Только после шести ударов мальчик пришиб рыбу; она оказалась маленькой серебристой самкой.
– Теперь поедем к старику, а то поздно будет.
Маня взялась за весла. Лодку слегка покачивало на мертвой зыби, непрестанно набегавшей с моря.
Детям стало весело. И море, и берег, и корявые деревья над обрывом, и даже угрюмый мыс радовали их. На склоне, где начинался лес, паслись олени. С берега тянул ветерок. Лучи солнца вырывались из-за кромки белого густого облака. На западе поднимались темные тучи.
Ехали между рифами. Дети искали урасу Морского старика, но видели только верхушки водорослей да отдельные, особенно большие камни. Густая синяя вода закрывала дно моря с его чудесами.
– Как хорошо все видно с горы, а здесь ничего не видно, – шепотом сказал Митя.
– Морской старик перекочевал, – ответила Маня. – Ты что думаешь, он на одном месте живет? Он тоже кочует, как наши эвенки кочуют. Теперь, вероятно, он вон там.
И девочка указала на ближний мысок, где из воды торчали островерхие обломки скал. Мысок казался совсем близко, и дети поехали к нему.
Дул легкий попутный ветер.
– Я есть хочу! Давай будем есть хлеб с сахаром, – сказал Митя.
Девочка не отказалась и с радостью впилась своими крепкими зубами в кусочек сахару.
И тот и другой смеялись, уминая за обе щеки мягкий хлеб.
Утолив голод, Митя уныло проговорил:
– Маня, я пить хочу, сильно пить хочу.
Девочка прищурила узкие глазки и посмотрела на берег.
– Там вон есть хороший ключик. Хорошая там вода!.. Поедем туда.
Взявшись за весла, Маня почувствовала, что ветер стал сильнее и тянет лодку в открытое море.
Сердце ее сжалось. Берег далеко. Что делать? Послушная в речке, лодка теперь становилась боком на ветер, и ее сносило совсем не туда, куда нужно было детям.
Митя, еще не понимая опасности, спокойно сидел с кормовым веслом.
Маня вспомнила, как однажды ее отец, когда ветер захватил их лодку и понес от берега, держался не прямо на берег, а немного вкось и они вскоре благополучно добрались до суши.
– Митя, садись со мной, будем оба грести. Скорее приедем.
Сначала Митя сел с морской стороны; Маня гребла сильнее, и лодка поворачивалась носом в море. Дети переменили весла, и лодка пошла ровно по направлению к мрачному мысу, у которого из воды торчали камни.
«Только бы к берегу ближе; где-нибудь, да к берегу, а там видно будет», думала Маня.
Солнце опускалось в багрово окрашенную тучу, выползавшую ему навстречу из-за горизонта. Сразу стало холодно. Налетел свирепый ветер и отдернул лодку от мыса. Митя вздрогнул:
– Давай грести сильней.
Лодка не слушалась весел. Морское течение, о котором дети не знали, тащило ее по направлению к небольшому заброшенному в море островку.
– Я один сяду в весла, а ты правь по ветру, – сказал Митя.
Маня помогала кормовым веслом. Лодка понеслась быстро-быстро.
«Надо засветло попасть на берег», думала Маня.
Море вскипало мелкими бурунами, ветер нес соленые брызги, темная туча наползала сзади. Справа тянулся берег. Вылизанная морем, совершенно гладкая стена утеса упиралась вершиной в обрывки облаков и зловеще блестела в последних лучах заката.
Около островка лодку, подхваченную новой струей течения, снова потянуло от берега.
Девочка сменила Митю и усиленно гребла.
– Все равно не на берег, так на остров попадем, – шептали побелевшие губы Мани.
– Митя, держи немного вправо, держи вправо… Скоро на берег приедем. Держи весло крепче! Когда лодка идет скоро, ее не зальет.
Островок рядом. Слышно было, как о скалы с шумом ударялись волны. Тысячи чаек, пронзительно крича, кружились над взволновавшимся морем. Черные бакланы, точно обрывки густой тьмы, носились около камней и, пугая детей, садились на выступы скал.
Пролетели, свистя крыльями, утки. Несколько сивучей высунуло из воды свои усатые морды. Надвигающаяся буря подняла всех, заставила искать нового места на предстоящую ночь.
Дети обогнули мысок и очутились в затишье.
– Держи к берегу, держи к берегу! – закричала Маня.
На берегу на песочке, на камнях, на скалах сидели чайки. Когда лодка повернула за мысок, они все, большие и маленькие, поднялись огромной тучей и закружились над заливчиком. Своим разноголосым писком птицы заглушали Манин голос:
– Держи вот сюда! Между двух камней! Там на берегу песочек!
Как только лодка уперлась носом в землю, девочка и мальчик, не медля ни минуты, выскочили на берег и подтянули лодку на сушу.
– Потом лучше подтянем, – командовала Маня, привязывая канат за корягу. – Теперь надо скорее шалаш делать, а то сильный дождь будет. Успеем – хорошо нам будет, не успеем – намокнем и пропадем.
Она взбежала на берег, долго искала место и наконец крикнула:
– Вот здесь! Здесь прилив не достанет, дождь не смоет. Это хороший бугорок. Давай таскай скорее палки! Весла тащи сюда, доски из лодки тащи сюда!..
Пока Митя таскал весла и доски, Маня нарезала высокой травы и свила несколько жгутов.
Из шести палок она связала две козлины, положила на них весло, а к нему прикрепила в наклонном положении все остальные палки, соорудив таким образом остов шалаша. Доски из лодки уложила наподобие пола.
– Теперь ты иди рви сухой мох; только больше, вон там, за скалами.
– А там змей нет? – спросил испуганно мальчик.
– Ничего нет. Да смотри, скорей. Шалаш будет – живы будем.
Митя искал сухой мягкий мох, а девочка срезала ножом высокую жесткую, похожую на камыш траву.
– Ну, теперь давай крыть шалаш.
Проворно и ровненько расстилала Маня траву, закрепляя ее у конька тоненькими жгутиками. Когда окончили шалаш, было совершенно темно. Мох, как хорошая перина, заполнил весь пол шалашика.
– Хорошо, Митя! Хороший мох набрал! Всё хорошо сделали. Теперь пойдем лодку укрепим, рыбу оттуда унесем, хлеб уберем… А сахар у тебя остался? – спросила она улыбаясь.
– Сахар еще есть.
Когда кончили всю работу, Маня остановилась около входа в шалаш и тяжело вздохнула:
– Пить хочется.
– Я тоже пить хочу, Маня, – устало прошептал мальчик.
– Где воды возьмем? Где тут вода?
Мгла накрыла островок; все слилось с близстоящими утесами; исчезли лучистые звезды. Шумливый ветер гнал мимо шалаша холодный туман.
– Ты, Митя, полезай в шалаш, сиди там, а я схожу в ущелье, где-нибудь найду сладкой воды[19].
– Я не останусь один, я пойду с тобой. Я боюсь!
– Чего испугался? Здесь на острове никто не придет. Там в камнях скользко; в твоих сапогах ты сломать себе ногу можешь.
После усиленной работы веслами и постройки шалаша у Мани пересохло во рту и слипались губы. Пересилив себя, девочка весело засмеялась и полезла в шалаш.
– Иди! Иди сюда, Митя! Здесь так мягко и тепло, – говорила она, расправляя мох.
Митя влез в шалаш.
– Вот здесь твое место будет, а у этой стенки мое. А хочешь, возьми мое место. Ну, давай полежим вместе.
Она притянула мальчика к себе и положила под его голову кучку мха.
– Вот как хорошо! Вот как хорошо!
Девочка хотела сказать эти слова веселым тоном, но из пересохшего горла вырвался хрип. «Ах, как я пить хочу! Я умру, если не напьюсь», подумала маленькая эвенка и обратилась шепотом к Мите:
– Ты останешься теперь. Здесь так хорошо! Тебя ни ветер, ни дождик в шалаше не достанет. А я холодной чистой воды принесу; возьму чумичку из лодки и принесу ее полную воды.
Пролежав несколько минут в шалаше, Митя успокоился. Ему, усталому, казалось, что он лежит в своей домашней постельке.
– Ну ладно, иди, только скорее…
Маня погладила мальчика, вылезла из шалаша и спустилась к лодке. Был полный отлив, и лодка оказалась далеко на суше. «Это хорошо, – подумала девочка: – лодку не унесет. Но скоро начнется прилив; к утру шторм будет, много воды будет, надо не проспать».
Она взяла берестяную грязную чумичку, пополоскала ее морской водой и пошла вдоль берега к скалам. «Там где-нибудь обязательно вода течет».
Вскоре песчаный берег кончился. Маня стала карабкаться по скользким, оголившимся на время отлива рифам, прислушиваясь, не слышно ли шума падающей или даже капающей воды. Пахло морем, воздух был насыщен запахом разлагающихся водорослей. Девочку все больше и больше томила жажда.
– Капает… капает… там капает, – прошептала девочка, указывая, сама не зная кому, на темное жерло пещеры, откуда несло сыростью.
Чтобы пересилить страх, Маня закрыла глаза и ощупью углубилась в пещеру. Вот она, живительная влага… Маня раскрыла ладонь и стала искать воду.
Наконец удалось поймать первую каплю; при падении ее на ладонь девочка нервно дернула плечами. Ей стало вдруг необычайно жарко, на лбу выступил пот, а по телу пробежали мурашки. Она припала губами к ладони. Иссохший язык уловил еле заметную сырость. Разочарованная, со вздохом опустилась Маня на скользкий пол пещеры. Сердце ее сильно билось. А капля ударила снова о камень, и гулкий звук пронесся по пещере.
«Надо набрать воды, а то я умру, – тяжело вздохнула Маня. – Попадет в чумичку двадцать капель, тогда и выпью». Девочка думала, что двадцати капель воды ей вполне хватит для утоления жажды.
Капельки стали попадать в чумичку. Раз… два… три… четыре… С каждой каплей настроение девочки поднималось. В своем воображении она уже подносила к губам чумичку, полную холодной сладкой воды, и жадно пила.
Замечтавшись, Маня сбилась со счету.
«Сколько же упало: двадцать или больше?» Она помнила, что до десяти она считала. Да, да, ее ручки сжаты в кулаки. Ведь после каждой капли она загибала пальчик.
– Раз… два… три… четыре… пять… Ну, теперь можно.
Схватив обеими руками чумичку, девочка в ужасе отшатнулась: чумичка была совершенно пуста.
– Где я возьму воды? Нету воды, – заплакала Маня и кинулась на пол, раскинув руки. Досада душила ее.
Шевеля пальцами, Маня наконец нащупала в трещине немного воды. Подползла, припала губами… Холодная сладкая вода! Мало, но сердце успокоилось, и стало веселее. Девочка обшарила все уголки пещеры и припадала к каждой выбоине в скале, наполненной водой.
Утолив жажду, она начала собирать воду. Высосет из трещины и выльет изо рта в чумичку.
Море вздулось, приливом залило уступ, по которому пробралась сюда девочка. Волны грузно напирали на остров. Девочка одной рукой нащупала небольшую площадку и осторожно поднялась на нее, чтобы не пролить драгоценной жидкости.
Тьма застилала камни. Только море в местах прибоя, там, где воды его наползали на рифы, мгновенно загоралось ярким фосфорическим светом. Прилив поднимал уровень моря. Нужно было уходить, но Маня не знала, куда двинуться.
«Как теперь Митя? Плачет теперь Митя…»
Над вершиной утеса все чаще и чаще пролетали шквалы. С приливом крепчал и шторм. Ветер свистел в расщелинах, качал стволы карликовых берез. На голову Мани сыпались песок и камешки, совсем недалеко прокатился большой обломок скалы.
«Надо бежать, надо бежать! Убьют камни. Пойду по воде. Лучше немного намокну. А то здесь злой дух убьет». Маня спустилась вниз и шагнула на уступ, по колено в холодную воду. Девочка съежилась, прошла один поворот.
Дальше путь стал хуже. Все время приходилось карабкаться по камням, да еще с чумичкой в руке.
Наконец волны совершенно преградили девочке путь. Они с грохотом разбивались об охваченную ими каменную глыбу, отвалившуюся от утеса. Девочка отступила назад. Зорко вглядываясь и ощупывая основание скалы, она искала ход через утес.
Как в огромной ужасной каменной тюрьме, ходила девочка по расщелине от стенки до стенки. А прилив все уменьшал и уменьшал расстояние.
– Только через гору уйду! – с отчаянием воскликнула девочка. – А где ход?
Вдруг лохматая туча разорвалась, блеснули звезды, а, через несколько минут заброшенный островок осветила полная серебристая луна. Девочка повеселела. Она увидела уступ, покрытый кустарником, от которого до самого верха тянулась удобная для подъема трещина.
С радостью вскочила Маня на уступ и начала карабкаться кверху. Путь был труден и опасен. Карликовые деревья и кустарник облегчали ей путь. Прежде чем упереться ногой на то или другое растение, девочка испытывала, насколько оно крепко держится. Над утесом ветер проносился с такой ужасающей силой, что девочке пришлось лечь на мох и отползти от обрыва.
В шалаше было тихо. Митя спал. Маня рассмеялась и сбежала к морю.
Лодка стояла боком и терлась о камни. Отвязав веревку, девочка перегнала ее в более безопасное место и зачалила за самый высокий камень.
«Ну, теперь полезу в шалаш. А утром всё найдем: и воду найдем и, пожалуй, ягоды найдем».
Девочка сняла с себя все мокрое, подвесила в шалаше и, завернувшись в кожаный халатик, прижалась к спящему Мите.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Утром Маня проснулась первая. Она быстро вскочила. Дождя не было, но ветер свирепствовал. Снаружи обдавало холодом. Хотя одежда была сырая, но девочка поспешно оделась, обулась и вылезла из шалаша.
Лодка стояла накренившись на сыром песке. Начался отлив. Кругом с криком носились чайки. На другой стороне острова море воевало со скалой. Удары волн, как выстрелы, четко отдавались в воздухе.
«Да, теперь нескоро за нами приедут, нескоро, – сокрушенно подумала девочка. – А следующей ночью, вероятно, дождь сильный будет… Какой наш шалаш! Не совсем хороший шалаш. Надо получше его сделать; как Митя проснется, надо сделать. А сейчас пойду посмотрю, где вода есть. Проснется Митя, пить захочет. А то еще, может быть, ягоды найду…»
Только что Маня отошла от шалаша, Митя проснулся и долго по привычке, как дома, не открывал глаз. Шум ветра и колючие корешки мха, за которые он задел рукой, вывели его из сладкой дремоты. Мальчик неловко приподнялся и стукнулся головой о палку.
Он огляделся кругом – Мани в шалаше не было.
– Где же она? – с испугом воскликнул Митя.
Выбравшись из шалаша, он осмотрелся кругом. Никого! Подбежал к лодке, постоял около нее несколько минут. На щеках заблестели слезы.
– Маня-а-а… – протянул мальчик и, собравшись с духом, крикнул более громко: – Ма-ня-а-а!..
Но Маня не слышала криков Мити: шум ветра и прибоя глушил Митин голос.
А он кричал до хрипоты и, не услыхав отклика, пошел искать девочку. Не зная, куда ушла Маня и где ее искать, просто пошел в ту сторону, куда стоял лицом. У воды он прошел несколько шагов по песку, а затем поднялся на утес. Впереди было видно море, сзади – горы.
«Куда девалась Маня? – задал себе вопрос Митя. – Утонула или сломала ногу и не может идти?»
Вдали между деревьями блеснуло что-то белое; мальчику показалось, что это озерко, и он уверенно пошел туда. Шум прибоя остался как будто далеко-далеко. Митя крикнул:
– Ма-ня-а-а!..
Никто не отозвался. Только орел взлетел с камня и стал реять в воздухе.
Продравшись сквозь заросли ольховника, Митя вышел на болото. Его охватил страх. Заблудился! Куда идти? Глухой удар прибоя подбодрил его. Прислушавшись, можно было через определенные промежутки времени услышать тягучий звук мощного всплеска. Звуки шли с одной стороны. Мальчик пошел на них.
Почти ползком пролез он через кедровый стланец и взглянул под обрыв. Вправо тянулась галечная отмель, на которую накатывались громадные волны, а у скалы стекала в море тоненькая струйка прозрачной воды. Жестокий ветер с моря разбрызгивал ее, орошая прибрежный кустарник.
«Маня должна быть здесь», подумал Митя и снова громко крикнул:
– Ма-ня-а-а!..
Никто не отозвался.
Хватаясь за кусты, Митя спустился к истоку. Он плохо соображал, плохо проверял точку опоры и поэтому часто сползал на спине, рискуя упасть на острые камни.
Утолив жажду, мальчик сказал:
– Теперь пойду в шалаш; может быть, Маня вернулась.
Галечная отмель, на которой очутился мальчик, прилегала к отвесному, метра в два высотой, каменному обрыву, а концы ее упирались в грозные, неприступные утесы. Куда бы Митя ни подошел, везде перед ним высилась скользкая стена. Только в одном месте он мог достать кончиками пальцев кромку уступа, от которого начинался кустарник и трава.
В полный прилив море ударяло в стену, и все, что попадало ему на пути, разбивалось вдребезги. Митя не сознавал опасности, не искал выхода и с громким вздохом опустился на сырую гальку.
Маня нашла ягоды и пресную воду. Из содранной бересты она сделала чумички – в одной несла морошку, а в другой воду. Кроме того, подмышкой у нее торчал пучок мягкой сухой болотной травы, годной для стелек и для обертывания ног вместо портянок. Ей стало весело. Она угостит Митю ягодами, водой, подправит к ночи шалаш и пойдет ловить нерпёнка, чтобы поесть его теплого и вкусного мяса. Поставив чумички, Маня заглянула в шалаш и с криком отскочила:
– Митя-а-а!.. Куда ты ушел? Зачем ты ушел?
Отчаяние охватило ее. Где его искать? Найдет ли она Митю до ночи? Он может погибнуть!
Девочка тщательно осмотрела шалаш и взглянула на лодку и море. Волны наступали. Начинался второй дневной прилив.
Воду и ягоды Маня убрала в шалаш, а сама побежала к лодке. Следы… Это его сапоги. Хорошо, хорошо… Значит, он пошел в ту сторону.
Девочка быстро нашла место, где Митя поднимался в гору, – там осыпалась земля. И дальше уже она ни на минуту не теряла следа, который хорошо был виден на свежепримятой траве.
Начавшийся прилив быстро заполнял галечную отмель.
Митя с ужасом смотрел, как на него надвигаются грозные пенистые волны. Ему чудилась борода Морского старика и костлявые длинные пальцы. Они высовывались крючками из волн, стараясь схватить Митю. Но в самый ужасный момент море на несколько мгновений отступало от берега; тогда пальцы судорожно царапали землю и волочили за собой гальку и крупные камни.
Митя обезумел, но не кричал. У кого просить пощады? Кого пугать криком? Кого звать?
Волны уже докатывались до стены и стучали об нее галькой.
Мальчик повернулся спиной к морю и ухватился пальцами за щели утеса.
– Митя-а!.. – раздалось почти над головой мальчика.
Маня увидела его с ближайшего мыса и пробралась к уступу. При помощи большой суковатой палки, установленной наискось, Маня втащила обессилевшего мальчика в безопасное место.
– Пойдем скорее к лодке. Там ягоды есть.
Мальчик дрожал: вся одежда его была пропитана морской водой.
С большим усилием вскарабкались дети наверх и добрели до шалаша. Маня раздела Митю, повесила все сушить, а его одела в свой халатик и уложила на мховую постель.
Небо все больше и больше хмурилось. Солнца не было видно, и день, казалось, клонился к вечеру…
Девочка заставила Митю поесть хлеба с ягодами и сахаром, а сама утолила голод сырой головкой кеты.
Не теряя времени, она нарезала несколько охапок свежей травы и еще тщательней укрыла шалаш. Чтобы траву не разнесло ветром, Маня придавила ее палками.
Сначала Митя лежал смирно, но потом начал жаловаться, что ему холодно.
– Подожди, подожди, Митя, и огонь будет, – утешала девочка.
– А где ты спичек возьмешь? Ведь у тебя нет спичек, – хныкал мальчик.
– Да, это правда.
Спичек нет, но огонь нужен, очень нужен! С огнем тепло и весело. Можно было бы сделать маленькую урасу из сена и веток, развести огонь и около очага поджарить рыбу. А спичек нет… Как добыть огонь?
Маня часто видела, как ее отец и мать выбивали огонь из камня.
«Это настоящий, живой огонь. Такой огонь крепко держится, потому что он из камня. От спичек огонь так себе: скоро добудешь, ну и не смотришь за ним. Спички воды боятся: намочил их – и пропало дело, – часто говорила мать Мане. – Тебе надо самой уметь добывать огонь из камня».
Девочка очень хорошо помнила, как один раз мать дала ей в одну руку огниво, а в другую – кремень с прижатым к нему кусочком трута и велела бить по камню.
Были сумерки. После каждого удара сыпались золотистые искорки. Потом вдруг ей обожгло палец. Мать подложила тоненькой бересты и велела раздувать тлеющий трут. Вспыхнул огонек, и Маня, слушая указания матери, развела свой маленький очаг. Ах, как тогда ей было весело! Вот сейчас бы добыть живого огонька! Как бы обрадовался Митя!..
Девочка опустила голову. Ей хотелось вспомнить, какой это был камень и что такое трут. Камешек был маленький, немного желтоватый, а трут серый и такой мягкий…
Вдруг она подскочила. Неужели потеряла?.. Девочка схватилась за ремешок, висевший на шее, и потянула. На ремешке были привязаны амулеты и кожаный, крепко зашитый оленьими жилами сверточек. Да, да, в этом свертке живой огонь. Теперь Маня отчетливо помнила, как мать, зашивая сверток, приговаривала: «Вот я тебе сюда кладу кремень и немного трута; его хватит разжечь два-три огня. Смотри береги все это и не распарывай, пока не будет у тебя большой-большой нужды в огне. Смотри не распарывай в открытом месте. Сделай шалашик или урасу… Сухих дров приготовь раньше да тонких-тонких стружечек нарежь или бересты приготовь, больше бересты, тонкой бересты приготовь. Если у тебя не будет настоящего огнива, обухом ножа по камешку ударяй. И всегда с собой камешек и трут вози. Будут у тебя спички – все равно не забывай про кремень и трут. Спички что? Намокнут – и пропали, а трут намокнет – высуши его подмышкой, и он опять огонь даст…»
Маня выскочила из шалаша и запрыгала хлопая в ладоши, как будто около нее уже горел костер.
– Когда будет большая-большая нужда… – проговорила девочка.
А что, сейчас большая нужда или нет?.. Сейчас лето, в шалаше тепло, а рыбу и мясо нерпы она может есть сырыми. «Нет, огня разводить пока не надо… А Митя?.. Ведь он не может есть сырое мясо, да и море его намочило. Ему огонь нужен. Да, да, нужен… нужен… Для Мити огонь разведу. С огнем будет весело-весело. Сначала маленькую урасу сделаем. Сухих дров и бересты приготовим. Убить нерпу еще нужно. Убью нерпу и дам Мите кусочек сырого мяса – пусть ест. Съест! Все равно съест. Хлеба-то маленький-маленький кусочек остался. Вот будет хорошо! Митя настоящий охотник тогда будет. Никого бояться не будет, плутать по лесу не будет; сильный и ловкий будет. А то сейчас он совсем плохой. Не мог вылезть на уступ. Не мог догадаться камешков подложить и подняться. Совсем плохо так… Подожду огонь разводить. Покормлю его сырым мясом, а тогда разведу. Вот будет хорошо!»
Маня громко рассмеялась и начала бить ладонями по коленкам.
Когда одежда подсохла, дети отправились собирать морошку и черемшу. Маня деловито рассуждала о запасах ягоды и зелени:
– Нерпёнка можно и сразу после дождя искать, а ягоду трудно, да и осыпаться она может.
Из бересты при помощи ножа она быстро наделала продолговатых и круглых коробочек.
Морошка поспела окончательно, была желтого цвета, очень сочная и отличалась приятным запахом.
– Ешь, Митя, не бойся! Спелой морошки ведро можно съесть, а живот не заболит.
Собирать было хорошо и легко. Ветер загнал куда-то комаров и мошек. Девочка все время смеялась. Прыгая с кочки на кочку, она вызывала на такие же скачки Митю, но он больше попадал между кочек, рассыпая ягоды.
Дети незаметно перешли на другую сторону острова.
– Постой, Митя, посмотрим, что там есть. Нет ли там какого-нибудь зверя?
Ползком между корнями кустарника они пробрались на край обрыва. Все камни и галька были усыпаны нерпами. Мальчик никогда не видел такого скопления зверей. У него захватило дух. Он испугался и попятился назад.
– Тише, тише, куда ты! – заметила Маня. – Лежи смирно… Я пойду убью сейчас нерпу, а ты смотри и учись.
Девочка ушла вправо по ветру, с тем чтобы к зверям там внизу, у моря, подползти против ветра.
Митя крепко схватился за ствол небольшой ольхи и смотрел на нерп. Все они спокойно лежали, лениво поворачивая голову или изредка шлепая о землю задними ластами.
Вглядываясь в ту сторону, откуда должна была появиться девочка, Митя заметил, что между камней у самой воды двигался зеленый куст. Когда куст поравнялся с ним, он понял, что это ползет Маня с привязанной к ее спине веткой; в правой руке у Мани была толстая суковатая палка.
Вдруг она вскочила и побежала к самой ближней кучке зверей. Ветка откатилась в сторону, но нерпы, не сразу поняв, в чем дело, медленно задвигались… А Маня уже колотила одну из них по голове, стараясь попасть в самый нос.
Ни Митя, который наблюдал за Маней, ни девочка, увлеченная охотой, не видели, как все остальные звери сползли в воду. Теперь они плавали вдоль берега, высоко поднимая из бурных волн свои глазастые морды.
– Митя, иди сюда! – закричала девочка, вонзая нож в грудь нерпы. – Скорее иди! Там кругом, где я шла, иди!
Как только брызнула кровь и потекла струей, девочка припала к зияющей ране губами и начала жадно пить красную теплую жидкость.
Насытившись, она оглянулась. Мальчика не было. Что случилось? Она взяла палку и пошла его искать.
Осторожно шагая между камней, Митя увидел на повороте усатую морду с большими красноватыми глазами и в страхе залез на березу. Нерпа испугалась его, нырнула в море, но другие по-прежнему лезли и размещались по камням, не замечая спрятавшегося мальчика.
Маня со своей дубинкой снова спугнула зверей и громко крикнула:
– Митя-а!.. Где ты?..
Мальчик слез с дерева.
– Ты что здесь?
– Нерпа на меня бросилась… чуть-чуть не укусила…
– Ах, какой ты еще смешной! Разве ты не видел, как они боятся людей? Почему они не кинулись на меня, когда я била палкой их товарища?
– Они тебя боятся, – проговорил Митя.
Маня захохотала.
– Ну, пойдем со мной скорей. Попей теплой крови – и тебя будут бояться, и ты будешь охотником.
– Не буду я кровь пить, не хочу я…
– Пойдем, пойдем, посмотришь.
Кровь еще сочилась из убитой нерпы. Девочка снова припала к ней губами, потом, поднявшись, весело поглядела на спутника. Ее личико было в крови, – она смачно облизывалась.
– Вкусно, очень вкусно! Пей, пока течет. Совсем другой станешь. Смотри, какая кровь хорошая.
Митя двинулся было, чтобы попробовать, но, окинув взором неуклюжую тушу зверя, брезгливо отвернулся.
Маня сокрушенно мотнула головой и начала снимать шкуру вместе с жиром. Ободрав животное, она поела теплого еще мяса.
Кожу нерпы и часть мяса дети затащили как можно выше на камни и закрыли палками. С собой они взяли часть нерпичьей тушки и желудок животного.
– Раздуем, высушим и воду будем в нем держать, – проговорила Маня, выдавливая из желудка полупереваренные куски рыбы.
Ночью пошел дождь. Дети крепко спали, особенно Маня. Мальчик просыпался, ворочался: он был голоден, Хлеб вышел, ягоды же больше утоляли жажду, чем голод.
Шалаш выдерживал напоры ветра и не протекал. Детям было тепло. Они спали рядом, спина к спине.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
На рыборазводном заводе отсутствие детей заметили в сумерках. Искали их на садках, осмотрели ближайший берег залива…
– Унесло, унесло в море, – сокрушенно сказал отец Мити. – Что теперь будет с женой?! Что я ей скажу?
Он бросился к катеру, но выйти из речки на нем можно было только ночью; по приливу.
Все стали гадать, куда могло унести лодку с детьми: прямо в море или вдоль берега. Русские решили, что прямо в открытое море, так как ветер с полдня дул только с берега, но эвенки высказывали сомнение.
– Это только когда тихий ветер был, он дул с берега, а тогда их унести не могло – тогда они справлялись с лодкой и ехали куда-то вдоль берега. А потом ветер ударил почти с моря: значит, их в Большую бухту, за остров, в конце концов выбросить должно.
Так рассуждали эвенки, и поэтому отец Мани собрался завтра утром, чуть свет, идти искать их вдоль берега, вправо от устья рыбоводной речки.
Мать Мити и мать Мани горько плакали. Особенна томительна была первая ночь. Буря ревела. Берег содрогался под ударами волн. Обе матери то и дело выбегали к: устью речки и смотрели на взбудораженное море.
На другое утро первым проснулся Митя. Он слышал, как шумел дождь и завывал ветер. Дождь лил широким потоком, кругом журчали ручейки. Хотя в шалаш, туда, где лежали дети, вода не попадала, но Митю охватывала холодная сырость.
– Маня, я есть хочу, – заныл мальчик, толкая подругу в бок.
Она не сразу проснулась. Ей было тепло и снились хорошие сны.
– Ну вот, вчера не ел мяса, а теперь есть хочешь! А чего будешь есть? У нас только сырая рыба да сырое мясо есть.
– Я жареную нерпу буду есть, а сырую не хочу.
– И то хорошо, что хоть жареной нерпы захотел. А раньше никак не хотел есть… И это хорошо, и это хорошо… А огонь добудем. Только вот пусть немного дождь пройдет. Поставим урасу, очаг сделаем и огонь разведем.
– Маня, а что теперь наши делают?
– Что делают? Нас ищут. Мой отец, вероятно, где-нибудь тут на берегу напротив острова ходит, а твой на катере приедет.
– А если катер сломается, то не приедут?
– Тогда сами поедем. Что у нас лодки, что ли, нет? Унесло у нас лодку, что ли? Поди, не унесло. Она крепко привязана.
– А почему ты думаешь, что твой отец в эту сторону пошел нас искать? Почему это ты так думаешь?
– А как же иначе! Разве отец пойдет против ветра искать? Он пойдет искать по ветру. А ветер сюда дует.
– А что теперь, Маня, твоя мать делает?
– Однако, то же, что и твоя, – плачут они, вот что они делают…
– Моя мама говорила, что если я потеряюсь, то она умрет. Правда это, Маня?
– Все может быть. Закатится сердце – и готово. Я слышала, так бывает. Старики говорили: от горя всякое с человеком может случиться.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |