*(81)
Главная причина, порождающая проблему выбора российским судом одной из внутренних правовых систем иностранного государства, состоит в условном несоответствии коллизионной привязки, отсылающей к праву иностранного государства в целом, действующему в нем межобластному (возможно, интерперсональному) праву. Наиболее очевидно это несоответствие проявляется при применении коллизионных норм, отсылающих к личному закону физического лица в случае, когда таким законом является закон страны его гражданства (п. 1 ст. 1195 ГК). Так, при определении дееспособности физического лица, имеющего нероссийское гражданство, в силу п. 1 ст. 1197 и п. 1 ст. 1195 ГК должен применяться закон страны гражданства иностранца. Между тем в странах со множественностью правовых систем существует единое гражданство. Поэтому отсылка к закону гражданства иностранца не указывает непосредственно на одну из правовых систем, в соответствии с которой определяется его дееспособность. Например, при рассмотрении дел с участием граждан США указание коллизионной нормы на закон страны гражданства само по себе не дает возможности применить материально-правовые нормы иностранного права, поскольку гражданская дееспособность в данном случае будет определяться не федеральным законом, а законом штата.
В качестве общего принципа решения этого несоответствия комментируемая статья предусматривает, что выбор правовой системы, подлежащей применению российским судом, будет определяться в соответствии с правом иностранного государства. Однако применение российским судом норм иностранного права, решающих межобластные коллизии, не всегда практически возможно. В случае, если внутреннее коллизионное право в иностранном государстве действует в каждой из правовых систем, российский суд не избежит проблемы выбора не только материального, но и коллизионного права, действующего в иностранном государстве. Причем российский суд будет в принципе не способен решить вопрос межобластных коллизий иностранной правовой системы, поскольку выбор возможен лишь между правом страны суда (в данном случае законом территории, где предъявлен иск) и правом, с которым отношение имеет разумную связь, а российский суд решает коллизию только между российским и иностранным правопорядками.
Для применения права страны со множественностью правовых систем, если невозможно определить в соответствии с правом этой страны, какая из правовых систем подлежит применению, комментируемая статья предусматривает применение правовой системы, с которой правоотношение наиболее тесно связано. В данном случае эта статья, действуя как специальная, повторяет общий коллизионный принцип, закрепленный в п. 2 ст. 1186 ГК (см.
коммент. к ней).
Применение других коллизионных норм, содержащих привязки к месту нахождения или лица, или вещи, или государственного органа, а также к месту совершения действия или к месту осуществления деятельности, в определенной степени упрощает решение проблемы, поскольку по признаку места возможна идентификация фактических обстоятельств с одной из правовых систем, действующих в границах иностранного государства. В этих случаях принятие российским судом решения о выборе одной из правовых систем иностранного государства будет зависеть от фактических обстоятельств, доказанных сторонами. При этом, однако, следует учитывать, что коллизионная привязка к месту жительства физического лица, хотя и упрощает проблему с точки зрения идентификации места, относящегося к определенной правовой системе, но способна вступить в противоречие с коллизионным правом, действующим в ней. Это может быть связано с различием в содержании института места жительства или места нахождения, известного российскому праву, и института домицилия, существующего в странах "общего права". Например, постоянное место жительства лица, имеющего несколько гражданств, в Англии не исключает, что его дееспособность определяется домицилием происхождения, коим может являться Шотландия и который он сохранил вне зависимости от проживания в Англии. Принимая во внимание существенные различия в содержании рассматриваемых коллизионных принципов, российскому суду и в подобных случаях целесообразно применять правовую систему, с которой отношение наиболее тесно связано.
Вместе с тем, делая выбор в пользу одной из правовых систем иностранного государства, российский суд должен учитывать и положения п. 2 ст. 1192 ГК, поскольку они действуют в отношении не только международных, но и межобластных коллизий.
Предусмотренная комментируемой статьей возможность применения той из внутренних правовых систем иностранного государства, с которой отношение наиболее тесно связано, может наиболее полно использоваться в практике международного коммерческого арбитража, как это предусмотрено п. 1 ст. 1186 ГК.
Статья 1189. Взаимность
1. В отечественной литературе отмечалось, что взаимность, понимаемая в широком смысле, - это одно из начал международного сотрудничества, позволяющих обеспечивать на основе равенства и взаимной выгоды права и интересы государств, их граждан и организаций
*(82)
. Статья о взаимности в отношении применения иностранного права включена в гражданское законодательство России впервые. Цель комментируемой статьи состоит в том, чтобы обратить внимание суда или иного органа на то, что применение иностранного права, к которому отсылает коллизионная норма, установленная российским законом или международным договором РФ, не обусловлено взаимностью. Требование наличия взаимности в качестве условия для применения иностранного права не устанавливается. Суд, таким образом, не должен устанавливать, применяется ли в соответствующем государстве российское право или не применяется. Для современного мира характерно то, что применение в одной стране права другой страны не ставится в зависимость от того, будет ли в этой другой стране применяться право этой страны. В ряде государств это положение закреплено в законодательстве (в качестве примера можно сослаться на венгерский закон о международном частном праве). В странах СНГ, гражданское законодательство которых основано на Модельном ГК для стран СНГ, такое правило о взаимности предусмотрено в гражданских кодексах Армении 1998 г. (ст. 1257), Белоруссии 1998 г. (ст. 1098), Казахстана 1999 г. (ст. 1089), Киргизии 1998 г. (ст. 1172), Узбекистана 1996 г. (ст. 1163).
2. Комментируемая статья состоит из двух частей. Согласно общему положению, сформулированному в п. 1 этой статьи, российский суд или иной орган должен применять иностранное право независимо от того, применяется ли в соответствующем государстве к отношениям такого рода российское право. Под "соответствующим государством" понимается государство, право которого в силу коллизионной нормы подлежит применению в России. Под "отношениями такого рода" следует понимать гражданские правовые отношения того же характера, в целях регулирования которых коллизионная норма отсылает к иностранному праву.
Из этого общего положения неприменения взаимности делается исключение в отношении случаев, когда применение иностранного права на началах взаимности предусмотрено законом.
Таким образом, комментируемая статья исходит из того, что применение иностранного права, как правило, носит безусловный характер. Правило имеет практическое значение не только для суда или иного органа, применяющего иностранное право, но и для стороны в споре, стремящейся по тем или иным причинам добиться того, чтобы суд отказался от применения иностранного права.
3. В п. 2 комментируемой статьи разъясняется, как должен поступить суд или иной орган при наличии в каком-либо законе исключений из общего правила о неприменении взаимности. В этом случае не нужно доказывать наличие взаимности. Если применение иностранного права зависит от взаимности, предполагается, что она существует, поскольку не доказано иное. Таким образом, ГК устанавливает презумпцию наличия взаимности.
Из приведенного положения п. 2 комментируемой статьи следует сделать вывод о том, что при рассмотрении спора стороны, доказывающие, что иностранное право соответствующего государства не может быть применено, должны предоставить доказательства, свидетельствующие об отсутствии взаимности, и эти доказательства должны быть оценены судом.
4. Вопрос о неприменении принципа взаимности в отношении иностранного права следует отличать от других возможных случаев применения или неприменения иностранного права.
В законодательстве ряда государств, а также в международных договорах в силу принципа взаимности иностранным лицам предоставляется национальный режим.
В действующем российском законодательстве требование взаимности, как правило, не предусматривается. В соответствии с ч. 3 ст. 62 Конституции и ст. 4 Закона о положении иностранных граждан иностранные граждане пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом.
По Федеральному закону от 03.08.95 N 123-ФЗ "О племенном животноводстве"
*(83)
на территории РФ иностранные граждане или иностранные юридические лица могут осуществлять деятельность в этой области "в той мере, в какой указанный режим предоставляется соответствующим иностранным государством гражданам и юридическим лицам Российской Федерации" (ст. 45).
Согласно Закону о товарных знаках иностранные юридические и физические лица пользуются правами, предусмотренными этим Законом наравне с юридическими и физическими лицами Российской Федерации в силу международных договоров РФ или на основе принципа взаимности.
Право на регистрацию в Российской Федерации наименования мест происхождения товаров предоставляется юридическим и физическим лицам государств, предоставляющих аналогичное право юридическим и физическим лицам Российской Федерации. Требования взаимности установлено в отношении прав иностранных физических и юридических лиц в ряде других законов в области интеллектуальной собственности.
Статья 1190. Обратная отсылка
1. Проблема обратной отсылки возникла перед судами ряда государств во второй половине XIX в., когда при рассмотрении споров в силу двусторонней коллизионной нормы требовалось применять иностранное право. Эти проблемы возникают в случаях, когда отечественное право отсылает к иностранному праву, а из коллизионных норм последнего вытекает необходимость обращения вновь к отечественному праву или к праву третьей страны. В российское гражданское законодательство правило об обратной отсылке включается впервые. Такого правила не было ни в Основах гражданского законодательства, ни в ГК РСФСР, однако в отечественной литературе существовали разные точки зрения о целесообразности принятия обратной отсылки
*(84)
2. Новое регулирование соответствует международной практике и современной доктрине, особенно в части, касающейся договорных обязательств, хотя законодательство различных государств решает сложную проблему обратной отсылки неоднозначно. Положения об обратной отсылке предусмотрены в Законе о международном частном праве Грузии от 29 апреля 1998 г., а также содержатся в законодательстве Германии, Венгрии, Польши и других стран. По закону Швейцарии применение обратной отсылки ограничивается некоторыми случаями, связанными с применением швейцарского права. Так же как в Швейцарии применение обратной отсылки только в конкретных, определенных законом случаях предусмотрено законами Италии, Португалии, Швеции, штата Луизиана (США), Азербайджана (по Закону от 6 июня 2000 г.). По этому пути пошло и российское законодательство.
3. В пользу принятия обратной отсылки приводился довод о том, что суть применения коллизионных норм состоит в выборе правовой системы, с которой правоотношение имеет наиболее тесную связь. Поэтому следует учитывать не только ее материальные, но и коллизионные нормы. Против признания обратной отсылки выдвигался тезис о том, что коллизионная норма страны суда уже решила проблему выбора права. Поэтому отсылку к праву другой страны следует понимать как отсылку исключительно к материально-правовым нормам другой страны, а не к коллизионным нормам. Негативное отношение к принятию обратной отсылки было выражено в Римской конвенции 1980 г. (ст. 15). В этой статье предусмотрено, что под правом государства, подлежащим применению в соответствии с Римской конвенцией 1980 г., понимается действующие в этом государстве правовые нормы, "за исключением норм международного частного права". В ряде современных законов в области МЧП также отразились тенденции общего негативного подхода к признанию обратной отсылки и признания ее в строго определенных случаях. Из этого исходит в своей резолюции от 23 августа 1999 г. такая авторитетная международная неправительственная организация, как Институт международного права.
Попытки решить проблему путем заключения международной конвенции не увенчались успехом. Гаагская конвенция о регулировании конфликтов между правом страны гражданства и правом страны местожительства 1955 г. в силу не вступила.
4. В нашей стране отрицательное отношение к применению обратной отсылки было выражено прежде всего в отношении права, применяемого к внешнеторговым сделкам в решениях третейского суда (МКАС). Еще в 1967 г. при рассмотрении Внешнеторговой арбитражной комиссией (впоследствии преобразованной в МКАС) иска английской фирмы "Ромулус филмс лтд" к Внешнеторговому объединению "Совэкспортфильм" возник следующий вопрос. Договор о прокате советского фильма "Спящая красавица" был заключен в Лондоне, и, следовательно, в соответствии с действующей тогда коллизионной нормой ст. 126 Основ гражданского законодательства к нему должно было применяться английское право. Однако ответчик, ссылаясь на английские коллизионные нормы, доказывал, что они отсылают, в свою очередь, к советскому праву. Арбитраж отверг этот довод ответчика, указав в своем решении, в частности, следующее: "Как бы ни решался этот вопрос по английскому коллизионному праву, принятие обратной отсылки во всяком случае зависит от советского коллизионного права", а последнее в соответствии с господствующей доктриной и практикой не применяет "обратной отсылки при разрешении споров по внешнеторговым сделкам, за исключением случаев, предусмотренных в заключенных СССР международных договорах".
Вопрос об обратной отсылке в период существования СЭВ получил отрицательное решение и при регулировании внешнеторговой поставки в отношениях между странами-членами СЭВ. Это нашло свое выражение в том, что в Общих условиях поставок СЭВ 1968/1988 гг., подлежащих обязательному применению, прямо предусматривалось, что в отношениях сторон по поставкам товаров по тем вопросам, которые не урегулированы контрактом или Общими условиями, применяется "материальное право страны-продавца", т.е. обратная отсылка исключалась.
Отрицательное отношение к применению обратной отсылки получило в России впервые законодательное закрепление в Законе о коммерческом арбитраже. В соответствии с этим Законом третейский суд должен разрешать споры в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. "Любое указание на право или систему права какого-либо государства, - говорится в ст. 28 Закона, - должно толковаться как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам".
5. Комментируемая статья, посвященная обратной отсылке, состоит из двух частей. Пункт 1 содержит общее правило, согласно которому любая отсылка к иностранному праву должна пониматься как отсылка к материальному праву, а не к коллизионному праву соответствующей страны. При этом следует иметь в виду, что коллизионные нормы, включенные в разд. VI ГК, предусматривают отсылку не к конкретному, изолированному предписанию иностранного права, а к иностранной правовой системе в целом, однако в эту систему включается лишь материальное право, материально-правовые нормы соответствующей страны.
Вопрос об обратной отсылке применительно к договорным отношениям непосредственно связан с основополагающим принципом автономии воли сторон (см.
коммент. к ст. 1210
). Выбирая право, подлежащее применению к их отношениям, стороны имеют в виду исключительно материальное право, а не коллизионные нормы иностранного права, применение которых может лишь привести к неопределенности относительно права, подлежащего применению к отношениям сторон.
Пункт 2 комментируемой статьи предусматривает исключения из этого общего правила. Исключения предусмотрены в отношении двух категорий случаев или, иными словами, при наличии двух условий. Во-первых, в отношении случаев, когда нормы иностранного права отсылают конкретно к российскому праву, а не к праву какой-то третьей страны. Таким образом, отсылки к праву третьей страны в соответствии с этой нормой части третьей ГК вообще не допускаются. Во-вторых, в случае отсылки к российскому праву устанавливается, что обратная отсылка может применяться в случаях отсылки к положениям, определяющим правовое положение физического лица.
Конкретно речь идет о статьях, определяющих личный закон физического лица (ст. 1195 ГК): право, подлежащее применению при определении гражданской правоспособности физического лица (ст. 1196 ГК), право, подлежащее применению при определении гражданской дееспособности физического лица (ст. 1197 ГК), право, подлежащее применению при определении прав физического лица на имя (ст. 1198 ГК), право, подлежащее применению к опеке и попечительству (ст. 1199 ГК), право, подлежащее применению при признании физического лица безвестно отсутствующим и при объявлении умершим (ст. 1200 ГК). Так, например, в отношении опеки над несовершеннолетним гражданином Канады, проживающим в России, коллизионная норма отсылает к закону о гражданстве, а коллизионная норма канадского закона (Гражданского кодекса провинции Квебек) отсылает к закону местожительства. В Азербайджане, например, при применении иностранного права по вопросам, касающимся физических лиц, их правоспособности и дееспособности, а также семейных и наследственных отношений, обратная отсылка применяется.
В России применение в случаях, касающихся определения личного закона физического лица, российского права при отсылке к нему иностранного права способствует большей стабильности и определенности в отношении установления прав личности, не говоря уже о том, что это облегчает задачу суда. Употребление обратной отсылки в отношении правового положения физического лица отражает и общую тенденцию части третьей ГК, исходящей из критерия наличия тесной связи соответствующих отношений с применяемым правом.
6. Общий отрицательный подход к применению обратной отсылки, проявленный в части третьей ГК, естественно, не означает, что она не будет применяться в случаях, когда такая отсылка прямо предусмотрена в международных соглашениях, например во вступившей в силу в 1985 г. Конвенции о международном железнодорожном сообщении (КОТИФ), заменившей Бернские конвенции о железнодорожных перевозках. Согласно этой Конвенции общая коллизионная норма отсылает к праву страны суда, включая его коллизионные нормы. Хотя Россия не является участницей КОТИФ, положения этого соглашения, связанные с ним инструкции и другие нормативные акты применяются при перевозках российских внешнеторговых грузов в страны - участницы КОТИФ и из этих стран в Россию.
Статья 1191. Установление содержания норм иностранного права
1. Нормы комментируемой статьи применяются в судебном процессе в тех случаях, когда в силу соответствующих коллизионных норм правоотношение подчинено иностранному праву.
Необходимость в установлении содержания иностранного права возникает вследствие применения соответствующей коллизионной нормы. Процесс применения коллизионных норм включает две различные стадии. На первой стадии устанавливается, применяется ли коллизионная норма и какая именно, к праву какой страны отсылает коллизионная норма. На второй стадии применяется право, к которому отсылает коллизионная норма. Именно на этой стадии может возникнуть проблема установления содержания иностранного права. Очевидно, что возможность правильного установления содержания иностранного права оказывается, в конечном счете, важнейшим условием применения коллизионных норм. Само использование коллизионного метода регулирования обусловлено наличием правил, которые могли бы служить предпосылкой для правильного и эффективного установления содержания иностранного права.
Нормы о порядке установления содержания иностранного права имелись в ранее действовавшем законодательстве, например в ст. 157 Основ гражданского законодательства.
Право многих зарубежных стран, в том числе государств-участников СНГ, содержит нормы о порядке установления содержания иностранного права (Армения, Белоруссия, Казахстан, Австрия, Венгрия, Италия, Китай и др.).
Поскольку в силу ст. 104 Основ законодательства о нотариате нотариус в соответствии с российским законодательством и международными договорами также применяет нормы иностранного права, положения комментируемой статьи должны учитываться в деятельности нотариусов.
2. В соответствии с п. 1 комментируемой статьи установление содержания норм иностранного права должно осуществляться в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве. Это означает, что суд должен применять нормы иностранного права именно как правовые нормы и в соответствии с "духом" той правовой системы, частью которой они являются. Иными словами, суд должен толковать и применять иностранное право так же, как оно понимается и применяется в соответствующем иностранном государстве.
Необходимость наличия такой нормы объясняется существующими различными подходами к категории "иностранное право". В доктрине стран англосаксонского права или общего права, например Великобритании, господствует мнение, согласно которому иностранное право служит лишь одним из фактических обстоятельств, подлежащих доказыванию. С точки зрения доктрины англосаксонского права иностранное право есть вопрос факта. Альтернативой такому подходу к иностранному праву является отношение к нему как к правовой категории. Для правовых систем многих европейских стран, относящихся к романо-германской правовой семье, в частности Германии, иностранное право является правовой категорией. С точки зрения правовой доктрины этих стран при применении иностранного права суд устанавливает не вопросы факта, а вопросы права.
В отечественной доктрине частного права иностранное право традиционно рассматривается, по крайней мере большинством авторов, как правовая категория, что нашло свое отражение в п. 1 комментируемой статьи.
Отличия двух вышеупомянутых подходов к иностранному праву имеют не только теоретический аспект, но и проявляются в практическом плане. Если относиться к иностранному праву как к фактическому обстоятельству, то по общему правилу: обязанность установления содержания иностранного права возлагается на стороны; невозможность установления его содержания может повлечь за собой отказ в иске; в случае обжалования судебного решения вышестоящий суд не вправе пересматривать выводы нижестоящего суда относительно содержания примененного иностранного права. Наоборот, если квалифицировать иностранное право в качестве правовой категории, то, опять же по общему правилу: установление его содержания составляет обязанность суда (ex-officio); невозможность установления его содержания не должна влечь за собой отказ в иске; вышестоящий суд вправе пересматривать выводы нижестоящего суда по вопросам иностранного права.
Вместе с тем при отношении к иностранному праву как к фактическому обстоятельству нельзя не учитывать то, что это факт особого рода, имеющий в своей основе право иностранного государства. Иностранное право рассматривается как факт в значительной степени лишь для целей доказывания. Квалифицируя иностранное право как правовую категорию, также нельзя не учитывать практические сложности, связанные с его доказыванием. Все это приводит к тому, что суды стран, придерживающихся различных подходов к иностранному праву, на практике используют сходные способы установления его содержания и решения иных вопросов, возникающих в связи с его применением. Поэтому становится очевидной условность противопоставления двух подходов к иностранному праву.
3. По своему характеру нормы, содержащиеся в п. 2 комментируемой статьи, являются процессуальными. Этим объясняется то, что нормы о порядке установления содержания иностранного права содержатся в законодательных актах, регулирующих правоотношения, возникающие в сфере правосудия. Например, подобные нормы содержались в ст. 12 ранее действовавшего Арбитражного процессуального кодекса РФ (АПК РФ) от 05.05.95 N 70-ФЗ
*(85). Ныне действующий АПК в ст. 14, озаглавленной "Применение норм иностранного права", практически дословно воспроизводит комментируемую статью ГК.
СК также содержит сходные нормы о порядке установления содержания иностранного семейного права (ст. 166). Эти нормы адресованы в первую очередь суду, органам ЗАГС и иным органам, в компетенцию которых входит применение иностранного права в сфере семейных отношений, что также обусловлено их процессуальной природой.
В то же время нормы национального процессуального права, регламентирующие разрешение споров с участием иностранного элемента, образуют специальную совокупность, которую в науке МЧП принято именовать международным гражданским процессом. В отечественной правовой науке международный гражданский процесс традиционно изучается в ряду других проблем МЧП, т.е. в плане правоведения рассматривается как часть МЧП. Этим можно объяснить включение указанных норм в разд. VI ГК "Международное частное право".
4. В силу п. 2 комментируемой статьи установление содержания иностранного права по общему правилу является обязанностью суда. Вместе с тем судья в большинстве случаев не знает содержания иностранного права и не обязан знать его. Поэтому в абз. 1 п. 2 этой статьи предусмотрены различные "источники" установления содержания иностранного права. К их числу относятся Минюст России, российские и иностранные компетентные органы и организации, а также эксперты. К сожалению, вслед за Основами гражданского законодательства (ст. 157) указанная норма, предусмотрев право суда обращаться за содействием и разъяснением в Минюст России и другие российские государственные органы, не установила их встречной обязанности в предоставлении такого содействия и разъяснений. Поэтому на практике указанные органы зачастую не оказывают судам необходимой помощи в деле установления содержания иностранного права.
Что касается обращений в компетентные органы и организации за границей, то в отсутствие необходимого организационно-финансового обеспечения деятельности российских судов возможность таких обращений носит в значительной степени декларативный характер.
Российская Федерация является участницей Европейской конвенции об информации относительно иностранного законодательства
*(86). Участниками этой Конвенции помимо России являются еще более 40 государств. Конвенция предусматривает, что договаривающиеся стороны обязуются предоставлять друг другу в соответствии с ее положениями информацию относительно своего законодательства и процедур в гражданской и коммерческой сферах, а также относительно их судебной системы. К сожалению, механизм предоставления информации по указанной Конвенции не является эффективным для целей установления содержания иностранного права, что признается многими, в том числе зарубежными, исследователями.
5. В соответствии с п. 2 комментируемой статьи для целей установления содержания иностранного права суд может привлечь экспертов. Между тем, экспертом является лицо, обладающее специальными познаниями (ст. 74 ГПК, ст. 55 АПК). При этом ГПК уточняет, что такие познания должны относиться к области науки, искусства, техники или ремесла. Комментируемая статья исходит из того, что в гражданском процессе для целей установления содержания иностранного права, т.е., по сути, для разрешения правовых вопросов, можно назначить экспертизу. Многие процессуалисты, однако, отрицают такую возможность, считая, что знания в области права не относятся к специальным знаниям, с использованием которых проводится экспертиза. Поэтому, по их мнению, в гражданском процессе нельзя назначить экспертизу для разрешения правовых вопросов, в том числе касающихся содержания и порядка применения норм иностранного права. В ранее действовавшем АПК РФ предусматривалось право суда в целях установления содержания норм иностранного права привлекать не экспертов, а специалистов (ч. 2 ст. 12). При этом, однако, не раскрывалось понятие "специалист".
Таким образом, привлечение судом экспертов для целей установления содержания норм иностранного права является особенностью применения иностранного права, отражающей существующие объективные трудности процесса установления его содержания. Наличие в российском праве, в котором иностранный закон трактуется как правовая категория, норм, допускающих такую возможность, свидетельствует о том, что граница между двумя вышеописанными подходами к категории "иностранное право" весьма подвижна.
6. Лица, участвующие в деле, вправе различными способами содействовать суду в установлении содержания иностранного права. На практике такие лица, как правило, оказывают суду весьма серьезное содействие в установлении содержания иностранного права: представляют тексты иностранных законов, заключения иностранных юристов по вопросам иностранного права, информацию о судебной практике соответствующего иностранного государства и т.п. Не будет преувеличением признание того, что усилия этих лиц являются решающим фактором в процессе установления содержания иностранного права.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |