Послышалось сопение. По-моему, неизвестное мне существо пыталось найти меня по запаху, и непонятно, чего тварь не входила в комнату, она прекрасно видела в кромешной темноте (во всяком случае, я не слышал, чтобы, бродя по залам, она хотя бы раз споткнулась). Еще один хохоток, морозом отозвавшийся у меня в животе. Тварь не уходила, понимая, что я где-то рядом, но в комнату войти не решалась, так как дальняя дверь, куда я бросил перчатку, тоже была открыта и вполне вероятно, что я мог быть там, дожидаясь момента, чтобы сбежать.
Медленно тянулись песчинки времени. За этот срок я успел проклясть свою глупую идею – спрятаться в доме. Надо было бежать по улице, может, тогда мне бы и удалось скрыться. А теперь я ощущал себя гоблином, запертым в лабиринте орков.
Наконец я услышал очередной тихий смешок, а секунду спустя удаляющиеся шлепки босых маленьких ножек. Ориентируясь по затихающему звуку, я рисовал в голове следующую картину: вот существо прошло зал, вошло в дальнюю комнату, замерло... Опять шаги, победный хохоток – видно, оно обнаружило мою перчатку, – и быстрые удаляющиеся торопливые шажки, которые поглотила тишина.
Я медленно сполз по стене на пол. Руки едва ощутимо дрожали, очень хотелось выпить чего-нибудь крепкого. Например, знаменитого самогона Гозмо.
Ни в коем случае нельзя было оставаться тут, тварь могла вернуться назад, поняв, что ее надули самым примитивным образом. Возвратиться обратно на Людскую или все же рискнуть – пройти сквозь мрак и выйти из дома на противоположную улицу? Я пару раз бывал в домах подобной постройки, видно, у них был один и тот же архитектор, поэтому свободно ориентировался в доме. Сейчас я заскочил в крыло слуг, и если пройти прямо, а затем через две двери направо, то я окажусь на задней половине первого этажа дома. Там должна быть дверь на кухню, а с кухни попасть на Сонную Кошку – дело одной минуты. Я вновь достал огненный болт, не рискуя зажигать «огонек», и, держа импровизированный источник света в руке, двинулся по мрачному дому.
Переступив через упавший шкафчик с разбитой стенкой, толкнул дверь в нужную мне комнату. По привычке закрыл ее за собой. Тусклый красноватый свет выхватил из сгустка мрака стол, находящуюся на нем сиреневую вазу низинских мастеров [14 - Низинские мастера – мастера из Низины. Славятся на всю Сиалу изготовлением посуды из особого сиреневого фарфора.] с засохшим веником цветов. Лепестки давно осыпались и тонким коричневым слоем увядания и смерти покрывали полированную поверхность стола. Стул с резной спинкой, стилизованной под паутинку, – не иначе как творение карликов, хотя те и не очень любят работать с деревом. Пара картин; увы, я не смог рассмотреть, что на них изображено, – от времени холст потемнел, и теперь проступали лишь отдельные штрихи. Небольшие стеллажи с рядами запыленных книг. Наверное, я попал в кабинет управляющего или эстета-дворецкого. Сам дворецкий лежал на полу, возле стола. Лицом вниз. Старый, заросший паутиной и покрытый пылью скелет. Я осторожно подошел и наклонился над ним. Кости ног у него были раздроблены, скорее, разгрызены, как будто кто-то пытался добраться до сладкого костного мозга. Гхолы?
«Непохоже. Не тот след, не те отпечатки зубов».
Я изумленно тряхнул головой. Какой след? Какие отпечатки зубов? О чем это я? Я ведь в этом ничего не понимаю! Как будто кто-то другой подумал и мысленно произнес эти слова. Кто-то очень хорошо знающий повадки этих существ, кто-то разбирающийся в остатках магических следов. Например, тот, кем я недавно был в захватившем меня сне. Архимаг Вальдер. Да нет, чушь! Я сам себе не верю. Моя голова – это моя голова, и никаких слов мертвого волшебника там быть просто не может!
Я поспешно отошел от мертвеца, вызвавшего у меня чьи-то, совершенно непонятные мне, мысли, и взглянул в окно.
Взглянул и чуть было совершенно по-детски не ойкнул. Рано я стал радоваться, рано. Странностей на Запретной территории набиралось все больше. Прямо как снежный ком.
За окном стояла зимняя ночь. Дома напротив были покрыты снегом. Как и улица. В некоторых местах даже намело неплохие сугробы. Что за чушь? Десять минут назад за окнами было лето, а теперь самая настоящая зима! С криками и хохотом по улице пробежала пара мальчишек, чуть не сбив закутанного в шубу толстяка в старинной одежде.
Улица была жива от десятков снующих по ней туда-сюда людей. Горели огни в домах напротив, да и сами дома выглядели очень уж новыми. Там ночь только наступала.
– Последняя ночь, – прошептал у меня в голове такой знакомый голос архимага Вальдера. – Ночь, когда я умер.
Я подскочил от неожиданности, плюнул на все эти чудеса и, чуть ли не выбив дверь, вылетел из помещения.
Стол посреди комнаты, ваза с засохшим веником, который раньше был цветами, картины, книги, стул, скелет на полу. Окно. Зима. Люди, жившие двести лет назад и не подозревающие, что там у них произойдет через несколько часов. Я вновь оказался в комнате с видом на зимнюю улицу. Что за ерунда?! Очередное наваждение Запретной территории? Затем опять прошел в странную дверь и на этот раз не стал закрывать ее за собой.
Стол, ваза, цветы, мертвец, окно, зима. Оглянулся назад, в комнату, где я только что был.
Стол, ваза, цветы, книги, скелет с измочаленными костями и белый, медленно опускающийся на улицу снег. Влип. Замкнутый круг какой-то.
Я попробовал повторить эпизод прохождения сквозь дверь еще два десятка раз, но с железным постоянством оказывался в одной и той же комнате. Вот было бы забавно, если хохотун-плакальщик попал сюда вместе со мной. Тут от него долго не попрячешься.
– Гонки по одной и той же комнате, тысячу раз отразившейся в реальности. – Вновь тот же тихий и усталый голос.
– Кто ты? – испуганно прошептал я, вслушиваясь в себя и уже зная ответ.
– Не знаю... – через некоторое время раздался ответ. – Я это я. Я жив благодаря тебе. Даже не я, а частичка моего Я. Слабая искорка подобия жизни.
– Ты в моей голове! – выкрикнул я.
– Не бойся, я уйду, как только ты покинешь эту проклятую магией землю, а пока позволь мне жить, хоть немного. – Голос был молящим, и я на миг дрогнул, но совладал со своими чувствами.
– Нет! Убирайся из моей головы!
– Ты знаешь меня, ты был мной тогда, когда все это случилось. Ты должен знать, что я не причиню тебе вреда, а даже помогу.
Плевать я хотел на помощь кого-то поселившегося в голове, тем более без всякого разрешения с моей стороны! Очень хотелось завыть и выскрести голос проклятого архимага из ушей.
– Я помогу тебе выбраться и завершить твое дело. – Голос был тихим, приходилось напряженно вслушиваться, чтобы разобрать слова.
– Какое дело?
– Ты был мной, а я стал тобой. Ты знал всю мою жизнь, а теперь я знаю всю твою. Все твои дела, все твои задачи. Мы целое.
– Мы не целое! – Я зло пнул ногой по черепу мертвеца, и тот откатился к стене. – Это мое тело!
– Пусть так. – Вальдер не собирался спорить. – Позволь мне просто уснуть, когда все это кончится, и я помогу тебе выбраться отсюда.
– Уснуть? Как уснуть? В моей голове?
– Да, я хочу покоя и забвения.
– Нет! Тысячу раз нет, сожри меня Х'сан'кор! Это моя, и только моя голова!
– Хорошо, – ответил Вальдер после молчания. – Я помогу тебе просто так, а затем уйду. Ты попал в зеркало времени. Окно. Выходи в окно. Просто прыгай и ни о чем не думай.
Голос замолчал, и я прислушался к себе. Тихо, Вальдер заснул или действительно ушел.
Окно? Попробовать выйти в окно и оказаться в зимнем мире? Но что мне делать, если я вдруг попаду на двести лет назад? Смогу ли я выбраться обратно или мне придется всю оставшуюся жизнь проторчать в совершенно незнакомом для меня месте? Архимаг молчал, и мне в общем-то не оставалось ничего другого, как последовать его совету – вылезти из проклятой комнаты через не менее проклятое окно. Время пролетало незаметно, еще пара-тройка часов – и начнется рассвет. Надо успеть убраться из этого паршивого места до того, как розовым светом окрасят горизонт первые солнечные лучи.
Я подошел к окну, которое было, как и тысячи других окон Закрытой территории, разбитым, выглянул наружу. Лицо обдало легким морозным ветерком. Как там говорил архимаг – конечно, сети это говорил он, а не мое свихнувшееся изображение:
– Просто прыгай и ни о чем не думай.
Легко сказать! Разбежаться и сигануть в это окошко с покосившейся рамой и осколками старого стекла по краям! Хотя из некоторых навещаемых мною домов богатеев я уходил еще менее изящно и топорно. Когда на пятки наступает десяток ретивых стражников, только и мечтающих порубить тебя в капусту, не то что через окно, через дымоход сбежишь.
Я убрал огненный болт, света от луны, падающего в окно и отраженного от снега, вполне хватало, чтобы сносно видеть. Подумав, достал арбалет, направил в сторону окна и нажал на спуск. Тетива щелкнула, посылая болт вперед, но он исчез, так и не ударившись о стену дома, находящегося на противоположной стороне улицы. Просто исчез, и все.
– Грызи мою печень демон бездны! – сплюнул я и, разбежавшись, прыгнул в неизвестность.
Мелькнуло окно, лениво плывущая по небу луна, снег, тихо падающий на землю. Я со всего разлета ударился подошвами сапог о каменную мостовую, не удержался, стал заваливаться набок и сделал перекат через правое плечо.
Встал. Плечо и бок саднили после удара о землю, но в данный момент я не обратил должного внимания на боль.
Морок исчез, растворился, унесенный ветром времени. Ни снега, ни новых домов с приветливо горящими окнами, ни людей, спешащих по своим делам. Мертвая улица Сонной Кошки. Мертвые дома с мертвыми окнами. И летняя ночь. Значит, я попал куда надо.
Все же архимаг, поселившийся в моей голове, оказался прав. Выход был через окно. Я оглянулся назад, на дом судьи. Вот окно, в которое я прыгнул. Меня разобрало любопытство. Я подошел к нему, заглянул в комнату, где только что находился. Стол, ваза, скелет. Дверь. А дальше – темная кишка коридора, уводящая куда-то в мрачные глубины судейского дома.
– Пойду-ка я отсюда! – пробормотал я, закидывая арбалет за спину.
В дома больше заходить не буду, а то точно застряну в них на веки вечные. Я огляделся по сторонам и, сверяясь по памяти с картой, устремился к улице Магов.
Улица Сонной Кошки ничем не отличалась от Людской. Все то же запустение, все те же тысячи несуществующих глаз, наблюдающих за мной из рваных ран окон. Улица разве что была поуже да потемней, плюс дома здесь были беднее, а те, что побогаче, фасадами смотрели на Людскую. Я шел быстро, стараясь держаться в тени и полумраке, настороженно вслушиваясь в тишину ночи и песнь унылого ветерка. Пару раз ветерок доносил рваные, скомканные расстоянием звуки детского плача, но они были такими призрачно-далекими, что я постарался не обращать на них внимания.
Шли минуты, мелькали слева и справа мертвые дома. Однажды я напоролся на скелет лошади, лежащий поперек улицы. Ее кости, как и останки безымянного мертвеца в нескончаемой комнате с вазой, были раздроблены или, точнее, разгрызены чьими-то зубами. Уж не мой ли это знакомый хохотун-плакальщик? Я обошел скелет, не отрывая глаз от чего-то белого, вдруг появившегося далеко впереди.
– У-у-у-у, – как сотня грешников, тоскливо завывал ветер в мертвых остовах домов.
Тут пахло затхлостью и пылью, как под кроватью скряги. (Поверьте, я знаю, о чем говорю. Один разок пришлось пролежать под такой кроватью битых два часа, дожидаясь, пока невесть откуда нагрянувший хозяин не захрапел рыкающим храпом здорового и довольного жизнью человека.)
В одном из домов справа от меня зияла огромная черная дыра, и я поспешно перешел на другую сторону улицы – нечего искушать судьбу, ведь неизвестно, какая образина может там коротать эту ночку.
Вскоре я довольно близко подкрался к непонятному белому пятну и с интересом стал его изучать.
Возле деревянного и порядком развалившегося дома, скорее всего трактира, с вычурной вывеской в виде толстого кота мне путь преградило облако прозрачного серебристо-белого тумана. Круглое, пушистое, такое ласковое, похожее на безобидную овечку, облачко зависло прямо посреди улицы, не касаясь своими краями окружающих домов. Возникло стойкое впечатление, что какой-то гигантский разжиревший паук не доделал паутину, бросив ее на произвол судьбы. Края облака колебались и дрожали под ветерком, создавали впечатление вялой жизни. Туман нисколько не напоминал июньский туман Авендума – тот был желтым и непроглядно густым, а этот... Туман как туман, разве что странной формы и прозрачный. Но вот в его волшебном происхождении я почему-то ни на минуту не сомневался.
Остановившись в десяти ярдах от неожиданной преграды, я решал, что делать дальше. Фор посоветовал мне путешествовать по крышам, но кто знает, выдержат ли они после долгого простоя человеческий вес? Попробовать проскочить? Под покровом тени, прижавшись к стене здания? Попробовать, конечно, можно, но вот только чем мне это грозит? А вдруг это непонятное решит приблизиться и проверить, кто залез в его вотчину?
За серебристой марью странного облака проглядывались очертания человеческого силуэта. Судя по росту, это был какой-то великан, не иначе. Голова силуэта достигала второго этажа стоящих рядом с ним зданий.
Статуя. Статуя Сагота. Что же, Фор и тут оказался прав, вот только как добраться до изваяния бога?
Как, как? Молча!
Я уже занес ногу, чтобы подойти к стене и проскочить в тени мимо облачка, когда меня остановил резкий голос, вновь зазвучавший в голове:
«Стой! Не двигайся, если тебе дорога жизнь!»
Гаррет – парень послушный, я застыл не хуже пугала на деревенском огороде. Только через несколько томительных ударов сердца до меня стало доходить, что это вновь говорит объявившийся архимаг. Я собрался ответить проклятому Вальдеру, когда он, видно поняв, что я хочу устроить ему отповедь, рявкнул:
«Молчи! Ни звука! Эта тварь слепа, но со слухом у нее все в порядке! Говори мысленно, я тебя прекрасно услышу».
«Ты обещал исчезнуть!» – Как вы понимаете, я в данный момент больше думал не о непонятном туманном облаке, а о накрепко сидящем в голове голосе.
«А если бы я исчез? Где бы ты тогда был? В пасти Ириллы?» – резонно возразил мне он.
«И что же это такое?»
«Никто не знает. Порождение Кронк-а-Мора. Я видел записи в древнейших фолиантах, когда... – голос помедлил, – когда еще был жив. Старые гравюры вот таких созданий. Они слепы и, как пауки, замирают на заброшенных дорогах, ожидая случайных прохожих вроде тебя. Ждут, если надо, веками».
«Как же они охотятся?» – недоумевающе спросил я. Слепой охотник – это что-то новенькое.
«У них, как говорят, прекрасный слух».
«Что-то не верится. Давно бы уже схватил, если бы все было так, как ты говоришь», – недоверчиво подумал я.
«Не обольщайся, Ирилла услышал тебя ярдов за двести. Он просто все еще ждет, что ты подойдешь к нему».
«Не дождется. Нашел дурака. Придется искать другой путь».
«Как только ты отойдешь назад, Ирилла нападет, – раздался поспешный голос архимага. – Лучше не шевелись. Надо его обмануть».
«Интересно как? – фыркнул я, не отрывая настороженного взгляда от безмятежно колышущегося облачка. – И тебе-то какое дело, если оно меня сожрет?»
Вальдер долго молчал. Я уже было начинал подумывать, что все эти до невозможности странные голоса – лишь разыгравшееся воображение.
«Я вновь получил жизнь. Жизнь без мук. Жизнь, а не серое ничто, из которого нельзя попасть ни во тьму, ни в свет. Пусть жизнь в чужом теле, где я всего лишь незваный гость, но жизнь. Позволь мне уснуть, я не буду тебе мешать, а, может, иногда и смогу помочь. Не прогоняй... Прошу!» – Голос мертвого архимага излучал мольбу и смертельную тоску.
«Ладно, по рукам. Пока можешь оставаться там, где сидишь». – Я все же пришел к выводу, что помощь архимага может быть полезной.
Будет у меня свой импровизированный покровитель. И что страшного, что в голове звучит чей-то голос? У многих в Авендуме, особенно у тех, кто находится во втором крыле больницы Десяти мучеников [15 - Больница Десяти мучеников – городская больница Авендума, созданная по приказу Грока на том самом месте, где прорвавшийся через оборону людской армии отряд орков остановили десять воинов из гарнизона Авендума (640 г Э С.).], в голове живут постоянные голоса, и ничего. Правда, у тех, кто слышит таинственные голоса, с умишком не все в порядке, но покажите мне хотя бы одного нормального в этом безумном мире!
«Ты можешь остаться. Но только до тех пор, пока я не покину Запретную территорию. Договорились?»
«Да! Спасибо!» – В голосе послышалось облегчение.
Создавалось впечатление, что я подарил архимагу новую жизнь.
«Так как же мне обмануть это существо?»
«Попробуй поднять камень и кинуть куда-нибудь подальше от себя. А затем беги».
Замечательный, гениальный план! А я, грешным делом, подумал, что мне действительно посоветуют что-нибудь дельное. Хотя может и сработать. Если быстро побежать, то вскоре я окажусь возле статуи Сагота, а Фор говорил, что там абсолютно безопасно и никакая тварь меня не посмеет тронуть. Рискну.
Я поднял с земли мелкий круглый камешек и швырнул его в ближайшее от тумана окно. Камешек влетел во мрак, стукнул о стенку, и мышеловка сработала. Облако, как спущенная с лука эльфа стрела, метнулось на неожиданный звук в окно, куда за несколько секунд до этого упал камень. Видно, что этот Ирилла был очень голодным. Туман скрылся внутри дома, и я бегом пролетел опасный участок улицы, уголком зрения замечая, что моя уловка не очень удалась – белый сгусток, теперь так напоминающий какого-то слепого волшебного червя, отродясь не видавшего солнца, стремительно вытекал из здания на ночную улицу. Миг – и червь вновь стал облаком, еще миг – и облако решило поиграть в догонялки с моей испуганной и сосредоточенной на отчаянном галопе персоной. Я прибавил ходу, благо до статуи Сагота оставалось всего лишь с десяток ярдов. Воздух со свистом вырвался из легких, когда я поднажал из последних сил, ощущая за своей спиной безликие пальцы Ириллы.
«Быстрее!» – совсем не под руку посоветовал вновь возникший из ничего Вальдер.
Я и так выжимал из своего тела все без остатка.
Затормозить я не успел и с разлету врезался в гранитный постамент. Воздух от удара вылетел из легких, я спиной упал на пыльную мостовую, успевая разглядеть бездушное облако тумана, которое на полном ходу, как озверевший от голода гхол, летит на меня. Миг – и Ирилла, издав воистину мелодичный и никак не вписывающийся в ситуацию хрустальный звон, разлетается на тысячу маленьких клочков, багровым огнем сгорающих в воздухе. Пустота и тишина.
В ушах еще стоял звон разбитого магией статуи тумана. Что же, учитель Фор, ты, как всегда, оказался прав. Статуя Сагота – действительно безопасное место.
– Слушай, маг! Ты можешь пока торчать в моей голове, но не надо говорить под руку! Прекрати разговаривать, если только мне не угрожает опасность! Заткнись или убирайся! – зло просипел я.
Архимаг молчал. Чудесно! На этот раз победа на моей стороне, хотя, если честно, не захоти он уходить из моей головы, я ничего бы не смог с этим поделать, по крайней мере до тех пор, пока поблизости не окажется маг Ордена.
Я встал с земли, отряхнулся от пыли, покрывающей мой черный камзол и штаны. После такой вот чистки я повернулся, представ перед очами своего бога. И задохнулся. Статуя действительно была большой – неизвестный мастер хорошо постарался, изображая бога воров. Он сидел на гранитной тумбе, скрестив обутые в башмаки ноги. Сагот выглядел чуть-чуть усталым, как будто путник после долгой, но все же приятной дороги. Руки с изящными тонкими пальцами лежали на коленях. Я перевел взгляд на его лицо. Обычное лицо сорокалетнего мужчины. Острый нос, высокий лоб. Скульптору даже удалось отобразить недельную щетину на лице бога. Лукавые глаза и улыбка. Улыбка одновременно умудренного опытом старика и озорного мальчишки. Улыбка, излучающая доброту лани и хитрость лисицы. Я знал этого человека. По крайней мере, видел. И даже заплатил золотой за его нелепый и глупый совет. Передо мной был тот самый нищий из Собора, сидевший на пустом постаменте.
Удивляться не приходилось. Я слышал несколько легенд и десяток мифов о том, что Сагот любит иногда вот так побродить по земле и поговорить с теми, кто взывает к нему в трудные минуты. Помочь, посоветовать, наказать, разыграть.
– Видишь, я исполняю Заказ, – громко сказал я статуе. – Вот только твой дурацкий совет про Селену так и остался непонятен. Что ж, радуйся! Ты смог облапошить меня на целый золотой!
Но бог молчал, глядя на меня насмешливым взглядом. Больно ему надо отзываться на дерзости какой-то букашки по имени Гаррет. Я вздохнул. Что ж, Сагот защитил меня от Ириллы, но пора было отправляться дальше, тем более что до улицы Магов еще идти и идти.
– Интересно, – пробормотал я себе под нос. – Как раненому и умирающему Вальдеру удалось пройти такое расстояние от башни Ордена до статуи Сагота?
Но поселившийся в голове архимаг ничего не сказал.
Я осмотрелся, помня о том, что маг умер рядом со статуей, но никаких костей не обнаружил. Ну и Сагот с ним, хорошо бы, чтобы он и из моей головы вот так исчез! Тихо и незаметно.
– Прощай, Сагот. – Я умерил свою дерзость и поклонился. Передо мной все же был бог. – Я достану этот Рог. Даже несмотря на твой непонятный совет.
Я молча развернулся и пошел по застывшей в ночной мгле Сонной Кошке, оставив статую бога воров за спиной. Побывав возле изваяния, я вдруг ощутил какую-то волшебную уверенность и спокойствие. Уверенность в том, что Заказ выполню во что бы то ни стало. Казалось, что я получил одобрение от бога, пусть он и не сказал мне ни слова.
Улица была так же бесконечна, как ненависть эльфов к оркам. Я шел по ней уже минут двадцать, а до выхода на соседнюю улицу Магов все еще надо было топать и топать. Сколько еще бродить по этому миру мертвого отчаяния, я не знал. Хотелось побыстрее отсюда свалить в более приветливые и безопасные места. Потому как интуиция мне подсказывала, что, чем дольше я тут буду находиться, тем больше наживу неприятностей.
Сперва я почувствовал запах. Запах, который ни с чем нельзя спутать. Запах, способный ввести голодного гхола в экстаз и безумие одновременно. Так пахнут трупы. Сладковатый аромат смерти и разложения. Я стал дышать ртом, попытался не обращать внимания на нестерпимую вонь, думая о том, что изо рта Вухджааза и его братца пахнет намного хуже.
Спустя пару мгновений я услышал звук раздираемой плоти. А затем хруст и чавканье. Потом раздалось знакомое для тех, кто занимается разорением древних могил, тяжелое хрипение из полусгнивших легких. Именно по этому хрипу всегда можно вычислить проклятых тварей. Я знал, кто издает такие звуки. Зомби. Мертвецы, оживленные оставшимся от огров черным шаманством, так и не исчезнувшим за тысячелетия из мира Сиалы, мертвецы, которые нет-нет да появляются в различных, в основном заброшенных и, к счастью, редко посещаемых людьми местах. И этому появлению не могут воспрепятствовать даже могучие ордена волшебников, маги светлых эльфов и шаманы орков, гоблинов и темных эльфов. Слишком сильно и до сегодняшнего момента не понято шаманство зловещей и таинственной расы огров, держащееся в мире с тех времен, когда эти существа еще не превратились в тупых кровожадных людоедов, а правили всеми Северными землями.
Магия, оживляющая трупы, препятствует их гниению, и мертвецы вполне в состоянии просуществовать несколько десятков лет, прежде чем время сжалится и убьет их плоть. Они не выносят солнечного света, от него их тела испаряются, как куски сахара в горячей воде. Поэтому основное место обитания зомби – это заброшенные пещеры, штольни, выработки, склепы, подвалы старых домов. Лишь ночью они выползают из своих убежищ в поисках поживы. Убить тварей можно. В принципе, немного попотев, с рядовым зомби способен справиться, изрубив в капусту, хороший мечник. Отлично действуют волшебные световые кристаллы, разрушающие их плоть, огонь да много еще чего. Вот только обычно всего этого не бывает при себе, когда наталкиваешься на ходячий труп.
К счастью, у меня с собой были и огненные болты, и световые кристаллы, но пользоваться ими я не спешил, приберегая на Храд Спайн.
Зомби не так страшны, как о них рассказывают у ночных костров или за столом в трактирах. Это я вам заявляю со всей ответственностью. Однажды, еще в молодости, бродя по заброшенным старым Штольням Ола, находящимся недалеко к востоку от Авендума, в поисках несуществующих сокровищ, я наткнулся на два таких создания. Тупые, голодные, неповоротливые твари, которым спокойно не лежится в могилах. Убежать от них обычно довольно просто, особенно если это не так называемый «свежак», а полусгнившие останки, которые еле-еле передвигаются из-за отсутствия большей части мышц, сухожилий, а то и костей. Главное – не попасться в их руки-крюки, иначе живым не уйдешь, точно. В тело добычи зомби впиваются не хуже имперских собак.
Чавканье раздалось с новой силой, и меня передернуло от отвращения. Да и кто на моем месте остался бы хладнокровным? Не очень-то приятно услышать такое, и не важно, кто ты – добрый булочник, храбрый солдат, безжалостный убийца или обычный вор. Я не понимал, откуда здесь взялись зомби. До Кладбищенской улицы довольно далеко. У тварей вечерняя прогулка перед сном? Да и какие тут зомби после двухсот лет? За это время каждый порядочный оживший мертвец, хочет он того или нет, должен превратиться в прах. Ан нет! Что ж, спишем гуляющих здесь мертвецов на странности Запретной территории.
В левую руку я взял припасенное мясо, а в правую – короткий клинок. Если что, серебряная окантовка лезвия на время меня защитит. Нет, зомби не дохли от серебра, просто они становились менее поворотливыми и очень ленивыми. Порой тварь, получившая серебряную стрелу в грудь, даже не обращала внимания на проходящего мимо человека. Какое-то время. Пока какой-нибудь смельчак не решится завладеть ценной стрелой и не выдернет ее из якобы вновь умершего мертвеца. Обычно такие ребята кончали плохо, и их останки даже не хоронили, потому что хоронить, собственно говоря, было нечего.
Хрипение раздавалось из-за угла крепкого здания из красного кирпича. Окна дома были закрыты массивными стальными ставнями, а тяжелая стальная дверь могла выдержать прямое попадание ядра из пушки гномов. На фасаде огромными буквами было написано:
Б...НК ХИРГЗ...Н и СЫ...О...ЬЯ.
Буквы отсутствовали, но и доралиссцу понятно, что здесь было написано: «Банк Хиргзан и сыновья». Довольно известный и богатый род гномов.
Значит, вот он, гномий банк. Именно до этого места дошел Фор, но не смог проникнуть в здание и вернулся назад. Я подошел к банку и аккуратно, стараясь не шуметь, заглянул за угол. В нос ударил все убивающий запах гниющей плоти, а мой взгляд уперся в точно так же выглядывающего из-за угла, только с противоположной стороны, мертвяка.
Возникла немая сцена, как в лучших спектаклях на Рыночной площади. Столкнувшись нос к носу с ожившим мертвецом, я поступил как маленький и беззащитный зверек, когда тот сталкивается с лесным хищником, – я замер.
Тварь уже была не первой свежести. Одной руки как не бывало, ребра справа обнажены и тускло белеют в туманном лунном свете, кожа грязно-серо-зеленого цвета, одно глазное яблоко отсутствует, губы давно сгнили, а покрытые свежей кровью редкие зубы оскалены в сардонической улыбке деревенского дурачка. Еще одна тварь стояла спиной ко мне, я прекрасно видел ее сгнившее тело и выступающие сквозь черное мясо белые пятна позвонков. Дальний зомби еще не успел отобедать и с превеликим энтузиазмом был занят важным делом: он, хрипя и чавкая, запихивал в рот куски мяса, которые вырывал из распростертого в переулке тела человека.
Ну, я предполагал, что это был человек, потому как по тем отдельным костям, рваным тряпкам и разбросанному мясу точно определить было нельзя. Но вот в том, что еще сегодня утром это мясо было живо, не возникало никаких сомнений. Быть заживо съеденным такими тварями... Малоприятная смерть.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |