Над городом взошла луна. Ни одного горящего окна, ни одной тени, ни одной кошки не видно на ночных улицах. Тьма окутала рыночную площадь, капище на окраине города, городские ворота, зловещий туман

Глава 1. Пробуждение

Изборск, 20 ноября 1016, 2.00

Над городом взошла луна. Ни одного горящего окна, ни одной тени, ни одной кошки не видно на ночных улицах. Тьма окутала рыночную площадь, капище на окраине города, городские ворота, зловещий туман над рекой за городскими стенами. Княжеский терем, огороженный высокой изгородью, тоже не подает признаков жизни. А вот на его втором этаже, в крытой галерее, выступающей на улицу наподобие длинного балкона, стояли две тени.

Одна из них, с посохом в руках и лисьей шкурой на плечах, очевидно, давала второй наставления. Вторая была одета в простую рубаху, а ее длинные русые волосы были перевязаны простой грубой лентой. Одинокий ворон печально каркал на крыше галереи, создавая еще более мрачную погребальную атмосферу. Лай собак немного оттенял его, но на душе у заговорщиков поселилась непонятная сверхъестественная тяжесть.

- Давай, отрок, - отечески произнес тип в лисьей шкуре, - не подведи. Считай, спасаешь честь княжества. И жизнь князя.

- Не подведу, мой повелитель, - ответил тот, кого назвали отроком, преклонившись перед собеседником

- Не надо этого преклонения. Главное, чтобы все прошло тихо. И... можешь звать меня просто Огневой. После всего этого, если мы вернемся к власти, ты станешь не ниже меня.

- Хорошо... Огневой, - покорно ответил отрок, открыв одну из дверей галереи и бесшумно скрывшись в покоях князя.

Огневой же облокотился на деревянные перила и устремил взгляд переливающихся каре-зеленых глаз на полную луну. Сколько всего она видела за свой век! Войны и пиры, взлет и падение правителей, пришествие и гибель пророков, безумие огромных толп народа. Кто знает, может ей предстоит стать свидетельницей еще одной подобной истории? Только богам это может быть известно.

Да, Русь давно была крещена Владимиром, князем Киевским. Официально. Ведь не из одного княжества Киевского состоит Русская земля. Остальные князья в конце десятого века сочли крещение одним из очередных сумасшедших капризов Владимира, ведь на самом деле, они считали его опасным клиническим идиотом и даже не собирались подчиняться приказам психа, убившего двух своих братьев. Особую злобу на Киев сохранили словене ильменские, издревле почитавшие более всех скотьего бога Велеса, которого Владимир даже в бытность свою язычником не считал "истинным богом".

К счастью или к сожалению, Красно Солнышко, великий князь Киевский, достаточно быстро умер, но временное облегчение продолжалось не долго. После продолжительных дворцовых разборок к власти пришел сын покойного правителя, Ярослав Владимирович, позже прозванный Мудрым. Человек он был, прямо скажем, жесткий, но, что самое обидное, разделял заблуждения своего отца и поклялся у его могилы разнести греческую веру по всей русской земле. И вот теперь Изборск, сохранявший веру и обычаи предков, был в большой опасности. Войска Ярослава уже вошли в Новгород и разогнали городское вече. Говорят, старейшине дали уйти с миром, но ночью он пропал, а с утра его тело нашли крестьяне у рва, что давало понять, что далеко он не ушел...

Огневой печально вздохнул. Кто знает, какая судьба ожидает его, верховного волхва Изборска? Но еще большие опасения испытывал он по поводу князя Изборского, единственного человека, который стоял выше него, своего друга и сводного брата. Что станет с ним? Вот для этого и встал он в два часа ночи и разбудил первого попавшегося под руку слугу. Печальный путь... Но им придется бежать из города, а потом и из страны.

Хотя жрец и не был сентиментальным человеком, он высоко поднял голову и тихо, но жестко начал грустную молитву: "Услышьте меня, предки. Услышьте, Боги. Те, кто живут на небесах, скрываются в недрах земли и живут среди нас, незримо и неслышимо... Я, Огневой, сын Гостослава, обращаюсь к вам из Изборска, чтобы испросить вашей поддержки, - нервно подрагивающие руки волхва забрались за расшитый красным ворот и извлекли бронзовый Коловрат на тонком кожаном шнурке, - ибо без помощи вашей не выжить нам. Как бы ни нужны были мы вам в небесном воинстве, обождите забирать нас к себе. Дай нам погибнуть, как подобает мужчинам. В бою, в боевом облачении, стоя и сжимая дорогое сердцу оружие, а не от яда или подлого кинжала брата, принявшего греческую веру. Молю вас, не гневайтесь. Простите меня, что обращаюсь к вам без треб и без даров. Что молод я, ведь мне только сравнялось восемнадцать лет в мире явном! Молю, храни князя Изборского и меня, Огневоя, сына Гостослава, внука божьего! Да будет так".

К закончившему свою скромную молитву волхву со спины подошел тот самый слуга, Светояр, который удостоился чести помогать в побеге князя.

- Повелитель, - сказал он и тут же исправился, - Огневой! Князь не просыпается.

- Буди лучше, - ответил молодой жрец, погруженный в свои мысли.

- Я уже что только не делал, - прошептал слуга ему на ухо, чтобы случайно никого не разбудить.

- Ладно. Пошли вместе. Там разберемся.

Скрипнула дверь княжеской опочивальни, взору заговорщиков предстало огромное ложе под расшитым парчовым пологом, за которым правитель, должно быть, беззаботно спит и не знает, какая опасность подстерегает всё княжество и его собственную жизнь в частности. Огневой, особо не церемонясь, отдернул полог. Так и есть: князь с волосами, разметавшимися по подушке, в льняной рубахе лежал, подложив руку под голову и, как справедливо заметил сонный слуга, совершенно не был настроен просыпаться.

Но надо было что-то делать, и Огневой, обычно не склонный к раздумьям, в нерешительности остановился перед княжеским ложем. Всем было известно, что если князь спит, до рассвета его точно не добудишься. В комнате находились многочисленные свидетельства бесплодных усилий несчастного слуги: жесткие перья для щекотания княжеских пяток, пустое ведро, одеяло, очевидно, сдернутое с правителя.

Жрец подошел к спящему князю и резко гаркнул: "Подъем!" Это, как и следовало ожидать, не сработало. Тогда он схватил тяжелую голову за русые волосы и немного потряс. Напрасно! Даже такими жесткими методами разбудить спящего оказалось невозможно. Огневой крепко задумался. Впрочем, раздумья его продолжались недолго. Притворно вздохнув, он обратился к слуге, чей бледный силуэт терялся во мраке опочивальни:

- Хватай его за ноги. Отнесем в стольный зал и подождем там, пока проснется. Здесь оставаться нельзя, - волхв тревожно взглянул на бледнеющую луну, еле различимую через резное окно.

Без лишних слов двое взяли князя за руки и за ноги и понесли куда-то вглубь, к потайному проходу в приемный зал. Огневой одной рукой потянул подсвечник, висящий на стене, и скрытая дверь распахнулась. Заговорщики исчезли во тьме, словно бесплотные призраки.

***

Князь изборский Осмомысл, сын Гостослава с трудом разлепил веки, открыл серо-голубые глаза и убрал со лба прядь светло-русых волос. Так начиналось каждое его утро, но в этот раз что-то настораживало его. Перед глазами вместо привычного полога княжеского ложа был огромный зал с резными украшениями на стенах, из окон струился яркий дневной свет. Правитель сидел на своем престоле, с трудом избавляясь от остатков сна. В глазах немного двоилось, плавали круги, но сквозь это ему удалось разглядеть, что происходит.

У окна стоял, высунувшись чуть ли не по пояс, один из многочисленных стремянных князя. Кто именно это был, Осмомысл разглядеть не смог: его голова находилась снаружи здания. Зато того, кто стоял, сложив руки на груди, посреди зала, узнать не составило труда. Это был Огневой, верховный волхв Изборска и сводный брат князя, с которым вы, дорогие читатели, уже имели честь познакомиться. И именно из его уст князь услышал слова, ознаменовавшие начало нового периода в своей жизни, в его жизни, в жизни, быть может, всей Руси:

- Он проснулся. Кто-нибудь, сюда! Жива!

Ключница Жива как молния вбежала в комнату. Волосы ее были еще растрепаны, а на теле не было даже приличного платья, только длинная ночная рубашка прикрывала ее наготу. Все в ее внешнем виде свидетельствовало о глубокой напряженности, если не сказать суетливости.

- Быстро позови Благумира. У нас мало времени! - распорядился волхв.

- Сейчас... Подожди, - тревога была видна на прекрасном лице служанки.

- Не волнуйся. С нами все будет хорошо. Боги свидетели, мы вернемся и освободим вас. А пока главное - не перечить им, не спорить, если понадобится, можешь даже принять их веру, - Огневой наклонился к лицу служанки и сделал то, чего князь никак не ожидал увидеть: поцеловал ее в губы, приобняв рукой за талию. Из глаза девушки выкатилась одинокая слеза. Жрец осторожно вытер её рукавом, - Клянусь. Мы вернемся. Не знаю только, скоро ли... Услышь меня. Если ты встретишь мужчину, и вы полюбите друг друга, можешь меня не ждать.

- Я буду ждать тебя.

- Не стоит. Поверь, не стоит. Давай. Иди.

Ключница ушла. Этим перерывом князь решил воспользоваться, чтобы выяснить, что, собственно происходит в палатах:

- Огневой. Что здесь происходит? Я просыпаюсь в стольном зале, ты целуешься с ключницей, этот парень торчит из окна. В чем дело?

- Едут! - раздался громкий вопль стремянного.

- Нам некогда, княже. Я тебе потом все объясню, - быстро бросил Огневой, - А ты отвлеки их, пока мы не уйдем, - эти слова предназначались стремянному.

- Что? Куда уйдем? - князь уже понемногу начал закипать, - Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

В этот самый момент в комнату на полной скорости влетел Благумир, сотник личной охраны Осмомысла, чуть не налетев на Огневоя. Волхв с трудом поймал его. Представьте себе, как выглядит человек, при росте 180 сантиметров и весе 70 килограммов, пытающийся удержать человека на голову выше и в полтора раза тяжелей себя. Оба они рухнули на пол. Пока Огневой, бессильно напрягая руки, пытался сдвинуть с себя ратника в полном боевом облачении, из окна раздался зычный, неприятный гнусавый голос:

- Именем великого князя Киевского Ярослава Владимировича Мудрого, победителя еретиков, наследника святого крестителя Владимира, основателя Ярославля, я, Сильвестр Веротерпимый, митрополит города Киева, требую позвать Осмомысла, самозваного князя Изборского!

- Сожалею, но светлый князь еще спит. Я не осмеливаюсь его будить, - спокойно ответил стремянный,

- Именем князя требую позвать твоего господина!

- Мне не позволено его будить. Если он проснется раньше времени, вам же хуже будет, ибо он лично выльет на ваши головы кипящее масло.

- Я требую князя! - срывающимся на визг голосом завопил митрополит, - И если ты, холоп, немедленно его не позовешь, я насажу вас обоих на кол и подожгу!

- А вот это уже извращение, - спокойно ответил юноша.

Князь бы с интересом продолжил слушать словесный бой своего невозмутимого слуги с вопящим служителем Господа, но Огневой, подмигнув, пополз из зала, увлекая за собой Осмомысла и сотника. Преодолев на животах несколько метров и покинув помещение, оглашаемое воплями митрополита, они встали.

Огневой сурово положил руку на плечо ратника и спросил:

- На тебе был план побега. Он готов?

- Да, - наклонился Благумир, доставая клочок бересты из подсумка, - здесь есть все. Ваш путь будет пролегать на север, к замку Виипури, где правит ярл, доброжелательный к нам. Возможно, потом вы сможете найти поддержку в Литовском княжестве, там правит князь Миндовг, но никаких гарантий нет...

- Это все, конечно, хорошо, но давай лучше ближе к делу.

- Ладно. Лошади для вас готовы на заднем дворе, поверх одежды наденете вот это, - сотник сунул в руки оторопевшему от такого обращения князю два шерстяных плаща темно-зеленого цвета с капюшоном, - первым делом скачите в Ладогу, конному туда два дня пути, народ в деревнях в основном на вашей стороне, если что и накормит, и укроет, и переночевать пустит.

- А дальше что?

- А дальше вам расскажут в Ладоге. Найдете там кузнеца Колосвета, он мой старый ратный товарищ, он вам все объяснит. И вот еще. Это ваше оружие, - Благумир с поклоном вручил Огневою длинный тонкий меч и тяжелый боевой цеп Осмомысла, - Скорее. Скачите!

- А как же вы?

- За нас не волнуйся. Вся прислуга уже давно покинула терем через подземный ход и скрылась в городе. Здесь остались только я и тот парень, что отвлекает киевлян.

- Нешто у нас и подземный ход есть? - подал голос князь.

- Некогда, - оборвал его волхв, - по коням!

Огневой не переставал удивлять своего сводного брата. Вместо того, чтобы выйти на задний двор по лестнице, как нормальные люди, он выпрыгнул в окно и, спружинив, приземлился рядом с оседланными лошадьми. Шокированный князь выглянул во двор и увидел своего друга уже на коне, в шерстяном плаще, машущего рукой.

А тем временем перед княжеским теремом творилось черт знает что. На самом деле на городской площади раскинулся целый палаточный лагерь с оседланными конями и оружием. Вокруг бегали ратники из числа киевлян, суетясь и не зная, за что взяться. А перед лагерем стоял, вытирая пот со лба, митрополит киевский Сильвестр, с двумя телохранителями явно византийского происхождения: в пластинчатых доспехах и совершенно несуразных сандалиях.

- В последний раз предупреждаю: позови князя! - окончательно севшим голосом гаркнул он в сторону здания. Нахальная рожа этого отрока в окне, позволяющего себе так нагло разговаривать с главой русской православной церкви, порядком надоела ему, и митрополит сурово почесал черную с проседью бороду.

- Хотите князя? - задорно крикнул парень из окна, - Князь идет к вам!

Неожиданно ворота терема распахнулись, и из них выскочили двое мчащихся во весь опор всадников в темно-зеленых плащах с капюшоном. Тот, что скакал впереди, на вороном коне, сжимал в руке тяжелый посох мореного дуба, а второй, на белом жеребце, размахивал высоко над головой боевым цепом. Не успел митрополит отскочить, как слева от него упал византиец, оглушенный ударом дубового посоха по закрытому шлему, а второй телохранитель выронил из повисшей руки копье, схватившись за правое плечо.

Всадники тем временем без особого труда пробились через неровную толпу киевских ратников - никто не рискнул их остановить. Дальше события развивались просто невероятно быстро. Неизвестно откуда первые, сонные горожане узнали о бегстве князя. Противники Осмомысла и немногочисленные городские христиане во весь голос обвиняли князя и его брата-волхва в трусости и заговоре. Некоторые искренне и слезно проклинали собственную судьбу, лишившую их правителя, но большинство жителей города было твердо уверено в том, что Осмомысл лишь уедет на время и вернется героем. Поэтому на протяжении всего пути всадников ликующие жители высовывались из окон, кричали: "Слава светлому князю!", "Слава Богам!" На некоторых домах даже подняли синие флаги с золотой ладьей - символом родноверческого Новгорода и вывесили изображения коловрата.

За князем и волхвом бежали по улицам мальчишки, взрослые и даже женщины. Наконец длинная процессия приблизилась к городским воротам, двое всадников встали лицом к городу у самых створок, и Огневой, скинув капюшон, громко прокричал в толпу:

- Жители Великого Новгорода! Великий князь Осмомысл сейчас сделает важное правительственное объявление!

Князь тоже скинул капюшон и, прокашлявшись, крикнул:

- Дорогие изборцы! Братья и сестры! Сейчас для нас настали сложные времена, поэтому мы с Огневоем вынуждены будем покинуть город. Но ждите: мы обязательно вернемся и освободим вас всех! Не давайте врагу прохода нигде и никогда! А нам пора, - последние слова князь пробормотал себе под нос, чтобы никто его не услышал.

Ворота медленно открывались, всадники развернулись спиной к толпе и уже было собрались ехать, но вдруг волхва кто-то одернул за край плаща. Огневой наклонился и увидел Благумира, уже в простой одежде. Он по-отечески положил руку на плечо того отрока, что отвлекал митрополита, который, кстати, тоже переоделся и перевязал волосы.

- Вы это... - пробормотал он, - можете на меня положиться. Я устрою в городе этим грекам такое, что...

- Делай, что хочешь, - усмехнулся волхв, - только, смотри, не попадись.

- Да неужели я попадусь! Я человек ратный, ко всему привыкший, да и горожане мне помогут. И вот, это сынок мой, Светояр, будьте знакомы. Как вернетесь, будет уже зрелым мужем, да он и сейчас с радостью послужит вам...

- Некогда, Благумир. Нам скакать пора, - ответил Огневой, свесившись с седла.

- Ладно. Да поможет вам Велес.

- Быть добру!

- Быть добру! - неожиданно повторила вся толпа.

- Своих людей узнаете по братскому знаку. Греки уже близко, - добавил командир, отвернувшись от князя.

Ворота города были уже давно открыты, поэтому всадники моментально галопом покинули город, накинув капюшоны. Сзади уже раздавались крики взбесившегося митрополита, лязг мечей и громкий вопль Благумира: "За Русь! За веру!" Отъехав примерно на полверсты от городских ворот, кони перешли на рысь. Звуков борьбы уже не было слышно, путники оказались на холме, откуда отлично просматривался весь город. Где-то полыхало пламя пожаров, над городским святилищем поднимался густой дым.

- Наши жгут костер у Ярилы, - тихо произнес волхв, - вот и ушли мы, а в городе остались люди... Зря мы так.

- Брат, - сказал князь, - мы сделали то, что должны были. А что это за братский знак?

- Что?

- О котором сказал Благумир. "Своих узнаете по братскому знаку".

- А, это... В старые времена был обычай: когда встречаются два человека, один достает из-за пазухи Коловрат, а второй вынимает в ответ свой амулет. Потом они пожимают друг другу запястья, а дальше как пойдет...

И долго видел юный Святояр, зажегший костер у Ярилы, двух удаляющихся коней: белого и вороного, на которых сидели люди, которые могли помочь городу, но покинули его. В городе уже холодало, снега еще не было, но все же мороз заставлял отрока ежиться и жалеть о том, что он не догадался накинуть хотя бы плащ поверх рубахи. Но вдруг на плечо юноши опустилась отцовская рука, и мягкий низкий голос произнес:

- Отпусти их. Им лучше было уйти, но они еще вернутся. Киевляне в чем-то правы... Осмомысл не совсем законный князь, но нам он дороже. Это наша земля, и мы ее так просто не отдадим. Наша задача - простоять до их возвращения.

И долго стояли отец и сын на городской стене, высокие, русоволосые, с обветренными мужественными лицами, осознающими, что настало тяжкое время, и тяжелее всего оно будет именно для них - тех, кто должен был уберечь изборскую землю от захватчиков, пока законный правитель ищет помощи далеко на севере. И холодный полночный ветер развевал их волосы и выдувал слезы из спокойных глаз в ожидании неизвестного.

Дата добавления: 2015-08-29