«Текучая современность» Зигмунта Баумана

«Текучая современность» Зигмунта Баумана

В издательстве «Питер» вышла книга Зигмунта Баумана «Текучая современность». Эта работа принадлежит перу известного мыслителя и интерпретатора современности, а потому, видимо, она еще долго не устареет. И все же: насколько удачна эта книга?

В 2008 г. в издательстве «Питер» вышла книга Зигмунта Баумана «Текучая современность» [1]. Эта работа принадлежит перу известного мыслителя и интерпретатора современности, а потому такие книги, вообще говоря, долго не устаревают. Данная же книга является настолько современной и актуальной, что дальше уж просто некуда. И все же: насколько удачна эта книга? Что хотел нам сказать известный профессор? Стоит ли читать этот наукообразный фолиант?

1. Рыхлая книга с интересными идеями. Обсуждаемая книга во многих отношениях является странной и необычной. Прежде всего, следует определить, к какому жанру это произведение относится. Сам автор считается социологом и искренне полагает, что он пишет социологические тексты, но, на наш взгляд, это не совсем так. Было бы правильнее их оценивать как тексты философские; это не научный трактат, а некое обширное философское эссе. Может быть, книгу З.Баумана следовало бы оценить как социальную публицистику, но все-таки не как научную монографию.

Дело в том, что у Баумана нет никакой теории происходящего в мире, нет никакой законченной концепции – есть только некие аналогии и метафоры. В этом смысле его работа многими даже российскими социологами воспринимается как публицистика, не имеющая большого значения для науки как таковой. Здесь мы сталкиваемся с интересной проблемой, ибо Зигмунт Бауман отнюдь не свободный мыслитель. Он даже сейчас является почетным профессором университета Лидса (Великобритания) и Варшавского университета (Польша). Тем самым, получив признание академических структур, он все же не является классическим академическим исследователем. Об этом, кстати, говорят и его ссылки на литературу, где большую часть источников составляют книги знаменитых философов и газетные статьи. На наш взгляд, для академической профессуры такая структура используемой литературы выглядит довольно экстравагантно.

Теперь о самой книге. Она написана тем самым рыхлым языком, который характерен для публицистики и философии. В ней жестких тезисов, их обоснования и развития. В ней нет нагромождения фактов, что-либо доказывающих. Все делается Бауманом как бы вскользь. Некоторые наблюдения сопровождаются скудными фактами, иногда все снабжается авторским удивлением, перерастающим в сетование на жизнь. Но и это все не было бы так страшно, если бы сам текст был плотным, но это не так.

Если попытаться бросить взгляд с высоты прочитанной книги, то можно констатировать следующее. Самыми интересными фрагментами книги являются предисловие и послесловие. Именно здесь сосредоточено все самое интересное. Здесь сформулированы основные метафоры, которые на протяжении всей книги лишь немного развиваются и поясняются. И самое удивительное, что это развитие у Баумана получилось каким-то слабым. По прочтении книги складывается ощущение пустоты – все вроде бы и так было ясно. Любопытно, что это ощущение возникало у многих читателей этой книгу. Следовательно, и само впечатление о слабости «тела» книги является не настолько уж субъективным.

К сказанному надо добавить и недостаточно четкую артикуляцию Бауманом некоторых идей. При малейшем ослаблении внимания при чтении книги некоторые из его идей можно просто упустить. Короче, читатель часто должен сам заканчивать многие мысли писателя, а это уже довольно большая нагрузка.

Но было неправильно ограничиться только критикой. В книге много тонких и неординарных наблюдений, много пассажей, над которыми вдумчивому читателю имеет смысл задуматься. И это во многом оправдывает имеющиеся у обсуждаемой книги слабости.

2. Многоаспектность идеи текучего мира. В предисловии Бауман довольно недвусмысленно проговаривает основную идею книги – идею текучести и проницаемостимира. И здесь он пользуется изящными метафорами. Например, он говорит о разжижении мира, обращая внимание читателя на то, что жидкости легко придать любую форму, но сложно эту форму сохранить. Так же и современный мир – он постоянно меняется, а потому он плохо понимаем и плохо управляем.

Текучесть современного мира, по Бауману, отражает колоссальную свободу человека в этом мире. Все стало открытым, проницаемым, динамичным. Следовательно, и сама текучесть и проницаемость мира воплощают в себе главную ценность современности – свободу. И здесь З.Бауман делает действительно неожиданный пассаж, говоря о специфике современных войн. Он справедливо указывает на то, что все те военные операции, которые осуществляли США в Ираке, Афганистане и Югославии, не ставили перед собой завоевание их территории. По мнению Баумана, территория этих стран уже сама по себе никому не нужна. А что же тогда нужно было американскому истеблишменту? И Бауман дает довольно изящный ответ на этот вопрос: США, будучи оплотом свободы, текучести и проницаемости, хотят распространить эту самую свободу, текучесть и проницаемость на весь остальной мир. Они хотят устранить барьеры, мешающие текучести и проницаемости отдельных стран. В противном случае в мире будут возникать острова «твердости», «закрытости» и «непонятности». И такие политические анклавы идут в разрез современным мегатрендам по преодолению всяческих границ. Не удивительно, что основной поток сметает эти островки «непроницаемости».

Сказанное акцентирует внимание читателя на том, что со временем изменился сам смысл ведения войн. В этом контексте становятся абсурдными опасения российских националистов по поводу возможного нападения США на Россию с целью захвата ее территории. Пространство и территория сами по себе уже никому не нужны. И здесь Бауман по-настоящему оригинален. Похоже, что здесь он очень точно уловил своеобразие современного мира и произошедший слом старой военной парадигмы.

Главная же идея книги состоит в отстаивании тезиса о непредсказуемости жизни, об отсутствии четко определенного вектора эволюции личности и общества. И здесь Бауман использует множество метафор. Например, он говорит о «расплавленности» условий человеческой жизни [1, с.57]. Говорит и «о незнании целей вместо незнания средств» в новом «легком» капитализме [1, с.68]. Цели размываются, меняются как в калейдоскопе, а потому они уже не могут служить основой рационального поведения современного человека. Накладываясь на «расплавленные» условия жизни, они создают хаотическое кружево действий людей, где отсутствует какой-либо явственный стержень. И этот хаос дополняется «контейнером возможностей», причем как еще не обнаруженных, так и уже упущенных [1, с.69]. И этих возможностей столько, что их нельзя исследовать за любую отдельную жизнь, какой бы долгой и насыщенной она ни была. Эти возможности, переплетаясь со свободой современной личности, приводят к колоссальной инверсии жизненных стратегий. Начинает действовать абсурдный принцип: «Мы нашли решение. Давайте теперь найдем проблему» [1, с.69].

Описанная каша действий современного субъекта приводит к тому, что сам социум принципиально трансформируется. Но в каком направлении? И Зигмунт Бауман выражает солидарность с Марком Грановеттером, говоря о том, что наше время – это время «слабых связей» между субъектами [1, с.161]. Причем эта слабость распространяется по двум направлениям: в глубину (связи становятся поверхностными, не глубокими) и во времени (они очень кратковременные, не стойкие). А такие легкие и короткие соприкосновения между людьми очень уж напоминают броуновское движение. Следовательно, социальная система буквально переполняется энтропией, двигаясь либо к своей «тепловой смерти», либо к качественному преобразованию. Отсюда вытекает вывод, что современное общество подошло к некоему важному качественному эволюционному рубежу. А коли это так, то неудивительны разнообразные апокалиптические настроения относительно нашего будущего.

Слабость связей и обретение личностью колоссальной свободы естественным приводят к коррозии и распаду института гражданства [1, с.44]. Действительно, интересы индивидуума уже не могут ассоциироваться с каким-то конкретным обществом и с какой-то конкретной территорией. Если индивидууму надо покинуть это общество и эту страну в целях улучшения своего самочувствия, он может и даже должен сделать это. Данный выбор детерминируется главенством индивидуальности над общественными интересами и любыми национальными задачами. Тем самым гипертрофированный индивидуализм автоматически приводит к космополитизму, что, на первый взгляд, может восприниматься в качестве парадокса.

3. Скорость между пространством и временем. На первый взгляд, это может показаться странным, но книга Баумана является своеобразной социальной аранжировкой теории относительности, увязывающей пространство со временем. Учитывая, что скорость – это время освоения пространства, Бауман оперирует этими тремя категориями и сквозь них пытается осмыслить происходящие изменения. И, надо сказать, это плодотворный подход.

Отталкиваясь от самоочевидного факта возрастания скорости всех социальных процессов и взаимодействий, Бауман приходит к логичному выводу о том, что пространство постепенно утрачивает свою ценность. Именно этим обстоятельством и объясняется нежелание США «захватывать» чужие территории во время военных конфликтов.

Следующий важный вывод, который делает Бауман, состоит в том, что именно скорость движения стала главным фактором социальной стратификации и социального доминирования [1, с.163]. Именно скорость мышления и действий человека выступает в качестве главного показателя его экономической эффективности. Между тем сама скорость тем выше, чем свободнее человек от всяческих обременяющих его «вещей» и «обязательств». Можно сказать, что чем меньше индивидуум привязан к материальным благам, тем легче ему перемещаться в пространстве, тем он быстрее, эффективнее и тем больше его власть над себе подобными. Налицо кажущийся парадокс: чем меньше «грубой» собственности у человека, тем он более могуществен. И здесь Бауман находит убедительные примеры этой удивительной закономерности.

Во-первых, это специфика современных богатых людей. Типичный пример – Билл Гейтс, который, как утверждает Бауман, на протяжении жизни не накапливал ничего, кроме расширяющегося диапазона доступных возможностей [1, с.135]. Билл Гейтс не чувствует никакого сожаления, расставаясь с имуществом, которым он гордился еще вчера [1, с.20]. Именно самые высокопоставленные и могущественные люди наших дней избегают какой-либо долговечности и каких-либо привязанностей, тогда как социальные низы всячески стараются продлить существование своего ничтожного имущества. Именно в отношении к «грубой материи» лежит водораздел между социальными верхами и низами.

Во-вторых, это специфика богатых народов. В бедных странах по-прежнему просматривается привязка людей к месту рождения, к недвижимости, тогда как в богатых странах такие привязанности воспринимаются как признак дурного тона и заменены на стремление к максимальной свободе и подвижности. Тем самым скорость разделяет как каждое конкретное общество на «передовых» и «отсталых» людей, так и весь мир – на «передовые» и «отсталые» страны.

Таким образом, по мере девальвации пространства происходит рост ценности такого непонятного и нематериального фактора бытия, как время. Кто лучше им овладевает, тот и владеет современным миром.

Здесь следует отметить поразительное озарение Баумана, выраженное, как всегда, вскользь и не слишком четко. Само объединение людей в какие-либо социальные группы и классы происходит из-за недостатка у них возможностей [1, с.40]. Именно это и заставляет их сбиваться в массивные образования, которые против огромных индивидуальных возможностей элиты противопоставляют свою человеческую «массу». Отсюда можно сделать и более общий вывод: возможности разделяют людей, тогда как отсутствие возможностей – объединяет их. Этот вывод полностью согласуется с возрастанием свободы и возможностей в современном мире на фоне ослабления каких-либо социальных связей.

4. История, идущая вспять. Переосмысливая историю, Бауман и здесь делает ряд интересных замечаний. Речь идет, прежде всего, о «цивилизационном зигзаге», который мы сегодня можем наблюдать. В данном случае имеется ввиду следующее. Нынешняя цивилизация, как известно, было создана оседлыми народами, ибо любое материальное творчество предполагало стабильность и устойчивость. Перемещаясь со стадами по степи и пустыне, трудно создать какие-либо значимые артефакты. И неудивительно, что именно оседлым народам традиционно отводилась роль «цивилизаторов». Однако сегодня все переворачивается: новоявленные народы-кочевники становятся авангардом социального и технологического прогресса. Экстерриториальная подвижность становится символом прогресса, а избыточная оседлость – признаком деградации [1, с.19]. Роль «цивилизаторов» переходит от малоподвижных народов к высокомобильным этносам. Само наличие этого парадокса истории является чрезвычайно интересным, вскрывая некие глубинные и поистине гигантские циклы, лежащие в основе развития общества и цивилизации.

Описанный «цивилизационный зигзаг» получает изящную интерпретацию у самого Баумана: «история – это процесс забывания в той же мере, что и процесс научения» [1, с.139]. Не исключено, что сегодня человечество должно «забыть» те ценности, которые имели такое большое значение на протяжении нескольких последних тысячелетий: стабильность, наличие избытка времени, неспешность и неторопливость, привязка к конкретной точке физического пространства и т.п. На смену им пришли их антиподы.

И в этой точке мы приходим к одному важному противоречию. Именно промедление выступало всегда в качестве основы прогресса. Именно спокойствие и обстоятельность позволяли людям совершенствоваться самим и совершенствовать свои артефакты [1, с.170]. Однако нынешняя культура ведет войну с промедлением [1, с.172]. Такого в обозримой истории еще не было. Но скорость не способствует мышлению, во всяком случае, мышлению о будущем, долгосрочному мышлению. Мысль требует паузы и отдыха для того, чтобы «дать себе достаточно времени» для подведения итогов [1, с.225]. Чем же это грозит?

Данный вопрос возникает сам собой, однако Зигмунт Бауман его не задает и даже не пытается дать хотя бы ориентировочный ответ на него. Не вдаваясь в дискуссионные подробности этой темы, укажем лишь, что сейчас уже есть вполне обоснованное мнение о грядущей трансформации самой ментальности человека. Речь идет об очередном очень важном витке в развитии живой материи – возникновении сверхразума или, выражаясь менее пафосно, социальной группы людей с развитой интуицией [2]. Не исключено, что на столкновении указанных противоречий и будет найдено решение в виде новых ментальных возможностей человека.

5. Социология как наука. В завершение обзора книги Баумана следовало бы сказать несколько слов о его понимании социологии как науки. Честно говоря, его понимание весьма далеко от академических традиций. Бауман считает, что социология должна быть нацелена на раскрытие возможности жить вместе по-другому, с меньшим страданием [1, с.321].

Трудно что-либо возразить на подобную интерпретацию. На наш взгляд, здесь Бауман опять-таки выступает, скорее, как философ и социальный мыслитель, нежели как современный академический социолог. Указанную трактовку можно оспаривать, но лучше попробовать понять то, что Бауман уже подытожил и изложил. Его работа не является бесспорной, но в ней множество интересных мыслей, нуждающихся в развитии. И это главное.

Дата добавления: 2015-08-29