос, убежать, громко хлопнув дверью…

- Думаешь, такой половой гигант, да? Вот только мне есть с чем сравнивать! Поверь, ненаглядный, ты полное чмо в постели, вот и нет никакого желания ложиться под тебя!

Зажимаю рот рукой, чтобы не закричать от ужаса… Удар. Костяшками под ребра. Она всхлипывает, сгибается, хватаясь руками за ушибленное место. Ее пощечина с разворота. Выдох. Он удивленно касается пылающей щеки. Как-то замедленно поворачивается к ней. Резко делает пару шагов вперед, оказываясь впритык к маме. Разворачивает ее и заламывает руки. Толкает к столу, сильно прижимая к деревянной поверхности ее тело. Ставя раком и раздвигая ноги. Задирая платье. Стаскивая трусы. Она вырывается, кусается, извивается, но он гораздо сильнее.

- Ты что творишь?! Отпусти, подонок!

Я просто тихо выхожу на лестничную площадку и закрываю дверь ключом. Из-за криков из гостиной этого совсем не слышно. Они не узнают, что я это видел.

- Собираюсь тр*хнуть тебя перед тем, как кинуть, чтобы хоть раз по-настоящему удовлетворить.

Я больше не могу это слышать. Все еще не хочу верить в реальность происходящего. Я не разрешаю себе думать о том, что там происходит. Только почему-то тихо проклинаю классную руководительницу, отпустившую сегодня из школы на два урока раньше…

* * *

Снова, задыхаясь, возвращаюсь из липкого кошмара. Все еще ощущая себя маленьким перепуганным десятилетним мальчиком, у которого за несколько минут рассыпались все идеалы. Или, вернее, вырываюсь из воспоминаний семилетней давности.

Поднимаюсь с кровати и иду в ванную. Ополаскиваю лицо, раздраженно отметив его потерянное выражение и синяки под глазами.

Хотя до сих пор не верю, что это могло быть на самом деле. Кажется, что это все – порождение воображения обиженного ребенка, на подсознательном уровне пытающееся опорочить отца, чтобы проще было отпустить его из сердца, вычеркнуть из своего досуга, чтобы не так обидно было его отсутствие. Ненавидеть легче, чем прощать, да и правильней, пожалуй.

Я возвращаюсь в спальню и, глянув на часы, начинаю судорожно метаться по комнате в поисках плавок, полотенца, что там еще нужно было взять? Нужно поторопиться, а то город очень большой, да еще и туристов летом непомерно много, так и места все забьют.

Втайне цепляясь в это когда-то еженощное видение. Ведь иногда, кажется, что не приходил я тогда раньше со школы, не видел, как отец уходил из семьи. А узнал об этом уже на следующий день от мамы.

Может крем от загара? Да на фиг! Если что, девчонки возьмут. Да и не такая уж у меня и чувствительная кожа к ультрафиолету.

Хотя, кому я вру? Я знаю, что это было явью. И, наоборот, стараюсь не воспринимать сон, как отблеск прошлого. Потому что это еще больнее крошит мировоззрение.

Вот сейчас, собираясь на пляж с друзьями, я все равно не могу выкинуть из головы это дурацкое наваждение. Надеюсь, приятное общество развеет мое похоронное настроение.

Как? Он ведь всегда болтал со мной, играл, баловал, разве это не была любовь? Да и с мамой он всегда казался образцовой парой. Разве это не было уважение хотя бы? Как все могло так закончиться?

Засовываю набранные вещи в какую-то прозрачную сумку. Кажется, я все взял. Пора выходить, если не хочу, чтобы они мне это припомнили. Нет, ну они не уедут без меня, конечно, но весь день будут снова ржать над моей «пунктуальностью».

Ведь теперь я не испытываю к родному мне человеку ничего, кроме желания сделать так же больно. Я не хочу называть это жаждой мести. Просто плата за бесчеловечность. Вот только вряд ли у меня будет возможность ответить на его предательство.

Причем, все пацаны явно будут многозначительно переглядываться и спрашивать, с какой цыпочкой я на этот раз провел ночь. Не так уж и они и не правы. Я действительно, стараюсь не оставаться ночью один. Лучше секс с практически не знакомыми мне девушками, чем ночной сон. Потому что днем, отсыпаясь, мне никогда не видится тот день. Это прерогатива ночи. Стоило вчера устать и окунуться в царство Морфея, как опять…

Хотя я и сам предатель. Можно оправдываться как угодно – детством, непониманием, неверием, аффектом, шоком, но было глупостью тогда молча уйти. Пацан, конечно, физически гораздо слабее взрослого мужчины, но этого ведь и не требовалось. Достаточно было просто закричать, и он бы отпустил маму, не стал продолжать. Мама, ты не знаешь, как подло я тогда поступил, но прости меня, ладно? Я буду теперь всегда тебя защищать.

Записка на стол: «Я к друзьям. Приду вечером. Люблю. Пока» и я быстро выбегаю, поспешно закрывая дверь на ключ.

А может, проще забыть. Обо всем. О том, что этот человек вообще существовал в моей жизни. Мысли слабого существа. Нельзя так.

* * *

Утомляющая погода. Сочетание знойного летнего солнца, высокая влажность воздуха и отсутствие даже намека на ветер создавали какое-то абсолютно разморенное состояние. Еще в воде это не чувствовалось, но пока мы час телепались в душном автобусе, возвращаясь обратно в центр города, веселый настрой сменился удовлетворенным безразличием. Иногда у меня вообще создается впечатление, что такой невыносимый климат свойствен только Джексонвиллю. Была бы моя воля, я бы вообще, наверное, все лето проводил на Джексонвилл-Бич, каждые полчаса остужая тело в более-менее прохладной воде океана. А больше всего в этом городе раздражало то, что иногда из-за сильного нагрева воды и земли абсолютно непредсказуемо начинались грозы. Надеюсь, хоть сегодня этого не будет.

- Кейси, а у тебя деньги хотя бы остались?

Сейчас, пожалуй, неплохо было бы зайти в нашу любимую кафешку недалеко от ближайшей станции метро.

- Не наглей, Зак, я за тебя платить не буду. Я на звание феминистки не претендую!

Приятный звон колокольчиков, когда мы открываем дверь. Работают кондиционеры, еще больше остужая помещение, которое специально для лета было переоформлено в прохладно-голубые тона.

- Ребята, а нашу территорию оккупировали!

И правда, за нашим любимым столиком в углу возле гобелена с охотящимися тиграми, расположилась компания, похожая на нашу – трое парней и две девушки, смеющихся над чем-то и явно наслаждающихся удачно проведенным воскресеньем.

- Будем отвоевывать!

Ник, стебаясь, понапрягал мышцы и с угрожающим видом отправился к нашим ровесникам. А мы не выдержали и заржали так, что они даже обернулись в нашу сторону.

- Сейчас что-то будет…

Нет, не драка конечно, просто поприкалываемся немного. С такими приятелями как мои даже разборки серьезными выглядеть не могут.

- Ой, какие люди!

Мы недоуменно наблюдали, как наше «агрессивно настроенное» чудо тискает в объятиях какого-то темноволосого парня, тут же подскочившего со стула при его приближении.

- Дэн, дружище! Так давно не виделись!

Кажется, он не издевается, а действительно встретил своего давнего знакомого. Неужели в таком большом городе это вообще возможно?

- Как у тебя хоть жизнь складывается, Ник? Садись, рассказывай!

Я незаметно убрал руку с плеч Анжи, так как за столом сидела очень красивая сероглазая блондинка, с которой я не против познакомиться поближе, особенно когда есть такой ненавязчивый предлог.

- Ну не буду же я друзей бросать, - кивает в нашу сторону.

- Так пусть к нам присоединяются!

Не знаю, как остальных, а меня точно уговаривать не пришлось. Люблю заводить приятные знакомства. Я посмотрел в глаза понравившейся мне девушке и как бы невзначай потеребил колечко в губе. Она мило покраснела. Кажется, сегодня ночью мне не придется спать.

- Это моя гвардия: Зак, Кейси, Анжи, Том, - представил нас Ник.

- Ну, а это мои друзья: Билл, Сэт, Лили, Тиа, - хмыкнул Дэн.

Тиа… Красивое имя… Мы поприветствовали друг друга чем-то вроде «Приятно познакомиться». Они поднялись с плетеных сидений и помогли нам сдвинуть два стола и перетащить стулья. Садясь, я «случайно» оказался рядом с Тией.

-Эх, Зак, какой же ты непостоянный, - цокнула языком Кейс, увидев, что тот уже вовсю флиртует с Лили.

Симпатичная брюнетка, которой наш альфонс уже что-то горячо шептал в ухо, смутилась, а нагловатый шатен состроил обиженную рожицу.

- Продолжайте-продолжайте! Я просто хотела предупредить, что по деньгам он сегодня на нуле.

Все рассмеялись, а парень немного побледнел. Вообще, наши компании как-то легко слились в одну, будто сто лет уже знакомы.

- На самом деле они просто друзья, но всегда друг друга подкалывают, - воспользовавшись ситуацией, я придвинулся к Тие, чтобы вроде как объяснить ей.

День уже определенно достиг ранга «Все просто супер». Необычная девушка. По сути, я ее сейчас снимал как шлюху, а ей удавалось выглядеть при этом ангелом. Мы мило болтали и смеялись, пока из этой приятной атмосферы меня не вырвала всего одна фраза:

- Странный ты, Трюмпер.

Я вздрогнул, непроизвольно сжались кулаки. Кто посмел меня так назвать?! Моя фамилия – Каулитц!

- Это ты просто еще не привык ко мне, - услышал я ответ приятным низким голосом.

Я повернул голову и встретился взглядом с темными карими глазами. Его, вроде бы зовут Билл. И если я правильно понял, это к нему сейчас обращалось «Трюмпер». Однофамилец? Я стал внимательнее его изучать.

- Сэт, убери лапу с моей коленки, - Анжи уже тоже не осталась без внимания…

Трюмпер. Тонкие черты лица. Красивые, немного раскосые миндалевые глаза, аккуратный прямой нос, резко очерченные скулы, правильная форма лица. Тип внешности поразительно похож на мой, пусть нос чуть короче, и губы у меня примерно одинаковые, а у него верхняя немного уже, ресницы длиннее, подбородок немного острее, но в целом, сходство просто поражает. Не близнецы, конечно, но братьями нас бы с легкостью могли назвать. Впрочем, это нереально. У нас просто одинаковые фамилии. И чего я так болезненно реагирую? Фамилия вполне американская, не смотря на то, что у меня и отец, и мать коренные немцы, просто прожившие большую часть жизни во Флориде. А я так вообще в США с самого рождения живу. И такая фамилия вполне может здесь встретиться.

- Том, больно.

Я с удивлением понял, что сильно сжал пальцы Тии, мирно лежащие в моей ладони, пока рассматривал этого парня, и отпустил ее руку. Хотя на счет парня… При всей похожести, он был каким-то слишком утонченным. Нет, он не выглядел педиком, совсем. Просто каким-то интеллигентом что ли. Видно, что кожа очень бледная и теперь забавно порозовела, выдавая то, насколько сильно он обгорел.

- Эх, Трюмпер, я вон уже год к тебе привыкнуть не могу.

Я снова вздрогнул. Мне странно слышать это. А у Билла не только «аристократическая» бледность, но и ужасно тощее телосложение. Он смотрится как-то ненормально рядом с остальными довольно накачанными парнями. Не уважаю таких хиляков, которые не то что за кого-то, а даже за себя постоять не могут. Но этот Трюмпер не вызывает антипатии, слишком комичен его вид. Начиная от хрупкости и передоза ультрафиолета в организме и заканчивая смешно слипшимися черными волосами почти до плеч.

- О да, я заметил. Ты вон даже то, что я просил не называть меня этой фамилией, все никак не выучишь.

«Не смей так говорить о ней! Ты просто истекаешь завистью, ревнивая истеричная сука!»

Я вскочил со своего места и ошалело потряс головой. В сознании так ярко замелькали кадры из моего проклятого сна, что меня просто выбило из реальности. Что произошло? Почему на меня так повлияла его простая фраза?

- С тобой все в порядке, Том?

Я стушевано сел обратно, и Тиа заботливо провела ладошкой по моим французским косичкам и ненавязчиво оставила руку на шее.

- Да-да, не обращайте внимания. Билл, а почему тебе не нравится эта фамилия?

Сердце бешено бьется, как будто бы от его ответа зависит очень многое. Нет, это совпадение, это просто совпадение.

- Ну, я так и не смог до конца почувствовать ее своей, - улыбнулся Билл.

Он не ответил. Да и глупо думать, что человек, которого ты только встретил, разрешит лезть к себе в душу. Но я хочу удостовериться, что одинаковые фамилии и отношение к ним – это случайность.

* * *

- Том, а почему ты не с Тией, она же понравилась тебе?

Да я только и думать могу, что об этом брюнете. Я явно накручиваю себя, но что, если он мой сводный брат? Что тогда? Не смотря на внешнюю схожесть, у нас не может быть общей крови, ведь по возрасту он мой однолетка, если б он был сыном Гордона, то ему не могло быть больше семи. Значит, как максимум - он просто сын женщины, к которой ушел отец.

- Да уж весь вечер друг друга лапали.

А если мама не права и отец ушел не к любовнице, с которой знаком максимум полгода, а во вторую семью, где растет другой его сын? Нет, вот это точно не реально. То, что Гордон бабник, не способный на серьезные отношения, я понял, несколько лет спустя найдя его записную книжку, тщательно запрятанную за шкафом. Видимо, когда собирал свои вещи, совсем о ней забыл. А я потом с какой-то горькой обидой читал расписание, в котором почти на каждый день недели было написано женское имя и место встречи. Нет, не стоит об этом всем сейчас думать…

- Да настроения что-то нет. А мне понравилось в той компании! Я б с удовольствием с ними еще как-нибудь завис!

А почему бы не попробовать познакомится с ним поближе? Если он окажется «новым сыном» моего отца, то будет неплохой шанс его наказать, а если просто однофамилец, то можно даже попробовать по-настоящему подружится с ним. Он необычный парень, у меня никогда не было похожих знакомых.

- Том, неужели она тебе настолько понравилась, что ты решил не ограничиваться перепихоном на одну ночь, а завести-таки серьезные отношения?

О ком он? А, о Тие. Надо же, совсем о ней забыл. Хотя, неплохое прикрытие. Не объяснять же друзьям, что мне очень хочется побольше пообщаться с Биллом… Еще не так поймут. Хотя, я уверен, что он натурал. Даже не би, а именно натурал. Ну, просто чувствуется это.

- Не палите меня раньше времени, может я еще перед свадьбой сбегу.

Билл, я не хочу сейчас думать, что сделаю, если ты окажешься моим сводным. Хотя, все я давно знаю. Еще с самого начала решил, что сделаю тоже, что и он тогда – изнасилую. Меня эта мысль не пугает, я давно к ней привык, когда раз за разом прокручивал в голове пару лет назад. Его новый ребенок - прекрасный инструмент платы.

- Да, от такой девушки не убежишь, она самая яркая в их компании.

Жаль, что парень. Все-таки я не гей, вот если б дочка симпатичная, то я может даже и удовольствие от этого получил, а так… Может, накрасить его и тряпки бабские дать, тогда проще будет?

- Да уж, даже Анжи при всей ее гетеросексуальности с нее глаз не сводила.

Нет, ему не пойдет совсем. Вот некоторым это делает внешность более выразительной, а на нем будет казаться расценочным объявлением дешевой ш*лавы. Не хочу его так портить. Раз уж с парнем, то пусть он хотя бы не будет выглядеть как трансвестит.

- Не правда, я вообще Билла клеила! Такой милый мальчик!

Мда, очень милый. Прям вы*бать его готов.

* * *

- Я пойду, Том, мама просила присмотреть за Аги, пока она поедет на презентацию.

Я выпускаю колечко дыма и поворачиваюсь к собеседнику, облокачиваясь на подоконник.

- Презентацию?

Мы с Трюмпером болтаем в курилке. Мы и правда, часто стали пересекаться в компаниях. И как это ни смешно, оказалось, что он единственный куряга. И я решил тоже забыть про свое решение не пробовать сигареты, чтобы иметь возможность общаться с ним наедине. Все-таки семь дней расслабленных разговоров сказываются, и мне уже удается понемногу приучать его к себе.

- Да, мама должна предоставить сегодня отчет о проделанной работе касательно одной пиар-компании.

Я удивленно присвистнул, туша сигарету и кидая ее в урну.

- Не хило… А Аги – это сестра?

Не знаю, к чему, но я вдруг улыбнулся, подумав, что совсем не общаюсь с Тией. Если первые несколько встреч, я еще имитировал заинтересованность, то вскоре мне это надоело. На удивленные расспросы друзей, я только пожал плечами и сказал «Перегорело что-то». Надеюсь, я не сильно обидел девочку.

- Да, младшая.

- А сколько ей?

- Шесть в сентябре исполняется.

Ну вот, а я на секунду понадеялся избежать участи секса с парнем… Но шесть это слишком. Все-таки педофилия совсем мне претит. Кстати, по возрасту она вполне может быть их общим ребенком.

- Билл, ты прости, я, наверное, лезу не в свое дело, но можешь рассказать о своей семье?

Я все еще не уверен, совпадение ли наши фамилии. И, кажется, сейчас можно попробовать узнать.

- Зачем ты спрашиваешь?

Внимательно подбираю слова, чтобы не вспугнуть.

- Просто. Ты не пойми меня неправильно, но мне нравится с тобой общаться, Билл, и я бы с удовольствием стал твоим другом. А я совсем ничего не знаю о тебе.

- Правда? Знаешь, а мне приятно почему-то это слышать. Ты извини, что так болезненно реагирую, просто вопрос был странным. Обычно спрашивают, чем увлекаешься, какую музыку слушаешь, есть ли у тебя домашние животные, а ты почему-то про родных спросил.

- Ну, ты просто начал говорить про маму и сестру, и я вспомнил, как ты необычно отозвался о своей фамилии.

Он ответит сейчас, я знаю. Но я сам уже не уверен, что хочу знать правду. Не сильно я и приукрашивал, когда говорил, что мне приятно с ним общаться, он действительно интересная личность. И я мог бы забыть про свои предположения и просто наслаждаться его обществом. А если он окажется моим сводным братом, то придется перечеркнуть всю эту симпатию и поступить так, как я решил. Да почему же сейчас хочется, забрать свой вопрос обратно?

- Это фамилия моего отчима, а настоящая – Ричардз.

Вот и все, я услышал ответ. Прости, Билл, мы так и не успели подружиться. Есть, конечно, шанс, что это все равно совпадение, но мизерный. Все же стоит проверить.

- Тебя растил отчим?

- Да, с десяти лет.

Можно уже не надеяться. Что ж, передо мной сейчас стоит мой будущий «любовник», если это можно так назвать. А может попробовать через него выйти на его мать, чтобы не причинять боль непосредственно ему? Нет, с Биллом Гордону будет обиднее. Ладно, женщину, но несовершеннолетнего нормального парня – это гораздо больнее. Да и по возрасту мне будет противно с ней.

- А что с настоящим отцом? Ушел к другой?

- Если бы. Он мертв. Его зарезали в темном переулке. Кажется, хотели просто ограбить, но он слишком агрессивно сопротивлялся.

- И каково это...?

- Да нормально, в принципе. Гордон – хороший мужик, мне кажется, он действительно меня любит как сына.

Отчим. Гордон. С десяти лет. Таких случайностей не бывает. Это он. Приятно познакомится, братик. Прости, что сломаю тебе жизнь. Интересно, у меня на тебя хоть встанет? Ладно, придумаю что-нибудь.

- Понятно.

- Вряд ли, с этим нужно жить, чтобы понимать.

- Если ты думаешь, что я из сверхблагополучной семьи, то ты ошибаешься. Кроме матери у меня никого нет. Отец давно ушел и я его с тех пор не видел. Мама так и не вышла замуж второй раз. Она сделала все, чтобы забыть об отце, даже девичью фамилию взяла – Каулитц.

Зачем я рассказываю это ему? Наверное, что бы он потом понял – за что.

- Прости. Она, наверное, запрещает тебе видеться с папой?

- Ну что ты, мне самому лучше не видеть этого предателя, а то еще убью, не сдержавшись. Ты просто не знаешь, насколько не счастлива мама.

Да, ты не знаешь, каково это - видеть ее потерянной. Я никогда не мешал ее отношениям с мужчинами, всегда линял с квартиры, если им было негде встретиться, пару раз даже знакомил ее со своими начальниками. Я просто очень часто подрабатываю на всяких там автомойках и тому подобном, я ведь пообещал себе, что буду опорой и помощью, вот и зову ее зайти за мной. А дальше уже все происходит без моего участия, потому что, не смотря на свой возраст, она неплохо выглядит. Вот только все отношения заканчиваются ничем. Я не ищу себе нового папу, я привык быть самостоятельным, мне просто хочется, чтобы она была счастлива, а не загибалась от переутомления и одиночества.

- Не говори так.

В неполных семьях ломается психика, как родителей, так и детей. Каждый раз, когда мама тихо плачет в подушку, после того, как ее бросает очередной любовник, жизнь вокруг трещит по швам. Если, когда я был младше, новые кандидатуры появлялись почти каждый месяц, то сейчас на Симону реагируют уже гораздо реже, все-таки возраст играет значение, и дело даже не во внешности, просто все меньше и меньше свободных мужчин. А быть любовницей женатого – унизительно и никуда не ведет. Самое обидное, что многие из них просто врут. И с каждым годом шансы вернуть семью в нормальное русло все призрачнее.

- Я же пошутил, ты чего?

А ты из нормальной семьи, Билли, ты не прав, это ты не сможешь меня понять. Не сможешь почувствовать каково это - быть обделенным как деньгами, так и вниманием.

* * *

- Привет, Том. Какие планы на сегодня?

Мы уже месяц общаемся без всяких компаний. Как-то еще в тот день как рассказали друг другу немного о себе, обменялись телефонами и стали отдыхать вдвоем.

- Да дома, наверное, буду.

Мне уже вполне удалось его приручить. Хотя как о человеке мне о нем все еще мало что известно. Ему нравится проводить со мной время, но раскрываться передо мной он, похоже, не собирается. Закипает чайник и я его выключаю, прижав мобильник одной рукой к уху, а другой наливая кипяток в чашку.

- А что так?

Если честно, я не понимаю своего отношения к этому парню. Иногда его слова и поведение вызывают искреннюю симпатию, а иногда хочется убить его, когда думаю о том, что ему досталось благополучие моей семьи.

- Я просто сильно растянул связки и теперь ходить больно.

У меня уже давно была возможность прекратить все это, но не хватало духу. А сегодня я знаю что смогу. Именно в этот день отец уходил из семьи. Подтягиваюсь на руках и сажусь на стол.

- Ой, как ты? Может, тебе нужно что-нибудь?

А ведь искренняя забота в голосе. И именно это сейчас бесит. Подношу чай и тихо делаю несколько глотков.

- Да нормально все, полежать пару дней и пройдет. Не нужно ничего. А зачем ты звонил?

Я его ненавижу? Честно говоря, мне кажется, я просто завидую ему. Тому как он живет, тому какой он. И за это ненавижу.

- Да в кино хотел позвать.

Вот оно. Я вскакиваю и начинаю по привычке расхаживать по кухне туда-обратно вдоль стола, а заодно репетировать хромоту на одну ногу. Не думаю, что это особо понадобится, но стоит перестраховаться.

- О, так приходи ко мне, в чем проблема, телик есть, кино намутим.

Мой уже почти бывший приятель, не откажет, я уверен. Все очень удачно складывается, мама под каким-то бредовым предлогом уехала утром, чтобы не пересекаться со мной в этот день. Она все еще считает нужным выглядеть передо мной сильной.

- Правда? Ну, давай. Диктуй адрес.

* * *

- Привет, заходи.

Пожимаю ему руку и отворачиваюсь, начиная хромать в комнату. Он одет в обычную светлую рубашку и джинсы, в принципе не сложно будет содрать.

- Давай помогу.

Не дожидаясь ответа, нагоняет меня и кладет мою руку себе на плечо. И я буду сейчас тр*хать это невинное существо, которое мне так доверяет?

- Спасибо.

Да, буду. И даже почти не чувствую вины за это. В конце концов, я бы, может, тоже был таким наивным, если бы жизнь по-другому сложилась.

- Смотри, я тут диск захватил, фильм только в кинотеатрах вышел, но качество записи на удивление хорошее.

Я, не вчитываясь в название, бездумно глянул на диск с выдохом «ага». Приобнимая его за талию, веду в сторону гостиной.

- И попкорн взял. Я, правда, не знал, какой ты любишь. Карамельный покатит?

Я отпускаю его и тянусь рукой к большому стаканчику с лакомством. Отправляю в рот горстку и облизываюсь. Отец, это я в тебя такой хороший актер?

- Вкусно.

Мы заходим в мою комнату, оформленную в мягких зеленых тонах с использованием множества деревянных элементов. Парень садит меня на диван и идет к столу, чтобы поставить еду и дискету.

«Собираюсь тр*хнуть тебя перед тем, как кинуть, чтобы хоть раз по-настоящему удовлетворить»

Картинки воспоминаний, когда Гордон кидал маму на стол. На этот самый, с ножками, украшенными декоративной резьбой.

- Красиво. И уютно очень, - парень проводит пальцами по древесине, повторяя ее причудливые контуры.

Я понимаю, что сам сейчас уподобляюсь тому, кого презираю. Пускай. Ему должно быть больно. Я хочу, чтобы сегодня он смотрел на своего вы*банного и избитого «сыночка».

- Том, а где пульт?

Я бесшумно встаю и подхожу практически вплотную к Биллу. Он чувствует движение и хочет обернуться, но я быстро смахиваю принесенные им вещи на пол, вцепляясь руками в его запястья, и завожу за спину, крепко скрестив и сжав.

- Ай! Что ты делаешь?!

«Ты что творишь?! Отпусти, п*донок!»

Он еще даже не сопротивляется, не понимая, что происходит. Я сильнее надавливаю на его спину, заставляя распластаться на столе.

- Я просто решил с тобой, наконец, познакомиться, мой любимый сводный братик.

- Что?!

Вот тут он начинает вырываться. Я встряхиваю легкое тело «друга», отчего его голова, мотнувшись, со странным шумом ударяется о твердое дерево. Билл, ты не рад встретить родного тебе человека?

- На самом деле, моя фамилия все еще Трюмпер, как бы я не хотел избавиться от клейма, подаренного Гордоном при рождении, но до совершеннолетия поменять мне ее никто не разрешит.

- Нет!

Он брыкается как в конвульсиях, пытаясь расцепить руки и одновременно лягнуть меня ногами.

- Что нет? Не хочешь, чтобы твой друг оказался твоим братом?

Самая глумливая интонация, на какую я только способен. Он извивается подо мной как бешеный. Я боялся, что на него не встанет и придется пытаться вспомнить что-нибудь возбуждающее.

- Что ты собираешься сделать?

Хрупкое горячее тело, дергающееся под моим весом. Невольно трущееся о меня в попытках выскользнуть. Адреналин от чувства того, что я поступаю против его желания. Что это аморально. Грязно. Противозаконно. Безумно. Что это месть. Это возбуждает как никогда в жизни. Я вжимаюсь своим напряженным членом между половинок его худого зада, скользя сквозь ткань, имитируя секс. Наглядно, правда?

- Отодрать тебя.

Кусаю его за ухо. Он еще истеричней начинает пытаться стряхнуть меня с себя. Ты слаб мальчик, гораздо слабее меня. Неужели мама в детстве не объясняла, что мужчина должен быть сильным, а не иметь комплекцию девчонки, нервно прячущейся в туалетах и пустых классах во время уроков физкультуры?

- Зачем, Том? Ты же не гей.

Не волнуйся за мою ориентацию, я это как-нибудь переживу. Я особо ничего не меняю в себе, я все так же тр*хаю, как и раньше. А вот тебя, милый, сейчас будут иметь. Так что беспокойся лучше за себя. Нащупываю ширинку его джинс и как-то растерянно стаскиваю их с «брата».

- Семь лет назад на этом столе Гордон насиловал маму, уходя к другой бабе.

Не знаю как, но ему удалось оттолкнуть меня от себя и отскочить от стола подальше. Звук треснувшей пластмассы. Под его ногой испорченный диск, о который он, чуть было, не запнулся.

- Не может быть, ты врешь!

Я устало вздыхаю, ощущая, насколько сильно начинает тянуть возбужденный член. Быстро оказываюсь рядом с Биллом и с разворота бью кулаком в лицо. Маниакально впитываю ощущение удовольствия от противного хруста и его вскрика.

- С каких это пор ты перестал доверять своему другу? – издевательски фыркаю я.

Подхожу к нему и отрываю его руки от лица, которыми он судорожно пытается остановить идущую из носа кровь. Наклоняюсь к нему и, втянув металлический запах, начинаю слизывать с подбородка красные потеки, поднимаясь к губам.

- А я ведь действительно считал тебя своим другом, Том.

Шевеление губ, когда он это говорит, пока я механически двигаюсь по ним языком, впитывая непривычный привкус, вызывает бредовую мысль, что это похоже на то, будто он отвечает на мой «поцелуй». Кажется, эта ассоциация возникла не только у меня, потому что его острые кулачки тут же впечатались в мои ребра. Неприятно, но удар действительно какой-то бабский, скорее раздражающий, чем болючий. Я перехватываю его кулаки одной рукой, выворачивая и выламывая локтевые суставы. Он шипит от боли, а размазанную моим языком кровь начинают смывать слезы.

- Я бы мог им быть, если бы твоя мамочка не разрушила мою семью. Придется тебе сегодня компенсировать мне то, что он столько лет считал сыном тебя.

И плевать, что он оказался жестоким легко провоцируемым монстром. И не имеет значения, что я сам отказался поддерживать с ним отношения.

Я несколько раз подряд, не глядя, бью Билла ногами. Я, кажется, попал под коленной чашечкой, потому что его ноги подогнулись, и он упал на пол, едва успев кое-как смягчить падение руками. От резкой смены положения тела из разбитого носа с новой силой пошла кровь. Не имея возможности вытереть ее руками, он только сплевывает ее на дощатый пол, чтобы не захлебнуться горько-солоноватой жидкостью. Беспомощный. Ненавижу его.

- Дебил ты, Каулитц. Делай, что хочешь, если тебе от этого полегчает.

Теряюсь. Откуда такая апатия? Почему он так легко ломается в моих руках? Или это что-то другое? Великодушие и желание помочь? Нонсенс. Но от его слов у меня почему-то возникает ощущение неправильности моих поступков. И я удивленно ловлю себя на желании подойти к тумбочке, достать любрикант и тщательно растягивать его, дразня нежностью, пока он сам не попросит меня взять его. Что за бред? Я этого не хочу.

- Какой покладистый партнер, аж тошно. Ты не только физически дохлый, ты и морально недоносок.

Я хватаю его за слипшееся черные пряди и дергаю вверх, снова бросая на стол. Он и правда не шевелится. Меня это раздражает. Захер он из себя искусно сделанный товар из секс-шопа изображает?

- А если я тебя сейчас убью, тебе тоже похер будет?

Разрываю его рубашку и откидываю куски ткани в сторону. Грубо присасываюсь губами к его коже, щедро одаряя его спину своими метками. Завтра, рассматривая себя в зеркало, он, наверняка, даже не сможет понять, что из украшений его тела - синяки от ударов, а что – засосы.

- Почему же. Это даже менее тошно и унизительно будет.

Несколько жестких ударов ребром ладони в разных участках позвоночника. Внимательно рассчитываю силы, чтобы не повредить его, а только причинить боль. Только что вялое тело, начинает дико корежить и выгибать, а в ушах бьются его едва сдерживаемые крики. Сводный облокачивается руками о стол и делает рывок от меня, но я успеваю крепко его схватить и вжать в опору.

- Выродок. Маньяк. Предатель, - зло выплевывает Билл.

Да как ты смеешь, сука?!

Спускаю с себя штаны и, не раздумывая дольше, раздвигаю его половинки и проталкиваюсь в очень узкое отверстие. С трудом входит головка, а потом еще одним движением я натягиваю его до конца. На какую-то секунду он замер, не осознав, что произошло. Я ведь его уже порвал, да?

- Бл*дь!!

Билл орет и трясется так, что уши закладывает и самого колотить начинает. Придурок, захер так сжимаешься, себе же еще больнее делаешь. Он уже просто монотонно скулит, почти не скрывая всхлипываний. А до меня неожиданно доходит, что дрожит он ни столько от боли, сколько от запоздалого страха. Наверное, он до последнего не верил, что я это сделаю. А теперь его просто разрывает эта пытка, которой он боится каждой клеточкой своего тела.

- Больно.

Я сейчас получаю и моральное и физическое удовольствие. Секс с парнем это не так уж и плохо. Это острее и эмоциональней, чем с девушкой. Или это просто потому, что я ломаю его волю?

- Стони.

Резкие рывки. Непередаваемое ощущение горячих эластичных стенок, плотно обтягивающих член. Смазка не нужна, ею служит его кровь.

Мне плевать, мальчик, что с тобой теперь будет. Может, год проваляешься в каком-нибудь реабилитационном центре, где все будут пичкать тебя фальшивой заботой, хотя всем на тебя пох*й. Возможно, я скоро увижу твое тоскливое лицо в окне какой-нибудь клиники.

- Что же ты не просишь быстрее? Или сильнее?

Не дожидаясь ответа, ускоряюсь.

А, может, сломаешься и станешь очередным пид*расом. Накупишь бабского шмотья, косметики и будешь подстилаться под тех, кто заплатит. По крайней мере, если я увижу тебя на панели, пройду мимо, не почувствовав ни намека на вину. А, может, сниму и устрою еще одну «ласковую ночь».

- Мне тебя жалко, Каулитц. Ты, кажется, сам подсел на такой секс, - с трудом выговаривает он.

Заткнись, иначе точно не смогу остановится. Слишком сильно натягиваю его, чувствуя, что еще больше рву. Забавно было бы, если бы сейчас в дверях в шоке замерла мама. Как я тогда.

Кого я обманываю, предполагая такое твое будущее? Не будет ничего этого. Ведь ты из состоятельной благополучной семьи. Сейчас придешь домой, и вокруг тебя все начнут порхать, сопли подтирать, подарки какие-нибудь дорогущие обещать, психолога семейного наймут.

Еще несколько жестких движений таза и я кончаю. Моя сперма вытекает из тебя, смешиваясь с твоей кровью. Ты жадно со свистом глотаешь воздух, пытаясь прийти в себя.

Ненавижу. Завидую. Даже сейчас хочу оказаться на твоем месте.

- Кретин ты, Каулитц-Трюмпер. Ни хрена моя жизнь не такая сладкая. Думаешь, приятно, пересиливая себя, называть чужого человека, которому безразличен, отцом? Ну, пусть, сначала он заботился обо мне. Но, уверен, просто видел во мне тебя, ведь внешне мы очень похожи. Часто ли ты себя чувствуешь ненужной обузой, видя, что все внимание уделяется младшему ребенку? Их общей принцессе. Ее балуют, с ней проводят все свободное время, вникают в ее жизнь. А тебе только раз в месяц достаются деньги на карманные расходы. И даже покупать на них ничего не хочется. И ты просто едешь на могилу своего родного папы, покупая цветы.

Его тело крутит боль, говорить трудно, а он еще и старается заставить себя не всхлипывать. Мне даже становится больно. За него. Нет, такого чувства не должно быть. Не дави мне на жалость, мальчик.

- Что, решил снова выговориться своему лучшему другу?

- Урод.

Поднимаю с пола свои штаны и достаю кошелек. Вытаскиваю несколько купюр и кидаю перед ним на стол. Он недоуменно на них смотрит.

- Держи.

- Что это?

Он пытается приподняться и шипит. Через несколько попыток ему удается спустить ноги со стола. Его всего передергивает и он поспешно вскакивает, хватаясь за край для равновесия.

- За попкорн и диск.

Он поднимает джинсы и одевает. Руки трясутся. Цепляет остатки рубашки и тщательно вытирает лицо от крови, которая так и не застыла из-за соленой воды из глаз. Снимает со спинки стула мою безразмерную футболку и, брезгливо сморщившись, натягивает. Не хочешь, чтобы было заметно, что с тобой произошло? Он еле идет к двери, в отличие от меня, совсем не притворно хромая и опираясь о стены. Помочь, что ли? Придержать, закинув руку на плечо?

- Сукин сын.

Мы сказали это одновременно. Я обычно агрессивно реагирую, когда меня так называют, но я ведь сказал тоже самое. Да и прозвучало это скорее альтернативой «пока», чем оскорблением. Вернее, «прощай». Спасибо, за знакомство, Ричардз. Спасибо, что теперь мне как-то спокойней жить.

Я, улыбаясь, оглядел взглядом комнату: раздавленный диск на полу вместе с двумя стаканами, из которых высыпался попкорн. Я подхожу к столу, на котором уже подсохли пятна крови, и поднимаю пару испачканных ею хлопьев, валяющихся рядом с нетронутыми деньгами. Надо успеть убраться до приезда мамы, а то на последствия вечеринки это что-то не очень похоже. Кладу лакомство на язык. А с такой приправой ведь вкуснее. Облизываю пальцы.

Занимательное кино тут сегодня можно было посмотреть. Почти инцест. Иду к окну, открывая форточку, и выкуриваю несколько сигарет подряд, пытаясь успокоить нервы. Ах да, и за привычку эту спасибо тебе, дорогой братик.

* * *

- Томми, забей, не открывай!

Ага, щас. А если мама вернулась? Сейчас только натяну хотя бы боксеры и пойду гляну кого принесло. Если не ма, то этот кто-то точно попадет под горячую руку – я терпеть не могу, когда меня открывают от секса, не дав даже кончить.

- Милый, кто пришел?

Кто? Красивый черноволосый парень с правильными чертами лица, одетый в темную куртку, накинутую на обтягивающую футболку и прямые джинсы. Я так и стою в открытой двери, облокотившись о косяк, не приглашая гостя внутрь, но и не пытаясь захлопнуть дверь.

- Привет, Томас, не пустишь меня в дом?

Сколько мы не виделись? Уже больше полугода, за окном весна, а наша «дружба» пришлась на лето. Пустить? Зачем, Ричардз?

- Том, ну почему ты меня игнорируешь? – накинув халат, в комнату заходит Имме, обидчиво надув губки.

Я проследил за взглядом Билла, который задержавшись на этих пухлых губах, скользнул в вырез, с которого, уверен, нарочно были откинуты длинные светлые волосы, и, помешкав там, спустился вниз по красивым округлым бедрам и длинным ногам. Сексуальная кукла. С этой девушкой я уже довольно давно сплю, не скрепленный никакими чувствами и обязательствами.

- Ой, какой у тебя интересный друг, - сразу же начала кокетничать она и, не спрашивая моего разрешения, схватила его за руку и затащила в квартиру. Он спокойно вошел, на ходу стягивая куртку и цепляя ее на вешалку. Мы так и замерли в коридоре. Теперь его изучающий взгляд мазанул по моему полуобнаженному телу. Билл как-то болезненно дернулся. Вспоминаешь?

Я рассматривал его в ответ. Он очень изменился. Казалось, стал гораздо старше. Или просто мужественней. Волосы коротко подстрижены, что ему очень идет. И фигура… На руках четко видны, выделяющиеся вены, а по открытым участкам кожи, заметно, что спорт он перестал игнорировать. Конечно, прошло не так много времени, но уже чувствовалось, что под кожей – твердые сухожилия. Он не пытался обожраться стероидов, чтобы блистать необыкновенной мускулатурой, просто тощесть начала переходить в поджарые жилы, а в движениях появилась какая-то неброская сила.

- Это мой брат - Билл.

Знаешь, сводный, глядя на тебя сейчас, я бы сказал, что то, что я тебя выебал, очень пошло тебе на пользу. Но нахрена ты сюда пришел? Просто показать мне это? Что не сломался, а смог стать лучше? Может, ты еще и хочешь проиграть всю ту ситуацию с точностью наоборот? Отодрать меня? Но сил у тебя все равно не хватит.

- Имме, я его сто лет не видел, нам так нужно побыть вдвоем, вспомнить наше замечательное детство, пикники там всякие, походы в зоопарк… В общем, я думаю, мы продолжим в другой раз, ага? Одевайся, милая.

Девушка, похоже, оху*ла от того, что я ее так нагло выгоняю и даже открыла рот, чтобы устроить красиво поставленную истерику, но наткнулась на мягкую и добрую улыбку Билла и решила не выставлять себя дурой. А он ей очень даже понравился, однако. Так, надо не оставлять телефон в ее присутствии, а то точно нырнет в записную книжку в поисках заветного номерка, а я терпеть не могу, когда лезут в мою жизнь.

- Ладно. Пока, Том. Была рада познакомиться, Билл. Вы так похожи, сразу видно, что родственники.

Она очаровательно улыбнулась и скрылась в комнате, быстро натягивая на себя вещи, едва прикрыв дверь. Ну конечно, надо же новому знакомому товар продемонстрировать. Какая же она все-таки ш*лава. Ну и ладно, меня устраивает. Зато, если брошу, не будет за мной бегать, а нового за полчаса найдет. Впрочем, брат на нее уже не реагирует, уставившись в пол. А я из-под опущенных ресниц смотрю на него. Так и молчим. Им удаляется из квартиры, виляя бедрами так, что «ненарочно» задевает ими Билла. Хлопок входной двери заставляет нас посмотреть друг на друга.

- Эффектная шлюха, сколько стоит?

Не знаю, мне она отдается бесплатно. По блату, можно сказать. Не знаю уж, откуда такая щедрость. Наверное, ей просто нравится мой темперамент и то, что я аккуратно с ней обращаюсь.

- Я с друзьями и бесплатно поделиться могу.

Кстати, тоже возможная причина. Она уже, наверное, по рукам всех моих приятелей прошлась, а они у меня отнюдь не костлявые ботаники в замызганных растянутых свитерах.

- О, зная количество твоих друзей, я уж очень боюсь подхватить от нее какую-нибудь херню.

Как ни забавно, но она вполне спокойно отнеслась к моей просьбе доказать, что ничем не больна. Наш с Биллом разговор вроде как носит издевательский характер, но самое смешное, что на все вопросы я отвечаю серьезно.

- Ок, сейчас за справкой сбегаю, я ее, кажется, у Ника забыл.

- Тебя что, вообще не *бет, что я так про твою девушку говорю?

Девушку? Это ты загнул. К своей девушке нужно хоть что-то чувствовать.

- А что на правду обижаться?

Хотя, я, пожалуй, зря так на нее гоню. Нормальная, в принципе, девушка. Все-таки уже столько вместе. Мы просто похожи. Ее тоже растила одна только мать, у которой слишком много времени отбирали заботы, как заработать на жизнь, вот и некому было толком объяснить девочке пресловутое деление на «хорошо» и «плохо». Да, мы даже слишком похожи по-своему.

- Ты меня поражаешь, братик.

Ты хоть сам понимаешь, как странно со стороны выглядит наш диалог? Что вообще происходит? Почему мы стоим в коридоре и обсуждаем моральные ценности меня и моей «девушки»?

- Это что, комплимент был?

- Ну, почти.

- Билл, ты пришел заценить мою невесту? Или чай, может, не с кем попить?

Дернулся и посмотрел как-то затравленно. Что я такого сказал? Не смотря на довольно напряженное настроение разговора, мне почему-то глупо захотелось перевести общение в нормальное теплое русло, как будто бы и правда встретились два брата. Все-таки я к нему неплохо относился… Сейчас вот даже возникает дурацкое желание извинится за то, что я сделал.

- Чай? Ты еще кино пригласи посмотреть.

- Прости, но ты забыл диск и попкорн.

Билл снова вздрогнул. Неприятно, да? Все ты помнишь. Как бы не хотелось забыть. И нечего из себя сейчас строить давнего друга, пекущегося о моем благополучии.

- Ну, прости, я думал, что для того, чтобы ты меня трахнул, это не понадобится.

Я офигел. Это что сейчас было? Приглашение? Какого хрена?..

- А я только подумал, что ты наконец-то нормальным парнем стал.

- О да, тр*хнуть меня тогда было рассчитано исключительно на то, чтобы сделать из меня нормального парня. А Симона тоже в заботливую мамашу из шл*ховатой стервы превратилась после того как Гордон ее отымел против ее воли? Я понял, почему тебе нравится Имме – ты просто привык к такому типу женщин, мамочка приучила, что продажное поведение – норма.

Я хотел извиниться перед этой гнидой? Ненавижу его! Как он посмел тронуть мою мать! У*бу с*ку!

Шаг к нему. Хватаю за футболку и тащу в гостиную, толкая на кровать. Ты ведь этого просил, да?

- Ты ведь секса хотел, сыночек идеальной мамочки, тр*хающейся с чужими мужьями?

Похоже на первый раз. До боли. Правда, ярость почти сразу отступила… Но желание продолжить осталось. Он меня по-звериному возбуждает … Стоило стащить с него одежду и я забыл о том, из-за чего это начал и уж тем более, что хотел попробовать вернуть приятельские отношения начала нашего знакомства. Хотя, нет, про то, что он сейчас мне сказал, я не забыл. Иначе, это было бы нежно и осторожно. Это был бы секс, а не изнасилование. А я его опять насилую. Смешно даже.

- Не изменился. Совсем.

Ты не прав. Ты просто меня не знаешь. Никогда не знал.

А вот твое тело действительно изменилось. Мне так больше нравится. Ты правда стал сильнее. Наверное, даже смог бы мне достойно сопротивляться. Но не пытаешься. Впрочем, ты же сам, по сути, предложил. Но и не отвечаешь. Хотя отвечают на ласки. А то, что с тобой сейчас делаю я этим словом точно нельзя назвать. Слишком грубо, слишком жестоко, совсем не заботясь о желаниях партнера. Да, я растянул тебя немного. Честно говоря, просто по привычке, не задумываясь, что делаю. Но все равно порвал. Слишком сильно тебя деру. Хотя и не так как в прошлый раз. Да, я попал пару раз в простату, и тело рефлекторно выгнулось в ответ, только это легкое эхо удовольствия не может перекрыть боль, которую я тебе причиняю. Ты лежишь на животе, и я не могу этого видеть, но уверен, что ты даже не возбужден. Да мне это и не нужно. То, что сейчас происходит всего лишь ответ на твои слова. Еще несколько безжалостных движений и я кончаю, отпуская тебя.

- Доволен, Билли? Или, вернее сказать, удовлетворен?

Ядовито говорю я, смотря на его спину, часто вздымающуюся от бессистемного быстрого дыхания.

- Нет. В прошлый раз было больнее, - он приподнимается на локтях, поднимая голову и встречаясь со мной взглядом, - Даже насиловать уже не можешь, чмо гейское. Наверное, так уже в пассиве быть привык, что оттр*хать кого-то даже член толком не поднимае…

Он еще только договаривал, как я с размаху влепил ему кулаком в скулу, отчего его голова дернулась, но тело осталось в прежнем положении. Я снова размахнулся, а он всего лишь закрыл глаза. Еще один выпад. По другой щеке. Для симметрии. Что-то не так. Все это время, как он пришел. Не так. Не так как в первый раз. Не так как должно быть. Еще один удар в открытый живот. Выдыхает и закашливается от боли. И ничего не делает. Вот что не так. Он же не сопротивляется по сути. Только сам провоцирует. Замираю, следя за его реакцией. Через минуту он не выдерживает и приоткрывает зажмуренные глаза.

- Что, все? Даже на избиение тебя не хватает?

Теперь отчетливее вижу, что он нарочно пытается меня взбесить.

- Зачем ты пришел сюда, парень?

- Как зачем? Подсел на экзотику всякую. Что может быть милее садо-мазо? – игриво приподнимает рассеченную бровь по привычке и тут же шипит от боли.

- Спрошу по-другому: на х*я ты нарываешься?

- Может, от большой любви к тебе, - не прекращает он попыток меня довести.

Я хватаю его за запястья и поднимаю с кровати. Кидаю в него пару безразмерных шмоток из шкафа и аптечку:

- Вали из моей квартиры! Немедленно!

- Я же шучу, чего ты?

- Исчезни просто!

- Это что, все?

Я уже скулю от бешенства. Да что же от меня хочет этот самоубийца?! Грубо тащу его в прихожую. Глядя на его удивленно-разочарованное лицо, не выдерживаю, вжимаю его в стену и шиплю в лицо:

- Что тебе нужно от меня, пацан?

Он неожиданно улыбается и вытирает рукой прокушенные губы.

- Я просто надеялся, что ты меня убьешь.

Я отшатываюсь от него. Что за бред? Как он может так обо мне думать?! Мы же были друзьями. Да и просто отнять жизнь я не смогу, не имею права.

- Что?!! Ты охренел?! Я тебе что, убийца, бл*?!

- А что, просто насильник? – он улыбается еще шире, вот только в глазах уже снова стоят слезы.

Ну это же другое… Да, что, бл*, случилось?! Я же был уверен, что у него все в порядке. Такой едкий, гордый, самоуверенный, сильный. Зачем он это сейчас говорит?

- Умалишенный! Я никогда никого не убью!

- Разве это не ты их убил?

- Кого?

- Мою семью. Ее вырезал какой-то маньяк.

Пара шагов от него в узком пространстве коридора и, коснувшись стены, я тихо по ней сползаю.

- Мой отец убит?

- Да. Вместе с моей мамой и сестрой.

- Боже…

* * *

- Бл*дь, я до сих пор не верю… Все кажется, что кто-то неудачно пошутил, что они вернутся завтра, просто задерживаются… Я конечно понимаю, что у нас далеко не самый безопасный город страны, но все равно это ощущение – «с кем угодно, только не с ними» остается… Тем более до этого еще и с папой было тоже самое… Почему близкие мне люди умирают?

Билл снова присасывается к бутылке, глотая вино жадно как воду. Мы уже пьяные в хлам. Не помню, сколько мы выпили. Помню еще, с чего это началось. Он стоял в коридоре, облокотившись о стену, и ждал моей реакции. Я сидел на полу, тупо пялясь в пространство. Потом тяжело поднялся и подошел к встроенному шкафу, служившему одновременно и для хранения консервации и заменой мини-бару. Достал первую попавшуюся бутылку. Что-то крепкое. Выпил из горла. В глотке жгло, мысли сразу немного поплыли, и отвечать не хотелось. Билл подошел и выхватил бутылку, за раз выпивая больше чем я. «Не противно?» - я не сдержал вопроса и провел пальцем по своим губам, уточняя, что имею в виду. «Мне уже похер». Потом мы, кажется, набрали побольше алкоголя и перебрались на кухню.

- Билл, не думай об этом. Все хорошо будет. Не знаю как, но уверен.

Воздух прокурен до невозможности, а нам безумно влом даже просто открыть форточку. Я почему-то вспоминал, как он впервые учил меня затягиваться тогда, смеясь от того как я закашливался. С тех пор и курю, хоть и не нужно уже втираться ему в доверие и ненавязчиво добиваться его общества. Но от привычек сложно избавляться. Вот я уже и не пытаюсь. Эта осталась на память от него.

Я развалился на компактном диванчике, за которым мы с ма обычно сидим, если есть возможность поговорить. Просто на кухне самая легкая атмосфера, не испоганенная никакими неприятными воспоминаниями. Билл не захотел сесть рядом и умостился на столе. Его хрупкая фигурка, подрагивающая от всхлипываний, смотрелась так противоестественно, как будто бы это существо вообще не должно плакать. Хотя нет. Плакал я. Тихо, горько, как может только пьяный человек. А у сводного была настоящая истерика. Иногда он затихал, как сейчас и только невнятно бормотал под нос что-то угнетающее, а иногда кричал что-то, размазывал слезы по лицу и стучал кулаками по столу. Никогда не видел его таким. Даже, когда *бал.

- Том, а ты его ненавидишь?

- Кого?

- Гордона.

Нет… Когда Билл сказал, что он убит, внутри словно что-то щелкнуло. Исчезла ненависть. Может, мертвых просто нельзя ненавидеть? По крайней мере, мне было больно от его смерти. Каким бы он ни был, он был мне родным человеком. Одним из очень немногих. Теперь остались только я и мама.

- Уже нет.

- Я тоже. Уже нет.

Ты его тоже ненавидел? За что? Хотя, я помню за что. Ты говорил. За безразличие.

- Я не должен был к ним так относиться. У меня их отобрали за то, что я их не ценил. Меня раздражала Аги, которая постоянно лезла ко мне со всякими глупыми играми. Мне казалось, она и так их получает слишком много от родителей. А ведь девчонка искренне меня обожала. И мама меня любила. Может, даже не намного меньше, чем малышку. Ведь я был сыном от ее первой настоящей любви. И Гордон. Не знаю, правда ли, что ты сказал… Наверное, правда… Но к Дами он относился хорошо, да и ко мне нормально. Это ведь все равно лучше, чем расти вообще без отца.

Я пораженно следил за ним. Неужели, для того чтобы понять это ему обязательно нужно было их потерять? Он, конечно, сейчас идеализирует, но все же. Просто когда у него это было, он видел только плохое. А сейчас вспоминает только хорошее. А на самом деле жизнь серого цвета. По крайней мере, в том, что Гордон так же изменял Дами как до этого моей маме, я уверен. А что теперь будет с Биллом? Он один останется? Это же неправильно! Ему еще нужна забота, он не должен карабкаться сам!

- Билл, как ты теперь..?

Он спрыгивает со стола и, пошатываясь, направляется к стулу, на котором еще остались полные бутылки.

- Я не знаю. Не хочу об этом думать. Я же не совершеннолетний. Значит, мне назначат опекуна. И, боюсь, что знаю, кого. Старшую сестру матери. Том, она такая стерва. Корыстная человеконенавистница. У нее ни мужа никогда не было, ни детей тем более. Я там загнусь. Я с ней и полчаса без скандалов провести не могу.

Билл поворачивается и собирается вернуться на свое место, но ноги заплетаются и он падает. Рядом со мной на диван. Мы даже немного касаемся друг друга плечами. Я думал, он сейчас шарахнется, но ему, похоже, действительно «уже похер». Мы слишком много выпили. Мысли только кажутся ясными. Но на трезвую голову мы никогда бы друг другу этого не говорили.

- Может, ты ошибаешься? Представляешь, как она обрадуется, что у нее, наконец, появился ребенок? Она же совсем по-другому будет себя с тобой вести.

Он помотал головой, горько улыбаясь.

- Люди кардинально не меняются. Меняется только отношение к ним. Ее склочный характер я никогда не смогу выносить. Да и все чему она обрадуется, так это нашей трехкомнатной квартире. Которая теперь будет пустовать.

Вот опять эти истеричные завывания. Но они не вызывают отторжения. Только желание утешить. Ведь у него совсем никого нет. Иначе бы бухать до забытья он пошел бы к друзьям, а не ко мне. Если он сейчас оттолкнет, то будет прав. Я не должен этого делать. Я просто уже не контролирую свои поступки.

- Тише-тише. Успокойся. Мы что-нибудь придумаем. Моя мама может взять опекунство. Она хорошая, правда. А я буду чем-то вроде замены младшей сестрички.

Что ты несешь, Том? Он же тебя ненавидит. Зачем ты его сейчас прижимаешь к себе, зачем гладишь по спине, зачем говоришь этот бред? Надеюсь, он не услышал, что я сказал. По крайней мере, он ничего не ответил. Впрочем, и не оттолкнул. Этот парень сейчас так нуждается в участии, в тепле, в поддержке, что уже даже не имеет значения, от кого их принимать.

- Видишь, Том, ты нечаянно попал в точку. Мне даже чай попить не с кем. Мы с тобой, правда, не чай пьем, но смысл тот же.

О чем он? Какой чай?

«Билл, ты пришел заценить мою невесту? Или чай, может, не с кем попить?»

Бл*, я придурок. Но я же не знал. Черт, ну почему память так по-дурацки работает?! А еще бредовое ощущение, что он сейчас отвечает на мои мысли.

- Прости.

Я и сам не совсем понимаю, за что только что извинялся. Забавно мы сейчас смотримся. Я одет в одни боксеры еще после незавершенного секса с Им. Билл так и не натянул протянутые ему мои шмотки. Плачем, обнимаемся и шепчем друг другу эту мантру: «Тише-тише. Успокойся. Все образуется».

Я потянулся, не спеша открывать глаза. Голова неприятно гудит и раскалывается. Вроде как еще не совсем отходняк, но и алкоголь из крови уже выветрился. Я пил? С кем? С Биллом?! Черт. Что еще было? Картинки вчерашнего дня постепенно складываются во что-то более-менее цельное. Ричардз. Его провокационное поведение. Обидные слова. Я срываюсь. Он подо мной. Потом он говорит о смерти своей семьи. Папа… Пьем по-черному. Сентиментальный бред, жалобы. Затем парень уже почему-то сидит у меня в руках и ревет в шею. А я утешаю его. Кажется, я даже предлагал ему стать моим братом. Ему больше некуда пойти, да? И он вроде бы согласился. Не сразу, но потом. А еще я помню, что он отталкивал меня, кричал, что ненавидит и никогда не разрешит, чтобы моя мать его усыновляла. Что из этого галлюцинации воспаленно воображения, а что воспоминания? И мои ли ложные иллюзии? Может, такое поведение – неадекватность Билла? А что дальше? Дальше все совсем утонуло в спиртном. Кажется, Билл орал на меня, что не останется в этой квартире.

- Ну и день…

У меня еще хриплый ото сна голос. Наконец, открываю глаза. Хм, а день еще, видимо, не закончился. Поздняя ночь все еще удушающее давит на плечи. Ненавижу это время суток. Что меня разбудило?

- Что ты собираешься сделать?

Я с трудом разбираю эту фразу из невнятных выдохов Билла. Значит, не ушел. Вряд ли ему захотелось остаться со мной, просто в таком состоянии было уже нереально пытаться куда-то возвращаться. Удивительно, что нам вообще удалось доползти до спальни и увалиться на кровати. Парень мечется по простыням, часто вздрагивая от страха. Вся кожа в поту. Часто облизывает пересохшие губы. Глаза быстро вращаются под закрытыми веками.

- Зачем, Том? Ты же не гей.

И тут до меня доходит, что он говорит. У каждого свои ночные проклятья. У него тоже есть свой персональный кошмар из прошлого, как и у меня. Странно чувствовать себя причиной чьего-то нервного истощения. Не могу даже представить каково ему - спать в одной комнате со своим палачом.

- Не может быть, ты врешь!

Он всхлипывает, комкая руками одеяло. А ведь такие сны – не только наша привилегия. Почти у каждого в прошлом есть что-то, что днем, контролируя себя, он усиленно пытается затолкнуть на край сознания. И тогда оно возвращается ночью. Интересно, а ма снится тоже, что и мне? Или в ее жизни было и что-то более страшное? А что Гордон? Ему представляется произошедшее с Биллом? Или что-то более раннее, глубинное, что сделало его таким? Наши родители разделяют наши страхи? Нет. О чем это я. Гордон мертв. Почему я никак не могу в это поверить?

- А я ведь действительно считал тебя своим другом, Том.

Я поднимаюсь и иду к кровати своего брата. Сажусь на мягкую поверхность, прогибающуюся под моим весом. Разбудить его? Я залажу с ногами и наклоняюсь к его лицу, вглядываясь в последствия своей «работы», своего отношения к нему.

- Том?

Внятно спрашивает сводный, резко открыв глаза. Я замираю, все так же нависая над ним. В его глазах, еще мутная пленка сна – непонимание, горючее отчаяние и ужас. И придя в себя, первое, что он видит – свой оживший кошмар.

- Не бойся, я ничего тебе не сделаю.

Он отворачивается от меня, крепко зажмуриваясь. Милый.

- Боишься меня, да?

Я ложусь практически на него, кладя голову в изгиб шеи. Не слышу движений диафрагмы. Парень, кажется, забыл, как дышать. Да что ж он так меня боится?! Меня это почему-то совсем не радует.

Я отпускаю его и скатываюсь с кровати, нашаривая в темноте тапки.

- Куда ты, Том?

- Пойду прогуляюсь.

- Зачем?

- Не хочу мешать тебе спать.

- Останься, Том.

Что ты имеешь в виду, Билл? Я незаметно усмехаюсь. Несколько шагов назад и я опускаюсь на прежнее место.

- А, может, не зря боишься?

Я наклоняюсь и целую его шею. Медленно и нежно вылизывая языком. Осторожно, чтобы не осталось засосов.

- Ну, ты же мне вроде как помогаешь, - улыбается брюнет.

Я знаю эту улыбку. Он так улыбался, когда говорил мне о смерти родителей. И сейчас ему так же плохо. Что ты называешь помощью, Билл? То, что я, причиняя тебе боль, немного затупляю горечь от потери родных? Или ты просто так борешься со страхом меня?

- Ты хочешь такой помощи?

Мне нравится эта длинная шея, солоноватая на вкус от выступившего после кошмара пота. Я продолжаю покрывать ее короткими поцелуями, а руки начинают скользить по обнаженному торсу.

- А ты настоящий друг… брат. Даже разрешения на свою «помощь» стал спрашивать. Знаешь, наверное, это так цинично – заниматься сексом, когда родители…

Я спускаюсь ниже, начиная мягко водить по ключице языком, а ладонями - легко гладить его живот, наслаждаясь ощущением твердого пресса под пальцами.

Молчи. Не думай об этом.

- Надо же тебя как-то отвлечь…

Когда я провел подушечкой пальца какой-то замысловатый полукруг от пупка к бедру, Билл сильнее напряг мышцы и как-то инстинктивно вжался в диван. Я на секунду поднял на него глаза и довольно мурлыкнул, видя, что мальчишка закусил губу.

- Том, почему так?

Я разорвал зрительный контакт и уткнулся носом ему куда-то между ребер, потершись, а потом продолжив несильно захватывать его кожу губами.

- А что? По-моему, очень действенный способ.

Я повторил отложившееся в памяти движение пальцев, и парень немного прогнулся, выдыхая сквозь зубы.

- Я не об этом. Почему так… нежно?

Не знаю, братик. Просто, после того, что с тобой произошло, причинять тебе боль кажется кощунством. Да и из-за чего теперь? За маму я уже отомстил, я бы даже сказал, в двойном размере. А человек, для которого я это вообще делал, теперь мертв. Я больше тебя не ненавижу, Билл…

- Билл, а ты меня ненавидишь?

Я немного оттягиваю его боксеры, кончиками пальцев лаская чувствительную кожу у самого края.

- Немного.

Черт, как же обидно. Хотя, чего ты ожидал, Каулитц? Ты ведь тоже ему это говорил. И после того, что ты с ним делал, у него нет ни малейшего повода относиться к тебе по-другому.

- Сейчас очень противно?

Я все-таки стягиваю с него белье. Его член возбужден. Не до предела, но достаточно, чтобы Билл не отвечал на мой последний вопрос. Я аккуратно кладу руку на основание, еще не сильно сжимая пальцы. Его тело отвечает, и стояк еще больше твердеет.

- Наверное, немного приятно. Если не думать о том, кто это делает.

Билл, ты специально пытаешься сделать мне больно? Тогда ладно. Пусть тебе будет легче. Я начинаю водить рукой по члену, сосредотачиваясь на том, чтобы доставить сводному удовольствие. И делая вид, что меня совсем не задели его слова.

- Чего не сделаешь ради любимого братика. Но ты можешь, в принципе, думать о ком хочешь.

Я сползаю ниже и наклоняюсь к его паху, начиная ласкать уже не только руками, но и языком. Билл промычал что-то неразборчивое и выгнулся на кровати, цепляясь руками за простыню. Я, больше не раздумывая, взял его плоть в рот насколько смог заглотить.

- Тооом!

Дата добавления: 2015-09-28