Сказка древнего старика 2 страница

- Уходите скорее, - крикнул женщине путник, - скройтесь в доме.

На свирепый рев быка уже бежали со всех сторон люди, и через несколько минут укрощенный бык был благополучно водворен в свое стойло, откуда он вырвался неожиданно для своих надсмотрщиков.

И еще раз поразился путник мрачным и неприветливым лицам людей. Никто не только не поблагодарил его за спасение женщины и ее детей, но даже не счел нужным спросить его, кто он, не голоден ли, не нуждается ли в крове на эту спускающуюся ночь.

Вздохнул усталый юноша, решил пройти еще и эту деревню, где его помощь была так плохо принята. Вот уже и последний домик виден вдали, решил он заночевать голодным возле дороги, как открылась дверь последнего домика и на пороге показалась спасенная им женщина.

- Войди, пожалуйста, быть может, не побрезгуешь моим бедным ужином да отдохнешь под моей крышей. Ты, видно, издалека идешь, усталый у тебя вид. Не побрезгуй моей бедностью, зайди. Я и слов не подберу, как мне тебя благодарить за твою услугу. Ведь ты мне и детям жизнь спас, - говорила женщина, утирая слезы и приглашая путника в свой бедный домик.

Вся хижина состояла из одной комнаты, но пол был чисто вымыт, на столе лежала чистая скатерть и стояла простая, но чистая посуда. Перепуганные дети были тоже чисто вымыты и не менее чисто одеты.

Введя гостя в дом, женщина пригласила его во внутренний дворик, где у колодца был пристроен рукомойник, подала ему мыло и чистое полотенце, попросила умываться не стесняясь, так как в доме никого, кроме нее и детей, нет, и возвратиться в комнату, где будут его ждать привет и ужин. Лицо женщины, молодое и очень красивое, носило следы тяжелого труда и переутомления. Голос ее, печальный и слабый, звучал уныло и на всей ее фигуре лежал отпечаток не только уныния, но и безнадежности. Сейчас в голосе ее звучала беспредельная благодарность человеку, спасшему ей жизнь, Когда гость вернулся в комнату, женщина посадила его в деревянное кресло и поставила перед ним белую тарелку с дымившимся супом, очень вкусно пахнувшим, и подала большой ломоть хлеба.

- Кушай, друг. Это место и тарелка моего дорогого мужа, - сказала хозяйка, и слезы покатились по ее щекам. - Как тебя звать, наш дорогой спаситель? Ведь если бы не твое бесстрашие да не твоя гигантская сила, лежать бы нам теперь убитыми быком. На мои крики эти люди, что прибежали к тебе на помощь, и не подумали бы с места двинуться. Мой муж, женясь на мне, привел меня издалека, а здесь такой обычай, чтобы парни женились только на своих. Вот мы и попали в опалу.

Тесть выделил мужа, дав ему самый плохой кусок земли, и пришлось нам кормиться ремеслом, с трудом добывая средства к жизни. Все было ничего, сводили концы с концами. Да вот ушел он в город больше года - и нет от него вестей. Кто говорит, в больнице умер, кто говорит, по дороге убили его в пьяной ссоре. Да не похоже это на него, был он тихий и приветливый, никогда не пил и ссориться ни с кем не мог.

И снова полились по щекам женщины слезы. Она почти ничего не ела, кормила детей да подливала супа своему голодному гостю, рассказывая ему, как, выбиваясь из сил, старалась поддержать свое убогое хозяйство, но не успела еще сжать целой полосы хлеба да трава так и остается нескошенной на лугу.

Чем будет кормить корову, как сама с детьми проживет зиму, Бог один знает.

Задумчиво и печально говорила хозяйка, радуясь, очевидно, редкой возможности поговорить о своих бедах с доброжелательным человеком.

- Звать меня, сестра, Александр. Считай, что я тебе брат, твоим детям - дядя. Буду я у тебя жить и служить тебе как работник, а звать и считать меня ты будешь братом. Спешить мне некуда. Куда иду - туда поспею. Покажи твою косу, надо ее хорошенько наточить да наладить. Скошу траву, высушим сено, - за рожь примемся. Не тужи, ободрись. Вернется твой муж - тогда я дальше пойду. Верь, не моя рука тебя от смерти спасла, а рука отца моего милосердного и мудрого, что велел мне в мир идти и людям мир нести. Если же от мгновенной смерти его рукой тебя я спас, так же его руками и хозяйство твое спасу, и тебя с детьми от голодной смерти избавлю. Уверься, утвердись в спокойствии. Смейся весело, встречая каждый новый день, и живи его так, как будто бы муж твой любимый рядом с тобой ходит. Детей к радости приучай, а не к слезам своим постоянным. Ну, пойдем же, покажи косу.

Чудны показались женщине слова гостя, и вместе с тем почудилось ей, точно светлее стало в избе, и на ее усталом лице, а в изможденном сердце будто вдруг стало не так холодно и безнадежно. Провела она Александра в сени, где были аккуратно прибраны все хозяйственные инструменты, и вернулась в избу к детям. И дети как будто стали живее и тянулись к матери, спрашивая, будет ли большой дядя с ними жить.

Укладывая детей спать, мать радовалась каким-то новым звукам в доме, где давно уже ее да детей шаги и голоса были единственными звуками жизни.

Долго возился Александр, налаживая косу, наконец привел ее в полный порядок и возвратился в избу. Дети давно уже спали, а хозяйка сидела за вышиванием у крошечной лампы.

- Коса готова, теперь спать пора. Нет ли у тебя горенки, где бы мне поселиться у тебя? Да и звать тебя как, не знаю, милая сестра, - сказал он, весело поглядев на спящих малюток.

- Есть у меня светелка наверху, да не знаю, будет ли тебе там удобно. Она очень маленькая, но постель там удобная. А имя мое - Марта, - ответила женщина, подметив ласковый и нежный взгляд, брошенный Александром на ее детей, и на сердце ее стало еще теплей.

Взяв с печки вторую крошечную лампу. Марта проводила гостя в светелку, поблагодарила его за доброту, еще раз благословила за свое и детей спасение от смерти и спустилась вниз.

Впервые темная ночь не видала слез Марты, впервые со дня исчезновения ее мужа на сердце ее было тихо и мирно. Перекрестив детей, послав любовь своему отсутствующему мужу, легла спать Марта и задумалась о словах Александра: "Начинай весело свой новый день и думай, что муж твой рядом с тобой ходит".

Как же это так представлять себе, что он все время рядом, когда его нет и даже неизвестно, где он, все думала Марта, но утомление и пережитый страх сломили ее мысли, и вскоре в маленьком домике не спал один Александр. Он потушил лампочку, открыл в душной светелке небольшое окно, сел подле него и, наблюдая игру облаков и сияющего месяца, крепко задумался о своем отце.

- Хотел бы я знать, что и как мыслит отец мой о моем поступке. Так ли я поступил, оставшись работником этим беспомощным детям и Марте? Или не должен был я здесь останавливаться, а идти в шумный город, где велено мне мир проливать?

Юноша вспоминал, как поступал его отец, никогда не оставляя без внимания нужд своих соседей, как он их, сыновей, посылал иногда в соседние деревни помогать тем семьям, где почему-либо было трудно справиться с необходимейшими работами. И чем глубже он думал, тем легче становилось у него на сердце, тем проще и правильнее казалось ему его поведение.

- Ах, если бы я мог услышать словечко от тебя, отец, как счастлив был бы я, -в последний раз подумал юноша, поднялся, оставив окно открытым, и лег спать.

Утомленный долгим путем, борьбой с быком, трудом над кое-какими хозяйственными делами Марты, а также всем пережитым за последние дни, заснул Александр мгновенно. И приснился ему чудной и чудный, такой живой сон, точно наяву он все видел и слышал. Слышится ему голос отца, и видит он, будто сам отец стоит у открытого окна светелки, говоря:

- Что же ты сомневаешься, мой сын? Ведь не тот день важен, что настанет, а тот, что сию минуту бежит. Разве плохо ты поступил, что спас жизнь трем душам? Разве ты не внес мира в осиротелый дом? Чем выше поднимается дух человека, тем проще его поступки и тем легче он забывает о себе для счастья других. Ни о чем не заботься, кроме одного: что бы ты, ни делал, делай до конца, где бы ты ни жил, не поступайся честью ни на минуту. И с кем бы ты ни общался, не суди людей. Здесь люди угрюмы и злы, о себе одних помнят. Им непонятно, как можно жить свой день, не ища себе наживы. Не суд им неси, но улыбку мира. Не просвещать их я тебя послал, но показать им чудо в человеке, его живой свет, на своем собственном примере труда и чести. Не задумывайся, что будет дальше. Живи и трудись, пока ты здесь нужен. Жизнь сама укажет тебе и день и час, когда тебе больше здесь оставаться не будет надобности.

Живи и не жди благодарности за свои труды, ибо они мои. Я тебя послал, чтобы ты был моими ногами и руками, моею головой и моим сердцем на земле. Живи же на ней до тех пор, пока мне твой труд на ней нужен.

Только хотел Александр поблагодарить отца за его слова, вскочил с постели, как видит, что уже светает, и слышен голос Марты, зовущей его вниз завтракать. Удивился Александр и никак не мог взять в толк, куда же девался отец и каким образом уже утро, когда минуту назад светил месяц. Вторично раздался голос Марты.

- Вставай, Александр. Ты ведь сам наказал будить тебя с рассветом. Мне так жаль тебя тревожить, но я не решаюсь нарушить твой приказ, - говорила Марта, стоя на лестнице.

- Иду, иду, Марта, через минуту буду, - весело ответил юноша и побежал к колодцу.

Вскоре, оставив детей под надзором верного пса, вышли Марта с Александром на луг. Дорога была не дальняя, все еще спало, и даже стада еще не выходили из деревни. Когда Марта привела Александра на луг, где у всех было не только все скошено, но и свезено, из глаз ее снова полились слезы.

- О чем же ты плачешь, Марта? Тут мне работы не больше, чем на три-четыре дня. Я косарь первоклассный, - улыбаясь несчастной женщине, сказал юноша.

- Ах, Александр, ты ошибаешься. Тут и в неделю не скосить тебе одному. Да кроме того, как вспомню радость былого, как весело мы с мужем косили да убирали сено, так в сердце точно игла кольнет, - все еще плача ответила Марта.

- Это нехорошо, сестра моя, вспоминать прошлое слезами, если говоришь, что мужа ты любишь. Это большая неблагодарность к нему. Ты все о себе думаешь, что у тебя было да чего ты лишилась. А я тебе говорю: не трать времени попусту на слезы. Живи бодро, зови мужа и каждую минуту думай, что он рядом с тобой. Старайся так поступать, чтобы ему нравились твои поступки, чтобы не ложилась тень скорби твоей на его лицо, но чтобы свет твоей улыбки ему облегчал путь во всякой темноте, куда бы он ни попал. Не теряй и сейчас времени зря. Иди домой, приготовь обед, возьми детей и приходи с ними сюда.

К обеду я накошу травы уйму. Принеси вторые грабли, часть пересушим, часть сложим вечером в копны. Беги весело, да смотри, чтобы слез я больше не видел. Стерла Марта слезы, постаралась улыбнуться, но у нее вышла гримаса вместо улыбки.

- Нехорошо, уж как нехорошо, - снова сказал Александр Марте, начиная косить богатырским размахом. - Неужто дети, такие милые дети, тебе даны на то, чтобы ты их жизнь своими слезами темнила? Думай о них. Старайся их рассеять и обрадовать каждым словом. Особенно сегодня, когда они недавно так напуганы быком. Старайся, чтобы они забыли страх перед стадом. Беги скорее домой и возвращайся с обедом.

Давно не слышала Марта ласковых слов. Давно никто не интересовался ее делами, ее детьми, ее жизнью. Горячая волна благодарности наполнила сердце женщины, она радостно улыбнулась и сказала:

- Прости, милый Александр. Так ты меня утешил, так ты меня ободрил, что и высказать тебе не умею. Счастливый то был день в моей жизни, когда бык меня чуть не убил. Всю жизнь буду быка того благословлять и благодарить судьбу за пережитый ужас. Бегу, друг. - И засмеялась Марта, как давно не смеялась, чистым, радостным смехом и побежала, как бегала в былые годы взапуски с мужем.

Остался Александр один в благодатной тишине цветущего лета и снова стал думать о словах отца, что приснились ему ночью. Только стал он их передумывать, как снова почудился ему голос отца, и слова его будто ясно зазвучали:

- Ты никогда не один, сын мой. Всегда я с тобой, если сердце твое спокойно, мысли чисты и радостно идешь по своим делам дня. Всякие бывают дела дня. И простые, и очень сложные. Но все они важны постольку, поскольку творил ты их со мной, для меня и нес в них каждое мгновение одно знание, все, что живет в видимой форме, - все есть вечное, размноженное по каплям. И каждая капля Вечного - целый отдельный мир. Человек - одна из форм Вечного, и в нем живет весь мир страстей, как и весь мир красоты. Нет людей, обладающиx преимуществами духовных сил. Но есть люди, великие труженики, отдавшие много сил на труд разыскивания и распознавания, как войти в тропу любви и как саму любовь так подать своим ближним, чтобы она не была им тяжела. Много есть людей любящих, но мало таких, что умеют подать свою любовь, не требуя взамен себе благ и благодарности за нее. Много есть матерей и отцов, любящих своих детей, но мало кто из родителей не давит детей своей любовью. Редко родители умеют уважать своих детей и себя в них настолько, чтобы быть с ними дружными и радостно воспитывать их. Мало кто из родителей понимает связь между живыми тружениками земли, которых они видят, и такими же тружениками неба, которых они не видят, и потому воспитание ими детей не может быть ни правильным, ни радостным. Ты пойми эту связь. Неси свой труд дня и сознавай, что ты связан со всей вселенной не только мыслями и делами, но и каждым вздохом. Если утром ты проснулся и уныло вздохнул, так ты уже начал свою связь с людьми плохо. Каждый, кого ты встретишь, хотя и ничего не знает о твоем унынии или раздражении, но он уже не так весело и просто ответит на твое приветствие, как мог бы это сделать, если бы сердце твое было чисто от забот о самом себе и твоя простая доброта была бы легкой и спокойной. Запомни слово мое и воплоти его в дела земные: нельзя себя отъединить от людей, можно только или способствовать миру и счастью людей своим спокойствием и выдержкой, или можно еще больше засорять пути людей своими страхами, невоздержанностью и постоянными мыслями о самом себе. Не сомневайся. Действуй просто и спокойно в каждую текущую минуту до конца, со всею полнотою чувств и верности, и ни одно мгновение твоей жизни не пропадет в пустоте, хотя бы тебе казалось, что ты делаешь самые маленькие дела.

Александр увидел издали подходившую из-за поворота дороги Марту с детьми, и голос отца перестал слышаться. Улеглось волнение, вызванное сомнением, так ли он поступал. Он мысленно благодарил отца за поданные ему помощь и просветление и понял, что нет дел малых или больших, что не так важно, скоро ли он доберется до города, где ему назначено жить, а важно, как соединить в себе понимание истинной чести и доброты с умением передать это понимание каждому встречному.

"Только бы всегда помнить, что в каждом человеке живет огонь Жизни, и Ему служить, к Нему обращаться, а не к тому, что видишь как внешнюю форму", - подумал Александр.

Марта, приведшая детей и принесшая обед, даже с некоторым испугом смотрела на количество скошенной Александром травы.

- Что ты так удивляешься, Марта? Мы были приучены у отца ко всякой работе, и всегда он учил нас искать способы самые легкие и удобные в каждой работе. У меня свои приемы, вот я и работаю скорее других. Чем стоять попусту в удивлении, бери-ка грабли да начинай ворошить подсохшую траву.

Ишь, солнышко-то жарит! Я дойду полосу до конца, приду тебе помогать. А там и обедать сядем, - сказал Александр оторопевшей женщине.

Усадив детей в тени под деревом, Марта пошла к дальним кустам, откуда Александр начал косьбу. Много лет работала она на лугах и полях, видела и прекрасных косцов, но такого чудо-богатыря не могла себе и представить. Изо всех сил старалась она сейчас работать скорее, но все ее усилия не могли идти ни в какое сравнение с работой Александра, который уже и полосу докосил, и, также взяв грабли, уже догонял ее на соседней полосе.

Переходы в мыслях Марты совершались без всякой логики. Сейчас ей казалось, что все ее прошлое куда-то провалилось, точно и не было тяжелых лет одиночества, непосильного труда и слез, точно Александр был с нею всегда, так уверенно и спокойно она себя чувствовала подле него. То снова скачок мыслей бередил сердце ее страхом, что станется с нею, если Александр вдруг так же внезапно уйдет, как пришел, а муж не вернется. Как поднимет она детей? Что будет с коровой и домом? И мысли ее бежали назад, к пережитым горю и слезам, а сияющего солнца, радостно щебетавших птичек, аромата травы и всей красоты природы Марта не видела.

- Что ты все хмуришься, Марта? - вдруг услыхала она голос догнавшего ее Александра.

- Да так, что-то на сердце нелегко, так много выстрадано, а впереди что? Одна неизвестность, - вот страх и сжимает сердце.

И понял Александр, к чему говорил ему отец о летящей минуте. Понял, что живет человек на земле и все думает, что было и что будет, а идет его "сейчас" кое-как, даже и не замечает он этого летящего "сейчас". Мысли не полные, не ценные и не цельные давят его дух, и не только не живет человек счастливым, радуясь, но боится даже того, чего еще и нет или что уже было.

- Ты радуйся, что трава косится, что дети играют, что сено у тебя теперь будет хорошее, Марта. Чего вперед забегать? Вороши веселей, вот дойдем полосу, да и сядем обедать.

Марта покачала головой, видно было, что непонятно ей, как это такое жить сейчас и не думать, что будет завтра, но слов она никаких не нашла. Не успела она дойти свою полосу, как Александр уже сидел с ребятишками, и все вместе звали ее обедать.

До позднего вечера косил Александр, отправил загодя Марту с детьми домой встречать корову, сказав, что придет поздно, прямо к ужину. Не успели затихнуть голоса уходивших детей и Марты, как снова послышался голос отца, и на этот раз еще яснее разбирал Александр слова:

- Сын мой, милый и близкий. Где бы ты ни был, я с тобой. Что бы ты ни делал, если мысли твои чисты, я с тобой. Старайся выбирать свои мысли, храни и удерживай мысли светлые и бодрящие и прогоняй мысли унылые. Нет ни болезней, ни злой судьбы человека, есть одна та судьба, что он сам себе создал, судьба - следствие, судьба - результат его собственных мыслей и дел.

Не смущайся, если долго не будешь слышать моего голоса. Действуй дальше, как начал, и в один из дней вновь услышишь мой голос.

Запомни твердо: ты и я, луна и солнце, травы и деревья, всякий человек и всякое животное, все - он, единый великий мировой разум, проявленный по-разному в каждой форме. Нет смерти, не бойся ее и каждому объясняй, что он бессмертен, что его Я есть Бог, неумирающий и вездесущий. Если к кому-то приходит смерть тяжелая, в болезни мучительной, значит, мысли злые, себялюбивые и унылые владели человеком и привели его к такому концу.

Радуйся, выбирай мысли чистые, не отделяйся от вселенной, и ты не будешь знать болезней. Всем им начало - страх и себялюбие. Береги сердце от мусора, и тело твое останется крепким и свежим.

Замолк голос. Постоял на лугу Александр, благословил отца еще раз за его заботу и проработал до темноты, не заметив, как она спустилась. Возвратился Александр домой, поужинал, приласкал детей, и покатилась с этого дня жизнь его в труде, всем озаряя день улыбкой. И даже хмурые и угрюмые соседи стали заговаривать с братом, работником Марты.

"Ушел второй сын, полный энергии, долго шел, разыскивая путь в страшный город. С кем ни встретится, кому ни скажет, все со страхом смотрят на путника и говорят ему: "Что ты, друг, аль жизнь тебе надоела? Ты ведь там не только от чумы умрешь, но если даже выживешь, то от вражды тех горожан зачахнешь. Оставайся лучше с нами. Работы у нас сколько хочешь, земля хорошая. Мы тебе поможем дом построить, женишься, заживешь в свое удовольствие. Девушки у нас одна другой лучше. Оставайся, брось думать об этом несчастном городе, никому ты там не поможешь, только себя погубишь".

Но не слушал путник заманчивых предложений. Он всем своим существом стремился в дом несчастной женщины и, еще не зная и не видя ее, мысленно говорил ей: "Милая мать, будь спокойна. Я иду к тебе, как только могу и умею быстро. Не лей слез. Жизнь посылает тебе прощение и утешение в той форме, как ты просила. Как хотел бы я подобрать все твои слезы и заменить их радостью. Верь мне, я буду видеть в тебе мать и служить тебе так, как я служил бы своей родной матери".

И много, много новых дум передумал средний брат за свое долгое путешествие. Не раз смущали его люди, которым он рассказывал, куда и зачем идет, своими разговорами. Особенно сильно повлиял на юношу разговор с одним стариком. Узнав, что целью путника было стать сыном неизвестной ему женщины, старик сказал:

- Ох, и горькое же дело ты затеваешь. Взять дитя чужое на воспитание - и то дело трудное. Надо любовь в себе к нему найти, будто к родному. А этого почти невозможно сделать. А уж мать человека взрослого, как же ты, не видев ее, можешь чтить и любить перед Богом? Вдруг она тебе не понравится? Перед людьми-то ты сможешь это скрыть, а перед Богом и своей совестью как?

Задумался юноша и не знал, что ответить старику. Действительно, он видел и слышал не раз, что хорошие люди стремились облегчить другим жизнь и брали к себе их детей. Но часто приходилось им возвращать детей родителям, так как дети их раздражали, заставляли постоянно повышать голос, и кроме обоюдного неудовольствия и даже детских слез из их воспитания ничего не выходило.

Чем дальше шел путник, тем слова старика все сильнее въедались в его сердце, как ржавчина. И не мог он найти разъяснения, но твердо знал, что он задачи своей не оставит, от нее не отступится. И взмолился средний сын своему мудрому отцу, прося помочь ему понять свой мучительный вопрос и указать, как же ему поступить. Прилег он отдохнуть в тени деревьев, и снится ему, будто пришел к нему отец и говорит:

- Сын мой добрый. Доброта - это качество твое, человеческое, как тебе это кажется и каким ты его считаешь. На самом же деле это не твое качество, но качество Бога, в тебе живущего. Оно не может изменяться в зависимости от качеств тех людей, которым ты подаешь свою доброту. И подаешь ты ее не потому, что так хочешь или не хочешь; и подаешь ее не тому, что есть видимый глазами человек, но тому Свету, что живет внутри каждого встречного, что вечен и неизменен, как твой собственный Свет, что ты знаешь в себе как Доброту. Если Доброта твоя шла из сердца, как частица Бога в тебе, то она и подавалась той частице бога, что ты мог увидеть. И тогда нет и места рассуждениям, что люди, будь то дети или взрослые, могут быть для тебя "своими" или "чужими". Что они раздражают, мешают, нарушают гармонию твоего дневного труда и дома. Ты не их видел, когда их брал или им помогал, но ему, единому, молился, когда с ними входил в общение. И сейчас ничем не смущайся.

Иди смело и легко к той, что сердце твое назвало матерью. Доверься мудрости сердца и миру его, неси радость Тому, что живет в оболочке женщины. С этого дня перестань думать, что есть разобщенные, отдельно существующие люди. Есть единая мировая душа, что живет во всех формах земли. Не зри своей особой задачи в том, чтобы поклониться своим трудом всем этим формам. Но легко и просто молись Единой Душе во всех встречаемых ее воплощениях. В минуты смущения и неуверенности всегда зови меня, чтобы скоро кончались эти минуты.

Каждая такая минута засоряет выход чистой силе из твоего сердца, и нарастают вокруг твоего сердца корочка и узелки. И какими бы короткими и поверхностными ни казались тебе мелькнувшие минуты сомнений, трудность выхода из сердца доброте так ощутима, как будто между тобой и человеком легла перегородка. Иди весело. Не отталкивай людей, не отказывайся выслушивать их мнения, но улыбайся им, как детскому лепету, когда видишь их неразумие, их полное незнание истинной сути вещей. Доброта, поданная тобою как молитва, как поклон Единому в человеке, проникает не в те видимые оболочки, что доступны разложению и смерти, но в то Вечное, что неизменно и что ты восхваляешь, радуясь, что мог подать встречному свою Доброту. Проходи свой день труда легко всюду, где остановит тебя встреча, и знай, что день был, если твоя улыбка привета помогла расшириться и светлее засиять Единому во вселенной от твоей встречи с человеком. Не важно, как засветился круг Единого шире на земле. Не важно, чем помог ты людям шире проявить его, - важно, что твоя Доброта вызвала к деятельности Доброту соседа. Живи же отныне не в границах одного места или времени, где все подвержено изменению, разложению и смерти. Но во всей вселенной, всюду поклоняясь Неизменному, что живет внутри всякой видимой формы. Будь благословен, сохраняй спокойствие при всех обстоятельствах жизни и передавай каждому - без слов и наставлений, - свою молитву к Его Единому. Перед тобой бесчисленные миры, которых ты не видишь. И во всех этих мирах бесчисленны формы, на них живущие. Никогда не забывай благословить все миры и послать привет каждому светлому брату, где бы он ни жил и какова бы ни была его форма труда и действия. Твоя молитва, твой поклон огню человека не зависят ни от места, ни от времени, но только от твоих чистоты, бесстрашия и доброты.

Проснулся средний брат, точно живой росой его сбрызнуло, так ему стало легко и весело. Все его сомнения показались ему смешными, и пошел он дальше, глядя на встречаемых людей иными глазами. Должно быть и люди стали воспринимать юношу иначе, ибо никто не зазывал его к себе и не называл его больше ни чудаком, ни странным. Никто не уговаривал остаться и отказаться от замысла идти в страшный город. Признавали его задачу и только еще внимательнее становились к нему люди, и все чаще чья-то милосердная рука совала ему скромный узелок, а губы застенчиво шептали: "Прими, Бога ради. Не обессудь, что мало, может, пригодится". И чаще всего то были цветущие девушки и дряхлые старики.

Наконец дошел до города средний сын, разыскал дом, где решил служить помощью и радостью своей названой матери. Вошел он в этот дом, твердо помня слова своего отца, явившегося ему во сне.

Едва войдя в дом, он увидел в сенях женщину, еще не старую, красивое лицо которой было измождено болезнью и скорбью.

- Здравствуй, мать, я пришел к тебе вместо сына, которого ты потеряла.

Прими меня вместо него и разреши помогать тебе в работе.

- Бог с тобой, юноша, понимаешь ли ты, что говоришь? - С испугом отвечала женщина. - Дом мой заражен, болезнь перебросилась на наш квартал. Правда, на этот раз умирает мало народа, но болезнь тянется много недель и истощает людей все равно до смерти. Уходи скорее. У меня нет сил даже говорить с тобой. Я ничего не могу тебе дать, потому что там, куда пришла болезнь, все опасно, все грозит заразой.

Говоря, женщина тяжело дышала и с последними словами так сильно пошатнулась, что едва не упала. В одно мгновение сбросил юноша котомку с плеч, подхватил женщину на руки и сказал:

- Ничего не бойся, мать. Скажи только, куда тебя отнести, и будь спокойна. Я вовремя пришел, чтобы выходить тебя.

С трудом подняв руку, женщина молча указала юноше на дверь в комнату. По лицу се катились слезы, когда нежданный гость укладывал ее на смятую постель, очевидно, давно не перестилавшуюся. Воздух в комнате был тяжелый и спертый, на полу, также давно не метеном, валялось много сора. Юноша открыл окно и, улыбаясь плачущей женщине, сохранял полное спокойствие.

- Не плачь, мать, я сказал тебе, что пришел выходить тебя. Вот я сейчас накормлю тебя. Точно знали добрые люди, как скоро понадобятся мне их дары.

Сейчас я тебе сварю молочной каши и яичко. Скажи только, есть ли у тебя печь? - спросил он, оглядываясь по сторонам и не видя никакого намека на печь.

Женщина указала ему на тяжелый пестрый занавес в дальнем углу комнаты.

Отдернув его, юноша увидел маленькую печь, рядом дрова и кучу мусора. Быстро разведя огонь, он сварил пищу, накормил больную, которая поела и тотчас же заснула. Воспользовавшись ее сном, гость убрал комнату, вынес мусор и ведра с застоявшейся водой, привел все в порядок в сенях и сел у кровати, ожидая пробуждения своей названой матери.

Мысли его вернулись к словам отца. Он вспомнил свой родной дом, сравнил слова отца с его собственной жизнью, год за годом внимательно рассмотрел поведение своего отца и убедился, что сам отец жил именно так, как говорил ему во сне. Он силился вспомнить хоть раз раздраженное или сердитое лицо отца, хоть одно слово, сказанное в повышенном тоне, но ничего, кроме всегда приветливых слов, иногда добродушно-юмористической улыбки, вспомнить не мог.

Он стал внимательно вглядываться в лицо спящей. Как много страдания и беспокойства лежало на этом стареющем лице! Юноша от всего сердца пожалел бедную женщину и мысленно сказал себе: "Я буду любить тебя всем сердцем, я буду жить у тебя, как будто отец мой рядом со мной, как будто самое главное дело моей жизни - заменить тебе сына и пробудить в тебе радость. Я буду жить подле тебя так, чтобы сердце твое отдохнуло, чтобы расширился Свет в тебе. Я буду стараться передать тебе твердость и уверенность, что отец мой рядом, что он видит, слышит все, что делаем мы.

Я буду усердно служить тебе, и ты убедишься, что не только кровная связь радует людей. Убедившись, ты и сама найдешь новую цель жизни в отдавании людям простой доброты. Тогда я пойду дальше, и не будут тебе нужны ни костыли, ни подпорки. Они нужны человеку до тех пор, пока он думает о себе.

Как только перестанет о себе думать и при всякой встрече первой его мыслью будет нужда встреченного человека, так легко и весело побегут дни и радость зазвенит в сердце".

По мере того как углублялся так в самого себя сын, мысль его все теснее сливалась с отцом, и ему стало казаться, что не сам он говорит себе, но снова отец его посылает ему свое благословляющее слово. И такой радостью, таким спокойствием наполнилось существо юноши, что, как ему показалось, счастливее дня он за всю жизнь еще знал. Он улыбнулся мнениям встречавшихся ему по дороге людей, говоривших ему о тяжелом и страшном подвиге, что он берет на себя. Не подвигом он ощущал свою настоящую жизнь, но торжествующей радостью.

Дата добавления: 2015-08-29